Все бросились во двор за ними следом. Происходившее было необычным, оно притягивало, словно магнитом.

Что с Мирой творится неладное, Одри заметила еще там в зале. Слишком уж та была спокойна внешне и вся словно вибрировала изнутри. Будучи ведьмой сама, поняла, что в той, требуя выхода, бурлит огромная сила. Тогда, утром, Одри не сказала Мирославе всей правды. Пряха видела, что ее нить и нить странника не просто как-то связаны, их нити двойные, переплетены и срастаются.

А то, что потом случилось во дворе — о таком стоит вспоминать всю жизнь. Потому что видеть своими глазами инициацию огненной ведьмы и крылатой тени, это… У Одри не было слов. Это словно вспышка новой звезды, словно извержение вулкана.

Застыв рядом с Эрвигом, пряха безмолвно смотрела на этих двоих, заново родившихся в огне. Постепенно пламя начало бледнеть, опадая, а потом и вовсе утихло. Исчезли поразительные крылья. Словно ничего и не было. У стены стояли просто люди. Мужчина и женщина.

Одри шевельнулась, рядом шумно выдохнул Эрвиг. Только сейчас она поняла, как тот был напряжен, он ведь все еще телохранитель королевы. Обернулась к нему, коснуться рукой, и поняла, что Эрвиг смотрит на чужестранца и браслет, упавший неподалеку.

* * *

Селим тоже пришел в себя, отмирая от ступора.

Нет, он конечно подозревал, что этот русский не совсем человек. Но что женщина окажется способной устроить такое огненное шоу?

Да если бы он хоть на мгновение мог заподозрить, во что превратится его жизнь, когда согласился переправить Эмме очередной товар от Софии Степановны, он бы сразу застрелился! Хотя… Если так посмотреть… Ему уже даже потихоньку начало тут нравиться. Главное, что в этом мире не было конкурентов. И безграничные возможности для бизнеса.

А браслет, который его кошмарный господин столько искал, а потом выбросил, ему бы очень даже пригодился. И с мыслью о том, что эти русские ужасно непоследовательные пофигисты, вечно плюют на все и бросаются то деньгами, то ценностями, потянулся поднять занятную, стильную побрякушку, раз уж она не нужна никому.

И тут же ощутил холодное острие клинка у своей шеи.

— Положи на место, — спокойно проговорил Эрвиг.

— Та… Та… — Селим даже спорить не стал. — Господин потерял, я помог найти.

— Вот и хорошо, уважаемый, — ответил Эрвиг, пряча меч. — А теперь подождем, что скажет Темный странник.

Селим невольно отметил, потирая шею, что за избирательная вежливость у этого мира, то глотку норовят перерезать, а то вдруг уважаемый. Очень непоследовательные люди. Однако миг свободы хоть и медленно, но приближался. Селим воспрял духом.

* * *

Но в этот момент Темный странник, на которого сейчас были направлены все взоры, неожиданно заявил:

— Идите без нас, мы остаемся.

Смотрел при этом на женщину, что по-прежнему держал в объятиях.

— Нет, господин! Ты тоже! Без тибе мине не выпустят! — тут же завопил Селим.

Одри без Мирославы тоже не хотела никуда идти. Как им с Эрвигом идти куда-то в чуждый другой мир, где они никого не знают? Одно дело с надежной подругой, с человеком, которому можешь доверять. И уж точно никуда бы она не пошла с этим Селимом. Несмотря на несуразную внешность, шумный толстяк показался ей скользким и неприятным типом.

— Вадим? Ты что, действительно собираешься тут остаться? — растерялась Мира.

Улыбнулся одними глазами, чуть ослабил хватку, тем самым давая ей больше свободы:

— Если ты еще не поняла, я здесь из-за тебя, а чтобы ты в это поверила, готов хоть к черту на рога. И потом, — он шевельнул плечами, за которыми снова расправились крылья. — Это так здорово…

Пожалуй да. Крылья — это действительно было здорово. И все же Мирослава не могла не спросить, ощущая ответственность:

— А как же твой бизнес? А наследство? Альбина…

Он улыбнулся во весь рот. Счастливо и свободно улыбнулся. О, женщины! Говоришь с ними о делах, хотят любви. Начнешь о любви, они про дела.

