Солнце нещадно палило, наверное, желая сжечь город дотла. И небезуспешно, стоит признать: уставшие потные люди передвигались по улицам, как сонные мухи, мысленно кляня погоду; асфальт был готов вот-вот расплавиться; многочисленные кондиционеры работали на пределе, спасая осоловевших от духоты офисных служащих. Немного выручала подземка, где столбик термометра опускался вместе со ступеньками, но там поджидала другая беда — запах. Да, воздух, пропитанный духом десятков тысяч тел, их дыханием… Он был ужасен. Кто-то из пассажиров, чертыхаясь, сравнивал огромный зал с газовой камерой, кто-то безуспешно прятал чуткий нос за тонкой тканью платка, кто-то просто старался держаться в стороне от основной массы… Но страдали все, без исключения.

Те, кто сидел в машине, чувствовали себя не лучше. Особенно, если автомобиль не был оборудован системой климат-контроля. Опущенные стекла (прямая дорога к простуде) вчерашняя газета вместо веера, расстегнутые пуговицы форменной одежды… Двоим полицейским, остановившимся в тени полузаброшенного здания с забитыми досками окнами, было чуть легче, чем большинству. Все же место глухое, других авто в пределах видимости нет, смрад центральных городских артерий досюда почти не добирается. Впрочем, все эти плюсы перечеркивал жирный минус — работа.

— А-а-а-а-а-а-а… А-а-а-а-а-а-арррр… — тяжело дышал полицейский, которого звали Макс Стейн. — Ну и жара-а-а-а-а! Мозги плавятся…

— У тебя еще есть чему плавиться? — усмехнулся его напарник Алекс. — Вот моя голова уже давным-давно пустая, как воздушный шарик. Если там что и было… то успело испариться еще с утра.

Полное имя Алекса — Алекс Б.Б. Никто не знал, что эти две буквы означают. Одни шептались про двойную фамилию и южные корни, другие вообще считали его чуть ли не спецагентом правительства, преследующего неясные цели. Слухов хватало (как, впрочем, и всегда), но Макс на них особого внимания не обращал. С того дня как они с Алексом стали напарниками, тот ни разу не дал усомниться в своем профессионализме. Да и человеком был отличным. Не без слабостей, конечно, но кто из них мог похвастаться святостью? Правильно — никто.

— Да-а-а-а-а ла-а-а-адно… — Макс продолжал пыхтеть, как паровоз. — Я вот слышал, что если в рабочем помещении больше 30 градусов, то работать нельзя… У нас тут… — он бросил взгляд на встроенный в часы термометр. — Уже почти сорок. Интересно, а салон авто — это рабочее помещение или нет? А-а-а-а-а-а…

Полицейский облокотился на руль и, повиснув на нем, высунул язык, как собака. Мутные глаза, пот, градом стекающий по лицу… Похоже, Макс совсем выдохся и был на пределе.

— Эй-эй! — забеспокоился напарник. — Ты что, спать собрался?

— А-а-а-а-а… почему бы и не-е-е-е-ет…

— Начина-а-а-а-ается, — хмыкнул Алекс. — А кто за рулем будет? Кто будет следить за складом? Кто меня прикроет в случае чего? А? Пушен что ли?

Пушен был их начальником — жирная ленивая сволочь, каких мало. Он любил хорошо поесть, хорошо отдохнуть, поорать всласть на подчиненных, убеждая их, что они бездарности, которым место на улице, мусор подметать, что они ничего не умеют и если бы не их замечательный босс… Короче — стандартный набор. Бесполезный и туповатый в том, что касалось работы, начальник и подчиненные, на которых ложился весь груз. Как всегда. Как везде. Алекс и Макс не считали свою работу чем-то ужасным, они даже не думали особо об этом. Так, подшутить иногда, не более того…

— Ха-ха… Пушен… Этот да, этот может… — слабо рассмеялся Макс. — Слушай, а что мы тут делаем? Уже четвертый день жара и четвертый день сидим с самого утра в богом забытых районах города. Успели на всех окраинах побывать… А толку?

— Толку, толку… Нам-то какая разница? Приказали — исполняем. Забыл что ли, как на инструктаже сказали — глаз не спускать, если случиться что-нибудь подозрительное — связаться с управлением и действовать по обстановке, — напарник вздохнул и откинулся на спинку сиденья, став каким-то уставшим и старым. — Знаешь… Там же информация поступила от одного человечка… Стукач, на хорошем счету у нас… Он назвал четыре адреса, сказал, что по одному из них будет нечто… Очень и очень важное. Груз, который выведет на громадную рыбину. Такую огромную, что мы можем с ней и не справиться. И все — больше никакой информации. Ни времени, ни имен — только четыре точки в разных концах города.

Алекс повернулся к экрану ноутбука, лежавшего у него на коленях и быстро застучал по клавишам. Он всегда брал эту игрушку с собой, чтобы скоротать часы ожидания, хоть такое и не поощрялось в управлении. Мягко говоря — могли и вышвырнуть без пенсии, если у Пушена окажется особенно скверное настроение. Что до Макса, то он никогда не понимал ни политики руководства, ни пристрастия напарника к постоянному просмотру одного из телеканалов. Поэтому полицейский просто махнул рукой на небольшое «нарушение» — в конце концов, у каждого своя жизнь. У него — семья, у напарника — бесконечные телепередачи…

— А-а-а-а-а… — Макс попытался использовать газету в качестве веера, но горячий воздух категорически отказывался двигаться. — Почему же они не послали четыре машины?

— Ты еще не понял? — Алекс твердо посмотрел на приятеля, обычно такой взгляд предшествовал быстрому и жестокому задержанию нарушителя, сейчас же он означал, что хозяин этих глаз очень, очень и очень серьезен. — Мы играем роль приманки. Преступники должны были забеспокоиться, пытаться замести следы, попутно себя обнаруживая…

— …но ничего не произошло, — закончил за него Макс.

— Угу. Иначе и быть не могло — не совсем же они дураки, раз мы о них и не слышали никогда. Знают, как конспирацию соблюдать.

— Тогда что мы здесь сидим?

— Потому что есть еще один вариант, — Алекс прибавил звука, делая голос из ноутбука различимым, и нахмурился. — Вполне возможно, что они нас просто… не заметили.

— Не заметили? — полицейский аж поперхнулся. — Не заметили?! Ты шутишь!

— Неа… Макси, Макси… Ну, подумай сам — если нам ничего о них неизвестно, раз они могут поддерживать такой уровень конспирации… Возможно, они просто-напросто ничего не боятся. Возможно, их покровители находятся о-о-о-очень высоко.

Алекс демонстративно поднял глаза вверх.

— Да ну… — возразил Макс, не без удивления заметивший, что вроде бы жара чуть спала. — Неправдоподобно. Не тайная правительственная организация же это, в самом деле…

— А почему бы и нет?

— Да потому, что так не бывает. И быть не может! И вообще… — голос из ноутбука что-то вещал про уровни психики, и его слова привлекли внимание Макса. — Сделай-ка лучше звук погромче. Чтобы я слышал.

