Четыре.

Столько людей видело, как я в одной юбке и бюстгальтере прячусь за углом своей собственной квартиры.

Одиннадцать.

Столько раз были покусаны муравьями мои босые ноги.

Двадцать семь.

Столько раз я хотела нанести себе физический ущерб, потому что я — ИДИОТКА.

Один.

Столько раз я старалась не плакать, но не смогла.

После моего ухода Гаррик оставался в моей квартире еще целых десять минут. Все это время я была похожа на пятилетнюю девочку, которая только что выпила ванную энергетиков. Что он там делал? Просто о-о-о-очень медленно одевался? Разглядывал мои вещи? Разгромил мое жилище, потому что я сбежала и оставила его там, как придурка, вроде Канье Уэста на церемонии вручения Музыкальной премии MTV?

Когда он, наконец, вышел, я видела, как он закрыл мою дверь, а затем замер. Он посмотрел на металлический номерок квартиры, прибитый к сайдингу, и какое-то время просто рассматривал его. Затем он покачал головой и направился к своей квартире.

Я подождала, пока он скроется из виду, а потом еще пять минут просто для верности (еще 6 муравьиных укусов, еще 1 прохожий и 4 обещания стукнуть себя позже).

Как только я оказалась внутри, то свернулась клубочком на кровати. На той самой кровати, где у меня почти был секс. На той же самой кровати, где я хотела заняться сексом… вроде. На той кровати, на которой лежал невероятно сексуальный, совершенно голый британский парень. Может быть, я просто спрыгнула с обрыва в сумасшедшем городе, но могу поклясться, что одеяло было еще теплым. Как законченный псих, я прижалась лицом к подушке и вдохнула носом воздух, как всегда делают девушки в фильмах и книгах, будто могла все еще уловить его аромат.

Я не смогла. И меня била сильная дрожь.

Я также не смогла бы уснуть в этой постели, не сойдя с ума.

Поэтому я переложила подушку на диван, где сидела в оцепенении, вероятно, даже в шоке. По меньшей мере, я могла заверить себя, что это было лишь моим личным унижением. Больше никто не должен знать, какой жалкой я была. И после моего предыдущего спектакля на грани шизофрении, я была вполне уверена, что он так же страстно будет избегать меня, как и я — его. И не смотря на то, что мы живем в одном жилом комплексе, у меня есть свой способ, чтобы мы никогда больше не встречались снова.

* * *

Утро наступило слишком быстро, а за всю ночь из-за сна на паршивом диване у меня задеревенело все тело. Вдобавок ко всему, у меня в голове стучало так сильно, будто я на самом деле ударила себя в лицо, как и собиралась до этого вечером.

Дурацкая текила.

Я медленно поплелась в душ, принимая его дольше, чем обычно. Когда постучали в дверь, мои волосы были все еще мокрыми. Келси буквально упала на меня, когда я открыла дверь, так как она пыталась заглянуть в глазок. Улыбаясь, она молча проговорила ртом:

— Он все еще здесь?

Я вздохнула и ответила:

— Нет, Келс, он ушел.

Я отвернулась от подруги и схватилась за голову, пытаясь остановить вращение, которое происходило внутри нее. Оставив дверь открытой, я отошла, так как знала, что Келси зайдет независимо от приглашения.

— Кто-то сегодня раздражен. Что случилось? Было ужасно? Он оказался… крошечным?

— Он не оказался крошечным!

Не то чтобы у меня было с чем сравнить, но я была уверена, что это не так.

— О, значит, он просто был плох?

Я должна была сказать ей, что ничего не было, но у меня так сильно стучало в голове, а в животе крутило, мне не хотелось, чтобы она по второму разу вытащила меня куда-нибудь сегодня вечером.

Поэтому я соврала.

— Он был хорош. У меня просто похмелье.

— Хорош? ХОРОШ? Да ладно, этот парень был потрясающим! Пожалуйста, по крайней мере, притворись, что тебе понравилось это!

— Мне понравилось это! — Если под «этим» мы подразумевали единственную в моей жизни серию поцелуев взасос. — Он мне понравился.

Эти слова слетели с моих губ раньше, чем я действительно подумала о последствиях.

