Марсия погрузила чемодан в багажник машины, сдала номер и, стоя в холле гостиницы, стала ждать Сэма и Кайлу, чтобы вместе отправиться в церковь.

Люди входили и выходили, оставаясь для нее невидимками: сверши кто-нибудь из них убийство прямо перед ее глазами, она бы потом никогда не узнала преступника. Ибо все ее внимание было направлено на парковку, где должна была появиться машина Сэма.

Ей не терпелось как можно скорее увидеть Кайлу.

И в то же время, стоило ей подумать о Кайле, ее охватывал страх. А с Кайлой приедет Сэм. Обязательно.

Марсия же никак не могла понять, хочет она его видеть или нет.

Был накануне вечером такой миг безумства, когда она, утратив самоконтроль, повела себя так, будто их роман с Сэмом не вымысел, а реальность. Она дала себе волю и бездумно погрузилась в наслаждение, которое ей доставил поцелуй Сэма. Вот так же много лет назад она без оглядки уступила домогательствам Митча, не имевшие продолжения.

Единственным утешением служило то, что на сей раз своему неразумному поведению можно найти объяснение. Ведь весь вечер она пребывала во власти волнения, охватившего ее от общения с дочерью. Вполне естественно, что это возбуждение распространялось на все и на всех, с чем и с кем соприкасалась в этот вечер Марсия. А ее губы соприкоснулись с губами Сэма.

Марсия перенесла тяжесть тела с одной ноги на другую и с еще большим вниманием стала рассматривать асфальт парковки, лишь бы не предаваться воспоминаниям о вчерашнем дне.

Хочет она того или нет, но Сэм составляет и всегда будет составлять неотъемлемую часть жизни Кайлы, следовательно, ей надо найти верную тональность в отношениях с ним и напрочь забыть о тех неуместных чувствах, которые к ней подступают.

Хоть бы они приехали поскорее! Присутствие дочери вызовет у нее обычный эмоциональный стресс, который затмит все остальное.

Наконец они появились в поле ее зрения. На Кайле, быстро шагавшей рядом с отцом, была юбка в цветах и белая хлопчатобумажная блузка. Совсем большая девочка, подумалось Марсии.

Она распахнула дверь и вышла наружу. Завидев ее, Кайла улыбнулась во весь рот и замахала рукой. И красивая! – пронеслось в голове у Марсии.

Сэм в синем спортивном пиджаке и серых слаксах был, как всегда, немного растрепан, хотя бросалось в глаза, что он усердно поработал расческой, стараясь усмирить непокорные волосы.

Стоило Марсии увидеть его, как рассыпались в прах и были унесены летним ветром все тщательно продуманные логические построения о том, что неравнодушие к Сэму всего лишь следствие ее чрезмерной возбужденности от близости дочери.

Конечно, и Сэм и Кайла вызывают у нее сильное волнение, но настолько разного свойства, что эти эмоции и сравнивать-то нельзя.

И – вот незадача-то! – в его глазах она уловила след похожего волнения. Радости оно Сэму явно не доставляло.

– О, да сегодня вы выглядите точь-в-точь как бухгалтер! – воскликнула Кайла. – Вид официальный и элегантный.

Марсия бросила взгляд на строгие линии своего костюма, и он показался ей слишком старомодным. Особенно рядом с Сэмом и Кайлой в их легкой будничной одежде.

– Когда я паковалась, – сказала она в свое оправдание, – мне показалось, что этот костюм годен на все случаи жизни.

– Да, в нем не жарко. – Кайла повернула назад, к их фургону. – А цвет, цвет-то какой! Папа часто говорит, что мне надо носить голубое – под стать глазам. У вас тоже голубые глаза, значит, и вам следует носить голубое. Правда, папа?

– Что именно «правда»? – спросил Сэм тем особым дразнящим тоном, каким привык разговаривать с Кайлой. – Что голубые глаза у тебя, что голубые – у Марсии или что ей следует носить голубое?

– И то, и другое, и третье, – хмыкнула Кайла. – Да, Марсия, папа считает, что у вас красивые глаза.

– Я этого не говорил.

