И вот, что меня раздражает: открываю двери я, а кланяется он. “С добрым утром!” — кричит он, когда все одновременно бегут. “Спасибо за работу!” — это он, когда по одному усталые выходят. Ну что же, у него своя работа — у меня своя. Я, конечно, часов не наблюдаю, утро или вечер мне все равно, работать приходится круглосуточно. А он вот работает посменно. Точнее они, в этом то их секрет. Ведь похожи как братья, и одеты в одинаковые черные костюмы, но один всегда рано с утра, а другой его сменяет после обеда. Один научен “с добрым утром, с добрым утром” непрерывно кричать, как призыв на зарядку, в одно непрерывное слово. Другой только медленно и устало “спасибо за работу” умеет говорить. Вот и не путают они никогда. А у меня работа тяжелее — и вес поднять надо, и смены нет, и двери открывать. Мы с коллегами параллельно работаем все время. А поклоны все он делает, в черном костюме, и “спасибо” кланяются тоже ему. Обидно.

Если в офисе есть тот, кто знает всех и все — то это только я. Начальство лишь думает, что контролирует, кто и когда приходит и уходит, но без меня-то никто не пройдет. Даже само начальство, так что я знаю всех. И охрану. Даже начальника службы безопасности. Он, кстати, тоже интересная личность. Вроде бы старик стариком, но бодрее многих. Бывший полицейский из Калифорнии, вернувшийся на старости лет в Японию, японец в третьем поколении. В Калифорнии таких много — целые японские города иммигрантов. Он когда-то ездил на своей патрульной машине, арестовывал наркоманов и убийц. Потом в частном охранном агентстве сопровождал высокопоставленное начальство в Ирак. А теперь вот вернулся на историческую родину, где простых хулиганов на улице не найти. Разве ж это жизнь?

Уж настолько ему действия не хватает, что ходит в полицейский участок, хоть поговорить. Рассказывает японским полицейским, что, мол за преступниками следил, патрулировал, даже в участок вернуться было нельзя — отчеты и те в машине, прямо на ходу заполнял. Дивятся японские полицейские, какие же отчеты прямо на ходу, это же не удобно отчеты писать, пока на велосипеде едешь. Так и грохнуться можно. Бензин в Японии дорогой, машину каждому полицейскому не дают. А вот велосипед всегда дают — и езди, патрулируй своей одной полицейской тягой. А дорожной полиции? Ей еще тяжелее. За неправильную парковку штраф еще наклеишь. А за превышение скорости? На велосипеде гоночную машину не догнать. Вот и хвастается бывший американский полицейский, что в день по 100 штрафов выписывал, как норму. Вот и удивляются японские коллеги, мол десять штрафов — еще бывает, но это в месяц.

На первом этаже вошли трое. Девушка-красавица из отдела работы с клиентами (и где они таких берут, не иначе как по красоте отбирают) и два программиста. Я одного не пойму — конечно, красота для программистов не самое важное качество, но зачем все-таки отбирать по степени уродливости? Наверное начальству кажется, что это признак ума — должен же бог компенсировать отсутствие красоты. Но тут они, увы, ошибаются, начальству это свойственно, бог наделяет их глупостью, чтобы даже побить было жалко.

Они ведь коллеги и соседи по рабочим местам. У того, который приехал из России, все мысли в голове о его технических игрушках. Может, им в России так холодно, что в руках хочется всегда держать хоть какой-нибудь греющийся электроприбор? Без ноутбука его не увидеть, а уж микрокомпьютер давно стал продолжением руки. Точнее, продолжением руки стало стило, с помощью которого он этим микрокомпьютером управляет. И как ребенок тащит пальцы в рот, так и он — стило постоянно грызет. А оно хоть и сделано из самого дешевого пластика, но стоит приличных денег. Если такое ежедневно съедать, то на настоящий обед денег уже не останется. Вот и делятся у нас все программисты на два вида: голодные и забывчивые — то есть те, кто стило потеряли еще до того, как успели сгрызть.

Второй программист приехал в Японию из Индии. Знаете, наверное, национальность индус — это национальность программист. В русском языке, говорят, даже есть выражение — “индусский код”. Но с таким соседом у него в голове уже устойчивое выражение “русский код” зарождается. Он как раз из тех, которые забывчивые, поскольку постоянно покупает жвачку и жует на рабочем месте, пытаясь сэкономить на цене сгрызенных стило. Но, честно говоря, разница не большая: и то и другое пластик, и стоит примерно одинаково, если по целой банке жвачки в день съедать.

Тут, правда, еще вопрос вкуса. У химических вкусов названия красивые, цветные. На жвачке со вкусом смеси фруктов написано: со вкусом “черники”, “яблока” и “закатного рубина”. И нарисованы: черника, яблоко и грейпфрут. Похоже, что название последнего фрукта дизайнер просто забыл, но с другой стороны вкус закатного рубина — это честнее. Кто этот закатный рубин пробовал? Главное — цвет. Строгую, мужскую, мятную жвачку без сахара в синей банке ядовитого цвета и на работе не стыдно поставить. Совсем другое дело с розовой жвачкой с яблочным вкусом. Лучшие химики Японии работали над искусственным вкусом яблока из нефтепродуктов, но поставить на стол такое стыдно, очень уж женский розовый цвет получился. В результате они пересыпают из розовой баночки в синюю по дороге на работу прямо в лифте, когда никто не видит. Почему я сказал они, а не он? Потому, что пересыпают теперь оба. Тот, который забывчивый посоветовал тому, который голодный тоже учиться жевать жвачку вместо стило.

Но вот мы наверху, двери открыты, кокетка из отдела поддержки клиентов стоит у двери и не выходит: держит кнопку двери, ждет пока выйдут программисты. Потому, что в Японии женщина никогда не выйдет из лифта раньше мужчин. Но это же опять маньеризм! А я все сам вижу, и двери раньше времени не закрою. Зачем опять брать на себя мою работу? И снова кланяться. Обидно ведь. Я иногда думаю — вот взять и бросить все к чертовой бабушке. Да с коллегами из параллельных шахт. Но ведь половина наших потом по лестнице до своего 30-го этажа не поднимутся. Смешно было бы устроить забастовку, но нельзя. Моя работа в офисе самая важная. Я — лифт.