Алекс хмыкнул, но спорить не стал и скоро салон заполнил голос неизвестного доктора, эксперта, приглашенного в студию, чтобы объяснить глупым слушателям, как же на самом деле устроен человеческий разум…

— …условно можно разделить на четыре уровня. Представьте средневековую крепость. Снаружи она защищена глубоким рвом и высокой стеной. Так же могут быть волчьи ямы, аналогом которых сейчас выступают противопехотные мины, и прочие скрытые от глаз ловушки. Все это должно постоянно оберегать саму крепость от внешних посягательств. Если вернуться к человеку, то у нас такую роль выполняет третий уровень психики, который я называю граничным. Это в своем роде буфер между человеком и окружающей средой. Инстинкты, врожденные и приобретенные рефлексы… Все то, что должно срабатывать автоматически. Т. е. вне зависимости от того спит человек или бодрствует, устал или полон сил, витает в облаках или упорно обдумывает какую-то проблему. Воздействие — ответ. Воздействие — ответ. Наиболее эффективная и зарекомендовавшая себя в веках схема. Представьте, если бы Вам постоянно приходилось думать, как сделать шаг, как дышать, как вытереть со лба пот… Уфф, можно воды?

— Конечно-конечно, даже у нас в студии очень жарко… Так Вы говорили про инстинкты? Вы имели в виду… кхм… так называемый, основной инстинкт?

— Да, и не только. Голод, жажда… Потребность в социализации, потребность в общении, потребность в уединении. И многое другое. Также воспитание, типичные стереотипы, зависимость от внешних оценок… Это формирует набор реакций на стандартные воздействия. Звук, запах, время… Да-да, и время тоже — человек, пусть и хуже, чем прочие животные, может ощущать его ход. Это легко проверить — если человек привык вставать на работу в семь утра, то во время отпуска он первое время непроизвольно просыпается рано, хотя можно спать хоть до полудня.

— Как интересно! А скажите, доктор, какое практическое применение могут иметь ваши исследования?

— Хм… Сложный вопрос… На самом деле, использовать можно лишь особенности самого последнего уровня, так как тут требуется лишь воля самого оператора, то есть человека, чья психика модифицируется. В остальных же случаях необходимо сильнейшее воздействие извне, а для этого нужна соответствующая технология. Но финансирование… сами понимаете.

— Да-да, я Вас прекрасно понимаю! У нас в городе даже с жарой ничего не могут поделать, что уж говорить про науку!

— Уф… Вы правы. Но я, пожалуй, продолжу рассказывать — на очереди второй уровень человеческой психики.

— Конечно-конечно! Это очень увлекательно!

— Так вот… Возвращаясь к аналогии с крепостью… Кроме, собственно, защитных сооружений, там обязательно имеется некоторое количество защитников. А, кроме того: линии снабжения (провиантом, снарядами, сопутствующим инвентарем), сами снабженцы, то есть оружейных дел мастера, портные, сапожники, кузнецы, пекари… и многие другие. Все это, вкупе с мирными жителями, не являющимися составными частями военной индустрии, но связанные с солдатами, оружейниками и т. д. родственными узами, можно назвать зоной обеспечения крепости. То есть, без всего этого она будет просто кучкой никому не нужных камней, который очень легко захватить.

Если вновь перейти к человеку и рассмотреть его психику, то этим вторым уровнем будет само повседневное сознание. Почему повседневное? Потому что это реакция на происходящее здесь и сейчас. Человек смотрит в окно и видит, что идет дождь. Значит, если он выйдет на улицу, то промокнет и может заболеть. А если он заболеет, то ему будет плохо… Следовательно, нужно сейчас взять зонтик. Причем, сделать это именно здесь и сейчас.

Простейшая формальная логика, вариации которой использует почти каждый человек ежесекундно, порой даже не понимая этого… Конечно, верные выводы делаются не всегда, зачастую требуется множество попыток, прежде чем удастся разработать оптимальный алгоритм действий. Поэтому люди заимствуют чужой опыт… В принципе, это не так уж плохо — зачем изобретать велосипед? Но! Большинство людей следуют примеру других слепо и бездумно, предпочитая полностью довериться судьбе. Мол, если у кого-то получилось так — то и у меня получится.

— Постойте, доктор! Но тогда, по Вашим же словам, получается, что у второго уровня очень много общего с третьим. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. Действительно, и там, и там имеют место быть шаблоны поведения. И там, и там они бывают приобретенными. Это сходство, но есть и различия, и они значительно более существенны. Во-первых, шаблоны третьего уровня срабатывают независимо от желания самого человека, в обход сознания, а шаблоны второго уровня сперва осмысливаются, поэтому их можно контролировать. Например, Вы подошли к окну и увидели, что идет дождь. Но вы не кидаетесь к шкафчику, где у Вас лежит зонтик, потому что сегодня выходной и вы решили провести его дома.

Во-вторых, шаблоны второго уровня более гибкие. Так как они осмысливаются каждый раз, когда срабатывает логическая цепочка, то, соответственно, учитывают новоприобретенный опыт, постоянно дополняются и совершенствуются. Например, Вы подходите к окну, видите там дождь, но понимаете, что он скоро закончится. Поэтому нет смысла брать зонтик, который потом будет лишь помехой, а лучше немного подождать и выйти на улицу в плаще.

— Теперь все понятно, доктор! В самом деле, мы, то есть люди, существа, легко приспосабливающиеся к любым условиям! Но скажите — чем опасно копирование чужого опыта? В наше время, когда информации так много, что человек не успевает ее осмысливать, тратить силы на исследование уже созданных алгоритмов — непозволительная роскошь. Или Вы с этим не согласны?

— Сложный вопрос… Очень сложный, на самом-то деле, ведь информация действительно растет, как снежный ком, и не видно конца и края этому процессу. Вместе с тем, запоминание без понимания — не выход. Это тупик, ведущий к деградации, причем, что самое опасное, поначалу кажется, что ты прогрессируешь семимильными шагами… Я постараюсь показать правоту своих слов на примере, а для этого расскажу про первый уровень психики.

Если третий уровень можно назвать защитой, а второй — обеспечением, то к первому больше всего подходит слово управление. Действительно, он управляет, как мудрый царь, сознанием человека, определяя магистральную линию развития, тот вектор, согласно которому и живет любое живое существо. И если у животных развитие происходит по тем принципам, которые заложены природой, то человек может сам выбирать, как будет выглядеть его существование на нашей планете. А может и не выбирать — это тоже его право.

Прибегнув очередной раз к сравнению с крепостью, легко заметить, что первый уровень соответствует той небольшой группе людей, которая осуществляет управление всеми системами этого огромного сооружения. Комендант (или владелец), его заместители по разным вопросам, казначей, начальник гарнизона — все они решают, как жить остальным обитателям маленького города. Политика и экономика, стратегия и тактика — все в их руках, они мозг крепости, ведущий ее к процветанию… Или к падению в бездну разрухи и нищеты.

Вот в чем основная опасность — живя своим умом, человек делает то, что будет лучше именно ему, живя чужим — то, что выгодно другому. И даже если векторы развития временно совпадают — это не значит, что они будут совпадать всегда, а, привыкнув полагаться на чужое мнение, очень легко забыть, как думать самостоятельно.

— Да уж, не самая веселая перспективка! Но, доктор, Вы в самом начале упоминали четыре уровня, а свой рассказ почему-то начали с третьего… Что же это за уровень такой загадочный, про который Вы нам поведать забыли?

— Уровень действительно особый, но не рассказал я о нем по причине весьма прозаической — он не четвертый, он нулевой. И, одновременно, последний.

— Значит, это именно тот уровень, свойства которого Вы способны использовать на практике?

— Совершенно верно. Нулевой уровень, который я называю «Предел», на самом деле является ничем иным, как душой человека.

— Душой?! Вы верите в бога, доктор?

— Нет… Точнее, моя вера не имеет к моим исследованиям никакого отношения. На самом деле, душа — не совсем верное слово. Я использую его за неимением более подходящих определений… Пусть будет просто — нематериальная сущность. Нечто, превращающее кусок плоти в человека.

