Сашка прислонился к дверному косяку.
– Что, – спросил он внезапно охрипшим голосом, – совсем бритый? Наголо?
– А чего ты так испугался? – не поняла мама. – Но, вообще-то, я пошутила. Просто у него теперь ни бороды нет, ни усов.
– А причёска? – проблеял Сашка.
– Да нормальная у него причёска, – пожала плечами мама. – Стрижка. Короткая. Саш, а чего ты так переполошился-то? Или боишься, что если Иришкин папа лысый, то и она с возрастом облысеет? Не бойся. Это от отца к дочери не передаётся.
– Да ну тебя! – возмутился Сашка. – Чего ты издеваешься?
– Я не издеваюсь, – вздохнула мама. – Я просто ничего не понимаю. Ты почему меня про Иришкиного папу спросил? Ты с ней общаешься?
– По Интернету, – кивнул Сашка.
– Вот интересно, – заметила мама. – А почему ты мне не рассазал?
– Мам, что я тебе про всех своих друзей должен сразу докладывать?
– Да нет! Но про Иришку-то мог. Я же её тоже знаю. Ладно, ты товарищ взрослый. Сам решишь, о чём мне надо знать, а о чём нет. Просто… Я думала, что мы с тобой друзья. А оказывается, я столького о тебе не знаю!
– Так и я о тебе, – парировал Сашка.
– Вот уж неправда!
– Правда, мам, – покачал головой Сашка. – Меня тут недавно один мужик просил тебе привет передать. А я его совсем не знаю.
– Какой мужик? – насторожилась мама.
– Лысый. Или бритый. В дорогущем костюме. А ещё у него машина – серебристый джип.
Мама нахмурилась.
– Слушай, – сказала она, – можешь мне не верить, но я понятия не имею, кто это. Может, он тебя с кем-то перепутал?
Мама посмотрела на Сашку честными-честными глазами, и он сразу понял, что она… Ну не то чтобы врёт, но недоговаривает. Может она и не была до конца уверена, но какие-то догадки у неё точно появились. Нехорошие догадки. Это Сашка заметил.
– Ладно, мам, – вздохнул он. – Я вообще-то в душ собирался.
* * *
Утром Сашка отправился в магазин покупать веб-камеру и микрофон. В конце концов, сколько можно жить в каменном веке? Пора, наверное, уже установить «Скайп» и не переписываться с Иришкой, а разговаривать. Как они сразу не догадались? Уму непостижимо.
Вот сообразили бы на месяц пораньше, и никто бы Сашку так не обманул. А то что получилось-то? Взломали Иришкин ящик и слали Сашке письма. А он-то был уверен, что это она их пишет. Даже и тени сомнения не появилось. В общем, поверил как последний дурак и в то, что она в Питер приезжает, и что не хочет рассказывать зачем. Ну и что в кафе сначала согласилась встретиться, а потом не смогла или не захотела прийти.
А Иришка в это время жила в своём Воронеже и знать ни о чём не знала. По крайней мере до тех пор, пока ей чинили ноутбук.
Теперь уж ничего подобного точно не случится. Теперь Сашка будет видеть её лицо, слышать её голос, пусть слегка искажённый, но всё-таки. И никто другой не сможет ничего сообщить ему от её имени. И ей, кстати, от Сашкиного имени – тоже.
О том, кому всё это было нужно, Сашка думал полночи, но так никаких вразумительных объяснений и не нашёл.
По всему выходило, что первым подозреваемым был бритый.
Но для чего он затеял такое дело, Сашка придумать не мог.
* * *
Он впервые видел её теперешнее лицо не на фотографии. Иришка оказалась не то чтобы красивой. Обычная, в общем, девчонка. Карие глаза слегка прищурены, тёмные волосы коротко подстрижены, нос с маленькой горбинкой, рот не большой и не маленький, серёжки-капельки в ушах. Но у Сашки задрожали руки, когда она улыбнулась с едва заметной иронией и весело сказала:
– Так вот ты теперь какой, Солич!