– Но ты так думаешь, правда? – И Кайла, рассмеявшись, бегом преодолела расстояние, еще отделявшее ее от фургона, и взобралась на заднее сиденье.

– Да, я так думаю, – тихо промолвил Сэм, словно желая сказать, что у Марсии красивые глаза. – У вас глаза как у Кайлы. Вернее, у нее глаза как у вас. Так странно видеть глаза моей дочери на лице другого человека.

А она-то, дурочка, полагала, что он хотел сделать ей комплимент. Снова запуталась в этой игре в ухаживания!

Они подошли к фургону, и Сэм открыл перед ней дверь. Марсия попыталась вскарабкаться на высокую подножку, но мешала узкая юбка.

Сэм подставил руку под ее локоть, что окончательно смутило Марсию, не прибавив ей ловкости.

– Спасибо, – с трудом выговорила она, усаживаясь.

– Не стоит благодарности. – Голос его звучал хрипло, и он смотрел на Марсию на секунду дольше, чем то позволяли приличия. Затем обошел фургон и занял свое место.

Да поможет ей Бог! Столько лет она была совершенно равнодушна к прикосновениям мужчин, а сейчас ее вдруг с неодолимой силой влечет к человеку, который стоит между нею и дочерью.

Они вошли в небольшую церквушку. Солнце пробивалось сквозь цветные витражи, тихо играл органист. Придел был почти полон. Одни сидели в благоговейном молчании, другие переговаривались приглушенными голосами.

Подошел пожилой человек, стоявший у алтаря.

– Рад тебя видеть, – сказал он, пожимая Сэму руку – Ну как, в этом году наши ребята выйдут в финал?

– Надеюсь. Летние тренировки прошли на славу.

Старик повернулся в сторону Марсии и улыбнулся.

– Ты, вижу, привел сегодня уже не одну красивую женщину, а двух. Она, должно быть…

– Марсия Тернер, – поспешил сообщить Сэм. – Друг нашего семейства. Познакомьтесь, Марсия, с Уэйном Кэнтреллом.

Мужчина вручил им печатный листок с программой сегодняшней службы и отошел.

За кого же он ее принял? За любовницу Сэма? Интересно, есть у Сэма любовницы?

А почему, собственно, им не быть? Красивый одинокий мужчина…

Но мысль о его любовницах вызвала у Марсии неприятное, даже мучительное чувство ревности. Она не хотела бы, чтобы у ее дочери появилась мачеха. Зачем девочке разрываться между двумя матерями?

Кроме того, как с неудовольствием отметила про себя Марсия, ей не хотелось бы, чтобы другая женщина выступала в ее роли – отвечала на поцелуй Сэма, чувствовала его руку на своем локте, когда он подсаживает ее в фургон.

С этим надо кончать, сурово оборвала себя Марсия. Шашни между нею и Сэмом ни к чему не приведут. Лучше поберечь нервы, и без того истрепанные.

Они уселись на скамью со спинкой у среднего прохода – Марсии между Сэмом и Кайлой.

Она постаралась отключиться от сидящего рядом Сэма, расслабиться, проникнуться церковным покоем и благодарностью за то, что в воскресенье утром находится в храме вместе с дочерью.

Все поднялись, чтобы петь. Марсия держала перед собой сборник церковных гимнов, а Сэм, одной рукой прихватив край книги, придвинулся к ней как можно ближе. Запах его тела впере мешку с ароматом мыла действовал на Марсию одурманивающе. Сэм слегка фальшивил, и eго бас звучал так, словно он исполняет веселую песню. Уголком глаза Марсия видела, как шевелятся его губы, и тут ей на память сразу приходил вчерашний поцелуй.

Между тем эти дополнительные осложнения, делавшие и без того трудную ситуацию еще более трудной, были ей ни к чему.

На протяжении всей службы она сидела словно в полусне, стараясь собраться с мыслями, упорно разбегавшимися в разные стороны. Она не слышала ни одного слова из проповеди священника, зато чутким ухом улавливала малейшее движение Сэма. Вот он закинул ногу на ногу – и ткань обтянула мышцы на его бедрах, перевернул руку ладонью книзу – и на ней засверкали волосы.

Едва прозвучали последние слова священника, как Кайла сорвалась с места.