Имеется много странностей, связанных с нулевым уровнем, но главная заключается в том, что мы можем использовать его… А вот понять — не можем. Теория перехода — ключевая теория в моих исследованиях — основывается исключительно на опытном материале и предположениях.

— Что за теория перехода, доктор? Что это за переход такой? В мир иной?

— Хм… Нет. Хотя Вы и правы отчасти — для подопытного это может показаться раем… или адом. Ведь именно его психика будет полностью разрушена и отстроена заново. Останется лишь матрица — собственно, нулевой уровень, душа, нематериальная сущность.

— Доктор… Значит ли это, что Вы проводили эксперименты на людях?

— Ээээээ… можно я оставлю этот вопрос без ответа?

— Но доктор! Наши зрители…

Макс убавил звук, опустив бегунок в самый низ.

— Хватит слушать всякую бредятину.

— Бредятину?! — неизвестно, что больше возмутило Алекса — покушение на его собственность или нелестные высказывания напарника в адрес любимой передачи, но одно можно сказать точно — он был очень недоволен. — Ты хоть знаешь, что это за канал, а, Макси? Знаешь?

— Нет, — отрезал полицейский. — И знать не хочу.

— А что так? — Алекс не без сожаления выключил ноутбук. — Мне вот канал «Культура» нравится. Образовываюсь, так сказать, новое узнаю, всякие забавные штучки.

— Ага-ага, очень забавные… Я чуть не уснул, пока болтовню мозгового доктора слушал.

Макс шутил, но лишь отчасти — ему действительно было не по себе, причем понял он это лишь в момент, когда неизвестный доктор заговорил про нулевой уровень психики. В голове что-то хрустнуло, будто по ней ударили битой, перед глазами поплыла кровавая пелена, слух мгновенно обострился, отрезав все звуки, кроме голоса, исходящего из динамика ноутбука…

— Да что ты понимаешь, Макси! — возмутился Алекс. — Интересные вещи рассказывают, не то что обычно по телику — сериалы или тупые ток-шоу, а про достижения науки или про удивительные факты со всех концов света. Не вставая с места побывать в тропиках или жаркой пустыне — разве плохо? Эй, Макси? Что с тобой? Макси! Ты меня слышишь?!

— Да нормально я, нормально… от жары немного развезло и все… Пустыня, говоришь? У нас сейчас не хуже, только людей многовато…

Можно было, конечно, рассказать напарнику про свои ощущения — он поймет, он один из тех, кому Макс доверял почти безоговорочно. Но… стоит ли беспокоить человека из-за пустяков? Переживать начнет, свяжется с управлением, скажет, что Максу плохо, того отзовут с задания… Ну уж нет! Дело надо доводить до конца — даже если больше нет сил, и ты вот-вот готов рухнуть на пыльную землю, теряя сознание.

— Хэй, хэй! А вот и люди! — напарник едва не уронил свой ноутбук на пол и подался вперед, прислонившись к лобовому стеклу. — Похоже, это те, кого мы ждали! Видишь?

— Вижу, вижу, не шуми так…

Белый грузовик, провожаемый двумя парами глаз, неторопливо продефилировал мимо и ловко пристроился у въезда в склад. Похоже, внутри его уже ждали, потому что через секунду дверь резво поехала вверх, открывая дорогу солнечным лучам и таинственному грузу. Машина быстро скрылась в полумраке склада, и стальная стена тотчас опустилась, отсекая все звуки. На улице вновь стало тихо и пусто…

— Они… чтоб мне провалиться… — Макс перевел дух. — Я уж не надеялся. Думал, так и проторчим зря весь день на этом пекле…

— Где же твой оптимизм, Макси? — круглая физиономия Алекса расплылась в довольной улыбке. — Я вот лично верю, что тот, кто долго ждет — обязательно дождется… чего-нибудь.

Рука напарника поглаживала корпус ноутбука, как кошку, в глазах промелькнуло что-то странное и недоброе. Макс общался с этим человеком каждый день на протяжении шести лет, видел и радостным, и злым и равнодушно-отстраненным… Всяким. Раньше. Видел… А сейчас перед ним будто незнакомец сидел — из другого мира, бесконечно далекого и бесконечно чуждого. Желания и цели этого незнакомца также были скрыты под покровом мрака — может, он хочет добра, может, он хочет зла, может, он хочет справедливости… Или, скорее всего, он хочет, чтобы его оставили в покое.

Макс мотнул головой и прикусил губу, отгоняя наваждение. Боль помогла — перед глазами немного прояснилось, в ушах перестало звенеть, а мозг перестал быть куском расплавленного пластилина. И Алекс вновь был старым добрым Алексом — надежным напарником и отличным полицейским.

— Нужно сообщить нашим… — Макс включил рацию. — Центральная! Центральная, ответьте! Вызывает машина номер 235! Прием!

— Ну что там? — поинтересовался напарник.

— Тишина… — полицейский положил рацию на место. — Даже помех нет.

— А лампочка горит?

— Нет… Она что, вырубилась от жары?

— Наверное… Странно, что мы сами еще не вырубились, — Алекс хмыкнул и перевел взгляд на дверь склада. — Будем ждать их? Или действуем по обстановке?

Фигура напарника выражала скрытое напряжение. Ему так не терпится скрутить преступников? Или он боится? Макс неслышно барабанил пальцами по рулю, погрузившись в тяжелые мысли. Он не мог просто взять и отбросить предчувствия, посещавшие его весь день, как знамения апокалипсиса. Должно быть причина, обязательно должна… Макс уже много лет служит в полиции, но ни разу не позволял жаре, обычной для лета, свести его с ума. Ни разу до сегодняшнего дня. Случайность? Накопившаяся за годы усталость? Не-е-е-ет. Тут что-то другое…

— Макси… А может, попробуем взять наших цыплят? — Алекс любил называть преступников цыплятами, наверное, сказывалось детство, проведенное на ферме. — Ну, чего ждать, когда рация очухается? Так до ночи просидим, и они смоются…

— А ноут? Ты же смотрел свой дурацкий канал — значит, есть сеть. А значит, мы можем связаться со своими…

— Не можем, — возразил напарник, убирая ноутбук на заднее сиденье (от греха подальше). — Я смотрел запись. Повтор.

Голос Алекса был противоестественно спокоен, так, как если бы он говорил неправду. Но Макс в это не верил, а вот возможность того, что напарник о чем-то решил умолчать, не стоит сбрасывать со счетов. В конце концов, у всех есть личные секреты — ничего удивительного.

— И мобильные мы с собой не взяли… — вздохнул полицейский. — Теперь полностью отрезаны от мира, как белые медведи на северном полюсе.

— Ну, думаю, медведи отрезаны только от мира людей, а мир таких же медведей у них под боком, — мимоходом заметил Алекс и тут же добавил, хмуря брови. — Слушай, Макси, мы ведь полицейские, это наша работа — рисковать жизнью. И потом — опасности же не видно, мы опытные люди, не мальчишки, только из академии… Что нам грозит? Туда и обратно и все.

— Не вижу смысла, — упорствовал Макс. — Бессмысленный и ненужный риск. А если склад охраняет взвод автоматчиков? Что тогда?

— Автоматчики… охрана… Макси! Я тебя не узнаю! — вкрадчиво начал напарник. — А если на твой дом нападут грабители, убьют твою дочку, а жена, истекая кровью, будет умолять тебя о помощи — тоже будешь сидеть на попе ровно? Тоже будешь…

Он замолк, с трудом остановив резкий выпад левой, который должен был превратить лицо в кровавое месиво. Полицейские, запертые в раскаленном салоне машины, смотрели друг на друга: Алекс с испугом, Макс — с желанием убивать.