— С Альбиной я развожусь, Мира.

— Но как же… Наследство… Ох, Илья Владимирович, и зачем он все счета на тот браслет…

При упоминании о наследстве отца Вадим досадливо поморщился:

— Вот еще одна причина, по которой я не хочу возвращаться. Во всяком случае, не теперь.

— Если ты не пойдешь, странник, то и мы остаемся, — проговорил Эрвиг.

— Что ты говоришь?! Тебе обязательно надо в клинику! — заволновалась Мирослава.

— Бог со мной, миледи, — ответил воин. — Столько жил так, проживу и дальше.

— Мы остаемся, миледи, — подтвердила Одри.

Вадим не знал в чем дело, ему о проблемах телохранителя королевы ничего известно не было, но видя смятение Мирославы, понял, эти люди для нее очень важны. Да и сам был им бесконечно благодарен, что уберегли ее в этом полном опасностей мире. Потому и решение принял оптимальное:

— Тут найдется, чем писать?

А вот с этим действительно была проблема.

В конце концов, титаническими усилиями на белой льняной салфетке с помощью кинжала и осадка от красного вина, оставшегося на дне графина, было составлено послание. Вадим подписал его кровью и велел Селиму:

— Это вместе с браслетом надо передать лично моему адвокату Гершину Игорю Наумовичу. Запомнил имя? Повтори.

Селим повторил мудреное имя несколько раз, закатывая глаза и загибая пальцы для верности.

— Браслет отдашь ему лично в руки. Пусть распорядится им, как отец написал в завещании. Кроме того. Пусть даст ход моему завещанию. Он знает. И пусть примет меры, чтобы приняли двоих гостей отсюда, — он показал на Эрвига и Одри. — Это все есть в письме. Ясно?

— Ясно, господин, — устало повторил Селим, понимая, что свободы ему не видать еще долго.

А потом исчез так же внезапно, как и появился.

* * *

Странное состояние. Столько разных чувств, столько невероятных событий. Словно огромный страшный смерч поднял и закрутил всех, а потом вдруг отпустил на свободу. Душа переполнена, как-то внезапно нахлынуло утомление.

Миру вымотал этот всплеск, она едва держалась на ногах. Вадим, видя ее усталость, подхватил на руки и понес. Она не стала протестовать, сил не осталось, спросила только:

— Вадим, а он не обманет? — помнила, при каких обстоятельствах произошло ее знакомство с Селимом.

— Нет, — просто ответил мужчина.

И она поверила, успокоилась. Положила голову ему на грудь, слушая стук сердца. А его сердце вдруг забилось чаще, мужчина заговорил сбивчиво, спросил, словно через силу:

— Ты… не жалеешь, что я не отпустил тебя?

— Нет. Там я все равно никому не нужна, — ответила Мира, вспомнив свое вечное одиночество среди людей, окружавших ее.

Наверное, всегда была там не от мира сего. Потом добавила:

— Правда, белье тут варварское. Да и сантехника…

— Не проблема, — негромко хмыкнул Вадим. — Сходишь на шопинг, это можно устроить. И сантехнику тебе сюда какую хочешь доставим.

Потом неожиданно потерся подбородком о ее макушку, бережно прижимая к груди, и проговорил с какой-то жутковатой первобытной страстью:

— Прости. Я не умею любить, не умею быть нежным. Не знаю, как это… Я такой, какой есть. Но Мира! Ты только скажи, я весь мир положу к твоим ногам!

В этот момент они как раз дошли до ее комнаты. Вадим остановился, осторожно опустил Миру на пол и сказал:

— Спи, моя королева.

А потом поклонился и ушел. Она вошла, прислонилась спиной к двери.

— Оххх… а рыцарь-то вернулся, — подумала, закатывая глаза, и улыбнулась.

