Марсия свернула на парковку ресторана «Отдых» в Мак-Алестере. Вчера поздно вечером позвонил Сэм и попросил, нет, велел ей утром приехать сюда. Ему надо с ней кое-что обсудить.

Говорил он отрывисто, сердито. Испугался, что ли?

«Я вам не верю, – сказал он, – но хочу избавить мою дочь от нервотрепки.»

Что он говорил, не имеет ни малейшего значения. Раз он попросил Марсию прийти, значит, верит.

За те полтора часа, что Марсия добиралась до Мак-Атестера, ею попеременно овладевали то светлая радость, то беспредельное отчаяние.

Наконец-то свершится! Но понравится ли это Кайле? Не осудит ли дочь ее, Марсию, за нерешительность в отстаивании материнских прав? А может, Сэм заразил девочку своей враждебностью и та успела возненавидеть женщину, упорно вторгающуюся в их жизнь?

Марсия выскользнула из машины и поискала глазами Сэма, который должен был ждать ее на стоянке. Он вылез из своего фургона и пошел навстречу, твердо впечатывая ковбойские ботинки в асфальт парковки. Полинявшие джинсы плотно обтягивали мускулистые бедра, закатанные до локтей рукава рубашки обнажали сильные руки.

Марсия неожиданно для себя вдруг почувствовала расположение к этому мужчине. Удивленная и даже раздраженная столь неуместной реакцией, она постаралась как можно быстрее забыть про нее.

Сэм Вудворд был, бесспорно, красив той диковатой мужской красотой, которая обычно нравится женщинам. Но Марсии было не до того, она не могла допустить никаких отклонений с избранного ею пуги.

А Сэм как раз мог заставить ее свернуть с него. Ибо он производил впечатление человека властного. Марсии же менее всего хотелось подпасть под чье-либо влияние. Ее главная цель сейчас – взять в свои руки контроль над собственной жизнью и разрешить наконец все трудности, возникшие именно потому, что она этого контроля не имела. За нее все решали другие. В борьбе с Сэмом важно иметь на руках все козыри. Лишиться хоть одного она не вправе. У Сэма свои планы на жизнь, свои намерения, даже отдаленно не имеющие ничего общего с ее намерениями. Не будь у нее так много поставлено на карту, она бы бежала от него, как от огня.

Вместо этого она гордо расправила плечи и пошла ему навстречу.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – начала Марсия, стараясь говорить как можно более дружелюбно.

– Вы не оставили мне выбора, – отпарировал он.

– Я тоже была лишена выбора, когда у меня отобрали дочь. – Едва произнеся эти слова, Марсия закусила губу, жалея, что они вырвались у нее. Ничего себе дружелюбное начало! Ведь она же хотела задать определенный тон разговору, вести себя рассудительно, умно, но, не успев толком поздороваться, сорвалась и дала волю чувствам.

Сэм ничего не сказал в ответ, однако она почувствовала, как он насторожился.

Марсия с трудом сглотнула и заставила себя произнести подобающие случаю слова: – Простите. Зря я это сказала.

Он молча кивнул, глядя прямо перед собой… Шествуя рядом, но словно разделенные пропастью, они вошли в вестибюль ресторана.

– Пахнет замечательно, – сказала Марсия, лишь бы нарушить тягостное молчание.

– Да, – согласился он. – Кормят здесь хорошо.

Но когда они уселись за квадратный стол под белой скатертью, стоявший посреди людного зала, и официантка подошла, чтобы взять заказ, Марсия попросила принести ей только кофе, а Сэм последовал ее примеру.

– Мой желудок словно обручем сковало, – призналась она, нервно вертя стакан с водой.

Уголок его рта приподнялся, как бы обозначая улыбку.

– Мой тоже.

Марсия смягчилась. Сэму ведь не легче, чем ей. Она откашлялась и приступила к делу:

– А где же… где же Кайла? – В угоду Сэму она не употребила слова моя дочь. Просто Каша. – В церкви.

– Одна? – На какую-то долю секунды Марсия ошутила себя виноватой: из-за нее Кайле пришлось пойти в церковь без отца. Без Сэма, мысленно поправила она себя!

– Нет, не одна.

Не одна?! Марсия сразу вспомнила шутливые слова Кайлы о том, что она скоро дорастет до свиданий и сделает Сэма дедушкой. Неужели детство дочери так и промчалось мимо нее?

– Надеюсь, с подругой?

