— Необышная вещица. Нихохда не видел таких, хотя провел в грабешах на море много лет, — отсутствие зубов у Йоркина если и не мешало ему дудеть, то никак не способствовало внятной речи.

Бывший жрец поднес к глазам один из янтарей, чтобы лучше рассмотреть. Внутри камня будто происходило какое-то движение. Киммериец внимательно следил за стариком, зная его вороватую натуру и набор различных трюков, когда ценности могли вдруг исчезнуть бесследно.

— Как нам узнать, действительно ли это слезы Торуса и какова их реальная стоимость? — спросил подошедший Дикколо.

Галера резво плыла по морю, подгоняемая северным ветром, поэтому большинство матросов скучало без дела, а кто-то вовсе бродил по палубе, суя нос куда не попадя. Варвар решил удовлетворить любопытство подчиненного, но сначала предусмотрительно забрал у Йоркина добычу и спрятал в деревянный футляр, где вместе со второй «слезой» хранился десяток разноцветных каменьев. Шкатулку с обычными драгоценностями Конан нашел в каюте капитана.

— Вряд ли туранцы послали бы на край света два военных судна за простыми стекляшками. Они определенно многое значат. По крайней мере, для некоторых.

— Мошет быть, — прошамкал Йоркин. — Здесь попахивает колдовством. Только защем Империи связываться с щерной магией? Щтобы увеличить свою мощь? — жрец переплел пальцы обеих рук.

— Какая нам разница? Пиратство сродни коммерции. Товар постоянно находится в движении, — философски заметил Конан. — Мы могли бы его продать туранцам, даже тому проклятому магу, что выслеживал нас в северных водах. Однако после объявления о продажи наверняка найдутся те, кто предложит большую цену. Хотя бы потому, чтобы держать камни подальше от Турана.

Спрятав шкатулку под рубахой, варвар принял руль у одного из пиратов.

— Эх, — вздохнул Дикколо. — Снова придется ждать денег, как выкупа за ту прекрасную пленницу. Если я когда-нибудь разбогатею, то всех вас обеспечу выпивкой в таверне «Под Кровавой Рукой». Но не советую особо на это надеяться, иначе вы раньше умрете от жажды.

Негостеприимное побережье оставалось все дальше и дальше за кормой. Вилайет больше не доставил неприятностей. Люди могли отдохнуть, поскольку необходимость в гребле отпала. Вскоре сидящий на мачте пират увидел верхушки холмов, окружающих Джафур. Конан посмотрел вдаль и удовлетворенно отметил, что поблизости нет никаких враждебных судов. Особенно имперской триремы, от которой им еле удалось оторваться. А теперь преследователи уже упустили свой шанс догнать жертву.

— Вижу стоящий на якоре «Гиацинт»! — крикнул пират из вороньего гнезда.

«Хорошо, что у Иваноса хватило мозгов повернуть, когда они потерялись в тумане» — подумал киммериец и прикрыл глаза ладонью. Корабль стоял довольно далеко от пристани. Вероятно Оливия, не любившая пиратское окружение, настояла на этом, или Иванос вновь блеснул умом и предпочел держать женщин подальше от таверны. Варвар улыбнулся, думая о скорой встрече.

— К веслам, волки! Сейчас мы скроемся за полуостровом и потеряем ветер. Пришло время похвастаться нашим новым судном. Йоркин, наиграй что-нибудь торжественное, когда минуем мыс.

По мере приближения стало отчетливо видно вооруженную толпу, собравшуюся у пирса. Конан понял, что незнакомую галеру сочли здесь за врага. Действительно, на мачте их судна не развевался флаг Красного Братства. Киммериец приказал грести в сторону «Гиацинта». Он задумал сначала забрать женщин и обзавестись пиратским флагом, а лишь потом плыть добраться до берега.

Пришвартовавшись к «Гиацинту», варвар обнаружил, что на корабле пусто. Конан перескочил через борт и поспешил к надстройке. Тут же ее двери открылись, выпустив целый табун людей с оружием. Его мгновенно взяли в кольцо. Киммериец успел выхватить меч, но был опутан наброшенной сверху сетью. Яростная борьба с веревками только усугубила незавидное положение Конана, окруженного громилами при мечах и копьях.

