На этот раз в своем сне Рита снова была в той комнате-темнице, запертая во тьме, в ожидании чего-то ужасного. Сны больше не могли обмануть ее, то, с чем она тут может встретиться, чудовищно, бездушно и смертельно опасно. А господин ее жестокий садист.
Она разрыдалась от отчаяния, зная, что последний час близок, потому что у садиста больше нет желания играть со своей жертвой. И эта темница станет ее могилой.
И вновь в ее сне появилась эта смутно различимая в темноте фигура. Призрак склонил голову и сжал свои полупрозрачные руки, словно в знак сострадания к ней. Теперь Рита была рада и его обществу.
- Ты... Ты жалеешь меня?
Фигура кивнула, потом показала рукой куда-то в сторону и вроде силилась что-то сказать, но Рита не поняла. А посмотрев в том направлении, куда указывал призрак и вовсе замерла от ужаса. Пространство в том месте вспучивалось, сопротивляясь проникновению извне. Там явно происходила борьба, но женщина не могла пошевелиться, она приготовилась умереть, думая в этот момент, что Костя, если бы он был с ней, спас бы ее. Да, он бы спас...
И тут борьба темного пространства надувающегося жуткими пузырями, с чем-то пытающимся прорваться, усилилась, в том месте стали пробиваться яркие лучи, а потом все взорвалось светом.
***
Той ночью под утро Риту разбудили мучительные стоны. Она даже не поняла спросонья. Николая выгибало дугой и корежило, будто кто-то пропускал через его тело электрический ток. Как бы она не была на мужа обижена, ему срочно требовалась помощь.
- Надо его как-то разбудить! Прервать кошмар, - забормотала она и кинулась расталкивать несчастного.
Но не тут-то было. Не просыпался он. Наоборот! То, что с ним творилось, набирало обороты! Конвульсии стали еще чаще, теперь он кричал в голос, а после одной из особенно ужасных судорог вдруг вытянулся и затих.
Рита несколько секунд не решалась к нему прикоснуться, потом слегка потормошила. Все-таки напугал ее знатно. Однако Николай не реагировал вообще никак, она кинулась смотреть...
А он не дышит...
Через полчаса приехала скорая. Зафиксировала смерть от кровоизлияния в мозг.
***
- Проклятие! Проклятие! Проклятие!!! - Коротков метался по дому, рыча от ненависти и жгучей досады, - Проклятие! Слишком рано! Слишком рано! Так не должно было случиться!
Потом вдруг успокоился, взял в руку свою цепь и уставился в пространство, непроизвольно качая головой и притопывая ногой по полу.
- Ладно, старая гадина. Хорошо. Тебе же хуже. Значит, все произойдет раньше, чем я планировал.
***
Всё.
Риту накрыла прострация.
Врачиха из скорой, эта черствая сухая тетка, видавшая на своем веку такие вещи, что ее сердце сделалось тверже камня, отчего-то пожалела девчонку, узнав, что они с покойником молодожены. Женщины все-таки склонны к романтизму, даже если у них сердце тверже камня. Хотела забрать и ее в больницу. Знала бы она всю правду...
Рита отказалась. Ей вкололи успокоительное, врачиха по ее просьбе позвонила по Риткиному телефону ее матери. Та пришла в ужас, конечно, но тут же подорвалась ехать к дочери. Отпустив скорую, под влиянием успокоительного она снова заснула. Во сне ей казалось, что пришел Костя, принес с собой свет. Он гладил и успокаивал рыдающую Риту, сцеловывал слезы, шептал нежные глупости...
Проснуться потом одной после такого сна было ужасно. Лучше умереть.
Но начался новый день, приехали ее родители. Опять скорбные похоронные хлопоты. И снова они прошли мимо нее, Рита словно погрузилась в небытие.
***
Потом были похороны. То же самое кладбище. Те же самые родственники. Плюс еще родственники второго мужа. Молчание. Каменные лица, глаза, кричащие о том, что не могут сказать губы. Знающие глаза.
Эти несколько дней Рита прожила как в вакууме. Пустота. В душе, вокруг, в голове. Везде. Что она чувствовал к человеку, который был ее мужем один день?
Но, как ни странно, пока прощались с ее вторым мужем Васильевым и произносили речи перед его гробом, пока ей выражали соболезнование, Маргариту отпустило. Вернулась острота сознания. Все они что-то знают и молчат.
И в тот самый момент она заметила.
Костина бабушка, Евгения Матвеевна Троепольцева. Странно она на нее смотрела, будто что-то хотела сказать. Вспомнилась фраза, которую она обронила, когда Рита позвонила ей сообщить о том, что Николай умер. Странная фраза: 'Она все-таки это сделала!', с таким оттенком восторга, знаете ли... И теперь, все больше приглядываясь к старушке, Рита поняла, бабка явно что-то имеет сказать.