– Ну конечно же, с подругой, – усмехнулся Сэм. – А вы что подумали? Ей же ведь всего двенадцать лет.

Задетая его насмешливым тоном, Марсия залилась краской смущения. Разве ее вина, что она так мало знает о собственной дочери?

Официантка принесла две большие толстые кружки, наполненные дымящимся кофе.

Марсия принялась за него с наигранным рвением: сосредоточенность на коричневой жидкости в кружке избавляла ее от необходимости смотреть на своего визави, хотя ей не терпелось первой начать разговор.

– Что вы хотите? – внезапно спросил Сэм, перехватывая инициативу.

Марсия подняла голову от кружки и не опустила глаза, встретив его хтой, мрачный взгляд.

– Хочу участвовать в жизни моей доче быть ей матерью.

– Вы хотите отобрать у меня Кайлу.

Сказал – словно положил между ними увеси стый камень.

– Да нет же, я ведь уже вам объясняла. Честно говоря, больше всего на свете мне бы хотелось именно этого: повернуть назад стрелки часов и забрать ее до того, как вы взяли ее на руки. Но это – увы! – невозможно. Я потеряла тринад цать лет жизни моего ребенка. Никогда я не увижу, как она делает первый шаг, не услышу ее первого слова. Не явлюсь ей Санта-Клаусом и не спрячу подальше от нее пасхальные яйца. Это в невозвратимом прошлом.

По мере того как она говорила, глаза Сэма темнели все больше. Он с такой силой обхватил кружку большими ладонями, что на фоне загоревшей кожи резко обозначились белые костяшки пальцев. Жилы на обнаженных руках напряглись. Еще минута, казалось Марсии, и он раздавит кружку.

– Будь у меня хоть малейшая возможность отобрать у вас Кайлу, не причинив ей при этом боли, я бы легла костьми и добилась своего, – продолжала Марсия. – Но, по моим наблюдениям, вы любяший отец, а она счастлива. И ее счастье для меня куда важнее, чем мое собственное.

Все это Марсия уже думала и передумала, но высказанное словами признание причинило ей острую боль, наполнило горечью утраты, ибо никогда уже Кайла не будет ей дочерью в полном смысле этого слова.

Доктор Франклин перед смертью покаялся в соедеянном, спасибо и на том, конечно, но ведь сделанного не воротишь. Плоды его поступка вынуждены пожинать она, Марсия Тернер, и Кайла. Точнее, она, Кайла и Сэм.

Марсия отвела глаза от Сэма, тяжело сглотнула, взяла ложечку, положила ее на место. Время назад не повернуть. Сэм связан с Кайлой неразрывными узами. Вся их троица завязана в один прочный узел, судьба одного, хочешь не хочешь, зависит от другого.

– У нас с Кайлой особые отношения, – спокойно произнес Сэм. – После смерти жены я стал ей отцом, матерью и лучшим другом. И она действительно счастлива. Любое ваше действие будет ей лишь вовред. Если вы действительно уверены, что она ваша дочь, и действительно желаете ей добра, то лучшее, что вы можете сделать, – это удалиться. Оставить нас в покое.

Марсия подняла подбородок и смело встретила его взгляд.

– Нет.

– Я так и думал, что вы не согласитесь.

– А как поступили бы на моем месте вы?

И они молча уставились друг на друга. Подошла официантка, подтила им горячего кофе.

Хотя кондиционер создавал в ресторане приятную прохладу, лоб Сэма покрылся испариной.

– Вы не можете доказать, что она ваша дочь.

– Могу. И вы это знаете. – Полной уверенности в последнем у Марсии не было, она, что называется, взяла Сэма на пушку. Но по выражению его глаз поняла, что так оно и есть. И у нее на душе чуть полегчало.

– Проклятие! – вдруг грохнул он кулаком об стол, расплескав кофе. Марсия от неожиданности подскочила. – Да как вы смеете вот так, ни с того ни с сего, врываться в нашу жизнь и полностью все разрушать?! Я работал не покладая рук, чтобы обеспечить Кайле нормальное существование. Ей было всего лишь пять лет, когда не стало ее матери. Вы все толкуете о том, как тяжело потерять ребенка, которого вы и видели-то один раз. Так попытайтесь себе представить, каково было маленькой Кайле, потерявшей весь свой мир, даеще в таком возрасте, когда это так трудно осмыслить.

