— Тут фотографы пришли, — завуч стояла в дверях, делая какие-то непонятные знаки.

— Что за фотографы?

— Они каждый год детей фотографируют. Цветное фото, хорошее качество…

— Ну, а я здесь каким боком?

— Разрешение надо дать на съемку.

— Не понял… Ну, пусть заходят, — директор школы был удивлен: какие там еще разрешения?

— Здравствуйте, здравствуйте, — широко улыбаясь, через порог шагнул худой мужчина, буквально обвешанный сумками с аппаратурой. — Так как, мы можем у вас поснимать? Вы не возражаете?

— Да мы, в принципе, и помочь можем. Правда? — повернулся директор к завучу.

— Правда, правда!

— Давайте, объявим по классам, что будет фотограф, а потом они пройдут и сделают снимки. Долго это мероприятие у вас длится?

— Да, как сказать… Если только коллективные фото — весь класс, то минут по десять на класс. А если еще и отдельно учеников фотографировать, то и больше…

— Угу. Это вы у нас весь день, значит, будете. Ну, что ж. Раз каждый год, раз уж так всегда — фотографируйте, конечно, — вздохнул директор школы и снова уткнулся в толстый том с последними инструкциями, выбирая, что вынести на публичную читку на педсовете.

…

Через неделю, постучав в дверь и вежливо поинтересовавшись — «можно?» — в кабинет к директору зашел все тот же фотограф.

— А-а-а… Это опять вы! Вроде, мы же все решили?

— Не все. Я хотел сказать большое спасибо за ваше отношение, за то, что не мешали, что помогли даже… И — вот…

Он положил на край стола конвертик.

— Это что? Я, вроде, не фотографировался?

— Это — доля школы. Как обычно, как всегда…, — и он, повернувшись, исчез за дверью.

Почти сразу постучала и вошла завуч:

— Ну, как? Нормально?

Директор в раздумье перебирал купюры.

— Это что, всегда так?

— Конечно! Вы подумайте: так бы они были вынуждены собирать детей у себя в фотостудии, да чтобы каждый отдельно нес им деньги… А тут — сразу пачками. Вот они и благодарят…

— Угу. Мне кажется, я знаю, куда эти деньги пойдут.

— Минуточку! Я бы попросила выделить на внешкольную работу!

— Хм… Пишите мне сметку, а я сейчас с завхозом поговорю.

На носу был ремонт, весна уже была на исходе, а краски, кисти, валики, даже простые тряпки все еще оставались дефицитом. Та краска, которую получили по плану ремонта от бюджета, оказалась полузасохшей масляной краской для внутренних работ темно-синего и темно-зеленого цвета.

Завхозу сходу в лоб было сказано:

— Деньги есть. Контакт — есть?

— Есть контакт! — бодро отрапортовал завхоз и куда-то убежал. Через час вернулся, дождался, когда директор освободится, и сказал, наклонившись к нему:

— Двадцать пять. И бочка — наша.

— Держи.

Вечером к подъезду школы подрулил грузовик, из кузова которого здоровенные мужики выгрузили двухсотлитровую бочку и закатили ее в кладовку. Получили из рук завхоза деньги, пожали руки, весело отправились на этой же машине в магазин.

— Ну, рассказывай, — довольно похлопывая по боку бочки, сказал директор.

— А что рассказывать? Эмаль белая. Со стройки. Хватит на всю школу, если мешать с другой краской.

— Молодец, — директор школы пожал руку завхозу.

На следующий день тот уже ходил по классам, присматриваясь к стенам, делал расчеты и записывал в свой блокнот, кому и сколько краски можно отлить.

А комиссия, принимавшая в августе школу к новому учебному году, специально отметила удачный подбор цветов при покраске панелей в коридорах и классах.