– Завтракать, и немедленно! Иначе я погибну голодной смертью. – И она трагическим жестом прижала руку ко лбу.

– Ничего, выживешь, – лаконично заметил Сэм.

Марсия и сама испытывала легкое головокружение – и от голода, и от того, что из-за образовавшейся в проходе давке Сэм всем телом прижался к ней.

Из прохлады, создаваемой в церкви кондиционером, они вышли в солнечное тепло. Громко кричала сойка, трещали цикады. Кайла, завидев стайку сверстниц, побежала к ним, и Марсия осталась наедине с Сэмом. Наедине, хотя вокруг ходили и разговаривали люди, обменивались рукопожатиями и внимательно разглядывали Марсию.

– Рада, что ты пришел, тренер, – сказала пожилая женщина, ударяя Сэма по груди сложенной программой. – Не так уж часто ты здесь появляешься. А подняться в воскресенье с утра по раньше и явиться в церковь спасительно для души. Ага, это, наверное, тетя Кайлы. – И она протянула Марсии руку. – Кайла – точная ваша копия. Матери ее я не знала, а на этого парня она, разумеется, не похожа ни капли. Вы приеха ли в гости? Рада с вами познакомиться.

Возразить Марсия не успела – ее собеседница увидела другую знакомую и поспешила к ней.

– Вот что собирался сказать Уэйн Кэнтрелл, – пробормотала Марсия, видя, как старуха показывает на нее окружающим. – И все на меня смотрят. – С помрачневшим лицом она по вернулась к Сэму. – Как выглядела Лиза?

Он глубоко вздохнул.

– Брюнетка, небольшого роста.

– Значит, Кайла на нее совсем не похожа.

– Да, не похожа.

– И на вас тоже.

– И это верно. – Надо сказать девочке правду. Городок маленький, а вы – местная знаменитость. Пойдут сплетни.

– Что бы они ни говорили, до истины им не докопаться никогда, – мрачно ответил Сэм. – Но…

Тут к ним подбежала Кайла, и разговор пришлось прекратить. На время.

– Рейчел едет на детский праздник. Можно я с ней? – Эти слова резанули Марсию по сердцу. Естественно, конечно, что Кайле веселее с подругой, чем с малознакомой женщиной. Но, даже понимая это, Марсия испытала острую боль.

– Я-то думал, что ты позавтракаешь вместе с нами.

Марсии больше всего на свете хотелось, чтобы рядом была дочь, но не по принуждению же!

– На празднике полно еды. И хорошей! Вы с Марсией можете поехать с нами.?

– Но у нас были совсем другие планы, – продолжал настаивать на своем Сэм. Кайла повернулась к Марсии.

– Вы хотите поехать с нами? – По выражению ее лица можно было подумать, что это ее самое заветное желание.

У Марсии в голове промелькнула мысль о том, что одета она совершенно неподходящим образом – в туфлях на высоких каблуках далеко не уйдешь, – вспомнилась ей и еда, продаваемая в подобных случаях, – жирная, камнем ложащаяся на желудок. Но предложи ей дочка пройтись по Сахаре в лыжном костюме, она с радостью согласилась бы.

– Что за вопрос! – воскликнула она. – Конечно, хочу.

– Но сначала придется переодеться, – предупредил Сэм.

– Замечательно! Рейчел, иди к нам!

Темноволосая девочка отделилась от своей компании и подбежала к ним.

– А твоя мама не едет? – поинтересовался Сэм.

– Нет. Но она меня отпустила, а попозже заедет за мной. У меня и шорты с собой. – Она помахала сумкой. Сэм перевел взгляд на Кайлу.

– Иными словами, вы собирались пойти одни, да?

– Мама мне разрешила, – с некоторым вызовом заявила Рейчел.

– Да, но Кайла знает – я не люблю, когда она ходит на подобные мероприятия одна.

– Но нам ведь уже по тринадцать, папочка! К тому же я тебя с Марсией тоже пригласила. Ты согласился, так в чем же дело?

– Я тебе потом объясню, а пока напомню, что тринадцать тебе исполнится лишь через две недели.

