Глава 32

Поздно вечером доскакав со своим отрядом до границ Игерсхолда, Дитерикс вынужден был остановиться на ночлег в постоялом дворе. В темноте соваться в туманные болота на границе Ворстхолла не имело смысла. Ночь провел отвратительно, практически не спал, а с утра снова тронулся в путь, проклиная все на свете, потому что часть лошадей от бешеной скачки умудрилась потерять подковы, пришлось потерять драгоценное время, чтобы их перековать.

К границам Ворстхолла подошли уже ближе к полудню. Теперь нужно было еще найти место, где как ему сообщили, было совершено нападение на Хенрикса. Дитерикс весь извелся, переживая за брата, очень страшно было опоздать и потерять его навсегда. А искать что-либо в той мутной дымке непростая задача.

Голубоватый туман полз с земель Ворстхолла, стлался низом, поднимался к кронам деревьев, затягивая все вокруг. Измотанный, почти впавший в отчаяние, Дитерикс метался в поисках и даже не заметил, как остался один, все его отряд отстал, заблудившись в этом тумане.

И тут он увидел это.

На небольшой прогалине на следы боя. Окровавленные трупы. Ничком лежал… Дитерикс отказывался верить, но одежда и Шторм… конь Хенрикса пасся рядом. Много следов от копыт вокруг, штандарт, щиты с гербами Рагнера.

Все указывало на то, что это кузен.

У Дитерикса кровью облилось сердце. Хенрикс, брат… Погиб в засаде, как и отец с матушкой. Еще, окинув взглядом место сражения, он вдруг понял, что сцена в точности повторяет то, что он видел когда-то на месте гибели родителей. Тот же коварный враг действовал и тогда.

Но тогда? Тогда это никак не мог быть Рагнер. Рагнер в то время был в доме деда. Додумывать не было времени.

Надо забрать тело Хенрикса, похоронить, как положено. Но стоило ему подойти ближе и повернуть труп, как он обнаружил, что убитый вовсе не был его братом. Об этом Дитерикс догадался с первого взгляда.

Руки. Эти руки не могли принадлежать Хенриксу. У Хенрикса были характерно искривлены мизинцы. Семейная черта, как и у самого Дитерикса.

Испытав мгновенную радость, он почти одновременно с этим похолодел от ужасного открытия. Его обманули и заманили в ловушку. Осознание было неприятным до крайности. Кто бы это ни был, он просчитал его до мелочей и провел как мальчишку.

А Мариг осталась одна.

Господи… Какой же он идиот. Срочно назад!

Дитерикс развернулся назад, трубя в рог. Черт! Теперь придется искать своих людей в этой мутной голубоватой дымке. Но не успел король сделать и нескольких шагов, как стальной арбалетный болт, ударил его в спину.

Теряя сознание, раненный Дитерикс думал только об одном:

— Умирать нельзя, нельзя… нельзя…

Он готов был ползти, цепляться зубами, терпеть любую боль, но выкарабкаться отсюда. Нельзя терять время, нельзя умирать.

Далеко в Кроншейде осталась беззащитной его женщина.

* * *

Дитерикса подстрелил обычный наемник, которого лорд Вульфрик оставил следить и докладывать ему обстановку.

Убедившись, что король Маркленда нашел то, что для него предназначалось, доверенный человек лорда Вульфрика уже собрался отправить посыльного его кузену, королю Игерсхолда Рагнеру. Но потом передумал. Все это казалось ему сложной и бессмысленной тратой времени. Если этого короля надо убить, так зачем вызывать кого-то, ждать, выслеживать? Не проще ли самому быстренько сделать дело на месте?

Наемник подумал, что не будет большого вреда, если немного подкорректировать план хозяина. Правда, для этого придется лезть в проклятые туманные болота, но мысль получить дополнительное вознаграждение за сообразительность здорово подогревала его решимость.

Отличные арбалеты изготовляют в Маркленде, точность, скорострельность, кучность боя — полный восторг. Король Маркленда с одного болта рухнул, как подкошенный. Он посмеивался, убирая оружие, теперь надо тихо и незаметно исчезнуть отсюда. Однако, стоило ему повернуть коня, как лицо наемника исказилось от ужаса. Он судорожно замахал руками:

— Древняя кровь! — хлестнул коня и умчался, не разбирая дороги.

Нельзя мчаться, не разбирая дороги, по туманным болотам. Болото охотно примет неосторожного путника в свои топкие объятия.

* * *

Болота Восртхолла вечно покрыты мутной голубоватой дымкой. Из-за этого перемещаться там крайне опасно, надо очень хорошо знать дорогу. Но даже и тогда велик риск заблудиться. Туманное марево способно настолько видоизменить зрительное восприятие, что человек может просто не узнать знакомые ориентиры.

Оттого и мало желающих туда соваться. Слишком уж дурная слава у этих мест. Но именно здесь, в сердце Ворстхолла, в окрестностях княжеского замка, добывается голубоватая минеральная соль, которой пропитан весь туман. Только одна дорога от замка и соляных копей Ворстхолла, и ведет она в Аренгарт.

Дорога эта надежна для перевозок соли, но вьется меж болот. Достаточно хоть намного отойти от нее, и человек рискует заблудиться в тумане. А в тумане его может подстерегать множество опасностей. Впрочем, если у человека нет зла на сердце, то он ничем не рискует.

Но кто же, положа руку на сердце, с уверенностью скажет, что в нем нет зла?

И именно здесь, спасаясь от уничтожения, нашли приют последние сильфиды. В туманной дымке их голубоватое свечение остается незамеченным.

Однако, несмотря на дурную славу этих мест, люди все-таки время от времени в эти места забредают. Случиться с ними может разное и непредвиденное, как с тем наемником, что выполнял заказ лорда Вульфрика.

Подстрелив Дитерикса в спину, наемник, довольный собой, уже собирался убраться по-тихому. Добивать его не стал, зачем? Испарения болот сделают это, если сам не помрет от раны.

Но стоило повернуть коня — и глазам явилось зрелище, от которого у него волосы встали дыбом. Три тени, даже не тени, живые женщины… Женщины шли к нему из-за деревьев, заливая поляну голубым сиянием. Их длинные распущенные волосы шевелились, будто змеи, а глаза горели ярким светом. Но самое страшное

— сквозь них было видно лес.

Когда же они протянули к нему руки, несчастный не выдержал и с криком ужаса, погнал коня, не разбирая дороги.

— Сейчас утопнет, — проговорила одна из женщин.

— Он сам выбрал свою судьбу, — ответила ей вторая.

— А это кто у нас? — спросила третья, приближаясь к смертельно раненому, лежавшему без сознания Дитериксу.

Эти женщины и были тремя последними из сестер сильфид, живших в болотах Ворстхолла. Старшая Мерседес, средняя Фильтис и младшая Кримхельд. Тетки Тильдир, покойной супруги князя Аренгарта и матушки Мариг.

— Это зять нашей покойной Тильдир, — ответила Фильтис, переворачивая тело Дитерикса на спину. — И он умирает.

— Но я чувствую в нем силу дочери Тильдир, — озабоченно проговорила младшая Кримхельд.

— А я чувствую в нем несусветную глупость! — ворчливо заметила Мерседес. — Я вообще поражаюсь, как могла Тильдир выбрать себе в мужья такого тупицу, как этот Джефрэйс. И судя по тому, что я тут вижу, дочь недалеко ушла от матери.

— Не надо плохо говорить о нем, он все-таки наш зять, — миролюбиво сказала Фильтис. — Дочь Тильдир — наша дочь.

— Я знаю! Но я же вижу, что она отдает все силы, чтобы не дать умереть ему, — воскликнула в сердцах Мерседес, ткнув призрачным пальцем в умирающего. — Она же умрет сама… И убьет еще нерожденную малышку!

— Если мы не поможем Мариг, так и будет, — сказала Фильтис.

Три сильфиды встали вокруг Дитерикса, тело его окутал голубоватый свет, останавливая кровь и погружая в некое подобие сна.

— Ну вот, теперь он не умрет, но помощь людей ему все-таки не помешала бы… — заметила Кримхельд.

А Мерседес ворчала, не переставая:

— И откуда только берутся на наши головы эти бестолковые мужчины, вот я, когда придет время, выберу себе лучшего из лучших!

— Сестра, — засмеялась Фильтис. — Ты выберешь того, на кого укажет твое сердце.

— Глупое сердце! — не унималась Мерседес.

Препирались они довольно долго. Потом Кримхельд, вдруг насторожившись, проговорила:

— Наш зять Джефрэйс на дороге. И кажется, движется он сюда.