В пиратов, пытавшихся оттолкнуться от борта судна — западни, посыпался град стрел и арбалетных болтов. Некоторых убило. Остальные, видя поражение своего вожака, пожелали сдаться и сложить оружие. Но их поджидали еще сюрпризы. С берега к ним устремились две лодки, заполненные обитателями Джафура.

На палубу «Гиацинта» вступил Кнульф — Могильщик Кораблей. Владелец таверны размеренным шагом подошел к связанному варвару. Тот лежал спокойно в предвкушении дальнейших событий. Он не был ранен, если не считать синяков от древков копий. Мечом же в него никто не попал. Киммериец не пошевелился, а лишь молча смотрел, как Кнульф обшаривает ему карманы. Найдя шкатулку с драгоценностями, ванир скрупулезно осмотрел содержимое, после чего спрятал себе за пазухой.

— Подумать только! У моих стоп лежит сам Амра — величайший флотоводец и предводитель пиратов, — Кнульф намеренно гнусавил, изображая речь туранской знати. Трактирщик явно обращался не столько к Конану, сколько к толпе своих приспешников. — Даже досадно, что наступил конец твоим славным подвигам и твоему господству. Ты становишься историей, Амра. Тебя запомнят, как значимую фигуру. Потомки когда-нибудь сложат о тебе легенды.

— В чем причина измены? — Конан пробовал сесть, но его быстро придавил человек Кнульфа.

— Разве я не предупреждал тебя, киммериец, что власть это опасная попутчица, а громкий успех сопряжен с громадным риском? — предатель заговорил менее вычурно. — Ты помнишь мои уговоры о продаже туранской пленницы? Я ведь предлагал хорошую цену, гораздо более высокую, чем пришлось мне заплатить, — он нагло рассмеялся, и ему вторили другие негодяи. — Из-за твоего ослиного упрямства я был вынужден искать единомышленников на стороне. Зато сейчас предо мной открыты чудесные перспективы.

— Что ты сделал с моими женщинами, свинья!? — прорычал Конан. — Где Оливия и туранка?! Если они…

Слова киммерийца заглушил всеобщий хохот.

— Ты про нашу достойную, прекрасную Филиопа? — отсмеявшись, ответил вопросом на вопрос Кнульф. — Я расстроился, узнав, что она не та, за кого себя выдает. Поскольку меня нельзя назвать простаком, которому впихивают поддельный товар, то я попросил ее остаться безвозмездно для удовлетворения моих личных потребностей. Пока бедняжка немного дурит, но мы быстро добавим ей ума. И не сокрушайся, девочку надежно охраняют.

— Ты подавишься моим мечом, пес! А Оливия?

Ванир совсем повеселел.

— Извини, Амра, последние дни располагают к игривому настроению. Правда, насчет выкупа ничего не вышло, тем не менее, я заключил выгодный договор с туранским дворянином Халидом Абдалом. Что? Ты его знаешь? — Кнульф подавил смех, удивленно посмотрев на лицо своего пленника. — Значит, он произвел впечатление не на одного меня. Оливия по собственной воле поплыла с ним в Аграпур. Весьма охотно, между прочим. Может быть, ей надоело влачить жалкое существование среди пиратов, ну а может, твоя подружка наконец-то нашла себе настоящего мужчину.

— Лжец! — Конан забился с такой силой, что несколько человек должны были прижать киммерийца к палубе. — Клянусь Кромом! Я освобожусь и отрежу твой змеиный язык, чтобы заткнуть его тебе глубоко в глотку!