— Мммммакси! Тттты чего?! — Алекс опустил руку вниз, но пальцев пока разжимать не стал — от греха подальше. — Я же пошутил… Шутка! Просто шутка! Я не имел в виду ничего плохого…

— Пошел ты… — полицейский скривился и сплюнул в окно. — Пошел ты в задницу, Б. Б., понял? И еще… Еще раз такое скажешь… Не посмотрю, что шесть лет вместе работаем…

— Да понял, понял! — Алекс примирительно поднял руки. — Больше не повторится — обещаю!

— Ладно… Забудем… — мрачно сказал Макс и сменил тему. — Ты хотел проверить склад? Ок, я в деле. Согласен. Только сначала осмотрюсь… И проветрюсь.

Он открыл дверь, встал, хлопнул. Притихший напарник остался в машине, наверное, собирался с мыслями… Честно говоря, Максу было все равно — с самим собой бы разобраться. И чего он так взбесился? Не первая и не последняя неудачная шутка Алекса — в конце концов, не самая худшая черта для полицейского… Тем более, что напарник ими не злоупотреблял. Ну да, Макс очень сильно любил свою красавицу-жену и крошку-дочь. Но ведь и Алекс не чужой человек… Странно, он повел себя так, будто защищал не семью, а кое-что другое… И это что-то…

Память. Память о них и о себе вместе с ними.

Макс поморщился, так, будто он откусил немного от сочного яблока, а мякоть оказалось гнилой и нестерпимо горькой. Как, впрочем, и его мысли. Как, впрочем, и его жизнь…

— Снаружи чисто, — полицейский открыл дверцу и наклонился, доставая кобуру с запечатанным в ней пистолетом. — Давай, Алекс, тащи свою жирную задницу на свежий воздух.

— И ничего она не жирная! — возмутился напарник, дожевывающий последний припасенный пончик. — У меня просто кость широкая… И вообще, я в спортзал три раза в неделю хожу. Я накачанный, вот.

Он неторопливо выбрался из машины — настоящий громила, хоть и чуть полноватый. Причем, наиболее пухлой частью у Алекса было лицо, походившее на кукольное. Из-за этого он выслушивал в свой адрес немало острот и, хотя обычно полицейскому удавалось парировать все шпильки, осадок оставался… Очень внушительный осадок — особо ретивые «цыплята» знали об этом лучше, чем кто-либо другой. «Цыплята» и Макс Стейн, напарник Алекса, вынужденный зритель его «забав». Нет-нет, никакого членовредительства, естественно, просто легкий мордобой… Но неприятно. А изредка Максу даже приходилось успокаивать разбушевавшегося напарника… Хватало пары слов, сказанных достаточно жестко. Пока хватало — полицейский подозревал, что с Алексом что-то произошло, что он изменился — не в лучшую сторону.

— Не боишься, что грузовик может выехать обратно? — осведомился Макс, на ходу проверяя запасные обоймы. — Мы сейчас как на ладони.

— Не боюсь, — здоровяк-полицейский заблокировал двери машины, похлопал себя по бедру, проверяя, на месте ли пистолет, и вразвалочку направился к складу. — Ты же меня прикроешь, верно?

— А ты меня…

Макс тяжело вздохнул — духота мягкой подушкой сдавливала шею, а остатки солнца плавили мозг, превращая его в кисель… думать, а уж тем более спорить, не хотелось.

— Интересно, сколько еще до заката?..

— Много, — ответил Алекс. — Успеем со всеми делами разобраться.

Он шел чуть впереди, но направлялся не к двери, через которую недавно проехал грузовик, а взял вправо, ближе к краю склада. Макс недоуменно смотрел на напарника, но все же шагал следом, полагаясь на то, что Алекс опытный полицейский и знает, что делает.

— А вот и черный ход… — здоровяк любовался неприметной белой дверью, почти сливавшейся со стеной. — Наверняка заперто, но это не проблема.

Он ловко извлек из нагрудного кармана связку блестящих металлических отмычек, которыми владел если и не в совершенстве, то на уровне матерого взломщика, как минимум.

— Опять ты за свое… — Макс изобразил на лице вселенскую скорбь. — Полицейский, незаконно проникающий в чужое жилище… Ну, в данном случае — в чужой склад… Что может лучше свидетельствовать о деградации общества? А, Б. Б., ты со мной не согласен?

— Да ладно тебе, юрист-моралист, — старая шутка… естественно, никаким юристом Макс Стейн не был, зато рифмовалось хорошо. — Ты что, предпочитаешь торчать на улице под этим долбанным солнцем?

— Да не особо…

— То-то же.

Пока они говорили, Алекс успел подобрать нужную отмычку и, спустя пару минут, до слуха Макса донесся отчетливый щелчок. Напарник осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь и отошел в сторону.

— Прошу Вас, сэ-э-э-э-эр, — протянул он и шутовски поклонился, что, учитывая комплекцию Алекса, было весьма впечатляющим зрелищем. — Проходите первым, а Ваш смиренный слуга последует сзади.

— Нашел время шутить, — проворчал Макс. — Мы же не в управлении кофе пьем, а на задании…

— И что? Тем более — работа у нас нервная, вредная, если не выпускать пар иногда, то совсем озвереть можно.

Он примирительно улыбнулся — мол, все в порядке, лимит шуток на сегодня исчерпан, теперь только работа и ничего кроме.

— Ну-ну… — полицейский не стал пререкаться с напарником (да и смысла в этом все равно не было). — Ладно, так и быть, пойду первым.

Макс вытащил пистолет и, прислонившись спиной к двери, скользнул внутрь. Склад встретил его живительной прохладой и полумраком, скрывавшим длинные полупустые стеллажи. Возможно, там лишь пыль да грязь, а возможно — пакеты с героином или оружие, Макс не мог этого разглядеть, стоя у черного входа — полоски света, падающей из приоткрытой двери, была явно недостаточно.

— Бррр… ну и холодина! — громко прошептал Алекс, успевший проникнуть следом. — Надо было чашечку кофе выпить перед тем, как сюда идти.

— Где я тебе кофе возьму в этой дыре? — неожиданно зло огрызнулся Макс. — К тому же не так и холодно… Уж лучше, чем пекло снаружи. Даже освежает.

— Ага-ага, воспаление легких схватишь и привет, — напарник, казалось, не заметил обращенного к нему раздраженного тона. — Оглянуться не успеешь, как будешь кашлять и хрипеть. И горло болеть будет — придется дома безвылазно сидеть и пить разную полезную гадость. Буэ-э-э-э-э-э…

Он демонстративно высунул язык и скривился. Как проделывал много раз до этого, когда дети принимали корчащего рожи Алекса за веселого и добродушного клоуна… Но сейчас лицо напарника напомнило Максу древнего божка — злого, могущественного и страшного.

— Кхм… — полицейский сглотнул слюну, мимоходом подумав, что не хотел бы встретиться с человеком, обладающим таким выражением лица, в узком переулке. — Хватит уже гримасничать… Лучше фонарик достань.

— Ок-ок, Макси, только не переживай, — ослепительно-белый луч разрезал темноту, выхватив из глубин склада кусок стеллажа — конечно же, девственно пустой. — Сам знаешь, что нервные клетки не восстанавливаются и все такое…

Они шли вдоль металлических полок, щедро присыпанных пылью, Алекс бормотал разную чушь, а Макс думал, пытаясь свести обрывки информации в одну картинку. Вроде, ничего особенного не происходило, вроде и напарник такой, как всегда, вроде и задание не самое сложное, вроде и предчувствий нехороших не было… а дурные мысли, посетившие его, пока они сидели в машине, можно вполне списать на жару… Точно! Поодиночке факты не вызывали подозрений, можно было их объяснить тысячей причин (а если подумать, то найти еще столько же), можно закрыть глаза, как Макс поступал в большинстве случаев (и ничего плохо при этом не случалось). Можно, если бы каждая новая ниточка не тянула за собой следующую.