— О, это было бы очень кстати! Умоляю, Кримхельд, приведи его сюда, будь добра. А то еще потеряется на болоте, старому олуху ума хватит!

Две другие сестры сдавленно хихикнули, зная, что Мерседес никогда не одобряла выбор Тильдир, а потому терпеть не могла зятя. Впрочем, Джефрэйсу это было безразлично, он о ее существовании даже и не подозревал.

Однако сейчас было не до семейных распрей. Надо спасать Мариг и ее еще не рожденную дочь — будущую сильфиду, а для этого придется исхитриться и вернуть к жизни этого мужчину.

* * *

Примерно через час на прогалину из густого тумана вынырнул всадник. Джефрэйс был один. Никого не посвящая в свои дела, тайно уехал из замка, захватив на всякий случай кучу артефактов из тех, что Кнут оставлял ему перед отъездом. А уж если мужчине грозят большие неприятности, то зелье, восстанавливающее силы, точно не помешает.

По дороге ему все казалось, что его ведет маленький голубоватый огонек. Когда Джефрэйс тормозил, или останавливался, огонек начинал приплясывать на месте от нетерпения, словно звал за собой. И наконец привел.

Князь Аренгарта был готов ко всему, но вид лежащего без чувств Дитерикса, покрытого каким-то странным голубоватым свечением, выбил его из колеи. Опрометью бросился к телу, стал тормошить и осматривать. Дышит!

Надо влить в него зелье… Но раненый не отрывал рот. Пришлось разжимать зубы кинжалом.

Влив несколько капель, Джефрэйс напряженно ждал, не подаст ли тот признаки жизни. Про себя старик крепко молился, обещая Господу забыть все дурные привычки, встать на путь исправления, может быть, даже уйти в монастырь…

Лишь бы муж Мариг не погиб сейчас и не унес с собой жизнь его девочки.

Спустя долгих десять минут Дитерикс открыл один глаз, закрыл, потом снова приоткрыл и пробормотал:

— А, старый паук… Ты мне снишься…?

У Джефрэйса чуть слезы не брызнули от облегчения.

— Сынок…!!! — прошептал он дрожащим голосом и прижал раненого зятя к груди.

— Э-э… полегче, папаша… — пробормотал Дитерикс и снова погрузился забытье.

Но он был жив!

Джефрэйс, не долго думая, погрузил бесчувственного Дитерикса на свою лошадь и повел шагом в сторону замка. Идти по болоту было довольно далеко. Голубоватый светлячок по-прежнему указывал дорогу, однако князю казалось, что теперь их уже три.

Он махнул рукой, на нервной почве чего только не привидится.

 

Глава 33

В покоях королевы царило мрачное молчание.

— Силы убывают постоянно, — пробормотал Кнут, осматривая Мариг, так и не пришедшую в сознание. — Ее надо срочно доставить к нему поближе, чтобы прямой контакт…

Рагнер сидел рядом, опершись локтями в колени. Его тяжелый грустный взгляд не отрывался от хрупкой фигурки, от мертвенно бледного лица Мариг. Исельнир стояла у окна там же в комнате, скрестив руки на груди.

— Дитерикс умирает? — спросила она, с трудом подавив волнение, ком в горле мешал говорить.

— Вероятно, — пробормотал маг. — Я могу поддержать ее резерв, но если так продолжится слишком долго…

Он сел рядом, держа руку Мариг в своей. Сольвик и Нинет с застывшими лицами смотрели на них. Сейчас сгорбленный маг казался просто очень уставшим, старым мужчиной.

— Что-то же можно сделать?! Не сидите так! — вскричала Исельнир.

Видит Бог, она не хотела смерти Дитерикса, да и смерти этой беременной женщины тоже. Принимая тогда коварное предложение лорда Вульфрика, она и не предполагала, не верила до конца, что все может так ужасно обернуться. Сейчас ей было неимоверно жаль, если бы могла, Иса отыграла бы все обратно. А больше всего ей хотелось разорвать глотку проклятому оборотню, втянувшему ее в это. Хотелось рычать от бессилия, кусаться, как волчица.

Ужасно видеть, что твои проклятия сбываются так буквально…

Рагнер встал.

— Дитер жив?

— Жив, — проговорил маг, указывая на запястья Мариг. — Брачные браслеты по-прежнему целы.

— Довольно. Если Дитер жив, мы найдем его, — потом рявкнул в сердцах. — И я первым набью ему морду за все это!

Он подхватил Мариг на руки и понес на выход, обращаясь к магу:

— Говорите, куда ехать.

Кнут поднялся:

— Сейчас, погодите, нужно захватить кое-то из моих вещей, а после мы тронемся. Кто-нибудь, бегите, дайте знать, чтобы оседлали трех самых выносливых лошадей.

Впервые его слова были восприняты няней и кормилицей без всяких возражений. Няня Нинет без слов бросилась собирать какую-то одежду, а Сольвик помчалась в конюшню.

Белая кошка, до того беспокойно переводившая взгляд с одного участника на другого, встала в дверях на пути у Рагнера. Тот удивленно воззрился на нее, однако маг все понял. Присел перед ней, взглянул в глаза и отчетливо произнес:

— Дети.

Кошка взглянула на него, на Исельнир, и отошла в сторону, понимая, что теперь ей доверено охранять королевских детей.

Иса шевельнулась, сбрасывая оцепенение, зло произнесла:

— А мне следует съездить в земли проклятого Вульфрика! Владелица я или нет?

Ей, как жене оборотня по родовому браку, действительно в равной степени принадлежало все, чем тот владел.

— Но сперва я все-таки наведаюсь в миссию и расскажу кое-что отцам инквизиции, чтобы те уж точно знали, кого искать, — мстительно добавила она и вышла из покоев.

* * *

А через несколько минут оттуда вышел Рагнер, неся Мариг на руках. Королева была без чувств, личный советник следовал за ними следом как тень.

Кнуту пришлось применить немного ментального воздействия, но зато никто не посмел заступить медведю дорогу. А его величество Рагнер, не говоря никому ни слова, как был, с королевой на руках, вскочил в седло, развернул скакуна, и поскакал из замка прочь. За ним следовал Кнут, ведя в поводу еще двух сильных лошадей.

А еще через полчаса вслед за ними, не говоря никому ни слова, ускакала в неизвестном направлении леди Исельнир.

Что произошло, так и не понял никто.

Только белая кошка вместе с ее пятью изрядно подросшими за прошедшие полгода котятами, которую маг уговорил остаться и охранять королевских детей, была в курсе, куда и зачем увезли королеву, но ее мнением никто не интересовался.

Придворные остались осиротевшими, предоставленные сами себе.

Однако это продлилось недолго, не прошло и часа, приехал из Мальена отряд стражи, а с ним в Кроншейд вернулся принц Хенрикс.

* * *

С первой же секунды приезда в Кроншейд на принца Хенрикса незамедлительно обрушились все проблемы королевства. Говорили все разом, понять ничего невозможно, кроме одного — в доме Маркленда творится какое-то безобразие. Впрочем, принц имел представление, какое, он просто не знал масштабов катастрофы. Спешиться толком ему не дали, тут же полезли с воплями, и так сопровождали его, пока шел по коридору.

Пока терпение доброго принца не лопнуло, и он не гаркнул:

— Дайте пройти в кабинет! И заходите по одному!

На кое-то время это подействовало. Первым в кабинет протиснулся мажордом, а за ним слуга с подносом еды. Старик вполне справедливо рассудил, что голодный принц может оказаться злее. Хенрикс и впрямь был голоден, закуски пришлись кстати.

Глядя, как его высочество уписывает холодную оленину, мажордом осторожно начал:

— Ваше высочество… соль… Ээээ… Королеву Мариг куда-то увезли их величество Рагнер. Королева была без чувств, я сильно волнуюсь… эээ… мы все сильно волнуемся…

Хенрикc ничего ответил, у него был набит рот, только наморщил лоб. Мажордом ободренный тем, что его не прерывают, продолжил:

— Леди Исельнир покинула замок следом. А еще сегодня в замок прибыла делегация инквизиторов из миссии, но сразу отбыла обратно. И от его величества Дитерикса нет вестей…

Вид у старика был крайне озабоченный, принца в какой-то степени позабавило, что о короле упомянули в последнюю очередь. Проглотив наконец мясо, застрявшее в горле от подобных новостей, Хенрикc выдал:

— Хорошо, пусть войдет следующий.

