Гаррет

День первый (в больнице)

— Коди, я собираюсь выйти и подымить. Скажи Эмили, что я сразу же вернусь, когда она проснётся, — шепчу я, поднимаясь на ноги.

Коди кивает с другой стороны кровати и держит Эмили за руку чуть крепче. Его виноватые темно-зелёные глаза делают всё намного хуже, чем я ожидал. Это не его бремя, чтобы нести, и я должен убедить его в этом, чем раньше, тем лучше.

Я следую за Девлином и его семьёй, выходящей из палаты Эмили, Джордан молчаливо идет рядом со мной. Гэрри пришел и уже ушел. Он сражается с больницей, насколько я могу судить. Я могу только представить его воспоминания, которые затягивают его здесь. Но он не останется вдали от своей дочери независимо от того, насколько сильно травмирует его нахождение здесь.

Я приветствую чистый холодный порыв воздуха, пока мы выходим из автоматических дверей. Девлин что-то шепчет Дженне, которая едва машет нам, прежде чем направляется с детьми к внедорожнику Девлина. Джордан, Девлин и я идем к обозначенной для курения области, которая к счастью пуста и освещена.

Я курю как паровоз, с тех пор как похитили Эмили, и это только ухудшилось, как я приехал в больницу сегодня утром. Я не могу остановить себя. Прямо сейчас я нуждаюсь в этом, чтобы поддерживать любое подобие здравомыслия.

— Мы взяли его, — произносит Девлин, и я выдыхаю огромный клуб дыма, прежде чем сильно затянуться. — Он бежал. Этот кусок собачьего дерьма упаковался, и самолет ждал его на летном поле. Один из моих парней полетел, одетый как Уоррен на Карибы. Судя по всему, он отправился в дальнюю командировку по словам его помощника, с которым я разговаривал сегодня утром. Он сделал это дерьмо, бл*дски лёегким для нас. Он охренительно облегчил нам это дерьмо.

Я стоял в тишине, прокручивая мысли и эмоции настолько интенсивно, что моей голове стало больно.

— Где сейчас этот ублюдок? — рычит Джордан.

— Висит на крюке для мяса.

— Мы все отомстим ему. Вы знаете, что он ответствен за Алиссу и мальчиков. Я дам вам это дерьмо. Джордан у тебя будет кусок мяса за то, что он сделал с Эмили. Я позвоню Гэрри и выясню, захочет ли он прийти. Но, сначала это задница моя. Это будет продолжаться, пока я не закончу. Недели. Месяцы. Да мне по хрену. Он висит на крюке, пока я не скажу — всё, — походно произношу я.

— Да, бл*дь, — говорит Джордан, потирая в предвкушении руки друг об друга, пока кончики его губ складываются в зловещую усмешку вокруг сигареты.

— Бери столько времени, сколько тебе нужно, брат. Я буду держать его задницу свеженькой для тебя, — отвечает Девлин со своей собственной жестокой улыбкой.

Мы все получим месть.

* * *

День пятый (первый день Эмили дома)

Девлин и Джордан закончили приковывать Адама цепями к потолочной балке, в то время как я наблюдал за его тёмно синими глазами, наполненными паникой.

Эмили дома с Коди, Арлин и Клайдом. Она наконец-то выписана из проклятой больницы. Она по-прежнему больше спит, чем бодрствует. Я планирую оказаться дома до того, как она поймёт, что я ушёл. Она не знает, что я здесь. Она всё ещё думает, что мы не нашли Адама. Я сказал ей, что он сбежал, и мы пробуем разыскать его.

Я ненавижу лгать ей, но она уже достаточно пережила. Ей нет необходимости знать, что я делаю. Что мы все делаем.

Я хочу убить Адама прямо сейчас. Забить его кулаками до смерти. Почувствовать, как его жизнь ускользает сквозь мои пальцы. Хотя, это не то, как мы собираемся поступить. Из-за него люди, которых я люблю, пострадали. Так что теперь — его очередь.

У Адама кляп во рту, так что мне не придётся слушать, что он говорит. Если я услышу, как он умоляет, я сломаюсь. Его крики агонии будут моим топливом, но они не толкнут меня за край.

