Екатерина Саянова

Редактировать чей-то роман – это как критиковать чужого ребенка. Нелегко делать это, не причиняя боли. Однако вам снова и снова удавалось это. Вы редактировали мои тексты с милосердием, состраданием и уважением. Я точно благодарна жизни за вас. Под вашим руководством я с каждым месяцем писала все лучше и лучше. Спасибо.

 

Глава первая

Снежинки. Все такие разные, хрупкие, завораживающие. Они падали с неба, и я поймала одну ртом. Оказавшись у меня на языке, она тут же растаяла. Я словно оказалась под властью колдовства, снежинки падали мне на ресницы, искажая мир вокруг. Я моргнула и выдохнула. Изо рта вылетело облачко дыма. Раскинув руки, я медленно закружилась, и невесомые снежинки продолжали падать мне на лицо и на ладони.

– Если ты закончила играть в снегу, может, мы пойдем в отель? – засмеялся Уэс. – Я замерз! – Он уткнулся теплым носом мне в шею и крепко обнял сзади. Я накрыла его руки своими.

– Так холодно! В Вегасе редко идет снег, а в Лос-Анджелесе тем более. – Я восхищенно наблюдала за чудом природы.

Он фыркнул мне в шею и начал покрывать ее поцелуями.

– Холодрыга… у меня яйца замерзают и скоро член превратится в сосульку.

– Что ж, я всегда любила ароматизированный лед, – хихикнула я и повернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. – Спасибо, что поехал со мной. Если честно, мне очень не хотелось расставаться.

Уэс улыбнулся, и эта улыбка вызывала у меня желание прыгать от радости. Бог мой, мой любимый чертовски сексуален даже в вязаной шапочке.

– Кто откажется от двух недель в Нью-Йорке в обществе красивой женщины? – Он придвинулся еще ближе, потерся носом о мой нос и чмокнул меня в губы.

Врунишка. Когда на работе мне сказали, что мне надо будет на пару недель поехать в Нью-Йорк, чтобы снимать звезд для шоу доктора Хоффмана и для моего шоу «Красиво жить», он не проявил ни капли интереса. Сказал, что зимой его калачом не заманишь на восточное побережье. Атлантический океан недостаточно теплый, и волны не очень для заядлого серфера… а температура по сравнению с Калифорнией – просто жесть.

Я смирилась с фактом, что мне придется провести две недели без Уэса, хотя, как по мне, это была слишком скорая разлука после его плена. Одна мысль о том, чтобы провести вдали от него хоть минуту, вызывала у меня дрожь, но я делала все возможное, чтобы держать себя в руках. Уэс на пути к выздоровлению, лечение продвигается семимильными шагами, и последнее, чего мне хотелось, – чтобы он решил, будто я считаю его неспособным прожить две недели без моего присмотра.

И только когда я договорилась об интервью с моими старыми друзьями Мейсоном Мёрфи, звездным питчером «Ред Сокс», и Антоном Сантьяго, он передумал. Как-то вечером, на прошлой неделе, Уэс признался, что у него был длинный разговор с его врачом Анитой Шофнер о мужчинах в моей жизни. Он знал, что я регулярно общаюсь с Мейсоном, Таем, Антоном, Алеком, Гектором и Максом. Разумеется, он не возражает против звонков Макса, это же мой давно утраченный брат, и Гектора, потому что тот гомосексуалист и у него серьезные отношения с Тони. Но немного ревнует к остальным четырем парням. Он знаком с Антоном и в курсе, что тот помог мне в трудное время, но совершенно не доверяет ему из-за репутации бабника. Даже Мейсон, который сейчас по уши влюблен в свою пиарщицу Рейчел, вызывает у него подозрения.

Сказала ли я что-нибудь на эту тему? Нет. Нет, поскольку в результате мой парень собрался лететь со мной в Нью-Йорк. Я знала, это жестоко, но когда он спросил, чем я буду заниматься с этими мужчинами после интервью, я просто пожала плечами и сказала, что сделаю все, что они пожелают. Через пять минут Уэс уже паковал чемодан.

* * *

– Когда мы встречаемся с твоими друзьями? – В его голосе прозвучала нотка раздражения. Он странно отреагировал на встречу с Антоном и Мейсоном. Мой парень всегда был человеком приземленным и чувствовал себя комфортно на своем месте. Только после пережитого в Индонезии он до сих пор не пришел в себя полностью. Его доктор сказала, что это займет время и что ему нужно что-то хорошее, на чем он может сосредоточиться, – то есть мы, наши расцветающие отношения.

– Сегодня мы встречаемся с Антоном и Хизер. Он пригласил нас на ужин к себе домой. Мейс и Рейч приедут только в конце недели. – Я умолчала о предложении Антона остановиться в его пентхаусе на Манхэттене. Знала, что Уэса это не порадует. Когда мы в находились в Майами, он хорошо относился к Антону, но это было в тот момент, когда мы только-только признались в любви друг другу. Тогда мы были поглощены друг другом и больше ничем не интересовались.

Мы неторопливо распаковали чемоданы, приняли душ и занялись сексом. Когда Уэс кончил в меня, шепча слова любви, я почувствовала, как напряжение покидает его.

Я лежала на нем, безвольно обмякнув. Он взял мою левую руку, поднес к губам и перецеловал каждый палец. А потом этот хитрый ублюдок надел мне на безымянный палец что-то холодное.

– Когда мы поженимся? – спросил он напрямик. Мы лежали голые, довольные и сонные после секса, и мне казалось, что у меня все кости расплавились. Я прыгала на нем сверху изо всех сил, наверняка у меня останутся синяки на бедрах от его пальцев.

Я моргнула и убрала волосы с лица. Положила руку ему на грудь, там, где сердце. Люблю чувствовать, как оно бьется, и знать, что оно мое.

– Это что, предложение? – полюбопытствовала я.

Он прищурил глаза и взял меня за подбородок. Я уставилась на бриллианты, сверкавшие на моей пальце.

– Мы это уже обсуждали, – сказал он и твердо добавил: – Никто тебя не спрашивает. Вариант отказаться отсутствует.

Обнаженная, я села на него верхом и уставилась на самое прекрасное кольцо, которое мне доводилось видеть в жизни и которое теперь украшало мой палец. Полоска из бриллиантов по всей окружности. Оно не было вычурным, как многие кольца. Нет, простое, только искрящееся. И бриллианты не будут мешать мне в мотоциклетных перчатках, когда я буду ехать на Сьюзи. Идеальное.

Слезы выступили у меня на глазах.

– Ты и правда не спросишь меня? – Я подавила всхлип, продолжая рассматривать кольцо.

Он выбрался из-под меня и сел, опираясь спиной на изголовье. Усадил меня к себе на колени. Запустил пальцы в мои волосы, поворачивая лицом к себе.

– Тебе и правда нужно, чтобы я спросил тебя? – Его глаза горели зеленым огнем.

– Нужно? Нет. Просто хочется, – призналась я, изображая из себя водопроводную трубу.

Уэс вздохнул и прижался лбом к моему лбу.

– Не заставляй меня пожалеть об этом, – прошептал он дрожащим голосом, видимо, волнуясь по поводу моего ответа. – Миа, любовь моя, жизнь моя, ты выйдешь за меня замуж?

Я взглянула в его глаза и увидела тревогу. Как будто я могу отказать. Да ни за что. Чтобы я упустила шанс заполучить его на веки вечные?

– Можно мне новый мотоцикл вместо обручального кольца?

Уэс моргнул, откинул голову назад и захохотал.

Я поцеловала его грудь, потом поднялась к шее и еще выше – к уху.

– Да, милый. Я выйду за тебя замуж, – произнесла я слова, которые он хотел услышать.

Он обнял меня еще крепче.

– Я сделаю тебя такой счастливой.

Я заглянула ему в лицо и с надеждой спросила:

– Значит, ты подаришь мне мотоцикл?

Он покачал головой и целовал меня до тех пор, пока у меня губы не заболели.

– Когда? – пробормотал он мне на ухо, лаская мою грудь. Кажется, сейчас мы пойдем на второй раунд.

– М-м, в следующем году? – предложила я, прижимая его голову к себе. Он впился в мой торчащий сосок.

– М-м. Ладно, первого января, – невнятно проговорил он. Сжал пальцами второй сосок, продолжая втягивать в рот этот.

– О да, – простонала я. – Погоди… что?

* * *

Я постучала в дверь нью-йоркского пентхауса Антона. Уэс стоял рядом, крепко держа меня за талию. Только я собралась постучать еще раз, как дверь открылась. Удивительно, что мне вообще пришлось это делать, консьерж же сообщил о нашем приходе.

– Вы здесь! – воскликнула Хизер, балансируя на цыпочках. На ней были ботинки с открытыми носами на таких головокружительных шпильках, что она, и без того высокая, казалась величественной, как богиня. Та же шикарная грива светлых волос, что и раньше в Майами. Облегающая розовая блузка с длинными рукавами и надписью «Розовый – новый черный» белыми буквами на груди заправлена в джинсы-скинни. Довершал ансамбль пояс с шипами, и вся она словно кричала своим видом: «Я опасна!». Отдельные пряди в волосах были цвета фуксии, отчего Хизер выглядела еще более стильной. Да она и была всегда суперстильной.

Мне явно надо чаще встречаться с девочками. Джинель уже две недели зовет меня на шопинг в Лос-Анджелесе. Соглашусь, как только мы вернемся.

Хизер извлекла меня из хватки Уэса и обняла, повертела вправо-влево, потом отодвинула на расстояние вытянутой руки и осмотрела с ног до головы.

– Детка, разве я не купила тебе одежду в Майами? Почему ты ничего не носишь? – Она недовольно сморщила нос.

Я застонала и покачала головой.

– Мне так удобно. – Я одернула футболку, купленную на концерте Лорд, на который мы с Мэдди ходили в прошлом году. Эта девчонка умеет зажигать, и футболка была правда крутая. Я надела ее вместе с узкими выцветшими дырявыми джинсами и казаками, в которых, как выразился Макс, впору ходить по навозу. Хотя я никогда в них не делала ничего подобного, и вообще они почти новые. Синди прислала нам с Мэдди по паре, напоминая, что нас ждут в Техасе. Крутые казаки, кстати. Черная кожа, интересное тиснение на более квадратных, чем обычно, носках. И что самое лучшее, у них пряжки на щиколотках.

Хизер уставилась на мою обувь.

– Ничего так ботинки.

Уэс за моей спиной прокашлялся.

– Ой. Хизер, ты же знакома с моим бойфрендом Уэсом?

Он подмигнул и хмыкнул:

– Ты хотела сказать «женихом», золотко.

Глаза Хизер расширились, словно от электрического удара.

– Охренеть! Ты выходишь замуж! Зашибись! – Она обняла нас обоих за шеи. – Антон будет в восторге. Свадьбы – это его работа.

Я хихикнула.

– Как это? Он же никогда не был женат.

– Да, но сто раз помолвлен! – ответила она. Провела нас по огромному пентхаусу на кухню, где Антон пританцовывал у плиты с шестью конфорками. Помещение наполнял божественный запах. Я унюхала что-то мексиканское.

– Кто женится? – Антон повернулся, держа деревянную лопатку. – Lucita! Ты? Скажи мне, что нет. – Он скрестил руки на груди и начал театрально оседать.

Я засмеялась. Уэс нет. Он обнял меня за плечи и с гордостью произнес:

– Да. Покажи ему кольцо. Мы поженимся первого января.

Я подняла руку и в замешательстве взглянула на Уэса.

Глаза Антона расширились.

– Так скоро? Вау. Как сказала бы моя бабуля, вы не тянете волынку. – Он подмигнул нам и заулыбался.

– Мы же не назначили дату. – Я наклонила голову в сторону Уэса.

Он выгнул брови.

– Полагаю, мы сделали это перед приходом сюда. Забыла?

– Мало ли что я под тобой обещала. Это шантаж! – Я надула нижнюю губу.

Уэс ухмыльнулся и покачал головой.

– Ничего подобного. Ты согласилась. Осталось только выбрать место. – Он запустил пальцы в волосы у меня на затылке и помассировал, снимая напряжение, еще не покинувшее меня после долгой поездки, и усиливавшееся от того факта, что я теперь помолвлена. Я еще даже не позвонила ни Мэдди, ни Джин. Они убьют меня, если эта информация станет достоянием общественности раньше, чем я им скажу.

– Поговорим об этом позже. Ладно? – Я прижалась к нему и поцеловала раз, другой, чтобы он не чувствовал, что я его отвергаю.

Он положил руку мне на щеку. Я повернула голову и поцеловала его ладонь. В его подозрительных глазах я прочитала, что все это явно связано с тем, где и с кем мы сегодня проводим вечер.

– Хорошо, детка. Позже. Например, завтра, – решительно ответил он.

Компромисс есть компромисс.

– Договорились. А теперь, Антон, расскажи, чем ты занимаешься. Последний твой альбом такой крутой!

– О, lucita, зашибись. Тебе понравилась песня, где я пел дуэтом с одной девицей?

– Не то слово! А ты, Хизер, как этот тип с тобой обращается? – Последний раз, когда мы виделись, она как раз получила повышение. Антон не понимал, как много делает его лучшая подруга и личный помощник. И когда он чуть не потерял ее, он предложил ей намного больше. Насколько я знаю, с тех пор у них полная идиллия.

Не успела она ответить, как вмешался Антон – обычная его манера. Он любит быть душой вечеринки. Это идеально соответствует его профессии артиста и известного рэпера. – Хизер – asombrosa… как вы это говорите? Великолепна! Шоу, которые она делает, сделки с дизайнерами одежды. Fantástica! Повысить ее – это было самое умное решение в моей жизни. Хорошо, что я додумался.

– Ты! – одновременно воскликнули Хизер и я, а потом захихикали.

– Ну ладно, может, не я первый предложил. Но я согласился.

Я закатила глаза. Хизер фыркнула и скрестила руки на груди.

– Ладно, Антон. Чем ты нас кормишь? – поинтересовалась я, подходя к столу и толкнув его в бедро.

Он ни на секунду не отвлекся от помешивания соуса, за которым он следил, как ястреб.

– А, это коронное блюдо мое и моей familia. Arroz con pollo.

– Я опознала слово «цыпленок», но с чем?

Он засмеялся.

– С рисом. Цыпленок и много-много риса.

– О, без тормозов, – заметила я.

Антон убрал волосы с моего плеча и провел большим пальцем по щеке.

– Для тебя, lucita, что угодно, весь мир, – серьезно сказал он, но его глаза шутливо искрились.

– В виде цыпленка с рисом? – фыркнула я.

Он нахмурил брови.

– Эй, не шути. Все любят цыпленка и рис, si?

– Si, Антон. Уэс, что будешь пить? – я обернулась к нему. Глаза Уэса метали стрелы в затылок Антона, и я понятия не имела, что на него нашло. Я повторила, пытаясь привлечь его внимание: – Уэс? Пить?

Хизер подошла и открыла холодильник.

– У меня тут охлаждается «Кристалл», и я думаю, самое время его открыть. Будет вместо мартини, которые я собиралась приготовить. У нас определенно есть повод для праздника, вы женитесь! О боже мой! Ты умираешь? – спросила она, доставая четыре бокала для шампанского из буфета.

Я сделала глубокий вдох, и меня покинули остатки напряжения, когда я подняла руку и уставилась на свое кольцо.

– Умираю? Нет. Счастлива как никогда в жизни? Да. – Я взглянула на Уэса и увидела, как в ответ на мои слова все его тело расслабляется. Он перестал задирать плечи к ушам и теперь стоял спокойно, опираясь локтем на барную стойку.

– Какая женщина на моем месте не была бы вне себя от счастья? – Я прислонилась к стойке с другой стороны и взяла его за руку. Он притянул к себе мою ладонь и поцеловал. От низа спины по позвоночнику у меня побежали мурашки, сменившиеся пульсацией, когда он провел большим пальцем по центру ладони. Я могла бы поклясться, что у меня там кнопка прямого воздействия на клитор. Мне тут же пришлось подавить стон. Было не место и не время. Нам предстоял целый вечер, перед тем как мы снова смогли бы насладиться друг другом. И мы собирались это сделать. О да.

Я решила, что сведу его с ума от возбуждения еще до того, как мы вернемся в отель.

Включаясь в его игру, я завладела его рукой. Провела пальцам по внутренней части предплечья от локтя к запястью, где нарисовала несколько восьмерок. Его глаза вспыхнули, губы сложились в широкую белозубую улыбку – губы, которые я никогда не устану целовать. На секунду я испугалась, что мой тайный план соблазнить его и свести с ума от похоти может обернуться против меня. Ну ничего, оно того стоит. Я обошла стойку и встала рядом с ним. Он тут же обнял меня.

Хизер налила нам по бокалу непристойно дорогого шампанского.

– Ну же, Антон. Убавь огонь и иди к нам, – потребовала она.

Антон покрутил ручки, встал на цыпочки а-ля Майкл Джексон, выгнул спину, выставил ногу и скользнул ей навстречу.

– Выпендрежник, – хмыкнула я.

Уэс рассмеялся. Наконец-то мой парень начинал расслабляться, но, казалось, что связано это, во-первых, с тем, что на мне его кольцо, во-вторых, с тем, что я стою прижавшись к нему, и в-третьих, с тем, что на самом деле Антон – мудила. Чертовски сексуальный, но все равно мудила. Первое я никогда в жизни не признаю даже под пытками, потому что Уэс сойдет с ума. Кроме того, пусть фанаты Антона знают, что он за человек, они все равно его обожают, потому что он делает прекрасную музыку и просто источает секс. Из-за своего характера он может разве что лишиться одной-другой хорошей девушки. Да и только.

Антон поднял бокал, и мы последовали его примеру.

– За lucita и ее hombre, пусть вам всегда светит солнце и пусть ваша жизнь будет полна amore. Salud.

Я улыбнулась, и впервые Уэс по-настоящему улыбнулся и кивнул Антону. Антон перевел взгляд с Уэса на меня, задрал подбородок и выпил шампанское одним глотком. Выдохнул:

– Segunda ronda.

Уэс сжал мое плечо, и я взглянула на него.

– Я рад, что мы пришли сюда, – признался он.

Я закрыла глаза, вдохнула и уткнулась лбом в его шею.

– Я тоже. Они мои хорошие друзья и желают мне всего самого лучшего. А это – ты, – пробормотала я ему в щеку.

Уэс приподнял мой подбородок и поцеловал меня в губы.

– Вижу. Моя голова… видишь ли… еще не в полном порядке. – Он говорил так тихо, что его слышала только я. Это не имело значения, потому что Антон вернулся к плите, а Хизер пошла налить нам еще по бокалу и включить музыку.

– Нет. – Я погладила его виски. – Просто ненужные волнения. Никогда не будет никого другого. Я клянусь.

Он кивнул и наклонился ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание на губах и уловила аромат шампанского.

– Я позабочусь об этом, – прошептал он и прильнул ко мне в глубоком, влажном, непристойном поцелуе.

Мы закончили целоваться под аплодисменты и вопли с другой стороны барной стойки. Начинался долгий вечер.

 

Глава вторая

– Нет! Не трогай ее! Джина! Джина!

Меня разбудили крики Уэса. Он звал Джину. Я стряхнула с себя остатки сна и шампанского в сочетании с парочкой мартини и села.

Уэс метался и ворочался на кровати рядом со мной. Простыня и одеяло сбились, и он был весь в поту. Должно быть, ему снятся кошмары. Обычно мне было достаточно положить ладонь на его руку или грудь, и он успокаивался, иногда просыпался, иногда нет. Уже несколько дней ему ничего не снилось. Вернее, почти неделю. Лечение очень помогало. После отъезда из Малибу в Нью-Йорк он пропустил один сеанс.

Я выругала себя за эгоизм. Мне так хотелось, чтобы он поехал со мной в Нью-Йорк, в то время как он, вероятно, нуждался в комфорте собственного дома, чтобы выздоравливать. После его освобождения прошло только пять недель. Совершенно недостаточно, чтобы покидать место, где он чувствует себя в безопасности. Черт!

Я выскользнула из кровати, и в этот момент он закричал:

– Джина! Нет! Нет-нет-нет, боже мой! Миа! Миа! Это моя жена! Убери от нее свои грязные руки!

Его тело выгнулось дугой.

Включив свет, я позвала его:

– Уэс! Пожалуйста, вернись ко мне!

Я боялась прикоснуться к нему. Однажды он так сильно ударил меня локтем в ребра, что у меня образовался здоровый синяк, и от этого ему было потом совсем плохо. С тех пор я перестала пытаться будить его таким образом.

– Если ты тронешь Миа… Я тебя убью! Убью! Она моя! – прорычал он.

Я взяла бутылку с тумбочки, вознесла молитву парню на небесах и вылила струйку воды на грудь Уэса.

Он вздрогнул и раскинул руки в стороны. Я была готова и вовремя отскочила, чтобы не оказаться на пути его автоматического удара.

– Миа! – Его зрачки были расширены, губы поджаты. – Ты в порядке? – сердито спросил он. Я не была уверена, то ли он злится на меня, не вполне вынырнув из своего сна, или его это и правда интересует.

Я облизнула губы и убрала волосы с лица.

– Я да. Ты меня любишь? – задала я вопрос, который всегда задаю после его кошмаров.

Он шелохнулся, собираясь встать, но я вытянула руку. Не уверена, кто этот человек. Мой Уэс. Пленник Уэс. Жертва Уэс. Опасный, разозленный Уэс.

– Кто я? – задала я второй вопрос, желая убедиться, что он окончательно пришел в себя.

– Ты Миа Сандерс и скоро станешь Миа Ченнинг, – сказал он нежно, но в его голосе слышалось напряжение, как будто ему трудно говорить.

Я улыбнулась, услышав сочетание моего имени и его фамилии.

– Хорошо звучит.

– Еще бы. Иди сюда. – Его глаза снова загорелись изумрудным блеском, в который я влюбилась много месяцев назад, но подозрительность меня еще не покинула.

– Почему ты меня любишь?

Он улыбнулся, потер подбородок и уронил руку на простыню.

– Потому что без тебя я – не я. И я не хочу быть собой без тебя.

Я закрыла глаза и поползла по кровати к нему.

– Детка, – я положила ладони на его щеки, – расскажи мне, что случилось.

– Потом, – прошептал он, обхватил меня за талию, приподнял и впился губами в мой сосок сквозь шелковую ночнушку.

Уэсу нравится, когда я в белье. Удивительное дело. Он производит впечатление человека, который предпочитает, чтобы белье было на полу, поскольку обычно он снимает с меня его со скоростью света. Но ему все равно нравится видеть меня в белье. Я выгнулась в ответ на его поцелуй, наслаждаясь прикосновением шелка и его губ. Божественно.

Он быстро нащупал край моей сорочки, сбившейся на бедрах, и стянул ее через голову, желая получить беспрепятственный доступ к моему телу. Мои груди набухли и болели от желания, и он дал мне то, что я хотела: движения языка, посасывания, прикосновения пальцев. Он играл с каждым соском до тех пор, пока они не превратились в твердые красные вишни.

– Обожаю твою грудь. – Он провел языком по коже.

– Она тебя тоже обожает, – выдохнула я, желая большего, намного большего.

Я бедрами терлась о его отвердевший член. Уэс подо мной был совершенно обнажен и прекрасен. После того как, вернувшись домой после ужина с Антоном и Хизер, мы позанимались любовью, он не стал утруждать себя надеванием трусов. Я надела пижаму (только верх, без шортиков), он прижался ко мне, положил на меня ногу и уснул.

– Возьми меня внутрь, милая. Я хочу почувствовать тебя вокруг себя.

Самые прекрасные слова в мире.

– С удовольствием, – прошептала я ему прямо в рот, втянула его нижнюю губу в себя, потом встала на колени, взялась за его длинный толстый член и направила в себя.

Закрыв глаза, я вбирала его, наслаждаясь каждым дюймом, растягивающим мои самые чувствительные места. Когда он вошел в меня по самое основание, мы оба вздохнули. В такие моменты все остальное исчезает. Жизнь, плохие сны, предстоящие заботы. Исчезают, как только наши тела соединяются. Просто рай.

Он положил руки мне на бедра, направляя и задавая ритм. С Уэсом каждый раз – особенный. Когда он внутри меня, я испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие. И мне всегда мало. Не знаю, что приготовило для нас будущее, но я умру, мечтая только об этом, одном-единственном, мужчине.

