Чейз сидел подле нее у потрескивающего костра и чистил винтовку, Сьюзен полуоблокотилась на мешок и ковровую сумку, которые он заботливо положил ей под голову, и мечтательно смотрела на его большие, скользившие по гладкому стволу руки.

Как бы ей хотелось оказаться сейчас на месте этой винтовки! Как было бы хорошо, если бы эти сильные руки скользили по ее плечам, шее, случайно коснулись бы ее груди! От одной мысли об этом Сьюзен задрожала и накрылась с головой одеялом, словно прячась от холода.

Но она не в силах была не смотреть на Чейза. Вновь откинув одеяло, она залюбовалась его крепкими мускулистыми руками, которые золотило пламя костра. Сьюзен покраснела, испугавшись собственных мыслей, и отвела глаза в сторону.

— Маккейн, — пробормотала она.

— Да? — откликнулся он, не поднимая головы.

— Вы можете взять себе мои драгоценности.

На мгновение он застыл, потом с удивлением посмотрел на нее:

— Драгоценности?

— Вы что, забыли? Я же пообещала, что отдам их вам, если вы не бросите меня и вытащите из ямы.

— Ах, вот оно в чем дело!.. — Он вновь принялся чистить винтовку.

— Да-да, я всегда выполняю свои обещания.

— Ну, это обещание можете спокойно оставить при себе. Мне не нужны ваши драгоценности.

Теперь настал черед Сьюзен изумляться: как это так, она предлагает ему драгоценности, которые стоят так дорого, а он отказывается?

— Но я ведь вам очень обязана! Я хочу, чтобы вы их взяли.

Чейз пристально взглянул на нее. Кажется, никогда в жизни ему не приходилось видеть столь красивую девушку. Пламя костра плясало в ее глазах, румянило щеки. «Наверное, он думает, что это самые обычные безделушки», — решила Сьюзен и попыталась объяснить:

— Они стоят около…

— Нет! — крикнул он зло и отшвырнул в сторону тряпку. В его глазах сверкнула ярость. — Мне не нужны ваши побрякушки — сколько бы они ни стоили!

Сьюзен не знала, как его понимать. Может, он богач, а просто прикидывается бродягой? Интересно было бы узнать, кто его родители и вообще, откуда он взялся, этот Чейз Маккейн?

— У вас есть где-нибудь семья, мистер Маккейн?

— А у кого ее нет? — Стоило Чейзу вновь взглянуть на Сьюзен, как злоба его мгновенно улетучилась, и Сьюзен увидела на его лице мечтательное выражение, которого никогда не замечала раньше: — Мои мать и отец живут в Айове. У них ферма, и они выращивают хлеб на самом большом поле, какое я когда-либо видел. — Чейз с доброй задумчивой улыбкой на лице смотрел на пламя костра.

— А какие они, ваши родители?

— Отец — малоразговорчивый работяга, который привык гнуть спину с утра до вечера. Воспитывал нас в строгости, но мы всегда получали только то, что заслуживали. — Чейз засмеялся. — Нашкодим, бывало, он даст нам ремня, получим хорошую отметку — обнимет нас и порадуется. Но больше всего хвалил нас тогда, когда мы чем-нибудь помогали друг другу.

Чейз улыбался, и Сьюзен с удивлением заметила ямочки на его щеках.

— Мама… она совсем не похожа на отца. Она круглая, как шар, и ужасно веселая. Вечно улыбается, даже когда очень устает. А еще она жарит самую вкусную в мире курицу и печет такой пирог с яблоками, что пальчики оближешь. Я с детства зову ее Солнышко.

Солнышко? Сьюзен никогда не думала, что взрослый мужчина, да еще такой великан, как Чейз, может столь нежно к кому-нибудь относиться. Значит, этот человек совсем не такой грубый, как ей до сих пор казалось? Нет, поистине этот мужчина — сплошная загадка. Но так или иначе, ей понравилась та нежность, с которой он говорил о своей семье.

— А братья и сестры у вас есть?

— У меня есть брат, старший. Его зовут Томас, он уже женат, и у него пятеро детей. Он тоже держит ферму — неподалеку от родителей. Придет день, и он станет хозяином сразу двух ферм.

Сьюзен пригляделась к Чейзу: уж не ревнует ли он к брату? Но, нет, в его взгляде не было нехороших чувств. Напротив, его глаза излучали тепло и нежность. Он в задумчивости смотрел на огонь и, казалось, забыл о том, что рядом с ним Сьюзен.

— А вы женаты?