На глаза Марсии навернулись слезы, но, смахнув их, она решила не поддаваться мольбе, застывшей в темных глазах Сэма.

– Нет, – произнесла она мягко, – мне этого не понять, как вам не понять моего горя. Мы все стали жертвами ужасного случая, исправить который не в наших силах. Единственное, что в нашей власти, это будущее. Вы согласны на генетический анализ? – спросила она с вызовом и, затаив дыхание, стала ждать ответа. Он медленно и упрямо покачал головой.

– Я люблю моего ребенка. И не хочу подвергать девочку этой процедуре.

Иными словами, если и она любит Кайлу, то ни в коем случае не должна требовать анализа.

– Кайлу можно пока не посвящать в эту историю. Скажите, что анализ требуется для школы.

– Я никогда не лгал моей дочери.

– Да? А что вы скажете Кайле, если уговорите меня отступиться, но в один прекрасный день правда все-таки всплывет наружу? И Кайла поинтересуется, почему вы воспрепятствовали встретиться с родной матерью? Вы солжете или откроете ей всю правду?

Сэм почти незаметно вздрогнул, и она поняла, что сделала верный ход, хотя он тут же опроверг ее слова:

– Вы не ее родная мать.

– Подтвердить это или опровергнуть может только анализ крови.

Он долго напряженно вглядывался в нее, затем покачал головой.

– Допустим, я соглашусь, что потом?

Слава Богу, он хотя бы не отказывается наотрез!

– Если генетический анализ покажет, что Кайла не моя дочь, я принесу вам глубочайшие извинения за доставленное беспокойство и исчезну навсегда. Больше вы меня не услышите и не увидите. В противном случае я хочу стать частью ее жизни.

– Как вы это себе представляете? – тихо, но со злостью в голосе поинтересовался он. – Как? Я снова спрашиваю вас: что вам нужно от моей дочери? И плевать я хотел на результаты лабораторных анализов. Она моя дочь. Я ее растил в течение почти тринадцати лет. Я учил ее делать первые шаги. Первым она произнесла слово «папа», и оно было обращено ко мне. Я наряжался для нее Санта-Клаусом и прятал пасхальные яйца на заднем дворе. Когда ей было пять лет, мне пришлось сообщить ей, что ее мать умерла. Она плакала, сидя на коленях у меня. Каким, скажите, образом вы собираетесь втиснуться в наши отношения?

Каждая фраза хлестала ее, вызывая жгучую муку. Ей хотелось плакать. И, двинув стол на Сэма, свалить его на пол, а затем яростно пинать ногами. Чтобы он почувствовал такую же боль, какую она испытывает сейчас.

Марсия закусила губу и напомнила себе, что главное в ее положении – соблюдать спокойствие. Она уже кое-чего добилась, но, поддавшись эмоциям, может все потерять.

– Как это произойдет, не знаю, – сказала она. – В одном не сомневаюсь: так будет. Мы с вами, двое людей, которым дороги интересы Кайлы, сумеем прийти к соглашению. Если же нет… – Она запнулась и набрала в грудь поболь ше воздуха. – Если же нет, выход найдет суд.

По выражению лица Сэма и по его слегка поникшей позе Марсия поняла, что одержала еще одну – пусть небольшую и с привкусом горечи – победу.

Он опустил голову, провел рукой по спутанной каштановой шевелюре и пробормотал нечто невразумительное.

– Простите, но я вас не слышу, – сказала Марсия. Мрачно поблескивавшие глаза Сэма напоминали гладь бездонного озера в безлунную ночь.

– Я сказал, что согласен на анализ. Но с одним условием: пока что вы оставите Кайлу в покое. Не хочу, чтобы она о чем-нибудь узнала раньше времени. Анализы крови дело для нее привычное, они показаны Кайле из-за обнаруженного у нее при рождении. сердечного недуга. Лгать я ей не стану, но история должна окончательно проясниться. – Он сжал свои массивные челюсти, губы вытянулись в узкую длинную линию. Марсия кивком головы выразила свое согласие. Ее радость по поводу одержанной над Сэмом победы была омрачена тем, что симпатичный человек, с такой любовью растивший ее девочку, испытывает душевные муки.

– Хорошо, я не буду встречаться с Кайлой до получения результатов, но настаиваю, чтобы анализ был проведен как можно быстрее, – твердо заявила она, подавив в себе сочувствие к Сэму. – Среди моих клиентов есть врач из Талсы. Я уверена, что он сможет принять вас после работы или в субботу, если это удобнее.

