Но давайте ненадолго обернёмся назад, чтобы увидеть, как самые что ни на есть обыкновенные и простые обстоятельства ведут к тому, чтобы мы получали ответы на свои молитвы.

Где-то посреди пыльного, шумного мира четырнадцатилетний подросток сидел в душном полумраке задней комнаты, находившейся прямо за базарной лавкой. Он пытался разобраться в запутанных счетах, но упрямые цифры никак не хотели сходиться. Он усердно считал и пересчитывал маленькие столбики медных и серебряных монет, но где-то в его подсчёты непонятным образом вкралась ошибка, и количество монет никак не соответствовало коряво написанным на дощечке суммам. Мальчик совершенно запутался и не знал, что делать.

— Тупица! — бросил ему немногословный отец. — Ты самый настоящий тупица!

Мальчик не выдержал.

— Разве это справедливо? — закричал он. — Разве справедливо называть меня тупицей, если ты сам не захотел отправить меня в школу? Отпусти меня в Донавур, чтобы я мог хоть чему-нибудь научиться!

Если бы под конец праздничного дня хлопушка или шутиха сама подлетела к этому сдержанному, спокойному индусу, отцу мальчика, и взорвалась прямо у его ног, он, наверное, подпрыгнул бы от неожиданности и изумления. Слова сына заставили его внутренне подпрыгнуть. Он поражённо уставился на мальчишку. Подумать только! Донавур!

С того самого дня мысль о Донавуре прочно засела в голове у Царевича, и когда он снова увиделся с матерью, то рассказал ей об этом. Она усмотрела в его словах ответ на давние чаяния её сердца. О Звёздочке она до сих пор, конечно же, ничего не знала.

В её письме, написанном под диктовку, говорилось, что уже какое-то время (около трёх месяцев, — с благоговейным изумлением прочитала Звёздочка) старший сын Мимозы упрашивает отца разрешить ему поехать в Донавур. Можно, она его привезёт? А можно вместе с ним привезти и второго сына? Она хочет посвятить своих ребятишек Богу. И муж её согласен. Когда ей было бы лучше всего приехать?

Около трёх месяцев. Это не могло быть простым совпадением. Но Звёздочка, всегда стремившаяся держаться истинной сущности вещей, знала, что слова посвятить своих ребятишек Богу могут значить и очень много, и почти ничего. Не забывайте, она не знала того, что знаем мы с вами о многолетней смелости и выдержке своей сестры. Она не знала, что Мимоза поклоняется её Богу.

Правда, она знала, что отец мальчиков, будучи индусом, ничуть не опасается, что его сыновья станут истинными и ревностными последователями Христа. Сколько индийских мальчиков — взять к примеру хоть его собственных племянников! — получали образование в христианской школе, но, возвращаясь домой на каникулы, снова погружались в древние обычаи? И кем они становились в результате? Может, они и называли себя христианами, но при этом строго соблюдали вековые устои касты, а ведь это и есть самое главное. Они жили так, как полагается примерным индусам, и не особенно беспокоились о соблюдении христианских принципов, когда это было неудобно. Короче, жили они точно так же, как их предки, только были более-менее образованны. Чего тут бояться? Ведь христианство - это лишь внешняя маска! Неужели отец-индус, прекрасно знающий, каковы его сыновья на самом деле, убоится такой незначительной мелочи? Нет, конечно, были и исключения, но ведь их слишком мало, чтобы тревожиться из-за них по-настоящему!

Поэтому в ответном письме Звёздочка чётко объяснила, что у нас и в мыслях не было удовлетворяться такими вот внешними плодами христианского образования. Она рассказала, что нашей целью всегда было подлинное обращение детей, их освобождение от касты и воспитание в них преданности служению Господа Христа. Она подробно пояснила, как мы пытаемся этого добиться, какие средства, по нашему мнению, лучше всего приведут нас к достижению этой цели.

Ей было очень трудно писать это письмо. Казалось, оно непременно захлопнет приоткрывшуюся было дверь, да ещё и повернёт в замке ключ. Звёздочке было бы ещё труднее написать такое письмо, если бы она знала, что стоит за посланием Мимозы, видела на бумаге следы слёз и ощущала в его словах боль долгих и трудных лет. Но на тот момент всё это было от неё сокрыто. Звёздочке страстно хотелось получить на воспитание сыновей сестры, и в письме Мимозы она усмотрела одну маленькую подробность, которая придавала ей надежды. Много ли скажешь в письме, если оно пишется чужой рукой? Но Мимоза писала, что ещё девочкой мечтала жить в Донавуре, и надеялась, что эта её мечта исполнится хотя бы для мальчиков.

Ответное письмо Звёздочки отправилось в свой неспешный путь по дорогам и деревням и наконец добралось до Мимозы. Если у вас есть хотя бы искра воображения, вы без труда сможете представить себе то жадное нетерпение, с каким Мимоза слушала невнятное и невыразительное чтение мужа, водящего глазами по строчкам драгоценного послания. Звёздочка думала, что её слова захлопнут перед мальчиками дверь. Ей понадобилась изрядная смелость, чтобы написать это письмо. Мимозе тоже пришлось призвать на помощь всё своё мужество, чтобы терпеливо выслушать его до конца, пока муж медленно и неодобрительно читал предложение за предложением. Неужели он согласится на все эти условия? Нет, это просто невозможно!

Но Небесный Отец слышит мольбу Своих детей. Как часто Он и раньше отвечал на её отчаянные прошения! В глубине её сердца был несказанный покой, и она снова принялась молиться.

И случилось невозможное! Читая о том, как врата темницы распахнулись перед поражённым Петром, мы называем это чудом. Мы знаем, как прочны железные двери. А ещё мы много знаем о мышлении и обычаях индусов — не таких, какими они предстают перед нами в современной и уже во многом преображённой Индии, а таких, какими они остаются в крепости своей непоколебимой касты. Мы знаем, что ни одна стальная дверь не захлопывается и не запирается так крепко, как индусское сознание, когда речь идёт о подобных вещах. И каким бы слабохарактерным и трусливым ни был муж Мимозы во всех других отношениях, он всё ещё оставался — и остаётся — индусом. Скажи он нет, на его сторону тут же встала бы вся каста. Но он сказал да, и Мимоза сразу же написала сестре, что они скоро приедут. В тот день вместе с птицами пело и ликовало её сердце.