Подчиняясь его рукам, я задвигалась чуть быстрее. Медленный подъем и резкий толчок вниз. Он начал двигаться мне навстречу. Каждый его толчок, казалось, достает до самого сердца.

– Ох, как глубоко… – вздохнула я и прильнула к его губам поцелуем.

Он застонал мне в рот. Мы наслаждались, чувствуя друг друга всем телом.

– Хочу хорошенько оттрахать тебя, Миа. Прогнать демонов… – Он закрыл глаза и крепко вцепился в мои бедра.

– Давай прогоним их, любовь моя. – Я приподнялась и сжала его внутренними мышцами, прогоняя из его головы все, кроме мысли об обнаженной женщине на его члене.

– Господи! Ты слишком хороша для меня, – сказал он, проводя ладонями по моей спине и сжимая плечи.

Ох черт. Он всегда так делает, когда собирается задать мне жару. Я завтра буду ходить с трудом, но оргазм, который я испытываю в такие моменты, стоит того. Так и получилось, как только я приподнялась, он потянул меня вниз и одновременно изо всех сил вонзился в меня. Я закричала, чувствуя, как будто его толстый член протыкает меня насквозь. Он снова и снова вонзался в меня, получая то, чего хотел, чтобы изгнать демонов, а я была с ним. Толчок, удар, каждый вздох возвращали его ко мне, в здесь и сейчас. В место, где царствует любовь и где нет места злу.

Я напряглась в тот миг, когда толчки Уэса стали еще более интенсивными. Он стиснул зубы и зажмурил глаза. Но я не собиралась позволить ему улететь без меня.

– Уэс… – предупредила я.

Он неутомимо входил в меня, стремясь к облегчению. Каждая клеточка моего тела чувствовала себя живой, мне казалось, что я на грани взрыва, но мы должны сделать это вместе. Всегда вместе.

– Уэс, любовь моя. – Я едва могла говорить, охваченная крайним возбуждением. Меня подхватила мощная волна удовольствия, но я хотела, чтобы он был со мной.

– Уэс, – всхлипнула я, двигаясь на его члене и чувствуя, что вот-вот взорвусь.

Наконец он открыл глаза. На меня уставились сверкающие изумруды. Он произнес одно только слово:

– Кончай.

И это было как спусковой крючок. Я взлетела, как ракета на орбиту, сжимаясь вокруг его члена, а он сделал еще несколько толчков, и мы вместе оказались на небесах.

Его крики смешались с моими, и я поняла, что у нас все будет хорошо. Пока мы можем вернуть друг друга из ада, у нас всегда будет это.

* * *

Мы приняли душ, и я забралась обратно в постель, уставшая до невозможности. Мне хотелось узнать, что произошло. Доктор говорит, что Уэсу надо проработать эти проблемы, иначе они будут накапливаться и кошмары станут хуже.

Я легла на Уэса, уткнула подбородок ему в область сердца.

– Итак… что тебе приснилось?

Он вздохнул и провел рукой по моей спутанной светлой гриве. Вид «только что из постели» действовал на моего парня возбуждающе. Если бы он только что не прокатился хорошенько по американским горкам в виде моей вагины, я была бы готова снова пуститься с ним в это путешествие. Но увы, боль между ногами давала знать, что моему центру удовольствия требуется выходной день.

– Ты уверена, что хочешь слушать это дерьмо, Миа? Черт. Я хочу выбросить его из головы, а не заставлять тебя беспокоиться.

– Это воспоминания? – Я знала, что они бывают у него регулярно.

Он покачал головой, помолчал и задумчиво прикусил губу.

– Что-то вроде. Я снова был в той хижине. Но все было иначе. Сначала, как всегда, они схватили Джину.

Я вздрогнула, зная, что террористы сделали с его бывшей девушкой. Они регулярно ее насиловали, и больно было не только ей. Уэса заставляли смотреть на это день за днем.

– Что изменилось? – тихо спросила я, не желая давить на него.

Он вдохнул, несколько раз моргнул и несколько секунд играл с прядями моих волос, упавшими на его грудь.

– Она превратилась в тебя, – наконец сказал он.

– Как?

Он сдвинул брови, но продолжил гладить меня. Внимательно смотрел на меня, улавливая малейшее изменение моего лица.

– Сначала волосы были другими. Темные волосы Джины, только не такие шелковистые, как твои. – Он нахмурился. – Потом губы. – Пальцем он обвел мой рот. – Прямо у меня на глазах нос удлинился. – Он прикоснулся к моему носу. – Но я не мог поверить… – Его голос охрип.

– Чему ты не мог поверить?

– Я думал, что это она, пока не увидел, как голубые глаза превращаются в светло-зеленые. Глаза, которые я видел только у одного человека… У тебя.

– Уэс… О господи. – У меня перехватило горло, я сглотнула. – Это была не я.

Он закрыл глаза и показал на свое сердце.

– Я знал это вот здесь, но тут, – он показал на висок, – все перепуталось. И сегодня было хуже всего. Только что я видел сон о том, как они схватили Джину, но потом она превратилась в тебя… И Миа… я бы не пережил, если бы с тобой что-то случилось. Мне больно при воспоминании о том, что было с женщиной, к которой я был неравнодушен, но ты? Господи, одна мысль об этом убивает меня.

Я взяла его лицо в ладони.

– Уэс. Я здесь. Я никогда не была в том месте. Ты пережил ужасные вещи. Ты видел сущий кошмар. Но это была не я. Как жаль, что я не могу дать тебе это почувствовать во сне. Забрать тебя из этого места.

Уэс положил руки мне на спину.

– Ты это делаешь. Помогаешь мне. Мне становится лучше. Правда.

У меня выступили слезы на глазах.

– Зря я притащила тебя сюда.

Он улыбнулся и притянул мою голову к своей, так что мы соприкоснулись носами. Начал целовать меня, долго, медленно, придерживая за затылок.

Потом отодвинул губы на дюйм.

– Только ты помогаешь мне сохранять рассудок. Без тебя, без нашей любви я бы покатился по наклонной. Миа, ты даешь мне цель и смысл жизни. Надежду на будущее. Поехать с тобой – это нетрудно. Я бы остался, если бы думал, что провести некоторое время без тебя – хорошая идея.

Я уютно устроилась у него на груди и поцеловала его там, где бьется сердце.

– А если бы ты не поехал, я бы не заполучила это блестящее колечко. – Я повертела пальцем, чтобы он видел, как сверкают бриллианты в лунном свете. Оно было просто шикарное, и я приходила в восторг каждый раз, когда смотрела на его изящные очертания. Этот стиль идеально мне подходил, а мой парень явно хорошо меня знал.

Он тяжело выдохнул.

– Ни секунды не думай, что я бы не воспользовался первой же подвернувшейся возможностью. Я купил это кольцо сразу после того, как уехал из Майами.

– Майами! Но это было несколько месяцев назад!

Он хмыкнул.

– Да, но если ты помнишь, вскоре после этого ты уехала в Техас, а потом я в командировку. Командировку в ад.

Я вздрогнула.

– А потом мне надо было прийти в себя. Не хотел, чтобы ты думала, будто я предлагаю тебе выйти замуж, потому что у меня посттравматический синдром или потому что я пытаюсь склеить свою жизнь по кусочкам. Я хотел, чтобы ты знала, что я готов, полностью готов соединить свою жизнь с твоей.

– Я люблю тебя, Уэстон Чарльз Ченнинг Третий, – сказала я с улыбкой.

– Третий, – передразнил он.

И мне пришлось заставить его замолчать.

* * *

Телефон прозвонил три раза, перед тем как она наконец взяла трубку и выдавила из себя:

– Алло.

– Джин, в чем дело? Ты почему так дышишь? – Я взглянула на часы, было одиннадцать часов утра.

Мы с Уэсом сегодня остались в отеле, отдыхали, смотрели кино и заказывали еду в номер. Через час у нас был заказан массаж в спа, и я решила пока что позвонить девочкам. Я уже все рассказала Мэдди, и она пришла в экстаз. Твердила о том, что надо устроить двойную свадьбу, когда она получит диплом. Когда она была такой, оставалось только воспринимать ее с юмором. Я не стала говорить ей, что Уэс хочет жениться на мне первого января. Такие вещи надо говорить лично за бокалом чего-то крепкого, а может, и не одним бокалом.

– М-м, просто так. О-о… м-м… Прекрати, – сказала она в телефон, но я сомневалась, что она обращалась ко мне.

– Ах ты маленькая развратница! У тебя там мужик! – хихикнула я в трубку. Она выльет на меня кучу дерьма за то, что мы поменялись ролями.

– Уф-ф… Нет. Никаких мужиков. Я? Да ну, – ненатурально запротестовала она и прошептала в сторону, но я все равно ее слышала: – О черт, да, здесь.

– Он что, трахает тебя прямо сейчас? – Ёмаё. Есть некоторые моменты, которые не хочется разделять даже с лучшей подругой. Это был именно такой момент.

– Миа, детка, мне и правда сейчас неудобно. О-очень неудобно… – Она смолкла.

– Правда? Ладно, я просто хотела поделиться с тобой новостью, что Уэс попросил меня выйти за него замуж. Мы женимся первого января, место еще не выбрали. Наслаждайся потрахушками.

Я нажала отбой и начала считать.

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

Телефон в моей руке зазвонил. На экране высветилось: «Шлюшка-потаскушка». Я подождала четыре звонка, чтобы заставить ее понервничать.

– Ты что, так быстро закончила трахать своего несуществующего мужика? Должно быть, он слабак. – Я решила отплатить ей ее же монетой.

Она тяжело дышала, но по звуку я определила, что она идет по комнате.

– Это ты мне позвонила, забыла? В восемь утра в выходной день, черт тебя побери! В тот момент, когда мне первый раз за несколько месяцев хорошенько отлизали, и бросила в меня эту бомбу! Ты жопа, ты это знаешь, Миа? – с раздражением сказала она. – Ну ты и жопа!

Я хихикнула, упала спиной на кровать и посмотрела на свое кольцо, сверкающее в лучах солнца. Какое великолепие. Я не могла им налюбоваться.

– Ты закончила стервозиться?

Джинель простонала:

– Ну теперь, когда ты оставила меня без роскошного оргазма, да, я закончила. Ну теперь рассказывай все в мельчайших подробностях. Ничего не забудь, или я налью тебе в шампунь депилятор, и посмотрим, как Уэсу понравится лысая невеста.

Со смехом я рассказала ей, как он сделал мне предложение. Мэдди я не стала рассказывать, что перед этим у нас был потрясающий секс, но не могла умолчать об этом в разговоре с Джин. Она обожает такие рассказы.

– Вау. Какой собственник. Так ты готова выйти за него замуж первого января?

Я пожала плечами, хотя она не могла это увидеть.

– Не уверена. Но он настроен решительно. Вообще-то мне неважно, когда именно. Но Уэс намерен сделать так, чтобы мы начали новый год в качестве мистера и миссис Ченнинг. Что забавно, если учитывать, что в прошлом январе он был решительно настроен против.

– Ты тогда тоже так думала, – заметила она.

– Да уж. Мне кажется, с тех пор прошли годы, хотя на самом деле – десять месяцев. Ты думаешь, я сумасшедшая, потому что так быстро согласилась?

– Подожди. – Я услышала звуки ее шагов. Открылась и закрылась дверь, и я услышала шум океана. Наверное, она во дворике с видом на Тихий океан.

Я всего два дня как уехала из Малибу, но уже скучала. Удивительно, как быстро особняк Уэса стал для меня домом.

– Миа, правда, ты знаешь, что я не эксперт в любви, но тебя я хорошо знаю. В прошлом у тебя было несколько дерьмовых мужиков.

– Уф-ф. Не напоминай.

– Нет, я должна, потому что именно поэтому ты сейчас та, кто ты есть. Если не считать Блейна, до него ты влюблялась в нескольких засранцев, и они каждый раз разбивали тебе сердце.

– Правда. – Я кивнула и обеспокоенно уставилась на сломанный ноготь.

– Но никто из них не сломил тебя. А когда Уэс оказался в Индонезии? Что ты пережила.

Одно это воспоминание, немыслимая боль и чувство утраты… Я не знала, где он и вернется ли он домой. Ни за что на свете я не хотела бы снова пережить эти чувства.

– Да, – выдавила я.

Джинель медленно вздохнула, и я забеспокоилась, вдруг она курит, но не нашла в себе силы ругать ее в такой момент.

– Ты можешь представить себя без него? Нет, скорее, вот что. Ты можешь представить себя с кем-то другим?

– Совершенно точно нет, – тут же ответила я. И это говорила женщина, которая любила любовь даже после того, как несколько раз обожглась в прошлом. Кроме того, мне нравился секс без обязательств, но никто, никто и никогда не смог бы заменить Уэса. – Он для меня все, Джин.

– Думаю, ты знаешь ответ.

– Ты меня поддерживаешь? – Затаив дыхание, я ждала. Я не нуждалась в одобрении Джинель, но, как она сказала, она хорошо меня знала. Очень хорошо. И она не постеснялась бы сказать, если бы я собиралась совершить самую большую ошибку в жизни.

– Детка, я всегда тебя поддерживаю. Может, мне не все нравится, но я всегда с тобой. Но Уэс… это твоя половинка. Я вижу это в тебе, и что самое важное, Миа, я вижу это в его глазах каждый раз, когда он смотрит на тебя и думает, что его никто не видит. Он безумно любит тебя. Ты для него весь мир.

– Спасибо, Джин. Это так важно для меня.

– Ты знаешь, что на самом деле важно? – О, язва вернулась.

– Что?

– Отложенный оргазм. Тао собирается снова заняться мной. Он так хорош… ему даже ничего не надо делать, чтобы я возбудилась. – Судя по звуку, она облизнулась.

– Божечки! Ты трахаешь брата Тая? Как? Когда?

Она хихикнула.

– Мы общаемся с мая месяца. Он знал, что ты уезжаешь. Так и закрутилось. Сейчас он приехал на две недели позагорать и поплавать. Нам придется все-таки выйти из спальни, чтобы сделать хоть что-то из этого.

– Ах ты шлюшка!

– Я знаю! Я так взволнована! Детка… с ним я возношусь к его гавайским богам каждый раз, когда…

– Достаточно! – Я покачала головой. – Избавь меня от подробностей.

– Фу, какая ты нудная!

– Возвращайся к своему мужику и насладись его гавайскими достоинствами. – Я осмотрелась и прислушалась. Уэс все еще был в душе. – Я по своему опыту знаю, что эти парни способны на многое.

– Я тебя поняла, девочка моя, – с выражением сказала она. – Я тебя поняла.

– Туше! Развлекайся! – Я хихикнула и затанцевала по комнате, радуясь, что моя лучшая подружка нашла такого классного парня из потрясающей семьи.

– О да, так и сделаю, сестрица. Целую твой уродливый лобик. – И Джинель повесила трубку перед тем, как я нашла достойный ответ.

Черт! Снова она оставила за собой последнее слово!

 

Глава третья

М ы с Уэсом вышли из лифта. Нас ждал обед с Мейсоном и Рейчел. Как только я обогнула высокую мраморную колонну и оказалась у входа в огромный вестибюль, я сразу увидела высокую фигуру Мейсона, обнимающего свою женщину.

Он повернулся, и наши глаза встретились. Я заулыбалась. Сердце заколотилось в груди. Когда я последний раз его видела, это было в отеле сразу после того, как на меня напал калифорнийский сенатор.

Я застыла, а Мейсон буквально двумя огромными шагами преодолел разделяющее нас расстояние. Схватил меня в объятия и закружил. Я поджала ноги, опасаясь, что задену кого-нибудь в процессе. Наконец он поставил меня на ноги и поцеловал в лоб.

– Ты прекрасно выглядишь, детка! Дай-ка я тебя рассмотрю хорошенько! – произнес он со своим бостонским акцентом. Есть в этих парнях из Бостона что-то такое, что заводит девушку. Он начал внимательно рассматривать меня с головы до пят. По своему обыкновению, я оделась достаточно просто, но приложила кучу усилий, чтобы моя простота выглядела хорошо. На мне были темные джинсы, зеленый свитер в косах, замшевые коричневые сапоги на шпильках, длиннющий пестрый шарф и коричневое кожаное пальто до колена. – Офигенно выглядишь!

Я ласково стукнула его по плечу. К нам подошла Рейчел.

– Миа, я так рада тебя видеть. Всю последнюю неделю я только и слышу, как этот парень ждет не дождется встречи с тобой и твоим бойфрендом. – Она тихо засмеялась, и я обняла ее.

– Рейч, боже, как я рада вас видеть, особенно в свете всех событий. – Я отодвинулась и убрала прядь золотистых волос с ее плеча. – Потрясающе выглядишь! Любовь тебе идет.

Она заулыбалась. Мейс обнял ее за плечи и поцеловал в висок.

– Да, это точно, – согласился он.

Уэс не вмешивался в наш обмен любезностями, но я чувствовала его совсем близко у себя за спиной. Я отклонилась назад и, не беспокоясь о равновесии, прислонилась к нему. Я была права, он совсем рядом, готовый подхватить меня. Я улыбнулась и посмотрела на него, обняв его за талию. Он улыбнулся и подмигнул мне. Боже, как я люблю, когда он мне подмигивает. Он словно говорит: «Да, ты знаешь, что ты моя и всегда будешь моей».

– Мейсон Мёрфи, Рейчел Дентон, это мой бойфренд Уэстон Ченнинг.

Уэс обменялся рукопожатиями с Мейсоном и Рейчел.

– Миа, ты опять забыла, я твой жених. – Он наклонил голову, потерся носом о мой висок и чмокнул меня.

Рейчел широко распахнула глаза и засияла.

– Вы женитесь? – воскликнула она.

Мои плечи на автомате дернулись вверх.

– Я тоже! – Она запрыгала на месте, сняла перчатку и сунула мне левую руку под нос. – Я тоже!

Я открыла рот, собираясь что-то сказать, но меня настолько переполняли эмоции, что я тоже запрыгала, как пятилетний ребенок, узнавший, что его везут в Диснейленд. Мы начали обниматься и вопить, пока не запыхались.

– Покажи кольцо! – потребовала она.

Я вытянула руку.

– Офигительное. – Она повертела мою ладонь, рассматривая кольцо. – Сдержанное и неброское, как некоторые знакомые мне люди. – Она закатила глаза и бросила взгляд на Мейсона.

Он выпятил грудь и хмыкнул.

– Покажи свое.

– Его нельзя не заметить, – сухо сказала она, сдерживая улыбку. Вытянула левую руку, и булыжник на ее пальце меня чуть не ослепил. Просто огромный.

– Черт возьми, сколько же он карат? – восхищенно спросила я, рассматривая квадратный бриллиант, закрывавший целую фалангу пальца.

– Четыре карата в центре и по карату по бокам. Всего шесть, – хвастливо сказал Мейсон, и я вспомнила, как он выпендривался, когда мы познакомились.

Я поджала губы, подбоченилась и искоса глянула на него.

– Что? Ну что я могу сказать. Бейсбол – это хорошо, но моя девушка лучше. – Он притянул Рейчел к себе. – Ты заслуживаешь большего.

– Мне нужен только ты, – ответила она, и я знала, что это так. Рейчел очень хорошо одевается и чувствует себя как рыба в воде среди богатеньких дружков Мейсона, но в глубине души она нормальная девчонка без закидонов.

Уэс положил мне руку на плечи и приблизил губы к уху. Я почувствовала его дыхание, и меня стрелой пронзило желание. Он только что оттрахал меня, а я уже опять готова. Неужели это когда-нибудь изменится? Надеюсь, что нет.

– Миа, если ты хочешь большой камень, я тебе с удовольствием его подарю. Я просто не думал…

Я перебила его поцелуем.

Он издал возглас изумления, и я засунула язык ему в рот. Потом отодвинулась и посмотрела прямо в его зеленые глаза.

– Мое кольцо нравится мне больше всего на свете. Даже больше, чем Сьюзи. Хотя это только до тех пор, пока ты не купишь мне «Дукати» или, может быть, MV Agusta FCC, хотя эта последняя стоит сто сорок штук, а «Дукати» всего лишь сорок, но все равно это куча денег…

Уэс положил два пальца мне на губы и улыбнулся.

– Моя девочка может получить кольцо стоимостью полмиллиона долларов, а вместо этого хочет двухколесную игрушку. Господи, да ты идеальная женщина!

– Идеальная для тебя! – Я поцеловала его в губы, почувствовав привкус мятной зубной пасты. М-м.

– Ладно, ребята, – хмыкнул Мейс. – Мы ужасно проголодались. Есть идеи, куда мы можем пойти на обед? Желательно сегодня?

Я прищурилась.

– Прости, малыш, но я целуюсь со своим женихом. У тебя что, проблемы?

Мейсон с притворным раздражением поднял руки.

– Сдаюсь. Пойдем, Рейч. Добудем себе немного еды!

* * *

Удивительное дело, как только Уэс и Мейс заговорили о спорте, я заметила, какой мой парень расслабился. Перед выходом он спросил меня, были ли у меня отношения с Мейсоном. И когда я ответила отрицательно, он немного успокоился, но в нем еще оставалось напряжение. Эта его новоприобретенная ревность беспокоила меня. Надо будет поговорить с Анитой, психотерапевтом Уэса, когда мы вернемся в Малибу. У моего будущего мужа множество достоинств, но ревность не входит в их число.

Может, дело в том, что наши отношения стали официальными и он теперь считает, что имеет на меня право? Не знаю. Но после каждого знака внимания Мейса в адрес Рейчел мой бойфренд понемногу расслаблялся, как будто простое прикосновение означало, что Уэсу не о чем беспокоиться. Тем не менее суть в том, что ему в принципе не стоит волноваться, потому что я с ним и только с ним. Он должен доверять мне.

Эта мысль заставила меня задуматься, почему он так поспешил с помолвкой. Зачем так торопиться? Если он хочет так скоро жениться, потому что ревнует, я этого не допущу.

– И когда вы собираетесь сыграть свадьбу? – спросила я у Рейчел.

Она оперлась на барную стойку. Ее глаза сияли. Мы нашли уютный паб неподалеку от отеля, где наливали сидр, множество видов разливного пива, что заинтересовало наших мужчин, и неплохо кормили.

– В следующем году. Бейсбольный сезон продолжается до октября, думаю, сразу после него. На третьей или четвертой неделе октября, да, милый? – Она толкнула Мейса в плечо.

Он хрустнул пухлым луковым кольцом размером с ладонь.

– Да. Когда захочешь. Надену что скажешь.

Вот это мужчина, основной план которого заключается в том, чтобы не принимать никакого участия в организации собственной свадьбы. Планирование. Фу. Это последнее, чем мне хочется заниматься.

Рейчел закатила глаза.

– Это будет большая свадьба. У нас столько родственников на двоих, а еще члены команды и куча друзей. Я прикинула, получается четыреста пятьдесят.

– Четыреста пятьдесят чего?

– Человек.

– Господи! Я за всю свою жизнь не познакомилась с таким количеством людей.

Рейчел пожала плечами.

– Это часть нашего бизнеса. Но чем больше, тем веселее. Будет классно. Я все сама организую. Так, где мой календарь? – Она достала из сумочки планшет и сделала пару заметок. – Ну что, а вы когда собираетесь? Надеюсь, что в это время у него не будет игры, но, к сожалению, мы ничего не можем обещать наверняка. – Она с извиняющимся видом надула губы.

– Ну, мы еще не решили точно, – начала я, но Уэс перебил меня:

– Рейчел, ты про дату нашей свадьбы?

Она взглянула на него.

– Да.

– Первого января, сразу после Нового года, – с абсолютной уверенностью объявил он.

Мейс присвистнул.

– Ого, как скоро. У вас уже все готово, крошка?

В ответ на нежное словечко в мой адрес Уэс прищурил глаза.

Я вздохнула.

– Уэс хочет первого января, но я еще не согласилась.

Он покачал головой.

– Неправда. Согласилась.

– Должна тебе напомнить, что слова, произнесенные во время оргазма, не могут использоваться против меня.

Мейсон стукнул по столу и заржал. Рейчел тихо хихикала.

Уэс улыбнулся.

– Любимая, ты же знаешь, что я выиграю в этом споре, но ты тоже останешься победительницей. Нам пора заняться планированием. Моя мама захочет приложить все силы, и семь недель – не так много времени.

– Семь недель, – выдохнула я, только сейчас осознав, как это скоро. – Приложить все силы? – Я отрицательно покачала головой. Мне вообще не хочется прикладывать никаких сил. Абсолютно.

