Нет, ну ничего себе! Я много для него значу. Когда я мысленно возвращалась к тому вечеру несколько дней назад, когда Уэс признался, что назвал главную героиню своего фильма в честь меня, сердце переполнялось счастьем. Он даже изменил ее внешний облик. Изначально предполагалось, что это будет хрупкая эльфообразная блондинка с голубыми глазами по имени Элисон. И уж точно не пышногрудая темноволосая рубенсовская красотка, как Джина де Лука… или я.

Я не знала, что и думать и как это воспринимать. Мы договорились, что не станем привязываться друг к другу. Хотя будем откровенны – я не могла утверждать, что не привязалась к Уэсу. Конечно же, привязалась. Любила ли я его? Вряд ли. Все это время я настолько концентрировалась на том, чтобы не влюбиться, что случая открыть ему мое сердце так и не представилось.

Жужжание телефона вырвало меня из замкнутого круга размышлений в стиле «а что, если бы» – если бы мы с Уэсом стали настоящей парой. Но, когда вопрос встал ребром, мы оба осознали, что это не вариант. Он понимал это, и я тоже. И хватит.

– Привет, – ответила я, увидев высветившееся на экране имя тети Милли.

– Привет, куколка. Как там твоя «золотая» жизнь?

В голосе тети Милли слышалась добродушная ирония, но это лишь напомнило мне о моем истинном положении. Я была нанята, чтобы выполнять работу. И эта работа подарила мне роскошную жизнь… на месяц. Это была не моя жизнь, и моей она никогда не будет. Я громко вздохнула в трубку.

– Что, настолько хорошо?

– Нет, все в порядке. А в чем дело?

Я поднесла к лицу прядь волос и принялась изучать, выискивая секущиеся кончики. Время подстричься.

– Я звоню, чтобы рассказать тебе о следующем клиенте, дорогая.

Я услышала в трубке шелест бумаги и клацанье ногтей по клавиатуре. Тетка прищелкнула языком.

– Ты отправишься в Сиэтл!

Я подумала, что никогда не была там и что это может быть увлекательно. Тем временем Милли продолжила:

– Этот случай поинтересней. Клиента зовут Алек Дюбуа. Тридцать пять, высокий, темноволосый, красивый, с большим кошельком – но и со странностями.

Я воздержалась от комментариев. До встречи с Уэсом я считала весь этот процесс весьма странным. Затем я поняла, что хорошим, добрым, нормальным мужчинам по тем или иным причинам тоже может понадобиться спутница, чему в этом конкретном случае я была очень рада. Если бы не это, я никогда бы не познакомилась с Уэсом, а встреча с ним была для меня очень важна. Он тоже много для меня значил, хотя я ему об этом еще не говорила.

– …он выбрал тебя на нашей веб-странице на следующий день после того, как я отослала тебя к мистеру Ченнингу. Заставил меня пообещать, что я зарезервирую для него следующий месяц с тобой.

Я недовольно развернулась, сняла со спинки кресла одеяло и укуталась в него.

– Он что, какой-то псих?

Милли рассмеялась так громко, что мне пришлось отодвинуть мобильник от уха.

– Нет, малышка, он художник! А ты будешь его музой. Один взгляд на твое фото – и он заявил, что должен заполучить тебя для своего нового цикла картин «Любовь на холсте».

Я слышала, как она нажимает на клавиши, а затем мой телефон пискнул, принимая входящее сообщение.

Включив громкую связь, я залезла в почту, чтобы проверить, что тетя мне прислала.

– Пресвятая Богородица!

Из меня словно вышибли весь воздух.

– Есть на что посмотреть, да. Точь-в-точь как мистер Ченнинг, только в негативе? Темные волосы, темные глаза, среднее телосложение.