— Едва ли тебе выпадет такая возможность. Скоро, приятель, ты предстанешь перед судом, и будешь отвечать за свои бесчинства. Слухи о твоих преступлениях доводят до дрожи туранцев. Зато после поимки Амры морской разбой на Вилайете уж точно захиреет. Так, по крайней мере, думают в Аграпуре. Ты ответишь, мой дорогой, за грабеж торговых судов, захват этого прекрасного «Гиацинта» и вероломное нападение на военную флотилию Империи. О последних твоих подвигах мне рассказали с подробностями. Я даже не вспомню сейчас подобных злодеяний, совершенных Красным Братством в последние годы. По сути, Амра, тебе придется отдуваться за всех пиратов скопом. Вот какое у меня вышло соглашение с туранцами. Кроме этих чудесных драгоценностей, за что моя отдельная благодарность, — предатель коснулся, спрятанной под одеждой шкатулки, — я получу полное прощение всех грехов и вдобавок кучу золота за твою голову. А кто-нибудь знает, какая участь ждет в Аграпуре пойманных пиратов? — Кнульф обвел толпу вопросительным взглядом. — О, к казням там подходят с душой, чтобы народ не скучал. Например забава, называемая «перетягивание каната». Это когда каждую твою руку и ногу или еще некоторые части тела обвязывают веревкой, после чего команды добровольцев начинают тебя тянуть в четыре стороны по свистку, — ванир закатил глаза, смакуя представленную картину. — Зрелище, устраиваемое обычно на центральной площади города, может продолжаться крайне долго, но многочисленная публика совсем не против того. Кроффа Чернозуба растаскивали почти до вечера, ведь парень цеплялся за жизнь даже без рук и ног. Победителем объявляется тот, кому удалось оторвать голову жертве, хотя порой голову заменяют кое-чем другим. Ты понял, киммериец, мой намек?

— Собака!!! Падаль!!! — сеть, опутывающая Конана, затрещала. — Эти муки будут нежной лаской по сравнению с тем, что я сделаю с тобой!

— Ну-ну, хватит, — сказал предатель укоризненно. — Как бы наш дорогой капитан не тронулся рассудком от разыгравшегося воображения. Бросьте-ка варвара вон в ту лодку, пусть его люди полюбуются. Надеюсь, что жалкий вид вожака отобьет у экипажа охоту бунтовать.

Громилы Кнульфа поволокли киммерийца по палубе, не жалея тумаков и отборных ругательств.

— Объясните мне, — воззвал к окружающим Конан, — почему один капитан Красного Братства вправе захватывать другого капитана, грабить и продавать туранцам? Разве это тоже часть наших традиций? — варвар рассчитывал, что хоть часть пиратов возмутится столь явному нарушению закона.

— Красное Братство?! — Кнульф громко рассмеялся и встал так, чтобы все слышали его слова: — Ты уже не член Братства, да и не был им никогда. Бродяга, которого здесь терпели до времени! Мы — Красное Братство! Мы теперь полновластные хозяева Джафура вместе с прилегающими землями и союзники великой туранской Империи. Смотрите сюда! — ванир достал из штанов свиток пергамента, перевязанный пурпурной лентой и скрепленный личной печатью Йилдиза. — Сей эдикт, доставленный посланцем от самого императора, провозглашает дружественный Турану Джафур свободным городом, со мной, Кнульфом из Ванахейма, в качестве управляющего.

Он выдержал паузу, прослушав одобрительные аплодисменты корсаров, исключая экипаж Конана. Самого киммерийца, швырнули на дно лодки. Один из пиратов стянул шнуры сети, почти лишив варвара возможности дышать, не говоря уж о желании пререкаться.

— В обмен на лояльность, — продолжил довольный Кнульф, — император обещает нам поставки оружия, продовольствия и ценных товаров. Мы также можем получить корабли с оборудованием для помощи императорскому флоту. Но владыка гарантирует, что приказы туранских офицеров нас касаться не будут.

Теперь к хору радостных выкриков присоединились голоса некоторых членов команды галеры.

— Еще не все, друзья! Нам позволено заниматься привычным, любимым делом. Мы можем нападать на торговые суда, жечь, насиловать и грабить при условии, что нашей целью не станут подданные Империи. По-моему, гирканские красавицы не хуже туранских женщин.

В этот раз Кнульфу рукоплескали практически все пираты.

— Кроме того, мы приобретаем некоторые приятные обязанности. Всякие там поборы и пошлины с купцов, согласно имперским ставкам за… э… хороший процент, — последние слова вызвали хихиканье между собравшимися, — … и поимка диких, не охваченных эдиктом пиратов, как та собака там внизу, — когда ванир указал на Конана, большинство угрожающе загудело. — Для всех, кто присоединится ко мне и признает мою власть, этим документом дарована амнистия за прошлые преступления.