– А что мешает нам обратиться в больницу Мак-Алеетера?

– Ничто, – откликнулась она, хотя это предложение было ей не по душе. Но не объяснять же ему своих опасений; ей казалось, что, стоит событиям выйти из-под ее непосредственного контроля, пиши пропало. – Просто в Талсе вам будет легче, чем здесь, сохранить сам факт анализа в тайне, – нашлась она. Сузив в раздумье глаза, он с минуту размышлял.

– Сдается мне, что лучше всего пройти эту процедуру там, где нас никто не знает. Что вы скажете насчет Маскоги?

Он ей не доверяет! Впрочем, тут обидам не место. Ведь не захотела же она воспользоваться услугами больницы, где он может иметь знакомых.

– Прекрасно. На нейтральной территории, так сказать. Я договорюсь обо всем.

– Вы договоритесь о себе, а я – о нас с дочкой.

И опять Марсия напомнила себе, что его поведение вполне разумно. В ней даже шевельнулось чувство, похожее на сострадание. Когда нанятый ею детектив впервые показал ей фотографию Сэма, тот сразу произвел на нее приятное впечатление. Такое открытое, веселое лицо, излучающее обаяние. Но сидящий перед ней угрюмый, агрессивный человек нисколько не походил на того симпатягу с фотографии, ни на вчерашнего галантного хозяина дома, с которым она познакомилась. В его размеренную жизнь она внесла боль и тревогу. И сделала своим врагом человека, которого хотела бы числить в друзьях.

Его она винить ни в чем не может, но и сама не отступит ни на шаг.

– Это делается не так, – сообщила она. – Мы все трое сдаем кровь в одну и ту же лабораторию, где сравнивают наши ДНК. Необходимо найти врача, который бы дал направление на анализ и потом сопоставил полученные результаты.

Сэм допил кофе и поставил чашку на стол с таким грохотом, что Марсия снова подскочила на стуле.

– Тогда я сам свяжусь с врачом, а вас поставлю в известность.

Инициатива опять уплывает из рук, подумала Марсия, стараясь подавить неизменно возникающее в подобных случаях чувство беспомощности.

– Надеюсь, в ближайшее время? – сказала она непререкаемым тоном. А иначе я обращусь в суд, чуть было не сорвалось у нее с языка.

Но она вовремя удержалась. Не стоит зарываться, тем более что победа не за горами. Нельзя лишать этого гордого человека чувства собственного достоинства. Если он за две недели ничего не предпримет, вот тогда она его подтолкнет. Но навряд ли в этом возникнет необходимость. Он, по всей видимости, человек чести и сдержит данное слово.

Сэм, отодвинув свой стул, поднялся, вынул потертый кожаный бумажник, кинул на стол деньги за их кофе.

– Да, да, я потороплюсь, – огрызнулся он. – Мне и самому хочется как можно скорее покончить с этим делом. А пока что, повторяю, я не желаю видеть вас у себя дома, и не пытайтесь встретиться с Кайлой где-нибудь еще.

Марсия невольно сжала кулаки. В отличие от нее он все-таки поддался злобному чувству. Но она, лишь кивнув в ответ, смолчала, опасаясь, что, если откроет рот, ее понесет.

Сэм ушел. И, словно заразившись его страхом, Марсия засомневалась.

А что, если Сэм прав? А ее обманывает интуиция? И Кайла вовсе не ее дочь? Еще раз потерять ребенка… нет, это невыносимо!

Марсия не спускала глаз со спины Сэма, пересекавшего зал ресторана твердым, но все же не таким решительным шагом, каким он шел ей навстречу утром. Высокий, сильный мужчина с хорошо натренированным телом спортсмена. Она живо представила себе, как он утешает заболевшую или увидевшую дурной сон Кайлу, наказывает ее обидчиков, учит играть в софтбол… Но против Марсии он оказался беззащитен.

Словно почувствовав на себе взгляд Марсии, Сэм на пороге зала обернулся и посмотрел на нее.

И вопреки какой-либо логике она ощутила, как через заполненный людьми зал от него к ней протянулась связующая нить. Ей захотелось догнать его, успокоить, утешить. И услышать от него слова утешения. Ибо их мучили одинаковые страхи.