Сегодня его наказанием будет то, что вынесла моя женщина. Но я не собираюсь стрелять Адаму в голень.

Шум моего перфоратора, оснащённого остроконечным долотчатым буром, перекрывают жалкие рыдания. Джордан привязывает ноги Адама к полу, пока я приближаюсь. Я не слышу ничего другого, пока стою на коленях, хватая его колено одной рукой, и медленно вдалбливаюсь в его плоть другой.

Это ужасно, зверски и недостаточно, когда я делаю углубление в его мускулах. Адам вырубается от боли в какой-то момент, так что я останавливаюсь, прикуриваю сигарету, а затем прикладываю её к ране, его неблагозвучный вопль приводит в сознание.

Музыка для моих ушей.

Калеб

День девятый

Джордан и Шарп вздёрнули ничтожество, скулящее как расплакавшийся трус. Отверстие, которое просверлил в нём Шарп, даже начало гноиться, так что мой мужик Зеро вколол ему некоторые антибиотики, чтобы мы смогли продолжать растягивать эту хрень.

Джордан использует нож, чтобы срезать рубашку с придурка, выставляя мне и моему кнуту его спину. Хотя не я нанесу первый удар. Это будет моя женщина. У неё хватит смелости и ярости для того, чтобы отстегать его.

Я твёрдый только от ожидания этого, наблюдая за ней.

Её длинные каштановые волосы приподняты, попка, чертовски туго обтянута, чёрными штанами и соответствующая футболка с длинными рукавами. Я собираюсь трахать её до восхода солнца после этого.

— Это всё для тебя, детка, — шепчу я ей на ухо, вручая кнут.

Дженна практиковалась в течение последних пару дней, когда я сказал ей, что она получит свой шанс с этим лохом. С хлёстким ударом, рассекаемым по цементному полу, Шарп и Джордан отодвигаются в сторону, чтобы наблюдать за шоу. Когда она первый раз разматывает кнут, Адам Уоррен кричит как девчонка. И я представляю крики моей девочки, когда слышу его. Сколько умоляла Алисса, чтобы её пытки закончились?

Дженна не смягчается, пока её руки не начинают трястись, а трус не вырубается. Джордан захватывает ковш с водой и выплёскивает ему в лицо, приводя его в чувство. Я дёргаю крошечную фигуру Дженны и прижимаю её к своей груди, поскольку у неё затруднено дыхание.

— Хорошо сделано, — бормочу я в её волосы.

— Было приятно, — хрипло говорит она.

Я ухмыляюсь, глядя на ее восхитительное лицо: её большие сине-зелёные глаза мерцают от облегчения. Бл*дь, да, она получит это сегодня ночью. Время ускорить это дерьмо.

Я выпускаю Дженну и хватаю кнут с пола, мгновенно разрывая ублюдку спину. Я истязаю его плоть, до тех пор пока единственная вещь, которая остаётся от спины, — мясо. Я получил свое количество мести. Он задолжал мне больше, но я закончил на сегодня.

Я плюю на бетон, киваю Шарпу и оставляю подвал с моей женщиной в обнимку.

Месть хорошо ощущается. Действительно, бл*дь, хорошо.

Джордан

День тринадцатый

Вина — это тяжёлый камень, придавливающий Вас весом каждый день, пока Вы не скинете её, пока Вы не отпустите её.

Я несу вину на своих плечах за смерть своего отца. За отказ помочь мужику, когда знал, что он нуждался во мне. Мой эгоизм стоил ему жизни.

Я несу вину глубоко в себе за то, что случилось с Алиссой, Хантером и Коди. Я знал о шлюхах. Когда Эмили нашла Адама, трахающего девочку, она сказала, что той едва ли было восемнадцать, это разожгло мой интерес. И так как моя лучшая подруга не позволила мне пойти за мудаком, я использовал своё любопытство, чтобы успокоиться.

Это заняло время, чтобы понять, Сара Беллефонт использовала свой магазин, чтобы нанимать и снабжать нарядами шлюх. Она глупая и самоуверенная. Я думаю, что у меня заняло часа два наблюдения, чтобы раскрыть её поганую игру, как только я узнал, во что она была втянута.