И объяснение это состоится, по всей вероятности, у них дома, с глазу на глаз, Марсия с тоской подумала, что Кайле она по-прежнему чужая. А упоминание о приближающемся дне рождения отозвалось в ее душе острой болью. Что ни год этот день пробуждал у нее тяжкие воспоминания, которые она с великим трудом подавляла в себе. Только не в этот раз! – поклялась себе Марсия. За оставшиеся две недели она из кожи вылезет, чтобы войти в жизнь Кайлы. В этом году рождение дочери она будет праздновать, а не сидеть взаперти в своей квартире, выключив телефон и мечтая лишь о том, чтобы день поскорее пришел к концу.

* * *

Когда все, переодевшись в шорты, ехали в фургоне Сэма на праздник, Марсия невольной прислушалась к болтовне, доносившейся до нее с заднего сиденья, занятого девочками.

Внезапно шутки и смех уступили место серьезному тону. Марсия навострила уши.

– Если твой отец женится на этой женщине, ты станешь называть ее мамой? – спросила Кайла.

– Ни за что! Она мне не мама. Я так всегда и буду ее называть «эта женщина».

Марсия вся сжалась. А захочет ли Кайла назвать ее мамой?

Через квартал от церкви они въехали на отгороженную парковку, и в фургоне снова зазвучал детский смех.

– Вас ждут сосиски с кукурузой, сладкая вата и карусель! – торжественно объявил Сэм.

– Да что ты, пап, – укоризненно протянула Кайла. – Из карусели мы давно выросли.

Вынимая ключ зажигания, Сэм обменялся с Марсией понимающим взглядом. Это был прекрасный миг, лучшего начала для праздника и не придумаешь.

Безошибочное чутье привело Кайлу и Рейчел к ближайшему от парковки прилавку с едой.

– Четыре порции сосисок с кукурузой, да по больше горчицы, пожалуйста, – заказал Сэм.

Вокруг них кричали во всю глотку зазывалы, гремела музыка с каруселей и двигались бесконечной чередой люди – почти все здоровались с Сэмом.

– Можно нам покататься на «русских горках»? – спросила Кайла, дожевывая последний кусок.

– Для начала лучше что-нибудь поспокойнее. «Чертово колесо», например.

– «Чертово колесо»! Вот скучища! – воскликнула Кайла.

– Да, да, тренер, нам бы что-нибудь повеселее, – подхватила Рейчел.

– Времени у нас – вагон и маленькая тележка, мы успеем все, – заверил Сэм.

– Ну да, на «чертовом колесе» вы, взрослые, успеете переварить съеденное, так что вас не будет тошнить на «русских горках».

Сэм обхватил шею Кайлы рукой, согнутой в крюк.

– Не груби, дочка.

Кайла расхохоталась и бросилась вперед, занимать очередь на «чертово колесо». Сэм покачал головой и улыбнулся.

– Чего только они не наговорят!

Марсия кивнула, провожая Кайлу глазами. И в который уже раз ее кольнула острая ревность к Сэму – так она позавидовала приятельским отношениям с Кайлой. К ревности примешивалась горячая благодарность за то, что он окружил ее дитя заботой и любовью.

– Ура-а-а! – закричала Кайла, приглашая их присоединиться вслед за ней к очереди на «чертово колесо».

По настоянию Кайлы сначала в кабину уселись девочки, а уже потом – в следующую – Марсия с Сэмом. Дверца кабины захлопнулась, и они оказались в большей близости, чем в церкви. Как только колесо пришло в движение, Марсия взглянула на девочек. Кайла в ответ улыбнулась и помахала рукой, а затем девочки начали раскачивать свою кабину, правда соблюдая известную осторожность.

– Не шалите! – крикнула им Марсия.

– Не надо волноваться. Это всего-навсего «чертово колесо», они знают, как с ним обращаться. Не маленькие. Спросите их – они вам все объяснят в лучшем виде. – Эти слова, произнесенные шутливым тоном, Марсия восприняла как пощечину – ее снова отодвигали в сторону.

Но вскоре все изменится. Уж она не пожалеет для этого сил.