Чейз посмотрел так, точно видел ее впервые в жизни:

— А почему вам интересно? — спросил он наконец с улыбкой.

Густо покраснев, Сьюзен передернула плечами, и тут же ее лицо исказилось от боли.

Чейз усмехнулся и снова принялся протирать винтовку.

— Нет, я не женат, — вдруг сказал он. — У меня нет своего угла, в который можно было бы привести жену.

— А почему? — вырвалось у Сьюзен.

Терпению Чейза, видимо, пришел конец.

— Вы задаете слишком много вопросов! — буркнул он.

Сьюзен открыла было рот, чтобы возразить, но решила, что лучше оставить пока эту тему. Однако любопытство все же взяло верх:

— Что привело вас сюда? Вы сказали, что в Золотых Холмах вас ждет какое-то дело? Да? А что это за дело?

Про себя Сьюзен давно решила, что речь, конечно же, идет о золоте.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд, мгновенно заставивший ее умолкнуть. А затем спросил с издевкой:

— К чему все эти вопросы?

Сьюзен смутилась — она и впрямь перешла границы дозволенного.

— Просто так. Надо же о чем-то говорить!

Чейз засунул винтовку в чехол. Облокотившись рукой о камень, он заложил руки за голову и стал смотреть на звездное небо, всем своим видом показывая, что не намерен больше отвечать ни на один из ее глупых вопросов.

Он явно что-то скрывал от нее — только что.

Вдруг Чейз поднял голову и спросил:

— А вы-то сами откуда родом, мисс Сент-Клер?

— Я же говорила вам, что из Бостона.

Сьюзен не понравилось, что Чейз обращается к ней так официально. Ведь всего несколько часов назад этот самый человек называл ее Зеленоглазкой, делал ей перевязку, помогал раздеваться и одеваться, даже видел ее обнаженную грудь. При воспоминании об этом Сьюзен густо покраснела.

— Да, верно, — сказал Чейз, — но я подумал, вы расскажете мне поподробнее. Например, о вашей семье.

Вполне логично, что после стольких вопросов с ее стороны он тоже задает ей вопросы. Но Сьюзен молчала, прикусив нижнюю губу и размышляя над тем, что стоит ему рассказать и что нет. Как ни говори, это была не самая приятная для нее тема. Ей не хотелось рассказывать первому встречному о том, сколько обид и унижений претерпела она в своей семье. Это не удачная тема для светской беседы. Впрочем, их беседу едва ли можно назвать светской. Так что, почему бы не рассказать ему немного?

Сьюзен откашлялась и отвела взгляд в сторону:

— Мои отец и мать погибли, когда мне было шесть лет, и меня взяли на воспитание мой дядя Седерик и его жена, тетя Вильгельмина. Кроме меня, у них уже было двое детей — Гортензия… и, — Сьюзен тяжело вздохнула, — …Эндрю — мои кузен и кузина.

Сьюзен украдкой взглянула на Чейза: заметил ли он эту нотку в ее голосе? Чейз изучающе посмотрел на нее и спросил:

— Они что, плохо с вами обращались?

Этот невинный вопрос был для Сьюзен, точно острый нож к горлу. Она опустила глаза, избегая пытливого взгляда Чейза, и уставилась на собственные колени, теребя юбку. Комок застрял в горле, а в животе аж похолодело.

— Ну так как, Сьюзен?

Сьюзен беспомощно моргала, моля Бога, чтобы Чейз не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. Ей вовсе не хотелось, чтобы он ее жалел. Сейчас, когда она твердо решила начать новую жизнь. Начать новую и даже не вспоминать о старой. Поэтому она хотела немедленно прекратить этот разговор.

Облизнув сухие губы, Сьюзен бодро спросила:

— А как далеко еще до Золотых Холмов?

Чейз буквально буравил ее взглядом:

— Думаю, дня три — не меньше.

— Так долго? — пробормотала Сьюзен.

Чейз кивнул:

— И это в том случае, если не произойдет ничего непредвиденного. К тому же, вы с вашими сбитыми ногами и больным плечом вряд ли сможете быстро идти. Вам что, не терпится увидеть Тедди? — спросил он, усмехаясь.

— Ну да. Я же приехала, чтобы за него замуж выйти.

«И избавиться от мучащего меня кошмарного прошлого», — добавила Сьюзен про себя.

— И что потом?

— Что вы имеете в виду?

— Чем зарабатывает на жизнь ваш Ливермор? И чем собираетесь заниматься вы? Кроме как растить малюток?

