Михель, решив добраться наконец до королевского лекаря, которому он отводил некую роль в своем плане, явился на прием к Марсиэлю. Царский лекарь был в полнейшем конфузе и смятении. Пока нежный, ясноглазый юноша, томно вздыхая, расписывал ему симптомы недомогания, несчастный дрожал от совершенно крамольного желания схватить мальчишку в охапку и утащить в укромный уголок, чтобы ээээ… Эльф затряс головой, пытаясь сбросить дурман, он должен бороться, должен. Как ни странно, усилие дало результаты, непонятно откуда нахлынувшие дикие желания, которыми бурлила его кровь, улеглись, и он смог мыслить достаточно ясно. Назначил мнимому больному растирания и дал сироп для смягчения горла.

Михель понял, то, что легко проходит с людьми, недостаточно для эльфа, и скрипнул зубами. А Марсиэль в свою очередь с ужасом заметил в глазах северянина печать зла. Таким образом, они приоткрыли тайны друг друга. Злой знал, что Марсиэль не посмеет выдать его, потому что Михелю достаточно лишь намекнуть — и лекарю светит… Подумать противно, что лекарю светит, за то, что он столько лет торчал в царском гареме, прикидываясь импотентом. Он соблазнительно улыбнулся эльфу, облизнул губки и, проведя ноготками по столу, взял пузырек с сиропом, а потом произнес на прощание:

— До скорой встречи, милый Марсиэль.

Бедного Марсиэля накрыло волной похоти, он судорожно сглотнул, не в силах вымолвить ни слова. Когда северянин вышел, эльф упал в кресло, с ужасом осознавая, что его безопасность зависит от каприза злого, сидящего в этом мальчике. Он чуть не прослезился, так горько и обидно стало ему, прожившему безупречную жизнь, теперь на старости лет впасть в такое несчастье.

Что бы сказал царский лекарь, если бы узнал, что за ним с некоторых пор весьма внимательно наблюдает начальник тайной стражи Марханзар?

* * *

Наступила ночь. Владыка Зимруд в который раз пообещал себе, что завтра непременно сообщит дочери свою волю, вздохнул и отправился в гарем, «отрабатывать повинность». Честно говоря, царь устал. Силы не подводили его, нет. Просто тяжело делать это из одного чувства долга. Ему хотелось любви.

* * *

Любви хотелось не только Зимруду. Молодой темный томился, изнывая от желания коснуться спящей принцессы, но не мог решиться. В прошлую ночь он разбудил ее неосторожным поцелуем. Наконец Дагон все-таки приблизился, осторожно и медленно опустился на кровать рядом с ней. Девушка повернулась во сне, золотистые локоны накрыли его руку, бедняга темный чуть не застонал в полный голос. Его ветром сдуло с постели Янсиль. Какое-то время отсиживался в углу, успокаивая дыхание, потом стал смеяться над собой.

— Тоже мне, герой-любовник, ха-ха-ха… Чуть не помер от сраха… ха-ха-ха…

Настроение у темного значительно улучшилось, он приблизился снова, встал на колени перед спящей, любуясь ею, шептал нежные слова, гладил локоны. Постепенно осмелел настолько, что стал покрывать невесомыми поцелуями ее руки, подбираясь все ближе к губам. Девушка потянулась во сне к нему, Даг чуть не обезумел, но тут ей видимо приснилось что-то страшное, и она забормотала во сне:

— Дагон, нет, нет, Дагон, нет… Нет! — и проснулась.

Дагон, успевший отодвинуться, сидел напротив, вытаращив глаза и онемев от неожиданности. Изумленная и слегка напуганная Янсиль, отпрянула от него к другому краю постели и натянула до самого носа покрывало.

— Ты… т-т-ты… ч-ч-ч-то, что тут делаешь? — голос ее дрожал, принцесса начала заикаться.

— Эээээ… т-т-ты з-звала меня… Я п-п-пришел, — темный заикался не меньше.

— Звала?

— Да.

— Я не помню…

— Совершенно точно, звала. Возможно, это было во сне?

