Детство Людовика XIII

Немногие дети были настолько долгожданными и желанными, как Людовик XIII. Франция заплатила за несчастья смутных времен отсутствием наследников мужского пола у трех королей подряд: Франциск II и Мария Стюарт, Карл IX и Елизавета Австрийская (дочь), Генрих III и Луиза Лотарингская. Генриху IV нужна была плодовитая супруга. К счастью, будущий дофин был зачат, скорее всего, еще во время встречи Марии Медичи и Генриха IV в Лионе в декабре 1600 года.

Король с нетерпением ожидал роды: мальчик или девочка? В половине одиннадцатого вечера 27 сентября в замке Фонтенбло родился мальчик. Генрих возблагодарил Господа. Мария Медичи дважды обеспокоенно спросила: «Е maschio?» («Это мальчик?») Генрих подошел к ней и нежно сказал: «Душенька, вам пришлось многое вытерпеть, но Господь дал нам то, о чем мы его просили. У нас прекрасный сын».

Сначала добрую весть узнают принцы крови: Франсуа де Бурбон — принц де Конти, Шарль де Бурбон — граф де Суассон, Анри де Бурбон — герцог де Монпансье. Они входят в спальню, король их обнимает и просит засвидетельствовать, что младенец, все еще связанный с матерью пуповиной, — мужского пола, после чего пуповина перерезается и в комнату впускают огромное количество людей. Повитуха беспокоится о новорожденном, потому что Мария начинает задыхаться. «Тише, тише, — говорит ей Генрих, — этот ребенок принадлежит всем, поэтому все должны радоваться».

Затем о новости узнают итальянские родственники: во Флоренции и в Мантуе, герцогиня которой — старшая сестра Марии. По всем городам Франции рассылается королевское письмо.

Народ искренне радуется событию как милости, дарованной Богом Всехристианнейшему королю и его подданным: пение Те Deum (Тебя, Господи, хвалим), звон колоколов, процессии, общие молитвы. Теперь из младенца осталось сделать мужчину, а позже — короля.

К нему приставлен врач Жан Эроар. Он служил Карлу IX, Генриху III, Генриху IV, протестант и пользуется полным доверием короля. До своей смерти в 1628 году он каждый день будет вести записи обо всем, что касалось Людовика XIII. У короля три кормилицы, последняя из которых — Антуанетта Жорон, к ней Людовик очень привязался, и она останется с ним все его детские и юношеские годы. Всего в свите короля 224 человека.

Жизнь дофина в Сен-Жермен тщательно организована. Меню составляет Эроар. Программу дня утверждает король, который всегда знает, как дофин себя чувствует и каковы успехи его обучения. Будущий Людовик XIII очень набожен. Дофин обожает географические карты, сказки и исторические рассказы. Он рано научился считать. Но его настоящая страсть — лук и аркебуза: он ловко управляется с оружием. Умело командует своим войском в 120 человек и как простой мушкетер ходит в караул, упражняется в стрельбе.

У дофина хорошая память, больше всего он терпеть не может неискренности и обмана. Задумчивый, серьезный. Эроар пишет о нем: «…он не скрывал, что чего-то не знает, откровенно об этом говорил и стремился узнать. Он никогда не говорил того, чего не было».

Будущий Людовик XIII был необычайно привязан к своему отцу. Генрих IV для него — «папа», хотя по этикету он должен был говорить ему «сударь». Если кто-нибудь из свиты дофина отправлялся в Париж к королю, Людовик всегда поручал ему записку для отца. За несколько дней до убийства Генрих IV приехал в Сен-Жермен. Дофин был безумно рад, дня не хватило, он всю ночь прыгал в постели отца и очень горевал, узнав о гибели Генриха IV. Он сказал своей гувернантке: «Мне не хотелось бы так скоро становиться королем, лучше бы король, мой отец, еще был жив».