– Какой? – вскинулся Сашка.
– Взрослый, – объяснила Иришка. – И умный.
– Почему умный-то? – удивился Сашка.
– По глазам вижу, – фыркнула Иришка. – У меня теперь язык не повернётся тебя дураком лысым называть.
– Ну, – замялся Сашка. – Это же просто выражение такое. Из мультика.
– Было просто выражение, – согласилась она. – А теперь – неудобно.
– А Соличем меня звать удобно?
– Конечно, – кивнула Иришка. – У тебя фамилия длинная. Пока выговоришь – Соличевский, забудешь, о чём хотела сказать. А Солич – в самый раз.
Они немного помолчали. Не так-то просто найти тему для разговора, когда в последний раз виделись восемь лет назад. Писать-то гораздо проще. А тут чуть задумаешься, и сразу возникает неловкая пауза.
– Так смешно, – снова фыркнула Иришка. – Сидишь важный, дуешься, глаза в пол!
– Это потому что у меня камера к монитору сверху прицеплена, – объяснил Сашка. – А ты, наоборот, наверх уставилась.
– Конечно, – кивнула Иришка. – У меня в ноутбуке камера встроенная, внизу.
– Как ты его сломать-то ухитрилась? – поинтересовался Сашка.
– Сама не знаю. Сидела тебе письмо писала на кухне. А потом туда папа с приятелем зашли. Папа глянул, что у меня на экране твоя фотка, и давай приятелю: «Посмотри, – говорит, – какой у Славки Соличевского сын вырос!» Ну вот они и смотрели. Потом мне ноутбук отдали, и он почти сразу заглючил. Я заныла, что они его сломали. А папин друг сказал: «Давай я в нашу фирму отнесу, ребята починят!» Папа с ним в одной фирме работает. Только он – директор, а папа – шофёр. Я отдала. Ну и починили. Правда, папа с другом в командировку уехали. К вам в Питер, кстати. И мне пришлось самой топать к тем ребятам своё добро забирать. Но они нормальные такие. Весёлые. И ноутбук починили, и новый антивирус поставили. Бесплатный.
– А за ремонт сколько взяли?
– Ты что? – от возмущения Иришка слегка охрипла. – Они же по старой дружбе сделали!
– По чьей дружбе? – уточнил Сашка. – Твоего папы и его приятеля?
– Ну да, – кивнула Иришка. – А что такого-то? Папа с ним со школы знаком. Они, кстати, и с твоим отцом оба дружили. А то зачем бы твою фотку-то рассматривали?
– Так, – протянул Сашка, почуяв интересное. – А какая у того приятеля причёска?
– Да практически никакой! – улыбнулась Иришка. – Он лысеть рано начал и с тех пор всё время наголо бреется. А ты что, его знаешь? Он к вам заходил? Его Константин Иванович зовут. А фамилию я не помню.
– Не заходил, – процедил Сашка. – Но я его знаю. А они с твоим папой уже вернулись?
– Нет ещё. Мы папу через неделю ждём.
– Понятно…
– Ой! – подскочила Иришка. – Кто-то в дверь звонит!
– Ну, иди открывай! – разрешил Сашка. – Потом поболтаем. Пока!
– Пока, – кивнула она, и экран «Скайпа» погас.
* * *
Сашка сидел в темноте и ждал. Ему казалось, что часы сломались и поэтому секундная стрелка еле ползёт по циферблату. Иногда он нажимал на кнопку мобильника, экран вспыхивал синим светом, но электронные часы показывали то же время, что и настенные.
Значит, с часами всё в порядке. Это с ним, Сашкой, дело плохо.
Когда в двери зашуршал ключ, Сашка вскочил и как ошпаренный бросился в прихожую.
– Привет! – сказала мама, снимая пиджак.
Она выглядела усталой, постаревшей, и Сашке стало стыдно. Но всё-таки удержаться он не сумел.
– Мам, – попросил Сашка. – Расскажи мне, пожалуйста, правду. Кто к тебе приезжал из Воронежа? Это ведь был не Иришкин папа, да?
