Эмили

Потребовалось две недели, чтобы Коди и Хантера выписали из больницы. Алиссу отпустили через четыре дня, но она отказалась покидать брата. Служба опеки предоставила Клайду и Арлин временное опекунство над Алиссой и Хантером. Это стало огромной победой для всех нас.

Шериф сильно давил, чтобы отправить их в детский дом. По словам Гаррета, Калеба и Джордана, это был такой ход, чтобы заставить Алиссу говорить. Она не будет ни с кем разговаривать о том, что произошло. Особенно с сотрудниками правоохранительных органов. Она, в действительности, вообще не разговаривает, иначе как шепотом и только со своим братом или Коди.

Я знаю, что именно произошло с Алиссой и мальчиками той ночью. Я заставила Гаррета рассказать мне. Он не хотел. Он хотел оградить меня от этого, но я спорила, что я не могу помочь им, если я не знаю, с чем имею дело, так что он рассказал мне.

Я плакала.

Я кричала.

Меня практически стошнило.

Я чувствовала, будто мое сердце вырвали из груди.

Гаррет посадил меня в свою машину и рассказал все. Когда я поборола свою эмоциональную истерику, то побежала через больницу, забралась в кровать Коди и сжала его так сильно, насколько только могла. Он позволил мне сделать это. Я знаю, что причиняла боль его ребрам, когда делала это, а он не жаловался и не вздрагивал. Он просто дал мне возможность обнимать его.

Так что все мы знаем, что случилось с детьми той ночью. Мальчики сказали шерифу, что они ушли из дома Донована, попали в автомобильную аварию на моей машине и не помнят ничего после этого. Это — ложь. Это ужасная и не правдоподобная ложь. Но шериф не может вынудить их говорить. Это напрягает, когда он и его заместители крутятся вокруг. Я стараюсь оставаться вежливой. Он пытается делать свою работу. Но мне кажется, что у него нет никаких идей о том, что нужно делать.

Помощники шерифа опросили множество людей с вечеринки, включая парней Донован, которые устраивали вечеринку, но вернулись ни с чем. Коди и Хантер сказали нам, что они не знали людей, которые сделали это с ними. Так что, даже если они не были честны относительно событий той ночи, я не верю, что шериф найдет преступников.

Гаррет это сделал.

Я не знаю, что произошло той ночью. Гаррет отказывается говорить об этом, он готов рассказать мне, что угодно, кроме того, как он заставил их заплатить. Когда я сказала, что волнуюсь, что они могут вернуться за детьми, Гаррет сказал мне, что этого никогда не произойдет. Он сказал это так, что я поняла — они мертвы. Означает ли это, что он убил их или просто знает, что они мертвы. Я нашла успокоение в этой информации. Я не знаю, должна ли я, но я успокоилась от его слов.

Гаррет также сказал детям, что они в безопасности теперь. Не было особой реакции на это заявление, кроме благодарности. Коди знает о прошлом Гаррета. Его мать рассказала ему, когда он был маленьким. Она звезд с неба не хватала — это всё, что я о ней знаю. Коди обременяла эта информация гораздо меньше, чем необходимость позаботиться о себе, поскольку его мать отстранилась, как только её мужчина сел за решетку.

Сегодня мой первый день возвращения в магазин и в реальную жизнь. Я приходила несколько раз, чтобы помочь, но практически в течение месяца я была с Коди. Сплетни о несчастном случае были довольно непродолжительными. Но люди всё ещё спрашивают о детях, когда делают заказ и расплачиваются. Я ничего не имею против. Они не расспрашивают о деталях, они спрашивают, поправились ли дети, вылечились ли.

— Латте, пожалуйста, — отвечает молодой человек, когда я спрашиваю, что он будет заказывать.

Он нервничает пред свиданием. Парень продолжает оглядываться через плечо и вытирает свои пальцы о джинсы. Он симпатичный как Джастин Тимберлейк в шестнадцать. Тугие кудри в волосах и яркие голубые глаза. Он получает сердце в свою кружку. Я придвигаю её к нему, когда молодая девушка вплывает в магазин, как дуновение свежего воздуха.

Она расплывается для него в улыбке, и он улыбается ей в ответ.

Она заказывает капучино, а он платит за него до того, как направляет её своей рукой, слегка прикасаясь к спине, за столик свиданий. Он помогает ей снять пальто и выдвигает стул, успокаивая своё дыхание до того, как занять своё место.

