Согласившись на дело и получив кучу причитающихся, Олжас не повез по указанному адресу, а повернул в степь, богом забытое место. Здесь, в заброшенном доме, под полом и спрятал товар до лучших времен… Но у старика руки длинные, везде свои люди на местах. Все видит, все слышит. Прознав о предательстве, старик терпеть не стал. Натравил своих собак, вернее птиц. Те и растерзали его.. Заживо… А флакончик с ядом подкинули. И никакой судмедэксперт не скажет, что отравили. Яд следов не оставляет. Хотя, кто хоть раз увидит этих птичек, так со страху сразу и помрет! Настолько они страшные! Особенно, когда голодные! А есть они всегда хотят! Ох, и прожорливые! Вечно голодные! Не зря их старик держит! Не зря! И сидят другие за решеткой! И ничего этому старику не будет! Не осмеют! Это его, старика люди труп «наши» и флакончик с ядом подбросили, и побрызгали им кое-где, и ментам, потом, когда все сделали, сообщили тоже они.

«Да и вообще, если яд в маленьких дозах принимать, то станешь бессмертным! Это же как лекарство! Любое лекарство яд содержит! Следовательно, яд — лекарство!» — любил повторят старик. Он все еще стоял над обрывом. Любовался и размышлял. Старый стал. Задумываться больше стал. Все эти мысли словно большой рой пчел так и кружились, жужжали в его голове, не переставая. Вот и сейчас задумался и не заметил, как пришли его люди и сообщили что-то не понравившееся ему… Старик не стал вдаваться в подробности, а просто попросил чашку ароматного кофе. Кофе — еще одна любимая слабость его! Принесли сразу четыре чашки и поставили на столик. Старик взял одну и предложил им.

Те нерешительно взяли чашки, но пить боялись, не смели. Увидев это, старик довольно, с наслаждением, причмокивая осушил сразу вполовину чашки. Кофе был со льдом.

— Вкусно! Божественный напиток! — улыбался он, прищурив один глаз.

Увидев, что со стариком ничего не стало, гости взяли свои чашки и мелкими глотками, не спеша стали тянуть его. Но через пару мгновений им стало плохо и они повалились на землю и умерли почти сразу. Лед был отравлен… Не любил старик плохие новости, не любил…

Трупы сбросили в обрыв.

А старик наслаждался природой:

— Ах, как хорошо!

У себя в» горной стране,» как он выражался, чувствовал себя орлом, кружащим под чистым небом.

— Как хорошо! — в мгновении ему показалось, что он парит в небесах и он снова ушел в свое забытье…

Через какое-то время он сделал знак, подзывая верного ему человека. Тот явился незамедлительно.

— Как там мой храм? — осведомился он.

— Почти готов… — ответил тот. Зная, что хозяин не терпит медлительности, старались строить как можно быстрее и качественнее, а главное красиво. Храм должен напоминать солнце, которое всходит над землей, простирая свои лучи, освещает ее, согревая свои теплом.

— Да! Изволю! Медленно работают они… Медленно… — ворчал он. — Сколько времени уже прошло? До сих не построили! Сил моих нет! — проворчал не довольно он и взяв трость зашагал бодро и быстро.

Этот храм был не дань Всевышнему, а храм самому себе и располагался он высоко в горах, на самой высокой его вершине. Место очень опасное и сам храм должен быть большим, очень большим. К самому храму вели крутые, узкие ступеньки. По ним можно было подняться по одному, придерживаясь за перила. Ступеньки были выдолблены прямо на скалах, на голых камнях, чтобы старику было удобно подниматься по ним когда ему заблагорассудится. Поднявшись по ступенькам на самый верх и выйдя на отделанную мрамором площадку, старик увидел, что храм был построен только на половину. Стройка шла полным ходом. Люди копошились словно муравьи, воздвигая храм.

Казалось, что они его не замечали, так были заняты. Но все равно старик чувствовал на себе чей-то пронзительный взгляд, пробирающий его насквозь, но понять откуда он так и не смог, как не пытался всматриваться в лица рабочих, пытаясь найти среди них подвох.

— Хорошо! Хорошо! — похвалил он строителей и удалился.

Оглядываясь по сторонам, он покинул это место и только тогда почувствовал себя спокойно.

Уже там, на земле, он сообщил слуге, что будут гости.