— Во сне? Да… во сне…

Она вспомнила, что ей снился странный сон, в котором Дагон почему-то снова целовал ее, и это ей не понравилось.

— Что тебе снилось?

— Я не помню, — она потупилась и стала растирать руки, вмиг ставшие ледяными.

— Позволь мне согреть тебя.

Дагон неуловимым плавным движением подобрался совсем близко, взял ее нежные маленькие ручки в свои и стал отогревать пальчики дыханием. Янсиль смотрела на него настороженно и недоверчиво. Когда же он стал покрывать ее ладони поцелуями, забеспокоилась всерьез:

— Спасибо, все-все, довольно! Мне уже не страшно! Все прошло! Спасибо, — залепетала она, отнимая руки.

Влюбленный темный отпустил ее с сожалением.

— Пора спать. Дагон, тебе пора. Прости, что побеспокоила… Теперь тебе лучше уйти…

Дагону ничего не оставалось, как встать и выйти. Чтобы потом вернуться под пологом невидимости. Не пугать же девушку. Он и так сегодня много достиг. Остаток ночи темный боролся со своими желаниями, понимая, что спешкой он только испортит дело. Но как же тяжело сдерживаться, когда она рядом!

* * *

Между тем, злой тоже не дремал. Вот кому абсолютно не было дела ни до чьих чувств. Главное использовать их в своих целях. Он следил за мальчишкой темным. И сейчас, когда тот покинул перед утром покои принцессы, он его окликнул. Дагон приблизился.

— Ну что, мой юный друг, как успехи?

— Спасибо, она привыкает ко мне, — Дагон улыбнулся.

— Да?

— Да. Сегодня ночью она проснулась, когда я… — Дагон засмущался и покраснел, — Ну когда я…

— И что?

— Она испугалась, но совсем немного. Позволила отогреть ей руки, — взгляд темного подернулся поволокой мечтательности, — А потом попросила меня уйти, и я ушел. Правда, тут же вернулся. Невидимый.

Михель подкатил глаза, а вслух сказал:

— Теперь тебе следует быть настойчивее. Женщины это любят.

Дагон с сомнением посмотрел на злого, но тот кивнул для убедительности.

Ну, раз любят… То он будет ухаживать за ней настойчивее…

Видя, что темный опять уплыл в свои мечты, Михель сказал:

— Думаю, тебе действительно пора, если ты не хочешь, чтобы тебя здесь застукали.

Дагон тут же пришел в себя, махнул злому рукой на прощание и исчез.

Влюбленные бывают слепы. Еще и эгоистичны. Дагон никак не мог понять, что девушке не нужны его ласки, что они ее пугают. А томление, что он в ней вызывал, было не по нему, а Лею, по ее светлому возлюбленному. Не мог понять, что он опоздал, Янсиль любит другого. И этот другой не кто-нибудь, а доверяющий ему как самому себе его ближайший друг Лейон! А такое поведение по отношению к тому, кто тебе безоговорочно доверяет, больше всего смахивает на предательство. Иногда мысли, что он поступает неправильно, посещали голову темного, но не задерживались там надолго. Да еще и ценные советы, и подстрекательство Михеля — вот вам, он уже почти враг своему лучшему другу, на радость злого.

* * *

Начальник тайной стражи Марханзар почти до утра анализировал накопленные в результате наблюдений за советником Эзаром а потом и за царским лекарем Марсиэлем сведения. И эти сведения странным образом сходились в двух интересных пунктах.

Во-первых, оба вели себя странно, он мог бы назвать их поведение любовной лихорадкой, но объекта любви нигде не наблюдалось. Да и старый эльф вообще… Марханзара передернуло, когда он подумал каково это, быть импотентом. Странно.

А во-вторых, эти странности поведения у обоих начались с того момента, как те контактировали с молодым северянином. Очень странно.

Попутно он наблюдал за стражниками с нижней террасы. И те же симптомы. И тоже, как пообщаются с этим Михелем — так их начинает корежить. Очень, очень странно!

Что?! У всех любовная лихорадка? Бред.