А их кабинка меж тем поднималась все выше и выше, и Марсия вдруг почувствовала себя невесомой, как бы парящей в свободном полете. Она начисто забыла, какое захватывающее ощущение испытываешь на такой высоте – ветер развевает твои волосы… а рядом сидит красавец с широкими плечами и обольстительной улыбкой.

Марсия снова ощутила себя девочкой. Забыв обо всем на свете, она с беспечной улыбкой повернулась к Сэму.

– Как хорошо!

Он ответил ей теплой улыбкой, согревшей ее.

– Да, хорошо!

Ничего особенного, просто она отвыкла от самых обычных удовольствий. После смерти Дженни она настолько замкнулась в себе, настолько отгородилась от всего мира, что потеряла способность радоваться чему-либо.

Когда они достигли высшей точки, Сэм наклонился вперед.

– Какой вид! Мы находимся на холме, отсюда весь город как на ладони.

– Очень милый городок. Напоминает мне тот, в котором я выросла и из которого потом не чаяла уехать.

Кабинка пошла вниз, и панорама города сменилась видом домов и деревьев.

– Так и все мы. Рвемся покинуть родные места и отправиться в столицу на поиски счастья.

– Все, но не вы же.

Он повернулся к ней лицом. Глаза его, скорее зеленые, чем карие, в ярком свете солнца, сияли.

– Можете не сомневаться, и я тоже. Моя работа должна была стать лишь первой ступенькой лестницы, ведущей вверх. Я лелеял горделивую мечту выбиться в тренеры команды штата.

– Так почему вы все еще здесь?

– Только потому, что расхотел. Меня приглашали в более крупные школы, даже было несколько предложений от колледжей, но мне и здесь хорошо. Я люблю свою работу, здешних людей, весь стиль их жизни, не говоря уже о том, что для воспитания ребенка лучшего места не найти.

Слова его звучали настолько честно, что Марсия даже позавидовала Сэму.

– Как, должно быть, хорошо самому распоряжаться своей жизнью.

– Можно подумать, что у вас это не так. Ведь не стали же вы бухгалтером по воле случая. Вы этого хотели, не иначе.

Колесо опять пошло вверх, и Марсия отвела глаза от Сэма, откидывая с лица прядь волос, сдутую ветром.

– Мне пришлось покорпеть над книгами, чтоб закончить колледж, но это в порядке вещей. Хуже другое – я мечтала стать учительницей, формировать молодые умы и все такое прочее, к чему стремятся все идеалисты.

– Иными словами, вы изменили своим первоначальным планам. Как и я. Я не стал тренировать классные команды, хотя мне это и предлагали. Что же дурного в том, что вы переменили свои замыслы?

– Не знаю. Дурного, наверное, ничего. После смерти Дженни я перестала лелеять мечты о школе. Скорее всего, из чистого эгоизма. Мне казалось, что после того, как… после того, как ее не стало, я не смогу учить чужих детей.

– Значит, вместо того, чтобы обучать математике других, вы сделали ее своей профессией?

– Нет, учительствовать мне хотелось в начальных классах. Математику я вообще недолюбливала до колледжа. На первом курсе она шла у меня очень туго, а потом я с удивлением заметила, что математика стала моим любимым предметом. Потому что цифры успокаивали. Они требовали максимальной сосредоточенности и не вызывали эмоций. – Марсия внезапно почувствовала себя настолько обнажившейся, что ее даже проняла дрожь. – Но сейчас, когда я нашла Кайлу, все изменилось, – заключила она.

– Почему же? Если вам нравилась ваша работа, она же вам нравилась, правда?

– Полагаю, что да. Я как-то не оценивала ее с этой точки зрения.

– Так почему же сейчас вы смотрите на нее иными глазами? Почему появление Кайлы в вашей жизни должно в корне все изменить?

– Потому что, не солги мне моя мать, все сложилось бы совершенно по-другому.

– Но не обязательно лучшему.

Колесо достигло земли, и они ступили на твердую почву, возвратясь к своим первоначальным ролям. «Чертово колесо» вознесло Марсию ввысь над землей, вырвало из повседневной суеты, заставило вопреки ее натуре раскрыться перед Сэмом, чего она никогда себе не позволяла.