Чего я не ожидал, насколько большая это была деятельность. Уоррен любил проверять самых новых девочек. Его не волновало, где он трахал их и как долго его крошечный хер оказывался в них. Может быть, он стал небрежен, после того как Эмили поймала его, но находясь возле его офиса, когда он врезался в девочку, которая выглядела на возраст Алиссы, я почувствовал, как смертоносный гнев во власти вины просочился в мои кости.

Поскольку я люблю Эмили, так как я никогда не любил другого человека в этом мире, я ничего не сказал ей об этом. Она была далеко от Уоррена и, если он хотел торговать телами, это его дело. Хотя тот факт, что несовершеннолетние девочки использовались для этого, почти делал невозможным держать мой рот на замке. Так, что я сказал Саре, что раскусил её задницу. Я бы не оставил всё так, зная масштаб их деятельности. Я только пригрозил что, если она не прекратит использовать несовершеннолетних, я передам копам фотки, которые у меня есть.

Шантаж — красивая сука.

Я продолжил наблюдать, но никогда не видел другую несовершеннолетнюю девочку под Уорреном.

Затем дети были атакованы. Это было моё бремя вины, чтобы нести. Я недостаточно глубоко рыл, чтобы узнать, что семья Донован была частью сети. Я недостаточно глубоко рыл, чтобы узнать, что Уоррен спланировал это дерьмо, и надеялся, что Шарпа снова арестуют, когда он примет ответные меры.

К счастью, Шарп позвонил Калебу, и клуб забрал все видеозаписи службы безопасности, так что не было никаких доказательств, что Шарп когда-либо был в том доме. Убедить Брендона Донована держать свой рот на замке было достаточно просто. Так что, мой новый друг избежал возвращения в тюрьму, а я продвигался вперед в тумане мучений с моими тайнами.

Если бы я просто открыл свой рот, мы бы выяснили, что та сучка из Канзас-Сити составляла заговор. Моя потребность ограждать Эмили подвергла её смертельной опасности. Я сделал это дерьмо. Это будет мой камень, чтобы нести его всю оставшуюся жизнь. Но сегодня я немного облегчу груз.

Я сын своего отца. Настолько, насколько я никогда не хотел, чтобы это было правдой, но это так. Его кровь бежит по моим венам, перетаскивая зло за счет каждой клеточки моего тела. Я решил не следовать по его скользкой дорожке, не по благочестивой причине, а просто потому что я знал, как сильно я любил темноту внутри себя. Моя мать заслужила лучшего сына. И когда я встретил Эмили через недели, после того, как моего отца расстреляли, я знал, что сделал правильный выбор.

Она сделала всё, чтобы тёмное испорченное дерьмо исчезло на заднем плане моей жизни.

Я задолжал ей эту месть.

Я задолжал ей мою жизнь.

Я размахиваю своими обагренными кровью руками в стороны, в то время как поднимаюсь на ноги где я присел над телом Уоррена. Я удалил каждую его часть, что прикасалась к моей лучшей подруге. Пальцы, пальцы ног, уши и язык — разбросаны по бетонному полу.

Больная задница Зеро будет удерживать Уоррена в живых. Он не заслуживает милости смерти. Я не заслуживаю всплеска облегчения, когда Шарп хлопает меня по спине в знак благодарности.

Я буду нести вину. Это моё бремя, чтобы нести.

Гэрри

День девятый

Запах смерти, проникающей из подвала старой скотобойни, скручивает мой живот, но это ничего не значит и не остановит моё продвижение.

С моим пистолетом, подготовленным для мужчины, которого я приветствовал в своём доме, впустил в свою жизнь и в сердце моей дочери, я считаю своим долгом сделать контрольный выстрел. Но я не буду.

Я был свидетелем: пыток, казней и всех других развращенных действий войны. Живой труп, висящий передо мной, всё ещё потрясает меня с первого взгляда. Но теперь я уверен всеми фибрами моего существа, что Гаррет Шарп никогда не навредит моей маленькой девочке. Он будет оберегать её любой ценой. И для отца нет лучшего в мире.