Я кивнула, тупо глядя на фотографию мистера Алека Дюбуа, художника, на экране телефона. Ничего среднего в этом типе не было. Больше всего он смахивал на двойника Бена Аффлека, за исключением длинных волос, собранных в небольшой узел на макушке, и бороды с усами. Мне уже не терпелось посмотреть, какой длины на самом деле у него волосы. Если описать его одним словом? Изысканный.

Я глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, чтобы хоть как-то снизить внезапно подскочившую температуру.

– Так что… э-э… я должна делать в качестве его музы?

– Не совсем представляю. Я знаю, что он создает необычные художественные полотна. Каждое единственное в своем роде. Они продаются за сотни тысяч долларов. Однако, если ты согласишься раздеться, он заплатит больше. Точка. А если ты захочешь с ним переспать – и, господи боже, какая женщина бы не захотела…

Тут тетка рассмеялась.

– …он должен будет заплатить тебе дополнительные двадцать тысяч, отдельно от общего счета.

– А он может потребовать, чтобы я разделась?

Я неожиданно почувствовала себя так, словно меня окунули в грязь, – и тут же принялась рыться в памяти, пытаясь вспомнить, на что именно подписывалась в контракте.

– Нет-нет-нет, это никоим образом не входит в условия договора. Однако он упоминал об этом, когда просил зарезервировать тебя. Я объяснила ему, что обнаженка будет стоить еще двадцать пять процентов от общей суммы и возможна она только в случае твоего согласия. И, технически говоря, речь не идет о сексуальных поползновениях.

Двадцать пять процентов – это двадцать пять тысяч долларов.

– Серьезно? Я получу лишние двадцать пять штук, если стану позировать ему нагишом?

– Нет, куколка, ты получишь двадцать штук. «Эксклюзивные эскорты» берут дополнительную плату – двадцать процентов от суммы контракта. А это означает, что пять тысяч достанется нам, а двадцать – тебе.

Я пожала плечами. В принципе, мне было плевать. Я собиралась раздеться. Эти дополнительные двадцать тысяч помогут мне приблизиться к моей конечной цели. Или, в самом худшем случае, помогут Мэдди вернуть кредит за первый год обучения в колледже.

– Подписывай меня! Я буду позировать голышом при условии, что не придется с ним спать.

Стоило мне произнести это вслух, как я почувствовала фальшь. Ох, ну я и влипла. Я даже еще не рассталась с Уэсом, а уже пускала слюни при мысли о следующем парне. Да я просто шлюха.

– Сделано. Ты вылетаешь первого числа. Не опаздывай на самолет. Официально твой последний день у мистера Ченнинга – двадцать шестое января. У тебя будет несколько дней, чтобы сходить к косметологу, поправить прическу, сделать эпиляцию и привести в порядок все неназываемые части тела.

На сей раз я рассмеялась вслух.

– Ну, если ты все поняла, то я закругляюсь…

– Э-э… тетя Милли…

– Мисс Милан, помнишь? – грозно напомнила она.

– Извини. Ты же понимаешь, что я никогда не буду называть тебя так, если мы не на встрече с клиентами? – с убийственной серьезностью спросила я.

– В чем дело, Миа?

На сей раз в ее голосе не чувствовалось никакой родственной любви.

– Могут ли эскорты потом снова встречаться со своими клиентами? Уже по личному желанию?

– Ох, нет, прошу тебя. Пожалуйста, не говори мне, что ты влюбилась в мистера Ченнинга.

– Нет! Нет, дело не в этом.

«Ну, не совсем в этом, – мысленно добавила я. – Нет, вовсе нет. Вероятно».

– Просто мы подружились, и я была бы рада сохранить эту дружбу, не нарушая правил.

Тетя Милли громко вздохнула.

– Правил как таковых нет, но тебе следует быть осмотрительной, Миа. Такие мужчины могут обещать девушке все что угодно, но никогда не сдерживают своих обещаний. Поверь мне, я все это уже видела. И даже слишком часто.

– Значит, такого правила нет?