— О нет! — вскрикнула Келси. — Нет, не может быть! Я знаю, что он был твоим первым парнем и все такое, но это не значит, что нужно тут же бросаться в любовь. Все это было исключительно физическим, да. А если ты попытаешься выкинуть что-нибудь глупое, например, выйдешь замуж за этого парня, я собственноручно утащу тебя, брыкающуюся и кричащую, из-под венца.

— Нет! Ты, конечно же, права.

Я пожала плечами, будто это не было чем-то серьезным, но в горле у меня все пересохло, и я могла почувствовать, как покраснели кожа на шее и щеки. Я понадеялась, что она примет это за смущение, потому что обычно она как никто другой различала мою ложь.

— Клянусь, ничего серьезного. Я не влюбилась в него. И не собираюсь за него замуж. По сути, я едва помню, что было.

Под «едва помню» я имела в виду, что этого в принципе не было. Хотя остальное… четко отпечаталось у меня в мозгу. Даже всемогущая текила не смогла стереть те воспоминания. Жаль только, что она не стерла воспоминания о конце вечера.

— М-да, фигово. Но в остальном все хорошо, да?

— Ага, — с трудом улыбнулась я. — Все хорошо.

Келси обняла меня: это было похоже на один из тех моментов, когда предполагается, что мы связаны и думаем об одном и том же. Но так как все с моей стороны было ложью, я лишь обняла ее в ответ и попыталась притвориться, что она успокаивает меня по поводу моей неловкости.

— Ладно, а теперь приводи свою задницу в порядок. Если я не выпью кофе перед занятием, то умру. Мой режим сна никак не восстановится после рождественских каникул, поэтому я чувствую себя как долбанный зомби.

Быть зомби для Келси означало, что степень оживленности у нее сейчас 6 из 10.

Я всегда считала себя экстравертом до тех пор, пока не выбрала своей специализацией театр. А потом я поняла, что просто не любила тишину. Когда вокруг оказалось множество людей, желающих развлекать других, то я осознала, что предпочитаю просто наблюдать.

«Старбакс» в кампусе был наводнен ордой зомби из остальных лишенных сна студентов. К тому моменту, когда я получила свой карамельный макиато, я практически уже проснулась, и мы определенно собирались опоздать на свой первый урок последнего семестра нашего последнего года в колледже.

Заказав его в здании Изобразительных искусств, мы промчались мимо хипстера со специализации «Искусство», курящего снаружи у дверей. Пробежав по коридору, мы естественно обнаружили, что двери в наш маленький театр «черный ящик», где у нас проходил урок, были уже закрыты.

— Шипупи, — сказала Келси.

А потом… так как мы специализируемся на театре… мы вломились под песню из мюзикла «Продавец музыки». Потому что иногда в жизни необходимо немного музыки. (Но сделали это тихо и быстро, потому что все еще опаздывали на урок).

Но в этот театр нельзя было войти по-другому, не создав хоть немного шума. Двери хлопали и скрипели, независимо от того, что ты делал. Мы отворили одну из дверей и тут же услышали голос Эрика Барнса, руководителя кафедры:

— Вы опоздали!

— Простите, Эрик! — непроизвольно прокричали мы.

Осторожно, чтобы не пролить кофе, мы прошли через занавес, который окружал край комнаты, и заняли ближайшие свободные места на подъеме ступеней.

Я поставила свой кофе и стала доставать свои принадлежности, копаясь в сумке в поисках ручки и папки.

— Как я говорил, — продолжил Эрик, — этот курс должен был преподавать Бен Джексон.

Бен, по большей части, был нашим любимым учителем, но ему предложили роль в этом новом убойном шоу на Бродвее, которое может занять весь семестр.

— Но, как вы все знаете, он уехал в Нью-Йорк на несколько месяцев. И на этот период заменять его будет один из наших самых талантливых бывших студентов… Мистер Тейлор.

Наконец, на дне своей сумки я отыскала тупой карандаш. В этот момент Келси схватила меня за локоть и потянула к себе. Я подняла взгляд на неё, а потом перевела его на переднюю часть класса, куда смотрела она. А потом карандаш, который я так усердно искала, выпал из моей руки и укатился, пропав в бездне под ступенями.

Новый преподаватель глядел на меня, несмотря на то, что все хлопали, и ему, наверное, следовало бы помахать или хотя бы улыбнуться. Наши глаза встретились, и я вдруг обрадовалась, что уже поставила кофе.

Потому что всего восемь часов назад мой новый преподаватель находился голым в моей постели.

И это был Гаррик.