Я опустошаю всю обойму своего пистолета в Адама Уоррена, избегая его главных органов, просто пробуя причинить боль его телу. Когда я заканчиваю, убираю своё оружие в кобуру, шагаю к Гаррету и пожимаю его руку.

Я горжусь мужиком.

Я горжусь тем, что он в моей семье.

Я горжусь своей дочерью, что она смогла увидеть его, несмотря на его прошлое.

Я горжусь тем, что он имел храбрость быть честным со мной, зная, что моя реакция, возможно, лишит его любого шанса, который у него был с моей дочерью.

Я горд назвать его моим сыном.

Гаррет

День двадцать второй

Тело Адама наконец-то сдалось. Девлин написал мне как раз перед тем, как я добрался до дома сегодня вечером, что мы были должны покончить с этим дерьмом прямо сейчас, если мы собираемся это сделать по-своему.

Эмили больно. Напряжение от необходимости скрыть это всё от неё работает на меня. Я не говорю. Я едва ворчу. Я причиняю ей боль, когда это последняя вещь, что я хочу делать в этой жизни.

Время заканчивать.

Со вкусом киски Эмили на моих губах, я шагаю из моего дома с Джорданом, чтобы, наконец, покончить с Адамом Уорреном.

Поездка к МК «Хаос» молчалива, мы оба соглашаемся, что затея с нашими неделями пыток наконец-то заканчивается. С помощью Зеро, мы растянули это дольше, чем я мог бы когда-либо вообразить. Хорошо иметь рядом с собой психопата, когда вы совершаете непрерывные пытки на протяжении большей части месяца.

Я не приходил в «Хаос» каждый день. Но бывал там часто. Я дал каждому шанс с Адамом. Каждому, кого он обидел, и я позаботился, что они получили всё, что хотели от него. Клайд кипел, пока бил его своими мясистыми кулаками. Джордан улыбался всё время, когда расчленял его. Дженна вздохнула с облегчением, когда отхлестала его. Девлин ревел от ярости, пока распускал его на ленточки. А Гэрри смотрел на меня как гордый отец, после того, как опустошил в него свою обойму.

Я дал людям, которые любят Эмили, облегчение. Теперь моя очередь.

Рука Джордана сжимает моё предплечье, когда я начинаю выбираться из своей тачки, останавливая моё движение. Когда я ловлю его синие глаза, они наполнены чувствами.

— Ты закончишь это дерьмо сегодня вечером и отпустишь его. Эм заслуживает хорошую гребаную жизнь. Ни одного дня с темным дерьмом, притаившимся рядом с ней. Я знаю, что мы все боролись, держа её подальше от этого, но это был правильный ход. И когда с этим будет покончено сегодня вечером, дай ей то, что она заслуживает, Шарп. Я отдаю тебе мою девочку прямо сейчас. Не заставляй меня пожалеть об этом дерьме, — рычит он, смущая меня в течение момента до того, как выскользнуть из машины.

Хорошо.

Я следую за Джорданом в главную комнату клуба МК «Хаос» и нахожу её пустой. Как только мы глухо спускаемся по лестнице, там практически ощущается возбуждение в воздухе. Весь МК здесь также, как и Клайд, Дженна и Девлин. Гэрри не смог приехать, но большой парень из тактиков здесь вместо него. Он кивает мне, пока я прохожу мимо него.

Этот подвал выглядит как ринг бойцовского клуба, кроме моего оппонента, по сути, являющегося куском порубленного мяса. Не так много всего я могу сделать с ним из того что с ним уже произошло. Адам вялый и без сознания. Я всё ещё жду угрызений совести, которые разорвут меня изнутри, когда я вижу его, но этого никогда не произойдёт. Я не чувствую себя плохо из-за того, что мы сделали.

Развращенное дерьмо, что мы выяснили о нём…он легко отделался. Торговля людьми. Детская проституция. Использование имени Эмили с его незаконными деньгами, так чтобы она могла взять вину на себя, если бы его когда-нибудь поймали. Организация нападения на Алиссу так, чтобы мой брат заступился и сделал бы ровно то, что и произошло с этими мудаками, которые травмировали его. Он скормил любовь всей моей жизни мелким тварям, которые планировали изнасиловать и измываться над ней.