В холле за дверью кабинета столпились советники. Сенешаль нервно ходил из угла в угол и мысленно перебирал все пролеты по службе, начиная со времен молодости. Коннетабля не было, он с тоски, что леди Исельнир снова его бросила, умудрился напиться до положения риз. Остальные тоже трепетали за свою шкуру и теплые местечки.

Когда бледный мажордом вышел, сенешаль хотел войти, но его опередила белая кошка, от выразительного взгляда которой царедворец просто застыл на месте. Кошка выдержала паузу, подцепила дверь когтистой лапкой и вошла. Сейчас она была единственной, кто мог внятно рассказать ментальному магу, что здесь именно произошло.

Принц не сразу заметил, что в кабинете кто-то есть, только когда кошка взобралась к нему на колени и уставилась в глаза. Мыслеобразы перетекали информацией, обрисовывая картину. Теперь он многое понял. Вытащил тот кулон, что подарила ему невестка. Кулон светился, и он чувствовал, как от этого кулона к нему тоненькой струйкой течет сила. Если пойти по этой струйке силы мысленно, то, закрывая глаза, он видел Мариг.

Ситуация складывалась неприятная. Хенриксу хотелось бросить тут все и бежать выручать брата, ведь Дитерикс именно так и поступил. Но, вслушиваясь в отголоски того, о чем говорила сила Мариг, сочившаяся из соли, заключенной в кулоне, он видел, его место сейчас здесь. Придется взять на себя заботу о доме Маркленда, пока король с королевой отсутствуют.

* * *

Из Кроншейда леди Исельнир прежде всего поехала в свой замок Мальен. Масштабы нанесенного ущерба ее, конечно, не порадовали, но дама сейчас не могла терять время на то, чтобы причитать о разбитых дверях и сорванных портьерах.

Кое-как переночевав в разгромленной спальне, с утра пораньше Иса надела самое скромное свое платье, накинула сверху темную мантилью с капюшоном и отправилась в Мальенхорский анклав инквизиции. Действовала она на каком-то, чисто зверином чутье, которое подсказывало, что именно там можно встретить нужных ей людей.

Так и оказалось, в Мальенхорском анклаве в настоящий момент находились двое из той делегации инквизиторов, что пожаловали в Кроншейд вчера. Преподобный Ионас, ему сделалось дурно еще по дороге, и преподобный Гаррет, которого оставили за Ионасом присматривать. Увидев леди Исельнир, преподобный Ионас тут же заохал, изобразив тяжелый приступ. Беседовать ей выпало с Гарретом.

Сославшись на болезнь преподобного Ионаса, Гаррет пригласил даму пройтись. И вот тут-то, во время прогулки у них состоялся интересный разговор.

— Леди Исельнир, — начал преподобный Гаррет, глядя куда-то в сторону. — Я человек новой формации. И не считаю кого-то преступником просто по факту существования.

Иса насторожилась, однако продолжила невозмутимо слушать, а тот продолжал:

— Но я вынужден работать, чтобы жить. Или, если, хотите, жить, чтобы работать…

— К чему сейчас эти речи, преподобный Гаррет? — спросила Иса.

— К тому леди, что я вижу в вас волчью кровь.

Леди обмерла на мгновение, но тут же собралась и спросила:

— О чем вы?

Тот продолжил, словно не слышал ее вопроса:

— Так же как и в королеве кровь сильфид. Но, — тут он взглянул Исе прямо в глаза. — Это ведь само по себе не является преступлением, верно леди?

Это была неприятная новость, ошеломительно неприятная. Исе захотелось исчезнуть отсюда и как можно скорее. Но надо было дослушать, зачем-то же он поднял эту тему. По опыту она знала, в таких случаях начинают шантажировать, и приготовилась торговаться. Однако следовало выяснить кое-что еще.

— Скажите, преподобный Гаррет, а остальные…

Он не дал договорить, криво усмехнувшись, сказал:

— Нет. Об этом знаю только один я. Мне… — он снова отвернулся, склоняя голову, словно стыдился. — Мне приходится скрывать свой магический дар. Видите ли, никто не любит талантливых выскочек.

О, а это было очень хорошо…

— Преподобный Гаррет, — начала Иса прищурившись. — Как, по-вашему, ведь изловить оборотня, живого или мертвого… в наши-то дни… это тянет на серьезное повышение?

— И даже на перевод в верховную миссию, — кивнул Гаррет.

— Отлично, преподобный. Я могу указать вам, где вы сможете встретить такого оборотня, настоящего матерого волка!

Гаррет секунду молчал, приподняв брови, потом прокашлялся и проговорил, поклонившись:

— Леди, если вы окажете столь неоценимую помощь инквизиции, поверьте, она в долгу не останется.

Настал черед леди застыть с удивленно поднятой бровью. На что Гаррет многозначительно произнес:

— О нашем соглашении никто не узнает.

— Вот и хорошо, — ответила Иса. — А чтобы встретить его, вам придется наведаться к границам Ворстхолла. Это лорд Вульфрик. Очень опасный тип, смею вас заверить. Государственный преступник. Заметьте, он покушается на жизнь короля Маркленда, его супруги и их еще нерожденного ребенка. Представьте на минутку, какой будет благодарность его величества Дитерикса?!

Понимание отразилось во взгляде преподобного Гаррета хищным блеском, он проговорил, поклонившись:

— Леди Исельнир, я ваш пожизненный должник!

— Сочтемся, преподобный, — махнула рукой Иса. — А теперь я вас покину. Дела.

Закончив тут, Иса прямиком направилась к границе с Игерсхолдом. Остановок в пути не делали, глубокой ночью ее повозка пересекла земли Вульфриков и прибыла в родовой замок.

* * *

Сказать, что лорд Вульфрик был в бешенстве, значит, ничего не сказать. Вернувшись в Мальен и обнаружив, что мерзкая баба, на которой он женился, удрала, а в замке хозяйничают люди короля, он вынужден был затаиться и волком следить за всем со стороны. Волк видел, как уехал вместе с отрядом принц Хенрикc.

Теперь-то он наконец смог понять, что тот провел его как мальчишку.

Из Мальена Вульфрик сорвался в Кроншейд, но и там застал только хвост Рагнера, забиравшего с собой беременную сильфиду. И броситься вдогонку не удалось. Как только Рагнер и скакавший за ним по пятам Кнут-Чистильщик свернули за поворот дороги — просто исчезли из вида. Как в воду канули.

Все планы срывались, словно кто-то специально вмешивается, руша то, что он старательно строил столько времени.

Лорд не стал возвращаться в Мальен, направился к себе в родовой замок. Он не спешил, требовалось хоть немного остыть, прийти в себя и обдумать, что же делать дальше. Все его планы известны коварному Хенриксу, а уж тот-то явно постарается всячески препятствовать.

Однако вся степень коварства принца Хенрикса выяснилась позже.

Это произошло утром следующего дня, когда он въехал в собственный замок. В его доме, его крепости! Уже успела окопаться его жена!

Первым побуждение Вульфрика было загрызть ее волком.

Но проклятый родовой брак! Проклятый родовой артефакт! Волк немедленно почуял, что она беременна. Беременная наследником, да под защитой родового артефакта! Получалось, что он не только убить, даже прикоснуться к ней не может… Лорд Вульфрик, первый лорд Игерсхолда готов был рвать на себе волосы от злости.

А Иса только расхохоталась ему в лицо. Вот теперь она его не боялась. Теперь у него руки коротки причинить ей вред. Более того, она еще успела выпустить и отправить домой сыновей Рагнера, сославшись на то, что они отчаянно шумели в подвале и не давали ей спать.

Чтобы не сойти с ума от ярости и бессилия, Вульфрик просто сбежал.

Все планы порушились к черту из-за проклятой бабы. Но у него еще осталась сильфида. Не вышло получить Маркленд и Игерсхолд, но можно получить вторую ипостась и стать драконом.

Вульфрик предположил, что Чистильщик потащит сильфиду к отцу в Аренгарт, и направился туда. До родов оставалось больше месяца. Достаточно времени, чтобы выследить ее и выкрасть. Смущало Вульфрика только то, что она спит.

* * *

Но что же Мариг в том своем странном сне снилось?

Свою жизнь, точнее его… Дитерикса.

Он царил в ее снах, унося в воспоминания.

Все, что было до него — детство, девичество, все это виделось как-то смазано и туманно, словно легкое и неважное. Как будто настоящая жизнь началась с венчания в храме. С той минуты, как она его впервые увидела.

Какой он был? О… Такой… высокий, широкие плечи, сильный… красивый… такой красивый…

Мариг тогда не решалась поднять на него глаза, невозможно было поверить в то, что этот мужчина может принадлежать ей. Ей, странной, бледной дурнушке, которую сторонился даже родной отец.