– Нет, просто… – она медленно выдохнула, – береги свое сердце. Этот бизнес создан не для всех, а тебе уже и так пришлось пройти через многое. Используй это время для того, чтобы поразвлечься, расслабиться и испытать все прелести жизни. Пожалуй, это один из немногих случаев, когда тебе представится такая возможность.

Я подавила эмоциональный шторм, бушевавший за моим каменным фасадом.

– Позвони мне, когда встретишься с мистером Дюбуа. Я перешлю все по электронной почте.

На этом разговор с Милли был окончен.

Тетя была права. Я не могла позволить Уэсу убедить себя, что между нами происходит нечто большее, чем на самом деле. Я должна была отправиться в Сиэтл и поеду в Сиэтл. Я взглянула на экран мобильника. Что ж, мистер Сексуальный Живописец станет моим следующим незабываемым впечатлением.

* * *

– Милая, я дома!

Голос Уэса громовым раскатом разнесся по дому и проник даже на террасу, где я прохлаждалась в бассейне. Уэс вышел на террасу в костюме и при улыбке. Черт, этот парень был горяч! Он всегда отлично выглядел, но мне особенно нравилась эта его манера формально одеваться. Может, потому, что потом мне еще больше нравилось его раздевать.

– Ты рано вернулся.

Было только полтретьего. Подтянувшись на руках, я выбралась из бассейна и устроилась на бортике.

Уэс, шагавший ко мне, остановился на самой кромке бассейна. Его взгляд был прикован ко мне, но не к моим глазам. Изумруды его глаз пристально изучали мое тело – взглядом настолько пламенным, что я как будто ощущала его прикосновение к своей груди, к животу, к бедрам. Он сбросил туфли, затем уронил на бетон клубный пиджак. Словно по команде, я выгнула спину, опираясь на руки. Голова откинулась, груди уставились прямо в небеса. Ноги чуть раздвинулись, позволяя удерживать равновесие. Крошечный купальник не оставлял никакого простора воображению. Когда я подняла голову, чтобы проверить, возымел ли мой маленький спектакль какой-то эффект, раздался громкий всплеск. Тело Уэса, по-прежнему в одежде, разрезало воду. Он был словно темная акула, плывущая к жертве.

Уэс в один гребок добрался до края бассейна. Его торс взметнулся из воды, ничем не уступая торсу какого-нибудь морского бога. Нагнувшись, я схватила Уэса за мокрый галстук и притянула себе между ног. Его руки уперлись мне в колени и широко развели их.

– Это было спонтанно, – шепнула я в его губы, пока еще не целуя его, а лишь ощущая, как между нашими губами текут струйки воды из бассейна.

– Ты так думаешь? Тогда тебе точно понравится это.

Его рот прижался к моему, язык заметался, пытаясь пробраться внутрь. Уэс поцеловал меня так, словно другой возможности ему уже не представится, словно он неистово жаждал ощутить вкус моих губ. Я знала наверняка, что истосковалась по его губам.

– Весь этот проклятый день меня преследовал вкус твоей кожи, – прорычал он и провел языком вниз, в ложбинку между грудей.

Затем он запустил пальцы под жалкие треугольнички бикини и оттянул ткань в сторону, обнажая мою грудь. Почувствовав перемену температуры, мои соски тут же напряглись.

– Эти красотки являются мне во сне, – сказал Уэс, дразня сосок языком и втягивая его в свой горячий рот.

Я вскрикнула и обхватила голову Уэса руками, притягивая его к себе. Он продолжал посасывать, пока я не прижалась к нему изо всех сил, пытаясь хоть как-то потереться. Когда Уэс уже почти довел меня до оргазма, просто продолжая свою излюбленную игру с сосками, он вдруг оттолкнул меня назад. Я лежала на стылом бетоне, чувствуя, как холод пробирает до костей, пока умелые пальцы Уэса искали завязки трусиков у меня на боку и ловко за них тянули. Вот черт. Он собирался сделать это прямо здесь, снаружи и при свете дня.