Отношения Марии Медичи с сыном оставались, напротив, весьма холодными: Мария не любит Людовика, она с ним сдержанна и высокомерна. Основной принцип ее воспитания — плеть, которую она с удовольствием использует, даже злоупотребляя. В первый раз Людовик попробовал плеть в два года, потому что «был упрям». Через две недели после того как он стал королем, Людовик XIII был «бит плетью по специальному указанию королевы-регентши, его матери». Когда некоторое время спустя король навестил свою мать, та, согласно этикету, сделала реверанс перед королем, своим сыном, он заметил ей: «Я бы предпочел, чтобы мне не делали столько реверансов и не били плетью».

Упрямство юный король унаследовал одновременно и от отца, и от матери. Он мог внезапно сильно разгневаться, не любил проигрывать: однажды швырнул в своих гувернеров шахматы, а в другой раз запустил пикой в горло одному из своих пажей, укусил даму из своей свиты. Его наставник Воклен дез Ивето лучше всех понял его характер: «Им тем более трудно было управлять, потому что он был рожден, чтобы править самому и командовать другими. Он ревностно защищал свой авторитет». К несчастью для сына и своему собственному, именно этого и не поняла Мария Медичи, на которую тем не менее Людовик XIII в этом смысле был необычайно похож.

 

Конфликтные отношения

Генрих IV сказал однажды Марии: «Конец моей жизни станет началом ваших несчастий. Одно могу сказать вам точно, зная вас, упрямицу, и предполагая, каким упрямым станет он: вы ни за что не поладите». В этих словах прекрасно отражается конфликтный характер отношений, которые неизбежно установятся между Марией Медичи и Людовиком XIII, когда повзрослевший король осознает свое положение и решит сам исполнять «божественную миссию», как это понимает сам король.

Уже в первые годы своего правления Людовик XIII проявил обостренное сознание своего королевского достоинства. С возрастом живой, своевольный, пылкий король становится самоуверенным и иногда начинает говорить как государь, что крайне беспокоит Марию. Она стремится удалить его от тех умных людей, которые могли бы ему объяснять государственные дела, и держать в беспрекословном повиновении и почтении по отношению к матери.

Мария настойчиво пытается отстранить Людовика XIII от ведения государственных дел. Ему позволялось отправляться на охоту, когда вздумается, а люди его окружения полностью подчинялись королеве-матери — она специально выбирала людей посредственных, неспособных побудить короля на размышления.

Мария явно не пылала любовью к этому не особенно привлекательному юноше — небольшого роста, худому, с широким лицом, выдающимся вперед подбородком, и крупным, как и у всех Бурбонов, носом. У него постоянно приоткрыт рот и он немного заикается. Очень серьезный, холодный по отношению к матери, он, впрочем, как и она, любит живопись, а особенно музыку, прилично играет на гитаре. К великому отчаянию своих учителей, он не читает, зато очень способен к механике: в Лувре ему сделали кузницу, где он отливает маленькие пушки. Король ловок в столярных работах и проворно управляется с маленькой типографией. Он бесконечно любит физические упражнения: в этом не похож на Марию Медичи, зато очень похож на Генриха IV, великолепный наездник, охотится до изнеможения, знаток собак, лошадей и птиц.

Мария считает его глупцом. Мать и сын видятся ежедневно и даже по нескольку раз в день, как требует протокол, но никакой настоящей привязанности между ними не существует. В глубине души Мария презирает этого простака, совершенно неспособного, по ее мнению, заниматься государственными делами. Она с удовольствием подчеркивала, что «он недалек умом, в нем нет здравого смысла, его здоровье не позволяет ему заниматься делами». Герцог де Роан писал в Мемуарах, что презрение Марии было настолько очевидным, что взрыв неизбежно должен был произойти.

Понимая, какого мнения о нем была его мать, зная о ее растущем недоверии по отношению к нему по мере его взросления, Людовик XIII надел на себя маску, стал тем, кого хотели в нем видеть. Он изображает из себя дурака и делает вид, что страшно увлечен самыми детскими играми. «Я притворялся ребенком», — скажет он позже, когда возьмет власть, ясно давая понять, что опасался за свою жизнь. Даже лишившись власти, Мария Медичи продолжала считать своего сына неспособным к ведению дел.

