Странные сны снились в ту ночь Мирославе.
Удивительные. Вот она с Ильей Владимировичем, вернее, он с ней. Его всегдашний чуть лукавый взгляд, словно он видел в ней что-то, чего она сама не знала, а он будто следил зорко и очень по-доброму. Вот он познакомил ее с сыном. И снова тот взгляд, будто он точно знал, что делает. Вадим ярился, пытаясь скрыть жаркий интерес к ней, и не скрывал ненависти к отцу. А отец постоянно его провоцировал.
Этого она тогда не могла понять. А сейчас? Неуловимая догадка мелькнула и уплыла под знакомый голос Ильи Владимировича.
… Мирочка…
Сон сменился. То же имя. Только теперь его произносил Вадим.
Вот он с ней у гроба отца, слова. слетающие с его губ угнетали, вызывая жгучий протест. А вот он напротив, в глазах его страсть.
… Я умру за тебя… Мира…
Сон сменился опять.
Теперь она видела демона с лицом Джонаха. И глянцево-черные крылья за его спиной. Он приближался к ней, неся окровавленный кинжал на раскрытой ладони. Демон с лицом Джонаха казался прекрасным, но пугал ее до ужаса. Он грустно улыбался, протягивая ей кинжал, звал:
— Пойдем со мной…
* * *
Проснулась она в холодном поту, пронзительно крича.
Пришла в себя оттого, что кто-то тряс ее за плечи, горячо шепча:
— Мира! Мира! Очнись, что, что с тобой! Мира, тебе страшно?! Очнись!
Вадим.
Столько искреннего страха за нее, заботы, чего-то неизреченного, горящего в глазах…
— Ничего, — успокоилась вдруг, прижалась к нему. — Просто кошмар приснился.
Закрыла глаза, вслушиваясь в его дыхание, в стук сердца, словно завернулась в уютный теплый кокон. Почему-то улыбнулась, вспомнив сон, проговорила:
— А помнишь, как ты назвал меня подстилкой?
Теплый кокон дрогнул, напрягся, сжимаясь. Сердце заколотись, а сквозь стон послышалось глухое:
— Не напоминай мне об этом. Умоляю. Я тогда так хотел тебя, сходил с ума. Умирал, оттого что ты даже не смотрела в мою сторону. Потому и говорил гадости, чтобы хоть как-то взглянула, чтобы заметила.
Руки, обнимавшие ее, сжались еще сильнее, и от этого по телу прошлась дрожь, словно сладкие волны потекли. Медленные, тягучие. Не в силах больше сдерживаться, выдохнул:
— Мира… Я не умею говорить правильные слова, не умею быть нежным. Прости меня…
Больше не было слов. Сладкие, томительные волны захлестнули обоих с головой, выпуская на волю яростную первобытную силу. И все-таки, даже когда все мыслимые границы сместились, он был нежным. Да, он был груб и неимоверно силен. И он брал, как может брать изголодавшийся зверь. Но зверь отдавал себя без остатка, зверь дарил любовь. И это было именно то, что нужно.
А может, это ей так казалось?
Но это было блаженством.
* * *
А после Вадим баюкал в объятиях женщину, оберегая ее сон, чтобы в него больше не вторгались кошмары, и размышлял о жизни.
Сменить имена и мир, изменить судьбу…
Трудный путь пришлось пройти, чтобы обрести себя и, в конце концов, соединиться. А может быть, дело как раз в том, что судьбу свою им было не изменить? Она бы все равно привела их друг к другу?
Как знать?
Ответа на это вопрос он конечно же не дождался. Уснул, уткнувшись носом в ее волосы. Слишком хорошо было рядом с ней, чтобы надолго отвлечься.
* * *
А наутро у них объявились гости.
Негромкий, даже какой-то робкий стук в дверь. Мира от этого проснулась, не совсем еще понимая, что происходит. Рядом, откинувшись назад, и предоставляя в ее распоряжение всю подушку, спал Вадим. Миру мгновенно обожгло смущением от нахлынувших воспоминаний.
Засмотрелась.
Во сне он казался молодым, красивым и беззащитным, а еще несгибаемым, непрошибаемым и беспощадным, как таран. Удивительная двойственность натуры.
Даже сейчас умудрялся демонстрировать свою собственническую сущность. Рука плотно обхватывала ее талию, прижимая к себе. Но и тут берег, подушка была всего одна, чтобы не потревожить ее, ему пришлось изрядно изогнуть шею.