Адам был весьма откровенен в дни до начала его пыток, пока я сидел у кровати Эмили. Этот идиот полагал, что мы отпустим его, если он не сдаст каждого вокруг себя. Никто не был огражден от его предательства. Сара. Семья Донован. Его собственный отец. Адам сдал всех их без любого убеждения.

Точно также как и Дэрил.

Пока я оглядываю группу людей, находящихся здесь для того, чтобы поддержать меня. Они здесь, потому что любят кого-то, кому Адам причинил боль, или разрушил, или уничтожил. Мне известно, что настоящая преданность существует. Мы может быть и преступники. Мы забирали жизни. Добавляли наркотиков миру. Перемещали оружие по всему Среднему Западу. Мы нехорошие люди. Но мы прикроем друг другу спины. Никто в этой комнате не повернется спиной к другому ни по какой причине.

Эмили привела меня к этому. Это то место, где я могу доверять и верить в людей снова. Она дала мне жизнь.

Теперь я собираюсь мстить за неё.

Я срываю Адама вниз от потолка и сажусь верхом на его грудную клетку, прежде чем обрушиваю мощные удары на его голову. Он умирает после минимального контакта, но я продолжаю бить. Я продолжаю бить своими кулаками его череп, пока кости не ломаются и кровь не разбрызгивается. Тишина окутывает толпу, пока я реву от облегчения, позволяя чувствам, которые я подавлял всю свою жизнь, выплеснуться наружу.

Непролитые слезы жгут мои глаза, злые всхлипывания подавляются в моём сердце, маниакальный смех забил моё горло, однако всё здесь. Каждая единичная эмоция циркулирует через меня, пока мои руки начинают трястись, и рука каждого опускается мне на плечо.

Я расслабляюсь, руки опускаются по сторонам, и я смотрю вниз через пропитанные кровью ресницы на разрушение. Нет никаких определяющих особенностей, которые смогут рассказать вам, что это когда-то был человек. Адам Уоррен ушел и даже его трупу не оказано чести сохранить его когда-то смазливое лицо.

Джордан и Девлин помогают мне встать на ноги, один из них дает мне полотенце, другой сигарету.

— За Алиссу, — кричит Дженна, и толпа улюлюкает в согласии.

— За Хантера, — продолжает Клайд.

— За Коди, — рычит Девлин.

— За девочек, которых мы не смогли спасти, — произносит Зеро, своим незабываемым больным голосом, шокируя комнату, но они все хлопают и свистят.

— За Эмили, — вымучивает из себя Джордан с чувством, переполняющим его голос.

Комната взрывается криками и воплями, перемещая что-то в мою грудь. Моя женщина что-то значит для каждого, с кем она встречалась и даже для людей, с которыми нет. Её свет прикоснулся к максимально возможному количеству людей в Мире, как и солнца.

Затем толпа замолкает, ожидая, когда я добавлю свои слова, делаю судорожный вздох, прежде чем выдавливаю:

— За моего ребенка.

Минута молчания, затем раздаются возгласы и поздравления, отражающиеся по комнате. Мужики толкают меня в плечи и хлопают по спине, в то время как уходят праздновать нашу месть с выпивкой и женщинами.

Большой парень из тактиков кивает мне подбородком, прежде чем шагает прочь, плюя на пол, когда проходит мимо устроенного мною окровавленного беспорядка.

Клайд приближается ко мне, оборачивая свою мускулистую руку вокруг моей шеи.

— Твой старик — кусок дерьма. Никогда не следовало тратить своё время на мужика типа него. Но мне не жаль, что я так сделал, потому что, в конечном счете, у меня есть ты. Ты сын, которого у меня никогда не было, Гаррет. Я люблю детей Арлин, но я знаю тебя с тех пор, как ты родился. Я не поступал правильно с тобой. Но я, бл*дь, стараюсь восполнить это дерьмо теперь. Я горжусь тобой, парень. Я так, бл*дь, горд, — заканчивает он с тяжелым вздохом, сильно сжимая меня, пока я киваю, прежде чем он глухо уходит.

Я глотаю ком в горле размером с дыню, когда Дженна подходит ко мне.

— Чертовски, люблю тебя, Гаррет Шарп, — говорит она, прежде чем несколько слезинок капают из её глаз.

