В тот день никто больше Виль не беспокоил. И очень хорошо, это дало ей время прийти в себя. Злость немного остыла, настало время умных мыслей.
Ей очень понравилась королева - мать. Замечательная, великая женщина, Виль мечтала стать когда-нибудь на нее похожей. А уж то, что она услышала о магии, вовсе будоражило воображение. И это было замечательно, что леди Феодора согласилась учить ее!
Но и бросать занятия с лордами тоже не хотелось. За это время Виль привыкла к обществу мужчин и стала воспринимать их как надежных товарищей. Потому что рыцари хорошо к ней относились, были внимательны и предупредительны во всем. Каждый из них по-своему талантлив и интересен.
Особняком стояли лорд Хатор, которого она до этого момента воспринимала скорее как доброго дядюшку - советника, и король Хаториан, к которому она сама не могла понять, как относится. Но как только выяснилось, что это в сущности один и тот же человек (или не человек), все моментально изменилось.
Виль становилось не по себе, стоило вспомнить, как она откровенничала с Хатором, как они вместе высмеивали Хаториана. Говорили о гареме... брррр... И получалось, это Хаториан... Слишком.
Это все было слишком!
Однако день, проведенный в раздумьях, принес свои плоды. К вечеру Виль уже иначе воспринимала и саму ситуацию, и свое к ней отношение. Единственное, в чем девушке не хотелось разбираться, так это в том, ЧТО же в действительности БЫЛО между ней и Хаторианом сегодня.
Потому что БЫЛО.
В последние дни этого напряженного холодного молчания между ними постоянно что-то нагнеталось, и она подспудно ждала какого-то взрыва. Но то, что произошло явно выходило за рамки. Нечто подобное она испытывала тогда с Филбертом, не к ночи будь помянут.
Но далеко не так ярко...
Руки невольно тянулись коснуться губ, а глаза закрывались, чтобы вспомнить те ощущения.
Вильгельмина Ванлерт, ты сошла с ума! Сказала она себе и запретила об этом думать. Однако легко решить, да не просто выполнить. Мысли с завидным постоянством раз за разом съезжали на тему, которую она объявила запретной.
И тогда она с нажимом несколько раз повторила про себя:
- Я буду думать об этом завтра.
А потом напилась того питья и улеглась спать, накрывшись одеялом по самую макушку. Думала не заснет, но как-то мгновенно уснула.
***
Утром все и впрямь воспринималось иначе. Она даже удивлялась, и чего так распсиховалась вчера? Надо было спокойно поговорить по-человечески, а не устраивать сцену. Глупо и совсем не дипломатично, а еще почетная гостья. Черт....
Нет. Она все еще злилась за обман. Да и королю на глаза показываться не было никакого желания.
После раннего завтрака за ней как обычно зашли Ториан и Ротхан, оба поначалу держались напряженно, но видя, что она спокойна, близнецы расслабились. И даже стали отпускать свои извечные шуточки, подкалывая ее и друг друга. Виль отвечала, а сама думала, что по счастью она его величество до обеда не увидит. А может быть, очень повезет, и потом тоже...
Но стоило им выйти на террасу, где обычно проводились тренировки, как мысли Виль о собственном везении коренным образом изменились.
По краю площадки, с невозмутимым видом заложив руки за спину, прохаживался сам Хаториан.
Стоило им выйти из дверей, как он спокойно развернулся и уставился немигающим взглядом холодных голубых глаз. Прекрасная ледяная статуя, черт бы его побрал!
Виль моментально напряглась, а в голове заметались мысли.
Сбежать. Трусость.
А сзади ее еще с двух сторон подпирали близнецы, замершие по бокам.
Нет, она не станет сбегать.
Учтиво поклонилась и, стараясь не выдать волнения, прошла на середину. Ториан и Ротхан за ней.
- Рады видеть тебя, государь. - оба приветствовали короля, прижимая руку к сердцу.
Тот ответил на приветствие, скользнул по Виль нечитаемым взглядом и произнес:
- Можете начинать.
А потом все с тем же невозмутимым видом не спеша прошел через всю террасу к каменной скамье и уселся, закинув ногу на ногу. Близнецы переглянулись, кивая. Ротхан скомандовал:
- Ториан, ты первый. тот обманный прием с нырком под руку. Работаете на три четверти. Начали.
Пока все это происходило, пока братья переговаривались между собой, Виль все думала, когда же его замороженное величество уберется отсюда?! Но тот, похоже, и не думал никуда уходить, наоборот, устроился поудобнее, явно намереваясь наблюдать за процессом.
Когда наихудшие подозрения Виль оправдались, и до нее дошло, что он так и будет сидеть тут и глазеть, стала потихоньку закипать злость. А Хаториан проговорил прохладным тоном, обращаясь к Ротхану:
- Посмотрим, каких успехов вы достигли
И как бы про себя, но достаточно громко добавил:
- Если, конечно, достигли.
Это она с утра была миролюбиво настроена?
***
Она злилась. Была испугана, смущена и взволнована.
Все это он ощутил в первый момент, когда яркие синие глаза обожгли его взглядом. Но потом девушка притушила чувства, бушевавшие внутри, и вовсе перестала смотреть в его сторону.
Маленькая воинственная синеглазая принцесса.
Весь его вчерашний день прошел в борьбе с собой. Хотелось пойти к ней.
Нельзя. Рано.
Он все еще не мог читать ее мысли, но теперь немного приоткрылись эмоции. И наблюдая за девушкой в эту минуту, Хаториан знал, что она взволнована и сердита. Из-за него. Его присутствие заставляет ее испытывать душевный дискомфорт и смущение. Пусть так.
