Повернув корабль против ветра и спустив парус, Конан приказал очистить палубы и приготовиться к битве. Это означало, среди всего прочего, разобрать скамейки гребцов и уложить их вдоль палубы. Когда убрали скамейки, гребцы стали чувствовать себя свободнее. Теперь они могли позаботиться о себе, отступить, быстро повернуться и начать грести в другую сторону, что порой бывало необходимо во время дуэли на таранах.

Приказав убрать паруса и оснастку в трюм, Конан оставил мачту на месте. Огромный флагман неприятно встряхнуло, и он слишком резко замедлил ход, когда массивные реи и паруса с грохотом упали на головы команде.

Пока пиратский флот разворачивался, многие из гирканийских капитанов сделали подобные приготовления, хотя часть их судов по-прежнему шла под парусами. Строй пиратских судов стал плотнее и, как заметил Конан, стеснял движение больших и глубоко сидящих в воде кораблей. Предводитель пиратов решил облегчить своим союзникам задачу, атаковав ряд галер поменьше, которые мешали гирканийцам, досаждая огненными шарами и попытками протаранить огромные военные корабли.

Туранцы замедлили ход, увидев, что пираты повернули назад. Они поняли, что им не хватит сил и скорости выскользнуть из сужающейся бреши между гирканийцами и пиратами. Они слишком поздно повернулись к надвигающейся новой угрозе, у них не хватило времени для маневра, чтобы точно нацелить свои тараны.

Тот ряд пиратских кораблей, что раньше был впереди, теперь оказался в тылу. Флагманский корабль, находящийся южнее всех, первым приблизился к врагу. Конан выбрал себе небольшого противника — длинную, низкую двухпалубную галеру. Приказав гребцам правого борта подналечь на весла с удвоенной силой, а левого — сушить весла, капитан бросился на помощь рулевым. Те, делая большие гребки рулевыми веслами, помогли корме корабля развернуться.

Медленно, тяжело нос пиратского корабля повернулся влево. Неторопливо разворачиваясь, корабль продолжал нестись на цель и вогнал ей таран под весла, которые молотили по воде, тщетно пытаясь увести судно туранцев из-под удара.

Раздался страшный грохот, люди на обоих кораблях закричали. Пробитая императорская галера накренилась. Ее нос стал разворачиваться. Море вздыбилось, прожорливо заглатывая тех, кого сбросило за борт. Некоторые весла туранского корабля сломались подчистую, другие сила удара вогнала в отверстия, из которых они торчали, словно смертоносные снаряды. Тем временем таран флагмана пиратов вошел еще глубже в плоть галеры и стал двигаться из стороны в сторону. Он ломал палубы, скамьи и деревянные соединения корпуса корабля, а также кости тем, кто попадался ему на пути. Смятение на борту туранского корабля превратилось в завывающую какофонию перемалываемого дерева, воды и человеческой плоти. Вскоре его заглушил хор криков, мольбы о помощи и горькие проклятия туранцев, выживших после столкновения.

Потом все повторилось снова, так как, намеренно или нет, один из военных кораблей гирканийцев добрался до легкой, пригвожденной к месту добычи. Не видя пиратов, гирканийцы на неудержимой скорости врезались в корму туранской галеры с другой стороны.

Конан почувствовал, как дрожь прошла по доскам палубы у него под ногами, когда корпус туранского корабля снова пробил таран, и как тот резко повернулся, попав между двумя таранами. Завывания и стоны, доносящиеся с вражеского судна, говорили о том, что несчастный корабль полностью разрушен. Крики вражеской команды — той ее части, что осталась на борту, и той, что очутилась в воде, — были невыносимы. Но теперь для корабля Конана угроза оказаться протараненным другим туранским кораблем сильно возросла. Еще Конан волновался о том, какие повреждения получил его корабль, когда корпус вражеского судна дернулся, еще глубже насаживаясь на таран.

— Сушить весла обоих бортов! На носу, отражайте атаки с правого борта! Рулевые, выгребайте вправо! Я не хочу, чтобы нас молотило о тонущую лоханку. Туранцы ползут к нам на борт, чтобы подсохнуть! Назад! Гребите! Гребите!

