Политическая ситуация в Европе

На одном из витражей в Гентском соборе изображен Карл V, верховный суверен Европы, которого как простые вассалы окружают главные короли христианского мира: его брат Фердинанд — император Священной Римской империи, будущий император Германии, повелитель Австрии, Богемии и Венгрии; его сын Филипп — будущий король Испании Филипп II, повелитель Англии в результате брака с королевой этой страны; его шурин Франциск I — король Франции; король Португалии — тоже его шурин.

После смерти Карла V королевства и титулы были поделены: Фердинанд стал императором и основателем ветви венских Габсбургов, а Филипп II Испанский забрал себе герцогство Миланское, Испанские Нидерланды, американские владения, к которым позже добавилась Португалия. Разделение дома Габсбургов на две ветви нисколько не нарушило фактического единства, установившегося между обоими государями. Единое стремление поддержать перевес дома Габсбургов в Европе, общая принадлежность к воинствующему католицизму сближали их взгляды и координировали политику. Гармония, царившая в отношениях Венского и Мадридского дворов, резко контрастировала с разбродом христианского мира и многим казалась залогом реального воплощения идеала объединения в пользу католической церкви.

Разрыв религиозного единства христианской Европы был другой основной характеристикой политической ситуации в первые годы XVII века. Германия разделилась на государства католические и протестантские, новая разновидность протестантской религии — кальвинизм — завоевывала Германию, Швейцарию, Голландию и прочно закрепилась во Франции, в протестантском лагере оказалась Англия. Но католическая церковь не собиралась сдаваться. Мечом святого престола в этой борьбе стало могущество и сопротивление ереси дома Габсбургов.

Против претензий Габсбургов выступили два государства, проявив чувство национального самосознания: Англия и в меньшей степени Франция. Разгром Непобедимой армады, посланной в 1588 году Филиппом II, чтобы вернуть Англию в католическую веру, укрепляет английское национальное чувство (даже у католиков) против Испании. Во Франции окончательное поражение лиги заставило даже самых строгих католиков заявить, что корона Франции ни в коем случае не может перейти к суверену иностранного происхождения.

Поэтому естественно и даже неизбежно то, что Габсбурги считают своей целью усмирить оба непокорных королевства. Но при Якове I и Генрихе IV Англия и Франция неожиданно проявили сопротивление, а в самых северных испанских владениях начался бунт их подданных (в большинстве своем кальвинистов) против ненавистного испанского господства. Тщетные усилия Мадрида подавить бунт исчерпали ресурсы огромной империи.

Трудности оказались козырями для Генриха IV: его целью было сломать кольцо опасной испанской территориальной блокады на севере, юге и востоке и вместо режима господства Испании установить равновесие между европейскими державами средних размеров, ни одна из которых не могла угрожать существованию других.

Действовать Генрих мог в Нидерландах, Италии, Германии.

В Нидерландах речь шла прежде всего о том, чтобы заставить Мадрид признать независимость голландских кальвинистов. Но Генрих решил этим не ограничиваться: завоевание Артуа и увеличение территорий королевства на севере остаются одной из самых главных его забот.

В Италии Венецианская республика, окруженная владениями обеих ветвей Габсбургов, традиционно опирается на союз с Францией и Швейцарскими кантонами, в большинстве своем протестантскими. Великий герцог Тосканский, зависящий от Вены и Мадрида, тоже был озабочен поддержанием определенного равновесия в Италии. Даже папа — верный союзник Габсбургов — очень подозрительно относился к любому чрезмерному проявлению их могущества на полуострове. Теперь он уже вел себя не как духовный лидер католического мира, но как итальянский государь, имевший те же проблемы, что и другие правители Италии.

Территорию Германии делят между собой три конфессии: католическая, лютеранская и кальвинистская, но только две первые определили правила отношений между собой, третья является при этом дестабилизирующим фактором, чем не преминул воспользоваться Генрих IV. Тем более, что император Германской империи избирается четырьмя светскими государями и тремя церковными — четыре католика против трех протестантов. Поэтому дипломатическим путем вполне можно лишить Габсбургов императорской короны, которая им принадлежит фактически, а не законно.