С церемонии венчания Мариг больше всего запомнились его большие красивые сильные руки и длинные густые, блестящие, как черный шелк, волосы. И как под негромкий речитатив священника он брал ее руки в свои, застегивал на запястьях старинные брачные браслеты.

А когда он, откинув белый покров невесты, чуть улыбнулся ей краешками губ, Мариг показалось, что он самый добрый и благородный из всех людей на свете.

Теперь ее муж. Ее король.

Их первая ссора. Как горели гневом его глаза! От этого он казался еще прекраснее. Какой же дурой она себя чувствовала…

Их первый настоящий поцелуй, Мариг испугалась тогда самой себя, своих безумных ощущений, глупо вспыхнувшего вмиг жаркого желания. Сердце она отдала сразу, а теперь он забрал и тело. У нее осталась только гордость, за которой она смогла спрятать настоящие чувства.

А он уехал на целый месяц. Боже, как же она его каждый день ждала.

Вернулся злой, ревнивый, гневный.

Нежный… Страстный. Подарил ей безумное, мучительно-прекрасное счастье.

Она готова была умереть от любви. Умирать снова и снова. Но он больше не приходил ночами. Но стал сводить ее с ума днем. Смотрел, прикасался. Чего стоило скрывать свое безумие под маской холодной гордости.

А потом случилась волшебная Новогодняя ночь. И они сгорели в ней оба.

«Положи меня, как печать, на сердце твое…»

Теперь они были выжжены друг у друга в сердце, словно печатями огненными. Дни наполнились радостью, а ночи… Ночи и были их настоящей жизнью, полной блаженного огня.

Из этого огня между ними будто росли и натягивались тончайшие невидимые нити. Нити, прочнее которых нет ничего в мире.

Нити крепче самой смерти, живее, чем сама жизнь.

А теперь ее любовь, ее Дитер умирал. Но она не могла позволить этому случиться, пошла то тем тонким нитям, чтобы вытащить, вырвать его у смерти.

Воспоминания о счастье помогали. Когда казалось, все иссякло, они наполняли ее светом. И она щедро делилась этим светом с любимым.

О горьких моментах, обидах, Мариг сейчас не помнила, не время. Они оставались где-то глубоко внутри, словно прикрытые дымкой, потому что не в них она черпала силы.

И вот в какой-то миг нити дрогнули, почувствовав отклик.

Дитер. Жив.

Мариг затопило счастьем, и она впервые по-настоящему уснула.

* * *

А умирающему Дитериксу виделась улыбка Мариг, слышался ее звенящий смех. Глаза, словно звезды, светившие для него бирюзовыми лучиками, ощущение нежной снежно-белой кожи под пальцами, огненное счастье их близости…

За эти ощущения, за воспоминания он цеплялся, чтобы не уйти за грань. По тонким нитям, связавшим их, тянулся изо всех сил, чтобы вернуться.

В какой-то момент понял, что дотянулся. И Дитерикс погрузился в блаженное оцепенение.

Но тут во сне непонятно откуда возник его тесть Джефрэйс, князь Аренгарта.

Вот уж неуместное явление! Дитериксу хотелось сказать, чтобы не отвлекал, не мешал досмотреть… Однако упрямый старик никак не уходил из видения, и тогда сознание милосердно его оставило, погрузив в спокойный целительный сон. В этом сне Дитерикс смутно ощущал, будто его везут куда-то, а рядом, будто светлячки. Три, движутся плавно, чем-то они напомнили ему Мариг.

 

Глава 34

Его величество Рагнер был не робкого десятка, да и за свои тридцать шесть лет столько раз успел побывать в переделках, что ничему не удивлялся. Но когда понял, что они все вместе с лошадьми вдруг стали невидимыми, честно говоря, напрягся.

Не за себя, надо отдать ему должное, он переживал за Мариг, которую держал на руках. Удивительное дело, столько раз снились Рагнеру страстные картины, как он сожмет ее в объятиях, а сейчас… Сейчас он бережно прижимал к себе хрупкое тело женщины, и было это так целомудренно, словно, держа в объятиях жену кузена, он держал святыню. Все плотское выгорело перед лицом смертельной опасности, у него остались лишь чистые, почти братские чувства. Грустно, конечно, от этого становилось, но то была хорошая, светлая грусть, очищающая душу.

Стараясь не выдать своего беспокойства, спросил мага, вроде бы в шутку:

— Почему нас не видно? Мы что, уже преставились?

— Типун вам на язы… Простите, ваше величество, вырвалось, — прошелестел в ответ маг. — Волк на хвосте. Нельзя, чтобы он нас выследил.

— А, ну так бы сразу и сказал, — пробасил Рагнер, потом спохватился. — А петь или говорить можно?

Король Игерсхолда любил в походе горланить песни. А голос у него был громкий, и слуха, естественно, не было. О чем ему неоднократно заявляла леди Бригит.

— Вам — точно нельзя! — воскликнул Кнут фальцетом.

Рагнер перешел на громовой шепот:

— А… Он нас услышит? О-О…

— Нет, этого мои уши не выдержат, — подумал про себя маг.

Но вслух он сказал другое:

— Ваше величество, держите королеву покрепче, сейчас перейдем на магическое ускорение.

И действительно, невидимые кони понесли их значительно быстрее, словно заскользили по воздуху. По состоянию Мариг Кнут чувствовал, что отток силы почти прекратился, и теперь она спит, сном восстанавливая силы.

Но до границ Ворстхолла еще ехать и ехать, Кнут бы уверен, что волк пойдет по их следу. Надо было добраться до болот раньше, чем он их нагонит.

* * *

Сразу после того разговора с леди преподобный Гаррет отправился к границам Ворстхолла. Надо сказать, что он сильно волновался, как бы это дело не всплыло раньше времени. Отцу Ионасу не стал рассказывать ни о цели визита леди Исельнир, ни тем более об их тайной договоренности. И в миссию доклад отправил достаточно туманный, чтобы не сразу кинулись его искать.

Слова "дополнительное расследование в окрестностях замка Мальен" трактовать можно довольно широко. И все равно, до последнего боялся, что кто-нибудь может помешать ему или еще как-то воспрепятствовать. Однако отъезд его подозрений не вызвал. Отец Ионас, занятый только своим здоровьем, охал в постели и закатывал глаза.

Однако, стоило Гаррету отъехать, преподобный Ионас тут же перестал изображать умирающего, подскочил и быстро стал собираться следом. Чутье старого интригана от инквизиции просто вопило, что молодой коллега собирается сорвать солидный куш. Преподобный Ионас решил, что в хорошем деле не плохо было бы поучаствовать. А потому незаметно подбросил в вещи молодого коллеги небольшой следящий артефактик.

Не прошло и двух часов, как тот выехал следом. Горевший воодушевлением взгляд отца Ионаса говорил о том, что порох в пороховницах не совсем отсырел, и ветераны еще покажут молодежи, как должны работать настоящие инквизиторы.

* * *

Путь из Маркленда в Аренгарт верхом для мужчины, который сильно торопится, может уложиться в сутки с небольшим. Из земель Вульфриков в Игерсхолде примерно столько же. Если ехать через болота Ворстхолла, дорога короче.

Однако лорд Вульфрик не поехал по прямой. Он надеялся перехватить беглецов по дороге. Вряд ли у кого-то хватит сил весь этот немалый путь удерживать невидимость, значит, где-то они должны объявиться. Весь вопрос, где?

Если бы он точно знал… А так приходилось метаться из конца в конец, нарезая длинные петли, в попытке отследить хотя бы магический след. Но увы, следов не было никаких, словно в воду канули.

Лорд готов был локти кусать от досады. Всего одна ошибка, единственная. Всего лишь недооценил женщину. И теперь он не мог даже появиться в собственном доме, при виде этой красивой, сытой и наглой волчицы, в которую превратилась леди Вульфрик, его душила животная ярость от бессилия. Думал ли он, что когда-нибудь окажется в подобной ситуации? Впору впасть в отчаяние.

Но вот в очередной раз, прочесывая земли Маркленда на границе с Игерсхолдом, он засек сначала одного инквизитора, спешившего в Ворстхолл, а вскоре вслед за ним появился и другой.

— Однако, — сказал лорд себе. — Вот кто приведет меня к цели. Эти двое здесь явно неспроста появились, не мешало бы за ними проследить.

И, обернувшись волком, пошел за инквизиторами, поражаясь, как можно быть такими бестолковыми, чтобы по десять плутать в одном и том же месте.

