– Она будет здесь с минуты на минуту, – проорал Гектор, врываясь в кухню в одних носках. – Где, черт возьми, мои туфли?

– Papi, а зачем тебе вообще туфли? – ухмыльнулся Тони, глядя на ноги Гектора.

– Ах-х, – простонал Гектор. – До него не доходит.

Пробегая мимо меня, он вдруг застыл как столб.

– Ты будешь в этом?

Взгляд его темных глаз прошелся по моим джинсам и майке. Судя по поджатым, неодобрительно скривившимся губам Гектора, мой внешний вид не привел его в восторг.

– Я думала, мама Тони просто придет к нам приготовить обед, без всякого официоза.

Я одернула майку, прикрывая полоску кожи между ее нижним краем и джинсами. Волосы я распустила по спине. Они были лучшим моим украшением. Не считая, конечно, сисек. Те тоже радовали глаз.

Тони обернулся, окинул меня взглядом и пожал плечами.

– Гектор просто помешан на стиле. По мне, ты выглядишь нормально.

Я уперла руки в боки.

– Видишь, по его мнению, я выгляжу нормально, – сказала я, показав Гектору язык. – Только ты суетишься, как помешанный. В чем вообще дело?

Гектор проигнорировал мой вопрос и шумно покинул кухню.

– Серьезно. С чего он ведет себя так, словно старается угодить в дурдом?

– О, он как раз очень старается убедить маму, что является идеальным мужчиной.

– Так и есть, – заметила я, и Тони кивнул.

Затем он двинулся по коридору туда, где скрылся Гектор.

– Но ты ведь тоже так думаешь, правда? – добавила я.

– Разумеется, – ответил Тони, нахмурившись и искоса глядя на меня. – Если бы не думал, то не был бы с ним все эти годы.

Пришло время выкладывать карты на стол. Большую часть проведенных здесь двух недель я отплясывала вокруг Тони и Гектора. И мне казалось, что я неплохо разобралась в динамике их отношений. Гектор был более пассивным и менее доминантным из этих двоих, а Тони играл роль альфа-самца. Может, мне удастся воспользоваться этой его чертой и заставить его понять, что произойдет после моего отъезда, если он не расскажет о своих отношениях с Гектором матери и всем родным. Он мог потерять то, что к чему привык, и чем обладал всегда… доверие Гектора.

– Послушай, Тони, я отлично провела время здесь, с тобой и Гектором.

– А нам было очень приятно принимать тебя в гостях, Миа. Честно. Возвращайся, когда захочешь. То, что ты вытащила нас из этого переплета, очень много для меня значит.

– Ну, технически говоря, ты мне за это платишь, – ухмыльнулась я, и он улыбнулся в ответ.

– Я только хотела спросить – а ты не думал о том, чтобы признаться?

Улыбка Тони превратилась в хмурую гримасу.

Я подняла руки и шагнула к нему.

– Просто выслушай меня.

Понурившись, он прислонился к барной стойке и скрестил руки на груди. Черт, эти руки. Хоть они и принадлежали гею, глядя на них, я все равно исходила слюной. Тряхнув головой, я облокотилась о прилавок напротив.

– Послушай, твоя сестра Анджелина знает правду.

Тони расширил глаза и сжал челюсти.

– Но я ей не говорила! Клянусь. Она догадалась сама на прошлой неделе, когда мы ездили за покупками. Сказала, что знала это еще с колледжа.

Тони втянул воздух и медленно выдохнул, рассеянно почесывая послеобеденную щетину на подбородке. Боже, этот парень был так красив!

– О господи. И что она сказала? Гектор знает?

– Он был там.

Я опустила взгляд на свои босые ноги. Гектор покрасил мне ногти на руках и ногах пурпурно-красным лаком. У него отлично получилось.

– В общем, твоя сестра интересовалась, почему ты не признался.

– А ты что ответила?

– Я?

Прижав ладонь к сердцу, я мотнула головой.

– Ни хрена я не ответила!