Остается только предположить, что это какая-то инфекция. Возможно, завезенная северянами из Фивера. Северяне, особенно этот их вельможный князь, совсем не нравились начальнику тайной стражи. Надо проверить все самому. Вызвать этого мальчишку Михеля и поговорить с ним с глазу на глаз.

На том Марханзар и остановился. Допрос мальчишки северянина он планировал провести для наглядности в хорошо оборудованном подвале. Он был уверен, что там, в подземелье, у парня быстро язык развяжется.

* * *

Утром прилетел почтовый голубь из страны Фивер. Кортеж невесты Владыки принцессы Элении выехал в страну пустынь. Приготовления к царевой свадьбе начались с удвоенной скоростью. Дворец просто кипел. Владыка Зимруд пребывал в двойственных чувствах, ему и хотелось новую жену, и не хотелось. С одной стороны, царь устал от этой бесконечной постельной жизни без любви, а новая жена сулила хоть какое-то разнообразие, с другой — им ложиться в постель, а он не знает эту девицу из далекой страны, она не знает его, какая может быть любовь? Оставалось только вздыхать и готовиться к свадьбе.

Вельможный князь Баллерд сопровождал свою племянницу к месту назначения. Они отъехали от столицы около трех часов пути, когда кортеж нагнали вестники с черными траурными повязками. Баллерд все понял сразу. Умер! Наконец-то! Умер его братец!

Он вздохнул поглубже несколько раз. По-новому ощущая воздух теперь уже своего царства. Он дождался. Вестники преклонили колени:

— Государь…

Новый Государь Фивера не стал слушать. Коротко прикрикнув, повелел принцессе ехать дальше без него, он де догонит. Обвел глазами все, что открылось его взору, хлестнул коня и помчался назад в столицу. Трон заждался его, Баллерду не терпелось одеть корону.

Во дворце его ждали, перепуганные придворные, ничего хорошего не ожидавшие от нового царя, усиленно выказывали свою верноподданническую лояльность, слуги жались по стенкам и прятали глаза. Кругом словно стоял запах страха.

Его Величество Баллерд первый втянул в себя этот дивный аромат. Да! Он был доволен. Людишки продолжали вертеться вокруг него, но уже начали ему надоедать. Одарив их взглядом, от которого у многих в жилах кровь застыла, он легко махнул рукой, все моментально исчезли. Вот и замечательно. Государь Баллерд прошел в покои вдовы своего брата, выразить ей соболезнование. Он не собирался наслаждаться видом ее бессилия или властью над ней, нет. Женщина почему-то внушала ему уважение. Это было довольно редкое для него обычное человеческое чувство. Вдова была безутешна, встретила своего деверя выражением глубокой почтительности, но без лести и без того низкопоклонства, которым был пропитан весь дворец. Да, именно за это достоинство и за искренность он ее и уважал. Царь говорил слова утешения, а сам думал:

— Даже жаль, что такая старая, можно было бы на ней жениться… Впрочем нет, она любила моего братца, а такие женщины любят всего раз. Повезло покойному. Жаль, что Эления не в нее пошла, а в нашу породу, не пришлось бы от нее избавляться. Впрочем, у нашего братика еще дочки остались. Вот подрастут… Хммм… А чего ждать, пока они подрастут? Вот вернусь из Симхориса и попробуем сладеньких малышек.

От этой мысли у него даже улыбка на лице появилась. Несколько неуместная в момент выражения скорби, но кто станет царю делать замечание?

Коронация была назначена на четыре часа пополудни. Церемонию сократили до пяти минут, а после Его Величество Баллерд I с малым эскортом поскакал догонять кортеж принцессы Элении, направлявшийся в славный город Симхорис.

* * *

Когда осели последние облака пыли из-под копыт царского скакуна, вдова царя Александра, царица Евгения взглянула на свою верную подругу, придворную даму Ольгу, приехавшую в Фивер вместе с молоденькой принцессой небольшого северного княжества Евгенией Салисской, и так состарившуюся рядом с ней. Та поняла, что царица хочет поговорить с ней с глазу на глаз.