– О нет. Кажется, Миа сейчас стошнит. Детка, ты в порядке? – забеспокоился Мейс.

В моей голове продолжал звенеть тревожный звонок. «Опасность! Опасность! Опасность!»

Внезапно мне стало очень жарко, и я ослабила шарф на шее.

– Тепло. Тут и правда слишком тепло? – спросила я, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. Сердце заколотилось. У меня возникло такое чувство, как будто на меня наехал грузовик, раздавив ребра и лишив остатков кислорода. Я дышала словно через соломинку.

– Миа, успокойся. Милая, посмотри на меня. У тебя паническая атака. Посмотри на меня! – До меня донесся голос Уэса, и я взглянула ему в глаза. В них читался страх. – Дыши вместе со мной. Вдох… выдох… медленно.

Я немного подышала в одном ритме с ним, и меня отпустило. Я смогла набрать полную грудь воздуха.

– Ну вот и все. Выпей воды. – Он протянул мне стакан.

Я глотнула ледяную жидкость и расслабилась окончательно.

– В чем дело, Миа? – Мейсон стоял за моей спиной. Я чувствовала, как он гладит меня вверх-вниз по спине. – Детка, успокойся. Предсвадебная суета сведет с ума кого угодно, но на самом деле это такие мелочи. Главное, что вы с Уэсом вместе.

Я закрыла глаза и почувствовала ладони Уэса на щеках.

– Милая? Ты не хочешь большую свадьбу?

Я покачала головой.

– Никогда не хотела, – тихо ответила я, пытаясь совладать с собой. На секунду мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок.

– Ладно. Устроим церемонию в узком кругу. Черт, да мы можем просто сбежать.

Я снова покачала головой.

– Нет, твоя мама расстроится. Не хочу лишать ее удовольствия.

– А как насчет чего-нибудь камерного и оригинального? У вас есть место, где все напоминает вам друг о друге? – тихо предложила Рейчел.

Я посмотрела в глаза Уэсу. Мы заулыбались и одновременно сказали:

– Пляж.

Рейчел захлопала в ладоши.

– Это так мило! Уи-и-и-и!

Мейсон застонал.

– Свадьба на пляже. Конечно, круто, но как вы представляете это себе в январе? Дико холодно.

Уэс возразил:

– Вовсе нет. В январе погода в Малибу чудесная. Двадцать – двадцать пять градусов тепла. Иногда холодает до пятнадцати, но в любом случае там очень хорошо.

Наш пляж. Выйти замуж за любимого человека в месте, где мы катались на серфе, гуляли, обнимались, любовались закатом и волнами.

– Уэс, это идеально. Давай поженимся на нашем пляже.

– А прием? – спросил он.

Вот здесь у меня и будет серьезная проблема с будущей свекровью.

– Может, в доме твоих родителей?

Его глаза засияли, и он улыбнулся.

– Маме это понравится. Мы можем сыграть свадьбу на пляже для себя. И устроить прием в доме, где я вырос. – Он погладил меня по щекам. – Милая, люблю тебя все больше и больше с каждым днем.

– Чудесно, – прошептала я. Он рассмеялся и поцеловал меня. Не страстно, но очень нежно.

– Значит, решено. Свадьба в узком кругу, но можно мы с Мейсоном тоже придем? В январе он свободен, и мы с удовольствием побывали бы в Малибу.

– Конечно. Чем больше, тем веселее, – повторила я ее слова.

– Правда? – удивился Уэс, не уловив сарказма в моем тоне.

Я покачала головой.

– Нет-нет. Я составлю список человек из двадцати, кого я хотела бы пригласить. Ты сможешь ограничиться таким же количеством?

Он втянул воздух сквозь зубы.

– Не знаю. Обсудим. Составлю список сегодня вечером.

Сегодня вечером. Он составит список, кого хочет пригласить на нашу свадьбу. Этот человек решительно настроен, чтобы она состоялась через семь недель. Осталось понять почему.

* * *

Обед в обществе Мейсона и Рейчел плавно перетек в ужин. У нас было столько тем для разговора, что в итоге мы просидели в пабе долго, обсуждая все на свете – от их предстоящей свадьбы до дома, который они собираются купить. Мы говорили о его семье, ее родственниках, моих отношениях с Максом и всем таком. Я предупредила Мейсона, чтобы он не упоминал о плене Уэса и о том, что за последний месяц я часто звонила ему и изливала чувства по поводу некоторых проблем, с которыми столкнулись мы с Уэсом. Мейсон мог прекрасно разложить все по полочкам с мужской точки зрения, и он не из тех, кто может затаить зло против Уэса или сболтнуть лишнего. Мы с Мейсом друзья. Между нами возникла связь, и она укрепилась, когда он приехал спасти меня тогда в Нью-Йорке. Эти отношения похожи на то, что у меня с моим братом Максвеллом – еще одним человеком, которому я должна позвонить и рассказать о свадьбе. Хотя мы поедем в Техас на День благодарения, и я в любом случае его увижу. Но первым делом мне нужно разобраться с Уэсом и его навязчивым желанием срочно на мне жениться.

* * *

– Ты знаешь, мне понравились Мейсон и Рейчел. Прекрасная пара. И прекрасная команда, – заметил Уэс, снимая рубашку.

На секунду я забыла обо всем на свете. Обнаженная мускулистая грудь Уэса прямо передо мной заслуживала безмолвного восхищения. Я вспомнила о знаменитых полотнах Моне и Ван Гога. Когда смотришь на них при правильном освещении, то впадаешь в транс. То же самое происходит, когда я созерцаю сексуальное тело моего бойфренда.

Уэс ухмыльнулся.

– Язык проглотила? – Наверное, он заметил, что у меня слюна течет по подбородку.

Я покачала головой. Нет. Не допущу. Не отклонюсь от курса. Мне нужны ответы.

– Уэс, могу я задать тебе один вопрос? – спросила я в тот момент, когда он стащил джинсы и остался в одних трусах.

Сопротивляйся, Миа. Сопротивляйся! Ты можешь. Не позволяй этому сексуальному засранцу сбить тебя с толку. Это важно.

Я облизнулась, рассматривая своего жениха. Бог мой, он вполне мог бы работать моделью, хотя он слишком мускулистый. Увлечение серфингом оказало поразительное влияние на его физическую форму.

– Разумеется, милая. – Уэс сел рядом со мной, взял за щиколотку, провел ладонью вверх по икре. В этой ласке не было ничего сексуального, но я все равно отреагировала. Как только он прикоснулся ко мне, по всему телу распространилось тепло.

Думай, Миа. Ладно. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить, что я хотела сказать.

– Детка, ты меня пугаешь. В чем дело? – нервно спросил Уэс. Его пальцы сдавили мой подбородок, не больно, но достаточно ощутимо, чтобы вернуть меня к действительности.

– Почему ты настаиваешь на том, чтобы пожениться как можно быстрее? – выпалила я.

Плечи Уэса поникли. Он оперся локтями на колени и положил подбородок на ладони.

– Уэс, милый, что такое? – Я подползла ближе и провела рукой по его спине.

– Дело не в том, что мы не можем ждать. Я знаю, мы могли бы продлить помолвку, но Миа, боже мой… я столько времени провел взаперти… Меня спасала только мысль о тебе. Ты была моей основой. Я должен был выжить. Должен был, потому что я хотел быть с тобой больше всего на свете.

– Уэс… – Я осеклась. Уткнулась лбом в его спину и обняла его. – Я так счастлива, что ты со мной, что у нас полно времени, что мы можем планировать наше будущее.

– Так что, видишь, дело не в том, что надо торопиться. Я просто не хочу тратить ни минуты своего времени. Хочу, чтобы ты как можно скорее стала моей. Жениться на тебе, надеть кольцо тебе на палец – это все, о чем я думал, когда мне было совсем плохо. Я придумывал миллион вариантов, как я сделаю тебе предложение. Миллион твоих ответов. Но в итоге, в постели с тобой, вдали от всех докторов, от рабочих стрессов и от семьи, я понял, что это идеальное время.

Я поцеловала его спину, наслаждаясь его словами. Уэс не хочет тратить ни минуты без меня. Дело не в ревности и не в поспешности. Это ответственность. Он хочет быть со мной. Чтобы мы были вместе. Как одна семья.

– Ладно. Так и сделаем. Поженимся на нашем пляже в Малибу и потом устроим прием у твоих родителей. Хочешь заняться списком гостей?

Он повернулся, мгновенно опрокинул меня на спину и устроился между ног.

– Займемся этим после.

Я подвигала бровями и лукаво спросила:

– После чего?

– После того, как я затрахаю свою невесту до смерти.

Эти слова пронзили меня насквозь – от груди до местечка между ногами.

– Заманчивое предложение, – согласилась я, улыбнулась и приподняла подбородок, чтобы поцеловать его.

– Нет, Миа. Это ты заманчивая, – возразил он и втянул мою нижнюю губу в рот.

Я застонала и обхватила его ногами вокруг талии, притягивая ближе к себе.

– Трахни меня, – задыхаясь, попросила я.

– С удовольствием, – простонал он.

– Чье удовольствие? Твое или мое? – хихикнула я. Как я люблю эти игривые моменты.

Он ухмыльнулся.

– Общее, радость моя. Всегда общее.

 

Глава четвертая

Н еделю спустя в пентхаус Антона прямо с утра приехала съемочная группа. Антон еще спал. Накануне они с Хизер явно поставили вверх дном весь город вместе со своими приятелями из музыкальной индустрии. Тем не менее он разрешил мне воспользоваться его берлогой, чтобы снять фрагмент шоу и взять интервью у него и Мейсона. Хизер, разумеется, уже проснулась и выглядела шикарно, хотя чувствовалось, что она не выспалась. Как обычно, безупречный макияж и стильный наряд.

Я была одета, по моему мнению, очень сексуально: черная юбка-карандаш в тонкую полоску, высокие черные сапоги, белая блузка с бантом. Образ довершали массивный красный браслет и ожерелье. Должно быть, выглядела я хорошо. Уэс чуть не изнасиловал меня, когда я вышла из спальни. Его твердый член был достаточным свидетельством того, что он меня хочет, не говоря уже о том, как он прижал меня к себе и схватил за попу, и начал тереться, как оголодавший сексуальный маньяк. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не отдаться ему прямо стоя у стены. Увы, я решительно настроилась снять этот эпизод как можно быстрее, потом провести время с друзьями и вернуться в отель. Клянусь, Уэс так на меня смотрел, что я вся горела.

Избавляясь от мыслей о голом Уэсе в номере отеля, я сделала вдох, закрыла глаза и сосчитала до десяти. Открыла и почувствовала, что теперь могу приступить к работе.

В роскошной гостиной вокруг меня суетилась съемочная группа. Комната была обставлена с таким пуэрториканским шиком, который сразу наталкивал на мысль об Антоне. Ему нравится эта комната. Для съемок я выбрала именно ее, потому что она отражает Антона как я его понимаю – человека, а не публичную персону. Эта комната говорит о богатстве, яркости и разнообразии пуэрториканской культуры, милой сердцу Антона.

На стенах висели картины местных художников, там и сям стояли статуи, вырезанные из дерева скульпторами его родного города. Покрывала, с любовью разложенные на кожаных бордовых диванах, сшила его мать собственными руками. Вся мебель говорила о том, что гостю предлагается устроиться поудобнее и остаться подольше. В этом весь Антон. Он всегда готов помочь близким друзьям и родным и предложить им уютное место, где бы он ни находился.

Ко мне подошла Кэти, мой ассистент на этом проекте. Ее длинные иссиня-черные волосы длиной до попы всегда собраны во французскую косу. Никогда не видела их распущенными. Она мне очень нравится. Очки в стиле Вуди Аллена вечно сползают с ее длинного острого носа. Разговаривая, она имеет привычку тыкать в тебя пальцем с розовым ногтем. При. Каждом. Слове.

Интересно, у нее на самом деле плохое зрение или она носит очки скорее для образа? Так или иначе, я держала свое любопытство при себе, потому что она потрясающая. Работать с ней – просто мечта. Насколько я узнала от Уэса, найти ассистента режиссера, который не будет тянуть одеяло на себя, целая проблема. Еще он думал, что в юном теле Кэти старая душа. Не знаю, какие у нее цели на будущее, но сейчас надеюсь, что она останется со мной, пока я снимаю эпизоды «Красиво жить» для шоу доктора Хоффмана.

– Мисс Сандерс…

Я закатила глаза. Сто раз говорила Кэти обращаться ко мне по имени, но она отказывается. Считает, что это неуважительно.

– Прибыли мистер Мёрфи и мисс Дентон. Я попросила сделать макияж им обоим, что очень удивило мисс Дентон. – Кэти прижала очки к носу, хотя они не собирались сваливаться.

Я ухмыльнулась.

– Я знаю. Пусть удивляется. Она не знает, что Мейсон собирается публично объявить об их помолвке во время шоу. Это секрет. Я сама узнала только что, но он хочет, чтобы весь мир знал, что он уходит с брачного рынка и перестает быть заядлым холостяком.

У Кэти загорелись глаза.

– Как мило. Доктор Хоффман придет в экстаз, а Леона… – Она покачала головой, вспомнив о руководительнице всего нашего шоу. – Она будет целовать следы ваших ног! – Кэти хихикнула, прикрыв рот ладонью, и осмотрелась, словно испугавшись, что ее непрофессиональную обмолвку кто-то услышит.

Я положила руку ей на плечо.

– Кэти, здесь только мы с тобой. И ты права. Леона обалдеет от того, что во время нашего шоу объявят такую новость. Иногда полезно иметь друзей в высших кругах, да? – Я толкнула ее в плечо, она порозовела и кивнула.

– Так что, все готово? Антон еще несколько часов не в строю, так что начнем с Мейсона.

Она кивнула, потыкала пальцем в планшет и поджала губы.

– Сейчас проверю. Все должно быть готово к моменту, когда их закончат красить.

Я прошлась по квартире и осмотрела места, которые мы выбрали для съемок программы. Мы с Уэсом решили поработать вместе и использовать эту поездку по максимуму, потому что нам нужен контент аж на целый месяц. Тогда у меня будет конец ноября и весь декабрь, чтобы провести его с семьей.

Макс дал ясно понять, что если его сестры не приедут к нему на ранчо в Техас на День благодарения, он смертельно обидится. Нет, конечно, он слишком мужественный, чтобы так сказать, но он определенно намекнул, что будет счастлив, если мы сможем приехать. А его жена Синди, которая только что родила, сказала прямо, что если нет, то его сердце будет разбито. Кроме того, я ужасно хотела посмотреть на своего первого племянника – Джексона. Плюс то, что в сентябре мой брат заплатил несколько сотен тысяч долларов, чтобы спасти мою задницу и задницу моей лучшей подруги. Так что я подумала: меньшее, чем я могу отблагодарить его, это приехать в Техас.

Я нашла Мейсона и Рейчел в одной из огромных гостевых ванных комнат. Какой домина! Поразительно, что Антон отгрохал такое жилье только для себя и Хизер.

Рейчел и Мейсон сидели рядышком напротив большого зеркала.

– Эй, ребята, вас прихорашивают для камеры?

Рейчел прищурилась.

– Да, но при чем здесь я?

Я притворилась дурочкой и просто пожала плечами.

– На всякий случай, вдруг ты нам понадобишься. Задать вопрос-другой.

Не желая испортить сюрприз, я переключила внимание на Мейсона.

– Сексуально выглядишь, красавчик! – Я изо всех сил стукнула его по плечу.

– Ой! – Он поморщился и потер руку. – Я тебя тоже люблю, Миа. Рейч, видишь, как она со мной обращается? Ни капли уважения. Надо рассказать журналистам что-нибудь интересненькое о том месяце, который мы провели с ней вместе, например… – Он поскреб подбородок, изображая глубокую задумчивость. Потом щелкнул пальцами и ткнул пальцем в мое отражение в зеркале, ехидно ухмыляясь. – Например, что она сморкалась пальцами и вытирала их об обои.

У меня чуть не выпали глаза.

– Ах ты засранец! Ты не посмеешь!

Он прищурился.

– Посмею. Не провоцируй меня, силачка! – Он снова потер руку. Явно притворяется. Его лучший друг Джуниор еще не так его колотил.

– Засранец! – завопила я, не беспокоясь о последствиях.

– А ну прекратите. Пора вести себя серьезно, – сказала Рейчел. Ее выступление было бы более эффектным, если бы в этот самый момент она не сидела, выпятив губы в ожидании, пока визажист нанесет помаду. – Миа, твои вопросы готовы? Я бы хотела просмотреть их.

Вот дерьмо. Нехорошо. Скрыть хоть что-то от своего пиарщика – нелегкая задача. Я бросила взгляд на Мейсона. Он приподнял брови.

– Ну да, но… – Я попыталась что-то быстренько придумать, чтобы переключить ее внимание.

– Рейч, детка, я их уже одобрил.

Ее взгляд пронзил его насквозь.

– Ты что? Это моя работа. Не могу поверить!

– Детка… – Он нежно посмотрел на нее и взял за руку. – Это же Миа. Она не будет задавать неуместные вопросы. А ты была так занята с этим мудилой из «Пауэрстронг». Помнишь?

– О да, ужасный человек. Представляешь, он хотел предложить тебе рекламировать их напитки бесплатно? И даже не в благотворительных целях. – Она раздраженно покачала головой. – Они считают себя такими крутыми, что на них все должны работать бесплатно. – И шепотом добавила: – Свиньи.

Так, кажется, мне пора.

– Увидимся на съемке. Ребята, сколько вам еще нужно времени?

– Минут пять, – сказал стилист, делавший с волосами Мейсона что-то модное и небрежное.

– Мне тоже, – ответил визажист, который красил Рейчел. Он уже заканчивал пудрить ее лицо.

– Хорошо, давайте начинать. – Кэти махнула рукой в сторону комнаты, где я собиралась снимать первым делом.

* * *

– Всем привет! Вас ждет специальный выпуск «Красиво жить» под названием «Благодарность». Сегодняшний гость – не кто иной, как профессиональный бейсболист Мейсон Мёрфи. – Я повернулась к Мейсону. Он восседал на белом кожаном диванчике и выглядел сногсшибательно. – Мейсон, спасибо, что пришел к нам сегодня.

– Для тебя, детка, все что угодно. Ты же знаешь. – Он подмигнул.

Я хмыкнула и откинулась на сиденье.

– А ты все такой же бабник.

– Только с тобой. Ты же разбила мое сердце.

Этот диалог не был предусмотрен. Тем не менее все в курсе, что я вроде бы как встречалась с Мейсоном весь апрель.

– Ну нет. Ты ужасен.

Он хмыкнул.

– Мы просто добрые друзья.

– Это правда. И поскольку мы добрые друзья, я бы хотела показать Мейсона Мёрфи с той стороны, которую не знают твои фанаты и фанаты шоу доктора Хоффмана. Ты в игре? – шутливо спросила я.

– Начинай. – Он устроился поудобнее, раскинув руки по спинке дивана и положив ногу на ногу. Было видно, что он совершенно в своей тарелке. Как мы и хотели. И я знала, что Рейчел это одобрит.

– Итак, первый вопрос. Какие у тебя планы на День благодарения?

Он провел рукой по массивному подбородку и улыбнулся.

– Проведу его с семьей. Братья и отец любят праздники, и мы всегда стараемся собраться вместе.

– Как мило.

– Так и есть, и будет еще лучше, когда я привезу свою невесту.

Мои глаза засияли, и его тоже. Он бросил взгляд на Рейчел, опустившую голову.

– Ты хочешь объявить о своей помолвке? – спросила я, подаваясь вперед и делая вид, как будто слышу об этом впервые.

Мейсон кивнул.

– Ага. Ты должна знать об этом. Ты же нас свела! – Он рассмеялся.

– Это правда, но ты держал язык за зубами после месяца апреля, который мы провели вместе. Широкие массы будут удивлены. Я почти слышу, как сердца разбиваются одно за другим.

Он хлопнул себя по колену и откашлялся в кулак. По обыкновению уверенно произнес:

– Мне кажется, пора всему миру узнать, что я несвободен.

– Ну что, друзья, вот вы это и услышали. После рекламной паузы вас ждет сенсация! Мейсон Мёрфи познакомит вас со своей невестой! Оставайтесь с нами!

Я вскочила и завопила, краем глаза наблюдая за реакцией Рейчел:

– Фантастика! Рейч, иди сюда. Садись.

Рейчел стояла в стороне и нервно посматривала на нас. Я поняла, что ей не понравилось начало эпизода. Напряжение так и сочилось из того угла комнаты. Но мы с Мейсоном единогласно решили, что пришло время всему миру узнать, что наши с ним отношения не были серьезными, и к тому же он устал скрывать правду. Разумеется, ходили слухи, что она его подружка, но ни Мейсон, ни Рейчел никогда их не подтверждали. Были кое-какие фотографии, когда они вместе выходили в свет, но тем не менее до сих пор ничего не было объявлено официально. Он всегда с легкостью мог отговориться тем, что у него встреча с его пиар-командой.

– Ты что творишь? – Она схватила Мейсона за руку, и он потянул ее к себе на диван.

– Я устал притворяться. В следующем году ты станешь моей женой. Я хочу, чтобы об этом узнал весь мир. Хватит прятаться. Хватит все отрицать. Я сыт этим по горло. На носу новый год, и я хочу, чтобы во время следующего моего сезона все женщины в мире знали, что я твой. Кроме того, я хочу, чтобы все мужчины тоже были в курсе, – он провел ладонями по ее спине успокаивающим и одновременно чуточку непристойным жестом, – что все это – мое.

– Ну не знаю. – Она покачала головой и закусила губу, явно переживая, как фанаты отнесутся к такому неожиданному повороту в его личной жизни.

Он улыбнулся, обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал в щеку.

– Все хорошо. Поехали, Миа.

– Ты молодец, Мейс.

Камеры снова включились, оператор вытянул руку, считая с пяти до одного.

– Добро пожаловать в специальный выпуск шоу доктора Хоффмана под названием «Благодарность». Я сижу здесь с Мейсоном Мёрфи, которого недавно объявили лучшим питчером в истории бейсбола. И он хочет кое-чем поделиться с вами. Мейсон, не хочешь познакомить нас с прекрасной женщиной, которая сидит рядом с тобой?

Оператор подвинулся, и лампы над моими друзьями засияли еще ярче.

– Конечно. Это моя невеста Рейчел Дентон. Она занимается моим пиаром и работает в моей пиар-фирме. Представляю, как она сейчас зла на нас с тобой из-за того, что мы сговорились за ее спиной, но мне все равно.

Я рассмеялась.

– Не злись, Рейчел. Мейсон хотел сделать тебе сюрприз.

Рейчел улыбнулась и порозовела. Мейсон сжал ее плечо.

– Итак, Мейсон, народ знает, что ты долго был один. Как ты себя чувствуешь теперь, когда нашел ту самую женщину?

– Знаешь, Миа, я чувствую себя благодарным жизни. Рейчел – моя лучшая половина, и я не могу дождаться, когда же мы поженимся.

Я облизнула губы, наблюдая, как Мейсон признается в любви своей девушке во время интервью, которое будут транслировать по национальному телевидению.

– Ладно, Мейсон, после этой невероятной новости, из-за которой одинокие женщины всего мира обольются горькими слезами, давай вернемся к нашей теме. Мы спрашиваем у наших знаменитых друзей, за что они благодарны жизни. Ты уже сказал о своей невесте, и я совершенно согласна, что Рейчел – это повод для благодарности. А еще?

Мейсон выпрямился и поджал губы.

– Друзья, команда, спорт в целом. Я бы не был там, где я сейчас, если бы не любил бейсбол. Но больше всего на свете я благодарен своей семье – папе, братьям и племяннице. Они и Рейчел – весь мой мир.

– Спасибо, Мейсон, за то, что поделился с нашими зрителями своими матримониальными новостями. Желаю вам с Рейчел долгих лет счастья!

– А как насчет тебя? – спросил он, и камеры продолжили снимать.

Я окинула взглядом комнату и снова уставилась на Мейсона, улыбавшегося во весь рот той самой ухмылкой, которую я неоднократно обещала стереть с его лица.

– М-м, что?

Рейчел раздражительно усмехнулась. Да, эти двое определенно созданы друг для друга. Самонадеянность и раздражительность.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но у тебя на пальце очень оригинальное кольцо. – Голос Рейчел просто сочился патокой.