В подобной обстановке у Людовика XIII выработалась привычка к скрытности. Он ни с кем не откровенничал, у него не было друзей; но он — король, и будущее принадлежит ему. Так рассуждал некий провансальский дворянин Шарль д’Альбер де Люинь, который решил разыграть эту карту и стать фаворитом юного Людовика XIII.

 

Людовик XIII и Люинь

Шарль д’Альбер де Люинь поступил на службу к королю в 1611 году. Он добился должности распорядителя кабинета птиц — птичника, который задумал создать Людовик XIII. Он входит все больше в милость, но не делает ничего такого, что могло бы вызвать неудовольствие королевы-матери. Он всего лишь товарищ по играм юного Людовика, один из его наперсников. Людовик начинает к нему привязываться и выбирает именно его, чтобы отнести первое письмо своей юной супруге Анне Австрийской.

Люинь не знатен, посредственного ума, и поэтому Марию не сразу обеспокоило его растущее влияние на короля. Но со временем начали пугать его слова о том, что Людовик XIII должен сам использовать свою власть. По ее приказу гувернер короля не разрешает Люиню входить в спальню Людовика — Люинь применяет силу, а король, взволнованный оскорблением, нанесенным его ближайшему слуге и другу, отправляется к Марии Медичи с требованием уволить гувернера.

В январе 1615 года Людовик решил назначить Люиня губернатором Амбуаза, забрав это право у Конде. Решение вызвало всеобщее возмущение: отдать город мелкому дворянину, отобрав у принца крови!

Крайне встревоженный Кончини советует королеве отослать Люиня добровольно или силой, но выяснилось, что только он способен держать короля в тех рамках, какие угодны его матери.

Люинь постоянно чувствует себя под подозрением, опасаясь угроз Кончини. В какой-то момент он хочет только одного: поселиться в Лувре, чтобы как можно меньше передвигаться по городу и уменьшить вероятность покушения на него. Для этого он покупает должность капитана Лувра, а Людовик XIII предоставляет ему комнату над своими апартаментами, в которую можно попасть по внутренней потайной лестнице.

Но Люиню, который не любит столкновения и конфликты, а предпочитает компромиссы, такая ситуация нисколько не нравится. Теперь он стремится сблизиться с королевой-матерью. Впрочем, Мария и сама к этому склоняется. Иногда ее выводит из себя поведение Кончини и постоянно возникающие трудности как внутри страны, так и на международной сцене. Ее ленивая натура восстает против необходимости постоянно заниматься делами. Ей надоели просьбы министров, и она серьезно подумывает отказаться от власти.

После подписания Луденского мира она могла бы отойти от дел в наилучших для себя условиях, что сама прекрасно понимает, а потому говорит Людовику о своем желании оставить пост. Но король отказывает: он еще не готов возглавить правительство, такая перспектива его пугает. Он умоляет королеву-мать сохранить власть, а Люинь присоединяется к словам своего повелителя.

Мария все-таки решительно настроена отойти от дел и серьезно готовится уехать из Франции: она ведет переговоры о покупке итальянского княжества Ла Мирандоле.

В январе 1617 года она снова просит Людовика об отставке. Появилась угроза гражданской войны: принцы объединились против всемогущего фаворита Кончини. Король молчит, вместо него говорит Люинь: королева не должна уходить, король не собирается ее заменять, он будет вести дела вместе с ней.

Пока Люинь пытается договориться с королевой, Людовик XIII чувствует, насколько велико в нем желание править. Но он пока ничего не решил, поэтому Люинь говорит вместо него, но высказывает свое, Люиня, мнение. Мария Медичи не настолько глупа, чтобы не понять этого молчания. Но она так и не узнает, о чем спорят в узком кругу приближенных короля, до того дня, когда ее внезапно отстранят от власти.

 

Кончини: бесстыдство и неосторожность

Кто-кто, а Кончини совсем не собирался отказываться от власти. Он преуспел в своем намерении составить состояние во Франции и обеспечить высокое положение. После смерти Генриха IV именно он вел дела страны вместе со своей женой Леонорой. Правда, в их согласии появились фальшивые ноты. Леонора с обостренным чувством реальности начала подумывать о том, что не стоит пренебрегать опасностью. Она предпочла бы уехать в Италию, но муж не согласен. Его ненасытные амбиции заставляют хотеть еще большего. Маршал Франции, губернатор одной из богатейших провинций королевства, обладатель своей собственной армии, более многочисленной и сильной, чем армия короля, теперь хочет стать коннетаблем.