Я понимала, что начинаю заводиться и говорить громче, чем следовало, но ничего не могла поделать. Мое раздражение от всей этой идиотской ситуации было словно заряженное ружье, и на спусковой крючок только что нажали.

– Если кратко, Гектор сказал ей, что ты не хочешь разочаровывать семью, плюс могут возникнуть проблемы в деловой сфере и с боксерской лигой. Но в основном тебя беспокоит то, как это воспримет твоя мать.

Плечи Тони поникли окончательно. Отвернувшись, он уперся руками о столещницу, как будто груз имени Фазано камнем повис у него на шее.

– Знаешь, Миа, это так утомительно. Вечно прятаться, волноваться о том, что кто-то может узнать и как это скажется на маме и всей семье. Как это воспримет публика. Мне невыносима мысль о том, что я могу причинить боль своим родным и Гектору лишь ради того, чтобы потакать своим эгоистичным желаниям.

Пройдя пару шагов, я прижала ладони к его спине.

– Нет ничего эгоистичного в желании быть с человеком, которого любишь, Тони.

– В самом деле?

– Да. Это твое фундаментальное человеческое право. И Гектор тебя любит. Больше всего на свете он хочет, чтобы ты прокричал правду во весь голос или хотя бы позволил ему это сделать.

Хмыкнув, я прижалась лбом к спине Тони. Он развернулся и обнял меня. Да, его руки оказались просто чудесными – теплыми, сильными и надежными. Как я и предполагала. Возможно, Тони был лучшим спецом по обнимашкам во всем белом свете.

– Я не знаю, что делать, – шепнул Тони мне в макушку.

– Нет, знаешь. И всегда знал. Ты просто должен сделать это.

Он прокачал головой.

– Время сейчас неудачное.

Откинувшись назад, я заглянула ему в глаза. Его руки все еще лежали на моей талии.

– Если собираешься кого-то ранить, время всегда неудачное.

Тони вздрогнул, и я положила руку ему на грудь.

– Но, сделав это, ты избавишься от бремени навсегда. Тебе больше не придется об этом беспокоиться. Ты просто сможешь жить дальше. Все смогут жить дальше.

– А лига?

– Анджелина говорила, что ты уже реже боксируешь для них, и в любом случае это не их дело.

Тони склонил голову к плечу, сосредоточив взгляд на мне.

– К тому же ты крупный спонсор, и они не рискнут тебя потерять. И вообще, ты только погляди на себя. Ты просто гигант среди всякой мелочи. И ты чертовски сексуален. Каждый – и я имею в виду каждый – захочет увидеть все это, – тут я взмахом руки обвела его фигуру, – блестящее от масла и выбивающее дерьмо из другого парня… неважно, гей ты или нет.

Я подмигнула ему и ухмыльнулась.

Тони рассмеялся и отступил на пару шагов. Запустив руку в свои черные волосы, он спросил:

– А бизнес?

– Опять же Анджелина говорит, что руководит маркетингом. Она наймет какого-нибудь роскошного гуру пиара, который сотворит чудо за немыслимую кучу бабла. Анджелина считает, что все это вызовет большую шумиху лишь на короткое время, может, на пару месяцев. Потом все вернется в колею и пойдет своим чередом. Ваша еда слишком вкусная и доступная, чтобы от нее отказались лишь потому, что президент компании оказался геем.

Тони вздохнул, подошел к холодильнику, вытащил бутылку пива и открутил крышку. Он прикончил пиво в два огромных глотка. Наблюдать за тем, как Тони ест и пьет, было все равно что смотреть на профессиональные поединки едоков. Этот парень просто заглатывал все так, словно челюсти у него были на шарнирах.

– А как насчет мамы и продолжения фамилии? Все не так просто, – чуть более сухо произнес он.

Я кивнула и склонила голову к плечу.

– Это будет трудно, и она может выйти из себя, расплакаться или, черт возьми, даже чем-то в тебя швырнуть. Она же пылкая итальянка!

И улыбка вспыхнула вновь. Белоснежные ровные зубы. Тони был настолько привлекателен, что это создавало ему проблемы. Впрочем, исходя из моего опыта, геи по большей части были слишком хороши или привлекательны.

