- Пора, - проговорила королева Феодора. - Дай мне минуту, потом пойдешь за мной.
И материализовалась на поле, впереди шеренги магов рядом с Виллоуром. Не дав тому впасть в ступор от восторга и волнения, приказала:
- Видите того темного мага, что стоит во втором ряду с правого края? Второй с конца. Отсечь его.
А потом заговорила, обращаясь к Филберту Танри. Громкий голос королевы пронесся над полем, покрывая шум и звон оружия:
- Ты хотел честный бой, первый рыцарь? Ты его получишь. Но прежде...
***
Последние две недели с ним творилось что-то непонятное. Словно завязывало в узел ощущение, что он теряет, не успевает ухватить нечто важное, ускользающее. И ведь Филберт понимал, что сделал невозможное. В кратчайшие сроки подмял под себя страну, теперь Илтирия была у него в кулаке.
Накануне вечером это ощущение тоскливой потери обострилось до крайности, став какой-то навязчивой идеей. И тогда он все-таки сделал это. Объявил наблюдателям Джагарта, чтобы передали Хаториану требование вернуть его невесту.
Невесту... Он давно уже не мог понять, на кой черт ему эта Вильгельмина Ванлерт.
Это была проклятая ошибка, совершенная им на Весеннем балу. Ошибка, за которую он расплачивался теперь своим душевным спокойствием.
И все же, когда услышал, что она теперь с Хаторианом...
Горло сдавило, думал сейчас умрет или лопнет от злости. Или с досады. Или... Он не знал имени этому чувству, но ощущать его было ужасно.
Просто необходимо было вылить всю желчь на бумагу, чтобы эта тварь, пахнущая морем, прочла своими проклятыми синими глазами и почувствовала то же, что чувствовал он.
Сейчас он ждал, подрагивая от нетерпения. Ждал, а сердце захлестывало жаждой мести и какой-то глубокой черной болью.
Однако выбор сделан и нет пути назад. А то, что он чувствует, просто напряжение перед боем.
***
Вынужденное бездействие, ожидание, когда минуты тянутся как часы.
Это постоянное нервное движение первого рыцаря.
Чтобы сохранить необходимое холодное спокойствие Норберт предавался отвлеченным размышлениям. И вглядывался до боли в глазах в непроницаемую магическую завесу, которой прикрыла границу Джагарта девятка магов.
Не мог не признать, что Виллоур и компания оказались сильнее, чем он предполагал. Это вызывало некоторое волнение.
Однако за время их небольших инсценировок Норберт успел сработаться с шаманами степняков. Их магия земли была очень сильным оружием. Сейчас он делал ставку на это тайное оружие, а также на то, что его истинные способности тут никому неизвестны. Неожиданность и внезапность. Хорошие факторы, можно смело рассчитывать на победу.
Сам же мальчик, которому он помог узурпировать власть, был неплохой ширмой для его замыслов. Амбициозный, быстрый, жестокий и решительный. И так безмозгло непонимающий, во что ввязался.
Норберт мог бы только посмеяться над ним.
Столько веков этому обычаю, а они в своей богоспасаемой Илтирии до сих пор не понимают, на чем основана магия их весенних танцев. Глупцы... Все же до отвратительного просто.
Так называемая магия весенних танцев всего лишь выявляет и усиливает то, что умные люди в некоторых дальних странах называют любовью с первого взгляда. Позволяя им не тратить время на сомнения и длительные ухаживания. Ведь выбор-то происходит с первого взгляда, как бы глупо это не звучало и не выглядело. А магия просто закрепляет его на всю жизнь, делая их счастливыми.
И ведь этот дурачок, решившийся ради власти на спонтанный с его точки зрения шаг, в самом деле не понимал, что выбор был не случаен. Просто его испорченная душонка не смогла принять непонятной любви с первого взгляда. Но не принять еще не означает не чувствовать.
Можно снять или ослабить магию, но нельзя просто так взять и вырвать любовь из сердца. Она уходит только с кровью, разрывая душу на части.