Я не буду притягивать её своими руками, покрытыми кровью, но я очень хочу этого. Я знаю, что ей было больно за Алиссу и Хантера. Она молодая женщина, но я видел годы опыта за её возрастом. Она жила тяжелой жизнью и прошла через дерьмовые года. Но она не плачет, от того что травмирована тем, чему стала свидетельницей. Она плачет слезами облегчения и благодарности за то, что Адам, который обидел её детей, покинул этот мир. Поскольку независимо от того, как она получила Алиссу и Хантера, они её теперь.

— Я тебя тоже, Дженна, — шепчу я.

Ее глаза увеличиваются от взаимного обмена, пока она рыдает в грудь Девлина, который крепко держит её. Она цепляется за своего мужчину так долго, пока комната не пустеет, оставляя только нас. Девлин велит ей идти наверх, и она повинуется с мягким касанием губ, перед тем как освещает меня широкой улыбкой. Я слегка касаюсь её губами тоже.

— Позвонил и дал наводку шерифу и ФБР относительно сети борделей в Блаффсайд. Шериф взял Уоррена старшего и старика Донована прямо перед тем, как ты добрался сюда. Сару тоже взяли. Это должно завернуть всё это дерьмо, — объясняет Девлин, потирающий свою темную щетину.

— Никогда не думал, что у меня будут дети. Встретил Дженну и знал, что хочу её, но не предполагал, что смогу сделать эту фишку с ребенком. Вы дали мне это дерьмо. Я твой должник. Без вопросов. И остального дерьма. Я всегда прикрою твою спину… всегда, — он пожимает мою руку, не беспокоясь о крови, которая её покрывает.

— Я пришлю Зеро вниз через некоторое время, — произносит Девлин с ухмылкой перед выходом из подвала.

— Ты никогда не задавался вопросом: почему я работаю в магазине Эм? — спрашивает Джордан, передавая мне прикуренную сигарету.

Я киваю.

— Когда моего старика пристрелили, это уделало меня. Я сделал звонок той ночью. Плохой выбор, я не был с ним. Чувствовал, как будто это моя ошибка. По-прежнему… — затихает он. — Так или иначе, я был как-то днём в центре города, чтобы передохнуть от этого дерьма. Пытался очистить голову, после того как поездка не помогла. Я шел мимо окна Эм и заглянул внутрь, увидел её, пробивающуюся вокруг, разговаривающую с людьми с самой большой гребаной улыбкой на её лице. Это дерьмо согрело мою мёртвую душу. Я забрёл в её магазин и предложил помощь. Она взяла две секунды на размышление и бросилась ко мне в объятья, благодаря меня. Это всё, что потребовалось. Она покорила меня. Я знаю, что ты получил тоже дерьмо с ней. Не так как кто-то ещё, кто встречал её и просто хотел узнать, поскольку она такого рода человек. Она заставляет тебя чувствовать то, чего у тебя никогда не было. Тебе необходимо знать, что ты делаешь то же самое для неё. Она всегда светится, но с тех пор, как ты с ней, она, бл*дь, ослепляет. Спасибо тебе за это. Я паршиво себя чувствую, что не заметил дерьмо, что ускользнуло от неё, но теперь, когда я вижу её полностью расцветшей… я не могу насытиться. Так, что ты сделал что-то хорошее и для меня. Я знаю, что тебя подставили в прошлом. Но этого не случится здесь, Гаррет. Этого не произойдет со мной. У меня есть ты, — отчаянно произносит Джордан, рывком притягивая меня, чтобы похлопать по спине. — Хорошо, теперь, когда я в крови, я не чувствую себя как маленькая сучка после этого. Давай почистимся и пойдем домой к твоей женщине. Я принес затычки для ушей, — саркастически комментирует он.

Я фыркаю, перед тем как взорваться от хохота, пока он шевелит своими бровями.

Даже если я покрыт грязью, я чувствую очищение в моей душе. Я свободен, чтобы жить своей жизнью теперь. Хорошей жизнью. Лучшей жизнью.

* * *

Я проскальзываю в кровать рядом с Эмили после моего второго душа, аккуратно притягивая её тело к своему.