Она получает лебедя. У неё платиновые волосы, бледно-голубые глаза и длинная нежная шея. Она напоминает лебедя или балерину. Я ставлю её кружку перед ней, но она хватает меня за запястье.

— Я не хочу совать свой нос, но Вы не можете мне сказать, как Коди Мэттьюс себя чувствует? — спрашивает она вежливо.

— У него всё хорошо, дорогая. Спасибо за заботу. Он вернется в школу после каникул на День Благодарения.

Я говорю это каждому, кто спрашивает. Это была правда и неправда. Он вернется в школу, но у него всё не так и хорошо. Он борется. Все мы.

— Я рада это слышать. Моя сестра была с ним на той вечеринке, и она действительно очень переживает, — объясняет девушка, выпуская мое запястье.

— Хорошо, мы ценим твою заботу.

Она выглядит так, как будто хочет что-то ещё сказать, но в итоге только кивает. Я улыбаюсь ей и возвращаюсь за прилавок. Она кажется холодной и уверенной, пока разговаривает на своём свидании, но ее нервы берут над ней верх.

Она смахивает своей рукой кружку и обжигает себя горячей жидкостью. Её парень немедленно хватает её за руку и вытирает, внимательно осматривая. Когда он смотрит ей в глаза, она смотрит на него с потрясенным выражением. Затем он подносит её поврежденный палец к своим губам и нежно потирает кожу. Она тает.

Я таю.

— Простофиля, — шепчет Джордан мне в ухо.

— Мне не хватало кружек любви, — отвечаю я, опираясь на его плечо.

— Без тебя всё здесь было по-другому, Эм, — произносит он, целуя мои волосы.

Я стою там с моим лучшим другом, поглощая трепет теплоты от наблюдения за молодой парой и чувствуя жар, опаляющий мое лоно, от знания, что Гаррет наблюдает за мной. Моя улыбка растягивается немного шире, и моё сердце начинает биться немного быстрее.

У меня есть свои собственные кружки любви сейчас.

Гаррет купил кофемашину себе домой, и я делаю для него так много кофе, сколько он мне позволяет каждый день. Это веселый способ практиковаться в моём искусстве латте. Гаррет фыркает и ухмыляется от того, что я обслуживаю его.

Для моего мужественного альфа-самца ничего не значат сердечки и цветочки, но, когда я отступила и налила ему обычную кружку, он сказал: «Сладкая, если ты хочешь делать сердечки и всякую другую хрень на моем кофе, я ничего не имею против. И мне насрать, что там изображено, пока это заставляет тебя так улыбаться».

Он получает меня.

— Дерьмо, — шипит Джордан, прижимая меня к себе. — Иди на кухню.

Я смотрю в витринное окно и вижу, как мимо проходит Адам, прежде чем открыть дверь. Он хорошо выглядит. Хотя Адам Уоррен всегда хорошо выглядит. Я не видела его со времен Фестиваля Осени. Он не звонил и не появлялся. Я думала, что он наконец-то отвалил.

— Я пришел с миром, — говорит он Джордану, который пытается спрятать меня за своей спиной.

— Просто уходи, Уоррен. Ей не нужно твое дерьмо прямо сейчас, — спокойно рычит Джордан, помня о наших клиентах.

— Эм, я могу поговорить с тобой секунду? — спрашивает Адам, игнорируя Джордана. — Это не займет много времени.

— Пойдем, — говорю я, следуя на кухню.

Джордан сможет услышать, если Адам выйдет из себя. Пока я иду, Джордан поражает меня несчастным пристальным взглядом, но не комментирует. Нет никакой необходимости бороться, и он знает об этом. У Адама нет больше надо мной никакой власти.

Адам ждет, чтобы дверь перестала раскачиваться, пока я опираюсь бедром о мраморный рабочий стол и перекрещиваю руки на груди.

— Страховая прислала чек по твоей машине ко мне. Я просто хотел, чтобы ты знала, — произносит он, вытаскивая из своего новенького пальто конверт.

Я наклоняюсь вперед и беру его, прежде чем принимаю своё первоначальное положение.

— Ты мог просто отправить его мне. Я не знаю, почему он оказался у тебя в доме. Я думала, что обновила свой адрес в документах, когда обновляла их, — произношу я.

— Это не проблема, Эм. Я хотел увидеть тебя сам. Удостовериться, что ты в порядке.

Он выглядит дерганным. Адам не нервничает. Возможно, он боится Джордана больше, чем я думала.