Его надменность не знает границ. Ежедневно осязаемый успех опьяняет. Его ненавидят? Пусть, лишь бы боялись. Для Кончини всегда находят деньги.

Наглость и бесстыдство Кончини становятся оскорбительными для короля. После смерти Кончини Людовик XIII бесконечно долго будет вспоминать случаи, когда маршал д’Анкр преступал границы уважения к королю.

Королева-мать была неспособна умерить амбиции фаворита, и это обернулось против нее. О ней начинают распускать самые скандальные слухи. В глазах людей ее невероятное бездействие может быть объяснено только двумя причинами: либо на нее навели порчу, либо она — любовница Кончини. В колдовстве подозревали, скорее, Леонору. В том, что касается интимных отношений Марии Медичи и Кончини, то последний блефовал, выставляя напоказ их признаки. Но между ними явно ничего никогда не было: холодная в смысле темперамента королева-мать мало интересовалась плотскими утехами. А Кончини, по словам Ришелье, после некоторых неприятностей со здоровьем стал неспособным к физической любви. Но реальность в расчет не бралась: общественное мнение с негодованием обрушилось на грешную Марию. Один праведник договорился до того, что призвал «бросить богиню в море, привязав к ней золотой якорь». В начале 1617 года нунций Бентивольо начинает серьезно тревожиться за королеву: «Да будет Господу угодно, чтобы утрата маршала не повлекла за собой утраты королевы, доброй и полной хороших намерений».

Недовольство Марии Медичи растет. Теперь к королю обращаются через голову королевы. Людовика XIII призывают забрать власть, захваченную Кончини: «Лекарство в ваших руках и вашей власти, если вы им не воспользуетесь, болезнь станет неизлечимой, нужно одно только ваше слово».

5 марта 1617 года принцы крови снова предостерегают: «Иностранцы и их пособники присвоили себе власть и завладели королем и всем в королевстве, незаконно захватив власть и правя как тираны и угнетатели».

Встревоженный Ришелье хочет в отставку. Мария Медичи отказывает, зная, что поступает неправильно, но заявление принцев возмутило ее и она решительно намерена драться. Ее покидают некоторые умеренно настроенные, среди которых губернатор Дофине Ледигьер, губернатор Меца и Ангумуа герцог д’Эпернон: они говорят о необходимости восстановить «полную власть и свободу» короля. В Париже неспокойно. Леонора готовится уехать в Италию: смерть дочери кажется ей знамением свыше, Франция уже ничего не может ей дать.

Но Кончини и Мария Медичи упрямо идут по пути применения силы. Королева даже слышать не хочет предостережения Леоноры: «Мадам, знайте: он погубит себя, а вместе с собой — вас и меня». Все тщетно. Кончини укрепляет свои города, собирает войска, вооружение. Он больше, чем когда-либо, верит в свою звезду.

В Париже царит атмосфера гражданской войны. Для устрашения парижан Кончини приказал поставить 50 виселиц, заменил французских гвардейцев на швейцарцев и преданных ему итальянцев, приказал следить за королем. Людовик XIII оказался в безвыходном положении и вынужден опередить Кончини, готового пойти на крайние меры против любого, кто выступит против него, будь это даже сам король.

 

Государственный переворот 1617 года и смерть Кончини

Вокруг Людовика XIII и Люиня образовался некий малый совет, который постоянно собирается по вечерам и обсуждает недопустимое поведение Кончини. Людовик обвиняет королеву-мать в слабости, но отмалчивается, когда в его присутствии оскорбительно отзываются о Кончини и Марии Медичи.

Через некоторое время речь уже идет о беспорядке в государственных делах: недопустимо, чтобы законный суверен королевства был отстранен от управления.