В первые годы XVII века Европы наций, как и Европы государств, пока еще не существовало, и политическая структура и менталитет составляющих ее народов были еще очень близки средневековым. Но стремление к европейскому равновесию было сильно в Европе у всех тех, кто национальную идею ставил выше имперского идеала.

 

Тщательная подготовка

По религиозным причинам или из стремления к независимости Венеция, Савойя, Англия, Нидерланды и протестантские государи Германии объединились против короля Испании и германского императора. Уверенный, что Габсбурги просто так не откажутся от своих надежд на гегемонию в Европе, Генрих IV тщательно готовился к неизбежной войне.

Самым уязвимым местом испанской монархии были Нидерланды в связи с начавшимся там бунтом. Вервинский договор 1598 года, положивший конец войне между Францией и Испанией, обязывал обе страны прекратить всякую помощь и поддержку их взаимным врагам. Генрих IV, видевший руку Испании в происках герцога Савойского и во всех заговорах и покушениях против него лично и, кроме того, понявший, что в мае 1601 года Филипп III Испанский пока еще не нашел времени утвердить Вервинский договор, позволил себе в этой ситуации продолжать поддерживать Голландию оружием, деньгами и людьми, что повлекло за собой все более частые неудачи Испании. 23 января 1608 года король Франции заключил договор с оборонительной лигой Нидерландов, по которому взял их под свое покровительство и обязался поставить им не менее 10 000 солдат, дать оружие, оказать финансовую поддержку и начать переговоры с Мадридом с целью найти основу для установления справедливого мира.

Филипп III осознал необходимость посредничества Франции и был вынужден подписать 9 апреля 1609 года перемирие сроком на двенадцать лет. Не признавая независимость Нидерландов, Испания пообещала прекратить любые военные действия против своих бывших территорий и их жителей, разрешила торговлю с испанской Индией и подчинилась контролю Франции и Англии над соблюдением положений договора. 26 июня 1609 года был подписан союзнический договор между Голландией и Англией.

В антииспанской политике короля Англия всегда занимала особое место. После смерти его верной союзницы Елизаветы к власти пришел Яков I Стюарт, объединивший под своей властью два королевства — Англию и Шотландию, став в результате еще более могущественным и влиятельным, чем его предшественница, в решении европейских проблем.

30 июля 1603 года Генрих IV подписал с Англией оборонительный договор против Испании в Хэмптон-Корте. Через два года Яков I предложил Генриху превратить оборонительный договор в наступательный и распространить его действие на австрийскую ветвь Габсбургов. В 1609 году оба короля — Франции и Англии — договорились женить принца Гэльского, наследника Английской короны, на второй дочери Генриха IV.

На протяжении многих лет Франция вела переговоры с суверенами Дании и Швеции, имевшими владения на территории Германской империи, склоняя их вступить в борьбу с Австрией. Они пообещали вступить в коалицию, предоставив войска. В 1600 году, с другой стороны, союз протестантских князей Германии решил прибегнуть к помощи короля Франции в решении разногласий с императором.

На финансирование помощи союзников в борьбе против Испании и Австрии Франция истратила около 20 % своего ежегодного бюджета.

 

Наследство Клевское и Жюлье

25 марта 1609 году умер, не оставив прямого наследника, герцог Киевский и Жюлье, и в связи с этим встал вопрос о будущем шести владений, ему принадлежавших: герцогств Жюлье, Клеве, Берг, графств Ла Марк и Равенсберг, поместья Равенштейн. Эти богатые владения занимали стратегическое положение в непосредственной близости от Франции, Голландии, Испанских Нидерландов, прирейнской Германии. Равновесие между католиками и протестантами в Германии зависело от того, кому из основных претендентов будут принадлежать эти территории. Среди них были курфюрст Саксонский, протестант, преданный, правда, Австрийскому дому, курфюрст Бранденбургский и курфюрст Пфальцский, тоже протестанты, но при этом ревностные сторонники независимости князей, боровшиеся с проявлением гегемонизма Австрии.