А теперь мальчишку можно было только пожалеть.
Но жалость не то чувство, что мог лелеять Норберт в своем мертвом сердце. Нет, то было алчное предвкушение, что заставляло сейчас подрагивать все внутри. Совсем немного потерпеть, и скоро еще один дракон напоит его своей кровью, продлевая жизнь, молодость, давая силы....
Он даже закрыл глаза, отдавшись ожиданию. И вдруг услышал голос женщины, заставивший его вздрогнуть от ужаса. Хотел скрыться, уйти порталом.
И не смог. Шевельнуться не смог, беспомощный, спеленатый чуждой магией.
***
- Но прежде... - проговорила Феодора.
Тот, на кого ее указующий жест был направлен, извиваясь поднялся в воздух. А после завис перед строем потрясенного войска Илтирии, вытянувшись в струнку. И раньше, чем кто-либо успел отреагировать, приказала:
- Отдай все, что ты взял когда-то.
Негромко, но слышал слова волшебницы каждый.
А древний маг, выгибаясь в судорогах, стал выплескивать из себя драконью кровь, выпитую им за все его долгую жизнь. Это было невозможно в принципе, но это происходило на глазах. А когда наконец иссяк, перестав блевать кровью, она сказала:
- А теперь да свершится, то, что должно было с самого начала.
Фигура мага, зависшая в воздухе, мгновенно почернела и вместе с кровью, что из него вышла, осыпалась пеплом.
Прошло не больше минуты, и на глазах у самозванного короля Илтирии перестал существовать тот, на которого он возлагал основные свои надежды. Филберт взревел, очнувшись от оцепенения, и только собирался отдать приказ шаманам, чтобы подняли магию земли, как...
Это был шум.
Похожий на шторм или ураганный ветер перед землетрясением. Шум заставил застыть всех. Он доносился откуда-то из-за завесы, укрывавшей границу Джгарта.
А через мгновение стало понятно.
Завеса распалась, когда сквозь нее пролетел громадный семиголовый дракон. Его крылья, казалось, закрывали горы, оставшиеся позади. Потом колоссальная туша удивительно легко приземлилась и, сделав два шага, от которых содрогнулась земля, присела рядом с шеренгой магов Джагарта.
Дракон занял своим телом треть свободного поля. Хвост, который он небрежно вытянул, почти достал до первых рядов войска Илтирии. И на глазах у Филберта Танри его войско шарахнулось в сторону, отбегая на почтительное расстояние. А степняки, стоявшие в последних рядах и вовсе повернули своих коней и спешно скрылись с глаз.
***
Вот она, неожиданность... Вот чего Филберт Танри никак не мог предполагать, ибо подобных чудовищ не существует. И все-таки оно было...
Семь голов на блестящем, как черный металл, теле. В центре золотая и по три черно - золотые головы с каждой стороны. Засмотревшись, первый рыцарь вдруг осознал, что вообще-то, остался с драконом один на один.
- Ты прислал дракону вызов на поединок чести, первый рыцарь, - проговорила женщина в белых одеждах. - Ты получишь удовлетворение. Но прежде тебе придется сразиться в поединке за честь Вильгельмины Ванлерт.
Филберт истерически захохотал.
- До первой крови, - невозмутимо продолжала женщина в белом.
А он разглядел наконец рыцаря на спине чудовища. Удивляясь, как не заметил его раньше, стал всматриваться. Латник казался совсем маленьким. Впрочем, это ничего не значило, в сравнении с гигантской семиголовой тушей кто угодно покажется маленьким.
Что-то странно екнуло в сердце первого рыцаря. Но его уже несло волной дикого куража, когда жизнь теряет цену, а все соображения становятся лишними и бессмысленными. Он выкрикнул, глядя на дракона:
- Так значит, шлюха Ванлерт нашла кого-то, кто будет биться за ее честь? Что ж, я готов! .