– Вы с Гектором говорили о том, что можете создать семью? – спросила я, умирая от желания узнать ответ и в то же время опасаясь, что чересчур глубоко засунула нос не в свое дело.

Тони схватил еще одну бутылку пива, открутил крышку и швырнул ее на кухонный островок, где уже лежала ее предшественница.

– Да, он говорит, что точно хочет завести детей, и как можно скорее.

Улыбка Тони засияла еще ярче, словно на него упал солнечный свет.

– Одно «но» – он хочет, чтобы мы сначала поженились или провели что-то вроде брачной церемонии.

– Понимаю. Если вы хотите привести в этот мир ребенка, разумно было бы сначала пожениться.

Тони задумчиво сжал губы.

– Наверное, но я никогда не представлял, что мы поженимся. Это казалось мне слишком старомодным и формальным. Мы всегда просто были друг с другом. Без всякой помпы и церемоний. Мы подходим друг другу, понимаешь? Как кусочки пазла.

– А Гектор тоже так считает? Потому что, пообщавшись с ним всего пару недель, я определенно могу сказать, что он из тех, кто не против небольшой помпы и церемоний. Открытой и громкой демонстрации чувств.

– Ты слишком долго тусовалась с Энджи, Миа. Ты переходишь на темную сторону.

Я сочувственно покачала головой.

– Ну уж нет. Ни за что. Если я когда-нибудь решу выйти замуж, что весьма маловероятно, то просто отправлюсь в Вегас.

Тони вскинул руку и ткнул пальцем в меня. Его губы расползлись в широченной, от уха до уха, улыбке.

– Видишь! С этим я согласен. Свадьба в Вегасе. Идеально!

– Только через мой труп, – произнес позади нас голос, принадлежавший не кому иному, как Моне Фазано.

– Мама! Мы не слышали, как ты вошла.

Тони бросился к матери и поцеловал в обе щеки, после чего заключил ее в объятия. Гектор стоял у нее за спиной и злобно смотрел на нас. Я покачала головой, пытаясь взглядом объяснить ему, что это не то, о чем он подумал.

Мона подлетела ко мне. Она обняла меня, поцеловала в обе щеки, после чего отстранила на расстояние вытянутой руки и окинула пристальным взглядом своих голубых, словно сталь, глаз.

– Да, идеальна для того, чтобы родить мне внуков, – выпалила она.

Затем хлопнула в ладоши и окликнула через плечо:

– Гектор, мальчик мой.

– Да, мама, – покорно отозвался Гектор.

– Что мы сегодня готовим, дорогуша?

Обернувшись, она нежно похлопала его по щеке. По этому жесту было ясно видно, что Мона привязана к нему. Она любила Гектора, как сына. Оставалось надеяться, что это поможет ему, когда правда всплывет наружу. Если, конечно, Тони когда-нибудь решится вытащить голову из задницы.

– Энчиладас!

– Не итальянское? – спросила я, удивленная тем, что итальянская мамочка не собирается готовить одно из своих фирменных блюд.

Мона покачала головой.

– Нет. Когда мы готовим с моим Гектором, то выбираем блюдо из его национальной кухни. Это дает мне возможность расширить свой репертуар. Однажды я приготовлю блюдо, объединяющее в себе итальянскую и мексиканскую культуры, и подам его в ресторане.

Мона подтолкнула меня к выходу из кухни и усадила на один из барных табуретов.

– А теперь посиди, и мы поговорим, пока я готовлю с Гектором. Capisce?

У меня возражений не имелось. Тони протянул мне бутылку пива, после чего уселся на табурет рядом со мной.

– Так что там я слышала насчет свадьбы в Вегасе? – сразу взяла быка за рога Мона.

– Ма, мы просто разговаривали. Это ничего не значит, – сказал Тони, обращаясь к хлопочущей над плитой матери, однако его взгляд был прикован к Гектору. – Я ни за что на свете не сбегу, чтобы тайно обвенчаться с Миа. Никогда.