Почему жара набросилась на город, как голодный волк, именно тогда, когда в управление поступила странная информация, думал Макс, следуя за Алексом и ярким лучом фонарика, как слепой за поводырем.

Почему напарник странно ведет себя весь сегодняшний день, думал полицейский, внимательно разглядывая сиротливо стоящие в темноте пустые стеллажи.

Почему мысли о семье не вызывают почти никаких эмоций, кроме примитивных инстинктов (хук слева в ответ на неосторожную фразу), а жизнь кажется дешевой театральной постановкой? Почему прошлое видится бумажными доспехами на теле истекающего кровью рыцаря? Почему реальна только она, эта кровь? Почему он не чувствует ничего, кроме боли? Почему какая-то никчемная жара сводит его с ума?

Макс укусил губу, чтобы не зашипеть и поморщился. Что же делать? Он пока следует за Алексом, которому, похоже, вообще все нипочем, а впереди виднеется давешний белый грузовик с открытой задней дверью. И больше ни души — ни водителя, ни грузчиков, ни охраны.

— А ты уверен… — Макс не узнал свой голос, скорее соответствующий восставшему из могилы мертвецу. — Ты уверен… Что это не ловушка?

— Не уверен… — лицо Алекса было почти неразличимо в темноте, он мог с равным успехом благожелательно улыбаться и тревожно сводить брови, ожидая худшего. — Может быть… Не думаю… Нет, вряд ли.

Он задумался и полицейские минуту шли молча, успев за это время оставить ряды пустых полок позади.

— Похоже, они сбежали, — вдруг сказал Алекс. — Выгрузили один ящик и смылись. Уж не знаю, чего тут можно испугаться было… Но это нам на руку.

— Хочешь посмотреть, что за груз везли в грузовике? — поинтересовался Макс.

— Ага, не зря же мы сюда вломились без разрешения… Так хоть полюбопытствуем, — здоровяк полицейский отложил фонарик в сторону, пристроив его на пустой картонной коробке так, чтобы свет падал прямо на небольшой стальной ящик. — Тааааааак… Ууууу! Тяжелая, сволочь!

Алексу пришлось порядком напрячь свои отнюдь не слабые мышцы, чтобы приподнять массивную крышку и сдвинуть ее в сторону. Он весь вспотел, на ладонях отпечатались длинные белые полоски — но дело того стоило, потому что в ярком свете фонарика полицейские увидели ровные ряды аккуратно упакованных пистолетов.

— Черт побери… — пробормотал ошарашенный Макс. — Оружие! Так вот из-за чего вся свистопляска! Поня-я-я-я-ятно теперь…

— Не спеши с выводами… — Алекс взял фонарик и подошел с ним поближе. — Это не совсем оружие… Точнее, совсем не оружие…

— Как это? Я же собственными глазами видел кучу пистолетов! — в первое мгновение полицейскому показалось, что напарник бредит… но это только в первое мгновение. — Постой, не хочешь же ты сказать…

— Хочу… И скажу… — Алекс вздохнул, и это у него получилось очень уж скорбно. — В ящике не пистолеты, а инъекторы. Приборы, которые нужны для того, чтобы внедрить в тело человека жидкость в них находящуюся…

— Ничего себе… Постой! А ты-то откуда знаешь?

— Оттуда, Макси, оттуда…

Алекс отступил назад и отвел руку в сторону, пытаясь что-то нащупать на стеллаже. Когда они проходили мимо, там было пусто, но, очевидно, Макс оказался недостаточно внимательным, потому что через несколько секунд загудели механизмы, и ворота склада поползли вверх, открывая дорогу солнечным лучам.

— Ну что, Макси, закончим с этим? — Алекс стоял перед ним, похожий на злобную самодовольную панду. — Поставим эффектную точку в многолетней эпопее… Знаешь, а мне немного жаль с тобой расставаться.

Холодно отсвечивающий ствол пистолета придавал словам здоровяка фантасмагорический оттенок… Впрочем, Максу было все равно — он успел выхватить свое оружие, и черное дуло сейчас смотрело точно между глаз Алекса.

— А ты в форме, Макси… — патовая ситуация нисколько не беспокоила бывшего напарника, похоже, ему было невероятно весело. — Рад, что не ошибся в тебе. Очень рад. Так рад, что расскажу кое-что, чего ты не знаешь.

— Да ну? Например?

Макс перебрал в уме скудный набор вариантов — по всему выходило, что они выстрелят одновременно, а промахнуться с такого расстояния сможет разве что полуслепой старик… Нет, это явно не выход, придется тянуть время и ждать удобного момента. Придется говорить.

— Тянешь время? — заметил Алекс. — Разумное решение, учитывая, в какую переделку ты попал…

— Ты тоже попал… Ты у меня на мушке — не забывай!

— Это неважно, — здоровяк хмыкнул. — Важно, почему мы с тобой оказались здесь, вдвоем…

— И почему же?

— О! Это долгая история…

— Я никуда не спешу.

— Ладно, — Алекс не стал спорить. — Я расскажу… Тем более, ты заслужил это… Как-никак, целых шесть лет мне подыгрывал.

— Под… подыгрывал?!

— Ага… Ты был для меня своего рода ширмой, маскировкой… Прикрываясь тобой, как щитом, я мог делать то, что хотел. Никто никогда меня ни в чем не подозревал… Какая ирония!

— Так ты… все шесть лет… работал на них?

— Ну что ты! Чуть больше года назад они вышли на меня… Впрочем, лучше начну с самого начала, с того момента, когда я создал свой путь и определил твое место на этом пути. Когда я пришел в полицию, то был новичком — кое-что умел, конечно, но этого было явно недостаточно. И поэтому мне на первое время нужен был наставник… Тут подвернулся ты — лучший коп участка, опытный, несмотря на молодость, успевший побывать в переделках и выйти из них невредимым. Идеальный вариант для меня… И для начальства — ведь с тобой никто не хотел работать, помнишь? Этот твой крестовый поход против преступности, набор устаревших принципов и мораль… Ты был как руины Колизея — такой же нелепый и лишний в этом мире.

Но я согласился работать с тобой. Шеф списал это на мою неопытность, втайне радуясь, что удалось спихнуть со своих плеч одну из старых проблем. Ты был доволен, что нашелся напарник, да еще и более молодой, которого можно учить и наставлять на путь истинный. Да-да, меня чуть не воротило, когда ты надоедал со своей замшелой моралью… Но приходилось терпеть — ведь это тоже входило в мой план. Меня жалели, тебя — считали слетевшим с катушек чудаком, на нашу работу почти не обращали внимания… А больше мне ничего и не требовалось.

— Но зачем? — ужаснулся Макс. — Зачем такие сложности, такие интриги… Зачем?!

— А как ты думаешь? Вот тебе, что тебе нужно? Справедливость, да? Ох уж эти борцы с ветряными мельницами… Знают, что проиграют, а все равно лезут на рожон. Знают, что судьба сдает крапленые карты, но начинают партию за партией… И проигрывают, проигрывают вчистую. Причем, твоя проблема в тебе самом — ты пытаешься быть честным, а реальность — мухлюет, как опытный шулер. Утяжеленные кости, крапленые карты, козыри в рукаве и подкрученные цифры в автомате… Сколько не пытайся обмануть эту систему — итог один. С тем же успехом можно биться головой в бетонную стену… Не жалко черепушку-то, а, Макси?