– Да, Миа, поделись своими новостями со всем миром! – поддержал ее Мейсон.

О. Мой. Бог. Сволочь. Перевел стрелки на меня!

Я вспотела, чувствуя себя на допросе в полицейском участке.

– Эм-м… – Я улыбнулась, взглянув на кольцо, и поняла, что не могу скрывать самое лучшее, что со мной случилось в этой жизни. Пока я думала, как ответить, пыталась совладать с паникой, а еще лучше – остановить камеры и переснять концовку, в комнате что-то изменилось. Как будто кто-то невидимой рукой поднял меня за подбородок. Возникло такое напряжение, что мне казалось, меня вот-вот ударит током. И я встретилась взглядом с человеком, в глаза которого собиралась смотреть до конца своих дней.

В дверях комнаты стоял Уэс. Я вложила ладони в его протянутые руки, и он привлек меня к себе. Я не успела ответить, не успела вообще ничего сказать, как он положил руку мне на щеку и прижался к губам с поцелуем. Он целовал меня долго и крепко. Не страстно, но с любовью. Камеры продолжали снимать.

– Привет, любимая, – сказал Уэс. Его зеленые глаза светились весельем. Он был одет в костюмные брюки, хрустящую белую рубашку и вельветовый пиджак. Изумительно!

– М-м, да. – Я вдохнула и ошеломленно посмотрела в камеру. – Это Уэс Ченнинг, мой жених.

Я заулыбалась, как не в себе.

Уэс усмехнулся, переплел свои пальцы с моими и свободной рукой помахал в камеру. Великолепно.

– Все интереснее и интереснее, – заметил Мейс. – А ну-ка расскажи нам, Миа, за что ты благодарна жизни в этом году?

Я не могла оторвать взгляда от мужчины, которого я люблю.

– За Уэса. – Я вздохнула. – У меня так много поводов для благодарности. Сестра, брат, отец, лучшая подруга и новые друзья, которые появились в этом году, – благодаря им всем я чувствую себя любимой, где бы я ни находилась. Да, и правда. Вот за что я благодарна жизни в этом году. За любовь. Во всех ее проявлениях.

– Я люблю тебя, Миа Сандерс, и жду не дождусь, когда ты станешь моей женой, – заявил Уэс. В этот момент камера взяла нас крупным планом. Все папарацци, которые осаждали наш дом в Малибу, офис «Сенчури Продакшенс» и охотились за любой каплей информации об Уэсе и его плене, о миллионах, вложенных в фильм, находившийся сейчас в подвешенном состоянии, о Джине де Лука и обо всем остальном, должно быть, чертовски расстроились, что такая информация стала достоянием общественности в моем шоу, а не в их грязных газетенках.

И в довершение всего этот эпизод должен был выйти в эфир в пятницу. Это значит, что не только весь мир узнает о нашей помолвке. О ней узнают его родители. Лучше нам сказать им о наших планах прямо сегодня.

Уэс повернул меня к камерам. Я наконец вернулась к реальности. Быстро протараторила завершающую речь в надежде, что нам не придется ничего переснимать. Ни за что на свете я не согласна пройти через это второй раз.

– Спасибо нашему гостю Мейсону Мёрфи и его невесте Рейчел Дентон за то, что поделились своими новостями. От лица доктора Хоффмана могу сказать, что мы будем рады видеть вас каждый раз, когда вы захотите сделать очередное объявление. – Я посмотрела в камеру и улыбнулась. – И, друзья мои, порадуйтесь подаркам судьбы, потому что она дарит их нам во множестве. Я точно знаю, что даровано мне. – С этими словами я обняла мужчину своей мечты, прижалась лбом к его лбу и, сливаясь в поцелуе, услышала, как режиссер говорит: «Снято!»

Мой любимый объявил о своих чувствах по национальному телеканалу. Какие еще доказательства нужны?

 

Глава пятая

– Ч то ты вообще здесь делаешь и что ты натворил? – ругала я Уэса, прижимаясь к нему всем телом. Даже когда я чертовски зла на него, все равно меня тянет к нему как магнитом. Люблю обниматься, м-м.

Он хмыкнул мне в шею и нежно поцеловал.

– Миа, расслабься. Мейсон рассказал о вашем плане заявить всему миру, что он нашел любовь всей своей жизни и женится, и я подумал… черт возьми, я тоже хочу вскочить в этот вагон! Нет смысла хранить это в тайне.

Я пожевала губу и взглянула в его прекрасные зеленые глаза.

– Черт, а как же кровососы-папарацци? Они преследовали тебя не одну неделю. Теперь у них будет еще больше поводов за тобой охотиться. – Я нахмурилась при мысли о том, что Уэс сделал кошмарную ошибку. Я могла все исправить, не пустив в эфир концовку эпизода, пусть даже она должна была поднять рейтинги нашего шоу на недосягаемую высоту. Счастье и здоровье Уэса не стоили нескольких миллионов дополнительных зрителей.

Уэс покачал головой.

– Миа, все совсем не так. Мы дадим папарацци что-то новенькое, и они наконец перестанут пережевывать все эти заграничные смерти и ужасы. Джина на грани. И ты знаешь почему?

Одно лишь упоминание о Джине де Лука вызывало у меня дрожь и ужас. Я стиснула зубы и сделала вид, что меня ничто не беспокоит.

– Нет. Почему?

Он положил ладонь мне на щеку.

– Потому что у нее нет чего-то прекрасного, за что можно держаться каждую ночь. У меня есть, и я хочу, чтобы об этом знал весь мир. Дадим этим хищникам тему послаще. Я без проблем могу болтать с утра до ночи о том, как я тебя люблю и как мечтаю на тебе жениться.

Я вздохнула. Как все изменилось за последние десять месяцев. В январе он был сосредоточен на работе и на фильме. А теперь – на мне.

– Если ты думаешь, что это поможет твоему выздоровлению, значит, я с тобой. Буду тыкать свою левую руку всем под нос.

Он ухмыльнулся.

– Хорошо. У нас назначено интервью с журналом «Пипл».

Мои глаза расширились.

– Я не собираюсь говорить только о нас. – Он выгнул брови, стремясь приглушить мою панику. Как хорошо он меня знает. – Я немного расскажу о том, что случилось, и, может быть, смогу напомнить людям, сражающимся с посттравматическим синдромом, что другим не все равно. И что то, что они пережили, – это их опыт. Но не их суть.

Прядь волос упала ему на глаза, и я убрала ее. Меня кольнули воспоминания о том, как я жила без него. Какой ужас. Боже мой, я не знала, что бы я делала, если бы он не вернулся. Без него я бы не была здесь и сейчас, это уж точно. И я бы не была так счастлива. Я каждый день удивлялась, как сильно я люблю жизнь и как сильно она изменилась с тех пор, как я начала это путешествие почти год назад.

Я поцеловала его, стремясь вложить все свои чувства и мысли в этот поцелуй. Гордость за каждый его шаг к выздоровлению, восхищение волшебством, которое я ощущала в наших отношениях, и самое важное – мою любовь к нему. Иногда это чувство было во мне настолько сильным, что я не знала, что делать. Но сейчас, на глазах у съемочной группы, Мейсона и Рейчел и всего мира я целовала его без памяти. Он застонал и прижал меня к себе еще крепче. Раздались оглушающие аплодисменты.

– Черт возьми, lucita, я пропустил все веселье! Где мне встать? Ты раздаешь besos? Тогда я следующий!

Громкий голос Антона отвлек меня, и я рассмеялась прямо в рот Уэсу. Мой жених нахмурился, но потом заулыбался, давая мне понять, что его перестала выводить из себя манера Антона клеить всех женщин.

– Ты опоздал на два часа. Чем ты занимался всю ночь?

Он улыбнулся своей сексуальной улыбкой, от которой у его поклонниц намокали трусики.

– Лучше спроси, что я не делал всю ночь. – Он цокнул и выгнул брови.

Вздыхая, я покачала головой.

– Поехали. Сейчас Кэти прицепит тебе микрофон, и начнем.

– И ни одного beso? – Он мечтательно сложил губы бантиком.

Я закатила глаза и посмотрела на Уэса.

– Ни одного, черт возьми, beso. Если ты хочешь, чтобы твои губки остались такими же хорошенькими, держи свои комментарии при себе, – пробурчал Уэс.

Антон застыл, скрестил руки на груди, откинул голову и расхохотался. Просто как гиена.

– Прости, amigo, без проблем! Мне нравится, как ты оберегаешь нашу Миа.

Уэс поморщился.

– Ты хотел сказать, мою Миа, Антон. Ты ходишь по тонкому льду. Серьезно, следи за своими словами, если не хочешь неприятностей, – резко и недовольно сказал Уэс. У него совершенно не было причин для грубости.

– Уэс… ну правда. Просто у Антона такая манера разговора. Расслабься. – Я подошла к нему, и он прижал меня к себе покрепче. Я все время забывала, что после плена у него появилась эта склонность к ревности, которая была мне непривычна и неприятна. Меня страшно утомляло, что он ревнует меня к каждому столбу, хотя у него и не было повода. Абсолютно никаких причин. Например, вчера вечером он поцапался с официантом в ресторане, потому что, по словам Уэса, тот пялился на мою грудь. Какой сюрприз. У меня и правда большие сиськи. Большинство мужчин обращали на них внимание. Я настолько привыкла к этому, что меня больше удивляло, когда при первом знакомстве они разговаривали со мной, а не с моей грудью.

Антон подошел к нам.

– Уэстон, amigo, я счастлив за Миа и за тебя. Мое сердце наполняется невероятной радостью при мысли о том, что она нашла свою половинку. Я вижу, что ты тоже без ума от нее. Я тоже. Но как amiga. Не больше и не меньше. Я говорю это, как вы называете? Piloto automatico? Миа – hermosa mujer.

Я вспомнила, как Хизер сказала мне, что hermosa mujer значит «красивая женщина».

– Твоя невеста заставляет тебя думать всякие глупости. Понимаешь? Si?

Уэс медленно выдохнул и расслабил плечи. Закрыл глаза и покаянно опустил подбородок.

– Прости, Антон. Не знаю, что происходит. Даже ее друзья вызывают во мне злость. Пожалуйста, прости меня, ладно? – Уэс искренне раскаивался, и я знала, что Антон его, конечно, простит. Он не из тех, кто мог затаить зло из-за чепухи.

– А, без problemo. А теперь, muñeca, где ты хочешь меня снимать для интервью?

– М-м, давай начнем с комнаты в пуэрториканском стиле.

Антон ухмыльнулся.

– Иду туда.

Я подождала, пока Антон выйдет из комнаты, взяла Уэса за руку и увела по коридору в заднюю часть пентхауса, где располагалась комната для отдыха. Открыла дверь и пропустила Уэса вперед.

Меня разрывал на части миллион эмоций, и я знала только один способ справиться с ними. Весь этот путь от Уэса, объявляющего о любви ко мне по национальному телевидению, до Уэса, агрессивно набросившегося на Антона… Мое тело звенело от возбуждения, счастья, злости, страха, волнения и всего на свете.

Как только мы вошли, я захлопнула дверь, развернулась на каблуках и обняла Уэса. Не успел он сказать ни слова, как я поцеловала его и просунула язык ему в рот. Спасибо тебе, боже. На вкус он как сладкая конфета. Я застонала, когда он сжал мою попу. Втянула его нижнюю губу в рот, толкнув Уэса на длинную обитую тканью скамейку. На ней, должно быть, сидят перед камином или используют как подставку для ног – понятия не имею, но я точно знаю, для чего я использую ее прямо сейчас. И если я хорошо знаю Антона, а я думаю, что это так, то он бы поаплодировал моей находчивости.

– Эй, детка, что происходит? Я думал, ты сейчас вынесешь мне мозг за то, что я повел себя с твоим другом, как пещерный альфа-самец. Честно говоря, не знаю, что на меня нашло.

Мне было наплевать. На самом деле сейчас мне больше всего на свете хотелось поскорее расстегнуть ремень на его брюках.

Я задрала юбку до талии. Уэс растерянно открывал и закрывал рот, не отрывая взгляда от моего обнаженного тела. Под юбкой на мне были черные чулки и простые кружевные стринги.

– Послушай, у нас мало времени, но я хочу тебя. Здесь. Сейчас. Давай же.

Мой милый уставился на меня, как на шоколадное пирожное рядом с чашкой кофе.

– Господи, я женюсь на идеальной женщине.

Уэс расстегнул ремень и достал твердеющий член. Провел по нему рукой несколько раз, пока на кончике не проступила капля жемчужной жидкости и он полностью не встал. Я встала на колени и облизала головку, наслаждаясь вкусом.

– Черт, да. – Не успела я устроиться поудобнее, как он шлепнул меня по голой попе – раз, другой, третий. – Не вздумай отсосать мне! – прорычал он, хватая меня за волосы и оттаскивая от себя. Стилист будет в шоке.

Уэс сел на табуретку, и я всхлипнула при виде его напряженного члена. Он подался перед, опираясь руками о края табуретки.

– Оседлай меня. Садись на член.

Я с радостью взгромоздилась на табуретку, сдвинула вбок трусики, направила его влажную головку ко входу во влагалище и медленно скользнула вниз. Вобрала его всего по самые яички, оцарапав попу о молнию его брюк, и откинулась назад.

– Я хочу видеть, как ты берешь то, что тебе нужно, любимая. А теперь давай. – Его низкий хриплый голос вызвал во мне очередную волну похоти.

Вцепившись в его колени и упираясь ногами в пол для равновесия, я начала двигаться на нем вверх-вниз. Я смотрела, как его влажный член входит и выходит из меня, и возбуждалась еще сильнее. Чем дольше я смотрела, тем более влажной я становилась и тем резче я двигалась. Уэс стонал от каждого движения, и я перестала замечать все вокруг, кроме него и его мощного члена, приближавшего меня к экстазу. Я чувствовала только скольжение плоти по плоти. Каждый толчок вниз – чистый восторг. Движение вверх, когда его член выскальзывал из меня, – сущий ад. Удовольствие и боль одновременно.

– Посмотри сюда. Как прекрасно. Видеть, как ты вбираешь меня в себя, садишься на мой член, – это так возбуждает. Не могу дождаться, когда я кончу в тебя, – хрипло произнес он, сжимая мои бедра.

Я застонала, его слова пробудили во мне новую вспышку желания и потребности в нем. Что-то внутри меня слетело с катушек, и я начала издавать животные вскрики, как рассерженная кошка.

– О да, ты уже на грани, я чувствую. – Уэс закусил губу и посмотрел мне между ног. – Мне нравится эта вишневая пуговка, жаждущая моего прикосновения. Жаль, я не могу раздвоиться и одновременно сосать твой клитор так, чтобы ты кричала на весь дом. – Он поднес большой палец к моему рту. – Оближи.

Я послушно вобрала его палец в рот, чувствуя солоноватый вкус, облизала, потом не смогла удержаться и куснула. Он улыбнулся. И от этой улыбки я окончательно сошла с ума. Я скакала на нем во весь опор, изо всех сил ударяясь о его лобок, думая только о том, как получить то, что я хочу. Взлететь туда, куда он может меня отправить. Уэс резко втянул воздух сквозь зубы. О как он глубоко. Его член достает до самого сердца. Как хорошо.

– Хочешь, чтобы я заставил тебя кричать? – Его лицо превратилось в маску неконтролируемой похоти. Прекрасные глаза, занимающие все мои мысли, сузились в щели. Рот приоткрыт, нижняя губа влажная от бесчисленных поцелуев.

Я покачала головой. О как мне хочется кричать, но я не могу это делать в доме, где полно народа. Хотя они и так, скорее всего, знают, чем мы тут занимаемся, и от этой мысли я возбудилась еще сильнее.

– Хорошо, детка, я знаю, что тебе нужно. – Он прижал мокрый палец к моему клитору и начал двигать им вверх-вниз, одновременно завладев моими губами.

Я обхватила его ногами за талию и стиснула изо всех сил, когда меня сотряс невероятный оргазм. Я кричала, но его рот заглушал звуки и вбирал мой оргазм, как будто он был его, и так оно и было.

Не успела я кончить, как он снял меня со своего мокрого члена, развернул, поставил на колени на скамейку, стащил трусики, раздвинул ягодицы и вонзился в меня сзади.

– Уэс! – завопила я в ответ на мощное вторжение. Со сдвинутыми коленями все ощущения были еще ярче, и он вошел так глубоко.

Уэс наклонился и прошептал мне на ухо:

– Если ты не хочешь, чтобы весь мир знал, чем мы занимаемся в этой комнате, предлагаю тебе не шуметь.

– Но я не могу, – всхлипнула я и дернула попой, чтобы он продолжил двигаться во мне. Я уже кончила, но новые ощущения невозможно было игнорировать. Я опять его хочу. Хочу еще.

Он куснул меня за шею, потом за плечо.

– Ладно. – Что-то зашуршало и звякнуло, и Уэс подсунул мне под нос сложенный вдвое ремень. – Закуси его. – Я вонзила зубы в ремень, и он сказал: – Сейчас я тебя оттрахаю как следует, Миа.

И он действительно оттрахал меня как следует. Я грызла ремень и цеплялась за край скамейки, а он вонзался в меня мощными толчками так, что у меня все тело ходуном ходило. Я громко стонала, но не кричала. Он трахал меня, одновременно осыпая непристойными комплиментами мое тело.

– О да, вот так. – Он стиснул ладонями мои ягодицы и несколько раз шлепнул по ним. Я была такая мокрая, что смазка текла по ногам. Попа горела, и от возбуждения я теряла остатки рассудка. С Уэсом всегда так. Не говоря больше ни слова, он одной рукой схватил меня за бедро, второй за плечо и продолжил вбиваться в меня.

Краем сознания я отметила какой-то звук, но мне было не до того, и Уэсу тоже. Хотя, кажется, он что-то пробормотал. Не знаю. Я знала только то, что мой мужчина тверд как камень и что его член долбит прямо в нужное место, от чего я сейчас улечу на небо.

Я вонзила зубы в ремень, и мое тело до краев наполнилось удовольствием. Когда он тоже был на грани, он потер двумя пальцами мой клитор, и я оказалась в беспамятстве. Снова улетела на небеса. Когда я кончила, мое влагалище изо всех сил сжало его член, а он крепко схватил меня за плечи. Вошел полностью и излился в меня, давая мне почувствовать каждую каплю. Как прекрасно.

Пытаясь перевести дух, я обнаружила, что лбом прижимаюсь к красной обивке скамейки. Уэс навис надо мной, нежно поглаживая. Я всегда так ждала этого, после того как мы заканчивали заниматься любовью. Он любил возвращать меня из бездны наслаждения, легко касаясь кончиками пальцев моего тела.

– Должен признать, это была чертовски хорошая идея, но за нами приходили аж дважды. Я слышал, как Антон открыл дверь ключом, заглянул, потом запер дверь и объявил двадцатиминутный перерыв. – Уэс хихикнул в мою влажную шею.

Черт, мне же придется сменить блузку. Моя наверняка помялась и промокла от пота.

– Ты сводишь меня с ума, – сказала я, придя в себя. – Прекрати удивлять меня сексуальными намеками и повадками альфа-самца, которые возбуждают меня до умопомрачения. Один из нас должен оставаться взрослым человеком. – Я нахмурилась и шевельнулась, пытаясь вытолкнуть его член из себя. Хотя мне очень нравилось стоять на четвереньках попой кверху и чувствовать сверху тело Уэса.

Уэс хмыкнул, выскользнул из меня и велел мне не шевелиться. Потом я почувствовала, как он вытирает мою промежность мягкой тканью.

– Все, теперь ты настолько чистая, насколько возможно.

Я встала со скамейки, вернула на место тонкие трусики и юбку. Волосы растрепались и спутались, особенно в тех местах, где он хватался. Попа горела от шлепков, а местечко между ног было очень чувствительным и заныло, когда я сдвинула ноги.

– Черт. Меня только что хорошенько оттрахали, а впереди съемки следующего эпизода шоу. Снаружи нас ждут двадцать человек. О чем я только думала? – Я пригладила волосы, пытаясь превратить воронье гнездо в прическу.

Уэс ухмыльнулся, спрятал член в брюки и потянулся за ремнем. Провел пальцами по следам, оставленным моими зубами, и заявил:

– Какая сексуальная игрушка. Я буду носить ее все время.

Я вдруг разозлилась.

– Вовсе необязательно трахать меня всегда и везде. Черт. Я же могу потерять работу!

– Миа, ты первая начала и ты не потеряешь работу, – ответил он, просовывая ремень в петли. – Ты им столько денег зарабатываешь. И кроме того, ты привносишь в свои эпизоды кое-что, чего нет в других частях шоу.

Я положила руки на бедра, наклонила голову и ощетинилась.

– И что же это такое?

– Я. – Он широко и радостно улыбнулся. Я обожала эту улыбку. В последнее время он улыбался так все чаще и чаще, и я верила, что с каждым днем он все ближе к окончательному исцелению.

– И как это помогает? – Я уже знала ответ.

Он фыркнул.

– Привет? Это супер-пупер-звезда киноиндустрии. Ты помнишь, что я помогаю монтировать твои эпизоды?

Я сделала вид, что глубоко задумалась, есть ли от него польза. О, я без сомнения знала, что его таланты делают меня очень популярной на телевидении и в шоу доктора Хоффмана. Настолько популярной, что вокруг меня начали кругами ходить представители других шоу и кинокомпаний. Кое-кто даже предлагал мне собственное дневное шоу, как у Опры или Эллен, – на самом деле мне предложили все, о чем только можно мечтать. Мы с Уэсом обсуждали эти возможности вместе, как одна семья, раздумывая, что подойдет нашему образу жизни, а что нет. Ответа мы пока не нашли, но у меня еще было время. До конца этого года и в начале следующего у меня действовал контракт с доктором Хоффманом.

– Привет, зазнайка, я Миа, – колко ответила я, стремясь задеть его.

Он покачал головой.

– Все так и будет.

– Обещаешь?

– О да. Когда ты меньше всего будешь ждать.

– М-м, я думала, это уже произошло.

Он расхохотался, притянул меня к груди и смачно поцеловал.

– Это было прекрасно и стоит всех неприятностей, которые могут нас ожидать.

– Пожалуй, ты прав, – улыбнулась я.

– Пойдем. Успокоим съемочную группу. Мне кажется, пиво и пицца – то, что нужно.

– Это сработает!

Я уже неплохо знала нашу группу. Это простые ребята, они любят спорт, пиво, пиццу и снимать шоу со знаменитостями.

* * *

– Поприветствуем Антона Сантьяго, известного всему миру под именем Любовник-латинос. После того как я снялась в видео на твою песню, которая стала очень популярной, я прославилась.

– Да. Женщинам понравилась песня, а мужчины сходили с ума по тебе. Ты там очень соблазнительна. – Антон перевел стрелки на меня, вместо того чтобы проглотить наживку и заговорить о себе.

Я покраснела.

– Спасибо. Моему жениху наверняка понравилось. – Я подмигнула Уэсу, давая понять, что прилагаю усилия для того, чтобы выйти на публику.

Антон рассмеялся.

– Я знаю, что тебя уже не раз спрашивали, но ты все время отказывался отвечать. Откуда это прозвище – Любовник-латинос? Ну правда, Антон. Мы же среди друзей. Расскажи нам что-нибудь горяченькое!

Он взглянул в камеру, сделал свое фирменное выражение лица, которое вызывает у женской части моей аудитории желание облизать экран, и ответил:

– Я люблю женщин. Всех женщин. Формы и размеры не играют роли. Кроме того, у меня латиноамериканские корни. Сложи одно и другое и perfecto, Любовник-латинос.

Антон откинулся в кресле с видом короля мира, и ему это шло. Он был одет в полурасстегнутую белую рубашку, обнажавшую рельефную грудь, свободные белые льняные брюки и простые коричневые мокасины. На шее висела золотая цепочка, поблескивающая в свете ламп. Смуглая кожа, темные волосы, зеленые глаза – любая женщина упадет на колени и будет целовать его ноги. Антон такой, да.

Забавно, он был поразительно красив, и при этом я думала только о том, чтобы он когда-нибудь нашел свою любовь.

– Теперь, когда ты богат и знаменит, скажи нам, за что ты благодарен жизни в этом году?

Антон откинул голову назад и посмотрел вверх.