Он произнес эти слова с придыханием, как будто прошептал специально для нас троих. Гектор медленно опустил веки, а когда снова открыл глаза, они, как и раньше, были полны любви, желания и надежды. Было ясно видно, насколько Гектор обожает Тони, и наоборот. Клеймо, которым была ошельмована их любовь, вгоняло клин в прочную стену их отношений. И если бы эта стена рухнула, то хлынувший из-за нее поток мог унести с собой все, что было между ними. От одной этой мысли у меня на душе засвербело.

– Хорошо, потому что ты католик и приличный мальчик. Вы поженитесь в нашей церкви Святого Петра. В той самой, где мы обвенчались с твоим отцом много лет назад, – триумфально провозгласила Мона. – Следует признать, какое-то время я боялась, что ты вообще не женишься. Но теперь, когда у нас появилась Миа…

Она повернула голову и одарила меня лучезарной улыбкой. Это в буквальном смысле разбило мне сердце на тысячу умирающих от чувства вины осколков.

– …последний член семьи присоединится к нам, и ты сможешь продолжить фамилию Фазано.

Мона положила деревянную ложку, которую держала в руке, развернулась и обняла Тони.

– Мы с твоим отцом так гордимся тобой. Будь он сегодня здесь, он бы с радостью благословил этот союз.

Она стерла с глаз пару слезинок, прочистила горло и вернулась к работе. Гектор громко сглотнул, стараясь подавить чувство, которое, как я знала, раздирало его изнутри.

– Кстати о церкви – отец Донахью будет рад провести венчание. Но сначала вам надо будет записаться к нему на беседу. Может, на этих выходных?

Не сомневаюсь, что мои глаза чуть не выскочили из орбит. Церковь? Беседа? Я тряхнула головой.

– Э-э… я не уверена…

Но тут меня перебил Тони.

– Ма, мы еще не назначили дату. И не говорили насчет религии.

Голова Моны отдернулась, словно ее ударили по лицу.

– Что? Но это надо было обсудить в первую очередь. Миа, дорогая, ты католичка?

– Вообще-то я никто. В смысле…

Взгляд Моны впился в меня, словно раскаленный кинжал.

– Меня не растили в рамках какой-то религии.

Мона медленно выдохнула.

– А ты крещенная?

Тон у нее был обвинительный. По спине пробежал холодок страха, что немедленно заставило меня встать в защитную стойку.

– Нет, – ответила я, стиснув зубы и выпрямив спину.

– Ты уже была замужем?

Миссис Фазано положила одну руку на бедро, во второй по-прежнему сжимая ложку.

Я покачала головой, и она повторила мой жест.

– Сын, ей придется немедленно начать посещать нашу церковь. Ей надо заслужить хорошую репутацию в приходе, чтобы вас обвенчали, а тебе, вероятно, придется пройти расширенную версию бесед, чтобы священник согласился женить тебя на некатоличке. И ей надо покреститься. Как можно скорее. Это вопрос первоочередной важности. Надо взяться за это немедленно.

Ее пламенная речь прошлась по мне словно паровым катком. Мне надо было выбраться отсюда.

– О боже! – выдохнула я и вскочила со стула, чувствуя, что у меня голова идет кругом.

В груди все сжалось, на лбу выступил пот. Я не могла дышать. Воздух. Мне нужен был воздух, прямо сейчас. Спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, я кинулась к балкону, распахнула дверь и жадно набрала полную грудь прохладного мартовского воздуха Чикаго. Слава Богу. Нет, не Богу. Сегодня разговоров о Боге больше не будет. Уж об этом я позабочусь.

Меня обхватили две сильные руки. И хотя это были чудесные руки, не их прикосновения мне хотелось. Уэс. Ох, если бы он был здесь! Он бы угорал от всей этой ситуации. Из девушки для сопровождения в невесту из почтового каталога!

– Миа, все нормально. Не обращай на Ма внимания. Мы как-нибудь с этим разберемся.