Почему она избрала для этой цели именно его? Человека, от которого следовало бы скрывать свои тайны, опасения и страхи? Чем больше он о ней узнает, тем хуже.

Кайла с Рейчел выскочили из своей кабинки, и Марсия решительно отмела от себя все грызущие ее сомнения.

Девочки словно угорелые носились от одного аттракциона к другому, явно боясь упустить хоть что-нибудь из скудного репертуара скромного детского праздника.

В пятом часу подъехала мать Рейчел, но Кайла не проявляла ни малейших признаков утомления.

– Печеные яблоки! – воскликнула она, кидаясь к очередному киоску на их пути.

– Снова голодные? – удивилась Марсия.

– Слово «подросток» употребляется как синоним выражения «жвачный автомат», – пояснил Сэм.

– Эй, взрослые, будьте повнимательнее, сейчас нам предстоит принять важное решение, – крикнула Кайла. – Что вы хотите – карамель или конфеты?

– Конфеты, конечно, – мигом отозвался Сэм. – Кому это понравится – с ног до головы вымазаться в этой липучке?

– Не слушайте его, Марсия, – вскричала Кайла, упираясь кулаками в свои узкие бедра. – Он говорит так просто потому, что знает, как я люблю леденцы.

– Я тоже, – сказала Марсия. Интересно, любовь к леденцам передается генетически?

Всем своим видом изображая озабоченность, Сэм подошел к киоску и купил яблок.

– Правда ведь папа мировой человек? – сказала Кайла. – Он вам нравится?

Вопрос поставил Марсию в тупик. А в самом деле, нравится ли ей Сэм? Она испытывает к нему влечение, его прикосновения, взгляды, единственный поцелуй, которым они обменялись, зажигают в ее крови огонь, это так. Но нравится ли он ей?

К тому же она не должна допустить ни малейшей слабинки в своих отношениях с Сэмом. Это чрезвычайно важно. Ей необходимо сохранять бесстрастие.

– Ага, ага, вы покраснели! – засмеявшись, возликовала Кайла. – Это хорошо, что вам нравится папа. Вы ему тоже нравитесь. Уж я-то знаю толк в этих вещах.

Тут – слава Богу – подоспел Сэм с яблоками и положил конец щекотливой теме.

Но Марсия уже ни о чем другом думать не могла. Ей с самого начала пришлась не по душе выдумка Сэма, притворяться влюбленными перед Кайлой, а шутливые замечания последней лишь усилили ее замешательство. Можно себе представить, в какое смятение придет Кайла, узнав, что Марсия ее родная мать! Да и обнаружить, что влюбленность Сэма и Марсии – чистой воды ложь, будет ей ох как неприятно!

Выход один – как можно скорее рассказать девочке всю правду.

– Смотрите! Кегли! – воскликнула Кайла. – Ну-ка, пап, великий бейсболист, выиграй мне вон того красного динозавра.

– Да у тебя комната ломится от мягких игрушек, – возразил Сэм, но тем не менее с довольным видом взял шар и три раза подряд сбил все кегли, выиграв таким образом первый приз.

Кайла в восторге запрыгала и зааплодировала, и Марсия присоединилась к ней.

– А сейчас, – заметил Сэм, не отдавая дочери игрушку, – твой черед. Я подержу динозавра, а ты выиграй его братика.

– Ах, пап, ты же знаешь, у меня не такой наметанный глаз, как у тебя. Да и руке недостает точности.

– Поживешь с мое – всего достигнешь. А пока – попытайся.

Кайла не смогла блеснуть так, как Сэм, но все же выиграла игрушку, хотя и поменьше. Марсия и Сэм подбадривали ее возгласами и аплодисментами, и, как уже неоднократно случалось в эти дни, настроение у Марсии резко изменилось – она, глядя на Кайлу, подобно Сэму, ощутила гордость за свою дочь.

– Ну вот, Марсия, выбирайте, какого цвета хотите динозавра. Он – ваш.

– Того маленького, красного, похожего на твоего.

Кайла забрала игрушку и, держа ее на вытянутой руке и лукаво улыбаясь, заявила:

– Я его подержу пока, а вы выбейте приз для папы. Постарайтесь отхватить первый. Вы когда-нибудь играли в бейсбольной команде?