– Благодарен за крышу над головой, за пищу в желудке, за дружбу моего менеджера Хизер Рени, за любовь mi Mama и моих hermanos. Конечно, за всех моих amigos и поклонников, и знаешь, Миа, в этом году я хочу сказать спасибо тебе. Ты помогла мне сохранить кое-что очень дорогое. Я благодарен тебе за дружбу.

Я не смогла сдержать слезы. Конечно, именно в этот момент камера вторглась в мое личное пространство и взяла мое лицо крупным планом. Я была к этому совершенно не готова.

– Вот и все. Антон Сантьяго, Любовничек-латинос, мой друг. Антон, спасибо, что ты пришел к нам сегодня. Я очень рада, что ты принял участие в съемках эпизода о благодарности. Желаю тебе успехов в музыке и во всех твоих делах. – Я широко улыбнулась и добавила: – Всем спасибо.

Еще одна запись, и мы с Уэсом поедем в Техас праздновать День благодарения с моим братом, его женой и детьми и с моей сестрой и ее женихом.

 

Глава шестая

– Ч то мы здесь делаем? Морозим задницы посреди Манхэттена в компании съемочной группы? – Мы шли, держась за руки. Прикосновение его ладони и ощущение его рядом со мной напоминали мне, что все прекрасно. У меня есть множество поводов для благодарности, и самый замечательный из них – это мужчина, за которого я собираюсь выйти замуж. Уэстон Ченнинг.

Нас окружал шумный Нью-Йорк. Падал снег, и снежинки таяли, едва прикоснувшись к земле. В Лас-Вегасе мы нечасто видим снег, тем более такой снегопад. Зимняя сказка.

Я беззаботно пожала плечами.

– У меня есть одна идейка. Хочу кое-что попробовать. Будет весело.

Уэс обнял меня и притянул себе под бок. Я чувствовала тепло его тела, согревающее меня. Мы шли неизвестно куда.

– Милая, ты единственный человек, которому я доверяю.

Я с трудом совладала со своими эмоциями, рвавшимися наружу. Прижалась к нему покрепче, и мы продолжили идти. Город ошеломлял. Несмотря на погоду, вокруг было полно людей, они с бешеной скоростью ходили от двери к двери, высаживались из ярко-желтых такси. Стоило человеку подойти к краю тротуара, как такси появлялось словно из воздуха. Воздух был наполнен ароматами, которые источали уличные киоски, продающие все подряд – от хот-догов до чуррос и пиццы.

Добравшись до центра Манхэттена и оказавшись около Рокфеллер-центра, я остановилась перед катком.

– Прекрасная позиция. – Я улыбнулась, Уэс взглянул на меня и покачал головой.

Ребята из съемочной группы установили камеры, пока я изучала окрестности. Краем глаза заметила мужчину, который помогал маленькой девочке, судя по всему, своей дочери, зашнуровать коньки. Я подошла к ним.

– Здравствуйте! Прошу прощения за беспокойство. Меня зовут Миа Сандерс, я беру интервью для эпизода шоу доктора Хоффмана, посвященного благодарности.

Мужчина встал и загородил от меня свою дочь. Должно быть, инстинктивное движение отца, защищающего ребенка.

– Да, и? – В его низком голосе прозвучало подозрение. Он осмотрел меня с головы до пят.

Я махнула в сторону съемочной группы и Уэса, стоящих рядом с катком.

– Может быть, вы согласитесь дать мне интервью? Это буквально один-два вопроса. Я пытаюсь запечатлеть повседневную жизнь американцев и рассказать о ней всему миру. Когда ваша малышка подрастет, ей будет приятно знать, что ее показывали по телевизору. – Я улыбнулась темноволосой и темноглазой девочке. Ее длинные локоны спускались из-под шапочки по бокам. Щеки порозовели от мороза.

Мужчина, такой же темноволосый и темноглазый, наклонился к ней.

– Анна, хочешь, чтобы тебя показали по телевизору? – Он взял ее за подбородок.

– Конечно, папа.

Я захлопала в ладоши.

– Прекрасно. Пожалуйста, подойдите вон туда, где стоят камеры. Это будет чудесно!

Поскольку малышка уже надела коньки, папа с легкостью взял ее на руки. Девочке было не больше пяти или шести лет, а он был крупный парень.

– Итак, мистер…

– Пикеринг. Шон Пикеринг.

Я повторила про себя их имена, чтобы не забыть перед камерой. Не хотела задерживать их надолго. И больше всего на свете мне хотелось, чтобы этот отрывок был настоящим. Если бы я запнулась… Что ж, жизнь полна незначительных ошибок, и даже люди на телевидении не идеальны, что бы ни думала на этот счет публика.

– Ладно, парни, вы готовы снимать?

Звукооператор подал мне микрофон и наушник. Я прикрепила их, поправила свои длинные волосы справа и слева, прячась от холода. Кроме того, Уэс говорил, что с такой прической и в клетчатой шапочке я выгляжу очень мило. Оператор заметил, что мое зеленое пальто прекрасно подходит к темным волосам и зеленым глазам.

– Вы готовы? – спросила я у Шона.

Он кивнул, прижав дочь ближе к себе.

– Да, пожалуйста.

Оператор сосчитал с пяти до одного.

– Я здесь вместе с Шоном Пикерингом и его дочерью Анной, в самом сердце Манхэттена, рядом с Рокфеллер-центром. Они собираются кататься на коньках – это любимое занятие многих жителей Нью-Йорка. Спасибо, Шон, что вы разрешили отвлечь вас на несколько минут.

Шон улыбнулся.

– Рад помочь вам.

– Что я хочу спросить у вас, Шон, поскольку День благодарения не за горами, за что вы благодарны жизни?

Он посмотрел в камеру и крепко обнял дочь.

– Я благодарен за мою Анну. Это единственное, что у меня осталось от ее матери, моей покойной жены.

Я не знала, что сказать. Что говорить, когда узнаешь о тяжелой утрате? «Соболезную»? Вряд ли он хотел это услышать.

Камера продолжала снимать, повисла пауза. Потом Шон продолжил:

– Быть отцом-одиночкой – нелегкая задача, но эта малышка, – он потерся носом о нос Анны, – она радует меня каждый день все эти пять лет.

Анна захихикала и положила ладошки на щеки отцу.

– Папа, так холодно! – Она засмеялась и расплылась в улыбке, озарившей все вокруг.

Я прокашлялась.

– Мисс Анна, за что вы благодарны жизни в этом году?

Она уставилась своими большими темными глазами в камеру. Я увидела, как оператор подошел на несколько шагов ближе. Анна моргнула и улыбнулась.

– Я благодарна за папочку. Он самый лучший папочка во всем мире. Он отведет меня кататься на коньках, а потом мы будем есть хот-дог и пить содовую, хотя бабушка говорит, что это вредно! – Она снова хихикнула, и мне ужасно захотелось обнять ее и чмокнуть в розовую щечку.

– Похоже, у тебя и правда замечательный папа.

– Самый лучший в мире. – Она вздернула носик-пуговку.

– Что ж, спасибо вам, друзья. Спасибо Шону Пикерингу и его дочери Анне, которые рассказали нам, за что они благодарны жизни.

Я умолкла, улыбнулась в камеру и подождала знака. Оператор показал мне большой палец.

– Ребята, вы были великолепны. Спасибо вам. И я так рада, что вы согласились с нами поговорить. – Я протянула руку оператору с вопросом: – Ты взял? – Он протянул мне две предоплаченные карты «Виза» на сто долларов каждая. – Это наш подарок. Надеюсь, вы используете его в свое удовольствие.

Парень взял карты.

– Мы сделали это не ради денег.

– Я знаю. Но я благодарна вам за помощь. Развлекайтесь! – Я улыбнулась. Сзади появилась пара рук, обхватывая меня за талию. Ко мне прижалось знакомое тело, и я почувствовала чудесное тепло.

Ледяной нос потерся о местечко за моим ухом. Я взвизгнула, но он не отпустил меня.

– Это была чертовски хорошая идея. И подарок тоже был кстати.

– Приятно время от времени делать сюрпризы. Кроме того, нам не пришлось платить за интервью ни Мейсону, ни Антону. Я решила потратить часть бюджета на «Визы». Берем интервью, взамен дарим карту и, надеюсь, приносим радость.

Он повернул меня, не выпуская из уютного плена.

– Мне это нравится, и я тебя люблю, Миа.

Боже мой, похоже, он задался целью говорить мне о любви как можно чаще. Но я никогда не устану от этих слов.

– Спасибо. А теперь пошли в следующее место. Думаю, Эмпайр-стейт-билдинг – самое то!

Он хмыкнул.

– Посмотрим.

Я выгнула брови и усмехнулась.

– Посмотрим на достопримечательности и одновременно сделаем дело. Два в одном!

Уэс притянул меня еще ближе и поцеловал. Страстно. Нежно. Глубоко.

* * *

Рука об руку, мы с Уэсом в сопровождении съемочной группы поднялись на самый верх Эмпайр-стейт-билдинг. Я нашла здесь пару на вид старше восьмидесяти лет. Они охотно согласились дать интервью. Расставив оборудование, мы попросили пару занять место на фоне панорамы Нью-Йорка, и включили камеры.

– Я здесь вместе с Ксавьером и Марией Фигероа на самой верхушке Эмпайр-стейт-билдинг. Мы пришли в одно из самых знаменитых мест в мире, чтобы узнать, за что вы благодарны жизни в этом году.

Мужчина поднес руку жены к губам и запечатлел на ней долгий поцелуй.

– Я благодарен за мою жену Марию. Мы женаты уже шестьдесят лет. Она подарила мне четверых сыновей, которыми я горжусь, вела наш дом, пока я шестнадцать лет служил во Вьетнаме, и всегда со мной в горе и в радости.

Он повернулся к ней и положил дрожащую ладонь на ее щеку.

– Ты моя единственная.

Он нежно поцеловал ее, и по ее морщинистым щекам потекли слезы. Седые волосы Марии были уложены в идеальный пучок и светились на фоне солнечного нью-йоркского неба.

Когда они повернулись к камере, он протянул ей платок, который она, скорее всего, погладила для него. Она промокнула глаза и улыбнулась мне.

– А теперь, Мария, я предполагаю, что после таких слов трудно ответить, но все же, скажите, почему вы поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг в этот солнечный зимний день?

Женщина пригладила волосы и взглянула вдаль.

– Мы приходим сюда каждый год в один и тот же день.

– Почему? – настойчиво спросила я.

– Именно здесь Ксавьер сделал мне предложение шестьдесят лет назад. Мы живем за городом, и раз в году в этот ноябрьский день мы приходим сюда, чтобы сказать спасибо. Друг другу и городу, который предоставил нам такое прекрасное место для жизни. Мы небогаты, но чего нам не хватает в житейских удобствах или в деньгах, мы с лихвой получаем в любви. Правда, дорогой? – Она крепче прижалась к мужу, обнявшему ее.

– Совершенно верно, любимая.

* * *

– Итак, мы побывали у Рокфеллер-плаза и на Эмпайр-стейт-билдинг. Куда теперь? – спросил Уэс, когда мы сели в арендованный микроавтобус.

Я улыбнулась и оперлась руками о сиденье, чуть не подпрыгивая от нетерпения.

– К статуе Свободы и на остров Эллис, разумеется!

Уэс закатил глаза.

– Ну ты и туристка! – Он взял меня за руку, собираясь поцеловать так же, как тот муж свою жену на вершине Эмпайр-стейт-билдинг.

– Совершенно верно! И мне не стыдно. Я была в этом городе только один раз, но обстоятельства были неблагоприятными.

Воспоминания о жадных руках Аарона, вжимающих меня в бетонную стену библиотеки рядом с Грант-парком, вызвали у меня дрожь. Уэс почувствовал перемену во мне, я поняла это по стиснутым зубам и напряженным губам.

Он покачал головой.

– Больше никогда. Я буду оберегать тебя всю свою жизнь, – выдавил он сквозь зубы.

Я погладила его по руке и сжала ладонь.

– Знаю. Знаю. Не волнуйся. Это замечательная поездка. Я помолвлена с мужчиной моей мечты… – Я толкнула его плечом, пытаясь сгладить раздражение. – У нас есть возможность увидеть моих лучших друзей. И я здесь с тобой, спрашиваю людей о том, за что они благодарны жизни, и при этом наслаждаюсь красотами Нью-Йорка. Что может быть лучше?

Он медленно выдохнул.

– Ты права. Это и правда замечательно. Я рад, что поехал с тобой.

Я поерзала рядом с ним, наслаждаясь его теплом.

– Я тоже.

* * *

Микроавтобус въехал на парковку рядом с паромом на остров Либерти. Мы заплатили за вход и прошли тщательную проверку безопасности, что заняло намного дольше, чем я рассчитывала. Нам придется перенести несколько интервью на завтра. У нас осталось только два дня, и один из них я хочу провести со своим любимым, но вряд ли это получится. Уже три часа дня, скоро стемнеет и съемки придется прекратить. В темноте картинка не так эффектна, а моя цель – сделать шоу визуально очень вдохновляющим. Показать зрителям Нью-Йорк, в котором они, может быть, не побывают. До сих пор у меня хорошо получалось.

На пароме я решила убить двух зайцев сразу и взяла интервью у одной женщины. Оказалось, это именно то, что мне нужно. Я заметила у перил тепло одетую блондинку с поразительными голубыми глазами. Она стояла и смотрела на приближающийся остров, и ветер развевал ее светлые волосы. Я спросила, согласится ли она поучаствовать в съемках шоу, и она обрадовалась. Меня удивил ее шотландский акцент. Оказалось, что это автор любовных романов, она приехала на писательскую конференцию в США, и у нее выдался один свободный день. Так что она решила воспользоваться этим и насладиться панорамой Нью-Йорка.

Я взяла микрофон и встала у борта.

– Друзья, я первый раз в жизни плыву на пароме, и мы направляемся на остров Либерти. Здесь я познакомилась с этой прекрасной женщиной. Джанин Марр приехала из Шотландии в командировку. Какие впечатления от первого визита в США? – спросила я.

– Чудесные. Все это ошеломляет, но в целом я надолго запомню свою поездку. Мне нравятся американцы. Все так спешат, как будто им предстоит встретиться с самым прекрасным человеком на земле и надо торопиться, чтобы увидеть его как можно скорее. – У нее был сильный, но очаровательный шотландский акцент.

Я улыбнулась в камеру, не разделяя ее энтузиазм по поводу вечно торопящихся людей, но мне понравилось ее позитивное отношение.

– Это самый лучший способ смотреть на вещи. Я знаю, что завтра вы возвращаетесь в Шотландию и что вы не будете отмечать День благодарения, но мне бы хотелось узнать, за что вы благодарны жизни?

Джанин окинула взглядом паром, посмотрела на статую, на панораму Нью-Йорка и в конце концов взглянула на залив.

– За весь мир. Нашу планету. Вы только посмотрите. Неважно, где вы, в Нью-Йорке или на огромных полях Шотландии, повсюду красота, куда ни посмотри.

Закончив с Джанин, я взяла у нее визитку, чтобы посмотреть потом ее горячие любовные романы, и дала ей «Визу». Мы приехали. Пока туристы не ушли смотреть невероятно огромную статую Свободы, я поймала Мартинов – семью канадцев, которые впервые увидели этот памятник.

– Спасибо вам, Джейкоб и Аманда Ли Мартин, что вы любезно согласились ответить на мои вопросы и разрешили поговорить с вашими детьми, перед тем как отправиться на свидание с нашей прекрасной леди. Для начала расскажите, пожалуйста, нашим зрителям, откуда вы.

Аманда посадила маленькую дочь на бедро, а ее муж крепко держал мальчиков-близнецов постарше.

– Мы из Оттавы, Канада, – гордо ответила она.

– Вам нравится поездка?

– Да. Вот только в таком огромном городе нелегко одновременно следить за шестилетними близнецами и присматривать за нашей дорогой малышкой. – Джейкоб засмеялся.

– Еще бы. Я знаю, что вам еще многое предстоит посмотреть и что ваши парни мечтают осмотреть нашу замечательную статую, да, ребята? – Я повысила голос, и мальчики взглянули на меня.

Два маленьких кулачка одновременно взлетели в воздух, и раздались крики согласия.

– Ну что ж. Аманда Ли, скажите нам, за что вы благодарны жизни?

Ее красивые светло-карие глаза повлажнели.

– За мою семью. Это все, что мне нужно.

Я улыбнулась и передвинула микрофон к ее мужу Джейкобу.

– А вы, Джейкоб?

– То же самое. – Он пожал плечами. – Больше всего на свете я благодарен жизни за мою жену, наших мальчиков и нашу малышку.

Зная, что зрителям это понравится, я присела, и камера двинулась следом за мной. Я ткнула пальцем в одного мальчика.

– А ты за что благодарен жизни?

Он поджал губы, выкатил глаза и громко завопил:

– За конфеты!

– Хороший ответ. А ты? – Я поднесла микрофон к его брату.

– За велосипед. Я люблю свой велосипед. Он потрясающий, – ответил он, и взрослые засмеялись.

Я встала и обратилась к пухлощекой девочке не старше двух с половиной лет.

– А ты, малышка? Хочешь сказать Америке, за что ты благодарна жизни?

Она не ответила, но сунула мне в лицо потрепанного розового слоненка.

– Ты благодарна за своего слоненка?

Она кивнула и уткнулась лицом в шею матери.

– Спасибо вам, семья Мартинов, за ваш рассказ о том, за что вы благодарны жизни.

Мартины были более чем благодарны, получив «Визы» на пятьсот долларов. Они признались, что эта поездка – их давняя мечта и сильный удар по кошельку. Эти пять сотен помогут им начать копить на следующую поездку мечты.

Последнее интервью я решила взять в Грейт-холле на острове Эллис. Я заметила компанию из троих мужчин и мальчика лет восьми-девяти. По возрасту мужчины могли бы быть моим прадедушкой, дедушкой и отцом.

– Прошу прощения, вы не могли бы ответить на несколько вопросов? Мы снимаем эпизод шоу, посвященный благодарности.

Один мужчина сказал что-то по-немецки самому старшему. Тот кивнул.

– Конечно, задавайте вопросы, а я переведу их моему opa. – Я знала, что слово opa по-немецки означает «дедушка».

Я потратила несколько минут на предварительное знакомство с ними. Это оказались четыре поколения семьи Каппмайер. Роберту Каппмайеру было уже за девяносто, и он чертовски хорошо выглядел для своего возраста, как и его сын Ричард, которому было под семьдесят, и его внук Эрик, которому исполнилось почти сорок. Восьмилетнего внука звали Нолан.

Узнав, с какой целью они сюда пришли, я не смогла сдержать слез. Уэс успокаивал меня, пока я приводила макияж в порядок, насколько это возможно без команды стилистов под рукой. Как только я была готова, камеры заработали.

– Я стою здесь, на острове Эллис, в обществе четырех поколений семьи Каппмайеров. Спасибо, что вы согласились поговорить со мной.

Сначала я задала пару вопросов Роберту, старшему из Каппмайеров.

– Мистер Каппмайер, спасибо, что согласились уделить мне время. – Он кивнул. После ухода на пенсию он явно предпочитал говорить на родном языке, но по-английски он понимал прекрасно. – Ваши сын и внук рассказали, что вы побывали на острове Эллис в 1949 году – за несколько лет до того, как в 1954 его закрыли.

– Да. Это был лучший день в моей жизни.

– Почему? – с искренним любопытством спросила я.

– Потому что я был свободен. Германия только что пережила поражение нацистов, и страна разделилась на две части. В это время многие члены моей семьи были военнопленными. Я пообещал матери, потерявшей отца в этой войне, что найду способ освободиться. Поэтому я покинул свою страну, дом и нашел себе новый дом. Место, где я почувствовал себя в безопасности, где мог спокойно жить, работать, любить, завести семью.

– Вы хотите сказать, что благодарны жизни за Америку, за возможности, которые она вам предоставила? – машинально уточнила я.

Он коротко кивнул, потом подошел ко мне и подвел меня к правнуку. Нолан нервно сжимал ладонь отца. Роберт приподнял подбородок мальчика.

– Я благодарен за мою свободу и свободу моего сына Ричарда, моего внука Эрика и моего правнука Нолана Каппмайеров. Они американцы и поэтому всегда будут свободными.

Я поблагодарила Каппмайеров за то, что поделились своей историей, и подарила им кредитки, которые они собрались потратить на благотворительность.

Я со слезами в глазах смотрела в камеру. Рядом стоял Уэс. Я решила, что это будет концовка моего эпизода. Больше ничего не надо.

– Сегодня вы услышали людей со всего Нью-Йорка. Семей, одиноких отцов, гостей из других стран и жителей Америки. Мы узнали, что люди благодарны жизни за своих жен, мужей, детей, родителей, весь мир и больше всего – за свободу, которую нам дарит наша страна. Я хочу воспользоваться этой возможностью и сказать спасибо всем ветеранам нашей великой нации за то, что благодаря им у нас есть каждый новый день. Благодаря тому, что они сражались за нашу свободу. Я предлагаю всем зрителям нашего шоу сказать спасибо тем, кому они хотят. Давайте распространять радость и любовь, которые мы принимаем каждый день как должное. Спасибо за то, что вы нас смотрите. До новых встреч в эфире!

В этот момент оператор поднял большой палец.

Уэс схватил меня за талию и обнял.

– Я так горжусь тобой, любимая! Этот эпизод тронет до глубины души множество людей.

Я прижалась к нему, впитывая это ощущение единства, любви и солидарности, чтобы вспоминать его и наслаждаться им многие годы. Сегодня я горжусь собой. Я придумала эту идею, выносила ее и знала, что она отзовется в сердцах миллионов людей, которые будут смотреть это шоу.

– Давай праздновать! – сказал Уэс, покрывая поцелуями мою шею, и куснул меня за ухо. Мое тело словно пронзила теплая стрела, остановившаяся между ног.

– Что у тебя на уме? – фыркнула я, выгнув бровь.

– Ты, я, бутылка шампанского, тарелка клубники со взбитыми сливками и удобная постель в номере.

Я улыбнулась.

– Заметано.

 

Глава седьмая

Как только наша машина остановилась перед огромным домом в деревенском стиле, по крыльцу, размахивая руками, сбежала растрепанная маленькая блондинка. За ней спешил ее отец.

– Изабелла, позволь своей тетке выйти из машины, детка! – завопил мой брат Макс.

Ужасно взволнованная, я выскочила из машины и подхватила этот ураган на руки. Она завопила:

– Тетя Миа!

Услышать, как она называет меня тетей официально, и знать, что в наших венах течет одна и та же кровь, – это одно из самых сильных переживаний за много лет. Я прижала племянницу к себе и позволила ей обхватить меня руками и ногами. Она положила ладошки мне на щеки.

– Я буду королевой! – закричала она мне прямо в лицо. Я расхохоталась и обняла ее еще крепче.

– Конечно, любовь моя. А я буду принцессой. Эй, ты готова познакомиться с дядей Уэсом?

Ее глаза широко распахнулись.

– У меня есть дядя Уэс? – В голосе Изабеллы прозвучали восторженные нотки совсем в духе ее четырех, даже почти пяти лет.

Я передвинула ее на бедро.

– Да.

Подошел Уэс и легко дернул ее за ручку.

– Привет, Изабелла. Я Уэстон.

– Какое дурацкое имя! – Она хитро ухмыльнулась.

– Белл! – возмутился Макс, но я покачала головой и сердито глянула на него. Это же ребенок, невинный ребенок.

Уэс одобрительно хмыкнул.

– Ты знаешь, что еще глупее? – Он наклонился к ее личику.

Она поджала губы и посмотрела в небо.

– Что? – Ее крошечное личико сморщилось от напряжения.

– В моем имени есть цифра, вот это настоящая чепуха.

Ротик Изабеллы сложился в букву О, глаза расширились.

– Не может быть!

– Может. Мое полное имя – Уэстон Чарльз Ченнинг Третий. – Он поднял три пальца, и она уставилась на них с таким видом, как будто они сейчас оторвутся от его ладони и взлетят в небо, как ракеты.

– Ух ты! Это… это круто! Папочка, можно я тоже добавлю цифру к своему имени? Я бы хотела добавить цифру пять.

На этот раз Макс не смог удержаться от смеха.

– Детка, у тебя уже есть имя, и нет, ты не можешь добавить к нему цифру. Но в апреле тебе исполнится пять лет. Можешь подождать?

– Нет, папа, не могу. Это так долго. – Она поджала губки, и я поцеловала ее в сладкую щечку. Девочка пахла кленовым сиропом и карандашами.

