...На маяке люди суровые. Жили они обособленно, и хотя тайн особых не имели, но режим соблюдали строжайший, воинский. Попасть в гости к островитянам - все равно, что оказаться в приятном, но подневольном плену. Жадные до нового человека и новостей, служители маяка хозяйские права использовали в полной мере; тут, как в подводном царстве, куда попал Садко, пока не споешь всех песен, не вырвешься. Гостям из Литвы куда ни шло, им было все в новинку, они на Кара-Ада ступили как на сказочную землю, а директор комбината Чары Акмурадов оказался прямо-таки в положении варяжского гостя. Попал и загостился... Загруз. И ни о каком заседании бюро речи не могло быть. На острове запропали они вместе с Байрамом Сахатовым и Сабитом Мустафиным.

С этим известием и подкатили к особняку Ковуса-ага на мотоцикле - одетый по-вечернему, во все темное, Сергей Брагин и ленинградец Иван Волков, в зеленом халате с завязками на рукавах и глубоким карманом. В таких робах подсобники на товарном дворе штопали мешки и раскручивали веревки, когда не было шпагата, чтобы это крученое вервие пустить на завязки. В таком одеянии маститый конструктор первого в мире сульфатосборочного комбайна мог бы свободно сойти за конюха или дезинфектора. Ивана Волкова это, видимо, ничуть не смущало. Он был доволен. Халат надежно защитил его в дороге с Шестого озера, о котором в шутку говорили, что Волков полюбил его не меньше, чем великий Чайковский свое "Лебединое озеро".

Удивительно собранным, до самозабвенности устремленным к цели и устойчиво выносливым был ленинградец Волков. Казалось, в таком напряжении можно было жить какое-то загаданное или вынужденное время, а потом неминуем склеротический эффект. Нет же, чем больше было дел и забот, тем сильнее Волков "самозаряжался". Узнав сейчас, что руководство комбината загрузло вместе с гостями на маяке, и что никакого собрания не предвидится, Иван Ильич бросился искать Игоря Завидного, чтобы договориться с ним о дележе "шагреневой кожи" Шестого озера - участка для сбора сульфата комбайнерами и печниками. Дело это спорное, и сегодня Иван Ильич намеревался крепко поговорить на заседании партбюро. Но оно откладывалось. Пожалев об этом, неукротимый воитель с берегов Невы решил лично и веско потолковать с конструкторами и испытателями печи "кипящего слоя". Для этого и разыскивал Завидного.

- Не должно заседание откладываться! - не хотел верить Завидный.

- Так вышло, - отвечал ему Сергей Брагин. - Про это уже все знают. Вас велено предупредить: тебя, Нину, Виктора Степановича!..

- Одна задержка влечет другую, - буркнул себе под нос Завидный.

Вернувшаяся из магазина Анна Петровна сразу же определила новых прихожан к столу. Побыв недолго в магазине и потоптавшись в очереди, она оказалась в курсе всех последних новостей.

- Люди бегут к гостинице. Бабы сказывают, что иностранца змея укусила, - сообщила она как бы между прочим.

- Ври? - угрожающе поднял кулак Ковус-ага, - это же походит на дипломатическую полундру. Никакая гадюка не имеет права кусать иностранца с пропуском. Если какой без визы сунется, такому сама земля наша ноги будет жечь!

- Каким змеям с дипломатами кусаться полагается, я не знаю! Пусть хоть до издыхания жалят! - Анна Петровна вынула из жаровни щипцы для углей и обвела по песку вокруг себя. - Я вот так бы очертила вокруг наших владений и никого не пускала за эту грань!

- Айна, займись блинами возле своего тамдыра.

- Блинами, Ниночка, вечерять будем, а сейчас надо сбегать на постоялый двор. Может и вправду ужалили кого-то! Прижиганье в пузырьке прихвачу. На скорпионах настоена, пользительная.

- Не суйся к заморскому ухарю со своими ядохимикатами! - прикрикнул Ковус-ага. - Случится заваруха, тогда узнаешь, чем пахнет конвенция!