— Произошел несчастный случай, — отвечаю я с приподнятой бровью.

Его белокурые волосы зализаны на бок, а темно-синие глаза нечитабельны как обычно. Но есть что-то в его позе, что выглядит неправильно.

— Несчастный случай, ага, — усмехается он.

— Что бы это значило?

Я немедленно обороняюсь. Каждый в городе верит, что дети пострадали в аварии. Департамент шерифа — единственные люди, кто не верит. Этот город не настолько маленький для того, чтобы это была общедоступная информация.

— Я слышал всякое. Брендона Донована избили. Его отец не слишком счастлив из-за этого. Ты же знаешь — они мои клиенты.

— Я всё ещё не понимаю, как это связано с несчастным случаем, — лгу я.

Он медленно приближается ко мне, наклоняясь к моему лицу.

— У тебя неприятности? Что-то плохое случилось с теми детьми. Я не знаю, что именно, но я знаю, что это было плохо. Твой парень — уголовник. Возможно, он причина произошедшего? — шепчет он.

— Гаррет не имеет никакого отношения к несчастному случаю, — подчеркиваю я слова, пока шиплю.

— Не будь наивной, Эм. Ничего никогда не происходит в Блаффсайд. Внезапно Шарп находит давно потерянного брата и через несколько дней что-то плохое случается с ним. Тебе не приходило в голову, что возможно его прошлое возвращается, преследуя его? Ты не думаешь, что ты можешь быть в опасности тоже?

— Я в безопасности с Гарретом.

Я знаю, что Адам пытается сломить меня, но я отказываюсь ломаться. Я доверяю Гаррету. Я знаю, что он никогда не позволит чему-либо случиться с Коди или со мной.

— Нет. Ты не в безопасности. Но я вижу, что ты не веришь мне. Я знаю, что причинил тебе боль, Эм. Я, бл*дь, ненавижу это, но я бы никогда не подверг твою жизнь опасности. Этого никогда не произойдет. Только пообещай, что ты придёшь ко мне, если тебе понадобится помощь. Я знаю, что у тебя есть Джордан, но я могу то, чего он не может.

Адам кажется таким честным прямо сейчас; это выводит меня. Он не оскорбляет или травит меня. Он просто разговаривает со мной.

— Этого никогда не произойдет, но спасибо за предложение.

Он кивает и отходит от меня. С единственным последним взглядом он исчезает из кухни. Я стою здесь, пытаясь понять, что же произошло в течение некоторого времени, пока не приходит Джордан.

— Я не избил его задницу, поскольку мы здесь и магазин полон. Скажи, что я не ошибся в этом дерьме, — требует Джордан, оборачивая руку вокруг меня.

— Он просто передал мне мой чек за страховку автомобиля, — бормочу я в его грудь.

— И он попытался покопаться в этом?

— Он не думает, что с детьми произошел несчастный случай.

— Бл*дь, — раздражается он, отпуская меня. — Он что-то сказал? Что-то определенное?

— Только то, что Брендона Донована избили.

— Да. Так. Он провернул это, как будто все случилось на вечеринке.

— Я уверена, что Адам не знает, что произошло. Он просто пытается задать мне вопросы о Гаррете. Это его фишка, — произношу я презрительно.

— Гаррет?

— Адам намекал, что то, что случилось с детьми — это прошлое настигло Гаррета, и что я могу быть следующей, — объясняю я со стоном.

Это прозвучало еще более глупо, когда я произнесла это вслух.

— Это, бл*ть, полная херня!

— Я это понимаю. Давай не беспокоиться об этом.

Он снова меня обнимает и ведет за прилавок. Я хочу сосредоточиться на счастливой паре и моих покупателях. Меня давно здесь не было, и я отказываюсь позволять Адаму или его сумасшедшим теориям разрушать мой сегодняшний день.

Как только мы закрываемся, Джордан провожает меня до моего дома, чтобы я могла собрать некоторое количество одежды. Я почти не была здесь за последние несколько недель. Я всегда нахожусь у Гаррета и начинаю рассматривать необходимость провести разговор с ним на тему — что дальше. Его вроде устраивает наша нынешняя ситуация, но я бы хотела убедиться в этом.

Я знаю, что Гаррет хочет быть со мной, но съехаться вместе после пяти недель и большого количества травм может быть не лучшей идеей. Как только Коди вернется в школу на следующей неделе, я больше не буду нужна Гаррету рядом.