Поднялся такой рев, что Кнульф был вынужден кричать, чтобы его услышали:

— Я призываю вас на службу! Вместе мы победим прибрежных варваров, которые не захотят вступить в наш союз с Тураном. Мы подкупом и посулами завладеем всеми островами Вилайета, а каждого вставшего против нас туземного вождя или пиратского капитана убьем. Вперед, парни! Да здравствуют Красное Братство и император Йилдиз!

Конец эффектного выступления потонул в море рукоплесканий. Атмосферу праздника нарушило только ворчание Дикколо, прошелестевшее с дальнего конца галеры:

— Следовательно, Красному Братству предложено преклонить колени перед Йилдизом? А что нам делать, если вместо золота имперцы привезут сюда вооруженных солдат? Может, Турану выгодно, чтобы мы ввязывались в их военные компании, однако боюсь, что они с радостью видели бы нас в роли невольников, прикованных цепями к веслам. Если таков этот наш союз, то я отказываюсь. Лучше держать палку в руке, чем быть ей битой по спине.

— Да он правду говорит! — подхватили другие подчиненные Конана. Даже Йоркин начал сомневаться: — Откуда мы знаем, что император не нарушит соглашения? Где гарантии?

— Я есть гарантия, — оборвал старика Могильщик Кораблей. — Я гарантирую, что любого, не принесшего мне присягу верности, закую в цепи и выдам туранцам вслед за варваром!

Настроение у пиратов, как известно, переменчиво. Угроза вызвала бурю негодования среди многих. В Кнульфа полетели оскорбления. Люди хватались за мечи и луки. Свистнули стелы. Некоторые нашли свои цели. Упали первые убитые и раненные корсары. Инициатором бунта выступила часть экипажа Конана, которой удалось вначале смять и разоружить доверенных людей ванира. Лучники стреляли беспорядочно, разя своих и чужих. На палубе «Гиацинта» воцарилась невообразимая суматоха, а связанный Конан мог лишь слушать и смотреть.

Так или иначе, схватка скоро закончилась. Люди Кнульфа имели подавляющий численный перевес и были вооружены до зубов, тогда как соратники Конана воевали тем, что оказалось под рукой. К тому же не все поддержали бунт.

— О трупах позаботятся акулы. А выживших мятежников связать и закрыть в трюме «Гиацинта», — распорядился Кнульф, который за время потасовки даже не сошел со своего места у борта. — Нам не помешает некоторое количество пленников. Их мы передадим туранцам в знак дружбы и соблюдения союзнического договора. Пускай развлекают толпу в Аграпуре… Остальным же предлагаю присягнуть мне на верность! — он выхватил меч и поднял его высоко. — Поклянитесь на этом клинке, что вы будете служить мне, Кнульфу — императорской милостью наместнику Джафура.

Опьяненные недавней победой, разбойники присягали охотно. Кто-то выкрикивал здравицы в честь новоиспеченного правителя, но внимание большинства привлекло судно, державшее курс к порту.

— Господин, это «Обитель страданий», — доложил один из приближенных Кнульфа. — Сантиндрисса возвращается.

— К демонам стигийку! — выругался наместник. — Она не слышала о произошедших здесь изменениях и может им воспротивиться. Мы должны завлечь ее на побережье, а лучше всего в таверну. Отправляйтесь туда и засуньте этого мерзавца в подвал. На чердаке пусть спрячется вооруженный отряд.

— Беда! Амра освободился!! Помогите!!!

Конан воспользовался моментом, когда его сторожа, заглядевшись на корабль Сантиндриссы, забыли о нем. Киммериец рванулся из пут и наградил пиратов мощными ударами обеими ногами. Двое рухнули на доски, но еще трое спешили к варвару, который уже частично освободился от пут. Спустя мгновение, клубок переплетенных человеческих тел катался по дну лодки. К дерущимся никто больше примкнуть не успел. Четверо людей, обмотанные сетью, перевалились через низкий борт и плюхнулись в воду. Скоро один пират вынырнул на поверхность между двух покачивающихся судов. Худшего места всплытия трудно было вообразить. Едва он поймал жадным ртом единственный глоток воздуха, как колышущиеся борта стукнулись друг об друга. Череп бедняги лопнул, оставив на древесине кровавый след, а его тело вернулось туда, откуда появилось секунду назад.