Тони обнимал меня сзади. Я дышала медленно и глубоко, и бешеный ритм сердцебиения начал постепенно приходить в норму. Когда я почувствовала, что смогу самостоятельно держаться на ногах, то развернулась и подняла руку, отталкивая Тони.

– Ты должен сказать своей матери правду. Это зашло слишком далеко.

Он пристыженно повесил голову.

– Я знаю. Мне просто… это так тяжело. Понимаешь?

– Да, понимаю.

Мы уселись в шезлонги друг напротив друга, и я продолжила:

– Я не единственная, кому тут приходится несладко. Гектор тоже не слишком хорошо с этим справляется.

Тони вскинул голову и тревожно сощурился.

– Что ты имеешь в виду?

Я взяла его руки в свои и крепко сжала.

– Не принимая себя таким, какой ты есть, ты не принимаешь и его.

Глаза Тони сузились, но он промолчал.

– Когда ты избегаешь правды… мне неприятно говорить это, Тони, но сказать необходимо.

Он опустил подбородок, давая мне знак продолжать.

– Посмотри на это с точки зрения Гектора. По сути, ты как бы говоришь, что он недостаточно хорош. Что его любовь не стоит риска.

Тони ахнул и отдернулся назад.

– Это неправда! Я люблю его.

– В самом деле? Тогда почему ты это скрываешь?

– Ты знаешь почему, – сжав зубы, резко процедил Тони.

– Не канает. Это только отговорки, и после скольких лет? Почти пятнадцать лет ты используешь эти отговорки. Пришло время освободиться. Пришло время признать, что он для тебя важнее всего, как и ты для него. Все эти годы Гектор мог продать тебя с потрохами твоей семье, друзьям и деловым партнерам. Но он этого не сделал. Ему достаточно было оставаться на заднем плане, пока у него был ты. Твое счастье – вот что для него самое важное, но готова поспорить, что этот твой план по дальнейшему оболваниванию родни… просто убивает его. Я вижу это по его глазам, и вопрос в том, почему ты не видишь?!

– Черт! И почему все настолько запуталось?

– Потому что это жизнь, Тони. Пора повзрослеть. Выбрать Гектора, невзирая на то чем придется за это платить. Он сделал это для тебя. Он поставил твое счастье превыше своего собственного, потому что выбрал тебя.

Оставив за собой последнее слово, я вышла с балкона. Гектор с матерью Тони ожидали нас в гостиной, но я быстро пересекла ее, направляясь в свою комнату.

– Миа… – с дрожью в голосе произнес Гектор, но я не остановилась.

Потом я поняла, что от злости веду себя грубо. По отношению к своим клиентам, к Моне, к людям, которые стали мне небезразличны.

Я остановилась перед выходом в коридор и обернулась.

– Прошу прощения. Я внезапно почувствовала себя нехорошо. Я лучше лягу спать. Спасибо, Мона, за то, что пришли. Я уверена, что ваш ужин будет великолепен.

Не успела я выйти из комнаты, как подбежал Гектор и остановил меня. Он крепко обнял меня, и я почувствовала, как в глазах защипало от слез.

– Прости меня. Прости нас. Нас обоих, – произнес он так тихо, что услышать его могла только я.

Господи Иисусе, этот человек был в самом деле неподражаем.

– Я понимаю. Просто мне надо немного побыть одной после сегодняшнего вечера.

Он отпустил меня, и я пошла в свою комнату. Рухнув на кровать, я вытащила телефон и набрала единственный номер, который мне набирать не следовало. Раздалось четыре гудка, прежде чем включился автоответчик.

– Вы позвонили Уэсу. Оставьте сообщение после гудка, и я перезвоню вам при первой возможности.

Голос Уэса, глубокий и низкий, завибрировал в телефонной трубке и проник мне в самое сердце.

**Би-и-ип**

– Привет, это… э-э… Миа. Я просто…

Я глубоко вздохнула, пытаясь понять, что мне хотелось сказать ему, – но все, что приходило в голову, звучало слишком уж жалобно.

– Мне нужно было услышать твой голос, – проговорила я, закрывая глаза. – Скоро созвонимся. Ладно? Пока.