Сашка рыдал уже полчаса. Вернее, рыдать у него давно не получалось, он мог только выть, зажав в зубах уголок наволочки. Его отправили спать. А сами остались смотреть телевизор. И это — перед выходным днем!
Он замолк, прислушался: за стеной, в комнате у родителей, что-то происходило по телевизору. Там что-то говорили, там двигались картинки…
Сашка сполз с кровати, и шмыгая носом, прошлепал под стеклянную дверь, попытался посмотреть в щелку.
— Саша! Я тебя слышу! Немедленно в кровать! — раздался голос мамы.
— У-у-у-у-у-у, — ответил он, на подгибающихся ногах возвращаясь к раскиданной постели. — У-у-у-у-у-у…
Сашка упал лицом в подушку, размазывая по ней сопли, и завыл еще громче, заглушая еле слышные звуки, раздающиеся из телевизора.
— Тьфу, черт! Я так больше не могу!
— Но, ведь…
— А, плевать! Сашка! Иди сюда!
Он тут же замолк, не веря себе, прислушиваясь.
— Сашка! — еще раз крикнул отец.
Сашка прошлепал опять к двери и робко сунул в нее голову, не забыв громко шмыгнуть.
— Фу-у-у… Мужик, называется… Заходи, садись.
Перед телевизором был поставлен стул, на который усадили Сашку, и он, все еще вздрагивая и подвывая, уставился в экран, на котором какие-то дяденька с тетенькой что-то долго и нудно говорили.
— Это новости, понимаешь? Вот, закончатся — и закончится программа. Понял?
— У-у-у-у…
Сквозь проступающие слезы он смотрел на экран, не понимая, как можно занимать время какими-то разговорами. Это же телевизор! Там же должно быть все интересно! Все весело! Там же сказки!
Но они продолжали что-то говорить, поднимая со стола и снова опуская листки бумаги. А потом, пожелав доброй ночи, куда-то исчезли. А на экране появилась сетка, по которой родители настраивали телевизор. И раздался противный звук, сообщающий, что все передачи закончились.
— Ну, доволен теперь? Теперь уснешь?
— Да-а-а, — вздохнул он.
— Тоже мне, истеричка какая-то. Ну, иди, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — прошептал Сашка и пошлепал босыми ногами обратно.
Он добился своего. Ему показали телевизор. Но радости от победы не было…