Как сюзерен император Рудольф, что и ожидалось, в качестве охранительной меры наложил секвестр на все шесть княжеств, составлявших наследство. Это было абсолютно законно, и никто не мог бы оспорить такие действия. Но он отправил огромное войско, чем вызвал подозрения, что в его план входит лично завладеть этими землями. Тогда Франция, Голландия и некоторые немецкие князья помогли курфюрстам Бранденбургскому и Пфальцскому вступить во владение княжествами до конца 1609 года.

Против Австрийского дома был заключен наступательный союз немецких князей (галльская уния) и Франции, которая обязалась предоставить им субсидии в размере 400 000 ливров.

Таким образом, Франция собрала значительные силы для борьбы с испанскими и австрийскими Габсбургами.

 

Любовь и политика: последние похождения Генриха IV

В конце 1608 года сердце Генриха IV было подобно пустыне. Анриетта д’Антраг сделала достаточно для того, чтобы ее венценосный любовник пресытился. Полуизгнание, в котором находилась маркиза де Верней после заговора д’Антрагов, смогло сделать то, в чем оказались бессильны увещевания и просьбы: любовь короля к Анриетте постепенно угасла. Но как же печально жить без любви!

Может быть, жизнь предоставила шанс для Марии Медичи? Король пытался сам себя в этом убедить. При малейшей возможности он навещал королеву, доверял ей свои планы и сомнения. В результате сближения супругов 24 ноября 1609 года в замке Фонтенбло родится их шестой ребенок — Генриетта.

Но король так и не смог найти желанного покоя. Тень маркизы де Верней по-прежнему витала где-то рядом, а Мария нисколько не была расположена снисходительно относиться к последним мимолетным увлечениям короля. Ее излюбленной мишенью стала Жаклин де Бюэйль, графиня де Море, эта «вымогательница». Знаки внимания короля по отношению к жене дают Марии возможность добиться безусловной капитуляции мужа в том, что касается как личной жизни, так и католических дел. Больше никаких любовниц, равнение на Испанию — так можно было бы обобщить условия, поставленные королевой. Если по первому пункту Генрих IV был готов пообещать все, что от него требовали, даже если он и не сдержит обещания, то в области политики он охотно делится с королевой своими замыслами, спрашивает ее мнение и беседует с нею, но нисколько не собирается при этом разрушать свои союзы и передавать королевство в руки Габсбургов.

Возраст начинает сказываться. В 55 лет Генрих достаточно стар, а Мария в 35 — королева уже восемь лет и мать пятерых красивых детей (скоро их станет шесть), великолепно сознает свои права и готова за них бороться. Неизбежность преждевременной смерти короля уже перестала быть запретной темой, и королева впервые заговорила о необходимости своей торжественной коронации для укрепления ее престижа в том случае, если ей придется принять на себя регентство.

В январе 1609 года Мария решила, по обыкновению, устроить балет. Официальный придворный поэт Малерб должен написать либретто. Будут ставить Нимфы Дианы — возможность в подражание античности явить себя в полуобнаженном виде, что выгодно подчеркнет достоинства придворных красавиц. Роли предназначены для дам и девиц из королевского окружения, и уже начались всевозможные интриги и ухищрения за право появиться в этом балете. Список счастливых избранниц составляет Мария Медичи. Это настоящая головоломка: предосторожности из политических соображений, выбор места по рангу, равномерное распределение между разными кланами, которые «держат» двор. Мария показывает список королю, однако в нем нет ни маркизы де Верней, ни графини де Море — крошечная месть оскорбленной супруги. По поводу отсутствия первой король ничего не говорит, но вторая слывет хорошенькой женщиной, и он просит, чтобы Жаклин де Бюэйль была включена в список. Мария ничего и слышать не хочет. Король уходит, хлопнув дверью, и больше уже не присутствует на репетициях, как он это обычно делал.

Но это не помогло — королева осталась непреклонна.

