Страшен был Батыев погром. Многочисленные жертвы и разрушения принес он Руси и навсегда остался в памяти народной как «черная година», как время величайших бедствий. Но зимний поход 1237/38 г. на Северо-Восточную Русь был только одним из этапов нашествия: за Батыевым погромом последовала серия новых монгольских вторжений в русские земли, приносивших все новые и новые опустошения и не дававших Руси возможности ликвидировать последствия первого удара.

В 1252 г. во Владимиро-Суздальскую землю вторгся ордынский царевич Неврюй. Его полки, перейдя вброд Клязьму и разгромив под Переяславлем-Залесским великокняжеское войско, «разошлись по всей земле, и людей бесчисленное множество повели до коней и скота (т. е. в ордынский плен. — В. К.), и много зла сотворили». Особенно пострадали от Неврюевой рати сельские местности.

В 1273 г. монголо-татарские отряды дважды «воевали Новгородские волости», подвергнув опустошению земли, не затронутые Батыевым погромом.

Два года спустя монголо-татарская рать, возвращаясь после похода на Литву, разорила земли около Курска. Летописец сообщил, что ордынцы «великое зло и великую пакость и досаду сотворили крестьянам, по волостям, по селам дворы грабя, кони и скот и имущество отнимая, и где кого встречали, то, раздев донага, отпускали».

В 1278 г., по сообщению летописца, «приходили татары на Рязань и много зла сотворили».

В 1281–1282 гг. ордынские рати дважды подвергали опустошению почти всю территорию Северо-Восточной Руси. Сначала войска ордынских полководцев Кавгадыя и Алчедая разорили северо-восточные княжества, затем пришла на Русь «рать многочисленная Турантемира и Алына и многих татар», которые тоже «много зла сотворили в Суздальской земле».

В 1283 г. монголо-татары разорили земли Воргольского, Рыльского и Липецкого княжеств.

В 1285 г. «царевич из Орды» снова «приходил на Русскую землю и много зла сотворил христианам».

В 1288 г. отряды завоевателей грабили рязанские, муромские и мордовские земли.

Особенно опустошительной оказалась так называемая «дюденева рать» 1293 года. По разрушительным последствиям летописцы сравнивали ее с Батыевым погромом. Монголо-татарские отряды прошли от Мурома до Волока-Ламского, «города пожгли, села и волости и монастыри повоевали и всю землю пустой сотворили». Ордынский военачальник Дюдень так же, как раньше это сделал Батый в «месяц февраль», «пленил градов 14», в том числе Муром, Владимир, Суздаль, Юрьев, Переяславль, Коломну, Москву, Можайск, Волок, Дмитров, Углич. Множество людей было уведено в плен. Не спаслись даже те, кто прятался от насильников в лесах: по сообщению летописца, ордынцы «людей из лесов изведоша». В том же году ордынское войско предприняло поход на Ярославль, где началось восстание против местного князя, известного своей дружбой с Ордой. По пути завоеватели еще раз разорили владимирские и переяславские земли, людей «одних посекли, а других в плен повели».

В 1297 г. снова «была рать татарская, пришел Олекса Неврюй».

Таким образом, после Батыева погрома, во второй половине XIII столетия, монголо-татарские орды еще не менее 15 раз опустошали Северо-Восточную Русь, причем четыре вторжения (1252, 1281, 1282, 1293 гг.) имели характер настоящих нашествий, приносивших разорение значительной части Руси. Русские города переживали период упадка. Везде, где проходили монголо-татарские орды, на месте цветущих городов оставались развалины, жителей убивали или уводили в ордынский плен. «Множество мертвых лежали, и град разорен, земля пуста, церкви пожжены, людей избили от старца до младенца, только дым, да земля, да пепел», — такими словами характеризовали летописцы состояние русских городов после монголо-татарских погромов. Серьезный удар был нанесен ремесленному производству — основе городской культуры. Ремесленников завоеватели массами уводили в плен. Вместе с мастерами Русь утрачивала их производственные секреты. Это имело особенно тяжелые последствия потому, что в условиях феодализма, когда сношения между отдельными землями ограничивались простым соседством, каждое изобретение в области производства приходилось делать заново в каждой отдельной местности, и было «…достаточно простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами… до необходимости начинать все сначала». Не удивительно поэтому, что после монголо-татарского нашествия на Русь там исчезли многие сложные ремесла, а возрождение некоторых из них началось только спустя 150–200 лет. Навсегда было утрачено мастерство многоцветной перегородчатой эмали, искусство черни и зерни, полихромной поливной строительной керамики. Целое столетие после нашествия не возобновлялось в русских городах каменное строительство. В результате нашествия оказались нарушенными экономические связи городов с сельскохозяйственной округой, прекратилось массовое производство ремесленных изделий для продажи, усилился отрыв русских городов от мировых торговых путей.