– Иди в дом, Белл, и скажи маме, что приехали тетя и дядя. Хорошо?

Она начала болтать ногами, так что я поставила ее на землю, и она унеслась со скоростью звука. Дети такие стремительные. Они торопятся, даже если им надо пробежать всего двадцать футов.

Я подошла к брату и уткнулась лицом в его грудь. Обхватила его руками и стиснула изо всех сил. Он пах кожей и стиральным порошком. Знакомый успокаивающий запах.

– Я так рад видеть тебя, детка. Так здорово, что ты приехала к нам на День благодарения, это так много значит… – хрипло сказал он и умолк.

И я знала, о чем он думает. В первую очередь Максвелл Каннингем – семейный человек. Он нереально богат, но говорит, что его главное богатство – это любовь членов его семьи, а не миллионы на банковском счете.

– Максвелл Каннингем, познакомься с моим женихом, Уэстоном Ченнингом.

Макс заулыбался, протянул руку, и как только Уэс сжал его ладонь, мой брат схватил его в медвежьи объятия.

– Чертовски рад познакомиться с тобой, друг. Миа ужасно тосковала, когда ты исчез. Здорово, что ты снова в Штатах и вы вместе с нашей девочкой.

Я бы не поверила, если бы не увидела это своими глазами, но щеки Уэса порозовели. Он покачал головой, помялся и кивнул. Я обратила внимание, что он не возмутился в ответ на «нашу девочку», как он реагировал на слова Антона. Любопытно.

– Да, вернуться домой – это хорошо. Я только и думал об этой прекрасной женщине и о том, как я сделаю ее своей. – Он обнял меня за талию и прижал к боку.

Макс растаял.

– Иногда приходится пройти настоящий ад, чтобы оценить, что у тебя есть. Думаю, тебе трудно далась эта наука, и мне ужасно жаль, но я счастлив, что ты вернулся в страну свободы. Добро пожаловать на мое ранчо! – Как это по-ковбойски! Я еще сильнее начала любить своего брата.

Уэс склонил голову и усилил хватку. Окинул взглядом землю вокруг нас. Ах эти его пронзительно зеленые глаза. Махнул в сторону деревьев и дальше и спросил:

– Потрясающе красивые места. Это все твое?

Максвелл обвел рукой окрестности.

– Не так много, как принадлежит «Каннингем Ойл», но у меня тут здоровый кусок земли. Видишь сарай с буквами Дж. на стене? Это владения Дженсенов. Ты знаком с Аспен.

Уэс прикрыл ладонью глаза и посмотрел в ту сторону.

– Черт возьми, совсем забыл. Я же несколько лет назад приезжал сюда на свадьбу Аспен и Хэнка. – Уэс уставился на Макса. – Дружище, мы же уже встречались.

Максвелл расхохотался и кивнул.

– Да, на свадьбе мельком. Пойдем в дом. Еще раз познакомлю тебя со моей женой Синди. – Он двинулся вверх по ступенькам, но Уэс его остановил.

– А как насчет земли вон там? – он указал в сторону рощи и лужайки, заросшей высокой травой.

– Это тоже мое. Когда Аспен и Хэнк поженились, я продал им кусок земли рядом с фермой Дженсенов. Они поклялись, что никогда не перепродадут ее под застройку. Мне принадлежит куча земли вокруг моего дома. Здесь есть несколько пустых домов, но я пока не решил, избавиться от них или оставить для семьи.

Уэс поджал губы и похлопал Макса по плечу, плохо имитируя его протяжный южный акцент.

– Думаю, тебе надо оставить их для семьи.

– Думаю, ты прав, – ответил Макс, и на его лице что-то промелькнуло, когда он смотрел на Уэса. Потом невпопад добавил: – Здесь нужны крепкие руки, придется хорошенько поработать.

Я совершенно утратила нить их разговора и обогнала их. Мужчины с их разговорами о домах и земле. Тоска зеленая.

– К работе мне не привыкать, – это последнее, что я услышала от Уэса. Может, мне стоило забеспокоиться, но, честно говоря, я хотела как можно скорее увидеть племянника, поэтому на ранчо и землю мне было наплевать.

– Шевелитесь, мальчики! Я хочу увидеть малыша Джека!

* * *

Официально заявляю: нет ничего приятнее, чем держать на руках младенца, которому всего лишь несколько недель от роду. Удивительное дело, у него зеленые глаза, точно такие, как у меня, Мэдди и Макса. Темные локоны на макушке, головка пахнет тальком.

– Мне кажется, он вырастет брюнетом, – громко заметила я.

Синди плюхнулась рядом со мной.

– Думаешь? – Она погладила его по головке. Как только Джек почувствовал близость мамы, его ротик сжался, и он зачмокал. Потом замотал головой.

– О, кое-кто хочет кушать, – заворковала Синди.

Она не стала выходить из комнаты, просто прикрылась пледом, висящим на диване, повозилась под ним, и я услышала, как Джек сосет грудь. Жизнь супермамы.

– Это больно? – спросила я, глядя, как она кормит малыша.

– Не стану врать тебе, Миа. Первые несколько дней это сущий ад, соски трескаются и кровоточат, но связь с малышом, которую ты чувствуешь, и польза от твоего молока – оно стоит нескольких дней мучений.

– Мучений? – Я сглотнула.

– Клянусь тебе, оно того стоит. – Она улыбнулась и добавила, взглянув на мою левую руку: – Кстати, поздравляю!

Я нахмурилась.

– Макс тебе не сказал?

Синди покачала головой.

– Конечно, сказал. Ты шутишь? Он вытерпел секунды две. Точнее, именно столько ему понадобилось, чтобы повесить трубку и заорать на весь дом, что обе его сестры выходят замуж. Он даже разбудил Джека и Изабеллу.

Я оглянулась, проверяя, что поблизости никого нет.

– Если папа не придет в себя, я хочу попросить Макса отвести меня к алтарю.

Глаза Синди наполнились слезами, и она начала всхлипывать.

– Ты не представляешь, как это много значит для него. – Слеза покатилась по ее щеке, она ее смахнула.

– Не плачь, – заволновалась я, переживая, что я ляпнула что-то не то.

– Детка, это гормоны. Я плачу по любому поводу. Черт, вчера я смотрела телевизор, показали рекламу таблеток от несварения желудка. Беременная женщина прижимала руку к сердцу. И я заревела. Вспомнила, как меня мучила изжога, когда я носила Джека. Я в порядке, не волнуйся. – Она рассмеялась.

Вот это да. Что беременность творит с женщинами. Удивительное время.

Как я с этим справлюсь? Хочу ли я вообще? Я представила, как Уэстон держит на руках сына или дочь, и решила, что да, я вытерплю что угодно, лишь бы у меня был ребенок с глазами Уэса.

– Вы уже все? С детьми? – спросила я, когда она извлекла сонного Джека из-под пледа, поправила блузку и вернула плед на место. Да, супермама.

– Нет. Думаю, что мы родим еще двоих.

У меня глаза стали как блюдца.

– Четверо детей!

Она ухмыльнулась.

– Макс хочет шестерых! Я согласилась на четверых. Он хочет большую семью. Говорит, что тогда ему есть ради чего работать и что ему хочется возвращаться в дом, полный детского смеха. Хочет назвать кого-то из детей в честь тебя и Мэдди. Я согласилась.

Я прищурилась.

– Синди, ты и так уже взяла фамилию Сандерс в качестве второго имени для Джека. Хотя ты не обязана. Правда.

Она покачала головой.

– Мы хотим, чтобы наши дети знали своих теток и росли рядом с вами. Знали, что мы выбрали для них имена, которые носят хорошие, любящие их люди. Кто больше заслуживает этого, чем вы?

Гм-м, я могла с ходу назвать человек сто, более достойных этой чести, но бестолку. Я уже поняла, что когда Макс и Синди что-то решают, их не сдвинешь с места. Любой человек хотел бы иметь таких родственников. Они всегда прикроют тебе спину, будут любить тебя несмотря ни на что и заботиться. Еще один повод для благодарности.

Шуршание шин по гравию и топот маленьких ножек Изабеллы дали понять, что приехали Мэдди и Мэтт.

* * *

Мы с Уэсом рука об руку прогуливались по рощице, принадлежащей моему брату.

– Макс – классный парень, – сказал Уэс, обходя огромное поваленное бревно.

Я улыбнулась и сжала его ладонь.

– Он самый лучший.

– И твоя сестра тоже мне нравится. Она одновременно твоя полная противоположность, но при этом не совсем. – Он поджал губы и слегка наморщил лоб.

Я хмыкнула.

– Мэдди – это любовь. Она вся излучает ее. Свободный дух. Обычно свободный дух – это хиппи, но она не такая. Она умна, любит учиться и никогда не унывает. Думаю, именно это и привлекает Мэтта. Он более сдержанный, консервативный, но у него прекрасная семья, они очень любят его и Мэдди.

Уэс кивнул.

– Это хорошо. Наверное, приятно знать, что теперь тебе не надо постоянно о ней заботиться.

Я пожала плечами.

– Не знаю. Может, и так, но я всю жизнь заботилась о Мэдди. Стремилась, чтобы все в ее жизни было идеально, насколько это возможно. Это была моя цель. Сейчас она заканчивает учебу, вот-вот станет бакалавром. Макс уже заплатил за следующие пару лет университета, так что она сможет продолжить обучение. Рейны платят за их с Максом квартиру, так что ребятам не нужно работать и они могут сосредоточиться на учебе. Теперь у Мэдди есть деньги, опять-таки потому что Макс об этом позаботился, и я ей не нужна.

Посреди лужайки Уэс остановился. Мы уже отошли от дома Макса метров на пятьсот, и он почти скрылся за деревьями.

– И ты чувствуешь себя бесполезной? – Уэс склонил голову в ожидании ответа.

Я обдумала слово «бесполезная» и то, насколько оно соответствует ситуации.

– Не совсем. Скорее ненужной. Я не привыкла быть ненужной сестре.

Он хмыкнул.

– Я бы не стал говорить, что ты не нужна сестре. Как только она приехала, я сразу понял, что ты для нее основа основ. Хотя она знала всех присутствующих, кроме меня, первым делом она подошла к тебе. Она сидела рядом с тобой за обедом, она все время держалась рядом с тобой. Миа, я думаю, ты для нее намного больше, чем сестра. Ты центр ее мира. И ты центр моего мира.

Как я его люблю. Он всегда знает, что сказать и как сделать так, чтобы я почувствовала себя лучше.

– Я знаю, она растет и все меняется. Это непросто. Я отвечала за нее с тех пор, как ей исполнилось пять лет.

Уэс стиснул челюсти, и у него дернулась щека.

– Ты не должна была отвечать за сестру. Тебе было всего лишь десять лет. Твои родители сделали неправильный выбор, и хотя в итоге у вас с Мэдисон все наладилось, ты не должна была жертвовать своим детством. Своих детей мы будем растить иначе, – сердито сказал он.

Прекрасное время, чтобы поднять тему, о которой мы еще ни разу не заговаривали.

– Значит, ты хочешь детей? – спросила я, пытаясь изображать безмятежность. Хотя я не против иметь ребенка или двух, я не зациклена на этой идее, как, например, Синди.

Голова Уэса дернулась.

– Конечно, хочу. А ты разве нет?

Мне казалось, что я не дышала целую вечность и наконец выдохнула.

– С тобой – да.

Он подошел ко мне ближе и положил руки мне на бедра. Мне стало хорошо. Такие разговоры лучше вести, прикасаясь друг к другу.

– Я никогда раньше об этом не думала. До тебя. Мне кажется, это многое говорит о наших отношениях.

Он улыбнулся одной из своих завораживающих улыбок, вызывающих у меня желание забраться на него и немедленно трахнуть.

– Я тоже. Ну всерьез нет. Когда в плену я думал о жизни, то представлял тебя. Ты беременна моим ребенком, держишь на руках сына, играешь с дочерью. Это давало мне надежду. Это была мечта, озарявшая самые мрачные времена. – Уэс прокашлялся. – Я видел только тебя и наше будущее и боялся, что вдруг его не будет. Вот почему я хочу жениться на тебе как можно скорее. Хочу, чтобы мы жили вместе день за днем и принимали все, что нам уготовано.

Я провела пальцами по его светлым волосам.

– Мне очень нравится эта мысль. – Я поднялась на цыпочки и прильнула к его губам. Мы стояли посреди лужайки и целовались так, будто это последний поцелуй в нашей жизни. Страстно. Безумно. Яростно.

Поцелуй становился все горячее, вспыхнуло пламя. Ладони Уэса скользили вверх-вниз по моей спине, потом сжали попу. Он с легкостью приподнял меня, я обхватила ногами его за талию и засунула язык еще глубже ему в рот. Не успела я понять, что происходит, как он понес меня куда-то.

Мы оказались среди деревьев, он прижал меня спиной к стволу. Ветки поднимались высоко в небо, широкий ствол закрывал нас. Уэс опустил меня на землю и дернул молнию на моих джинсах.

– Здесь? – Я с диким видом оглянулась, проверяя, нет ли кого поблизости.

Уэс опустился на колени. Стянул с меня кеды, содрал джинсы и белье, и я осталась только в свитере и длинном пальто. Придвинулся ко мне совсем близко, вдохнул и сказал:

– Господи! Я так люблю твой запах, когда ты возбуждена. – Посмотрел мне в глаза и провел языком по клитору. Я застонала и вцепилась ему в волосы.

– Ты спятил, – прошептала я.

– Ты вкусная. А теперь расслабься и наслаждайся. – Он раздвинул мои губы большими пальцами и начал лизать от входа во влагалище до клитора.

Ровно через минуту я уже прижимала его голову к промежности и непристойно терлась о его рот, отчаянно стремясь к наслаждению. Он поднял одну мою ногу, положил себе на плечо, чтобы иметь лучший доступ.

– О господи, Уэс. Я сейчас кончу.

Он засовывал язык в меня настолько глубоко, насколько мог в этом положении. У меня мурашки побежали по всему телу, я была на грани оргазма.

– Милый, – выдохнула я, на случай если он хочет остановиться и войти в меня членом.

Он застонал, раздвинул мои ноги еще шире и присосался к клитору. Это было все. Я запылала. Волна удовольствия подхватила меня. Я скакала на его лице, как жокей на лошади.

Оргазм все никак не кончался, но тут Уэс отодвинулся. Я вскрикнула. Не готова расстаться с его умелым языком.

– Нет!

А потом все вернулось на свои места, когда он расстегнул свои брюки, достал толстый член и одним толчком вошел в меня. Поднял мои ноги, и я обхватила его за талию, прижимая как можно ближе. Я ударилась спиной о дерево, и он положил руку мне на затылок, чтобы я не билась головой о ствол от каждого его толчка.

– Буду трахать тебя, пока ты снова не кончишь. Хочу вобрать в себя твой оргазм, – произнес он мне прямо в рот. Наши языки сплелись. Я чувствовала вкус моего возбуждения на его языке, одновременно солоноватый и сладкий.

Я застонала и откинула голову. Он целовал и покусывал мою шею.

– Люблю тебя, Уэс. Господи, как я тебя люблю.

Он трахал меня с такой силой, с какой лесоруб рубит дерево. Только это было не дерево, а мое влагалище, которой он протыкал насквозь. Жестко. Безжалостно. Неутомимо.

– Я на грани, – проскрежетал Уэс сквозь зубы.

– Любовь моя, подвинься чуть-чуть, – взмолилась я.

Он покрутил членом по кругу, и я застонала. Выдохнула, давая ему понять, что он добрался до нужного места, и он улыбнулся. Потом вынул член и снова вошел. Головка ударилась в самое сладкое местечко, и мое тело запело.

– О да, сейчас ты снова кончишь. – Он продолжал в прежнем темпе. На лбу выступил пот, Уэс тяжело дышал мне в лицо.

Его бедра двигались так быстро, что я не успевала за ним. Член снова и снова ударял в мою точку G, все мое тело растаяло, и я закричала прямо в темнеющее небо.

Он кончил сразу после меня. Удовлетворенные и слабые, мы прижимались к огромному дереву посреди техасских лесов.

 

Глава восьмая

П риведя себя в порядок насколько возможно, мы с Уэсом взялись за руки и пошли к дому Макса.

– Я хочу купить землю у твоего брата. Посмотрим на дом, либо отремонтируем его, либо снесем и построим новый, какой захочешь, – сказал Уэс.

Мои мысли блуждали где угодно, только не в области покупки земли и ремонта домов. Я все еще находилась в состоянии крайнего блаженства и думала о том, как мы только что занимались любовью.

Но когда его слова все-таки достигли более-менее пришедшей в себя части мозга, я резко остановилась. До ужина в честь Дня благодарения еще есть время.

– Прошу прощения. Наверное, я растеряла последние мозги, после того как ты оттрахал меня у дерева. Что ты говоришь?

Уэс облизнулся, как будто еще чувствовал мой вкус на губах. Может, так и есть. Сначала он взял меня ртом, потом оттрахал до умопомрачения, прижав к дереву. У меня остались ссадины от коры в качестве доказательства. Поводя плечами, я чувствовала, как свитер и пальто задевают болезненные места. Если мне повезет, отметин не останется и я отделаюсь просто повышенной чувствительностью.

– Я хочу поговорить с Максом насчет покупки земли рядом с его домом. Ему принадлежат сотни акров. И он сказал, что по соседству есть дом, а чуть дальше еще один.

Я попыталась осмыслить его слова.

– Мы даже не видели ни один из этих домов. Мы же только приехали. И ты уже хочешь здесь жить?

Уэс повернулся и взглянул на обширную рощу, откуда мы только что вышли. От дома Максвелла ее отделял луг. Он пожал плечами.

– Неважно, как он выглядит. Мы можем построить там что-то по своему вкусу, если он нам не понравится. Суть в дом, что у нас будет семейное гнездо. Вдалеке от блеска и гламура южной Калифорнии.

Я подняла руки.

– Погоди. Ты говоришь, что хочешь уехать из Малибу? – Я снова потеряла нить разговора и вовсе не от того, что мои мысли еще путаются после крышесносного секса. – Ты же любишь пляж. И я люблю пляж. – Я прижала руку к груди. Мое сердце сжалось при мысли о том, что мы откажемся от дома в Малибу.

– Именно. У нас есть деньги. Много денег. Больше, чем нам когда-либо понадобится. И по мере того как твоя карьера будет развиваться, тебе захочется иметь место, куда можно сбежать, когда ты будешь уставать от Калифорнии. К тому же ты сказала, что Мэдисон собирается переехать сюда после окончания учебы.

– На самом деле она хочет переехать после бакалавриата. Макс устроит ее здесь учиться в магистратуре и аспирантуре, и она параллельно начнет работать в «Каннингем Ойл». Семья Мэтта тоже будет сюда наезжать.

Лицо Уэса засияло. Похоже, чем больше он думал на эту тему, тем больше она ему нравилась.

– Замечательно. Они могут поселиться с другой стороны дома. Мэтт говорил, что его семья занимается фермерством. Они могут работать и на своей земле, и на нашей. Разумеется, мы будем им помогать, и у нас будет дом вдали от дома. Мы сможем приезжать сюда каждый месяц. Таким образом, детство Изабеллы и Джека не пройдет мимо тебя, плюс тебе не придется надолго разлучаться с сестрой и братом.

Он предлагал мне больше, чем я могла даже надеяться. Как же я люблю этого человека!

– Ты делаешь это ради меня? – спросила я, запинаясь от любви и счастья.

Он покачал головой.

– Нет. Я делаю это ради нас. Ты не захочешь расставаться с сестрой, а я не хочу быть вдали от моей семьи. У нас будет два дома. Мы будем прилетать в Техас как минимум раз в месяц, сделаем это нашим обычаем. А когда мы не будем снимать кино, мы сможем проводить здесь по несколько недель подряд. В любое время. Я думаю, Синди с удовольствием поможет нам тут обосноваться.

Я прыгнула на него и крепко поцеловала. Неожиданно для него, но он меня поймал.

– Я люблю тебя. – Я поцеловала его в щеки. – Я люблю тебя. – Поцеловала его в лоб. – Я люблю тебя. – Я поцеловала его в подбородок. – Я люблю тебя. – Поцеловала его в глаза. – Я так тебя люблю, что не могу дождаться, когда мы поженимся! – И я прижалась к его губам.

Надо отдать Уэсу должное, он развеселился в ответ на мое сумасшествие и долго смеялся, по крайней мере до тех пор, пока его губы не оказались слишком заняты.

* * *

– Да! Я не шучу. Нет, мама, не шучу. Мы хотим организовать маленькую церемонию в нашем доме в Малибу, а потом устроить прием у тебя дома. – Уэс рассмеялся и провел рукой по волосам. Он позвонил матери не только чтобы объявить, что мы собираемся пожениться, но и чтобы сказать, что это будет скоро.

– Я знаю, что осталось шесть недель. Найму организатора свадеб. Нет, мама, не надо… Мама, я звоню тебе не для того, чтобы взвалить на тебя эту ношу.

Говори за себя. Я совершенно не хочу заниматься организацией свадьбы сама. Если бы это зависело только от меня, мы бы обменялись клятвами на пляже и тут же отправились в постель трахаться, как кролики. Торт мне не нужен и вся эта суматоха тоже. Только Уэс. Мне нужен только он.

Уэс повернулся и взглянул на меня. Я сидела на кровати, скрестив ноги и опираясь локтями на колени. И наблюдала, как мужчина моей мечты широко улыбается.

– Я знаю, что это безумие, но мама, я безумно влюблен. Нет, это не чересчур. Все хорошо. На самом деле я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Я женюсь на женщине, с которой хочу провести остаток жизни, и от этого я только быстрее исцелюсь.

Уэс считал, что он так хорошо чувствует себя после плена благодаря мне. Я считала, что все дело в его психотерапевте. Но все равно оставались еще вопросы, которые ему надо было проработать. Его новообретенная ревность, стремление устроить свое будущее прямо сейчас. Хорошие новости? У него уже неделю не было кошмаров. Здесь, в Техасе, он прекрасно спал. Пока мы были дома, он просыпался, уходил на пляж и слушал океан, пока усталость не одолевала его. Я очень часто обнаруживала, как он ходит туда-сюда по пляжу, вместо того чтобы спать рядом со мной. Но не в Техасе. Здесь, под крышей моего брата, где собрался весь наш клан, он спал сном младенца. Может быть, в том, чтобы уехать подальше от шума, что-то есть. Кажется, Уэс обрел здесь покой.

Уэс остановился.

– Правда? Ты организуешь прием? – Он взглянул на меня. – Миа шикарно выглядит в зеленом. Я не знаю, что она собирается надевать. Сейчас спрошу. Миа, какого цвета платье ты хочешь надеть на свадьбу?

Я нахмурилась.

– Не знаю. Должен быть какой-то конкретный цвет? – Уф-ф. Никогда не думала о таких вещах. То есть я видела свадьбы в кино, толпы подружек невесты. Что касается меня, я хочу позвать только Мэдди и Джин.

– Мама говорит, тебе нужно выбрать два цвета, чтобы она знала, как украсить дом.

– На ее вкус, – растерянно ответила я.

– Мама, нет. Миа не настолько девочка в этом смысле. То есть… – Он осмотрел меня с головы до пят. – Она, конечно, настоящая женщина, но такие вопросы ее не волнуют. Ну правда… серьезно, выбери что хочешь. Нет, ей все равно. Мама… – Он снова начал ходить взад-вперед.

Слыша, как они с матерью обсуждают то, что по идее должно быть моей ответственностью, я закричала:

– Бледно-зеленый и кремовый!

Уэс остановился.

– Подожди. Какие цвета, любимая?

Я робко ответила:

– Мне кажется, светло-зеленый и кремовый будут выглядеть неплохо.

Уэс широко улыбнулся. Как ему легко угодить.

– Миа сказала, светло-зеленый и кремовый. Да. Простые цвета. Что хочешь. Да, на твой вкус. – Он закатил глаза, показал на телефон и скорчил гримасу. – Мы с Миа организуем церемонию. Да, закажем стулья, поставим беседку и все такое. Мама, сосредоточься на приеме. Сколько человек приглашаем?

Я быстро прикинула, сколько гостей будет с моей стороны: Мэдди, Мэтт, Максвелл, Синди, дети, Джинель, Тай и Эми, Энтони и Гектор, Мейсон и Рейчел, Уоррен и Кэтлин, Алек, Антон и Хизер, тетушка Милли, отец, если он придет в себя, и может, еще несколько человек.