— Привет, — хрипло произносит она, приподнимая голову от моей груди, чтобы заглянуть в мои глаза.

Её золотисто-зелёные искрятся от любви, пока на её щёчках появляются ямочки, а уголки губ растягиваются в медленной ленивой улыбке.

— Он никогда не обидит тебя снова, — произношу я первое полное предложение за недели.

Дыхание Эмили перехватывает в горле, и она хочет задать миллион вопросов, но я пресекаю это.

— Я не собираюсь рассказывать тебе, что произошло. Ты не должна этого знать. Это не было хорошим. Но знай, то, что я сделал, я делал, потому что люблю тебя и забочусь о тебе. И теперь ты в безопасности, Сладкая. Всегда так блядь, будет.

— Я люблю, когда ты так говоришь, — произносит она спокойно.

— Мне нравится, когда ты болтаешь чепуху, — парирую я, целуя её нос.

— Ты в порядке? — шепчет она, с заинтересованным выражением лица.

— Никогда не было лучше, — заверяю её я, прежде чем опрокидываю на спину, не забывая о её ноге.

Я завладеваю её ртом, прежде чем она понимает, что я иду за ней. Мой язык погружается между её губ, пробуя каждый дюйм, пока я стаскиваю футболку с её тела.

Я опускаюсь своими губами вниз по её шее, счастливый от того, что на ней нет трусиков, так что мой член упирается в её вход.

— Сейчас, Гаррет. Я нуждаюсь в тебе сейчас, — умоляет она, в то время как я прикусываю её родинку.

Я не буду заставлять её ждать. Я нуждаюсь в ней так же, как и она нуждается во мне, если не больше.

Я обхватываю свой член и толкаюсь внутрь неё, наслаждаясь каждым дюймом при погружении. Она стонет и выгибает спину, в то время как я полностью заполняю её, замирая и предоставляя ей возможность привыкнуть к моей длине. Эмили не хочет этого, так что она дергает меня за волосы, заставляя опустить свой рот на неё. Она неистово целует меня, пока я начинаю толкаться долгими, медленными ударами.

Эмили цепляется за мои плечи, пока я обхватываю руками её щеки, стараясь передавать всё то, что я чувствую. Хотя не только для неё. Так много я чувствую из-за неё. То, что я могу любить теперь. То, что я могу чувствовать теперь. Я никогда не был эмоциональным человеком. Я всё ещё больше ворчу, чем говорю. Я всё ещё рычу в большинстве случаев. Но я чувствую всё время, поскольку Эмили привела меня к жизни.

Я увеличиваю темп, когда Эмили отрывает свой рот от моего, чтобы сделать вдох. Опускаю свою голову на её шею, оборачиваю её здоровую ногу вокруг своей талии, прежде чем скольжу рукой по её маленькой попке, слегка приподнимая её, так чтобы я мог погружаться ещё глубже.

Я хочу раствориться в ее теле. Так и должно быть.

Ногти Эмили врезаются в мою спину, когда оргазм прорывается через неё, моё имя срывается с её губ. А я не иду на уступки. Я продолжаю толкаться в неё, показывая ей и отдавая ей всё. Я не могу остановиться. Я никогда не остановлюсь.

— Выходи за меня, — рычу я в её кожу, пока прекращаю движение, чтобы изучить её глаза.

Я не знаю, что я ожидал найти в её пристальном взгляде, однако взгляд высшего блаженства и любви скручивает меня.

— Да, — произносит Эмили с ослепляющей улыбкой.

Я беру её рот в собственническом поцелуе, клеймя её. Это всё, в чём я нуждаюсь. У меня теперь всё есть. Всё правильно в мире.

Когда я, наконец, позволяю Эмили заснуть, солнце начинает вставать, а я держу её на татуированной груди, пристально смотря вниз на слова, которые означают так много для меня. Время — иллюзия. Я проживу всю жизнь хорошо, каждое мгновение, которое я проживу, будет с Эмили. Я буду лелеять каждый момент. Каждое дыхание. Каждую унцию теплоты. И когда мои часы закончатся, я буду знать, что у меня было больше времени, чем у любого, который когда-либо жил.

Я буду счастлив.