Я жестоко ругала себя за любопытство, как вдруг на горизонте показался белый парус. Он всё приближался, и скоро мне стало видно, что кораблик ведёт большая лягушка, утопающая в огромном ворохе лютиков.

Не успел кораблик причалить, как лягушка спрыгнула на ступени и трижды хлопнула лапками. В скале открылось окошко; лягушка достала из отверстия в скале крошечный телефон, набрала номер и спросила:

В ответ послышался далёкий голос, и я узнала голос того самого лютика, который чуть было не сорвала. Видя, что лягушка повернулась в мою сторону, я догадалась, что речь идёт обо мне.

— Ладно, положись на меня! — проговорила она и поставила телефон на место. Потом она обратилась ко мне: — Так это ты та самая девочка, которую лютик посылает в Королевство цветов?

— Да, — робко призналась я.

— Как тебя зовут?

— Анни, сударыня.

— Славное имя. А меня зовут Серозелинда, но чаще ко мне обращаются «ваше превосходительство». Я буду твоей провожатой. Только потерпи немного, мне надо сперва исполнить мою работу.

Она приблизилась к кораблику и крикнула:

— Ваш брат по-прежнему охраняет ворота. Можете отправляться на землю.

Лютики мигом проснулись и с радостным писком расправили свои ножки и корешки. Они и скакали, и толкались, и путались в снастях, до того уж им хотелось поскорее перебраться через борт и соскочить на лестницу! Их было так много, что мне почудилось, будто мимо меня течёт топлёное масло, и когда стена снова сомкнулась за последними из них, я ещё долго слышала, как звенят по хрустальным ступеням их ножки.

Тут по лягушкиному сигналу открылась замаскированная в скале дверца. Показалась золочёная жужелица, которая несла пять чудесных подснежников: они безжизненно поникли в её длинных лапках, и головки у них мотались из стороны в сторону. Платья их были измяты, а в глазах светилось безграничное отчаяние. Лягушка осторожно уложила их на дно корабля, жужелица ушла восвояси, а её превосходительство госпожа Серозелинда сказала мне:

— Вот видишь, Анни, что бывает с цветами, если их сорвать! Они обречены на гибель от изнурения в огромных залах, далеко по ту сторону моря. Они были созданы для радости, для солнца, а теперь даже свет превратился для них в непосильное бремя. Их братья веселятся в цветочном раю, а они тихо угасают, такие жалкие, что никто о них и не вспомнит.

— Ваше превосходительство, — закричала я, — честное слово, я больше в жизни не сорву ни одного цветка, даже если доживу до ста лет, как бабушка Леония!

— Эх, Анни, дети так часто бесчинствуют в лесах и лугах! Кабы они знали, что бывает потом с горемычными цветами, которые они бросают куда попало…

— Ваше превосходительство, как только вернусь на землю, расскажу об этом всем подружкам, и среди них не найдётся ни одной злюки, которая бы обрекла бедные цветы на такую судьбу.

— Что ж, сердце у тебя доброе, я этому рада и с удовольствием покажу тебе наше королевство. Вот только сейчас мне придётся тебя ненадолго оставить: я должна отвезти этих несчастных, а ты пока делай то, что я тебе скажу. Это поможет нам сберечь время.

Она отвязала кораблик с подснежниками, оттолкнула его от берега и нырнула. Вода была такая чистая, что я видела, как лягушка ухватилась за какое-то кольцо и повернула его. Вода тут же сильно заклокотала, отступила и открылась новая лестница.

— Ну, Анни, не бойся, — сказала мне лягушка, — Спускайся и увидишь пещеру, которую охраняют кусты жимолости. Прежде чем входить, не забудь посадить себе на передник одну из божьих коровок, которых ты увидишь у порога, они там разгуливают. Если при тебе будет божья коровка, перед тобой отворятся одна за другой все три стальные двери, которые тебе надо миновать, а у тебя за спиной они опять захлопнутся. Я буду ждать тебя за третьей дверью. До свидания.