Что она может сказать? Что? И почему у нее вид такой таинственный? Что за тайны к черту?! Рита обозлилась.
Всплыло в памяти и то письмо Костино, что пришло с опозданием. Как там было написано... 'Приезжай к бабушке'?
'Приезжай к бабушке', значит?
Что ж она прямо к ней и поедет.
***
Если с Костиных похорон ее чуть ли не уносили, потому что она была не в себе, то сейчас Маргарита прекрасно владела собой, а главное, прекрасно соображала. Куда быстрее, чем обычно соображала. А потому, когда все начали расходиться и родители предложили ей довезти до дома и с ней остаться сегодня, Рита отказалась. А направилась она прямо к Евгении Троепольцевой. Та, кстати, уходить не спешила, топталась на месте, глядя куда-то в сторону лесопосадки, словно ее ждала.
- Евгения Матвевна, - обратилась к ней Рита.
- Да, - Костина бабушка обернулась, вопросительно взглянув на нее ясными глазами.
- Я бы хотела сейчас поехать к вам, если позволите.
Брови старушки приподнялись, она спокойно ответила:
- Позволю, милочка, позволю, - а взгляд оценивающий.
Рита порадовалась, что приехала на кладбище в своей машине, за рулем была мама, а отец ехал сзади. Теперь она отправила родителей домой со спокойной совестью, и поехали они с кладбища с Костиной бабушкой прямо к ней. В деревню.
Дорога прошла в молчании. Несколько коротких фраз и все.
Дома Евгения Матвевна велела Рите проходить в гостиную, а сама пошла на кухню, готовить ужин.
- Я помогу вам, давайте, вы устали.
- Нет, спасибо, деточка, посиди, я сейчас.
Действительно. Ей не мешало бы посидеть и приготовиться к разговору. Задать, наконец, свои вопросы, на которые она надеялась получить вразумительные ответы. А что ответы старухи есть, Рита не сомневалась. А пока она огляделась, по-новому оценивая бабушкино жилище.
Дом был снаружи вполне деревенский, мало чем от других отличался, просто не запущенный. Видно, что за домом ухаживают. А вот внутри-то было не по-деревенски. Точнее, по-деревенски, но это был как бы дом из дворянской усадьбы в миниатюре. Ничего ценного, кричащего о богатстве. Нет. Но дух, этот неизъяснимый дух, и книги, и мелочи, говорящие о тонком вкусе.
Да, и как она раньше не обращала на это внимания? Жила будто поверх. Все, связанное с Костей было вроде как фоном. Да и сам он воспринимался ее как фон для ее драгоценной персоны. Рита невольно прикрыла глаза. Фон. Господи... Какая она была идиотка. Безмозглая, слепая идиотка.
В комнату вошла Костина бабушка, неся большой поднос с чайной посудой и угощением. Рита подкинулась помочь ей, но бабушка не дала.
- Я еще в силах сама управляться, деточка.
Казалось, что Евгения Матвевна теперь относится к ней не в пример лучше, чем тогда, Рита вспомнила, как старушка приехала к ней из деревни и с порога обвинила в измене. И ведь обвинила справедливо, будто знала. И относилась к ней с неприязнью. А теперь вот, наоборот. Это было удивительно, это наталкивало на кое-какие мысли и догадки.
- Риточка, угощайся.
- Спасибо.
Бабушка разлила чай, и принялась за бисквит, поливая его вишневым вареньем. Невозмутимо, словно ничего не происходит. Рита поняла, что бабушка явно не собирается начинать разговор первая.
- Евгения Матвевна... - начала Рита и осеклась под ее взглядом.
- Да.
- Я хотела бы кое-что у вас спросить...
- Да?
- Вы мне ответите?
- Если ты задашь правильные вопросы, я на них отвечу. Но только в этом случае.
Старушка неуловимо и как-то грустно улыбнулась, и протянула руку, заправить за ушко прядь, выбившуюся из Риткиной прически.
Правильные вопросы. И только так. Правильные.
Что ж...
- Скажите... Евгения Матвевна... Вы знаете, от чего умер Костя?
Бабулька хмыкнула, но ответила:
- Да.
Так. Так-так-так...
- Вы скажете мне?
- А зачем тебе? Ты ведь забыла его в тот же день. Зачем тебе знать?
Борьба отразилась на лице Маргариты. Выплескивать все свое душевное дерьмо перед старой женщиной не хотелось, она тряхнула головой и спросила с нажимом:
- Прошу вас, ответьте.
- А... Не совсем забыла, значит...
- Евгения Матвевна... Прошу...
- Хорошо. Расскажу, что знаю. Но и у меня будут к тебе вопросы.
Старушка взглянула на молодую женщину, словно рентгеном просветила, откинулась на спинку стула, задумавшись и прикрыв глаза. В ее лице проявилась некая странная иномирная отрешенность, а Риту охватил невольный трепет. Она ждала.