Академик Б. А. Рыбаков так писал о последствиях монголо-татарского нашествия: «Русь была отброшена назад на несколько столетий, и в те века, когда цеховая промышленность Запада переходила к эпохе первоначального накопления, русская ремесленная промышленность должна была вторично проходить часть того исторического пути, который был проделан до Батыя».

Сильно пострадали от монголо-татарского нашествия и сельские местности. Летописи буквально пестрят записями о том, что монголо-татары «села, волости и погосты пограбили», «все пусто сотворили», «по селам скот, и кони, и жита пограбили, высекая двери у домов», «положили всю землю пусту», «людей без числа в плен повели», «со многим полоном отошли в Орду». Любое передвижение завоевателей по русским землям, даже в период мирных отношений с золотоордынскими ханами, сопровождалось грабежами и разорением крестьян. В одной из грамот сообщалось, например, что село близ большой дороги запустело оттого, что «послы татарские тою дорогою ходили».

В результате монголо-татарских погромов забрасывались пашни, деревни превращались в пустоши, оставшееся население уходило на северные и западные окраины страны. В Черниговском княжестве «села от того нечестивого Батыева пленения запустели и лесом поросли». В «Повести о граде Курске» говорилось, что после монголо-татарского нашествия вся Курская земля «разорена была» и «от многих лет запустения великим лесом заросла и многим зверям обиталищем стала». Монах Пимен, проезжавший по южным землям Руси в XIV в., записал: «Было то путешествие печально и уныло, потому что была пустыня всюду, нельзя было увидеть там ничего, ни города, ни села. Пусто все было и не населено, нигде не видно было человека, только пустыня».

Запустение многих сел и деревень после монголо-татарского нашествия подтверждается материалами археологических раскопок: жизнь на многих домонгольских поселениях прекратилась.

Повсеместное прекращение жизни в древнерусских поселениях после монголо-татарских погромов археологи прослеживают в Рязанской земле (в бассейне реки Про-ни), на Верхней и Средней Оке, на Верхней Десне, по Сейму и Пслу, по Клязьме и во многих районах Северо-Восточной Руси. Села и деревни становились меньше по размерам — много людей погибало во время ордынских ратей или попадало в плен. Поселения переносились с открытых берегов рек в леса, под защиту болот и оврагов.

И без того нелегкое положение русского крестьянина в условиях постоянной монголо-татарской опасности было поистине ужасным: в любой момент могли налететь ордынские всадники, убить, захватить в плен и увести вместе с семьей в Орду, разграбить имущество.

Огромные материальные ценности уходили за пределы Руси в виде различных даней, что подрывало и без того ослабленную нашествием экономику Руси. Завоеватели создали целую систему ограбления покоренных народов, целью которой было увековечение тяжкого иноземного ига. Четырнадцать видов ордынских даней и различных «тягостей» опутывали русские земли. Центральное место в системе ордынских поборов занимала «царева дань», называемая также «ордынский выход», «дань десятинная» или просто «десятина». Дань являлась постоянным налогом, собиравшимся с городского и сельского населения в пользу ордынского хана (от дани было освобождено только духовенство). Единицей обложения стало при сборе дани хозяйство (в городах — дом, в сельских местностях — деревня). Кроме «царевой дани», на крестьянское население в качестве постоянных «ордынских тягостей» ложились «поплужное» (с плуга), «ям» и «подводы» (дорожные повинности). Практиковались также сборы с торговой («мыт») и ремесленной («тамга») деятельности. Существовали, далее, нерегулярные, чрезвычайные налоги. К их числу относились «запросы», то есть единовременные требования монголо-татарских ханов о выплате крупных сумм сверх установленной дани на военные расходы и другие цели. Эти «запросы» были иногда настолько крупными, что буквально разоряли население. Например, в Волжской Булгарии один из «запросов» привел к тому, что жители вынуждены были продавать в рабство своих детей. Чрезвычайно обременительными были дары и «почестья» — подарки, которые отсылались в Орду или передавались на месте ханским послам. В пользу хана и его родственников, а также отдельных представителей ордынской администрации собиралась особая пошлина. Тяжелым бременем на крестьянское хозяйство ложился «корм», который получали ордынские послы и их отряды при проезде через русские земли. Кроме того, завоеванные народы были обязаны по приказу хана «рать собирать, где восхочет воевать», и присылать людей на ханскую охоту — ловитву. Все эти «ордынские тягости» перечислялись в ханских грамотах, которые давались русским митрополитам и сохранились.