* * *

До княжеского замка Ворстхолл Джефрэйс смог добраться, когда уже почти стемнело. С помощью нескольких слуг, постоянно проживавших здесь, Дитерикса занесли в гостевую спальню, уложили. Надо было раздеть, осмотреть раненого, промыть и смазать заживляющим составом рану. На удивление, рана заживала хорошо и быстро, воспаления не было. Но жар все-таки начался, он метался во сне, сбрасывая одеяло. Несмотря на то, что было еще лето, князь велел развести огонь в камине, чтобы раненый не простудился.

Устроив зятя и убедившись, что при нем будет постоянно находиться человек, Джефрэйс ушел в хозяйскую спальню. Остановился посреди комнаты. Здесь все осталось таким, как он помнил. Двадцать лет прошло.

Двадцать лет прошло, как он не был в этом замке, не входил в эту спальню.

Слезы выступили на глазах.

— Тильдир, — тихонько позвал он, словно жена могла услышать и откликнуться.

Джефрэйс знал, что ответом ему будет тишина. Закрыл глаза на минуту, успокаивая сердце, зашедшееся болью. Повернулся к постели. Светлый полог, украшенный вышивкой и кружевами, он запомнил каждую линию на узоре. Здесь он любил ее…

Лег и закрыл глаза. Позвал еще раз мысленно:

— Тильдир…

Все также, не надеясь, что его услышат. Но словно ветром едва заметно колыхнулись занавеси, беззвучный шелест, неслышный шепот отдался в душе:

— Жди.

* * *

А утром следующего дня князя Аренгарта, спавшего блаженным сном, разбудил испуганный слуга и сообщил, что раненый уже встал, в несколько минут собрался и сразу уехал. С Джефрэйса весь сон слетел:

— Как?! Куда?!

Но слуга не знал, он только тряс головой и повторял:

— Он торопился, очень торопился.

Пришлось старому князю подскакивать, быстро одеваться и бежать догонять выжившего из ума зятя как есть, на голодный желудок. Были у него мысли, куда тот мог отправиться. Хорошо, что опередил он его не намного, Джефрэйс надеялся нагнать его в ближайший час.

* * *

Проснувшись в незнакомом месте, Дитерикс сначала не мог понять, где он и что с ним. Последнее, что помнил — страшный удар в спину и темнота. Потом, кажется, была смерть.

Или может быть сон? Он не знал, но в том сне ему виделась Мариг, и он всеми силами тянулся из небытия, чтобы к ней вернуться.

А сейчас рана на спине затянулась полностью, он чувствовал себя слабым, но здоровым. Сколько времени прошло, Дитерикс не знал. Надо было срочно возвращаться, Мариг там одна без него. Сердце рвалось из груди, его влекло, словно неведомой силой.

Дорога меж болот скоро скрылась в мутной дымке, голубоватые светлячки мерцали то здесь, то там, он пошел за этими светлячками. Туман наплывал все гуще, а странная тревожность заливала сердце.

С трудом, но разбирал дорогу, вспоминая, что здесь уже ходил однажды. До границ Ворстхолла оставалось еще довольно далеко. Дитерикс спешился и вел коня в поводу. Так было больше шансов не утонуть в болоте.

И вдруг… Он даже протер глаза. Сквозь туман впереди виднелась высоченная фигура кузена. А на руках у него женщина… Мариг…??!

Рагнер. И у него Мариг!!!

Сам подкараулил его в засаде, а потом похитил жену, пока он валялся раненый?!

Кровь бросилась Дитериксу в голову. Сжимая в руке меч, он шагнул вперед.

* * *

Путешествие далось Кнуту нелегко. Всю ночь вести коней, хранить невидимость, да еще и зафиксировать магией задремавшего Рагнера, чтобы не выронил Мариг. Крайне напряженная выдалась ночь. Пришлось пару раз глотнуть немного восстанавливающего силы зелья. На самом деле, тратить зелье Кнут на себя не стал, но вот несколько глотков хорошего можжевелового спирта — это да.

Утром наконец добрались до границ Ворстхолла. Дальше дорога как таковая исчезала, путь лежал по болоту. Кнут велел Рагнеру спешиться и нести Мариг, а сам повел лошадей, одновременно настраивая поисковый артефакт, чтобы найти место, где мог находиться Дитерикс. Для большего удобства, на него он артефакт и настроил.

Артефакт вел себя отвратительно. Светящаяся точечка на круглом циферблате, указывающая направление, все время куда-то двигалась. Так, будто раненый только и делал, что ползал по болоту в разные стороны.

В другое время маг может, и заметил бы некоторые странности, но сейчас, с пустым резервом, да с бессонной ночи, он устал как собака. Потому оставалось только пробираться, следя за лошадьми, да стараться не потерять Рагнера из вида. Еще как назло и туман сгустился, не видно ни зги…

И вдруг…

Из тумана вдруг появился его величество Дитерикс с мечом в руке, бледный, заросший, в окровавленной одежде. Но вполне живой и ужасно злющий. Просто пылающий гневом от ревности.

— Руки убери от нее! — донеслось до ушей мага.

Рагнер невозмутимо огляделся, пристроил Мариг, облокотив ее на более или менее сухую кочку.

А потом пробасил, засучив рукава:

— Кузен, зубочистку свою можешь убрать. И подойди ко мне поближе.

Нет, Кнут даже не подумал выйти и вмешаться. Его величество Дитерикс так получил по физиономии, что улетел на другой конец прогалины. А потом еще и еще.

Восхитительное зрелище! Маг искренне наслаждался.

Пока мужчины разминались, очнулась Мариг, слабо простонала, открывая глаза:

— Рагнер, не надо, прошу… ему же больно…

Рагнер замер, вздохнув, а Дитерикс бросился к ней, обнимая. Припал, вжался лицом в ее ладони. Дрожа, задыхаясь от избытка чувств.

— Девочка моя… жива… Мариг…

Когда первый счастливый миг обретения прошел, а он смог нормально говорить, встал, обернувшись к Ранеру, чтобы спросить, как они вообще тут оказались. И увидел страшное.

В тот момент Дитериксу показалось, что все происходит очень медленно. Он даже мог различить, как вращается арбалетный болт со светящимся наконечником. Летит, чтобы оборвать жизнь его любимой.

Дитерикс не знал, кто стрелял, у него не было времени рассуждать. Он просто закрыл собой Мариг, принимая арбалетный выстрел в грудь.

 

Глава 35

К той прогалине на болоте преподобный Гаррет подошел совсем недавно, но из своего укрытия мог охватить картину целиком. Первой и крайне неприятной неожиданностью было понять, что его престарелый коллега Ионас, который должен был бы сейчас стонать и охать в своей койке в Мальенхорнском анклаве, сидел в засаде и целился в беременную женщину.

В королеву, черт побери! Будь она хоть трижды сильфида! У Гаррета не укладывалось в голове.

Он узнал тот специальный заряд с наконечником из сосуда с жидким серебром, теперь таких почти и не осталось, их использовали в старые времена для уничтожения нечисти. Но увы, ничем не мог помешать. Ионас уже нажал спусковой крючок, и светящийся арбалетный болт полетел в грудь…

Королю!

Крик замер в глотке Гаррета, бессильного что-то исправить, однако в тот миг все как будто неуловимо сместилось во времени, замерло и расслоилось. Никогда еще преподобный Гаррет не видел своими глазами, как работает настоящий боевой маг.

Маг вскинул руку, заставляя мир застыть в стазисе, а после топнул ногой, поднимая волну по земле. Волна прошлась, взметнув вохдух, освещая ярким светом, все, что раньше укрывал туман. А потом он мгновенным смазанным движением переместился. Одной рукой оттолкнул назад короля Дитерикса, другой перехватил и отбросил в сторону арбалетный болт.

Дитерикс завалился на спину и завис в воздухе, жидкое серебро выплеснулось из раны, смешиваясь с кровью. Прямо за ним заходилась в немом крике ужаса несчастная беременная, на глазах у которой убивали мужа. Но маг подхватил его, зажимая рукой рану на груди, с его ладони хлынул свет нестерпимо яркий свет, выжигая жидкое серебро, очищая и останавливая кровь.

Гаррету показалось, что зрение его обострилось до немыслимого. Он видел издали малейшие подробности, словно сквозь увеличительное стекло. А страшное действо на прогалине все продолжалось и продолжалось…

На самом деле прошло не больше пары секунд. Как только удалось вывести жидкое серебро из раны, маг медленно опустил раненого на траву рядом с женой, и сделал пасс рукой, отпуская стазис.