Филиопа, постепенно начавшая принимать как неизбежное ужасы войны, схватила деревянную трещотку. Притоптывая босой ногой по палубе, девушка усердно заработала ею, прибавляя выразительности приказам капитана, которые были едва слышны в шуме битвы. Гребцы флагмана пиратов выбивались из сил, однако корабль даже не пошевелился.

— Достаточно. Передохните, — проворчал наконец Конан. — Мы застряли. Корабельные плотники, вперед… Вытащите нас из их корпуса или полезайте вниз и отрубите что мешает. Пошлите лучников на нос, пусть их прикроют. Мы не можем проторчать здесь всю битву!

Задержка дала возможность оглядеть поле битвы, границы которого были отмечены горящими и тонущими кораблями туранцев. Остальные пираты тоже успешно протаранили врага, в том числе Дрисса и Фердинальд, которые выбрали своей целью военный корабль невероятного размера. На палубе туранского гиганта сверкали и звенели сабли. Сражение на этом корабле, решил Конан, будет не таким уж долгим.

Один или два пиратских корабля уже отошли от продырявленных врагов. Со шканцев тяжело было разобрать, попался ли кто-то из пиратов в ловушку, как Конан, был ли кто-нибудь из них протаранен или взят на абордаж. Корпуса и мачты пиратских кораблей перемешались с гирканскими, и было уже не разобрать, кто где. Дым горящих кораблей полз по медному небу, собираясь в черные плюмажи, которые не мог разогнать даже волшебный ветер.

Ветер… Взглянув на паруса гирканийского корабля напротив, Конан увидел, что они безжизненно повисли.

— Смотри, Филиопа! Наступил штиль!

— Кроталус остановил ветер, чтобы усталые туранцы не могли пользоваться парусами, — догадалась женщина.

— Если так, он сделал это вовремя.

Конан показал на запад. Туранские корабли, готовившиеся к тарану, снова оказались беспомощными, так как пытались, идя под парусами, выстроиться к северу и к югу от флота союзников. Гирканийский флот выстраивался на западе, чтобы встретить врагов.

Сообщение пришло от впередсмотрящего на мачте:

— Капитан, кажется, у наших все в порядке. Пять врагов потоплено, двое взяты на абордаж и захвачены. Корабль Брилит загорелся было, но пламя удалось сбить.

— Хорошо. Сигналь флоту перестраиваться к западу отсюда, — Конан оглядел продырявленную, полузатопленную туранскую галеру, чьи оставшиеся в живых гребцы сбились в кучу посреди корабля. Он внимательно посмотрел на корабль союзников, который до сих пор оставался по другую сторону жертвы, но не собирался посылать никого вниз на обломки добивать врагов. — Проклятые гирканийцы налетели и заклинили наш таран! Теперь они дадут нам лишь половину вознаграждения за этот трофей!

Конан также послал проклятие внезапно стихнувшему ветру, который мог бы помочь ему освободить флагман. Но вот и гирканийцы взялись за весла, пытаясь освободить свой таран. Конан решил снова попытаться вырваться из ловушки.

— Эй, вы, — скомандовал он. — Весла в воду! Приготовьтесь и гребите назад изо всех сил! Работайте, псы, а то какая-нибудь вражеская калоша поймает нас, пока мы беспомощны!

Под совместными усилиями гребцов двух команд корпус вражеского корабля затрещал. Неожиданно таран пиратов освободился, и гребцов разметало по палубе флагмана. Выжившие туранцы на искалеченном, тонущем корабле взвыли от страха. «Обломки останутся плавать, — подумал Конан. — Но немного. Только перила и небольшие доски. Оставшимся в живых ни за что не залатать огромные дыры в корпусе судна».

Конан не стал ждать, чтобы посмотреть, освободило или нет свой таран гирканийское судно. Корма его корабля ушла влево, пиратский капитан чуть выждал и приказал держать прямо. «Безжалостный» направился к остальным пиратским судам, пробираясь на северный фланг гирканийцев.