Он конечно безумно противоречивый, тяжелый и странный, и он совсем не такой, как Илья Владимирович. Но сейчас Вадим точно не проигрывал в сравнении, сейчас он был даже лучше. Наверное… И как теперь быть?

Запретив себе делать поспешные выводы, она решила подумать об этом завтра.

Но это не мешало всю ночь видеть странные сны.

* * *

Может ли девица высокого рода, воспитанная, чтобы повелевать, гордая, заносчивая, надменная, с младых ногтей впитавшая в себя мысль, что непременно должна сделаться королевой, позволить себе кого-то полюбить?

Проще было бы поставить вопрос так. Способна ли она кого-то любить, или, возможно, воспитание и врожденное высокомерие выжгли из нее все прочие чувства, кроме гордыни и жажды поклонения?

Оказывается, возможно. Сердце женщины безмерно и бессмертно, в нем всегда есть место любви, особенно, перед лицом горькой, невозвратимой утраты.

Леди Элвина Балфор с самого детства была инструментом в руках отца. Он многократно планировал ее выгодное замужество, выбирая лучшие партии, тасуя кандидатов, как карты в колоде. А когда подросла и вошла в пору девичества, отец словно помешался, решил непременно сделать ее королевой.

Она была достаточно умна. Всегда понимала, что замышлял отец. А главное, на что тот был способен. Глава королевского совета ждал, что она подарит королю наследника, а потом все было бы просто. Себя он видел регентом при малолетнем внуке, а ее…

Ей бы досталась участь вдовствующей королевы-матери. Почетно, богато. А также безумно тоскливо и одиноко. Пробавляться тайными связями? Элвина для этого была слишком горда. Ее совершенно не устраивал такой расклад. Но и бороться с отцом, идти поперек его замыслов она бы никогда не посмела.

Однако поперек замыслов ее отца неожиданно пошла сама судьба. И король Гордиан, который по плану лорда Балфора должен был жениться на его дочери, неожиданно женился на девушке из постоялого двора. На Линевре.

Боже… Как Элвина завидовала ей…

Даже не тому, что та стала королевой. Нет она безумно завидовала той любви, которую Гордиан не скрывал. Печально осознавать, что тебя никогда не полюбят вот так, просто по велению сердца. Потому что в ее собственном будущем все строилось на дальнем расчете, любви там вовсе не отводилось никакого места.

А потом лорд Балфор перенес свой взор, а вместе с ним и амбиции на младшего принца и затянул эту многолетнюю, многоходовую интригу, итогом которой все равно должно было стать осуществление его плана. А Элвина вдруг поняла, что могла бы любить Джонаха. Младший принц был мерзким мальчишкой, имел множество отвратительных привычек, но таким он ей нравился. Потому что был дерзким и необычным, притягательным для нее.

Когда Джонах открыто показал свой интерес к вдове Гордина, все той же Линевре, для леди Элвины это был тяжелый удар. Всю душу ей перевернула ревность. А когда тот неожиданно и так трагически погиб… Как горько она его оплакивала, но даже не смела подать вида.

Подозревал ли лорд Балфор, что его дочь любила младшего принца? Нет, конечно. Да и в любом случае, ему было на ее чувства наплевать. Балфор просто заявил дочери, что смерть Джонаха весьма кстати, теперь она выйдет замуж за короля Рихарта и станет королевой.

Как инициируются ведьмы?

Сильные переживания, чувства на грани. Боль, горечь, ревность, страсть, несправедливость. Горе, страдания. Вот что способно пробудить дремлющую внутри силу, заставить ее вырваться на свободу.

Подозревал ли лорд Балфор, что его дочь тоже ведьма? Огненная ведьма?

Нет, конечно. Он вообще многого о ней не знал, ибо не интересовался. Иначе не оставил бы без присмотра в своем кабинете некую старинную книгу, где были описаны древние темные ритуалы. Лорд был слишком занят своими новыми планами и открытиями.

А Элвина, искавшая выход своему тайному горю, эту книгу нашла.