— Пошел ты, предатель…

— Я-то пойду, но ничего не изменится. Правда, Макси? Или ты волшебным образом наберешься ума-разума? Нет, конечно же, нет. Достаточно в твои глаза посмотреть… Ты же и сейчас думаешь, что можешь победить. Ты даже сейчас считаешь, что справедливость возможна… Дурак.

А вот я… Я другой. Я не такой как ты. Меня никогда не интересовала справедливость и прочие эфемерные понятия. Жизнь, она мимолетна, слишком мимолетна, чтобы тратить ее попусту. От жизни нужно брать все… что берется. Нужно наслаждаться каждым мгновением по полной программе. Никаких ограничений, никаких сожалений. Макси, Макси… Меня с самого начала интересовала только власть. Власть над другими людьми, власть над ситуацией, власть над собственной судьбой. И с самого начала я делал все, чтобы эту власть получить: качался, чтобы стать сильнее многих; поступил в академию, чтобы получить символ, ставящий меня выше других; манипулировал, подставлял и предавал… У меня никогда не было друзей и товарищей. Они мне просто не нужны. А ты… Ты, правда, думаешь, что я подчинялся тебе потому, что считал старшим? Ха! Да мне просто выгодно было держаться в тени. До поры до времени… А потом…

Год назад на меня вышли люди из правительства. Они так сказали, и у меня не было оснований ставить их слова под сомнение… Они предложили мне сотрудничество — предельно вежливо, без угроз и шантажа, я мог отказаться в любой момент… Но я согласился, потому что их выгода была и моей тоже. Они обещали мне частичку своей власти, а взамен я должен был оказывать посильную помощь. Подправить бумаги, о чем-то умолчать, закрыть глаза на некоторые сделки, которые свершались у меня под носом… Еще кое-что по мелочи — «левой» работы было не так уж много, на самом-то деле, поручения покровителей меня не напрягали, я был по-прежнему почти полностью предоставлен сам себе.

— Не понимаю… Зачем им понадобился именно ты? — спросил Макс. — Что в тебе такого особенного?

— Ничего. Я просто оказался в нужное время в нужном месте, — ответил Алекс. — Им как раз требовался человек в нашем управлении — не слишком заметный, не слишком опытный, не слишком чистоплотный. И, надо сказать, меня эти поганцы раскусили сразу — поняли, что я не тот, за кого себя выдаю. Ну и предложили сделку: им был нужен канал, нелегальный, для транспортировки грузов. Я никогда не вникал, что и как там проходило — их дело, меня же волновала только моя выгода. Кстати, похоже, в управлении еще пара копов работала на этих парней… Не знаю кто — всей информации мне никогда не давали — но часть вопросов время от времени решалась без моей помощи. Два и два легко сложить, а сделав выводы… Молчать и ждать удобного момента — если бы парни из таинственной правительственной организации решили меня кинуть, то я сразу же выбросил бы небольшую информационную бомбочку прямо в сеть. Это была страховка на всякий случай… ну, ты понимаешь, о чем я.

— Примерно… Но откуда тебе известно про инъекторы? И для чего или кого они предназначались?

— Ааааа… Инъекторы… Один из грузов, постоянно переправлявшихся по тайному каналу. У них была какая-то своя лаборатория… Я не вникал в детали, но вывод напрашивается сам собой. И еще мне пришлось выполнять несколько поручений связанных со всем этим… Помнишь интервью, которое мы слушали, пока в машине сидели? Хорошо, все-таки, у доктора Франка язык подвешен, грамотно излагал… Даже я почти понял, о чем речь.

— Доктор Франк?

— Да, одно из ключевых звеньев в проекте. Тайный канал для передачи грузов, лаборатория о которой почти ничего не известно, доктор психологии больше похожий на шоумена и шарлатана в одном флаконе… И инъекторы в этой же куче. Помнишь, он говорил, что якобы не может применить на практике результаты своих исследований в отношении первого, второго и третьего уровней? Так вот — это ложь. Док не должен был говорить всей правды в интервью… а я следил, чтобы все было нормально. Наверняка, не только я, но я — в числе прочих.

— И что? Док справился?

— Ооо! Еще как… Поработал языком на славу — только запутал всех, переведя внимание на мнимые цели. Он расставил акценты, подняв значимость нулевого уровня чуть ли не до космической программы… Теперь и писаки, и доморощенные любители теории заговора бросятся на эту кость, как голодные псы. А мы будем спокойно заниматься своим делом.

— Каким? — тихо спросил полицейский.

— Контроль, — здоровяк расправил плечи. — Контроль, контроль и еще раз контроль. Как думаешь, для чего инъекторы предназначены? Именно для этого — делать из людей послушных марионеток. Один раз выстрелил и готово. Был человек со своими мыслями, мечтами, радостями и горестями… А стал такой же человек, но — наш. Целиком и полностью наш. То, что находится в капсулах, каким-то образом действует на первый и второй уровень… Личные ценности, моральные ориентиры — все меняется так, как нужно нам. И не подкопаешься ведь — почти невозможно определить причину изменений произошедших с человеком.

Алекс наклонил голову сначала вправо, потом влево, разминая шею. Послышался характерный хруст, а на лице продажного полицейского расплылась гаденькая улыбочка.

— Аааа… Хорошо! — несмотря на кажущуюся расслабленность, он не сводил пистолета с бывшего напарника. — Знаешь… Жаль, что мне не дали побаловаться с этими штуками… Ну, с инъекторами… Наверное, это очень весело, видеть как человек, в которого ты выстрелил, становится куклой. Наверное, это даже веселее, чем то, что я сделал с беднягой Гансом… А классно тогда получилось, да? Всего пара звонков — и такой впечатляющий результат. Помнишь, как ты кричал, что найдешь виновных, как ты заставишь их молить о смерти и тому подобную чушь? Я помню-ю-ю-ю… Я тогда с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться прямо тебе в лицо. Веришь — мне было весело, просто невероятно весело!

— Ганс… Так вот значит, как все было… — голос Макса вновь стал мертвым и бесцветным, таким же, как его лицо. — Алекс… Б.Б… Как ты мог… Нет, ну как ты мог, а? Ради маленького кусочка власти предать все и вся… Подонок, настоящий подонок.

— Макси, Макси, Макси… Знаешь, почему я ненавижу таких, как ты? — Алекса передернуло от отвращения, улыбка на его лице превратилась в злобную гримасу. — Вы считаете, что мир можно изменить, что он потерявшийся ребенок, которого можно взять за руку и наставить на путь истинный… Ха-ха! Какая чушь! Макси, наш мир это ад. С кипящими котлами страстей, пирующими грешниками и вопящими от боли неудачниками. И ни тем, ни другим ты никак помочь не сумеешь. Нужно устраиваться самому, что я, собственно, и сделал. А ты… Ты, Макси… Рыцарь в сияющих доспехах с крылышками за спиной… Ты так до сих пор и не понял, что находишься в последнем кругу нашего ада. В самом-самом последнем кругу.

Здоровяк радостно осклабился.

— Пора заканчивать. Прощай…

— …прощай, Алекс. — красное пятнышко расплылось между глаз здоровяка, точь-в-точь, как в дешевой театральной постановке. — У меня два пистолета, а ты подменил обойму только у одного…

Макс Стейн отстраненно следил за падающим вниз телом напарника — тот так и не выпустил из побелевших пальцев пистолета, словно он был соломинкой, способной вытащить из этого ада… Алекс лежал на грязном полу — безнадежно мертвый и на удивление тихий. Он, наверное, даже и не понял, что произошло, и почему его планы превратились в прах… Он, наверное, так и не увидел, где ошибся.

