Чебышкин был ранен, и его отпустили домой. Он ехал через Москву. Он разыскал Варину бабушку и передал ей вещи Кирилина: бельё, бритву и гимнастёрку, в кармане которой лежало его последнее письмо.

Бабушка уже знала обо всём. Она напоила Чебышкина кипятком и постелила ему на кушетке, где раньше спал её сын, Алёша.

— Это кто приехал? — спросила Варя.

Бабушка ей не ответила, только прижала её к себе и горько заплакала.

Утром солдат Чебышкин ушёл. Он отправился прямо на вокзал, чтобы уехать к себе в деревню. Шёл он по улицам, а на улицах стоял народ, и все читали расклеенный приказ. Читали, спорили и растолковывали друг другу, что в этом приказе написано.

И Чебышкину объяснил про приказ старый рабочий, в кожаной замасленной куртке. Он подвёл Чебышкина к дому, на стене которого висел розовый листок, надел очки и прочёл ему всё, от строки до строки. Приказ был об организации Красной Армии.

— Да ведь с немцами-то уже вроде скоро мир? — сказал Чебышкин. — Зачем же армия? С кем воевать?

— У нашей советской рабоче-крестьянской армии врагов много, — ответил старик. — С одним мир, а сто драться лезут. Вот я человек рабочий, одёжа у меня неважная, и в кармане пусто — терять мне нечего?

— Нечего, — согласился Чебышкин.

— А завоевать я могу весь мир. Вот какое дело! — сказал старик. Он посмотрел на солдата и, нахмурив брови, продолжал: — Будут ещё с нами воевать, боятся нас, и добро своё буржуям жалко. Вот и выходит, что нужна нам армия. Так-то, солдат! Понял?

— Потапыч, Потапыч! — закричала в толпе какая-то женщина.

Она подошла и, перебив разговор, стала спрашивать про списки, которые держала в руках. Была она бледненькая, худая, на ногах латаные башмаки, а голос звонкий.

— Тут вот и женщины записались… Как ты думаешь, Потапыч, — спрашивала она с беспокойством, — возьмут?

— Пойдём узнаем, — сказал старик.

Они пошли в военкомат, и Чебышкин пошёл за ними. В военкомате Чебышкину дали крепкие сапоги, шапку с красной звездой; винтовка у него была своя.

И поехал красноармеец Чебышкин к себе на Тамбовщину воевать с врагами советской власти — с кулацкими бандами.