Зал для совещаний во дворце Правителя был самым большим крытым помещением в городе-государстве Фельк. Здесь когда-то по традиции правитель собирал своих советников, выслушивал их доклады, обсуждал неотложные дела по управлению страной, больше которой на Перешейке была в то время только одна – могучий Петград на юге.

Здесь же правитель раз в месяц проводил публичные процессы и аудиенции, выслушивал жалобы и прошения от всякого, кто искал его суда или поддержки. В те дни помещение было богато обставлено и украшено, чтобы одновременно произвести впечатление на посетителей и напомнить им о тех богатствах и власти, которыми обладал правитель.

Теперь это было просто большое помещение. Дорогую мебель убрали, а правителя в Фельке больше не было. Матокин поднялся намного выше. Рассказывали, что он не прикладывал рук к повседневным делам своей растущей империи, предпочитая поручать их подчиненным, – при необходимости негласно консультируясь с ними. Не устраивал он и публичных слушаний. Он считал, что для его времени и государственных средств можно найти более разумное применение, и не испытывал ни нужды, ни необходимости напоминать о своем могуществе.

Рэйвен, полная и любопытства, и тревоги, остановилась у входа, чтобы осмотреться. Перед нею открывалось пространство – огромное, словно пещера. Толпы посетителей, наводнявших дворец, растворялись в нем бесследно.

В движении толпы наблюдались приливы и отливы. Мужчины и женщины то сбивались в кучки, обсуждая что-то между собою, то присоединялись к другим для краткой консультации или спора, а потом опять распадались. Гонцы сновали мимо девушки непрерывным потоком, входили и выходили.

Она не сомневалась, что находится в мозговом центре той империи, на благо которой присягала служить, и инстинктивно понимала, что прямо у нее на глазах принимаются десятки решений, влияющих на судьбы тысяч людей. Каково будет ее собственное участие во всем этом, зачем вообще ее вызвали сюда – она понятия не имела.

Постеснявшись вмешиваться в разговоры озабоченных чиновников, Рэйвен подошла к женщине, стоявшей в сторонке и занятой чтением какого-то свитка.

– Простите, пожалуйста…

Темные глаза уставились на нее, и она ощутила, что ее взвесили, измерили, критически оценили и сочли ничтожеством – все за один удар сердца.

– Ну?

– Мне было велено явиться к Матокину, но я не знаю, каковы правила…

На этом она заработала еще три секунды изучения.

– Средняя дверь вон там, в дальней стене, – сказала наконец женщина. – Перед ней стоит стражник. Назови стражнику свое имя и подожди, пока тебя вызовут.

– Спасибо, – сказала Рэйвен, но женщина уже вернулась к своему свитку.

Чувствуя себя уже совсем умалившейся, Рэйвен предприняла путешествие через весь зал и успешно отыскала стражника перед указанной дверью. Охранник взглянул на нее сверху вниз без всякого выражения.

– Меня зовут Рэйвен, – сказала она, невольно выпрямляясь, хотя даже максимально вытянувшись, едва доставала головой до груди стражника. – Я из Академии. Мне было велено явиться к Матокину.

Стражник удивленно моргнул, но соизволил произнести:

– Вас ждут. – После чего повернулся, дважды стукнул кулаком в дверь и отступил в сторону, кивком головы пригласив ее войти.

Укрепившись духом, чтобы побороть страх перед неизвестностью, Рэйвен толкнула дверь и вошла.

Она оказалась в маленькой невзрачной комнате – примерно с половину учебного класса в Академии. Никаких украшений, кроме большой карты Перешейка на стене. Повсюду громоздились свитки и пергаменты, придавая комнате вид кабинета ученого, но внимание Рэйвен привлекла не обстановка. Ее глаза сразу обратились к двум людям, чью беседу, очевидно, прервал ее приход.

Один из них сидел за небольшим письменным столом – невысок ростом, коренаст, скорее дороден, чем мускулист, с живыми, блестящими глазами. Синяя туника из мягкой ткани была более похожа на ночную или домашнюю одежду, чем на униформу, – но Рэйвен безошибочно определила и его личность, и ранг. Перед нею был Матокин, самый могущественный человек Перешейка и создатель молодой империи Фелька.

Волосы у Матокина оказались темные. Точно как у нее самой. Впрочем, у ее матери были такие же.

Сердце Рэйвен тяжело забилось. Тошнота подступила к горлу, хотя она ни за что не позволила бы себе выказать эмоции, и на лице ее ничего не отразилось. Между тем все мечты ее, лелеемые на протяжении жизни, становились реальностью. Она встретилась с отцом! Конечно же, она не собиралась нарушать свой обет. Заветную тайну она не откроет никому, даже ему.

Другой человек, полулежавший в кресле среди подушек, был долговяз и худощав, как ящерица. Пальцы его раскинутых рук были удивительно длинными, лицо угловатым, а глаза смотрели рассеянно, без всякого выражения.

– Это, должно быть, Рэйвен, – сказал Матокин, слегка наклонившись к ней. – Если нет, стражник пожалеет, что впустил ее. Верно, Абраксис?

Абраксис. Рэйвен знала это имя. Он был начальником службы внутренней безопасности растущей империи. Считалось, что именно он организовывал те летальные случаи, которые происходили с магически одаренными людьми, не прошедшими отбора. По политическому влиянию он был вторым человеком в государстве.