— Ты был хорошим напарником, Алекс… — полицейский подошел к трупу и наклонился, всматриваясь в навечно застывшее на лице предателя выражение радости пополам с удивлением. — Был.

Он провел ладонью по глазам мертвеца, смыкая холодные веки. Странно, но Макс не чувствовал злости — только усталость и все. Даже услышав про Ганса, даже узнав про предательство… Одна из последних фраз убитого начисто вышибла из полицейского желание сопротивляться судьбе. Одна простая фраза…

«Ты так до сих пор и не понял, что находишься в последнем кругу нашего ада. В самом-самом последнем кругу».

Словно во сне, Макс достал из кармана мертвого напарника ключи от машины, убрал пистолет в кобуру, медленно передвигая ставшие деревянными ноги, вышел на улицу. Мир заволокло пеленой, реальность растворилась в белесом тумане, ориентиры пропадали один за другим… Дружба, работа, все то, что было сделано за эти годы, все перевернулось с ног на голову. Полицейскому казалось, что он смотрит в бездну, бесконечно глубокую и бесконечно пустую, где нет ничего, даже пустоты…

Открывая дверь полицейского автомобиля, Макс вдруг вспомнил о своей семье. Мысль пришла настолько неожиданно, что он даже вздрогнул и дернул рукой, едва не выронив ключи. Семья… Слова Алекса… Предательство… Полицейский похолодел, сделав нехитрый вывод, ему стало страшно — причем боялся он не за себя. А потом пришла следующая мысль, и холод сменился обжигающим изнутри теплом — Макс понял, что ничего не чувствует, думая о жене и дочери. Ни любви, ни нежности. Он ни капли по ним не скучал и беспокоился ровно в той же степени, в какой патрульный коп волнуется за безопасность переходящей дорогу старушки. Иными словами, он просто не хотел проблем. И только…

В машине были ноутбук, сломанная рация, запасные обоймы и недоеденный завтрак. После недолгого раздумья Макс забрал любимую игрушку напарника, решив проверить одну догадку. Для этого, правда, нужно сперва немного пройтись пешком… Полицейский оглянулся, скользнув глазами по пустынной улице. Пока еще пустынной — скоро здесь будет не протолкнуться от машин с мигалками, Макс уже слышал их заунывный вой, медленно просачивающийся сквозь дневное пекло… Нужно уходить, причем — немедленно.

Он взял только ноутбук, справедливо полагая, что от сломанной рации толку не будет, а запасаться патронами, чтобы устроить маленькую войну — не только глупо, но еще и бессмысленно. Двери остались незапертыми, а ключи Макс зачем-то забрал с собой… Зачем? А кто знает — наверное, как и ноутбук, они возвращали ему чувство реальности происходящего. Они были материальными и твердыми, а не сумеречными миражами, как заброшенный склад, инъекторы, подавляющие личность, и мертвый напарник с красным пятнышком между глаз…

За всю дорогу ему не попалось навстречу ни одного человека — улицы словно вымерли, окна домов пялились в небо пустыми глазницами, а припаркованные у тротуара машины были как бронированные сейфы — запертые и безмолвные. Нужный переулок нашелся почти сразу: хоть Макс не заезжал в этот район почти год, его память услужливо подсказывала направление, а чувство узнавания приятно холодило кожу. Дверь оказалось завалена хламом — так же, как он ее тогда оставил. Ржавые железки, подгнившие доски, пара ящиков… Полицейский смел все это в сторону и, пробежавшись пальцами по шершавой деревянной поверхности, нащупал тайную пружину. После чего, услышав характерный и очень знакомый щелчок, потянул ручку двери на себя.

Внутри Макс сразу включил свет, не беспокоясь о том, что его присутствие могут обнаружить — решетки на окнах подвальчика и покрытые копотью стекла превращали это место в идеальный тайник. Где можно хранить что-то важное или прятаться самому, если появится необходимость. Не то, чтобы Макс планировал совершить преступление, украсть деньги или важные документы… Вовсе нет, тайник он обустроил просто так, на всякий случай, поддавшись мимолетному порыву, настроению, прорвавшемуся в однообразные будни из беззаботного детства. Ему просто хотелось уединения — хотя бы самой возможности этого… Макс и предположить не мог, что ему придется использовать свое убежище… так. Что ему придется прятаться, как последней крысе, удравшей в нору с украденным кусочком хлеба.

— Черт…

Он с трудом закрыл дверь, но запереть ее не смог — старое дерево отсырело и разбухло, и защелка никак не хотела возвращаться в гнездо. Максу пришлось подпереть ручку подвернувшимся под руку стулом — ясное дело, что эта баррикада не остановит тех, кто пойдет по его следу, но, по крайней мере, излишне любопытные дети сюда забраться не смогут. Закончив с дверью, он подошел к столу и раскрыл ноутбук, намереваясь найти кое-что в сети… И проверить или опровергнуть свои подозрения.

Шнур мягко вошел в разъем, лампочка замигала, фиксируя соединение, картинки на экране сменились. Макс открыл новое окошко и вбил нужный адрес. Ему пришлось немного подождать, прежде чем перед ним высветились жирные, как мухи, буквы, облепившие страницу сверху донизу. Новости, новости, новости… Он никогда не любил это место, но всегда заходил, чтобы узнать, что произошло в мире. Вот и теперь он проглядывал заметки, разыскивая нечто вполне определенное. И нашел — причем, почти сразу…

Заголовки статей вопили так, что хотелось закрыть ладонями уши:

«Дьявольская бойня в адском пекле!»

«Кровавый кошмар в спальном районе!»

«Убийца не пожалел даже маленького ребенка!»

«С полицейскими — жестоко!»

Везде рассказывалось про чудовищное преступление — какой-то обкурившийся отморозок вломился в дом, где жила семья офицера полиции. Сначала убийца смертельно ранил женщину, а потом, оставив ее истекать кровью в гостиной, отправился в детскую комнату… Потом медики насчитают десятки ножевых ранений на теле ребенка, а в тот момент умирающая мать тщетно кричала в трубку, захлебываясь кровью… Она дозвонилась в полицию и умоляла помочь им, она просила скорее приехать и спасти ее дочь… Но никто не успел вовремя. Приехавшие полицейские нашли в доме два еще теплых тела. И убийцу, спящего на крыльце и подложившего под голову руку… Руку с зажатым в ней окровавленным ножом.

Макс пролистнул страницу, ища фотографии жертв. Он уже знал, что увидит, но хотел убедиться наверняка. Пальцы полицейского дрожали, когда на экране появилось улыбающееся лицо молодой красивой женщины. Лицо, которое он видел каждый день с момента свадьбы…

— Мишель… — имя всплыло в памяти и тут же погасло. — Нет… Нет. Нет!