* * *

В той древней проклятой книге, хранившейся особом хранилище замковой библиотеки под грифом «подлежит уничтожению», лорд Балфор нашел немало полезного для себя. А также понял, почему книгу, несмотря на ее явную опасность так и не уничтожили.

Слишком заманчивые вещи сулили описанные в ней мрачные ритуалы. Неограниченная власть, сила, несметные богатства, практическое бессмертие — это ли не самое привлекательное для человека? Страшное, непреодолимое искушение сулит подобное тайное знание. И не поддаться ему могут лишь считанные единицы. Балфор был не из их числа.

Среди прочих был ритуал, особенно его заинтересовавший — обретение власти над тенью. А мертвый Хозяин тени как раз лежал в замковой часовне, ожидая дня, когда его тело по закону предков отправится в родовую усыпальницу, чтобы упокоиться там навеки.

Но до десятого дня его тень все еще остается рядом с телом, и если за это время успеть провести ритуал, тень Джонаха будет служить новому хозяину. Тень потеряет собственный разум, отделенная от души и тела, она превратится в слепое орудие, покорное чужой воле.

Отвратительный ритуал, как и все связанное с миром мертвых.

Для проведения ритуала Балфору нужны были маг, знакомый с ритуалами смерти, и жертва. Такой маг у него имелся. Священник, много лет служивший ему тайно, был не слишком одаренным, но магом. С жертвой было немного сложнее, но Балфор не сомневался, что сможет подобрать среди своих людей кого-то подходящего.

Были еще технические сложности.

Король Рихарт в замке, а дело лучше бы провернуть в его отсутствие. Рихарт недоверчив и невнушаем, Балфор имел возможность в этом убедиться, когда тот еще был совсем юным принцем. А потому у Рихарта не должно возникнуть никаких подозрений. Будущему королевскому тестю следовало быть безупречным, чтобы ни одно темное пятно не легло на его дочь. Потом, когда тот женится на Элвине, Балфор знал, что ему делать.

Сейчас ему очень важно было не упустить момент. Если верить книге, чем раньше провести ритуал, тем больше шансов. С течением времени сила тени сходит на нет.

То, что король заперся в своих покоях и никого не желал видеть, было Балфору на руку. Лорд заторопился. Нужно было переговорить со священником наедине, чтобы тот подготовил все для ритуала этой же ночью.

Балфор виделся с ним два раза, слизняк позорно трясся, даже заартачился, признаваясь, что ему безумно страшно. Священник боялся и тени, и короля. И еще неизвестно, кого больше. Однако у Балфора нашлись на него рычаги воздействия. Давление, шантаж, прямое запугивание, в итоге маг сдался.

Оставалось найти подходящую жертву, дождаться ночи и провести ритуал.

* * *

Ночь настала точно так же, как и всегда. И время текло так же, как и всегда. Но для разных людей оно текло по-разному. Балфору казалось, что долгожданный момент никак не наступит, а несчастному священнику, что страшный час надвигается катастрофически быстро.

И все же этот час настал.

Первый час после полуночи. Лорд Балфор вызвал одного из своих секретарей, самого молодого, приказал ему взять письменные принадлежности и следовать за ним. Секретарь не посмел выразить удивления, его совсем недавно взяли на эту должность, состоять при главе королевского совета было так почетно.

Пока двигались в полной тишине по пустым коридорам спящего замка, молодой секретарь сдержанно помалкивал. Но когда лорд Балфор, приложив палец к губам, шагнул в потайной ход, молчал, выпучив глаза от изумления уже оттого, что ему открылись неведомые тайны. Это говорило о многом, это говорило о высоком доверии главы королевского совета.

Если бы он знал… Молодой честолюбивый глупец.

Выход из потайного хода находился рядом с лестницей на верхний уровень замка. Подъем по лестнице. Потом выход во двор перед замковой часовней. Секретарь давно уже перестал понимать, что происходит. Просто следовал за Балфором.

Но вот тот остановился перед дверью. Стукнул по-особенному несколько раз. Дверь часовни открылась, в проеме стоял священник. Даже в том скудном свете секретарь смог разглядеть, каким взволнованным, бледным и испуганным было его лицо.