Пусть привыкнет к нему. Хоть немного.
Пусть нуждается в нем, так же как и он в ней.
Увы, до этого было так далеко, как до звезд. Но он готов был ждать. И понемногу приучать к себе.
На память невольно приходил вчерашний разговор с братьями.
Когда Виль убежала от него, а он так и остался стоять в каком-то блаженном полутрансе, держась одной рукой за стену, к нему пришли все шестеро. Его братья столпились в другом конце коридора, пристально на него глядя.
Пришлось привести себя в порядок. Хаториан выпрямился, проведя рукой по волосам, поправил одежду. Мысли братьев были для него ясны как на ладони. Но он ждал слов. Мысли есть мысли, гораздо важнее поступки.
Братья с минуту стояли молча. Потом от остальных отделился Атхор, вышел вперед, медленно хлопая в ладоши. Хаториан застыл в ожидании.
- Поздравляю, брат, - сказал Атхор, качая головой. - С самого начала было понятно, что ни у кого из нас нет шансов.
- Поздравлять пока рано. - ответил Хаториан брату тогда. - У каждого из вас по-прежнему есть шанс.
- Нет брат, - улыбнулся ему никогда не улыбавшийся Атарин. - Никто из нас не посягнет на твое счастье.
- Даже я, - лениво подал голос из глубины сознания дракон.
- Шансы есть у всех, - повторил он. - Я приму любой ее выбор.
Он действительно готов был принять любой выбор принцессы, но ему безумно хотелось, чтобы она выбрала его. Потому уже сейчас чувствовал, как из-за нее загорается в его сердце странный огонь. Огонь, способный сжечь его, расплавить и подарить новую жизнь.
А сейчас, глядя, как его маленькая синеглазая принцесса все повторяет один и тот же прием, нервничает, злится, Хаториан почувствовал, что она устала.
И понял - довольно.
***
Ротхан упорно заставлял отрабатывать один и тот же прием. А ей хотелось сделать все идеально. Потому что король так и не подумал уйти с террасы.
Его взгляд она чувствовала спиной. Старалась довести движения до автоматизма, раздражаясь, что все время спотыкается на моменте, когда надо поднырнуть под меч противника. А Ториан методично шлепал ее мечом плашмя то по спине, то бедрам.
И все это на глазах у его замороженного величества.
«Посмотрим, каких успехов вы достигли...»
Достаточно было вспомнить, как он в образе Хатора увлеченно вещал об успехах в сельском хозяйстве, так раздражение вовсе зашкаливало. Хотелось спросить, а как же благо государства, ваше величество?
- Что ж он не уходит, спрашивается?! - бубнила она про себя. - Неужели дел никаких не осталось?!
Заметив, что она стала уставать, Ротхан остановил тренировку. Дать ей пятиминутный перерыв и поменяться с Торианом местами. Виль отошла на несколько шагов, разминая шею. И всеми силами старалась не смотреть в ту сторону, где сидел Хаториан. Не выдержала, обернулась, думая, что сейчас встретится с его презрительным холодным взглядом, потому что тренировка сегодня откровенно не ладилась, Ротхан только и покрикивал на нее, гоняя за неловкость.
Но Хаториана на скамье не было.
Взгляд Виль невольно заметался по площадке, ища его. Значит, пока она тут прыгала с мечом, изводясь от злости, он просто взял и ушел? Сразу стало как-то обидно, сиротливо и одиноко, даже как будто потемнело и похолодало. Вот и как теперь понимать себя...
***
Дальше время до обеда потянулось как-то пусто и серо. Виль чувствовала себя так, будто перегорели все чувства. Наверное, от усталости, говорила она себе. На самом деле, потому что... Об этом она категорически не хотела думать.
Атарин хмурился, потому она было сегодня необычно рассеянной. В конце концов, просто отпустил ее пораньше. Виль чуть не разрыдалась, понимая, что расклеилась, как глупая девчонка.
А предстоял еще обед!
Приводя себя в порядок в ванной, Виль снова мучилась противоречиями. Честно говоря, обеда с королем она и ждала, и всеми силами хотела избежать, потому что не готова была сейчас смотреть ему в глаза. А вспоминая собственную глупость и его вчерашнюю выходку, вовсе не знала, что и думать.
Однако проблема решилась сама собой. Пока она мылась, Хаториан велел передать, что его призывают срочные дела. Он приносит извинения, обедать с ней не сможет.
- Отлично! - твердила она себе. - Ты же мечтала, чтобы он забыл о тебе и занимался делами!
Тогда откуда это разочарование?
Еще Олеир на нее как-то странно поглядывала. Хорошо еще, от реплик воздерживалась, за что Виль ей была по-человечески благодарна.
Наскоро перекусив, девушка попросила прислужницу проводить ее в покои королевы - матери. Пора начать учиться магии по-настоящему. А о короле решила думать как можно меньше. Вот и пусть занимается делами, раз у него дела. Лживое. Старое. Чудовище!
***
Тот в свою очередь сидел в кабинете, пытаясь заниматься делами, и вместо этого все старался проникнуть в мысли одной строптивой молодой особы. Проник на секунду, ничего хорошего о себе не услышал. Но почему-то глупо улыбнулся.
А потом откинулся в кресле и застыл, глядя на горы. Он столько лет жил для братьев, для страны, для мира. И никогда для себя. Даже те женщины, что у него были, были не для счастья, а чтобы... Однако, довольно о грустном.
Ему кажется, или у него и вправду началась личная жизнь?