Одно слово — демон. Или тень, как их тут называют. Мира не могла связать его сущность с религиозным понятием. Потому что он не был воплощением зла, правда, и пушистостью и белизной не отличался. Но поступки на которые Вадим оказался способен, говорили сами за себя. Ну а то, что он с крыльями, это так красиво…
Впрочем, что с крыльями, что без, он был хищником. Кем-то вроде льва, который жрет сырое мясо. Бессмысленно винить хищника, в том, что ему надо питаться.
Стук повторился снова.
Встрепенулась, заливаясь краской стыда. Совсем спятила.
Быстро выбралась из постели, аккуратно выскользнув из-под руки. Рука тут же зашевелилась, ища потерянное сокровище. Вадим проснулся.
— Что случилось? — подскочил, усаживаясь на постели.
Услышав стук, проговорил, как припечатал:
— Погоди, я пойду посмотрю, что там.
Мира возражать не стала. Вадим быстро вышел наружу, а к ней в комнату проскользнула Одри. Уставилась с лукавым вопросом. Честно говоря, Мирослава испытывала неловкость, оттого что в ее постели сегодня ночевал мужчина, и все вокруг об этом знают. Глупость конечно, но воспитание, черт его дери… Потому румянец расползся еще ярче.
— Миледи! Ну, скажите уже, все хорошо? — круглые голубые глазки Одри возбужденно блестели.
— Да… — прошептала Мира, кивая внутреннему ощущению счастья. — Да.
— Ой, — затараторила девушка. — А мне Эрвиг сразу сказал, они любят друг друга, значит, так тому и быть. Я за вас ужасно рада, миледи. Ну, странник такой… ой… ну, он такой мужчина… Поздравляю, миледи!
— Спасибо, — положительно, краснеть сегодня и краснеть… — И Одри, зови меня Мира. Я же никакая не королева.
— Может быть, Мира, но у меня на этот счет свое мнение, — Одри подмигнула, показывая необычную крученную нить. — Может быть, все еще впереди? А, миледи?
Рассмеялись обе. Потом Мирослава спросила:
— А кто там приехал?
Одри странно поморщилась и проговорила:
— Пойдемте, миледи, сами увидите.
* * *
Спустились в зал, но там никого не оказалось. Мирослава уже опасалась всего, а после слов Одри тревожность просто зашкаливала. Чуть не бегом выскочила во двор. И как-то сразу успокоилась, это Селим вернулся. Нахохленный араб сидел в уголочке у стены, а рядом с ним большой продолговатый ящик. Приглядевшись, поняла — цинковый гроб.
Сжалось сердце. Линевра. Вернулась домой, несчастная погибшая королева…
Потом отвлек шум голосов. Спор доносился откуда-то снаружи, выбежала за ворота замка и с удивлением увидела адвоката Гершина Игоря Наумовича. Вот это было очень неожиданно.
Но еще более неожиданным оказалось то, что они с Вадимом общались как старые друзья, вернее, почти как ученик и наставник. Может, так и было? И они оба, почему-то наседали на Эрвига, который усиленно отмахивался.
Подбежала Одри, встала рядом с Мирой, глядя на мужчин.
А Гершину видимо надоело в чем-то убеждать Эрвига и он просто вытянул руку в его сторону, а потом сделал жест, словно что-то из него вытряхнул. И тут бедняга на глазах у всех обернулся здоровым камышовым котом. Кот, весь в ошметках плоти, в розоватой жиже, присел на за задние лапы, озираясь вокруг огромными ошарашенными глазами. Конечно, глаза повылазили не только него, а у всех присутствующих.
— Ну вот видишь, парень, — проговорил Гершин. — Прости, что пришлось сделать это насильно. Но если б ты не упрямился, было бы не так больно. Как чувствуешь, себя? Давай, оборачивайся назад.
И опять похожий жест.
А на земле уже сидел ошарашенный голый, весь в ошметках, Эрвиг. Женщины немедленно отвернулись, да и вообще двинули оттуда быстрым шагом.
— Мирочка! — окликнул Гершин. — Я к вам сейчас подойду. Закончим тут терапию…
— Ага, Игорь Наумович, здрасьте… — только и смогла выдавить Мира, понимая, что тот обращался к ней отнюдь не на русском языке.