– Уэс, – одернула его я, но прозвучало это не слишком убедительно.

Я стремительно погружалась в горячую дымку желания и сильно сопротивляться уже не могла. Если бы нас застала миссис Крофт, она бы просто пошла дальше по своим делам. Она была образчиком идеального воспитания. А вот я – не совсем. Уэс, пощипывая меня за мясистую часть бедер, поднял мои ноги из воды и поставил на бортик бассейна, согнув под прямым углом. Затем, сжав мои колени, он раздвинул их – так раскидываются крылья готовой взлететь птицы. И я взлетела в тот самый миг, когда его язык коснулся чувствительного комка нервов. Мои руки взметнулись к голове Уэса, удерживая его на месте. Схватив их, он прижал мои ладони к бетону и запихнул их мне под задницу.

– Посиди-ка на них, ничего не трогай, – сурово потребовал он.

Ах, значит вот какая пошла игра. Ему понадобился полный контроль. Проклятье, это означало, что я потеряю власть над собой и перейду грань, снова и снова. Он уже делал это однажды – и довел меня до стольких оргазмов, что я отключилась, сидя у него на члене. Это было самым чувственным, самым животным опытом в моей жизни, до сегодняшнего дня.

Кончиками пальцев Уэс раздвинул мои складки и, плотно прижав язык к бугорку наслаждения, отправил меня на орбиту. После первого оргазма он взялся за дело еще решительней, не позволяя мне сомкнуть ноги и с рычанием терзая мою влажную плоть. Его следующие слова превратились в непристойное песнопение:

– Трахать…

– Есть…

– Сосать…

– Лизать…

– Еще, еще, еще.

Завершил он это низким ворчанием.

– Боже, Миа, я бы мог есть тебя целый день, – прохрипел он сквозь зубы, прежде чем с силой втянуть в рот мой клитор.

Меня накрыло вторым оргазмом. Мое тело содрогалось до тех пор, пока Уэс не схватил меня за талию, после чего поднял и стащил в воду.

От потрясения меня словно ударило током. Нервные окончания посылали отчаянные сигналы по всему телу, пока утихала дрожь от оргазма. Не успела я толком прийти в себя, как он уже обвил мои ноги вокруг своей талии и прижал меня спиной к стенке бассейна.

– Малышка, я сейчас так тебя оттрахаю. Так, что ты будешь чувствовать меня даже тогда, когда уедешь отсюда.

Он резко вошел в меня. Не знаю, когда он успел, но его брюки уже плавали в бассейне, напоминая ската на дне океана. Сверху Уэс был по-прежнему одет в сорочку и галстук. Когда он трахал меня размеренными и мощными толчками, я цеплялась за мокрую ткань рубашки.

Его речитатив начался снова. Возможно, он даже не знал, что произносит это вслух. Однако я знала и жадно впитывала каждое слово, выжигала в памяти каждую рубленую фразу, чтобы вновь и вновь возвращаться к этой минуте тогда, когда я почувствую, что Уэс нужен мне… что я по нему скучаю.

– Я был тут…

Удар.

– Вместе…

Удар.

– Ч-ч-черт…

Удар.

– Обожаю это…

Удар.

– Запомни меня.

Удар.

– Запомни меня, – повторил он уже громче, врываясь внутрь и поражая ту самую точку моего тела, которая швырнула меня в самый сильный и долгий оргазм в моей жизни.

Я закричала. Мое тело больше не принадлежало мне. Я кончила под неумолимое движение его языка, движущегося у меня во рту, и натиск губ, прижавшихся к моим губам. Не отрываясь друг от друга, мы, мокрые с головы до ног, ввалились в его спальню, и Уэс уложил меня на кровать. Он отодвинулся лишь затем, чтобы снять галстук и рубашку, а затем взобрался на меня. Раздвинув мои ноги, он снова скользнул внутрь, в опухшую, обостренно чувствительную мякоть между ними. И мы вновь слились.