– Двадцать пять человек.

– Двадцать пять, – повторил он и прижал телефон к груди. – Подожди, Миа. Это для только для церемонии?

Я покачала головой.

– Нет, вообще.

Уэс моргнул.

– Мама, у нас будет маленькая свадьба. Миа приглашает только двадцать пять человек. Так что с нашей стороны зовем на церемонию на пляже только членов семьи. Да, я серьезно.

Я застонала про себя. Я еще даже не смотрела свадебные платья, а отсутствие большой семьи и кучи родственников заставляло меня выглядеть неудачницей в глазах будущей свекрови.

– Что значит кто? Джинанна с семьей, вы, Миа. Потом разберемся. Составь список из человек тридцати для пляжа. И зови кого хочешь на прием. Мы с Миа без особых запросов. Хорошая еда, вино, немного танцев – и мы будем довольны. Правда, Миа?

Я улыбнулась. Мой парень прекрасно меня знает.

– Именно! – я послала ему воздушный поцелуй, а он задвигал бровями.

– Ладно, мне пора. Поздравляю тебя с Днем благодарения, и передай мои поздравления папе и остальным членам семьи. Скажи, что я их всех люблю и мы скоро вернемся домой. Да, мы едем домой на Рождество. Тоже тебя люблю.

Уэс отключился, швырнул телефон на кровать и набросился на меня со щекоткой.

– Тебе повезло, что я так люблю тебя. Это было жестоко.

– Жестоко – это поговорить с матерью? – хихикнула я.

– Нет. Поговорить с матерью об организации свадьбы, когда нас с тобой интересует в ней только та часть, где говорят: «Я согласен». Ты мне должна. – Он лег на меня, и я обхватила его ногами, прижимая ближе.

– М-м, и как же я расплачусь? – Я потянула его за прядь волос.

– Будешь моей сексуальной рабыней до конца дней твоих, – быстро ответил он.

Я улыбнулась.

– Развратный мальчишка! Думаю, мы найдем компромисс.

– Нет уж. Хочу тебя навсегда.

Запутавшись пальцами в его волосах, я поцеловала Уэса.

– Мне кажется, это заманчиво.

– Это ты заманчивая, Миа.

Я рассмеялась.

– Ты всегда так говоришь.

Он фыркнул и начал покрывать поцелуями мою шею.

– Неоригинально, но хорошо.

– Имеешь в виду, хорошо, как подрочить?

Он слегка отодвинулся.

– Какое замечательное сравнение. Подрочить – это тоже неоригинально, но хорошо. Можно мне сейчас сеанс этого дела?

Вместо ответа я положила руку на его ширинку. В тот момент, когда я собралась расстегнуть пуговицу, в дверь постучали. От неожиданности мы подпрыгнули, как будто на нас опрокинули ведро ледяной воды.

– Синди говорит, время пожрать! Спускайтесь! – крикнул Макс за дверью. По крайней мере, ему хватило мозгов не входить. Я не помню, заперла ли я замок.

Потом мы услышали, как Макс стучит в дверь дальше по коридору с тем же призывом.

Уэс помог мне встать.

– Кстати, мама сказала, что следующий раз мы отмечаем День благодарения у них. – Он втянул воздух сквозь зубы.

Я покачала головой.

– Сам скажи об этом Максу. Предпочтительно в тот момент, когда меня не будет поблизости.

– Трусишка! – Он ухмыльнулся, переплел свои пальцы с моими и повел меня на наш первый совместный ужин по случаю Дня благодарения. Это первый настоящий День благодарения, который я помню в своей жизни.

Вот только я скучаю по папе. Ему бы понравилось сидеть за столом в окружении большой семьи. Мы к этому не привыкли, хотя он старался как мог. Я помнила Дни благодарения, когда он не напивался вусмерть и не забывал о празднике. Тогда он жарил цыпленка или покупал готового.

Все-таки я по нему скучаю.

* * *

Синди и Макс превзошли самих себя. Для семьи с новорожденным ребенком они совершили невозможное. Посреди огромной кухни стоял стол на шестнадцать человек, сервированный сейчас для шести взрослых и одного ребенка. Джексон сладко спал в коляске тут же. Играла тихая музыка, что-то из Шопена. Я узнала эту вещь, только потому что она была моя любимая, хотя Уэс пытался привить мне вкус к классике. Он часто слушает классическую музыку, когда мы едем в машине или когда он сидит за столом в кабинете.

Стол делила пополам узкая золотистая скатерть. Приборы стояли ближе к одному краю стола, поэтому оставалось много места для еды. Макс и Синди приготовили настоящий пир. Тарелки, хрусталь, приборы – все сверкало в огне свечей. Невероятно красиво. Я никогда не сидела за таким столом. Даже никогда не представляла, что так бывает.

Все вошли и встали за стульями. Макс поднял руки и предложил:

– Давайте вознесем благодарственную молитву.

Под руководством Макса мы помолились и потом помолчали, про себя благодаря тех, кто сегодня не с нами. Я снова подумала об отце, который лежит в коме в лас-вегасской больнице. Один. В День благодарения. Пусть даже мы редко отмечали этот праздник, мы все равно семья. Кто с ним сейчас? Никто. У меня что-то сжалось в груди, и я потерла это место.

– Ты в порядке? – прошептал Уэс, отодвигая мне стул. Какой джентльмен.

На самом деле все мужчины помогли своим дамам сесть. Макс даже отодвинул стульчик Изабеллы, перед тем как сел сам.

– Все хорошо. Просто подумала, жаль, отец не здесь. Мне кажется, ему бы понравилось.

– Да, – подтвердила Мэдди, улыбаясь и занимая свое место.

Устроившись, мы начали передавать друг другу блюда. Здесь были индейка, пюре, тушеные овощи, кукуруза, подливка, зеленые бобы, клюквенный соус, свежие булочки и много всего другого. Честно говоря, у меня на тарелке места не хватило.

– Неужели все так много едят на День благодарения? – спросила я, изучая свою полную тарелку.

– Да уж! – фыркнула Мэдди, приподнимая свою тарелку. – Я столько не съем.

Макс, Синди, Мэтт и Уэс замерли и уставились на нас.

– Что? – удивилась я. – Просто странно, так много еды для одного ужина.

Уэс стиснул челюсти, Макс поднял ладонь ко рту.

– Когда у вас с Мэдди последний раз был ужин в честь Дня благодарения? С индейкой и прочим?

Я окинула взглядом нереальное количество пищи. Мы в жизни столько не съедим. Хотя у меня слюнки текут от ароматов, и я определенно очень постараюсь.

– М-м, не знаю. Мэдс? – спросила я.

Она покачала головой.

– У нас никогда не было ужина с индейкой. То есть мы ели индейку в казино, и я уже пробовала филе, но ничего похожего. Это напоминает мне буфеты в «Цезаре». Они устраивают ужины в честь Дня благодарения. Помнишь, как мы однажды тайком пробрались туда? – Она захихикала, и я тоже хмыкнула, вспомнив, как мы однажды решили, что у нас любой ценой будет День благодарения. Мы ушли из дома, прошли две мили пешком и просочились в «Цезарь Палас».

Там было так много людей, что никто не обратил внимания на двух девочек, наполнивших тарелки и сразу же исчезнувших. Или им было все равно. Похоже на грустный эпизод из телешоу «После уроков», но мы прекрасно развлеклись.

Я рассмеялась.

– Это был самый лучший наш ужин в честь Дня благодарения… если не считать сегодняшнего. – Я набила рот индейкой и промычала: – Боже, как вкусно!

Макс скрестил руки на груди.

– Ты хочешь сказать, что у вас никогда не было такого ужина в кругу семьи? Тебе же двадцать пять лет! А тебе двадцать один!

Я задумалась. Често говоря, нам с Мэдди никогда не приходило в голову, что мы чего-то лишены. Нельзя скучать по тому, чего у тебя не было. Я не ответила, просто покачала головой и попробовала тушеные овощи.

– О господи, Синди, за это можно жизнь отдать! – воскликнула я.

Я была благодарна ей за то, что она перевела разговор на другую тему. Мы обменялись взглядами, и я одними губами сказала ей спасибо. Она кивнула и продолжила есть.

Потом за столом воцарилось молчание, атмосфера была слегка напряженная. Надо что-то делать. Это наш первый День благодарения, и я хочу, чтобы все были счастливы.

– О! У нас с Уэсом есть объявление!

Глаза Мэдди расширились.

– Ты беременна!

Я скривила лицо.

– Господи, нет! Как тебе это в голову пришло, Мэдди!

Уэс рассмеялся в ответ на мою реакцию и поднял меня на ноги, поставив рядом со своим стулом.

– Не беспокойся. Мы собираемся обзавестись парочкой маленьких Ченнингов в будущем, но мы хотим сначала пожениться.

Я покачала головой.

– Да, Мэдс. На самом деле я хотела объявить, что мы назначили дату свадьбы. – Весь стол ждал, когда я договорю. – Первое января, сразу после Нового года.

– Так скоро? – выдохнула Мэдди.

Я улыбнулась во весь рот. Не смогла удержаться. Я выхожу замуж через…

– Пять недель!

– О боже. Как скоро. Ты точно не беременна? – Она нахмурилась, и Мэтт тоже, только по другой причине. Мэдди заволновалась, потому что для меня это несвойственно – так быстро заключить помолвку и сразу назначить дату свадьбы. Мэтт – потому что я попросила его подождать два года, прежде чем жениться на моей сестре. Могу представить, что он не обрадовался, но все же улыбнулся. Хороший парень.

– Черт возьми! Где? – спросил Макс, светясь от радости. Для него брак означает семью. Это для него превыше всего.

– Это самое интересное. Мы хотим устроить маленькую церемонию на пляже перед нашим домом в Малибу. А потом прием в доме родителей Уэса. Они организуют прием, а мы – церемонию. Все очень просто, в основном семья и самые близкие друзья. Человек пятьдесят на пляже. А Ченнинги позовут на прием кого захотят. Вы приедете?

– Можно подумать, я пропущу такое! Я же буду подружка невесты, да? – Глаза Мэдди засияли.

– Конечно. И я буду рада, если Изабелла будет нести цветы. Ты согласна, малышка? – спросила я. Она радостно поглощала картошку.

– Что значит нести цветы? – спросила она с полным ртом.

– Это значит, что ты наденешь красивое платье, корону и будешь разбрасывать цветочные лепестки по пляжу, чтобы сделать цветочную дорожку для тети Миа.

– У меня будет корона?

Я знала, что корона – это хорошая мысль.

– Может быть, тиара.

– Это корона с бриллиантами? – серьезно уточнила она.

– Да, милая.

Она сделала глубокий вдох, личико порозовело, глаза широко распахнулись.

– Я буду королевой цветов! На пляже! Мама! Мама! Мама! – Она завопила, не успела Синди и слова вставить.

От ее криков проснулся и заплакал Джексон. Макс ловко взял его на руки и быстро успокоил. Сунул малышу в рот соску, и тот снова закрыл глазки. Как трудно быть младенцем. Ешь, спи, какай. И заново.

– Да, Изабелла, ты будешь королевой цветов. А теперь ты не могла бы говорить тихо и не будить брата? – сказала Синди с той материнской интонацией, которую я тоже надеюсь приобрести, когда придет время.

– Фантастика. Давайте выпьем. – Макс поднял бокал. Мы тоже. – Желаю счастья вам обеим, сестры! Будьте так же счастливы в браке, как я!

– И за самого младшего члена нашей семьи, – добавила я, протянув бокал в сторону Джека.

– И за то, что мы все собрались здесь. Я мечтал об этом. За моим столом, за ужином. За наши воспоминания.

– Ура! – зазвенели бокалы, и тут у меня в кармане завибрировал телефон.

Черт. Я его не выключила. Я вытащила телефон и взглянула на экран, собираясь нажать «Отбой», и тут поняла, что мне звонят из Лас-Вегаса.

– Прошу прощения, – быстро сказала я. Ответила на звонок и вышла из кухни, заткнув второе ухо пальцем. У меня вся кровь отхлынула от лица, и я почувствовала слабость в ногах. Звонила медсестра, чтобы рассказать об отце. Я договорила и вернулась к столу. Взялась за спинку стула, чтобы удержаться на ногах.

Мэдди вскочила.

– Что случилось? Папа?

Я посмотрела ей в глаза, не зная, что ответить. Язык пересох во рту.

– О боже мой. Папа. Он?.. – Мэдди не договорила, но все присутствующие поняли, что она имеет в виду.

Уэс встал и обнял меня. Я прижалась к его боку и встряхнула головой, чтобы собраться с мыслями. Наконец я облизала губы и заговорила:

– Он пришел в себя. Папа пришел в себя и хочет нас видеть.

 

Глава девятая

– П очему ты удираешь в Лас-Вегас всякий раз, когда мне удается заполучить тебя в Техас? – пошутил Макс, когда я торопливо бросала вещи в чемодан. Швыряла их как попало, не складывая. Мне придется сесть на чемодан, чтобы застегнуть его, но наплевать. Самое главное – как можно скорее добраться до аэропорта.

– Ты организовал нам самолет? – спросила я. Мои руки так дрожали, что Уэс схватил их и прижал к груди. Его тепло проникало прямо в мои заледеневшие кости и до самого сердца.

– Все будет хорошо. Твой папа пришел в себя, он хочет тебя видеть. Это же хорошие новости. Верно? – Его глаза настойчиво смотрели в мои, давая мне опору, в то время как все остальное вокруг меня рушилось. Мне просто надо попасть в Вегас, увидеть папу, и я буду в порядке.

Макс положил ладонь мне на спину.

– Самолет «Каннингем Ойл» заправлен и готов к взлету, как только ты приедешь на аэродром. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я полетел с тобой? – взволнованно спросил он.

Я повернулась и обняла своего огромного брата изо всех сил. Мне хотелось дать ему понять, как важен был для меня сегодняшний день.

– Нет. Спасибо. Спасибо тебе за все. За самый лучший День благодарения в моей жизни. За то, что ты самый лучший брат на свете. За то, что ты рядом. – Мой голос дрогнул. Я едва держалась. – Но это должны сделать Мэдди и я, а у меня есть Уэс, и у нее Мэтт.

Его грудь раздулась.

– Но я твой брат и я хочу позаботиться о тебе.

Боже, какой же он замечательный.

Рука Уэса скользнула на мое плечо.

– Макс, я о ней позабочусь и проконтролирую, чтобы Мэтт хорошенько позаботился о Мэдисон, хотя я не думаю, что этому парню нужны напоминания. Все хорошо. Правда. Я буду все время держать тебя в курсе. Ладно? – Уэс протянул ладонь Максу.

Макс кивнул и сжал его руку, а потом обхватил второй лапищей его за плечи.

– Я рад, что ты женишься на моей сестре. Я знаю, что я слишком беспокоюсь и слишком опекаю этих женщин, но если помнишь, дружище, они появились в моей жизни совсем недавно, и я не могу их потерять.

Уэс похлопал Макса по спине.

– Я тебя понял. И нам надо поговорить насчет покупки той земли после свадьбы.

– Она твоя, – тут же ответил Макс. – Я бы отдал что угодно, только бы моя сестра жила здесь. Если у нее будет второй дом по соседству, это же просто мечта. Я поговорю с Мэттом насчет другого участка. Он гордый человек из гордой семьи. Они захотят купить ее самостоятельно. Думаю, что я договорюсь с ними, чтобы они обрабатывали свою землю, твою и мою.

Уэс сжал губы и снова протянул руку.

– Прекрасный план.

– Как всегда, дружище, – усмехнулся Макс.

По пути в гостиную мы натолкнулись на Мэдди и Мэтта.

– Прости, Макс, но это же папа. – Голос Мэдди дрогнул, и ее лицо исказилось.

– Поезжай, дорогая. Пора повидаться с отцом.

У дверей мы обнялись с Максом, Синди, Изабеллой и малышом Джексоном. Горькая необходимость.

– Скоро увидимся, – сказала я.

– Скорее раньше, чем позже, детка. Обещаю тебе. – Макс махал нам, пока мы грузили чемоданы в машину и отъезжали в аэропорт.

Мы едем, папа. Держись.

* * *

Держась за руки, мы с Мэдди шли по длинному белому коридору. Мы бывали здесь уже раз сто, но сегодня все было иначе, по-другому. Я сжала ее ладонь, и она тоже ответила мне пожатием.

– Мы всегда будем вместе, сестренка, – сказала я, повторяя слова, которые часто твердила ей в детстве. Каждый раз, когда нам было страшно, или нечего есть, или в нашей трущобе выключалось электричество, или когда папа вырубался на диване в тот момент, когда нас надо было везти в школу, я говорила ей это.

– Всегда-всегда, – ответила она, как обычно.

Я улыбнулась. Моя свадьба с Уэсом и ее с Мэттом ничего не изменят в наших отношениях. Ничто не изменит. И дело не только в родстве, но и в том, что мы пережили вместе трудные годы и любили друг друга, когда всем было на нас наплевать. Конечно, мы знали, что папа нас любит, но он любил нас недостаточно, чтобы отказаться от бутылки и устроить нам что-то вроде нормальной жизни. Нам пришлось самостоятельно узнать, как это бывает, и у нас получилось.

Мы подошли к открытой двери. Издалека доносился звук телевизора, показывали новости. Мы с Мэдди вошли. Папа сидел в кровати, не лежал. Седые волосы были влажными и аккуратно приглаженными, как будто он только что принимал душ, хотя скорее всего его просто обтерли влажной губкой. У него выросла окладистая борода – черные пряди чередовались с седыми. Карие глаза уставились на нас, и мы заплакали.

– Мои д-девочки. – Он неловко вытянул руки нам навстречу, было заметно, что он отвык пользоваться своими мышцами. И добавил непослушным голосом: – Обнимите своего папочку.

– Папа! – воскликнула Мэдди, бросившись к нему.

– Папа, – сдержанно сказала я, наблюдая, как он обнимает мою сестру. Я мечтала о том, чтобы он пришел в себя, каждый день из последних одиннадцати месяцев, и наконец он очнулся, слава богу. Живой. В сознании.

– Миа, и-иди с-сюда, – прохрипел он и слабо шевельнул пальцами, показывая, чтобы я села рядом с ним. Мэдди уже забралась на кровать и прижалась к нему. Только он ей не отец. Мои внутренности скрутила боль. Не время открывать эту рану.

Я подошла к отцу, села и поднесла руку к его лицу. Провела пальцами ото лба к виску и щеке, потом к колючей бороде. Его кожа приобрела здоровый розоватый оттенок, которого я никогда не видела, и я вдруг поняла, что мой отец трезв как стеклышко. И прекрасно выглядит.

– Хорошо выглядишь, папа.

Он поднял дрожащую руку и положил мне ладонь на затылок. Я прижалась к его груди, и из меня все вылилось. Многие месяцы беспокойства, страх, что он не выживет, подозрение, что я лишусь единственного родителя, который у меня остался. Все это. Мы втроем сжали друг друга в объятиях и зарыдали. Мы с Мэдди устроились с двух боков папы и лежали у него на груди лицом друг к другу. Я взяла ладонь Мэдди и положила ее на грудь отца.

– Боже, как я люблю вас, мои д-девочки. Б-больше всего н-на свете. Я д-докажу вам. С-стану х-хорошим отцом. К-клянусь. – Его голос несколько раз пресекался.

Раньше он никогда не обещал, что станет лучше. В прошлом он просыпался с похмелья, извинялся, говорил, что ничего не может с этим поделать, и все. Один раз он признался, что пьет, чтобы прогнать тоску, и играет, чтобы избавиться от гнева на нашу мать.

Я закрыла глаза и вознесла молитву, чтобы на этот раз он сдержал слово, потому что это был его последний шанс.

Мы долго лежали в обнимку, всхлипывали и вздыхали.

– Э-эй, привет? – произнес папа, нарушая молчание.

Я повернула голову и увидела стоящего в дверях Уэса. И заулыбалась. Видеть его – такое счастье.

Папа пробормотал:

– Это к тебе, Миа.

– О да, ко мне. – Я соскочила с кровати, утерла слезы и обняла своего мужчину.

Уэс покрыл поцелуями мое лицо.

– Люблю, когда ты улыбаешься, милая. – Он промокнул пальцами последние капли с моего лица.

– Пойдем. Хочу познакомить тебя с папой, – сказала я, чувствуя слабость во всем теле.

Я подвела Уэса за руку к постели отца.

– Уэстон Ченнинг, познакомься с моим отцом Майклом Сандерсом. Папа, это мой жених Уэс, – гордо объявила я.

Глаза отца сузились.

– Жених?

Не успела я ответить, как в палату вошел Мэтт. Мэдди вскочила и подбежала к своему бойфренду. Он подхватил и закружил ее. Она поцеловала его крепко, но со всей своей невинностью.

– Любовь моя! Папа очнулся! – Она балансировала на цыпочках, и он крепко держал ее.

– Любовь моя? – Папа закашлялся. – У м-моей м-малышки бойфренд? Г-господи.

– Да, папа, с тех пор как ты пострадал, случилось многое. – Я засомневалась, о чем рассказывать, а о чем нет.

– Пострадал? Эти придурки ударили меня. – Он откинулся назад и закрыл глаза. Монитор показал, что его сердцебиение сильно ускорилось. Я подумала, что у него поднялось давление, но я не сильна в медицинских делах.

В палату вбежала медсестра и нахмурилась, глядя на отца.

– Пожалуйста, все выйдите.

– Но… – Я протянула руку к отцу. – Он же так долго был без сознания.

Медсестра покачала головой, нажала несколько кнопок на аппарате рядом с отцом и бросила на меня сердитый взгляд.

– Поговорим снаружи. Уходите. Можете вернуться утром, когда он отдохнет.

Мои плечи поникли. Я непокорно протолкнулась мимо медсестры, подошла к отцу и поцеловала его в лоб.

– Отдыхай. Нам о многом надо поговорить. Мы придем завтра.

Мэдди тоже попрощалась, и мы вышли из палаты. Медсестра сказала нам, что отец еще не в курсе, как долго он находился в коме. Доктора хотят сделать несколько тестов, чтобы проверить его умственные способности, и начать физиотерапию как можно скорее. Она напомнила, что ему предстоит долгий путь к выздоровлению и что мы должны быть терпеливы.

Пообещав, что мы утром придем к его врачу, Мы с Уэсом сняли номер в отеле через дорогу, а Мэтт и Мэдди поехали в свою квартиру.

* * *

– Эй, детка, как дела? Как отец? – поинтересовалась Джинель, когда я ответила на звонок.

Я отказывалась говорить с кем бы то ни было, кроме Джин. Уэс поддерживал связь с Максом. Я знала, что он сходит с ума от беспокойства, но мы были в порядке. Сейчас не о чем было говорить, и я не хотела делиться чувствами с братом. Он знает нас, но он не знает, как я справляюсь с трудностями. Он не знает, как мы росли, и сейчас я не в том настроении, чтобы посвящать его в подробности. Я знаю, что он презирает нашу мать так же, как и я, но он не знает об отце ничего хорошего, кроме того, что мы его любим.

Кроме него мне звонили друзья, поздравляющие с Днем благодарения. Опять новый опыт.

Я вдохнула и закуталась в одеяло.

– Хорошо, насколько я поняла. Завтра узнаем подробности, когда встретимся с его врачом. Медсестра сказала, что он не знает, как долго пробыл в коме. Когда мы попытались познакомить его с Уэсом и Мэттом, у него поднялось давление и она нас выгнала.

– А ты как?

Я застонала.

– Как-то странно. Раньше, пока он был в коме, я на него злилась. Сильнее, чем когда-либо. И ты знаешь, я думаю, что вполне оправданно. Но сейчас, когда он протянул к нам руки… Я снова стала маленькой девочкой, которая больше всего на свете хочет отцовской любви.

Слеза капнула на подушку. Из носа потекли сопли, но мне было наплевать. Я вытерлась простыней.

– Это нормально, детка. Он же всегда будет твоим отцом. Может, не самым лучшим отцом, но, по крайней мере, он не бросил тебя, – попыталась она меня утешить.

– Разве? Каждый раз, когда он накачивался виски, он исчезал. Каждый раз он превращался в другого человека. Забывавшего, что у него есть две маленькие дочки, которых надо кормить, одевать и водить в школу. А этот последний фокус? Миллион долларов? Такое ощущение, что он хотел умереть.

