Находясь в неволе, каждый старается себя чем-то заморочить для разнообразия. Постоянно хочется чего-то нового, так как все приедается и становится неинтересным и нудным. А когда ты в зоне чем-то занят, то время летит намного быстрее.

  Одной из таких заморочек стал для меня колледж. Начальство лагерька нашего решило провести эксперимент и ввести в зоне возможность заочного обучения. Данным предложением заинтересовали Саратовский Государственный профессионально-педагогический колледж им. Гагарина. По зоне стали ходить зеки агитаторы и набирать народ на обучение, куда я и записался. Почему я решил, что мне надо учиться в колледже? Первая причина, это конечно разнообразие, во-вторых, какое-никакое образование, в-третьих, учителя с воли. Ведь в этом лагере было практически невозможно встретить нормального, вольного человека. Ну и, в-четвертых, если не будешь учиться в колледже, обязательно заставят учиться в местном ПУ, которое меня нисколько не вставляло. С этим ПУ особая история: обычно летом собирают списки всех зеков и смотрят, кому сколько сидеть осталось. И вот тех, которым оставалось до звонка больше года, автоматически зачисляли на обучение. Если получилось, что ты уже отучился в ПУ, то тебя зачисляли на другую специальность, так как учиться в колонии обязаны были все. Поэтому, исходя из того, сколько лет человек отсидел, столько корочек местного ПУ он и получал, исключение составляли огромные срока (не было столько специальностей). Я не думаю, что наши мусора предполагали, что на свободе котируются корочки зоновской шараги, просто этим уродам был важен показатель колонии по образованию зеков, с чем они прекрасно справлялись. Поэтому, колледж был лучшим выбором, да и учиться там надо было лет пять. Я не ставил себе цель получить в этом заведении образование, просто это было своего рода прикрытие от разного вида геммороя.

  1 сентября, как и все учащиеся, мы пошли учиться. Так как обучение такого рода проводилось впервые, в зоне был ажиотаж. Сюда приехала куча корреспондентов, как местных, так и представителей центральных каналов, таких как ОРТ и НТВ. Подготовка к приезду столь важных гостей оказалась для зеков каторгой. Целые сутки перед днем знаний все занимались тем, что вылизывали колонию, в буквальном смысле слова. В каждом бараке проводилась генеральная уборка, везде носились козлы и проверяли наличие наглядной агитации на стендах, внешний вид зеков, сансостояние барака и т.д.

  Весь асфальт в колонии вымыли мочалками с мылом. В этот злополучный день ни один зек не смог спокойно попить чаю: во-первых, не было времени, во-вторых, все помещения после уборки были закрыты.

  И вот первое сентября. Всех «неблагополучных» и грязных зеков увели на промзону, чтобы они не портили пейзаж. В отрядах оставили чистеньких и свежевыбритых «молодцев». Всех заранее предупредили, если вдруг какой-нибудь корреспондент спросит, как нам тут живется, то, не дай Бог, кто-то скажет, что плохо. Поэтому в этот день все улыбались и говорили, что живется здесь просто замечательно.

  Нас, студентов-заочников, завели в учебный класс, раздав каждому бумажки с тестами. Всю эту процедуру снимали на видеокамеры. Потом на время камеры выключили и всем сказали ответы на вопросы в тестах. После того, как все мы успешно «прошли» тестирование, камеры заработали вновь, и учитель демонстративно объявил, что все мы зачислены в колледж. Так я стал студентом. А вечером в девятичасовых новостях я лицезрел свою морду по Первому каналу телевидения.

  Я уже немного заикнулся о том, как зеки готовятся к приезду гостей, поэтому хочу кое-что добавить. Практически каждую неделю в колонию приезжала какая-нибудь комиссия, и подготовка к каждой из них проводилась по одному и тому же сценарию: вся зона вылизывается, неугодных на промзону, угодных в комнату НЭВ, где им включали видеофильм, и они должны были сидеть и не шевелиться. А в соответствии с тем, какая едет комиссия, с зеками проводился инструктаж, что и как им нужно говорить. Тех, кто решался на то, чтобы сказать членам из комиссии правду, я больше в зоне не видел. Также следует отметить и то, что никакая комиссия или проверка не могла нагрянуть в лагерь неожиданно. Для этого на территории промзоны стояла огромная вышка, на которой сидел козел с подзорной трубой и прямым телефоном начальника. Он целиком просматривал дорогу, которая вела к зоне, и если он замечал какую-либо, направляющуюся в сторону колонии, он сразу докладывал Папе. Вот такая вот система.