Однажды вечером, выходя из своего кабинета, Генрих наткнулся на полуодетых нимф, спешивших в апартаменты королевы. Одна из девушек ничуть не смутилась и забавляясь направила в сторону короля позолоченную стрелу, которую она держала в руках, — необходимый атрибут любой нимфы. Вечный Повеса попросту остолбенел. Внезапность происшедшего, изящество полуобнаженной девушки потрясли короля. Генрих IV влюбился без памяти. И в кого же? В четырнадцатилетнюю девочку — Шарлотту де Монморанси.

Нимфы убежали на репетицию, а досужие языки тут же донесли об этом Марии. Впрочем, уже со следующего дня король не пропустил ни одной репетиции.

Старикашка влюбился в девчонку! Двор смеялся. Но он — король, а Шарлотта, несомненно, польщена вниманием и ухаживаниями государя. Не влюблена, конечно, но это ее развлекало. Теперь надо подыскать снисходительного мужа. Но Шарлотта уже помолвлена, кандидатура же будущего супруга несколько смущает Генриха. Это Франсуа де Бассомпьер — один из его лучших друзей и один из самых великих придворных соблазнителей.

Выход из затруднения нашел герцог де Буйон: королю следует расторгнуть помолвку и выдать Шарлотту замуж за принца Конде, не имевшего состояния, родившегося в тюрьме после смерти отца, которого отравила его мать. Говорили даже, что он сын не своего отца, а какого-то гасконского дворянина или даже самого Генриха IV. По характеру мрачный и нелюдимый, он был к тому же гомосексуалистом.

Генриха такое решение вполне устраивало. Он вызвал Бассомпьера и сказал ему, что Шарлотта будет его последним утешением, а Бассомпьеру дадут мадемуазель д’Омаль и титул герцога. Бассомпьер беспрекословно повиновался. Шарлотта де Монморанси впоследствии призналась, что была несколько удивлена той легкостью, с которой жених отказался от нее.

Выдав Шарлотту за Конде с приличным приданым в мае 1609 года, Генрих вынужден прибегать к немыслимым уловкам увидеть возлюбленную, потому что принц, несмотря на небольшой интерес к женщинам вообще и к своей жене в частности, совершенно не был склонен играть отведенную ему роль и ревниво следил за супругой. Королю приходится переодеваться в лакея, дровосека, бродягу, надевать маски. Шарлотта посылает венценосному воздыхателю записки, призывы о помощи, предлагает тайные свидания и даже свой портрет, что только разжигает страсть короля.

Генрих IV вызывает Конде и упрекает, что того не видно при дворе. Когда Конде заговорил о недобрых намерениях короля и чести своего имени, тот саркастически напомнил ему об отце. Двор веселился, но в конце 1609 года принцу и принцессе все-таки пришлось появиться в Фонтенбло, потому что Мария Медичи была беременна, а по этикету принцы крови должны были сопровождать королеву во время всей беременности. Но пыл короля нисколько не утих, и принц вместе с женой отправляется назад в свои владения. Придворный поэт Малерб сначала воспевал радость государя в связи с возвращением его красавицы ко двору, теперь же ему пришлось изливать жалобы Генриха IV.

Выведенный из себя Конде заговорил о разводе, король ухватился за представившуюся возможность и приказал начать переговоры: впрочем, Шарлотта и сама просила об этом. Развязка оказалась неожиданной: 29 ноября принц увез свою жену в Испанские Нидерланды и попросил приюта у эрцгерцога Альбрехта и инфанты Изабеллы.

Король хочет перехватить их у границы, Шарлотта умоляет о помощи, Альбрехт советуется с Мадридом и получает указания предоставить убежище принцу, ставшему жертвой козней короля, направленных против его чести. Весной 1610 года Конде вступает в испанскую армию Ломбардии.

Теперь дело принимает политический оборот: первый принц крови готов поднять оружие против своего короля. Генрих IV попытался организовать похищение Шарлотты, но неудачно: узнав об этом, ревнивая Мария предупредила посла Испании в Париже, а тот, в свою очередь, — эрцгерцога.