Дым битвы, казалось, следовал за флотом, закрывая полуденное солнце и затягивая пеленой горизонт. Пиратский флагман проплыл среди множества судов, большая часть из которых (мелкие гирканийские корабли) уступали ему дорогу. Их команды приветствовали «Безжалостный» и отдавали ему салют, радуясь, что рядом с ними находится могучий трехпалубный корабль. Конан в ответ тоже приветствовал их, хотя сам он то и дело задумывался, насколько надежны его новые союзники будут в битве.

Чуть дальше за мачтами и сверкающими веслами ближайшего соседа он увидел тускло вырисовывающийся корпус судна Кроталуса. Хоть жрецы и показали свое умение, запуская смертоносные огненные шары, сейчас от их соседства на душе у Конана не полегчало.

Где-то впереди, за тучами дыма и судами гирканийцев, раздался знакомый шум: треск, звуки раскалывающейся древесины и крики о помощи, хором вылетающие из глоток множества гребцов. Битва продолжалась.

Дернув Конана за руку, Филиопа показала на огонь, взметнувшийся высоко над мачтами. По небу вслед за огненными снарядами катапульт протянулись черные шлейфы дыма. Флагман пиратов находился в пределах досягаемости катапульт туранцев, и Конан видел врага. Запоздало приказал он подготовить боевые машины.

Дымовая завеса стала гуще. Горело что-то поблизости. Двухпалубный гирканийский корабль был охвачен огнем — желтым пламенем. Черный маслянистый дым поднимался над его мачтой. Некоторые гирканийцы стали черпать воду из моря, пытаясь затушить пламя, но безуспешно. Почти голые гребцы пробрались на нос и прыгали за борт.

Что Конана всегда удивляло, так это то, как хорошо горит даже облитый водой корабль. Морской водой такой огонь не потушить.

— Правый борт, весла! — закричал он. — Правый борт, ход в половину силы, погасим инерцию, вскользь ударив об их корпус, и подберем гребцов! Нам понадобятся люди, чтобы работать на веслах. Позаботьтесь о себе и следите за пламенем!

Спасшиеся стали карабкаться на борт пиратского флагмана, перепрыгивать с горящего судна на пиратский корабль там, где перила были пониже. В основном невысокие шустрые запорожцы (гребцы, а не воины), они могли помочь людям Конана управиться с верхним рядом длинных весел, встав по восемь и десять человек к веслу, хотя, видимо, никто из них никогда не служил на трехпалубном судне. «Придется поговорить со старшим каждой такой команды, чтобы убедиться, что они правильно понимают приказы и станут работать так, как надо», — решил Конан.

Когда «Безжалостный» выбрался на открытое место, дым горящих судов собрался в темное облако высоко в небе. Флагман свернул в узкий проход между гребущими и дрейфующими кораблями — темную, опасную галерею. К тому времени пиратский флот выстроился в грубую линию. Галера Грандальфа подплыла откуда-то сзади, пока Конан подбирал запорожцев, но вскоре исчезла из виду за клубами дыма. Впереди показалась идущая на веслах опаленная галера пиратки Брилит, но потом множество гирканийских судов, сильно выдвинувшись вперед, вклинились между пиратами и сломали их строй.

Едва ли туранцы были далеко. Удары вспенивающих воду весел и грохот барабанов впереди по правому борту эхом отдавались сквозь плывущий над водой дым. Им вторили крики и грохот столкновений. Их сменили яростные вопли и ожесточенный лязг оружия, доносившийся оттуда, где то ли победители, то ли жертвы брали на абордаж корабль противников. Один раз занавес дыма чуть приподнялся, открыв два судна, плывущие вместе с волочащимися по воде веслами. На палубах шло сражение. Ни тот ни другой корабль не принадлежал пиратам, и невозможно было определить, где гирканийцы, а где туранцы и какое судно победит. Через мгновение показался гирканийский корабль, зажатый между двумя врагами. Приказы его капитана эхом доносились со шканцев. Конан решил, что сражение разворачивается благоприятно для союзников, и, не меняя курса, он направился в самую гущу схватки.

Впереди сквозь рассеивающийся дым показался нос какого-то корабля. Это был туранец. Конан совершенно точно мог сказать это из-за золотой отделки тарана. Туранский корабль тоже был трехпалубным, — возможно, родной брат его флагману.