Сьюзен удивленно взглянула на Чейза. Он, кажется, издевается над ней? Но нет, он говорил вполне серьезно. На лице его не было и тени усмешки. Он в раздумье смотрел на костер.

— Ну… — пролепетала она. — Мы еще недостаточно хорошо знакомы…

Чейз бросил на нее быстрый изумленный взгляд.

— Как так? Недостаточно хорошо?

— Мы были знакомы всего неделю. Потом он уехал из Бостона сюда, а я осталась. После этого мы целый год переписывались, и письма помогли нам узнать друг друга… И все же, — Сьюзен нахмурилась, — этого не вполне достаточно. Честно говоря, я сейчас с трудом могу вспомнить, как Тедди выглядит…

— Не слишком ли опрометчиво вы поступили, отправившись в такую даль, чтобы выйти замуж за человека, которого не помните?

В голосе Чейза звучала критическая нотка, и Сьюзен изо всех сил принялась защищаться:

— Как это не помню? Я достаточно хорошо его знаю… И потом — кто бы он ни был — жизнь с ним все равно не сравнится с тем адом, который… — Сьюзен потупила взор и, глядя на свои грязные, сбитые в кровь ноги, подумала, что ей не следовало произносить последние слова. Господи, скорей бы закончился этот разговор!

Чейз, казалось, совсем не собирался его заканчивать.

— С тем адом, говорите вы? Значит, ваши родственники все же плохо с вами обращались? Не так ли?

Сьюзен медленно покачала головой, избегая смотреть ему в глаза. Она не нуждалась в его жалости. По ее щеке скатилась слеза. Затем другая, Сьюзен украдкой смахнула их, надеясь, что Чейз не заметит. Ей не хотелось, чтобы он считал ее слабой, плаксивой женщиной.

Чейз сидел молча, и Сьюзен уже было обрадовалась, что он оставил неприятную тему. Но тут он неожиданно встал и подсел к ней поближе. Удивленная, Сьюзен подняла голову и увидела в его глазах тепло, заботу, понимание. Но было в его глазах и еще что-то. Что это? Жалость? Сострадание? Сьюзен нисколько не нуждалась ни в том, ни в другом. Одна только мысль, что чужой человек еще, чего доброго, станет ее жалеть, приводила Сьюзен в ярость.

— Я же вижу, что плохо… — проговорил Чейз мягко.

На глаза Сьюзен опять навернулись слезы. Она снова уткнула лицо в колени и, тяжело дыша, пробормотала:

— Пожалуйста… не спрашивайте меня больше ни о чем… Чейз… я н-не… м-могу г-г-говорить…

— Ладно, оставим эту тему, — сказал Чейз наконец, но спустя несколько мгновений спросил: — А чем занимается здесь ваш Ливермор?

— Он ищет золото, — выдохнула Сьюзен — прикосновение Чейза заставляло ее волноваться, и она с трудом могла говорить.

— А… — его пальцы скользили по ее ладони. — А что, ему выпала недавно большая удача? Почему он вдруг попросил вас приехать?

— Он вовсе не просил меня приезжать. Я сама решила приехать. Раньше, чем мы планировали. И решив, просто написала ему, чтобы он меня встретил.

Сьюзен подумала, что нехорошо, вспоминая о женихе, держать за руку другого мужчину, и, тотчас отдернув руку, вновь положила голову на сумку и закуталась в одеяло.

— Ну да, ему повезло… Даже очень. Он ведь уже построил чудесный большой дом. Именно поэтому я и решила, что мне пора приехать. Нет, не только поэтому… Просто я не могла больше выносить…

— Понимаю. Скажите, Сьюзен, почему вы так боитесь темноты?

Сьюзен вздрогнула.

— Это… старая история… ужасная, — пробормотала она, — и к тому же, очень длинная.

— У нас, мне кажется, времени хоть отбавляй, — возразил Чейз.

Но Сьюзен лишь покачала головой. Она не станет рассказывать ему, как Эндрю запер ее в подвале. О, Боже, при одной мысли об этом сердце билось сильнее, чем при воспоминании о падении в яму!

— Ну тогда… я буду ложиться.

Чейз лег не поодаль, как прошлой ночью, а рядом — голова к голове.

— Спокойной ночи, Чейз, — пролепетала сна сквозь сон.

— Спокойной ночи, Зеленоглазка!

Но Чейз еще долго не мог уснуть. Он лежал, глядя в небо, и слушал, как сладко посапывает во сне Сьюзен.

«Неужели она всерьез думала, что я возьму у нее в награду драгоценности? — злился Чейз. — Неужели решила, что я только поэтому спас ей жизнь?»