– Не то что в команде, даже во дворе не играла. А у тебя явно спортивные способно Митча.

Стоявший за спиной Марсии Сэм охнул. С образив, что она ляпнула, Марсия побагровела.

– А кто такой этот Митч? – полюбопытствовала Кайла.

– Да был когда-то у меня такой знакомый. Я оговорилась, хотела сказать, что ты унаследовала спортивные способности отца, – промямлила Марсия. Стараясь замять оплошность, она быстро схватила кегельный шар. – Сейчас станете свидетелями моего позора.

– Нет, нет! – запротестовала Кайла. – Все не так. Не надо зажимать мяч в руке, держите его всего лишь тремя пальцами. Вот так. Пальцы на поверхности шара. Хорошо. И не цельтесь. Смотрите внимательно на кегли, а рука сама довершит остальное.

К удивлению Марсии, не только лишенной какого-либо опыта, но еще и расстроенной своей оговоркой, она все же одну кеглю выбила.

– Не так уж и плохо! – решила Кайла. – Теперь сделайте шаг назад, вот сюда. Правую ногу выставьте вперед, а начав бросок, вынесите вперед левую и, едва она коснется земли, бросайте шар.

Сэм с ухмылкой наблюдал за тем, как его дочь поучает Марсию, в точности повторяя все его указания. Он был вынужден признать, что его растрогала эта сцена – мать и дочь, причем дочь выступает в роли наставницы. И Марсия принимает это как должное. Лицо ее от радости пылало, как лампочка мощностью в двести ватт.

В этот день она вообще почти все время сияла. Видно было, что ей приятно. Ему тоже было хорошо. На какое-то время он забыл об их уговоре и просто наслаждался близостью ее стройного тела, легким опьяняющим запахом, воспоминаниями об их поцелуе, таком, к сожалению, мимолетном, и о задушевном разговоре на «чертовом колесе». Он волновался так, как волнуется человек, стоящий на пороге любви.

Но вот беда – любовь подошла не к его порогу. Все, что Марсия сегодня говорила и делала, имело одну цель – добиться расположения своей дочери. Потому-то она и оговорилась, расхваливая спортивные данные Кайлы. Можно не сомневаться – в этом не было злого умысла, просто все ее усилия – осознанные и подсознательные – были направлены к этой цели.

Он тоже был ей небезразличен. Как она смущалась, какими мечтательно-задумчивыми становились ее глаза, стоило ему прикоснуться к ней! А с какой готовностью она ответила на его поцелуй накануне вечером! Но ее влечение к нему подчинено главному – она хочет обрести свою дочь. Его Кайлу.

Понятно! Она прежде всего мать, такая, какой ее сотворила природа. Лизу он потерял дважды – сначала их разлучил ее материнский инстинкт, а потом – смерть. Потерять Кайлу – уступив ее Марсии – он не собирается, а для этого следует сохранять трезвую голову и не поддаваться очарованию ее красивых ног и нежных щек, розовеющих под глазами того же голубого цвета, какими были незабудки, росшие в его детстве рядом с домом. Хохот Кайлы прервал его размышления.

– Придется посмотреть правде в лицо, – с сожалением произнесла Марсия. – Бейсболистки из меня уже не получится.

– Папа любит говорить, что никогда не следует сдаваться. Но… – Кайла снова засмеялась – Наверное, правильно, что вы выбрали цифры, и не спорт. Пошли, поищем мороженого. После такой работенки необходимо подкрепиться сладким.

Кайла отдала Марсии выигранного динозавра, и они обе повернулись в его сторону.

На него уставились две пары голубых глаз, таких похожих и вместе с тем таких разных. Одна покорила его давным-давно, а второй ему следует всячески остерегаться, иначе его ожидают в будущем одни неприятности.

– Пора домой! – заявил он решительно, почти грубо. Кайла удивилась его тону, а на лице Марси появилось выражение обиды и отчужденности.

Что ж поделаешь, приходится держать оборону, подумал Сэм. Ему казалось, что он угодил в эпицентр урагана, который грозит разрушить его дом, его жизнь, а главное – его сердце.