Я могу распределить всё это время, так как у меня есть Беверли, Арлин и Джордан. У Гаррета есть только Клайд. Он должен был вернуться к работе практически немедленно, в то время как Коди всё ещё был в больнице. Дженна была рядом в перерывах между занятиями, но она должна обратить свое внимание на учёбу. Калеб был с ней и детьми в больнице постоянно. У него, очевидно, нет «реальной» работы, так что он выручал меня.

Он сидел в больнице с Хантером и Алиссой, пока я была с Коди. Затем мы менялись на некоторое время. Я обожаю этого большого пугающего байкера.

Так, вместе, мы смогли справиться с ситуацией. Если быть честной, мне нравится это. С тех пор как умерла моя мама, я долго была одна. Это было моим личным выбором. Но Джордану удалось пробиться сквозь стену, и у меня некоторое время был Адам, но кроме того, я была сама по себе почти всё время. Это помогало мне исцелиться и скорбеть. Но прогулка в мебельный магазин Шарпа одним вечером изменила всё для меня… в лучшую из возможных сторон.

— Не хочешь продать мне свой дом? — спрашивает Джордан, опираясь о дверную раму в мою спальню.

Я смотрю на него поверх плеча, желая дать ему понять, чтобы он прекратил нести чепуху, но я вижу, что он серьезен.

— Действительно?

Он пожимает плечами и идет к моей кровати, шлепаясь на нее.

— Тебя никогда здесь нет, а я устал от аренды. Это — шикарный ход.

Мне нравится идея о Джордане в моем доме. Я не буду чувствовать, как будто потеряла его, просто переехала.

— Я имею в виду, мне придётся избавиться от всего твоего девичьего дерьма. Возможно, установить шест для стриптизерш в гостиной. Поставить бильярдный стол в столовой, это может и сработать.

— Это хорошая идея, — произношу я сквозь улыбку.

— Шест для стриптиза и бильярдный стол?

— Ни капельки, придурок, — раздражаюсь я, бросая в него футболку. — Идея о тебе здесь.

— Мой договор аренды — ежемесячный, так что я могу сделать это, как только ты будешь готова. Я знаю, что вы с Шарпом недолго вместе, но, кажется, вопрос об этом уже решен. Ты уже живешь с ним.

— Я просто оставалась там, чтобы помочь с Коди.

— В тебе столько дерьма, — произносит он с фырканьем. — Ты провела с кретином более двух лет, но ты никогда не выглядела так, как сейчас. Ты, бл*дь, светишься от макушки до пальчиков ног всё время. Я думаю, что это от огромного количества секса, о котором я не хочу думать.

Я награждаю его моей самой лучшей сияющей улыбкой, что приводит нас к тому, что мы хихикаем.

— Серьезно, Эм, ты как будто новая женщина с ним. Ты была довольно удивительной раньше, но теперь ты лучше. Более живая.

Я встаю между его ног и оборачиваю свои руки вокруг его плеч, пока он обхватывает меня за талию.

— Ты сам довольно удивительный — Джордан Монро, — бормочу я в его волосы, прежде чем поцеловать их.

— Это, правда, — язвит он.

Это правда, так что я не смеюсь.

— Я поговорю с Гарретом и узнаю, что он об этом думает.

— Хорошо. Давай я отвезу тебя к нему. У меня игра, на которую надо попасть, — произносит он, вставая.

У него всегда есть видеоигра, на которую надо попасть.

Джордан помогает мне погрузить парочку сумок в его «Корветт», и мы срываемся к дому Гаррета.

— Коди! — кричу я, когда мы заходим.

Он на кухне, прикрепляет гипсокартон… один.

— Иисус Христос, ты испугала меня до усрачки, — раздражается он, выдергивая свои наушники.

— У вас неприятности, мистер, — угрожаю я.

Джордан уже хихикает от моей попытки проявить твёрдость. По крайней мере, Коди пытается смотреть робко, но я могу сказать, что он борется с улыбкой.

— Предполагалось, что ты не будешь делать это. Доктор сказал не напрягаться. Крепить гипсокартон непросто. Это трудно. Я знаю, потому что делала это однажды. И в результате, когда я сделала и закончила с очень текстурированной стеной, у меня получилось так, словно что-то пошло не так с моим художественным проектом. Мне пришлось позвонить папе, чтобы он устранил это, и он хихикал всё время. Это было неловко.