И в то же мгновение преподобный Ионас взлетел в воздух, схваченный за горло могучей рукой чернявого верзилы, двигавшегося с удивительной для своих размеров скоростью. Маг шагнул к ним, останавливая верзилу, иначе последний миг отца Ионаса уже настал бы на этом месте.

— Мессир Кнут! — жалобно проблеял тот. — Я стрелял в болотного духа…

О…!!! Да это сам Чистильщик собственной персоной, мелькнула мысль у преподобного Гаррета.

— Вы чуть не убили короля Маркленда и его супругу! — сурово проговорил тот, кого назвали Чистильщиком.

— Я…я… — пытался что-то выдавить из себя Ионас.

— Пойдете под трибунал. Я лично прослежу за этим, — сказал маг и отвернулся.

А тем временем женщина со слезами бросилась обнимать и ощупывать раненого, всхлипывая:

— Только не умирай… пожалуйста…

Кровь из раны на груди уже не текла, раненый потянулся к ней, сквозь гримасу боли пробилась слабая улыбка:

— Не плачь.

Потом прикрыл глаза, зашептал, задыхаясь:

— Люблю тебя больше жизни…

Она залилась слезами пуще прежнего, прижимая его к себе, а он говорил и говорил, будто боялся не успеть:

— Боялся, что умру и так и не скажу тебе этого… Прости меня… за ту рубашку… за то, что обижал тебя, что не смог уберечь… от всего этого…

— Прошу тебя, молчи, не трать силы, — она гладила его по лицу и улыбалась сквозь слезы.

Из укрытия Гаррет видел, как маг, взглянув на влюбленных, покачал головой и пошел к через прогалину к лошадям. Чернявый гигант связывал по рукам и ногам незадачливого борца с нечистью. Казалось бы, все разрешилось удачно.

Гаррет решил, что можно незаметно исчезать, пока Чистильщик не обратил внимания на его скромную особу и решил, что он соучастник Ионаса. Но в эту минуту внимание инквизитора неожиданно привлекло движение сбоку. Огромный светлый волк, появившийся, словно ниоткуда, стал незаметно подкрадывался к женщине. Он недолго раздумывал, понимая, что это и есть его личный счастливый шанс.

Ловчая сеть, петляя между стволов, полетела в волка. Захваченный мгновенно, он даже заскулить не успел, не то, что перекинуться обратно человеком. Инквизитор подошел к нему, доставая на ходу ошейник подчинения, и застегнул на шее. Волк дернулся, но покорно застыл. А преподобный Гаррет шепнул ему на ухо:

— Лорд Вульфрик, вы в руках святой инквизиции. Если понимаете меня, кивните.

Что еще волку оставалось? Тогда преподобный продолжил:

— Я надеюсь, вы предпочтете не усугублять своего положения и мирно проследуете за мной в верховную миссию Inquisitor Generalis? Конечно, сопротивляться ваше право, но, учитывая обстоятельства, я бы не советовал.

Если желание сопротивляться и было у лорда Вульфрика, он спрятал его подальше. А инквизитор со своей добычей постарался как можно скорее исчезнуть.

* * *

Тем временем к сцене на болотах добавились другие участники.

Из туманной дымки вынырнул старый Джефрэйс князь Аренгарта. Вытаращил глаза, потом с криком ужаса кинулся к дочери и зятю.

— Успокойтесь, князь, никто здесь не умрет, — проворчал Кнут.

Но князь не унимался:

— Какого черта?! Ни на минуту нельзя оставить без внимания!

— А, опять старый паук… — на его возмущенные вопли Дитерикс открыл глаза, силясь улыбнуться.

— Ну знаешь… — задохнулся Джефрэйс. — Да если бы не моя Тильдир, показал бы я тебе паука, мальчишка! Свернул бы тебе шею в тот же день!

Рагнер закатил глаза, подумав, какое счастье, что его тесть давно уже в могиле.

— Мастер Кнут, — послышался голос Дитерикса. — Ты спас мою жену и меня. Я твой должник на веки. Даже не знаю, как смогу отблагодарить…

— Сочтемся, ваше величество, — в вежливом полупоклоне ответил маг, продолжая заниматься делами.

— Эзз… мастер Кнут, а про какой трибунал… — начал было Рагнер, который так и не понял, в чем было дело.

Но тут со стороны болот послышался странный треск. Гигант немедленно принял оборонительную позицию, выхватив меч и озираясь по сторонам. Вооруженный арбалетом Джефрэйс встал рядом.

Из туманной дымки на прогалину вывалился отряд личной его величества Дитерикса с мечами наголо и с воплями:

— За короля! В атаку!

Кнут закатил глаза.

— Отставить немедленно!!! — орал его величество Дитерикс во всю мощь своего подкошенного здоровья.

А Рагнеру что, этот медведь только хохотом заливался, размахивая мечом над головой. В конце концов, после нескольких минут непрерывного галдежа и дикой жестикуляции недоразумение было разъяснено. Его величество Дитерикс высказал начальнику своей личной стражи, все, что он думает о своей личной страже и о нем лично, а тот пытался оправдываться и приводил резоны.

Вмешался маг, разговоры прекратились. По приказу короля пристыженный отряд забрал понурого связанного Ионаса и молча двинулся в сторону Маркленда.

А оставшиеся направились в Ворстхолл.

Раненого Дитерикса Рагнер посадил на своего громадного жеребца и привязал к седлу, чтобы не свалился. Покачиваясь в седле, Дитерикс потрогал лицо, щупая налившийся синяк, подвигал челюстью и поговорил:

— Дорогой кузен, я сейчас немного не в форме, но в следующий раз я тебя изобью так, что мало не покажется.

Тот хмыкнул, повел бровями и пророкотал:

— Так и быть, кузен, учитывая твое слабое здоровье, я позволю пару раз съездить мне по физиономии.

Джефрэйс ворчал нечто весьма нелестное о тех, кто подскакивает чуть свет и мчится куда-то на голодный желудок, и вел лошадь, на которую усадили Мариг. Стоило упомянуть о еде, как у Рагнера заурчал живот и проснулся дикий аппетит. И всю оставшуюся дорогу рот у медведя не закрывался, все перечислял и перечислял, что бы он съел сию минуту.

* * *

Три сестры сильфиды, на глазах у которых развернулись все события, наблюдали из-за деревьев, невидимые в тумане и тихонько переговаривались:

— Ах, как красиво он закрыл Мариг своей грудью… Между прочим, нашего зятя сегодня подстрелили во второй раз!

— Кстати, он и меня закрыл своим телом, когда я стояла за спиной Мариг.

— Это немного примиряет меня с ним, — ворчливо.

Потом несколько секунд молчания и возмущенный шепот:

— Эй… Ты что, пялишься на этого громилу?! Прекрати сейчас же!

— Ах, не мешай…

 

Глава 36

Первую остановку на своем пути в миссию Inquisitor Generalis преподобный Гаррет сделал в родовом имении Вульфриков. И всю дорогу Вульфрику, первому лорду Игерсхолла, пришлось, проклиная все на свете и больше всего гнусный ошейник подчинения, бежать волком рядом с конем инквизитора.

Уже на подходе он понял, что тот собирается въехать в родовой замок, и попытался заортачиться, но увы, власти ошейника не очень-то посопротивляешься. А у преподобного Гаррета были в замке дела, хотел дополнительно обговорить все договоренности с леди Исельнир, ныне Вульфрик.

Так вот… Когда леди Вульфрик узрела лорда Вульфрика волком, да еще и в ошейнике, у нее сначала случилась смеховая истерика. А потом она сделала ужаснейшую вещь. Иса к оборотню подошла вплотную и почесала его за ухом, как обыкновенного дворового пса. Волк скалился, рычал, топорщил шерсть, но не смел противиться. Хуже того, к своему стыду он даже вилял хвостом.

Подобного унижения Вульфрик в жизни не испытывал.

* * *

Перед тем как отдать преподобного Ионаса в руки стражи, Кнут допросил его, закрыв от всех звуконепроницаемым пологом. Именно тогда и выяснилось, что у того было видение — за спиной миледи Мариг мелькнул светящийся болотный дух. Ионас решил, что дух собирается навредить королеве, и потому выстрелил.

Другое дело, что в его возрасте подводят и руки, и зрение. В результате в духа он промазал, зато чуть не погубил короля и королеву Маркленда и их еще нерожденное дитя. Старик трясся от страха и раскаяния, проклиная и свое нелепое желание выслужиться перед пенсией, и некстати возникшую страсть к приключениям.

И ведь не врал, хотел, как лучше.