Да и вещи делал совершенно не человеческие. Не говоря уже о том, что…
* * *
Когда женщины ушли, мужчины первым делом кинулись к Эрвигу:
— Ну что? Показывай!
Ну, показал. В животной форме-то все регенерировало очень быстро. Гершин цыкнул и сказал:
— Еще раз десять придется перекинуться. Ну да ничего, можешь делать это постепенно, я понимаю, как это больно с непривычки.
Тот только рукой махнул:
— Сейчас!
И Гершин и Вадим, который оказался свидетелем и болельщиком, невольно хохотнули, понимая нетерпение человека.
— Без меня сможешь? — спросил Гершин.
Тот болезненно поморщился, но кивнул.
— Ну давай, а я пойду с Мирославой поздороваюсь. Вадик, помоги парню, присмотри тут, чтобы все было в порядке.
* * *
Конечно же, после приветствий, первое, что интересовало и Миру, и Одри, был вопрос, что они делают с Эрвигом. А главное, зачем?
Так все просто. У того в седьмом колене был оборотень. Но это скорее считалось семейной легендой, мол, пра-пра-прабабка ходила в лес за малиной, да случайно согрешила, ну и так далее, что в таких случаях полагается. Никто особо и не верил. Оказалось — правда.
— Так что, Мирочка, операция твоему другу не понадобится. Все само отрастет, — в заключение выдал Гершин.
Поклонился Одри, галантно поцеловал ей ручку:
— А вам, милая пряха, желаю счастья, — лукаво улыбнулся. — С нашим обновленным другом. Надумаете в гости, милости прошу. Буду рад вас обоих видеть.
А потом добавил:
— Мирочка, можно вас на два слова? Простите, леди Остейр.
Они отошли в сторону, а Мира все смотрела на адвоката своего покойного мужи и сопоставляла, укладывала в голове, а потом вдруг спросила:
— Вы ведь не человек, Игорь Наумович?
— Ну почему же, Мирочка, я человек. Просто мы немного от обычных людей отличаемся.
Он тепло улыбнулся. К ним подошел Вадим, взъерошил волосы, обращаясь к обоим:
— Там Эрвиг… Совсем загнал себя, мужик, но добился. Камикадзе, бл… Небось проваляется теперь пластом пару суток. Над ним там Одри квохчет. Спасибо вам, Игорь Наумович, великое дело сделали.
— Не за что, — ответил тот.
Потом полез в карман, вытащил конверт.
— Это тебе. А я пойду на нашим новорожденным оборотнем присмотрю.
Вадим взял письмо, и задрожали руки. Почерк отца. Вдруг пересохло в горле и ухнуло куда-то сердце, заливая его липким холодом.
— Мира, я прочту, ладно?
Она видела, что ему необходимо уединение. Спохватившись, ушла спросить, чем помочь кухарке.
* * *
Оставшись один, Вадим отошел к стене, чтобы прочесть еще одни посмертные слова отца. Он бы соврал себе, если б сказал, что не хочет этого. Но вскрывал — словно бомбу обезвреживал. А стал читать…
"Мой дорогой сын!
Если ты читаешь эти строки, значит ты все сделал правильно.
Не знаю, простишь ли ты меня, но я видел, что там тебе никогда не удастся обрести себя, и это всю жизнь отравляло бы тебя изнутри. Собственно, потому я и дергал тебя постоянно, стараясь расшевелить. Однако ненависти оказалось недостаточно, и меня это только обрадовало.
А когда я встретил Миру, сразу понял все. Она же для таких как мы… Ее огонь — глоток жизни, сокровище. И решился взять это сокровище себе, чтобы с удовольствием увидеть твою зависть и муки ревности.
Конечно, тебе пришлось поизводиться, сынок. Ну, что поделаешь.
Не будь она моей, разве ты стал бы так упорно ее добиваться? Мой мальчик, ты ведь не умел любить, ты бы корчил из себя доминирующего павиана, и в итоге просто все испортил. Вот и пришлось немного помочь.
Знай, я ни о чем не жалею. Я был с ней очень счастлив.
Но еще больше я счастлив за вас обоих.
Твой любящий отец.
P.S. Будут вопросы или какие-то проблемы, обращайся к Игорю Наумовичу.
P.P.S. Кстати, как тебе новые крылья?"