Из членов этого совета выделился Клод Гишар-д’Ажан, вместе с Людовиком XIII входящий в число лучших умов этого малого совета. Люинь пригласил хорошего юриста Луи Тронсона — честного, скромного и деятельного. В течение нескольких лет он был секретарем кабинета короля.

Постепенно Людовик XIII все больше верил в свои силы и способности управлять страной, но не знал, как взять власть в руки. Он полагался на Люиня, который разработал стратегию: взять власть, не прибегая к крайним мерам.

Люинь пытается в последний раз заставить Кончини пойти на компромисс, но тот отвечает презрением и угрозами. Тогда решено обратиться к королеве-матери: с ней согласился поговорить епископ Каркассона. Не выступая напрямую от имени Людовика XIII, он обосновал необходимость передачи фактической власти в стране королю и удаления Кончини.

Мария Медичи внимательно выслушала, он убедил ее, Леонора согласилась тоже. Дважды королева разговаривала с Кончини, и два раза он категорически отказывался; больше того, заявил, что отомстит своим врагам — советникам короля — и не колеблясь будет удерживать его в его дворце.

Друзья короля были в панике. Люинь даже предложил королю бежать. Но в итоге было решено арестовать Кончини в Лувре в соответствии с законом. Все свидетельства того времени единодушны: Людовик XIII никогда не отдавал приказа убить маршала д’Анкра. Арестовать Кончини поручено барону де Витри — капитану гвардейцев. Это должно произойти 23 апреля. В случае неудачи король покинет Париж и направится в Мо, губернатором которого был де Витри. Если заговор удастся, Кончини и его жена будут переданы парламенту, королеву-мать попросят на некоторое время покинуть двор, а нынешние министры будут заменены на бывших министров Генриха IV.

Но 23 апреля арестовать Кончини не удалось и было решено перенести арест на 24-е. Марию одолевали дурные предчувствия: в ночь с 19 на 20 апреля ей снилось, что после суда ее приговаривают к смерти, однако она ничего не могла понять по невозмутимому лицу сына.

24 апреля Людовик проснулся в пять часов утра. Все было готово, чтобы ехать на охоту. Но король решил сначала сыграть в бильярд. В бильярдной, где собрались заговорщики, усиливается напряжение: ждут Кончини, а он все не появляется. Уже половина одиннадцатого. Людовик спокойно продолжает играть в бильярд. Становится известно, что Кончини уже направляется в Лувр. Витри спешит ему навстречу и сталкивается с ним у подъемного моста. Витри приказывает закрыть внешние ворота, отделив маршала д’Анкра от его эскорта.

Наступил решительный момент. Кончини в черном — траур по дочери, умершей в марте. «Именем короля, вы арестованы» — объявляет Витри, схватив Кончини за руку. Удивленный итальянец делает шаг назад и пытается вытащить шпагу. Он что-то говорит. По словам флорентийского посла Бартолини: «Ме?» («Я?») — он не может даже представить, что кто-то осмелится его арестовать. Витри же утверждает, что он крикнул «А me!» («Ко мне!»). Следовательно, это был призыв о помощи людям из его свиты. В XVII веке и в наши дни такой возглас расценивается как проявление сопротивления представителю государственной власти при исполнении им своего долга и попытка бунта. Витри призывает своих товарищей вмешаться. Три пистолетных выстрела поразили Кончини в лоб, горло и глаз. Он умирает на месте. Для пущей уверенности его искололи кинжалом, забрали драгоценности, бумаги, одежду, а обнаженное, залитое кровью тело перенесли в небольшое помещение под охрану стрелков.

Король слышал пистолетный выстрел. Очень спокойно он приказывает подать ружье и, держа шпагу, выходит из бильярдной. Полковник корсиканских гвардейцев д’Орнано мчится ему навстречу: «Сир, все сделано». Дворяне поздравляют короля. Открывают одно из окон, выходящих во двор Лувра, заполненный людьми. Д’Орнано поднимает Людовика XIII на руки, и показывает собравшимся, что король жив. Людовик произносит: «Спасибо! Большое вам спасибо! С этого часа я — король».