Я говорю сумбурно. Это стало моей новой формой общения. Я не делала так до Гаррета. Он перевернул мой мир вверх тормашками, а мой разум находится в состоянии хаоса, даже когда его нет рядом.

Джордан издает громкое фырканье, а Коди начинает смеяться надо мной. Я присоединяюсь, поскольку, если я не могу смеяться над своим сумасшествием, в чем смысл?

— Извини, — задыхается Коди. — Мне просто дико скучно. Кухню нужно доделать, а Гаррет делает все в одиночку.

— Его это не заботит. Он хочет, чтобы ты поправился, солнышко.

— Мне лучше, — утверждает он.

Он выглядит лучше. Большинство кровоподтеков ушли или стали зелено-желтыми. Его операция по восстановлению глазницы прошла успешно, и нос вправлен. Его лицо выглядит немного по-другому теперь. Его переломы скул изменили овал лица, когда их вправили. Он выглядит более угловатым и мужественным теперь.

У него навсегда останется длинный шрам, который пробегает вдоль его головы с боку, но он говорит, что хочет сохранить свои волосы короткими. Его не беспокоит внешний вид.

Он так силен. Я поражаюсь этому каждый день.

— Я это знаю, — мягко говорю я.

Я подхожу к нему и притягиваю его к себе для хорошего объятья. Он сильно обнимает меня. До несчастного случая, как мы это называем, чтобы мы не попали впросак рядом не с теми людьми, он всегда отказывался демонстрировать мне сильную привязанность. И теперь я получаю это в полной мере, и я люблю это. Я также заставляю его обнимать меня постоянно.

— Я помогу прикрепить эти два последних листа, — предлагает Джордан.

— Спасибо, мужик, — отвечает Коди, отпуская меня.

Я потираю его голову, а он наклоняется к моему прикосновению немного, прежде чем вернуться к работе. Я оставляю мужчин с их забавами и поднимаюсь наверх в комнату Гаррета, чтобы убрать свои вещи.

Когда я захожу в гардеробную и щелкаю свет, я поражена реальностью ситуации. Половина гардеробной заполнена моими вещами. Мои рубашки и джинсы разложены с моими свитерами и штанами. Я выхожу из гардеробной и вытаскиваю, открывая несколько ящиков комода. Своих ящиков. И опять, здесь мои вещи разложены прямо рядом с его ящиками. Я оглядываю комнату и обнаруживаю некоторые из моих украшений на моей прикроватной тумбочке. Мои шлепанцы на полу перед обитым материей стулом, куда я скидываю свою одежду. Мои часы и некоторая наша мелочь лежат на подносе, на комоде.

Я направляюсь в ванную и нахожу все свои вещи вокруг моей раковины. Моя зубная щетка стоит рядом с щеткой Гаррета в держателе. Мои лосьоны и продукты для защиты волос в шкафчике над раковиной. Моя бритва, шампунь, кондиционер, гель для тела и губка в душевой.

— Эмили, — завет меня Гаррет из спальни.

Я иду в комнату и подглядываю за тем, как Гаррет, освобождает свои карманы на комод.

— Ты знал об этом? — гневно спрашиваю я.

— О чем? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне лицом.

— Об этом, — произношу я, обводя комнату рукой.

Он смотрит на меня, как будто я сошла с ума, а затем пробует скрыть ухмылку.

— Сладкая, тебе стоит быть более конкретной, — говорит он, пока прочищает горло, пытаясь не рассмеяться.

— Я живу здесь, Гаррет. Здесь все мои вещи. У меня есть ящики. Мои вещи в твоих ящиках. Мы даже не обсуждали это. Я просто положила свои вещи в твои ящики. Как это произошло? Ты должен был сказать: «Эй, я освободил для тебя несколько ящиков», а затем я бы сказала тебе: «Спасибо. Это мило. Но тебе не следовало». Но ты не сказал мне. Ты никогда не говорил мне этого. Я просто положила свои вещи в твои ящики. А потом в твою гардеробную. Я заполнила твою гардеробную. Я, имею в виду, что потребуется гардероб в стиле Дженны, чтобы заполнить твою гардеробную. У меня даже не было возможности определиться в жизни. Но всё же. Все мои рубашки и джинсы там. И разложены. Я даже разложила твои вещи.

— Спасибо за это.

Я игнорирую его и продолжаю.