И это было последним, что ему удалось увидеть.

Балфор велел секретарю идти первым, тот шагнул и получил удар сзади по голове.

— Тише, милорд, не убейте! Он должен быть живым. И умоляю, быстрее! — зашептал, озираясь, перепуганный священник, подхватывая потерявшего сознание секретаря за ноги.

Вдвоем они втащили его в часовню, после чего священник запер дверь и приступил к началу так пугавшего его действа. Ему конечно же приходилось и поднимать мертвецов, и приносить человеческие жертвы. Но Хозяина тени поднимать поднимать он боялся до дрожи.

И, как оказалось, не зря.

Хозяин тени не обычный человек, его нельзя поднять так, как поднимают мертвецов, превращая их ходячие разлагающиеся трупы. Внутренняя сущность, не допустит этого, потому что она и есть истинная суть. Чтобы завладеть тенью, надо подчинить эту истинную суть. Но прежде ее надо вызвать.

Для того и приносится жертва.

Все это содержалось в книге, и ритуал призыва, и подчинения.

Тело Джонаха, покрытое до груди богатым покрывалом, лежало на постаменте в центре. Там, где еще совсем недавно лежало тело короля Гордиана. Переодетый и причесанный принц был строг и прекрасен. Он словно спал, погруженный магией этого места в стазис. Только неуловимое страдание угадывалось в застывших чертах.

Невольно приковывал к себе внимание кинжал, торчавший острием вверх из его груди. Кинжал по приказу короля оставили нетронутым. Бесчувственное тело секретаря положили на пол у гроба, чтобы был под рукой. Балфор встал рядом.

Священник начал читать. После, когда удалось добиться отклика от тени, настало время жертвы. Однако ни Балфор, ни священник не знали о главном, а в книге по этому поводу ничего не было сказано. Тень выбирает себе жертву сама.

Все пошло не так, как глава совета планировал.

Нож, которым священник перерезал горло молоденького глупого секретаря вдруг извернулся в его руках сам собой, и тут же впился по рукоять теперь уже в его горло. Балфора внезапно притянуло невидимой силой, будто руки тени сомкнулись вокруг него в последнем объятии. Он хотел вскрикнуть, хотел бежать. Но не смог даже шелохнуться. А бесплотные руки тени все плотнее прижимали его к телу Джонаха, насаживая на кинжал.

Наверное, оттого подобные ритуалы и не проводят, что контролировать тень невозможно.

* * *

С того самого момента, как нашла страшную книгу в кабинете отца и прочитала, что тот собирается сделать, Элвина тоже готовилась. В книге о ритуалах призыва и подчинения теней было куда больше страниц, чем прочел ее отец. Элвина прочитала их все. Впрочем, если бы Балфор не торопился так, завтра он тоже узнал бы это от своих людей, которых отправил наблюдать за ведьмой в Вдовьем замке. Но Балфор спешил.

А теперь спешила она.

Вельможной леди нелегко ускользнуть одной ночью из своих покоев. Пришлось долго отводить глаза и кружить по замку. В конце концов. Ей уже пришлось бегом бежать, Элвина боялась опоздать. А вбежав в часовню, поняла, что еще несколько минут и действительно было бы поздно.

Ее сейчас меньше всего волновали трупы вокруг. Увидев жуткое, искаженное ужасом мертвое лицо отца, она только вздохнула с облегчением. Его смерть давала ей свободу. Взволновало огненную ведьму другое.

Тень Джонаха. Она видела ее воочию.

Черная. Плотная. Призрачная. Тяжелая.

Тень клубилась вокруг бледного лица мертвого принца, за его головой. Ее отростки, словно лепестки цветка свисали из гроба и шевелились. Тень показалась Элвине еще прекраснее, чем он сам. Она знала, это последний всплеск силы, сейчас тень, исчерпав себя в последнем порыве исчезнет. Умрет навсегда. Но она могла, знала, как ей помочь. Как дать тени жизнь и свободу. И тогда Джонах будет принадлежать ей.