Мария Медичи тоже услышала выстрел. Ее горничная бросилась к окну и спросила у проходившего Витри, что произошло. «Маршал убит за сопротивление офицеру короля» — отвечает он ей. Тогда Мария воскликнула: «Я правила семь лет, теперь мне осталось ждать только небесного венца!» Волнение и печаль королевы сменяется бурной вспышкой ярости. Когда Леонора через камердинера Ла Пласа просит Марию взять ее под свое покровительство, разгневанная королева отвечает, пусть ей больше не говорят об этих людях! Она их предупреждала… Они уже давно должны были быть в Италии.

Теперь Марию волнует только ее собственная судьба. Ей необходимо немедленно, любой ценой встретиться с Людовиком. Король дважды отказывается от встречи: у него дела поважнее, чем заниматься королевой-матерью. Торжествующий король принимает новых министров, послов, просматривает депеши для иностранных дворов и городов Франции. Он все еще потрясен, и с нервным смехом повторяет: «Я теперь настоящий король». Страница регентства окончательно и бесповоротно перевернута.

Мария Медичи упорствует: через принцессу де Конти она просит короля принять ее, но безуспешно. Последняя надежда королевы — ее фрейлина, мадам де Гершевиль. Этой особе 57 лет, все ее уважают. Назначенная самим Генрихом IV еще в 1600 году, она была нежна и внимательна к маленькому Людовику XIII, и Мария очень надеется на ее вмешательство. Мадам де Гершевиль бросилась к ногам короля, но это его не смягчило. Он вежливо поднял даму и объяснил, что, несмотря на то, что Мария не обращалась с ним, как с сыном, «он будет обращаться с ней как с матерью, но пока не намерен с ней встречаться».

Теперь Марии остается только ждать, когда король соблаговолит решить ее судьбу. Король верхом объезжает Париж, его приветствует торжествующая и восторженная толпа. Но это уже не пьянит шестнадцатилетнего юношу, ставшего не только юридически, но морально и политически совершеннолетним. Он осознает свой долг по отношению к народу и никогда о нем не забудет. Благодаря этому пониманию Людовик XIII станет одним из самых щепетильных по отношению к своему долгу суверенов.

Тело Кончини было поспешно погребено в церкви Сен-Жермен л’Оксерруа. На следующий день толпа выволокла тело из могилы, разорвала его на куски, которые затем были повешены на виселице или сожжены. А Мария в течение всего дня 25 апреля слышала из своих апартаментов, как на улицах Парижа в адрес ее и Кончини кричали непристойности.

 

Суд и смерть Леоноры Галигаи

Леонора Галигаи не особенно взволновалась, узнав о смерти своего мужа. Нам уже известно, как Мария Медичи удовлетворила ее просьбу о защите. Леоноре больше не на кого было рассчитывать. Прежде всего она подумала о своих драгоценностях. Она сознавала, что в падении королевы есть и ее вина: «Бедная женщина, я ее погубила!» — якобы сказала она, когда к ней в комнату ворвались гвардейцы Витри. Они забрали драгоценности, бумаги и арестовали ее. 28 апреля Леонора будет переведена в Бастилию, а 11 мая — в Консьержери, где состоится суд.

Драгоценности Леоноры, захваченные Витри, оказались у короля, который подарил их Анне Австрийской.

Людовик XIII приказал составить опись имущества Леоноры. Состояние Леоноры было огромным: она лично владела маркизатом Анкр, особняком на улице Турнон, поместьем Лезиньи и крупными суммами в разных банках Парижа, Лиона, Рима, Флоренции, Антверпена. Венецианский посол говорил о состоянии 15 миллионов ливров — сумма, равная трем четвертям годового бюджета Франции, не считая драгоценностей и серебряной посуды на миллион ливров. Было условлено, что Людовик XIII отдаст все имущество Кончини Люиню. Маршал был мертв, и Люинь мог располагать его должностями и титулами. Но Леоноре принадлежала основная часть состояния, и она была жива. Поэтому необходима была конфискация имущества. Это означало смертный приговор. Людовик XIII, желавший окончательно разделаться с Кончини, легко согласился на это решение, подсказанное Люинем.