Ах, старый садист…
Губы Вадима кривились улыбкой, а из глаз текли невольные слезы.
* * *
Сколько просидел так, Вадим не знал. Скорее всего, недолго.
Однако надо было довести дело конца и исполнить слово, данное тени Линевры. Доставить ее тело к королю Рихарту.
Бережно сложил письмо отца, спрятал поближе к сердцу за пазуху, и пошел разыскивать Селима. Разговор с Гершиным оставил на потом, надо было дать всему этому в душе улечься.
Селим обнаружился во дворе, так и сидел рядом с гробом Линевры, похожий на грустного попугая. При виде Вадим вскинулся:
— Господин! Когда обратно?
— Не спеши, — шикнул на него Вадим. — Ты еще свой долг не отработал.
Ай-ай-ай, каккие причитания начались, какая жестикуляция… Но все очень тихим шепотом, потому что взгляд, которым его наградил хозяин, мгновенно приглушил фонтан красноречия.
Во двор замка занесли на носилках зеленного Эрвига. Лицо измученное, но он бледно улыбался уголками губ и смотрел на Одри, которая шла рядом, заботливо поправляя сползавшую простыню, которой его укрыли.
— Приветствую тебя, Эрвиг, лорд Рассветного замка, по-мужски кивнул ему Вадим.
— Благодарю, Темный странник, — ответил тот, прижимая руку к сердцу. — Я твой вечный должник.
— Это я твой должник, — шепнул Вадим, подойдя к носилкам.
Эрвиг выпростал ладонь из-под простыни и они крепко пожали друг другу руки. Правда, этот жест здорово обессилил его, пришлось снова откинуться на носилки в холодном поту. Одри тут же закудахтала, кинулась обтирать, выговаривая, чтобы тот не дергался постоянно. Но Эрвиг, сцепив зубы, отвечал, что немного отлежится, и встанет. Он — телохранитель королевы, его обязанность сопровождать ее в последний путь.
— Эрвиг, — проговорил Вадим. — Линевру провожу я. Потому что я ей обещал.
Видя, как этот упрямец нахмурился, добавил, понизив голос:
— А ты останешься здесь, охранять королеву, которая…
В это время как раз Мирослава показалась в дверях, чтобы кликнуть всех в трапезную. После такого насыщенного утра не мешало бы подкрепить силы горячим завтраком. Мужчины посмотрели на нее, потом переглянулись и Эрвиг кивнул, соглашаясь:
— Хорошо странник. Можешь уезжать спокойно, с госпожой ничего плохого не случится.
— О! — закатила глаза Одри. — Кое-кому следовало бы вести себя скромнее. Ты сейчас слаб как котенок! Нужно сперва восстановить силы, а потом строить великие планы.
При слове котенок Вадим подавился смешком и прокашлялся, оттягивая воротник, а Эрвиг воззрился на девушку возмущенным взглядом.
— Женщина, что ты себе позволяешь? — проговорил раздельно и медленно.
Одри тут же завозилась, зыркнула глазками на Вадима и, как бы оправдываясь, сказала:
— Скажите хоть вы этому неугомонному, что ему надо сначала прийти в себя.
А потом махнула ручкой, залилась румянцем, отворачиваясь к слугам, державшим носилки, и строгим голосом велела:
— Лорда Эрвига в его комнату, и немедленно! Ему следует получить лечение.
И тут же удалилась, гордо задрав подбородок.
— Э… Лорд Эрвиг… — протянул Вадим. — Мне кажется, вы еще не успели жениться, а уже познали все прелести брака.
Надо было видеть взгляд, которым девушку проводил Эрвиг. В этом взгляде было столько чувств… Но более всего огня, неистребимой мужской гордости и удовлетворения.
* * *
Завтрак прошел быстро, Вадим торопился, хотел поскорее исполнить долг перед тенью королевы Линевры, которой столь многим был обязан. С ним неожиданно вызвался ехать Гершин, сказал, что хотел бы еще немного прогуляться по этому миру. Хотя Вадим подозревал, что это никакое не праздное любопытство, а старый друг отца имел некие свои планы.
Гершину пришлась в пору кое-какая одежда Эрвига, так что теперь он выглядел вполне как местный и в антураж вписывался. Конечно, Вадим опасался оставлять Миру в замке одну, но Гершин дал дельный совет оставить там Селима, чтобы в случае опасности тот немедленно забрал Миру с собой.