- Да будет так, - и женщина в белом отступила, встав в один ряд с наблюдателями, а магическая завеса, скрывавшая Джагарт снова поднялась непроницаемой стеной.
***
Тихо-тихо было на поле.
Маленький рыцарь легко соскользнул со спины дракона и спустился по крылу, которое тот специально вытянул прямо на середину поля. Сделал несколько шагов и остановился. Вблизи рыцарь тоже не казался большим.
Испытывая странное волнение. Филберт пытался разгадать, кто перед ним. Но глухое забрало скрыло лицо, а по спокойной стойке ничего понять было невозможно, кроме того, что рыцарь невысокого роста. Сам он был намного шире в плечах и выше на голову.
- Не смогла найти никого, кроме этого недомерка? - язвительно расхохотался Филберт подходя ближе и становясь в стойку.
Небольшой латник на его слова ничего не ответил.
- Выбор оружия за тобой, первый рыцарь, - проговорила женщина в белом.
- Мечи, - коротко ответил Филберт.
- Да будет так. Начинайте.
Все стало каким-то абсурдным. Вся выстроенная им картина ломалась на глазах. Но оставался этот чертов поединок. Единственная реальность. И только на эту реальность он мог опреться сейчас.
Не зря Филберт выбрал мечи, в всем экспедиционном корпусе, трусливо наблюдавшем сейчас за ним издали, на мечах ему не было равных. Испытывая глухое раздражение, сходу пошел в атаку, желая поскорее покончить с этим. Рыцарь был мелким по сравнению с ним, сил у него заведомо должно быть меньше. Быстро утомится, проиграет и перестанет мозолить ему глаза. Недомерок.
Честь...
Честь! Зубы скрежетали, когда он думал об той, за чью честь приходилось сражаться.
Однако маленький рыцарь, на которого он обрушился всей мощью, не дрогнул, не отступил. Мечи со звоном и скрежетом ударялись и скользили, высекая искры. И сколько бы силы не прикладывал Филберт, которышка стоял стойко.
Тогда он решил сменить тактику. Стал кружить, наскакивать сбоку, норовя нанести обманный удар. Не брезгуя грязными приемами.
Дракон шумно вздохнул, поднимая золотую голову, и переступил лапами. Но улегся снова. А маленький рыцарь по-прежнему легко и четко отбивал все удары. В какой-то момент Филберт понял, что тот его просто изматывает. Ждет, когда он выдохнется, чтобы... Чтобы что?
Осознание этого факта ударило по самолюбию, снося все барьеры. Если раньше Филберт собирался просто проучить наглеца, теперь он уже намеренно строил бой так, чтобы убить его одним ударом. Но маленький рыцарь, казалось понял его намерение и удвоил скорость. А ведь бой длился уже достаточно долго, Филберт подустал. И от оскорбительного ощущения, что он проигрывает недомерку поединок чести, сорвался.
В противника полетел тяжелый сгусток сырой магии, на лету превратившийся в сеть. Обездвижить и потом добить.
Запрещенный, подлый прием. Филберт не оговаривал магию, когда выбирал оружие, но теперь ему было все равно. Главное победить.
Только сеть так и не долетела до цели. Неуловимым движением перехватив оба меча в одну руку, маленький рыцарь выкинул вперед ладонь, меняя вектор направленности магического удара на противоположный. Сеть отразилась как от незримой стены и полетела в того, кто ее послал.
Мгновение - и первый рыцарь повалился на колени, скованный своей же магией по рукам и ногам. Еще не осознавая, что произошло, еще кипя яростью, ощерился в ожидании удара.
Но тот бить не стал. Наоборот, убрал оба меча в ножны.
В полной тишине подошел вплотную к замершему в позорной позе Филберту и стряхнул с него шлем с подшлемником. Медленно стянул летную рукавицу, а потом размахнулся и тыльной стороной отвесил звонкую пощечину, разбив губу.
Потекла кровь. Боли Филберт не чувствовал, только дикое, ни с чем не сравнимое унижение.