— Спустить флаги, — немедленно скомандовал киммериец, послав Филиопу передать его приказ на фок-мачту. — Идем вперед на полной скорости!

Было бы вдвойне приятно, если бы Конан обнаружил в этом лабиринте столпотворения кораблей своего врага — туранского принца.

— Весла правого борта, сбавить скорость вдвое! — Туранское судно пересекло их курс. Его длинным веслам понадобилось много времени, чтобы притормозить бег судна. Конан направился вслед за туранцем в облако стелющегося над водой тумана, чтобы его судно не смогли разглядеть. Кто-то из офицеров или впередсмотрящих мог мельком заметить его флагман. Быть может, они даже могли разглядеть и самого Конана и начать за ним охоту. — Всем гребцам работать с полной отдачей! — Идя следом за туранцем, вслепую сквозь дым, Конан надеялся, что впередсмотрящий на носу при надвигающейся опасности вовремя поднимет тревогу.

— Вражеский корабль впереди, он разворачивается для тарана! — раздался крик с носа флагмана.

Вслед за этими словами Конан услышал тревожные звуки: быстрый барабанный бой и шлепанье весел — шум, скорее удаляющийся, чем приближающийся. Если корабль Конана хотел поймать туранское судно, он должен был двигаться побыстрее.

— Вперед на полной скорости! — крикнул капитан своим гребцам. Он еще не видел врага, но понадеялся на наблюдателей на носу.

Рванувшись вперед, они снова оказались среди клубов дыма, и враг неясно замаячил впереди по правому борту. Большой корабль туранцев увеличил скорость, чтобы протаранить другое пиратское судно, — корабль Грандальфа беспомощно пятился. Он только что сам протаранил вражескую галеру. Гребцы вождя Морских племен вовремя подняли весла, стараясь противостоять врагам, но не могли остановить огромный корабельный таран, врезавшийся в их корабль посредине и швырнувший их о борт галеры.

Когда «Безжалостный» приблизился, весла трехпалубной галеры туранцев уже молотили по воде, давая обратный ход. «Мы должны поспешить Грандальфу на помощь, — подумал Конан. — Иначе им конец». Предупредительные крики туранцев и их удивленные взгляды устремились на шканцы Конана, когда судно вождя пиратов, некогда захваченное у туранцев, обрушилось на своих создателей. Потом наступил хаос. Пиратский корабль врезался в корму туранского судна со страшной силой, разламывая его корпус своим тараном.

— Теперь захватите ее! — закричал Конан прежде, чем стих грохот столкновения. — Отрывайте задницы от палубы! За оружие! Покажем туранцам, как мы умеем сражаться! Вперед на помощь Грандальфу и нашим братьям!

В мгновение ока пираты похватали оружие и помчались на нос, перепрыгивая на кормовую палубу туранской галеры с криками, от которых кровь стыла в жилах. Офицеры и воины Турана были поражены, но вскоре пришли в себя. К тому времени, как Конан прибежал с кормы и прыгнул на носовые перила своего судна, на палубе вражеской галеры кипела битва. Некоторые офицеры империи начали срывать дорогие туранские военно-морские регалии и бросать оружие, собираясь сдаться в плен. Конан растолкал толпу пиратов, сражавшуюся на середине главной палубы, где группа туранских моряков еще сопротивлялась нападавшим.

Туранцы сражались яростно. Они держали фланги у фальшбортов и заменяли тех, кто пал, свежими, полными сил воинами. Но их атаковали с двух сторон. Команда Грандальфа, оскорбленная тем, что их судно насадили на туранский «вертел», толпой ринулась на врага и захватила носовую палубу. Похоже, туранцы не ожидали, что их возьмут «в клещи». Хоть и искусные бойцы, они уступали в ярости пиратам, могли только обороняться. Более того, их гребцы прятались на нижних палубах, не собираясь сражаться, в то время как каждый матрос из команды пиратских судов взялся за меч, топор или кинжал и, завывая, отправился на поиск крови врагов и добычи.