- Помитингуй тут, капитан, а я побегу! - отозвалась с веранды Анна Петровна.

Послышался крик с улицы, который заставил насторожиться, подняться со своих мест. Ковус-ага быстро сунул руки в ведро с водой, помыл, обжал на ветерке.

- Поймался! - вбежав во двор, кричал Мурад. - Пытают!..

- Так ему и надо! - облегченно вздохнув за вьюнковыми рясками, откликнулся Ковус-ага. Можно было подумать, что они с Мурадом заранее договорились, и он ждал такого известия, которое в сущности ничего не объясняло ни гостям, ни самому старику. И все-таки Ковус-ага еще раз воскликнул: - Так и надо!..

Пожалуй, только Сергей Брагин заметил внезапную перемену, происшедшую в Игоре Завидном. Взглянув на часы, он обернулся и смерил взглядом свою длинную, предвечернюю тень на земле; поднявшись на цыпочки, еще раз посмотрел на свое темное отражение и, ни слова не говоря, поволок себя... другого, отпечатанного на песке туда, откуда слышался пугающий своей невнятностью, мальчишеский голос.

Нина подошла к Сергею, взглянула на него, молчаливо и недоуменно спрашивая о странном уходе Игоря. А что ей мог ответить Сергей, понимавший в поведении Игоря только одно: все происходящее и его касалось в какой-то мере...

- Пытают! - кричал запыхавшийся Мурад. Он выделывал рукой сложные зигзаги, вилюшки, угрожающе нацеливался пальцем и делал уколы в воздухе: - Скользкий и сильный гад, едва поймали!.. Накрыли одеялом. Удрать хотел, гад!.. Феликс Лимон не смог, а Мамраз накрыл. Дружинник, что надо!..

- Сцапали, значит? - хотел удостовериться Ковус-ага.

- Пытают... Узнать надо, какое жало у гадины!..

- Кто там у заезжей?

- Все... И дядька Кийко!.. - голос у Мурада задрожал.

- Ну, тогда и вправду дело пахнет ладаном, - забеспокоился еще больше Ковус-ага.

Без происшествий в Бекдузе не проходило дня, и в этом смысле он, пожалуй, ничем не отличался от других отдаленных и быстро заселяемых мест, куда стекался народ со всего света. Избалованные самыми невероятными зрелищами, бекдузцы не придали особого значения случаю в гостинице, хотя и приключилось это с иностранцем. Обнаруженная между делом в чемодане или еще где-то в номере гостиницы... гадюка не произвела такого фурора, как свежее, холодное пиво, выгруженное в порту с бакинского лайнера. Но были и такие, кого гостиничный случай в какой-то степени касался прямо или косвенно: понять этого сразу нельзя. Да и сам инцидент, в котором, прямо сказать, винить было некого, оказался делом не столько страшным, сколько загадочным.

Когда Ковус-ага и гости покинули наполненный дымком двор, то от гостиницы кое-кто из зевак уже поспешал к столовой, где начинался вечерний розлив пива.

Молчаливый и нахохлившийся Мурад шел рядом с Сергеем на полшага впереди, то и дело заглядывая ему в глаза, словно ожидая какого-то вопроса: ведь Мурад уже был в гостинице и кое-что знал о происшедшем. Но Сергей Денисович ни о чем его не спрашивал. "Ну и пусть, - обидчиво думал про себя Мурад. - Взрослые всегда думают, что они все знают... Ничего, спросят и у ребят!.. С Васькой Шабаном они все видят, что делается на берегу моря..."

- Врачи приезжали? - тут же спросил Сергей.

- А зачем врачи? - Мурадик прижался к Сергею и с невероятной, недетской силой стиснул ему локоть цепкими и дрожащими ручонками.-Опять врачи... Как тогда... и краб?..

- Без укуса обошлось в гостинице? - не сразу понял Сергей перемену у своего дружка

Мурад еще сильнее стиснул ему руку.

- Когда залаяла Найда... краба уже под камнем не было, - Мурад шептал глядя себе под ноги. - А камешек был вдавлен в песок. И водичка выступила... с солнышком водичка. Потом сразу два каблука рядом... После каблуки пропали, а бумажка... белела.