В королевский замок выехали в полдень. День в пути прошел незаметно, Вадиму даже показалось, что едут они как-то слишком быстро, хотя лошади вроде шли неспешным шагом. Это конечно же располагало к беседе.
— Это хороший мир, — сказал Гершин, оглядывая довольным взглядом лес по обеим сторонам дороги.
— Да, — ответил Вадим. — Мне тут нравится.
— А чем тебе нравится? — неожиданно спросил старый друг отца, адвокат, а на досуге вообще непонятно кто.
Чем нравится? Вадим задумался, как бы правильнее сформулировать свою мысль.
— Здесь нет привычного нашему миру шума, технического прогресса, промышленности, нет средств связи, СМИ, интернета, наконец, — он улыбнулся. — И потому, наверное, жизнь здесь гораздо насыщеннее. Событиями, страстью. Жизнью, одним словом. Хотя, по идее, должно было быть наоборот. Не знаю…
Гершин смотрел на него, кивая, а в глазах выражение такое, черта с два поймешь.
— Наверное, Игорь Наумович, для меня это так, потому что именно здесь я живу по-настоящему, — задумчиво проговорил Вадим.
— Ты прав, — только и ответил старый адвокат.
В эту минуту он вовсе и не казался старым крючкотвором, а неким таинственным мудрым рыцарем без возраста. Вадим покосился на него и спросил:
— Мы родом из этого мира, да?
— Нет. Мы можем рождаться в любом мире, Вадик. Но этот мир… Он так щедр на магию, так богат тем, о чем ты только что сказал, что мы часто приходим сюда. Отдохнуть, глотнуть воздух свободы, — Гершин улыбнулся.
— Как приходите? — не понял Вадим. — Через саркофаг, что ли? Но…
Гершин загадочно изогнул бровь и ответил вопросом на вопрос:
— А зачем тогда крылья, мальчик? Крылья могут перенести тебя куда угодно, в любой мир. Достаточно подумать об этом и захотеть.
Вот это откровение… Вадим так и остался сидеть с открытым ртом. А Гершин продолжал:
— Но я бы на твоем месте не отпускал от себя Селима. Из него выйдет неплохой личный водитель, можешь даже платить ему зарплату.
— Вообще-то, я и не собирался его отпускать, — проговорил Вадим.
— Кстати, а что ты собираешься делать, когда освоишься тут и отдохнешь от земных забот? — Игорь Наумович изобразил пальцами кавычки. — Не собираешься вернуться обратно?
— Пока не знаю, — честно ответил тот. — Как Мира захочет.
— Вот и правильно, как и где обустраивать свой дом, это выбирать женщине. А может, сделаешь из нее настоящую королеву? А что, ей бы очень подошло…. - лукаво улыбнулся адвокат.
Вадим не ответил, он просто потупился и слегка смущенно рассмеялся. Ну да, мелькали у него такие мысли. Надо же реализовать и эту юношескую мечту.
— Не беспокойся, — проговорил Гершин. — За твоим бизнесом, и вообще за делами я присмотрю.
— Кстати! — Вадим встрепенулся. — Как мой развод?
— На финише, — ответил Гершин, не вдаваясь в подробности.
Понимали оба, пока не разведется как положено, Мирослава за него не выйдет. Воспитание.
Дальше оба молчали. Вадим прикидывал на себя роль Вильгельма Завоевателя, все-таки ролевки, в которых он участвовал по молодости, не прошли даром. А Гершин, искоса поглядывая на молодого мужчину, думал, что тому еще многое предстоит узнать о своих весьма разнообразных способностях и о той великой силе, что ему дана. О разных мирах, каждый из которых может стать ему домом. И выбрать себе место по нраву.
В одном он был теперь спокоен, парень обрел себя, остальное приложится.
* * *
Свечерело. Освещенный факелами королевский замок как-то внезапно возник перед ними, вырывая Вадима из глубины размышлений. Он вздохнул, все же сопровождать покойника скорбная миссия, но увидеть снова короля Рихарта был бы рад.
Как только стража донесла, что на пороге Темный странник. Да еще, что тот сопровождает тело усопшей королевы Линевры, король тут же велел впустить гостей в замок, А сам, бросив все свои дела, немедленно вышел встречать их не крыльцо.