— Достаточно! — наконец проревел Конан, потеряв терпение. — Долго мы будем танцевать с туранцами на кровавом ковре? — Прыгнув на возвышение у мачты, так чтобы оказаться выше противников, Конан полез наверх. Он перерубил одну из веревок, закрепленных на фок-мачте, дважды обмотал ее вокруг руки и прыгнул в самую гущу врагов. Приземлившись среди туранцев, Конан крутанулся. Его сабля засверкала в воздухе.

Схватка оказалась яростной. Конан колол и рубил. Его сверкающий клинок врезался в плоть, окрашивая конечности, животы и шеи туранцев красными пятнами. Почти обнаженный — в тонких штанах и морских сапогах — предводитель пиратов метался в хитросплетении сабельных ударов, атакуя и рубя врагов, двигаясь с грацией и ловкостью лесного кота. Ударить Амру-Льва было то же, что ударить смерть, раззадоривая ее. Вокруг Конана люди падали, словно пшеничные колосья, срезанные во время жатвы.

Тем временем пираты Конана захватили и нос и корму судна, убивая и сбрасывая в воду отбивающихся туранцев. Резню сопровождали крики, безумные проклятия и ужасный звон клинков. И вот на мгновение наступила тишина, за которой последовали крики и улюлюканье победивших пиратов.

Палуба осталась за ними. Гребцы и, возможно, кое-кто из защитников прятались на нижних палубах. В поисках их люди Конана стали обыскивать судно. Люди Грандальфа стали грабить носовую часть корабля, но Конан услышал, как капитан отзывает их назад, скорее всего, для того, чтобы они помогли во второй рукопашной схватке, начавшейся между пиратами Грандальфа и туранским судном, которое они в свою очередь протаранили.

Конан решил предложить им свою помощь, если необходимо. Поврежденное трехпалубное туранское судно было не таким уж богатым трофеем. Но, скорее всего, команда галеры Грандальфа могла и сама заделать пробоину, постоять за себя.

Трофейный туранский корабль был пуст и сидел неглубоко в воде. Почувствовав, как качается палуба, киммериец взглянул на свое судно, прицепившееся к корме врага.

С ужасом Конан увидел, как другой огромный корабль безмолвно выскользнул из дымовой завесы. Туранец плыл по инерции, подняв весла, чтобы украдкой подобраться к своей жертве. Как Конан и ожидал, нос вражеского корабля нацелился на корму «Безжалостного». Таран туранцев вошел в корпус пиратского судна со звуком, вызывающим содрогание.

Высоко на носу вражеского корабля был устроен своего рода подъемный кран — широкий брус с подъемным мостиком. Поддерживаемый канатами, спущенными с грот-мачты, он был подвешен на тяжелом бронзовом крючке или шпильке, напоминающей «клюв ворона» (именно так и назывался этот мостик). Конан слышал о таких штучках и раньше. Беспомощно наблюдая, как корабли ударились друг о друга, Конан увидел, как мостик неожиданно освободился и с грохотом рухнул на палубу пиратского флагмана, глубоко впившись в него крючьями.

Туранцы хотели во что бы то ни стало остановить флот захватчиков: «Если вы не пробьете днище, не подожжете или не возьмете в плен врага, то, по крайней мере, пригвоздите его к месту, так чтобы он не смог сражаться с другими кораблями», — так сказал им перед битвой адмирал Куааб.

Отчаянный план, но Конан не мог позволить ему осуществиться. «Безжалостный» был его воровской добычей. Оставив на носу своего флагмана Филиопу, киммериец повел пиратов в атаку. Ведь он не мог дать своей команде «оказаться на мели», оставшись на тонущем трофейном туранском судне. Когда отряды туранцев ступили на подъемный мостик, Конан взревел:

— Пираты, послушайте своего вождя! На наш флагман нападают. Они нападают на наш дом! Отбросим их и защитим свой корабль! Идите, псы, и яростно сражайтесь за Амру и Красное Братство!

Через мгновение его крики утонули в звоне мечей, когда пираты встретили врагов на корме своего флагмана. Орда туранских моряков с криками бросилась в бой, но пираты Конана сражались отчаянно. Когда красный, кровавый закат сменил солнечный полдень, шум битвы стал еще громче.