Макс почти кричал, слова будто искали что-то в его душе, искали, но не находили, проскальзывая мимо, как проскальзывает сквозь пальцы холодный жесткий ветер. Это напоминало попытку игры на арфе с оборванными струнами… Прошлое было отсечено, обрезано, как горелая корка с буханки хлеба. Макс помнил все — лицо жены, ребенка, прикосновения, слова, запахи, смех… Он помнил все, но все это не вызывало у него никаких эмоций кроме одной — горечи. Словно тогда был один человек, а сейчас — совершенно другой. Двойник, отражение в зеркале, искаженное и перевернутое…

Полицейский схватился за голову и закрыл глаза. Стены сжимались тугим кольцом вокруг его черепа, в висках стучали отбойные молотки, глаза болели, как после бессонной ночи. И мыслей не было — совершенно. Точнее, Максу не хотелось думать, потому что тогда пришлось бы поверить словам Алекса — поверить в то, что мир это ад. И в то, что он, то есть Макс, находится в последнем кругу этого ада. А еще — что все, сделанное им за недолгую жизнь, просто борьба с ветряными мельницами, бессмысленная и беспощадная. Что справедливости нет и не будет, а есть только грязь, которая затягивает и больше не отпускает…

— Лучше не двигайся, — рядом с дверью объявилась тень, похожая на человека. — Иначе придется использовать на тебе вот эту штуку.

В тусклом свете лампы недобро блеснули знакомые очертания… Точно такой же пистолет Макс видел в железном ящике на складе. Алекс, бедный мертвый Алекс, называл их инъекторами… Полицейский поднял глаза на незваного гостя и тихонько вздохнул.

— Как вы меня нашли? — спросил он. — Ноут?

— Ноут, ноут… — подтвердила тень. — Мы не очень-то доверяли твоему напарнику и установили кучу жучков. На всякий случай.

— Не стоило, наверное, брать с собой эту игрушку Алекса… — бесцветным голосом сказал полицейский. — Тем более что я предвидел такое развитие событий…

— Не стоило… Честно, мы очень удивились, когда удалось настолько просто тебя вычислить. Мы думали, что ты умнее. А ты оказался такой же пешкой, как и Алекс.

Маска полностью скрывала лицо тени, но полицейскому показалось, что гость улыбнулся.

— Он настолько помешался на власти, что во всем остальном был полным идиотом… Когда информация о нашем небольшом канале поставок попала к копам, Алекс должен был предупредить нас, чтобы мы могли на время свернуть деятельность и затаиться. Но он зачем-то потащился проверять упомянутые стукачом точки сам. Да еще и напарника с собой прихватил — наверняка хотел тебя подставить. Видно, уж очень сильно ты его достал своим идеализмом… Ты ведь такой же, как он, только с другим знаком. Вы оба — слепые фанатики, увлеченный одной идеей. Именно поэтому для нас вы являетесь пешками и только.

— Пешки? Как же так? Алекс ведь считал, что представляет из себя нечто большее.

— Хех… Все пешки метят в ферзи, ничего удивительного. Это их мечта, причем, мечта несбыточная.

— А вдруг?

— У нас «а вдруг» не бывает, — тон незнакомца стал властным. — Случайность, везение или невезение… Какая ерунда! Оправдание для слабых. Тот же Алекс — вполне мог узнать намного больше, помочь нам с исследованиями, с организацией тестового полигона… Но его интересовала только власть. Он даже не понял, чем мы на самом деле занимались. Довольствовался сказочкой о пистолете, превращающем людей в некое подобие зомби… Хех.

— Сказочкой? — удивился Макс, по-прежнему сидевший за столом. — Значит, инъектор не стирает личность человека?

— Почему же? — в свою очередь удивилась тень… точнее, сделала вид, что удивилась. — Еще как стирает. Подчистую. А потом перезаписывает.

— Но тогда…

— Похоже, ты, как и Алекс, просто не понимаешь, — заметил гость. — Мы сказали ему, что более важными являются исследования первого и второго уровня, что нужно скрыть наши успехи, привлекая внимание общественности загадками уровня нулевого. И он поверил… И ты тоже — поверил. Вы оба поверили в эту… чушь.

— Чушь? Но как же так…

— А вот так — нашей главной целью всегда был и будет нулевой уровень психики. Этот фундамент, на котором основывается мир каждого человека. Этот способ прямого воздействия на реальность… — продолжала вещать тень. — Та же власть, только в иных сферах. Абсолютная власть… Могущество, которому нет равных… Зачем пытаться исправить существующий мир, переделать его под себя, если можно просто создать новый? Заманчиво, правда?

— И вы…

— Нет, — в голосе незнакомца послышалось разочарование. — Пока все наши эксперименты были неудачными. Мы будто ходим кругами, не приближаясь к разгадке, но и не удаляясь от нее… Впрочем, зря я тебе столько рассказываю.

Тень подняла инъектор на пару миллиметров выше и сделала вид, что целится в Макса.

— Хочешь что-нибудь сказать на прощание?

— Нет, — теперь настала очередь полицейского улыбаться и снисходительно смотреть на гостя. — Я лучше просто с тобой попрощаюсь.

Он достал свой пистолет, прекрасно зная, что противник не станет стрелять — ведь нужно попасть в тело, которое сейчас защищено столом и раскрытым ноутбуком…

— В чем дело? Не хочешь выстрелить в голову? — Макс тщательно прицелился, понимая, что теперь можно никуда не торопиться. — Ты занял неудачную позицию… И недооценил меня.

— Думаешь? — гость был противоестественно спокоен, так, словно держал в рукаве пару-тройку запасных тузов. — Зря, мы никогда не ошибаемся…

Он прислушался, будто ожидая чего-то, а потом, спустя минуту, расслабился и опустил инъектор. Под дулом пистолета и пристальным взглядом загнанного в угол и потому очень опасного полицейского незнакомец вел себя так, будто находился в своем доме, в уютной гостиной, в мягком кресле с бокалом хорошего вина в руке. Так ведет себя тот, кто думает, что победил… Нет — тот, кто знает, что одержал победу.

Макс окаменел и тоже прислушался, наконец, уловив краем уха едва различимый шорох. У себя за спиной, в нескольких метрах…

— Ну что, Молох, приобщим его к нашему делу? — еще один гость, невидимый, стоял сзади.

— Давай, Сапфир, будет весело, — первая тень сняла маску, явив бледное, как смерть, лицо молодого мужчины. — А то засиделись мы у себя… Нужно развеяться.

Засиделись? Развеяться?! О чем они? И кто они, черт их возьми, такие?! Максу очень сильно хотелось оглянуться, но полицейский прекрасно понимал, что не успеет — стоит ему резко дернутся, как второй гость тут же всадит ему в спину заряд из инъектора… Можно выстрелить в первого незнакомца — но это ничего не даст, ведь убежать он все равно не сможет… Неподвижного Макса постепенно охватывало отчаяние — поднимаясь из самых глубин души, оно отравляло мысли, растворяло их, как кислота, обжигало нервы ноющей болью… А потом пришла новая мысль, показавшаяся полицейскому единственным выходом.

Он растянул губы в резиновой улыбке, быстро, как смог, поднял руку с пистолетом и развернул ствол, встретившись глазами с черным пятном дула. И нажал на курок… Попытался нажать, считая мгновения до небытия. Попытался, потому, что невидимый Сапфир не позволил своей жертве избежать предначертанной участи… Маленький твердый предмет сильно ударил в спину Макса, заставив полицейского вздрогнуть, как от электрического разряда.

«Наверняка, останется синяк, наверняка, ушибленное место будет долго болеть… Спать, как же хочется спать… Перед глазами все плывет, голова не держится… Я падаю, будто в бездонную пропасть… Кто я? Как я сюда попал?.. Почему здесь все одинаковое… Почему здесь ничего нет?..»

Со счастливой улыбкой сумасшедшего провожая растворяющиеся мысли, теряя воспоминания, как теряет перья падающая камнем вниз птица, Макс закрыл глаза и расслабился. Он не знал, сколько длилось его ожидание, он не думал ни о чем и не хотел ничего. Он просто был, слившись воедино с серым безмолвием… А потом…

Стало темно.