Джинель застонала, потом выдохнула.

– Может, он специально это сделал.

Эта мысль пронзила меня, как удар молнии, задев кости и мышцы.

– Вот дерьмо. А ты, наверное, права. Может, он плохо разбирался в игре, но он не настолько глуп, чтобы задолжать миллион человеку вроде Блейна Пинтеро.

– Иногда, если хочешь покинуть этот мир, выбираешь самую легкую дорогу. Он знал, что Блейн придет за ним.

– Да, наверняка. – Я покачала головой, в шоке от этой мысли.

– Как океан? – внезапно спросила Джинель, но этот вопрос был обращен не ко мне.

– М-м, соленые слезы богов, Ku’u lei, – ответил низкий мужской голос достаточно близко к телефону, чтобы я услышала. Я знала это слово. Ku’u lei. На гавайском оно означает «моя любимая». Я слышала, как отец Тая называет так свою жену. А Тай только что сказал это моей лучшей подружке. Интрига сгущается.

Я решила сменить тему.

– Как твой День благодарения? Съела целую индейку? – с намеком спросила я.

Джинель тихо застонала.

– Детка, не уверена, что толстый самоанский член можно считать птичкой, но если да, я проглотила изрядное количество.

Я захохотала. Только Джинель может даже День благодарения свести на пошлость.

– Серьезно, Миа, не знаю, что я буду делать, когда он уедет. Мне придется вставить в вибратор три батарейки. Это что-то невероятное. – Она вздохнула. – Теперь я поняла, почему ты целый месяц трахалась с его братом. Эти Нико… Господи, моя дырочка никогда не будет прежней. – Она испустила громкий стон. – Он только взглянет на меня своими черными глазами, и у меня ноги сами раздвигаются.

Я хихикнула.

– Маньячка.

– Ненасытная маньячка. Все время. Как только я начинаю думать, что он все, сейчас уберет этого зверя, который у него между ног, как он снова за свое. И я умоляю, чтобы он продолжал.

– Прекрати! Избавь меня от подробностей.

– То есть ты не хочешь, чтобы я тебе рассказала, как он рукой…

– Ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла! – Я пела «Джингл Беллз», пока она не заткнулась.

– Ты просто завидуешь.

– Ни капли. – Я вспомнила, как Уэс трахал меня, прижав к дереву, и сразу потекла.

Она фыркнула.

– Ой конечно, у тебя же теперь этот серфер-режиссер. Кстати, как Уэс? – Ее голос понизился до шепота. – Кошмары проходят?

– Да. Уже неделю не было ни одного. Огромный прогресс. Теперь он вбил себе в голову, что хочет купить у Макса землю и построить дом рядом с его ранчо. Обзавестись домом вдали от дома, так сказать.

– Круто! Как настоящий ковбой! Здорово!

Я поерзала и еще глубже зарылась в одеяло.

– Будет круто, если я смогу часто видеться с Максом и Синди и видеть, как растут мои племянники.

– Да, ты всегда хотела найти свой дом. Теперь он у тебя есть.

– А как же папа?

– А что? Ему придется найти свой путь. Ты не можешь решать за него. Ты взрослая женщина и собираешься выйти замуж за мужчину своей мечты. Мэдди тоже. Вы обе устроены. А ему надо понять, чего он хочет от жизни и как этого добиться. Будем надеяться, что он получил хороший урок и бросит пить, выйдя из комы. Ради себя самого. Не только ради тебя и Мэдди. Хотя у меня есть свое мнение на этот счет.

Я поджала губы.

– Знаю. Знаю. Он говорит, что будет стараться ради нас.

Она выдохнула.

– Поверю, когда увижу. А пока что я буду надеяться на лучшее и тебе того же советую.

– Знаешь, ты права. Он взрослый человек, пора ему наконец-то самому о себе позаботиться. Я больше не могу строить свою жизнь в зависимости от него или еще кого-то.

– Молодец. Вот это я и хотела от тебя услышать. А теперь я хочу услышать, как один большой татуированный самоанец будет кричать молитвы гавайским богам, пока я буду сосать его член. Надеюсь, после этого он даст мне поспать. Черт возьми, я же сто раз ему говорила, что мне нужно хорошо высыпаться, чтобы быть красивой. Думаешь, он меня слушает? Черта с два.

Я хихикнула.

– Ладно, шлюшка-потаскушка, иди займись им. Передавай Тао aloha от меня.

– Обязательно. Люблю тебя. Поговорим завтра.

– И я тебя люблю, шлюшка-потаскушка.

 

Глава десятая

Когда утром я пришла в больницу, папа сидел в постели. Уэс, храни его господь, остался в отеле, чтобы поработать над видео, которое мы сняли для одного из декабрьских выпусков шоу доктора Хоффмана. Я была вне игры и крайне благодарна, что могу полностью заняться отцом.

– Эй, д-детка, садись. – Он похлопал пальцами по краю кровати. Голос и тело еще плохо его слушались. По словам доктора, восстановление займет много времени.

Я села, взяла его ладонь и поднесла к губам для поцелуя. Его кожа была бледной и сухой, но все равно более здорового цвета, чем во времена, когда он до краев наливался алкоголем.

– Я говорила с доктором. Он сказал, что ты уже знаешь, что был без сознания одиннадцать месяцев.

Папа серьезно кивнул. Не могу представить, что он чувствует, понимая, что почти год вывалился из жизни.

– Что произошло, папа? Почему все так повернулось с Блейном?

Он закрыл глаза и сжал мою ладонь.

– Миа, я был т-таким эгоистом.

Я была готова с ним согласиться, но это не ответ на мой вопрос.

– Как так получилось?

Он пожал плечами.

– Мне было наплевать. На себя, на долги, на все на свете. Только пустота. – В каждом слове звучало странное предупреждение, как будто он готовит меня к жестокой реальности.

Я склонила голову набок и сосредоточенно посмотрела ему в глаза.

– Папа, ты что, специально одолжил и проиграл эти деньги? – Я вспомнила наш разговор с Джинель, предположившей, что отец попытался расстаться с жизнью, взяв кредит у психа-кредитора.

Он покачал головой.

– Н-не совсем. Может быть. Не знаю. Я т-так устал. Мне н-надоело думать, почему она ушла. Н-надоело все время пить. Н-надоело б-быть плохим отцом для вас, мои девочки. Просто н-надоело. Поэтому мне б-было наплевать, что я задолжал Блейну к-кучу денег, которые я н-не смогу в-вернуть. Я знал, что он это так не оставит. Ч-что этим дело кончится. Вы должны были получить страховку. – Он закрыл глаза и медленно вдохнул. – Это больше д-денег, чем я мог для вас заработать.

Я подавила рыдание, встала и прислонилась к стене.

– То есть ты хотел умереть?

Он взглянул на меня, и я прочитала правду на его мрачном лице.

– Я больше н-не х-хотел жить так, к-как жил. – Самое откровенное признание вины, которого я смогу от него добиться.

– Боже мой, папа. Я даже не… – Я втянула воздух сквозь зубы, наклонилась и начала успокаивать себя длинными ровными вдохами и выдохами. – Ты даже не представляешь, чем мне пришлось заниматься, чтобы отдать твои долги!

Его брови изумленно выгнулись.

– Что? Долги оп-плачены?

Я закрыла глаза и откинулась головой на стену.

– Блейн и его головорезы сначала собирались убить тебя, а потом прийти за мной и Мэдди. Ты же не думаешь, что он бы позволил тебе просто умереть и не попытался вернуть свои деньги?

Глаза отца расширились. Его лицо похудело, глаза казались более глубоко посаженными и от этого особенно темными.

– Нет. – Он покачал головой. – Они н-не говорили н-ничего подобного… Я п-просто…

– Ты что? – прорычала я. – Прикинул, что пожертвуешь собой и этим все кончится?

Я заметалась взад-вперед, и его взгляд переместился следом за мной.

– Да, конечно.

– Невероятно. – Я затряслась и вцепилась руками в волосы, отчаянно пытаясь ослабить напряжение. Мне хотелось орать как умалишенная. – Я пошла работать к Милли в эскорт, чтобы отдать твои долги! – Из каждого слова сочился яд.

Вся кровь отхлынула от его лица, оно стало пепельно-серым.

– Ты продавала себя ради м-меня? – Слеза скатилась по его щеке, он закрыл лицо руками, заплакал и как будто уменьшился в размерах. – Господи, нет. Нет. Только не моя д-девочка.

Я подбежала к нему.

– Папа, не совсем так. Мне не приходилось с ними спать. Мне просто приходилось сопровождать их повсюду. Я получала сто тысяч долларов в месяц и расплачивалась с Блейном частями. – Мне следовало бы рассказать ему о том, что случилось с Блейном в сентябре и что сделал Макс, но я не думаю, что он смог бы вынести всю правду.

Я обнимала дрожащее тело отца.

– П-прости м-меня. Господи, я т-так виноват. Я н-никогда не с-смогу расплатиться с тобой и т-твоей сестрой. Никогда.

Я погладила его по спине. Он такой худой, что я чувствовала каждый позвонок.

– Ты можешь начать с того, что выживешь. Снова будешь нашим отцом. – И я робко добавила, надеясь, что он не психанет, как бывало всегда, когда я затрагивала тему трезвости: – Перестанешь пить.

Он долго обнимал меня, шепча извинения мне в волосы, говоря, как он мной гордится, как любит меня. В конце концов, это все, что мне нужно от папы. Любовь, принятие и гордость. Да, он потратил впустую кучу времени, когда мы были детьми, но впереди вся жизнь, и больше всего на свете я хочу, чтобы мы создали новые воспоминания и жили на полную катушку.

В заднем кармане зазвонил телефон. Я не отвечала, продолжая обнимать папу. Звонки не прекращались. Как только включалась голосовая почта, звонок сбрасывали и перезванивали. Кто-то определенно очень настойчив.

– Извини, папа. – Я отодвинулась, встала с кровати и достала телефон. На экране было написано: «Звонит Макс».

Я улыбнулась и поднесла трубку к уху.

– Привет, братишка.

– Ты должна была позвонить мне сегодня. – Он рокотал как большой недовольный медведь.

– Разве у тебя нет жены и двоих детей, чтобы изображать из себя ковбоя и альфа-самца? – рассмеялась я и взглянула на отца. Он был изумлен.

– Сколько раз надо повторять тебе, что я забочусь обо всем, что принадлежит мне?

Я закатила глаза.

– Ладно. Я в порядке. Расслабься. Займись малышом Джеком и поцелуй Изабеллу от меня.

– У тебя все хорошо?

Я снова глянула на отца.

– Все прекрасно. Папа выздоравливает, я выхожу замуж за мужчину моей мечты, жизнь прекрасна.

Макс хихикнул мне прямо в ухо.

– Ладно, детка. Будь умницей, я позвоню тебе завтра-послезавтра. – Это означало, что Макс позвонит мне завтра рано утром. Я мысленно хихикнула, радуясь своему брату, его смешной гиперопеке и чрезмерной заботе о взрослых сестрах. – Люблю тебя, сестренка.

– Я тебя тоже люблю, Макс.

Я отключилась и повернулась к отцу.

– Кто это? – спросил он.

– Мой брат Макс, – на автомате ответила я, совершенно забыв, что отец пропустил все новости этого года. Он ничего не знает о Максвелле Каннингеме, о Мэдди и о том, кто на самом деле ее отец. И прошептала, глядя в его изумленное лицо: – Вот дерьмо.

– Какой еще брат?

Я закрыла глаза и села на край кровати.

– Папа, это очень длинная запутанная история со счастливым концом. Но вряд ли это то, что тебе нужно слушать, когда ты только что вышел из комы. – Я вздохнула, упрекая себя за болтливость. Надо было дать ему время адаптироваться, прежде чем вываливать такие новости.

– Ю-юная леди, а ну-ка н-немедленно расскажи все с-своему отцу. Что это еще за б-брат и как ты о н-нем узнала? Ты в-видела м-мать?

– Нет, папа. – Одно упоминание о матери вызвало у меня ледяную дрожь.

Мэдди пришла, когда я только начала рассказывать о знакомстве с Максвеллом Каннингемом и о том, как меня наняли изображать его давно потерянную сестру, хотя он уже знал, что мы родственники. Потом он узнал о Мэдди и мы сделали тест ДНК, подтвердивший, что он наш брат.

– Т-так вот что? В-ваша мать была з-замужем до в-встречи со мной, р-родила ребенка и бросила его. Это в-все?

Мэдди закусила губу и взглянула в окно, пытаясь скрыть слезы.

– О ч-чем ты умалчиваешь? – Он нахмурился.

Я вздохнула.

– Думаю, на сегодня достаточно, папа. Тебе и так досталось. Давай сделаем перерыв.

Папа решительно покачал головой.

– Нет. Б-больше н-никаких секретов. Здесь и сейчас. – Он ткнул худым пальцем в больничное покрывало.

Мои плечи поникли, у Мэдди потекли слезы по щекам.

Просто сорви повязку с раны, Миа. Давай, облегчи свою ношу.

– Миа… Мэдди… – проговорил отец.

Мэдисон вся сжалась в комок. Я подошла к ней со спины и обняла. Он прислонилась ко мне, закрыла лицо руками и заплакала.

– Господи, что такое?

– Папа, когда мы сделали тест ДНК, выяснилось, что у Максвелла Каннингема и Мэдди не только одна мать, но и один отец.

Он закрыл глаза и потер лоб.

– Так это правда. Генетически я не ваш отец.

Мэдди заплакала еще сильнее и покачала головой.

– О, детка, иди ко мне. – Он распахнул объятия, и она со слезами прижалась к его груди.

– Ты всегда будешь моим папочкой! – простонала она. Я бы сделала что угодно, лишь бы избавить ее от этой боли, но не могла.

Он погладил ее по волосам.

– Да. И я в-всегда б-буду твоим папой. Никакой т-тест не отберет у меня м-моих девочек.

– Только не меня, папа. Тест подтвердил, что у нас с Максом и Мэдди общая только мать.

Папа покачал головой, продолжая гладить ее золотистые локоны, которые она унаследовала от настоящего отца.

– Я в-всегда подозревал, что ваша м-мать неверна мне. Временами мне казалось, что она стоит слишком близко к т-тому высокому блондину-ковбою. Н-не помню его имя.

– Джексон Каннингем. Он приезжал в Вегас, когда я была совсем маленькой. Она встречалась с сыном, а я видела брата, о существовании которого не знала. Пока она не забеременела Мэдди. Тогда их встречи прекратились, – сказала я.

Папа облизнул губы и поцеловал Мэдди в макушку.

– Да, когда Мэдди родилась, она стала странной. – Он грустно улыбнулся. – С-совсем странной. Она как-будто не м-могла находиться на одном м-месте. Все время меняла работу, переходила из казино в казино. Жаловалась на одни и те же п-проблемы. А однажды п-проблемой стал Вегас. А потом я. Все остальное, как говорится, история.

Потом она ушла. Я это помнила отчетливо.

* * *

Остаток ноября Уэс и я провели с моим отцом. Физически он чувствовал себя очень хорошо. Умственно нет. За две недели я рассказала ему все, что могла, о нашей жизни за этот год, чем я занималась каждый месяц, а в конце концов призналась, что произошло, когда он подхватил вирус и чуть не умер от аллергии. Он сказал, что все время был без сознания. Последнее, что он видел, мечтая о смерти, – это черный асфальт, а в следующий миг он открыл глаза и обнаружил себя в больничной палате. Больше он ничего не помнил.

Врач сказал, что это нормально и что позже отец может вспомнить, как мы разговаривали с ним или другие голоса в палате. Но большей частью его тело и мозг здоровы. Теперь ему предстоит только трудная физическая терапия, общение с психологом по поводу его зависимостей и в конце концов – встречи анонимных алкоголиков. Пока что психолог прописал ему один визит и два телефонных звонка в неделю до того, как папа почувствует себя более независимым.

Уэс нанял отцу двух медсестер, которые должны были дежурить по двенадцать часов, следить за его назначениями и составлять ему компанию. Мэдди отказалась от одного из своих дополнительных занятий, чтобы чаще навещать отца. Хотя мне было плохо от того, что я не могу все время быть рядом, я напоминала себе, что потратила целый год ради отца. Пришло время вернуться домой в Малибу, где мы с Уэсом начнем планировать свадьбу и радоваться тому, что у нас есть.

* * *

Я сидела в патио, любовалась океаном и представляла нашу свадьбу. Я знала, куда мы поставим стулья для гостей, где будет проход к алтарю и точное место, где я скажу «да» своему любимому мужчине.

Укрыв ноги пушистым пледом, который мне принесла миссис Крофт, я потягивала холодное шардонне из бокала. В Малибу не очень холодно даже в начале декабря.

Зазвонил телефон, и я поморщилась. Надо было выбросить эту чертову штуку в песок, чтобы я могла наконец насладиться своим домом. Уэс ушел позаниматься серфингом, половить волны. Я видела его одинокую фигуру вдалеке. Как же он сексуально управляется с доской. Черт, я везучая женщина.

Я ответила, даже не посмотрев, кто звонит, поскольку слишком увлеклась разглядыванием моего любимого мужчины на доске.

– Алло?

– Миа Сандерс, это Шенди, помощница доктора Хоффмана.

Она всегда так начинает. Объявляет, что она помощница доктора Хоффмана, как будто за два месяца работы я это еще не запомнила.

– Да, Шенди. Привет. Чем могу помочь?

– У доктора Хоффмана есть новое задание.

Я прищурилась.

– О? Правда? Обычно я выбираю темы.

Ее голос приобрел самоуверенные, надменные нотки.

– Не в этот раз. Он хочет, чтобы вы поехали в Аспен в Колорадо и взяли интервью у тамошних людей искусства. Нам позвонил мужчина и предложил много денег, чтобы мы включили в шоу его жену.

– Кто его жена?

– Какая-то художница, рисующая пейзажики. Понятия не имею. Ваша помощница расскажет все подробности. Он подумал, что вы могли бы снять эпизод об искусстве на следующей неделе.

– На следующей неделе? Он хочет, чтобы я была там на следующей неделе? Ты шутишь. Я только что вернулась домой.

Шенди раздраженно застонала.

– Не наша проблема, что вы провели все каникулы в разъездах с семьей. Теперь пришло время немного поработать. Или мне сказать Дрю, что у вас проблемы с выполнением его задания? Я знаю, у него полно сисястых брюнеток, которые прискачут по одному свистку… – угрожающе добавила она.

– Нет! Нет. Ладно. Я это сделаю. Я бы хотела, чтобы со мной работала та же команда, что в Нью-Йорке.

– Вы хотите эту готическую девицу? Кэти?

Готическая девица. Из-за темных волос и очков в черной оправе на нее автоматически налепили ярлык «готической девицы». Иногда я просто ненавижу Голливуд. Хотя большей частью я просто презираю помощницу Дрю.

Я вздохнула.

– Да, я бы хотела поработать с Кэти Роулински. Кстати, есть ли возможность, чтобы «Сенчури Продакшенс» сделала ее моей официальной помощницей?

– Вам надо поговорить об этом с Дрю или Леоной.

– Хорошо. Спасибо за звонок, Шенди. С нетерпением жду подробностей.

Я застонала, отключилась и швырнула телефон в песок.

Из ниоткуда появилась рука Уэса, поймавшая мобильник в воздухе.

– Ты что-то потеряла, любимая? – рассмеялся он, поднимаясь по ступенькам. Мокрый гидрокостюм облепил его бедра и грудь. Он повернул кран наверху лестницы и ополоснул ноги от песка.

Не думая, я подошла к нему, наклонилась и описала языком букву V по его телу – от груди до бедер и снова вверх по кубикам живота, потом завладела его губами в поцелуе. Прижалась к нему всем телом, и моя одежда тут же промокла от соленой воды. Мне наплевать. Я хочу быть здесь и сейчас с ним, с любимым мужчиной, и забыть о том, что черед неделю мне надо будет уехать.

Он подхватил меня под попу, унес в спальню, и мы отпраздновали возвращение домой наилучшим образом.

* * *

Я, обессиленная, лежала поперек его груди, а Уэс играл с моими волосами.

– Она сказала, о какой сумме денег идет речь? Зачем этому горцу тратить деньги, чтобы пригласить шоу в свой город? Наверняка эта куча денег.

Я кивнула, сложила ладони у него на груди и оперлась о них подбородком.

– Странно, да. Но я слышала, что в Аспене очень красиво. Я там никогда не была. А ты?

Он улыбнулся.

– В Аспене? Бывал ли богатенький мальчик, воспитанный двумя голливудскими знаменитостями, в Аспене? Гм-м…

– Что? – Я непонимающе покачала головой.

Его глаза заискрились.

– Миа, Аспен – это зимний курорт для богатых и знаменитых. У нас там есть дом. И большой.

– Правда? – Я несколько раз моргнула, до конца не осознавая, как много денег у мужчины, за которого я выхожу замуж, и у его семьи.

Он рассмеялся.

– Правда. Он вмещает до шестнадцати взрослых человек, и при желании можно организовать дополнительные места. Не то чтобы моя семья когда-либо их использовала.

– Ого! Зачем вам такой большой дом? – Я знала, что у него есть только сестра с мужем и родители.

Уэс погладил меня по носу.

– Мама говорит, что рассчитывала на будущих внуков и их семей. Они выгодно купили этот дом, когда только поженились, и сдают его в течение года. Там есть сторож. Обычно мы ездим туда каждый год на неделю. Покататься на лыжах, насладиться горным воздухом, погулять.

– Уф-ф. Думаешь, мы можем там остановиться? Со съемочной группой?

– Да. Мама не разрешает сдавать его в декабре на случай если кто-то из членов семьи захочет приехать.

– Потрясающе. Мы пригласим Мэдди и Мэтта. Устроим зимние каникулы. О-о-о… Может, и Макс приедет?

– Ради тебя? – иронически спросил он.

Я куснула его за сосок. Недостаточно сильно, чтобы причинить боль, чуточку игриво.

– На что ты намекаешь?

Уэс усмехнулся.

– Миа, Макс обожает тебя точно так же, как жену, детей и сестру. Он же семейный человек до мозга костей. Ты говоришь, что чего-то хочешь, и он ради тебя луну с неба достанет. Это его природа. Готов поспорить, его отец был точно таким же.

– И Мэдди тоже, – сказала я. Эта мысль напомнила мне о том, как трудно пришлось нашему отцу, когда он узнал, что его подозрения справедливы и что Мэдди не его ребенок.

– Да, это у них общее.

Я кивнула и положила голову ему на грудь.

– Как думаешь, может быть, твоя семья тоже согласится приехать в Колорадо на несколько дней? Мы могли бы собрать Джинанну с мужем, Макса с семьей, Мэдди, Мэтта с родителями и Джинель?

– Милая, ты разве не понимаешь, что я как твой брат? Для тебя я сделаю что угодно. – Он говорил серьезно. Просто констатировал факт. И от его слов я вся растаяла.

Я поцеловала его медленно, но с достаточной страстью, чтобы захотелось еще раз отпраздновать возвращение домой.

Когда я отодвинулась, его глаза остекленели и были полузакрыты.

– Думаю, мне понравится снежное Рождество, – сказала я, лизнув его сосок.

Он молниеносно опрокинул меня на спину и устроился между бедер.

– К нам едет Санта-Клаус, к нам едет Санта-Клаус, – запел он, тычась небритым подбородком в самое чувствительное местечко на моей шее, и я засмеялась от щекотки.

– Похоже, в этом году Рождество наступит рано, – простонала я, когда он сомкнул губы вокруг моего соска и потянул. Меня пронзила вспышка удовольствия.

Уэс приподнялся и, не отрываясь, смотрел мне в глаза, двигаясь все ниже и ниже по моему телу, пока не оказался над самым жарким местом.

– Миа, ты самый лучший подарок, который хочется получать снова и снова.

Мне хотелось сказать ему в ответ что-то такое же возбуждающее, но слишком поздно. Его губы, язык и пальцы лишили меня дара речи.

Последнее, о чем я подумала, перед тем как окончательно сойти с ума, было то, что каждый год, каждый праздник, каждый день моей жизни будет таким же прекрасным, пока рядом со мной Уэс.

Наконец у меня было все. Счастье. Семья. Друзья. Было кому позаботиться о моей сестре. У меня был брат. Отец выздоравливал. И у меня был человек, который меня обожал и хотел всю свою жизнь доказывать мне свою любовь. А я всю жизнь собиралась доказывать ему свою любовь к нему.