— Ваше Величество, не пойти ли немного пройтись в сад? Свежий воздух поможет Вам почувствовать себя лучше.

— Да, действительно. Проводи меня, — увидев, что с ними вместе собирается и ее свита, царица сказала, — Нет-нет. Мне нужно просто подышать пять минут, не больше. Не надо создавать вокруг меня толпу.

Ринувшаяся было к дверям свита, отступила, пропустив женщину, бывшую царицей последние двадцать лет, понимая, что положение ее теперь шаткое, неизвестное и полностью зависит от каприза нового царя.

Едва царица Евгения со своей подругой отошли в глубину сада, она оглянулась, не подслушивает ли их кто-нибудь, а потом прошептала на ухо преданной ей Ольге:

— Сейчас я скажу тебе кое-что, а ты улыбайся, как ни в чем не бывало.

Та кивнула, начав улыбаться уже сейчас.

— Я беременна.

Улыбка застыла на лице Ольги, а глаза полезли из орбит.

— Никто не должен об этом знать. Сама понимаешь, в какой опасности мы будем, если это мальчик.

Ольга кивнула, боясь даже представить себе, что сделает тот страшный человек, ставший их царем с тем, кто посмеет вклиниться между ним и троном.

— Мне понадобится вся наша хитрость, чтобы уберечься от Баллерда. Эх… Была бы я еще способна на хитрость… А теперь пойдем. Они не должны догадаться, что мы говорили о чем-то важном.

Женщины ушли из сада и вернулись в покои. Но они в этом саду были не одни.

В дворцовом саду жил дух растительности Фрейс, он-то и стал свидетелем этого разговора. Осознав, что за тайна ему открылась, дух понял, что должен действовать. Дело в том, что небеизвестные нам дворцовые духи Стор и Фицко перед тем, как улизнуть к Горгору в Симхорис, оставили весь дворец на его попечение. И, разумеется, ввели в курс дела. Так что, зная теперь, какие замыслы имеет царь Баллерд, и кто ему в этом будет помогать, Фрейс зеленел от страха еще больше. Особенно, когда представил, что Баллерд сделает, если узнает, что это он подложил среди лекарств покойного царя Александра ту самую травку, что помогла ему в последний раз переспать с женой за пару недель до смерти. Если бы не ужас перед мстительным злым, которого он не решался даже про себя назвать по имени и жестоким извращенцем Баллердом, молодой дух растительности мог бы гордиться собой, что умудрился вырастить подобное чудодейственное средство в условиях обычного северного сада.

В общем, Фрейс решил, что лучше уж ему тоже податься в Симхорис к Горгору и Карису, предупредить их о новых обстоятельствах, чем сидеть здесь и трястись, ожидая, когда его сотрут в порошок. Там хоть пользу принесет правому делу. А сад дворцовый… Да что ему сделается? Ну засохнет. Ну так потом он все восстановит, даже еще лучше все сделает! Теперь успеть надо… Не опоздать бы…

* * *

Выйдя на связь с Михелем вечером дня своей коронации, Баллерд был преисполнен торжества. Он гордо расхаживал по шатру, Михелю даже было видно, как в углу скрючился колдун Грофт, не знавший чего ожидать о Государева веселья, но уж хорошего ничего, точно. Михель рассыпался мелким бесом, льстиво поздравляя новоявленного правителя. На что тот реагировал весьма высокомерно. Но злой знал кое-что, что могло испортить царю Фивера настроение:

— Государь, Грофту не удастся обмануть эльфа.

— Что?

— Грофту не удастся обмануть эльфа.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Догадайтесь сами.

— Черт… — кажется, догадался.

Но Баллерд и не думал огорчаться:

— Значит, ты ему поможешь.

— Кому, эльфу? — злой решил сыграть дурачка.

— Нет, — елейно ответил Баллер, — Грофту. А теперь исчезни.

Михель в зеркале исчез, а Баллерд завопил:

— Гаденыш мелкий, не мог не обгадить настроение!