Чейз вдруг понял, как много стала значить для него эта девушка. Он преисполнился решимости во что бы то ни стало помочь ей добраться до Золотых Холмов.

Заложив руки за голову, он глядел на звезды, смущенный и сбитый с толку нахлынувшими на него чувствами. В обычной ситуации он ни минуты бы не колебался — непременно воспользовался бы всеми прелестями присутствия молодой женщины. Но эта ситуация была необычной. Чейзу казалось, что Сьюзен тоже понимает, что какая-то невидимая ниточка протянулась между ними, но старается не подать вида. Нет, он должен, пока не поздно, оборвать эту ниточку. Но как это сделать?

«За каким дьяволом ты лег от нее так близко? — ругал он сам себя. И сам себе отвечал: — Она нуждается сейчас в моей защите». — «Да неужели ты не понимаешь, что играешь с огнем?» — вновь вопило его второе я.

Разумеется, Чейз это знал. Но ничего не мог с собой поделать. Никакими самовнушениями не мог подавить того сладостного томления, которое рождалось в его душе при виде прелестной зеленоглазой Сьюзен. Как ни сжимал он кулаки и как ни стискивал зубы.

«Нет, я сию же минуту должен с этим покончить», — уже много раз повторял себе Чейз. Но вот он вновь глядел в ее зеленые глаза и… А как приятно было держать ее в объятиях, когда он уносил ее подальше от шахты! Мягкая, теплая — настоящая женщина — Сьюзен казалась ему столь очаровательной и соблазнительной, что он с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею там же, тотчас же, позабыв обо всем на свете.

Сьюзен удалось отпереть в его сердце замочек, к которому другим женщинам до сих пор удавалось лишь прикоснуться. И теперь этот замочек Чейзу следовало немедленно запереть.

А потому он решил держаться от Сьюзен на расстоянии — духовно и физически. Это, разумеется, будет нелегко, ведь они стали так близки в последнее время, но что в жизни Чейза давалось легко? Да ничего. Но он многое преодолевал — преодолеет и это.

Черт побери, но почему она так красива, так очаровательна? Почему не встретилась Чейзу в Амбойе уродливая старуха? У Сьюзен были такие пухлые губы и полные груди. О, черт! Он с силой ударил кулаком по земле!

Но главное, непонятно, как она умудрилась так быстро вскружить ему голову? Ему встречались в жизни красавицы и до этого, но никогда раньше… А эта вдобавок ко всему еще и помолвлена. А помолвлена — значит, почти то же, что и замужем.

Чейз глубоко вздохнул. Просто он давно не был с женщиной. Наверняка, в Золотых Холмах найдется один или два публичных дома и Чейз сможет навести наконец порядок в своих мозгах. Тогда ему удастся выкинуть Сьюзен из головы. Нет, скорее бы добраться до Золотых Холмов! Так думал Чейз, засыпая.

На следующее утро Чейз проснулся, когда Сьюзен еще спала, и отправился на охоту. Ему не составило большого труда найти и пристрелить кролика, и он, довольный, зашагал назад. По пути Чейз пинал ногами камушки, размышляя о том, сможет ли Сьюзен сегодня идти. А идти нужно было далеко, и подниматься надо уже теперь — пока не наступила смертельная жара.

И тут Чейз услышал зловещее шипение.

Он обернулся. Змея набросилась так быстро, что он не успел и глазом моргнуть.

Жгучая боль пронзила ногу Чейза. В оцепенении смотрел он, как отвратительное чудовище смертельным кольцом сковало его ногу, продолжая зловеще шипеть. Боль затуманила Чейзу разум, все краски смешались…

Но все же, не теряя ни секунды, он выхватил висевший на поясе нож и мгновенно обезглавил змею. Вытирая пот со лба, он тряхнул ногой, и отвратительные кольца отлетели в сторону. Он боялся прикоснуться к змее рукой. Довольно с него яда от укуса.

Разделавшись со змеей, он достал из кармана шейный платок и быстро крепко-накрепко перевязал ногу, выше укуса, чтобы хоть как-то приостановить прилив отравленной крови к сердцу.

Чейз медленно захромал к месту стоянки, стараясь не наступать на пострадавшую ногу, ведь каждое движение — он знал это — уменьшает его шансы выжить. Но драгоценные минуты все бежали, а яд проникал в его тело все глубже.

Сьюзен стояла у костра спиной к нему.

— Зеленоглазка! — слабо крикнул он.

Она обернулась с улыбкой, а Чейз беспомощно упал у ее ног.