В результате такой системы ограбления из страны ежегодно выкачивались огромные суммы, попадавшие в руки монголо-татарских феодалов. Одна только «царева дань» составляла в XIV веке с Московского княжества 5 тысяч серебряных рублей, с Новгородской земли — 1500 рублей серебром. По тем временам это были огромные суммы: 1300 кг серебра! Не удивительно, что у некоторых восточных авторов сложилось мнение о Руси как о стране серебряных рудников— так много благородного металла привозилось ежегодно из русских земель в Орду.

Постоянная утечка серебра, основного денежного металла Руси, имела тяжелые последствия для ее хозяйства. Серебра не хватало для торговли, и в Северо-Восточной Руси, особенно в княжествах, подвергавшихся ордынским погромам, наблюдался с XIII в. настоящий серебряный голод.

Монголо-татарское нашествие тяжело отразилось на культуре Руси: погибли многие драгоценные памятники древнерусской литературы и письменности. Библиотеки рукописных книг, обычные для домонгольской Руси, стали редкостью. Летописцы, рассказывавшие о разгроме монголо-татарами русских городов, не раз горестно отмечали, что завоеватели «книги порвали». Летописи, хронографы, «жития», поэтические повести и другие памятники древнерусской литературы дошли до наших дней только в редких списках, к тому же сильно испорченных малограмотными переписчиками. Большинство древних рукописей погибло. Только в одном-единственном списке сохранилось выдающееся произведение древнерусской литературы — «Слово о полку Игореве».

Пришло в упадок и русское летописание, достигшее накануне нашествия Батыя своего наивысшего расцвета. Во многих крупных культурных центрах Руси, разгромленных монголо-татарами, летописание вообще прекратилось на длительный срок: в разоренной Старой Рязани, в сожженном Владимире, в Киеве, Чернигове и других городах. А составление общерусского летописного свода было перенесено из стольного Владимира в Ростов, меньше пострадавший во время Батыева погрома. Летописи стали простой сводкой предыдущих записей, не объединенных какой-либо идеей, «политической волей» летописца; на время из них исчезли сквозные, общерусские темы. Только с нарастанием освободительной борьбы последние возрождались уже в московском летописании. В многочисленных списках начали расходиться по Руси лучшие произведения древнерусской литературы. Такие произведения, как «Повесть временных лет», напоминали народу о временах независимости, о могучей Киевской Руси, грозной для врагов. Призывы автора «Повести» к объединению Руси, к борьбе с кочевниками по-новому звучали в период ига, поднимая русских людей на битвы с завоевателями. Восстановление древних культурных ценностей стало частью общей борьбы против ненавистного ига, способствовало объединению народных сил для отпора врагу.

Прервались из-за монголо-татарского нашествия древние культурные и торговые связи Руси с соседними странами. Монголо-татарская «кочевая стихия» отрезала Русь от Черного моря, нарушила связи с Византией, с землями Закавказья и Средней Азии. Ухудшились условия торговли со странами Центральной и Западной Европы.

Монголо-татарское завоевание привело к усилению гнета и феодальной зависимости крестьянства. Города как политическая сила, способная в какой-то степени противостоять притязаниям феодалов, ослабли во время нашествия: «городской воздух» почти нигде на Руси не делал человека свободным, как это было в Западной Европе. В этих условиях феодальная зависимость крестьян развивалась в наиболее грубых, неприкрытых формах. Закабалению способствовали и ордынские переписи: обязанность регулярно выплачивать дань, проходившую через руки феодалов, усиливала зависимость крестьянства и прикрепление его к земле и к владельцу вотчины. Русские феодалы, вынужденные отдавать монголо-татарским ханам часть феодальной ренты в виде «ордынского выхода», старались возместить ее усиленной эксплуатацией собственного народа. Иноземное иго затрудняло также антифеодальную классовую борьбу, которая ограничивала притязания феодалов. В народных выступлениях того времени тесно переплетались антифеодальные и антиордынские мотивы, и такие выступления порой подавлялись совместными усилиями русских и монголо-татарских феодалов.

В политическом плане отрицательные последствия монголо-татарского нашествия проявились прежде всего в нарушении процесса постепенной ликвидации феодальной раздробленности, признаки чего были заметны уже в первой половине XIII столетия. Батыев погром расшатал административный аппарат Северо-Восточной Руси, ослабил великокняжеское войско. Опустошения владимирских земель и массовое бегство населения из бассейна реки Клязьмы подорвали экономическую основу власти владимирских великих князей. Наступила временная «агония великокняжеской власти», которая была уже не в силах справиться с раздробленностью. Этому способствовала и политика ордынских ханов, направленная на разъединение сил Руси.