— Ванная полна моими вещами. Девичьими вещами, Гаррет. Ты никогда не говорил мне, что я могу положить тампоны в твою ванную. Я знаю, что ты их видел, и ты ни разу не сказал мне ни слова. Не то чтобы мужчины хотели бы разговаривать о женской гигиене. И у меня есть своя сторона кровати. И раковина! Я могу забрать твою раковину. Я не хочу быть похитителем раковины. Что за человек, который ворует раковины?

Я жду, пока он ответит, но он продолжает просто смотреть на меня.

— Я переехала в твой дом, а мы даже не обсудили это. Моя жизнь проходит в твоем доме, а я до этого момента даже не знала об этом. Я потеряла свой разум. Официально! Он пропал. Я не могу закрыть свой рот. Я создаю отношения. Я больше не ем одна. Я добилась того, чтобы заботиться о тебе и Коди, потому что чертовски люблю. Моя жизнь настолько полна и чувствуется так хорошо, что я забыла заметить. Я не заметила.

И я заплакала. Сильно.

Массивные руки Гаррета прижимают меня к груди, и он располагается на кровати со мной на коленях. Я рыдаю в его шею, пока он поглаживает мою спину, пробуя успокоить мою истерику. Я продолжаю плакать до тех пор, пока Гаррет не захватывает мои щеки и не вынуждает меня посмотреть в его заинтересованные синие глаза.

— Сладкая, — мягко произносит он. — Ты не забыла заметить. Ты счастлива и наслаждаешься жизнью. Время пролетает с пользой, и ты не должна прекращать обращать внимание на это, поскольку, когда всё хорошо ты не нуждаешься в напоминании.

Мой немногословный мужчина может в паре слов лучше выразиться, чем любой человек, которого я встречала. Он прав. Я ликующе счастлива. Даже со всем, что случилось с детьми, я счастлива в жизни. Я не думаю, что я была грустной раньше, но я и не была такой как теперь. Живой.

Я вытираю своё заплаканное лицо рукавом рубашки — поистине привлекательное движение.

— Я украла твою раковину? — спрашиваю я.

Он усмехается и дарит мне жесткий поцелуй в губы.

— Я — вор, помнишь? — шутит он.

Теперь я смеюсь одна.

— Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной и Коди. Ты можешь заполнить весь этот дом своими штучками, и я, бл*дь, полюблю это, потому что я люблю тебя. Я хотел, чтобы ты переехала сюда с тех пор, как ты впервые вошла в мой магазин. Я вижу тебя в моём доме. В моей кровати. В моих руках. В моей жизни. Ты — мой мир, Эмили. Разве ты этого не знаешь?

Слезы потекли снова. Гаррет вытирает их большими пальцами, ожидая пока я отвечу на вопрос.

— Ты смотришь на меня так — как будто я твой мир, — прошептала я.

— А ты на меня — как будто я твой.

Я киваю, поскольку если я попробую что-нибудь сказать — это выйдет в той истеричной наполовину-болтливой-девичьей-беседой, в которой никто не найдет различия.

Затем он целует меня. Он вкладывает каждую каплю любви, которую он чувствует ко мне, и я испиваю это. Затем я отдаю ему всё, что у меня есть. Его язык ласкает и дразнит мой медленным соблазнительным движением, от чего у меня поджимаются пальчики ног. Когда он отстраняется от моего рта, он упирается своей головой в мой лоб. Калейдоскопы.

— Джордан хочет купить мой дом, — мягко говорю я, пробегаясь своими пальцами по его пятичасовой тени.

— Хорошо, — ворчит он.

— Хорошо?

— Хорошо.

— Что это значит? Хорошо?

— Ага.

— Хорошо.

Я люблю, когда он так говорит, и я люблю, когда он ворчит.

— Мне лучше пойти приготовить обед, — произношу я, соскальзываю с его колен.

Он ласково поглаживает меня по попке, прежде чем поднимается на ноги. Гаррет следует за мной вниз по лестнице на кухню, где Коди и Джордан заканчивают прикреплять намного больше, чем два листа гипсокартона. Я хмурюсь на них, а они игнорируют меня, пока я начинаю готовить. Гаррет присоединяется к работе.

Мы едим вместе.

Мы убираемся вместе.

Мы немного смотрим телевизор вместе.

Затем после моих ежедневных ночных процедур в моей раковине, я скольжу на свою сторону кровати и выключаю лампу на моей прикроватной тумбочке, Гаррет тратит время, показывая мне что я — его мир.

Я снова живу.