Много лет Кнут исполнял роль надзора над инквизицией. Каких только моральных уродов, садистов, взяточников и сластолюбивых извращенцев не приходилось разоблачать… Но здесь же был образец идиотского служебного рвения в исполнении одержимого авантюризмом маразматика!

Когда гнев Чистильщика немного прошел, он решил не отправлять старика под трибунал. Но наказать его следовало. Потому начальник личной стражи получил задание запереть арестованного в отдаленной башне Кроншейда. В той, где по замковой легенде проживает привидение. Пусть посидит, подумает о смысле жизни. А через пару месяцев Кнут надеялся освободиться от своей почетной миссии, вот тогда и решать, что с ним делать.

Старик был рад и счастлив, правда, перспектива провести два месяца в компании привидения не вызывала у преподобного Ионаса энтузиазма, но это много лучше трибунала Inquisitor Generalis.

* * *

Так уж вышло, что звуконепроницаемый полог оказался вполне проницаем для слуха воздушных дев — сестер сильфид. Из этого разговора они сделали собственные выводы, а также пустились в воспоминания.

Девы сильфиды живут очень долго, практически вечно, и остаются вечно юными, пока они духи. Но бесконечная однообразная жизнь тягостна и скучна. Потому, найдя свою любовь, они становятся смертными женщинами и проживают добрую, счастливую человеческую жизнь с любимым. К сожалению, гонения почти уничтожили этих легких воздушных дев, но несколько все же осталось.

Когда-то сестер было четыре. Мерседес, Марион, Фильтис и Кримхельд. Марион влюбилась в художника и, став человеком, вышла за него замуж. Влюбленный художник с тех пор на всех своих картинах писал только ее. Его картины были прекрасны. И вот однажды к художнику пожаловал представитель верховной миссии, чтобы передать приказ самого Inquisitor Generalis написать изображение пречистой девы.

У Марион к тому времени уже родилась маленькая дочь Тильдир. Ее-то портрет и находится по сей день в верховной миссии, наполняя сердца преподобных отцов святой инквизиции светом благочестия. Знали бы они, что там изображена та, кого они называли нечистью…

Марион умела скрывать свой свет и научила этому свою дочь Тильдир. А художником тем был молодой князь Ворстхолла. Рано осиротев, он покинул родной дом, чтобы учиться искусству в дальних странах. Но потом вместе с семьей вернулся в родовой замок. Там он и похоронен, а рядом с ним и Марион.

Но перед смертью Марион смогла отдать свою силу дочери Тильдир. Та жила в замке, долго сохраняя юность и красоту. Дочери сильфид взрослеют поздно и до самой смерти остаются такими же, как и в дни юности.

Когда Джефрэйс пришел воевать княжество Ворстхолл и покорил ее сердце, ей было уже больше сорока человеческих лет. Она прятала от любимого свою сущность, князь так и не узнал, что женат на дочери сильфиды. Когда родилась Мариг, Тильдир тоже смогла скрыть свет, но силу и магию удержать у нее не получилось. И тогда она последним предсмертным усилием отдала все ребенку.

Так и вышло, что крошка Мариг получила силу трех сильфид, а вместе с ней и синеватый оттенок бледности от переизбытка света, не имеющего возможности вырваться на волю. А черты лица и яркие голубые глаза бирюзового оттенка достались ей от бабушки Марион.

Но Джефрэйс ничего о матери Тильдир не знал. Все картины с ее изображением были изъяты, как только художник написал картину для инквизиции, ибо ничего мирского не должно было ассоциироваться с пречистой девой. Так постановил Inquisitor Generalis. И художнику под страхом смертной казни на костре запретили писать.

Несчастный Джефрэйс после сметри любимой женщины, остался один с странной новорожденной девочкой, не зная ни того, что произошло, ни как теперь жить и что делать. Он предпочел позволить себе думать, что Мариг плод измены. На самом деле ему в его горе слишком больно смотреть на дочь и каждый раз осознавать свою потерю.

И когда во сне князю явилась Тильдир и велела отдать дочь замуж за того наглого самонадеянного короля, что приезжал к нему за солью, он согласился. Потому что Тильдир обещала невероятное. Во что он отчаянно желал и боялся поверить. А еще Тильдир обещала открыть всю правду о дочери и сказала нечто, оставшееся для него в тот момент непонятным:

— Он станет обижать ее, заставит страдать. Но так нужно. Единственное, на чем ты должен настоять — чтобы у них как можно скорее родились дети.

Дети родятся только в том случае, если Мариг полюбит его. Девочка была слишком юной, этот прожженный ловелас Дитерикс мог улыбками и обхождением вскружить ей голову, а сам остаться холодным. Этого мать допустить не могла, тогда Мариг будет несчастной всю. Тильдир усложнила ему задачу, потому что знала, покоряя ее, он неизбежно влюбится сам. Но Джефрэйсу она всего этого говорить не стала. Велела ждать.

Честно говоря, пусть князь Аренгарта в какой-то мере и сомневался в своем отцовстве, но он же видел, какие непотребства творятся при дворе новоявленного зятя Дитерикса! Одна его официальная связь с первой дамой королевства чего стоила. Джефрэйс защитил дочь так хорошо, как только мог. И не зря.

Но самое главное испытание в их жизни только начиналось.

И чем больше приближался день родов, тем сильнее нервничал князь.

Рагнер помог довезти Дитерикса да замка Ворстхолл и сразу уехал домой в Дандорф. Беспокоился, что там в его отсутствие натворили мальчишки, а в том, что натворили, медведь не сомневался. Но обещал приезжать каждую неделю. И приезжал, каждый раз доводя кузена до бешенства своими подколами и шутками.

Не в силах смотреть на них, смеющихся и таких беззаботных, князь запирался в своей спальне и молился. Кнут в такие моменты молча уходил на болото, заняться медитацией, потому что в присутствии отца Мариг десять шагов возросли до тысячи. Ему-то как раз трехнедельный отдых был очень кстати, очистить голову, резерв восстановить и вообще, отвлечься…

А тем временем наступил сентябрь.

Стало значительно прохладнее, но погода стояла солнечная. Лес почти облетел, готовясь к зиме, золотые и багряные листья ковром устилали землю вокруг замка, соперничая по цвету с красновато-бурыми камнями, из которых были сложены древние стены Ворстхолла.

День ничем от других не отличался, утром приехал Рагнер, как всегда, принес суматоху и шум. Дитерикс за это время уже настолько хорошо себя чувствовал, что начал тренироваться с мечами. Рагнер тут же начал подтрунивать, разглядывая мускулистый торс Дитерикса:

— Кузен, ты что-то совсем похудел. Зачах от безделья? Этак скоро уже и меч поднять не сможешь.

— А тебя от безделья так разнесло в последнее время, дорогой кузен, что скоро от моего меча увернуться не сможешь, — не остался в долгу тот.

— Я?

Рагнер тут же разделся по пояс, демонстрируя стройное и крепкое мужское тело, разве что слишком волосатое. И только они собрались скрестить мечи, как мимо них к дому бегом пронесся Кнут. У мужчин мгновенно прошел запал шутить, и вытянулись лица.

Началось. Они без слов оделись и бросились следом.

Однако к Мариг кроме князя и мага никого не пустили. Бледный Дитерикс нервно мерил шагами соседнюю комнату, Рагнер сидел в кресле, поигрывая небольшим серебряным кубком, сминая и выпрямляя его.

Помня о том, как умерла родами Тильдир, Джефрэйс настоял, что роды у Мариг принимал маг. Пришлось Кнуту вспомнить все навыки, приобретенные когда-то. Собственно, все шло без проблем. Пока не начался адский выброс силы.

Из щели под дверью в спальню стали пробиваться голубоватые лучи, а потом и вовсе полился яркий свет. Чувствуя неладное, Дитерикс снес дверь плечом и влетел в спальню. Нестерпимый, режущий по глазам свет, клубящееся воронкой облако силы, дрожащий на коленях рядом с постелью Джефрэйс и сосредоточенный маг, склонившийся над Мариг.

Его тоненькая, маленькая, любимая Мариг… Глаза закрыты, покрытое испариной лицо искажено страданием. Ноги сами понесли его к жене:

— Чем помочь тебе?! Мариг!? Не молчи, умоляю, скажи! Открой глаза! — схватил ее за руку, ему вдруг стало очень страшно, что она сейчас умрет.

И в этот же миг раздался крик младенца. Маг принял девочку, наскоро обмыл и завернул в кусок простыни. Князь бросился к Мариг, целуя ей руки, обтирая влажный лоб, бормоча:

— Жива… жива… молодец девочка!