 

Мрачные предсказания

Генрих IV не предпринимал никаких особых мер предосторожности, считая, что король принадлежит народу, и в том, что касалось его безопасности, полагался на Господа.

Конечно же, он понимал, что не умрет в собственной постели. Слишком многим мешал король Генрих. Даже обращенный в католичество, он вызывал недоверие у Испании, папы и всех тех, кому еще были дороги воспоминания о временах лиги. Апологеты тираноубийства оправдывали осуждение и смерть короля, подозревавшегося в неверности католичеству.

Сплошь и рядом появлялись сочинения и астрологические предсказания о смерти короля в 1610 году на пятьдесят девятом году жизни. В 1609 году испанский теолог Олива в книге, посвященной королю Испании Филиппу III, объявил, что в 1610 году Генрих IV умрет.

В общем, как пишет Мишле, «можно было спокойно предсказывать, что он будет убит. Каждый в это верил, так думал и действовал в соответствии с этим. По сути дела, предсказание отражало реальность, оно предлагало фанатикам идею и укрепляло в исполнении неизбежного — якобы того, что было предписано свыше».

С 1603 года прекратились заговоры против жизни короля, однако в 1609 году смутные времена лиги, казалось, снова вернулись. Иезуиты призывают католиков к оружию и постоянно обвиняют короля в «сговоре» с протестантами. Яснее ясного, зреет новый заговор. Становится известно, что гонец от герцога д’Эпернона — Равальяк, заявил, будто убьет короля. Иезуит отец Алагон — племянник первого министра Испании — поклялся убить короля на охоте.

Генриху IV донесли обо всех приготовлениях. Несмотря на беззаботность, он принял-таки некоторые меры предосторожности и попросил Сюлли приготовить ему апартаменты в Арсенале. Мишле возмущался: «Государь, которого боялась вся Европа, дошел до того, что не спал у себя дома». Всегда очень веселый король все больше мрачнел. К тому же в феврале-марте 1610 года Мария Медичи несколько ночей подряд видела сон, что короля убивают двумя ударами ножа. Генрих ограничился отговоркой, что не стоит верить снам, но кожей чувствовал роковую неизбежность.

Он долго сопротивлялся неоднократным просьбам Марии короновать ее. Единственной выгодой отсюда было укрепление власти Марии Медичи в случае регентства, но даже мысль о регентстве была для короля невыносимой. Он считал, что, согласившись с вероятностью преждевременной смерти, собственноручно выроет себе могилу. Но неожиданно для всех король вдруг согласился на коронацию королевы и даже ускорил ее подготовку. Его отъезд в армию, назначенный на 19 мая, в любом случае заставлял передать гражданскую власть Марии, которая будет править страной в его отсутствие. Поэтому какая разница? Регентство из-за отъезда на войну или регентство в связи с кончиной… После нескольких переносов коронация Марии Медичи была назначена на 13 мая 1610 года.

 

Коронация Марии Медичи

Для Марии это был, вероятно, один из самых прекрасных дней в ее жизни. «Я хотела бы, чтобы ты присутствовал, — сказала она после смерти короля чрезвычайному послу Великого герцога Тосканского, — потому что это лучше всего могут делать во Франции. Как будто находишься в раю».

До последнего дня король сомневался. Он говорил Сюлли о предчувствиях, что коронация приведет к крови и трауру. Но во время церемонии в Сен-Дени он был странно весел. Можно было подумать, что король смотрит представление.

Торжественность обстановки несколько нарушили неприятные происшествия: перед началом церемонии разбилась плита, закрывавшая вход в королевскую усыпальницу, во время самой церемонии чуть было не упала корона, а в следующую ночь над окнами королевских апартаментов летала и ухала сова.

В эти предзнаменования король вложил и свою лепту. Во время церемонии он взял дофина на руки и сказал, показав присутствующим: «Господа, вот ваш король». Позже вспомнят, что семь или восемь раз он как бы между прочим назвал королеву «Мадам регентша».