Нужна любовь. И огненная сила ведьмы.

Плевать на трупы, ничего сейчас не могло остановить ведьму. Сбросила тело отца в сторону, чтобы не мешал, коснулась пальцем окровавленного кинжала, но доставать не стала. Не время. Сейчас ей нужно было пламя. Пламя полилось с ее рук, окружило их плотной стеной, а губы зашептали тайные слова заклинания.

В ответ на призыв дрогнули черные призрачные лепестки тени, устремились к телу обратно. А потом действительно произошло то, на что Элвина смотрела потрясенным взглядом.

Глаза Джонаха вдруг открылись, зажигаясь нестерпимым светом, а за его спиной, разнося в щепы гроб, развернулись глянцевые черные крылья. Джонах — тень выгнулся, прошептал:

— Линевра, ты все-таки пришла… Господи, как я ждал тебя!

Страшно. Слышать это было страшно. Лучше бы он убил ее. Собственно, он и убил ее этими словами.

— Проклинаю тебя! Проклинаю!!! — страшно закричала Элвина и огненной рукой вырвала из его груди кинжал. — А твоей проклятой Линевре не жить! Пусть идет вслед за тобой!

* * *

Рихарту не спалось. Он долго пытался найти себе занятие, а потом понял, что просто по-человечески хочет пойти к брату. К мертвому младшему брату Джонаху. Потому что никого больше из семьи у него не осталось. Потому что король тоже человек.

Подходя к холлу перед выходом во внутренний двор замковой часовни, заметил мелькнувшее платье. Женщина бежала в часовню ночью? Сейчас, когда там покойник?

Ускорил шаг. Когда он вбежал в часовню, застал абсурдную картину, совершенно неуместную в этом месте. Он слышал последние слова Элвины, ее угрозы, видел огненный вихрь, в котором исчезла ведьма.

Король Рихарт ведь даже не подозревал, что велев оставить кинжал в груди Джонаха, привязал к нему тень. Кинжал был артефактом. Отняв кинжал, Элвина разрушила связь. Теперь тень, окончательно отделенная от тела была обречена погибнуть мгновенно.

В первую секунду он застыл, пораженный, потом метнулся к телу брата, понимая, что только что произошло. Было неимоверно горько обрести его на мгновение и потерять снова. Глаза Джонаха снова закрылись, тень быстро истончалась и бледнела. Однако Рихарт успел увидеть поникшие черные глянцевые крылья.

* * *

Тяжело демону обрести свои крылья. Далеко не каждому это дается.

Оттого они часто умирают, так и не открыв себя подлинного. Только сильные потрясения, чувства на грани. Лишь они могут вырвать из глухого и слепого сна настоящую сущность, скрытую в тени.

И та великая сила, которую дает любовь, да еще огненная сила ведьмы.

Но может статься и так, что за свои крылья, порожденные пусть и противоестественной, больной, но все же любовью, демону придется заплатить жизнью.

* * *

Ничего этого Рихарт не знал. Он просто понял, что ведьма безумна, и первой ее жертвой станет женщина, носившая имя Линевры.

Однако король не предполагал, что принесет завтрашний день. Он мог лишь позаботиться о дне сегодняшнем. Потому той ночью в замке больше никто не спал.

Леди Элвину, обнаруженную без чувств в собственной спальне, заключили под стражу. Рихарт не знал, насколько силен ее дар, и как долго продлится откат. Потому ее поместили в единственную, имевшуюся в замке особую камеру, полностью блокирующую магические и стихийные потоки.

Оскверненная часовня нуждалась в немедленной очистке. Дело об убийстве трех человек, один из которых был главой королевского совета, а другой замковым священником, подлежало тщательному расследованию.

Кинжал принца, найденный в покоях Элвины, Рихарт собственноручно положил рядом с телом Джонаха. Несчастный молодой принц, всю свою недолгую искавший не того, что ему в действительности было нужно, и обретший это уже в посмертии, ожидал последнего упокоения.

Воистину, быть королем неимоверно тяжкая ноша.