С другой стороны галеры показались две головы, причем одна принадлежала киммерийцу. Судьба третьего осталась загадкой. Вероятно, парень не смог выпутаться из тяжелой сети и пошел на корм рыбам. Рядом с Конаном всплыл лысый, покрытый шрамами Илбрасего, которого считали доверенным лицом Кнульфа. Увидев отдаляющегося варвара, пират с обнаженным кинжалом ринулся к нему. Поняв, что преследователь не уступает в искусстве пловца и не откажется от погони, Конан выбрал открытый бой.

Противники сходились медленно, каждый следил за действиями врага. В конечном итоге Илбрасего атаковал первым. Конан перехватил его руку и выкрутил, пробуя лишить головореза оружия, однако вода замедляла движения. Борющиеся мужчины тяжело дышали, периодически исчезая под поверхностью моря. Более сильный варвар все же смог отобрать кинжал, но удар не получился. Лезвие только оцарапало плечо пирата, хотя волны тут же окрасились красным. В свою очередь Илбрасего, заблокировав локоть варвара, выбил клинок, потом постарался утопить Конана, удерживая того под водой. А киммериец вдруг отказался от борьбы. Он просто толкнул противника и поплыл прочь, молотя руками изо всех сил.

Илбрасего растерялся, пораженный скоротечным бегством противника. Рана пирата была пустяковой, всего-то кровоточивший надрез, но, тем не менее, Конан имел преимущество. Неужели киммериец струсил? Через минуту Ильбрасего получил надлежащий ответ, его глаза расширились от ужаса. К месту поединка неслась стая акул, привлеченных запахом крови. Бежать не представлялось возможным, и пират издал дикий крик, последний в жизни.

Услышав пронзительный визг, Конан оглянулся. Вокруг расплывшегося кровавого пятна сновали треугольные плавники. Но не морские хищницы сейчас встревожили варвара. От корабля отчалила лодка, на которой недавно прибыл с берега Кнульф. Несомненно за беглецом снарядили погоню. Конан ускорился по направлению к «Обители страданий», еще очень и очень далекой.

Он решил плыть на поверхности, находясь пока вне предела досягаемости стрел и гарпунов. Вместе с тем выразительные крики сзади становились все ближе. Довольно тяжелое судно Сантиндриссы двигалось медленнее, чем лодка преследователей, к тому же при входе в залив было много рифов. У пятерых здоровяков, отряженных в погоню, имелись топоры, гарпуны и главное — арбалеты. Вскоре выпущенные из них болты начали создавать всплески рядом с Конаном. Варвар нырнул. Похоже, люди Кнульфа не собирались брать его живым. Азарт охотников затягивал их, пираты даже спорили, где в следующий раз покажется жертва.

Положение киммерийца стало отчаянным. Дистанция сократилась, что облегчало преследователям целиться. Снаряды булькали возле самой головы Конана. Он уже не мог петлять под водой, чтобы одурачивать врагов, а только выныривал реже, с надеждой избежать гарпуна или топора. Почуявшие развязку пираты бурно обсуждали каждый выстрел и бились об заклад, кто попадет точнее. Рулевой, державший одной рукой весло, а другой — копье, тоже принял участие в веселой игре. Ему меньше всего хотелось пропустить удобный момент для броска. О том, что лучше было бы заниматься управлением, его убедил звук треснувшего дерева. Лодка налетела на обломок скалы и начала быстро набирать воду. Двоих от удара выбросило за борт. Конан вздохнул с облегчением, когда раздался хруст позади, и послышались отборные проклятия. Вплавь пираты не догнали бы варвара никогда, да и думали они теперь больше о собственной шкуре.

Судно Сантиндриссы осторожно подходило к разбитой лодке. На палубе «Обители страданий» выстроилась команда обвешанных оружием пираток. Заключительным нырком киммериец достиг края борта. Он громко поприветствовал стигийку, затянутую, как обычно, в черную кожу, и попросил разрешения подняться на ее корабль.