Бедный Грофт съежился, стараясь стать маленьким и незаметным, чтобы не привлекать ясные Государевы взоры. Но, увы, привлек. Хорошо, хоть без кнута обошлись. Баллерд торопился, кортеж принцессы надо было нагнать завтра с утра, и полудохлый колдун не входил в его планы.

* * *

Самое забавное, что молодой Фрейс поспел в Симхорис к Горгору почти одновременно со Стором и Фицко. Не удивительно, старикашки-духи почти в каждой таверне зависали хоть на пару минут, а кое-где и не пару.

Перед советом у Горгора все трое предстали ночью. Когда могучий дух земли Горгор, живший в Симхорисском дворце вместе со своим другом, столь же могучим духом растительности Карисом услышали о кошмарных планах одержимого злым Баллерда, сначала даже растерялись. Разве мог подозревать дух земли, с любовью строя вместе с Карисом прекрасные висячие сады, что когда-нибудь они послужат к гибели тех, кого он любит. Что чья-то черная зависть и злая воля поставят под угрозу все, что им дорого. Что противопоставить такому изощренному злу, как бороться… Карис прошептал:

— Горгор… прежде всего надо найти возможность снять проклятие. Придется открыть тайну.

Горгор потупился:

— Я надеялся, этот день не наступит. Все моя гордыня… Думал, мальчику хорошо живется, так пусть и дальше…

Карис сморщился, отвернулся:

— Чего уж, мы оба хотели как лучше…

Остальные смотрели на них, не понимая ничего. Горгор оглядел разношерстную команду духов и признался:

— Зимруд мой внук.

А Карис добавил:

— А Нитхиль, его первая жена, была моей дочерью, — он вздохнул, — Так что принцесса Янсиль моя внучка.

Тут на лицах духов отразилось масса чувств, от изумления до веселого любопытства. Кто-то из молодых не выдержал и спросил:

— Так это потому Владыка Зимруд обладает такой нечеловеческой мужской силой?

На что Горгор умиленно и несколько хвастливо произнес:

— Ага! Думаете, почему он стольких баб может окучивать за ночь? Весь в меня-я-я, я тоже таким был в молодости… Да-а-аа…

Карис подкатил глаза и возмутился, не дав Горгору уплыть в ностальгию по тем временам, когда тот был юным духом земли и обожал приключения:

— Молчал бы уже, старый греховодник. Лучше давай думать, что делать будем. Времени почти не осталось.

— Что-что. Придется идти на поклон к ней. Сам знаешь, к кому.

Зеленые волосы Кариса недовольно зашевелились, обозначая крайнюю степень нежелания посещать ту даму, о которой вел речь Горгор.

Царица юго-западных земель, лежащих по эту сторону гор. Земель, выходящих к теплому морю. Мелисанлра, мстительная колдунья… Та, на которой Зимруд когда-то отказался жениться.

Про нее одни говорят, что она может обращаться в русалку, а другие — что в мурену. И то, и другое ложь, но в действительности, Госпожа морского берега куда опаснее. Хорошо хоть, она нашла свою любовь и вышла замуж. Теперь у нее есть консорт, возлюбленный принц Вильмор, который помогает ей править и ублажает в постели. Может быть, это смягчило ее сердце?

Вот через этого самого ее возлюбленного принца Вильмора, духи и решили подобраться к царице Мелисандре. Просить ее снять с дома Владыки Зимруда проклятие. Пойти к ней собрались Горгор с Карисом сами. А за дворцом присматривать, решили поставить старшими как раз-таки Стора и Фицко. Выбор, конечно, вызвал шум и недовольство среди местных дворцовых духов, но Горгор озвучил причину:

— Да, они оба слабы. Но они стары и опытны! Видели в жизни много таких вещей, о которых вы, молодежь и понятия не имеете. А теперь, главное. Они хорошо знают Баллерда, знают чего от него можно ожидать. Да и того, злого, которого не хочу называть, тоже. А вы, — он оглядел своих со стариковской нежностью, — вы воспитывались в добре. И коварства зла не знаете. Так что опыт пусть руководит, а силы ваши молодые пусть послужат всем защитой.

Возразить было нечего. По окончании совета Горгор с Карисом отправились в путь.