— Быстро держи малышку! — рявкнул Кнут, передавая Дитериксу новорожденную дочку.

А сам напрягся, удерживая бушующую силу. Кровь Мариг, оставшаяся на его руках, засветилась ярко, смешиваясь со светом, растворяясь в нем.

Но что-то шло не так. Вихрь силы разделился не на две части, чтобы отойти к дочери и матери, а на три. Творилось странное. Один поток света вливался в Мариг, другой в новорожденную девочку, которую прижимал к груди Дитерикс. А третий поток метался, то распадаясь мелкими искрами, то собираясь вновь.

— Не удержишь… — исступленно шептал Джефрэйс.

— Удержу, — сквозь зубы процедил Кнут, подтягивая ладонями блуждающий поток.

На шум в комнату влетел Рагнер, мгновенно оценив ситуацию. Дитерикс одной рукой прижимал к себе ребенка, другой обнимал Мариг. С ними все в порядке.

Но вот остальное казалось невероятным сном. Под руками мага третий поток силы стал формироваться в светящееся нечто. А потом из этого энергетического сгустка возникла полупрозрачная женская фигура. Женщина зависла в воздухе, неуверенно озираясь по сторонам, увидела князя и протянула к нему призрачные руки.

Тот сначала замер, как громом пораженный, а потом бросился к ней:

— Тильдир! Ты вернулась! Вернулась…

— Я же обещала, — прошелестела легкая тень, приходя в его объятия.

Странно, удивительно до изумления, невероятно…

Все умолкли, затаив дыхание. Сильфида вскинула руку, произнося какие-то слова на непонятном древнем языке. А потом, теряя прозрачность прямо на глазах, воздушный дух превратился в обычную человеческую женщину.

На ней не было ничего, кроме рассыпавшихся плащом длинных черных волос. Они с Джефрэйсом сидели на полу, обняв друг друга, и плакали. Но через несколько секунд он пришел в себя. Стащил верхнюю одежду, укрыл Тильдир от взглядов, прижимая к себе, бормоча что-то нежное, бессвязное, захлебываясь радостью.

Глядя на них, хотелось плакать.

Тильдир пришла в этот мир прекрасной юной девой, а князь, ждавший ее столько лет, седой старик. Обманчивое, эфемерное, горькое счастье.

Но в воздухе еще кружились остатки того вихря силы. Кнут, задумчиво смотревший на князя, словно очнулся. Покачал головой, а потом резким жестом собрал остатки силы в плотный светящийся шар и запустил им в Джефрэйса.

Светящийся сполохами шар ударился в него, рассыпался, покрывая голубыми искрами с головы до ног. И вслед за гаснущими искрами силы происходило чудо. Седые волосы князя стали черными, морщины разгладились, он снова превратился в того мужчину, каким был двадцать лет назад.

Джефрэйс замер, не веря, все разглядывал свои молодые руки, силясь осмыслить.

— Тильдир… — пробормотал, наконец, обнимая вновь обретенную любимую.

Так они и стояли, эти двое, замерев в объятиях. А повернувшее вспять время начало отсчитывать для них минуты новой жизни. Но вот бывшая сильфида вздохнула, погладила Джефрэйса по щеке и отстранилась.

А потом вдруг размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину.

— За что? — обалдело пролепетал он, хватаясь за щеку.

— За то! Как ты посмел подумать, что я тебе изменила?! — возмущенная Тильдир отвесила ему еще одну пощечину, отвернулась, задрав нос, и пошла к Мариг и ребенку.

Ничего так и не понявший Джефрэйс остался стоять посреди комнаты, разводя руками. Пока Тильдир щебетала, знакомясь с дочерью и внучкой, Кнут, Рагнер и Дитерикс давясь от смеха, отводили глаза.

— Тиль… — выговорил наконец князь.

Но та даже не взглянула на него, поцеловала Мариг и малышку и вышла из комнаты. Джефрэйс бросился за ней:

— Тиль… Подожди… Тиль! А что я, по-твоему, должен был подумать? А?!

Из-за двери послышалось:

— Что угодно! Только не это!

— Тиль…!!!

Дверь захлопнулась. Дитерикс подумал, что тестя теперь уже не и назовешь старым пауком. А теща та еще мегера.

Но им, слава Богу, не придется жить вместе!

Прекрасные в своей великой любви, способной преодолеть все, даже смерть, они были эгоистичны и жестоки как дети. Перевернуть мир, поставить на карту все, и даже жизни близких. Но верить, ждать, любить… И вернуться.

На память невольно пришли слова одного странного философа иного мира, умершего молодым:

«Смерть стоит того, чтобы жить,

А любовь стоит того, чтобы ждать»

(Виктор Цой)

А потом Дитерикс перевел взгляд на жену, и ему стало ужасно обидно за нее. Добрую, смелую, самоотверженную девочку, способную любить и прощать обиды, мудрую не по годам и наивную. Сердце защемило в груди от переполнявшего его чувства, и он понял, что всегда будет любить и оберегать Мариг от всего мира, даже от самого себя.

Но в этот момент захныкала малышка, напомнив всем, кто здесь главный. И мир завертелся уже вокруг нее.

— Как вы назовете дочь? — спросил Рагнер.

— Я назову ее Фрихед — Свобода, — сказала Мариг, улыбаясь малышке.

— Красивое имя, — улыбнулся Рагнер.

— Ты права. Для нас с тобой девочка, это действительно свобода. — усмехнулся Кнут, подходя к ним и садясь на край постели.

— Мастер Кнут, думаю, при таком развитии событий князю вы еще долго не понадобитесь, — доверительно заметил Дитерикс.

Действительно, князю теперь было не до них, со стороны хозяйской спальни в наступившей тишине доносился странный шум, а моментами и грохот. Дитерикс не без мстительного удовлетворения подумал, что дорогому тестю теперь разбираться со своими семейными делами еще год, не меньше.

— Переезжайте к нам в Маркленд. Будете дедушкой.

— Спасибо государь, — лицо Кнута осветилось теплом. — Мне очень приятно это слышать. Но за двадцать лет… Хотелось бы чуточку свободы. Небольшой отпуск, а потом я обязательно вернусь к моим девочкам.

Он с любовью посмотрел на Мариг и маленькую Фри, и добавил:

— А вы, ваше величество, совсем не так безнадежны, как казались сначала.

Физиономия у Дитерикса вытянулась, а потом он расхохотался, однако спохватился и мгновенно прикрыл рот ладонью. Потому что Мариг покормила малышку, и та, закрыв глазки, зевнула, собираясь заснуть. Да и сама Мариг уснула вместе с дочерью. Все разошлись, а он остался рядом, охранять сон двух своих любимых женщин.

Вдруг в комнату Мариг вошла леди Тильдир. От неожиданности Дитерикс растерялся. Юная на вид, леди была похожа на тоненькую девчонку и вовсе не производила впечатления бабушки. Впрочем, она бабушкой-то и не была, потому что только-только знакомилась с тем, как это, быть матерью.

Глядя, как женщина нежно прикасается к маленькой новорожденной внучке, Дитерикс неожиданно для себя спросил шепотом:

— Леди, почему вы выбрали именно меня? Ведь это вы выбрали. Так мне сказал князь… И кстати, где он?

Он недовольно покосилась. Потом нехотя выдала:

— На крыльце сидит. Страдает.

Дитерикс прокашлялся, даже как-то жаль стало старого паука. А леди Тильдир улыбаясь спящей малютке, проговорила:

— Потому что я знала, что так и будет. Думаете, почему у сильфид так редко рождаются дочери?

— Ну… я не знаю, — честно признался зять.

— Потому что для этого нужна очень сильная любовь мужчины… — вздохнула его юная теща, а потом добавила, виновато наморщив носик. — Вы не могли бы намекнуть ему… ну… что он уже может вернуться.

— Конечно, — ответил Дитерикс.

И пошел на крыльцо, передать незадачливому страдальцу, что вход для него открыт. Услышав намек, что его ждут, Джефрэйс тут же умчался в спальню к Тильдир, а Дитерикс вернулся к жене и дочери.

Смотрел на них и чувствовал себя счастливым отцом семейства, потому что дома еще его ждали дети и брат. Странно, но раньше он этого счастья от ощущения единения не испытывал. Ну, были у него брат, дети, любовницы, просто жил для себя в свое удовольствие, а теперь… Теперь они самая настоящая, большая семья.

И все это благодаря тощей синей девчонке Мариг.

Усмехаясь про себя, думал, как сильно изменилась его жизнь за этот год. И как ему повезло, что поехал тогда в Аренгарт за солью.