А маленький рыцарь стащив со своей головы шлем тряхнул длинными темными волосами, и на пораженного Филберта Танри презрительно уставились огромные синие глаза его несостоявшейся невесты.
- Кровь уплачена, - проговорила она, прежде чем уйти. - Но ты оскорбил не только принцессу Вильгельмину Ванлерт, ты оскорбил Вильгельмину, королеву Джарагта. Ты также оскорбил клеветой дракона. За это ты ответишь перед королем.
Филберт закрыл глаза, он был раздавлен. Не слышал ничего вокруг. Не видел, как громадный семиголовый дракон вдруг распался, а на его месте остались восемь мужчин, в одном из которых Илтирийское войско безошибочно узнало короля Хаториана. И как только узнало, тут же обратилось в паническое бегство.
Как сквозь вату доносился до первого рыцаря далекий топот ног, как гул земли, которая почему-то не хочет его пожрать.
Почему не хочет? Ведь все равно уже труп.
Шаги раздались совсем рядом. Фиберт Танри открыл глаза, увидев перед собой Хаториана. Король пристально смотрел на него, голубые глаза ничего не выражали.
- Добей меня, прошу. Я мертв, - проговорил Филберт, глядя на меч в его руке.
Тот хмыкнул:
- У моей жены тяжелая рука, но от пощечины еще никто не умирал. И ты не умрешь. А если хочешь снова стать живым, докажи, что достоин звания первого рыцаря.
- Не могу. Позор. Добей меня, - через силу выговорил Филберт Танри, качая головой.
- Нет, - ответил Хаториан. - Иди в другие страны, туда, где не ведом твой позор, и сделай себе новое, честное имя. И пока не прославишь его, не возвращайся.
Король Джагарта коснулся его плеча мечом, освобождая от сети.6ca3ad
- Иди. Найди себя, и если Бог даст, однажды вернешься со славой.
И ушел, не оборачиваясь, потому что видел это в его глазах.
Потому что человеку, чтобы начать путь наверх, нужно сперва самолично измерить глубину той пропасти, из которой придется подниматься.
***
Королева Вильгельмина шла по обычному полю с пожухлой от летнего зноя травой, истоптанному тысячами ног. Едва не ставшему полем смерти.
Все еще переживая перепетии боя.
Ее нагнала королева Феодора, обняла на ходу и шепнула:
- Молодец, я сама не смогла бы лучше. Потом дома обговорим все детали.
Тут же развернулась:
- Увидимся, дети! - и исчезла.
Теперь рядом с молодой королевой рядом был Хаториан. Чуть сзади семеро братьев, а за ними маги Джагарта. Видя, что жена молчит и хмурится, Хаториан спросил:
- Ну, теперь твоя душенька довольна?
Она резко остановилась, как-то разом выдохнув всю тяжесть. Взглянула на него беспомощно и повисла шее, шепча:
- Да... Ты лучший... Ты самый-самый лучший! Я так тебя люблю...
- Уммм, да? - улыбаясь, промычал тот. - Ты так яростно дубасила своего первого рыцаря, что я уже начал ревновать...
- Ах ты... - возмущенно разинула рот Виль. - Самый настоящий дракон!
- Да, - просто ответил тот. - Благодаря тебе, настоящий.
Погладил по волосам и, прижимая к себе. спросил:
- Во дворец?
- Да, - проговорила Виль, криво усмехнувшись. - Вернем королю Ансельму его трон. Уж он-то во всяком случае с нами воевать не станет.
- Ну... после того, как королева Вильгельмина уделала все войско Илтирии одной пощечиной, с нами еще долго никто воевать не посмеет, - подколол Хаториан.
- А если и это покажется неубедительным, тогда задействуем седьмого рыцаря королевы, - не осталась в долгу та.
- Кстати, как королева Джагарта смотрит на то, чтобы эффектно появиться в столице Илтирии верхом на своем седьмом рыцаре?
И по тому, как вмиг заблестели и распахнулись синие глаза жены, понял, мысль королеве понравилась.