Он не стал трахать меня в ту ночь. Мы занялись медленной, мучительно нежной любовью.

* * *

– Привет, шалава! Что-то давно тебя не слышно, – голос моей лучшей подруги Джинель прозвучал в телефонной трубке не только резко, но и с оттенком искреннего беспокойства.

– Шлюшка, я работала, – попыталась оправдаться я, но это не прокатило.

– Ну да, если скачки на члене Уэса можно назвать работой, – парировала она, хотя теперь в ее голосе слышался смех.

Эта девчонка готова была меня простить.

– Не все из нас одарены и могут танцевать как богини, – возразила я.

– Верно… – протянула она так, что слово стало длиннее на пару слогов.

– Я по тебе скучаю.

Тут мой голос дрогнул, и мне тут же захотелось влепить себе пощечину за то, что дала волю чувствам.

В трубке раздался глубокий вздох.

– Я тоже скучаю по твоей мерзкой роже. Когда ты рядом, я пользуюсь намного большим успехом у мужиков. Ну, ты же понимаешь – надо кому-то оттенять мою красоту…

И мы снова стали закадычными подругами.

– Как мой папа? – спросила я, боясь услышать ответ.

– Физически лучше. Но все еще не очнулся. Они перевели его из реанимации, а это хороший признак.

Это действительно был хороший признак. Значит, он будет жить, хотя полностью еще не выкарабкался.

– Врачи как-то объяснили, почему он еще не вышел из комы?

– Они со мной не слишком разговорчивы, Миа. Ты же понимаешь, технически я не член семьи.

Теперь уже настал мой черед вздохнуть. Джинель была мне роднее, чем многие родственники с папиной и маминой стороны – она была единственной подругой, которой я доверяла.

– Спасибо, что приглядываешь за ним для меня. А как там Мэдди? Я говорила с ней всего один раз, и то пару минут в перерыве между лекциями. Похоже, эта полная учебная нагрузка ее задалбывает.

– Ага, так и есть. К тому же она беспокоится насчет денег. Счета все накапливаются. Хочешь, чтобы я дала ей немного налика?

– Нет, нет! У меня есть деньги. Ну, то есть будет куча денег через неделю. Достаточно, чтобы послать ей на оплату счетов и на еду. Но скоро у меня появится намного больше! Мне просто надо сесть на самолет на следующей неделе, и сто штук отправятся на мой счет. А затем у меня будет возможность заработать еще двадцатку, и это уже мои личные.

– И как же ты собираешься заработать еще двадцать штук?

Я слышала, как Джинель затягивается. Наверное, балуется сигареткой в конце обеденного перерыва.

Я закусила ноготь, а потом уставилась на обгрызенный край.

– Следующий клиент – художник. Я должна стать его музой или какая-то хрень в том же роде. Хочет, чтобы я позировала нагишом. Если я это сделаю, это еще двадцать косарей.

Джин шумно выдохнула в трубку.

– Ни фига себе! Я раздеваюсь каждый гребаный день, и что-то мне не платят за это по двадцать штук! Познакомь меня с тетушкой Милли. Мне пора уже заработать кучу бабла! – фыркнула она в телефон, и я рассмеялась.

Джинель никогда бы не уехала из Вегаса. Боже, как же здорово поболтать с моей красоткой. Она напомнила мне о том, кто я такая, где мои корни, и о том, что это по-прежнему я. Даже если я разодета как Барби и играю роль драгоценной безделушки, я все еще Миа Сандерс. Та самая девушка, что воспитывала сестру с пятилетнего возраста, заботилась о себе и собирается выручить своего папу… в очередной раз. И, хотелось бы верить, в последний. Мне оставалось лишь надеяться, что когда он очнется и сообразит, какую фигню натворил и к каким результатам привели его неразумные решения, то сможет наконец-то усвоить урок. Обратиться за помощью, чтобы решить проблему с выпивкой. Пообщаться с консультантом. Я скинула ему целую тонну информации о бесплатных программах и еще пачку листовок и буклетов местного общества анонимных алкоголиков. Вдруг – ну вдруг – на сей раз он осознает свои ошибки.