Мама опустилась на стул и прижала ладони к щекам.
– Откуда ты узнал? – спросила она. – От Иришки?
– Не только, – покачал головой Сашка. – Она-то и сама толком не в курсе. Ты можешь наконец сказать правду?
– Какую, Саш? – простонала мама. – Да, я встречалась не с Иришкиным папой! Да, это не он был в меня влюблён, а совсем другой человек. Но я не хотела, чтобы ты вообще про него знал. Понимаешь?
– Почему?
– Потому! – взорвалась мама. – Он – лживый, самовлюблённый, бесчестный. И я не хочу иметь с ним ничего общего!
– А при чём тут я?
– При том! Ты молодой. Тебе наверняка надоело жить в полунищете! А у него есть деньги. Настоящие, понимаешь? Он легко мог бы отправить тебя учиться за границу или купить отдельную квартиру или машину. Ты уверен, что сумел бы от всего этого отказаться?
– Не знаю, – честно ответил Сашка. – Но ему-то это зачем?
– Он до сих пор считает себя оскорблённым за то, что я тогда выбрала не его, а папу. И он на всё готов, чтобы я поняла, какая я была и осталась дура и что единственное в жизни, что имеет реальную силу, – это деньги. Он позвонил и заявил, что они со Смольниковым в Питере. Хотят со мной встретиться, посидеть. И я попалась, понимаешь? И пришла. Но никакого Смольникова в кафе не было. Зато был он. И сказал мне всё, что собирался. Долго, наверное, собирался…
– И что именно?
Мама откинула со лба волосы и посмотрела на Сашку в упор.
– Сначала-то он порохом рассыпался. Какая ты красивая, да какая ты необыкновенная! Давай вот прямо завтра возьмём и поженимся. А сегодня в ресторан закатимся. А ещё лучше – в Синеозерье на всю ночь, чтобы никто не мешал.
– Так он и про Синеозерье знает?
– Знает, конечно. Это ж он нам тогда обмен подобрал. Домик-то раньше какой-то его дальней родственнице принадлежал. Она перед смертью болела, его жена ухаживать ездила.
– Понятно, – кивнул Сашка.
– Ну вот, – продолжила мама. – А когда я его осадила, сказал, что если не соглашусь быть с ним, то останусь одна. Совсем одна, понимаешь? Что с тобой он и без меня договорится. Или ты в армию уйдёшь, или отправишься учиться в какой-нибудь Лондон. Он уже откуда-то знает, в какой институт ты собираешься, и со всей уверенностью заявил, что ты туда не поступишь. Он об этом позаботится. Вот и будешь выбирать: в армию или за границу. Если не дурак – выберешь. А уж когда поживёшь там, вряд ли захочешь возвращаться.
– Ну, откуда он знает про институт, я понял, – выдавил Сашка. – Он Иришкин почтовый ящик взломал и наши письма читал. Но, мам? Это что, у него любовь к тебе такая?
– Да какая там любовь, – безнадёжно махнула рукой мама. – Я же тебе объясняю: он не может простить, что когда-то вышло не по его. Извращённое самолюбие это, и ничего больше.
– А почему через столько лет?
Мама пожала плечами.
– Может, потому, что его жена бросила? – предположил Сашка. – С ней он ничего не смог сделать, вот его и переклинило на прошлом.
– А ты откуда про жену знаешь? Она ведь в школе моей лучшей подругой была… Ты с ним виделся, да?
– Виделся, – хмуро кивнул Сашка. – Но разговаривать не стал. Это одна моя знакомая про его развод выяснила. Случайно.
– Саш, – горестно вздохнула мама, – а если он и в самом деле устроит так, что ты в институт не поступишь?
Сашка сжал зубы.
– Ничего, мам, он не сделает! Не бойся. Да и в конце-то концов – пойду в армию. Я мужик или кто?
Мама смотрела на Сашку. Она не всхлипывала, но крохотные блестящие слезинки ползли по щекам и соскальзывали куда-то под воротник блузки.