Принимать ли замечание Матокина как шутку – осталось неясным, поскольку человек на подушках не откликнулся ни словом, ни жестом. Он лишь продолжал рассматривать пришелицу.

– Я Рэйвен, сударь, – сказала она. – Мне сказали, что вы желали видеть меня…

С огромным трудом ей удалось скрыть дрожь в голосе и кое-как овладеть собою.

– Да. Мы просмотрели твое дело, – сказал Матокин, взмахом руки указав на бумаги, лежащие стопкой на столе, – и захотели познакомиться лично. Похоже, что ты учишься чрезвычайно успешно, хотя наставники, кажется, не всегда охотно хвалят тебя.

– В школе нас учат овладевать магическими умениями в меру природных способностей, – сказала Рэйвен, – но не поощряют сопоставлять наши достижения с достижениями соучеников, а также искать одобрения у наставников.

– Ты находишь, что устав Академии суров и дисциплина слишком жесткая? – спросил Абраксис, нарушив наконец молчание.

– Слова вроде «жесткий» и «суровый» имеют лишь относительное значение, – сказала Рэйвен, пожав плечами. – Лично я не нахожу условия обучения тягостными. Мы живем в трудное время и ведем войну. Если мы хотим достичь наших целей, то должны считать приемлемыми те условия, которые в других обстоятельствах могли бы считаться жесткими и суровыми.

– И каковы же, по-твоему, эти цели, Рэйвен? – с улыбкой спросил Матокин.

Эта улыбка едва не доконала ее. Отец улыбнулся ей! Но она все-таки сдержалась.

– Объединить все города-государства Перешейка под одной сильной рукою – вашей, лорд Матокин.

– Верно, – кивнул Матокин. – Это так и есть.

– У нас есть назначение для тебя, – сказал Абраксис.

Сердце Рэйвен и без того уже бешено колотилось, но тут замерло.

– Н-назначение?

Она мысленно поморщилась, недовольная тем, как робко прозвучал ее голос. Ее застали врасплох. Она ведь еще не прошла курс в Академии! Не стала полноправным магом, ни в какой мере! Способности у нее есть, да. Несомненно, ее предназначение – занятия магией. Но сейчас она способна только проделывать кое-какие трюки, вот и все…

Может, произошла ошибка? Наверное, сюда должны были вызвать кого-то другого?

– Да будет вам, Абраксис, – мягко сказал Матокин. – Не стоит так пугать девочку.

Рэйвен ощутила прилив благодарности к отцу.

– Ошибки не было, – продолжал Матокин, словно прочтя ее мысли. Если учесть присущее ему магическое могущество, наверное, и впрямь читал. – Мы знаем, что ты еще учишься в Академии. Ты пока не стала волшебницей, но я готов поспорить, что однажды станешь. Умение трудиться для этого так же важно, как врожденный дар.

Рэйвен обдало жаром, щеки раскраснелись. Но этого вроде бы никто не заметил.

– Лорд Вайзель, главнокомандующий нашей армии, прислал мне особый личный запрос.

– Он… Запрос на меня? – ляпнула она, не удержавшись.

На этот раз рассмеялся Абраксис, но он смеялся не так приятно, как Матокин.

– Нет, – сказал Матокин. – Он хотел, чтобы к нему прислали ученика прямо из Академии. Кого-то совершенно неопытного.

– Зачем ему это, сударь?

– Как явствует из письма, – сказал Абраксис, – он желает быть в курсе всех новейших достижений магической науки, чтобы иметь возможность немедленно внедрять их для борьбы с врагом.

– Это, разумеется, ложное объяснение, – добавил Матокин.

Рэйвен широко раскрыла глаза. Она, конечно же, знала, кто такой Вайзель. Военный, вроде бы блестящий стратег, но уж никак не маг.

– Наш Вайзель хочет побольше узнать про магию, – сказал Матокин.

– Но… разве у него нет магов? – удивилась Рэйвен. – Там же целое подразделение должно быть! И многие наверняка заканчивали нашу Академию!

– Подразделение есть, – пояснил Абраксис. – Но они получили строжайший приказ не сообщать генералу никаких подробностей о магических воздействиях.

– Почему? – не удержавшись, спросила она.

Рассеянные глаза Абраксиса сузились и потемнели.

– Не тебе задавать здесь вопросы, девочка. Понятно?

– Да, сударь…

– Мы отправим тебя к нему, – сказал Матокин, перейдя на деловой тон, и сложил стопочкой разбросанные бумаги. – Тебе разрешается рассказывать Вайзелю все, что можешь. Более того, я приказываю тебе снабжать его любыми сведениями, какие ты получила в Академии. Если Вайзель спросит о каком-нибудь заклинании, делай все, что в твоих силах.

– Но твоя задача этим не ограничивается, – добавил Абраксис.

Рэйвен еще раз собралась с духом. Она подчинится, что бы ей ни приказали. Как она может не подчиниться? Ведь она хранит верность – империи… и отцу.

– Ты будешь следить за генералом, – сказал Матокин. – Ты должна добиться его доверия. Потом будешь выполнять другие наши поручения. Ты сообщишь нам, пользуясь помощью одного из магов Дальнеречи, какие именно сведения интересуют Вайзеля. Вот тебе письменное распоряжение.

Рэйвен подошла к столу и взяла протянутый ей Матокином свиток. Их пальцы мимолетно соприкоснулись. Ее отцу оставалось сказать лишь одно:

– Иди же и оправдай наше доверие!

Рэйвен вышла, твердо намереваясь выполнить этот наказ.