– Ты домой вообще заехать собираешься? – спросила Джин, пока я вытаскивала платье, которое выбрала для сегодняшнего светского раута.

Уэс собирался вывести меня на какую-то киношную вечеринку с новыми актерами. Вечер обещал быть интересным. Мне выпал шанс познакомиться с некоторыми знаменитостями. С теми самыми, с кем я надеялась однажды работать. Пока что я была далека от этой карьеры, как никогда. Забавно, как оно все обернулось. Наконец-то я познакомилась с кем-то из киномира, но совершенно не могла взять роль или даже ходить на прослушивания. Эту часть моей жизни придется заморозить до той поры, пока я не вытащу папу из неприятностей.

– Если бы я могла. Придется отправиться прямо в Сиэтл через три дня после того, как я уеду из Малибу. Тетка назначила мне кучу сеансов у косметолога в промежутке. Но я попробую вырваться в следующем месяце, – неуверенно пообещала я.

– Эй, я знаю, что ты хочешь побывать дома не меньше, чем я хочу повидать твою жирную задницу, так что все в порядке. Здесь все будет в норме, пока ты подчищаешь за своим папашей. Но, черт возьми, Миа, на сей раз он должен усвоить урок. Ты не можешь каждый раз ради него переворачивать свою жизнь с ног на голову.

– Но у меня нет выбора, – проныла я. – Если я этого не сделаю, они его убьют. И он в коме, Джин. Он же не сможет даже защитить себя.

Этот разговор повторялся раз за разом. Я любила Джинель больше всех на свете, но она тратила невообразимое количество времени и сил на занудные лекции о той фигне, что творил мой папаша, и на попреки за то, что я каждый раз его выручаю. Можно подумать, мне этого очень хотелось. Но я просто не могла позволить, чтобы ему причинили вред или вообще убили. Блейн и его мордовороты были теми еще скотами. Такая бессердечная змеюка, как мой бывший, убила бы папу, даже не задумываясь. Черт, да этого мерзавца куда больше взволновали бы брызги крови на его дорогом костюме, чем то, что он отнял жизнь у моего отца. Люди для него – лишь расходный материал, и я оказалась в числе его жертв. Лживый, предательский кусок дерьма!

В трубке я услышала шорох шагов, а затем вездесущее щелканье и звон игровых автоматов. Это означало, что Джинель возвращалась в казино.

– Просто обещай мне, что найдешь способ пожить и собственной жизнью.

– Найду, найду. К тому же тут в Малибу было совсем неплохо. Уэс научил меня серфингу!

– Ладно, признаю, это круто. Я никогда не видела океан, – простонала моя подруга. – Когда разбогатеешь на работе эскортом, отвезешь меня к океану?

Я расхохоталась.

– Чтобы любоваться твоей жуткой жопой в бикини?

Я сделала вид, что меня тошнит.

– Ты чокнутая. Я отзываю свой статус лучшей подруги.

– Ты не можешь отозвать статус лучшей подруги. Это просто данность. Как десять заповедей, высеченных в камне. Это данность, – тупо повторила я.

– Ты что, сравнила нашу дружбу с десятью Божьими заповедями? Серьезно?

– Э-э… Да.

– Ты попадешь прямо в ад, – хладнокровно констатировала она.

– Если так, то уж позаботься о том, чтобы твоя жопа тоже там очутилась и составила мне компанию!

Джинель захихикала, и я тоже улыбнулась, крепко сжимая телефон.

– Ты же знаешь, что так и будет.

– Люблю тебя, шлюшка.

– Люблю тебя еще сильней, потаскушка.