Но в результате следствия Люиню стало ясно, что собранных данных недостаточно, чтобы приговорить Леонору к смерти. Тогда он решил обвинить ее в колдовстве.

9 мая Людовик подписал указ о начале следствия.

Сначала судьи рассматривали финансовые махинации. Бумаги, сохраненные Леонорой, доказывали их размах и выявили причастность к ним Марии Медичи, которая, по крайней мере, прикрывала их своим авторитетом.

Второй пункт обвинения касался вмешательства Кончини в государственные дела. Действительно, в 1616 году Леонора способствовала отставке бывших министров Генриха IV и их замене на более послушное правительство. Но из документов ее процесса становится ясно, что она редко вмешивалась в собственно государственные дела — ее больше занимали домашние.

Леонору попытались обвинить в причастности к убийству Генриха IV, но и это обвинение, как и предыдущие, оказалось несостоятельным и не могло стать основанием для смертного приговора.

Тогда Люинь решил через Бельгарда напомнить судьям об их долге и заставить рассмотреть обвинение в колдовстве: Леоноре вменяли в вину то, что при ней находились врачи-евреи и она прибегала к помощи колдунов.

Врачом Леоноры с сентября 1612 года до его смерти в декабре 1616-го был португальский еврей Филотей Монтальто. В то время каббалистика, магия и колдовство считались единым целым, поэтому в происхождении Монтальто судьи могли найти основу, на которой будет строиться обвинение в колдовстве.

Подтвердить виновность в колдовстве должно было обвинение в использовании ритуалов заклинания злых духов. Леонору обвиняли в том, что она вызвала из Нанси в Париж монахов-амвросианцев, устраивающих странные ночные молебствия. Исповедника королевы отца Роже обвинили в принесении в жертву петуха, что было серьезным обвинением — его было достаточно, чтобы отправить на костер десятки людей. Но отец Роже доказал, что история с петухом была чистой выдумкой и уточнил, что амвросианцы из Нанси используют только очистительные ритуалы, должным образом утвержденные и разрешенные церковью.

Все это оказалось не слишком убедительным, и за неимением солидных доказательств оставалось обвинить Леонору в участии в шабаше ведьм. Леонора не смутилась — доказательств и признаний не последовало. Некоторые судьи в таких условиях отказались поддаваться нажиму со стороны Люиня и его друзей. Но судьба Леоноры была решена еще в первый день, поэтому суд обязан был вынести смертный приговор.

8 июля суд вынес смертный приговор, осудив вдову Галигаи за преступление против Бога; ей будет отрублена голова, сожжена вместе с телом, а пепел развеян. Леонора была готова к изгнанию из Франции, но совсем не ожидала смертного приговора. Выслушав приговор и получив отпущение грехов, она села в телегу, которая повезла ее на Гревскую площадь.

Огромная толпа встретила ее враждебными выкриками: «Дьяволица! Ведьма!» Леонора, твердо ступая, поднялась на эшафот и громко сказала, что прощает короля, королеву и весь народ. Теперь все запели Salve Regina. Палач срезал ей воротник рубашки, завязал глаза. Одним ударом отрубил голову и бросил в костер, пылавший около эшафота.

Ришелье в Мемуарах свидетельствует, что она удивила всех своим мужеством, а зеваки из толпы, во всяком случае, многие, стали оплакивать ее судьбу.

Людовик XIII предпочел в этот день уехать из Парижа, но, вернувшись, не мог найти покоя даже ночью: рассказ о казни, повторенный несколько раз придворными, постоянно всплывал в памяти.

Люиня угрызения совести не мучили. Он получил все имущество Леоноры, правда, когда общество выразило свое неодобрение, избавился от особняка на улице Турнон. Часть сумм, помещенных за границей, Люинь смог получить только после бесконечных переговоров, а от другой части ему вообще пришлось отказаться.

11 сентября 1617 года Люинь женился на очаровательной Марии де Роан-Монбазон — триумф «короля Люиня», который сыграет главную роль на французской политической сцене в ближайшие четыре года. Для Марии Медичи это будет тяжелое время.