Без нескольких минут шесть Сэм приехал в Региональный Центр Здоровья. По коридорам взад и вперед сновали медсестры и посетители, но в зале ожидания на третьем этаже никого, кроме Марсии, не было. Они договорились вместе явиться к врачу, чтобы одновременно узнать результаты анализа.

Последние три недели ожидания оказались для него сущей пыткой. Он то впадал в сомнения, то оживал, твердо уверенный, что Кайла его дитя. Проклинал Марсию, но тут же его охватывало сочувствие к ней; желал ей провалиться сквозь землю и в то же время не мог преодолеть совершенно непонятного желания увидеть ее вновь.

Марсия, бледная, встревоженная, с синяками под огромными голубыми глазами, была одета в бежевый костюм с блузкой и туфли того же цвета, словно мягкие тона и строгий стиль туалета могли скрыть ее напряженность. С каждым взволнованным вздохом под тонкой тканью блузки вздымалась и опадала полная грудь.

Она сидела на краешке коричневого винилового стула, крепко сжав длинные стройные ноги и с такой силой вцепившись в бежевую сумочку, что на обеих руках отчетливо проступили белые костяшки.

– Доктора Лэнгстрома еще нет, – проговорила она ровным голосом, плохо скрывавшим ее смятение.

Сэм попытался возродить в себе прежнюю ненависть к этой женщине, но злое чувство упорно не желало возвращаться – уж очень ранимой выглядела Марсия, да и испытывала, наверное, то же, что и он.

Он кивнул и уселся на неудобный стул напротив нее.

– Это я приехал немного раньше назначенного времени.

– И я, – натянуто улыбнулась она. Сэм взял с журнального столика журнал и стал листать его, делая вид, что читает, хотя на самом деле даже не видел букв.

– Как долго тянулись эти три недели, – сказала Марсия неуверенно, как бы сомневаясь, правильно ли она делает, вспоминая об этом кошмарном времени.

– Да, невыносимо долго, – поддержал он, сопротивляясь желанию приблизиться к ней и обнять ее, заверить, что все кончится благополучно.

Этот неуместный порыв он сам себе объяснил тем, что сегодняшний день странным образом походил на те, когда они с Лизой вот так же сидели в больницах, ожидая результатов исследований Кайлы.

Только сегодня, независимо от показаний анализа, обшее ликование исключается. Покидая Центр, счастлив будет только один из них.

– Я… ммм… – Сэм обтер увлажнившиеся ладони о свои синие джинсы. Что, «я… ммм…»? Надеюсь, что вы проиграете? Она сдержала свое обещание и не пыталась увидеться с Кайлой. За эти три недели он несколько раз звонил Марсии и убедился, что она вполне разумная женщина, но от своего решения не отступит ни на шаг. Как он ни старался проникнуться к ней враждой за все те страдания, что она ему причиняет, это у него никак не получалось.

В комнату быстрым шагом вошел высокий худой человек в медицинском халате с папкой под мышкой. Узнав врача, давшего им направление на генетический анализ, Сэм вскочил на ноги.

– Доктор Лэнгстром! – воскликнула Марсия. Голос ее звучал на октаву выше обычного.

– Здравствуйте, миссис Тернер и мистер Вудворд! – приветствовал их врач. – Заходите, пожалуйста.

Вот он! Момент истины!

Сэм не без труда добрел до кабинета, ноги отказывались ему служить! Ах, если бы то же случилось в этот миг с его сердцем и мозгом!

Доктор Лэнгстром провел их в маленький пустой кабинет и включил настольную лампу.

Сэм сел перед металлическим столом, рядом с Марсией, упорно избегая ее взгляда. Вид ее лица, выражавшего надежду, горячее желание и… страх, был ему нестерпим. И он стал произносить про себя заклинания, умоляя судьбу, чтобы результаты исследований были в его пользу, а знанит, в пользу Кайлы.

Лэнгстром нацепил на нос очки, раскрыл папку и ознакомился с ее содержанием.

– Согласно проведенным по вашей просьбе лабораторным исследованиям, – сообщил он, не поднимая глаз от бумаг, – вероятность того, что Марсия Тернер является биологической матерью Кайлы Вудворд, составляет 99,2 процента, а что Сэм Вудворд ее биологический отец – менее одного процента.

В глазах у Сэма потемнело. Его охватил холод, тысячью ледяных иголок впившийся в кожу. В голове шумело. Кайла не его дочь. Ее родила сидящая с ним рядом чужая женщина, о существовании которой он и не подозревал месяц назад.