Сергей догадался, в чем дело, пошел тише, обняв парнишку.

- Ты уже, Мурадик, говорил про бумажку. - Внимательно вслушивался Сергей в несвязный шепоток, которым Мурад хотел передать свои донельзя спутанные воспоминания страшного дня. - Плюнь на бумажку. Важно?.. Тогда вспомни, какая была бумажка?..

Мучительно и тупо глядя в небо, Мурад отпустил руку Сергея.

- Смятая... Вы тоже знаете про эту бумагу? Скомкана. Лист газеты с картинкой... Пингвин радио слушает.

- Один?

- Нет. Рядом тоже пингвин в черной майке!..

- А не три птицы было? - Сергей с состраданием смотрел на мальчишку, на его мучения вспомнить до конца то, что он видел тогда на острове и позабыл. Не в первый раз Сергей Брагин и Мурад пытались вместе восстановить в памяти живые картины, но всякий раз созданное в мучениях видение доходило до какого-то неуловимо опасного пункта и бесследно исчезало. В порванной памяти Мурада не хватало какого-то звена, которое выпало и разрушило всю цепочку событий. Провал не восполнялся, и Сергей не мог понять, что нужно было дружку: долгий покой, крепкая встряска или какой-то светлый и жгучий лучик, который кольнул бы в темную точечку и высек искорку в надорванном сознании. - Три было пингвина! - смешно и глуповато крикнул Сергей, встряхнув Мурада на подходе к гостинице. - Тр-ри! Я помню этот снимок. Два увальня, а третий пингвин ковылял к ним по снегу. Кособочился, лапку поднял. Вот так... Вспомнил, Мурадик?..

- Неправда ваша! - убежденно, а потому тихо, внушительно возразил Мурад. Теперь он смотрел не в небо, а на макушки деревьев, видимо, не рискуя сразу взглянуть на землю со знакомыми предметами, чтобы не расплескать возникшего видения. - Два их было!.. Один плясал, а другой разинул рот и смеялся над ним...

Нарочно приотстав от Виктора Пральникова и старика, Сергей не торопил дружка, не спешил он и соглашаться с ним в споре о танцующих снежных пижонах во фраках. Потеряв задор и наивысший накал в остром споре, Мурадик вдруг упустил пойманный светлячок.

- Пересчитай получше. Как ты их видишь?

- Как живых вижу... Когда ветер смял газету, то пингвишка один остался, а второй пропал. Камнем его придавило...

- Кто же его так наказал?

- Не знаю... Все смыли волны. Вот опять волны над головой!.. Не хочу водой дышать!.. - Мурад схватил Сергея за руку, отчаянно потянул с волнистого песка к увязшим в песке возле заборчика деревянным саням с полозьями из рельс, которые напоминали плавающий плот.

- Не унесут нас волны, не робей, Мурадка! Оглянувшись, Ковус-ага крикнул из-за саней, чтобы не отставали.

- Бежим! - Мурад, кажется, уже забыл о волнах и пингвинах. - Я проведу вас в номера с заднего хода. Запросто. - Он повеселел, поднял с песка из-под ног луженую солнцем ракушку и дунул в нее так, что она засвистела. Видно, порвалась с -трудом сотканная паутинка, ускользнул из нее светлячок памяти, и Мурадик ничего больше не вспомнил из потерянного.

Ничем не мог помочь Сергей страдающему дружку, и это еще больше обостряло его молчаливое негодование. Память!.. Она очень нужна. Острая. Стойкая. Настороженная и неподкупная. Сергей Брагин снова убедился в этом и не хотел оставлять Мурада одного.

Шагах в двадцати от крыльца гостиницы, опустившейся почти до самой крыши в песчаные барханы, Ковус-ага остановился, чтобы подождать приотставших спутников. Виктор Пральников продолжал брести по тонкому, сухому, перевеянному ветром пухляку. Он вел себя как-то безучастно, разговаривал только с Ковусом-ага, и все о том же: о его встречах с партизаном, следопытом и пустынником Алданом и о своих похождениях, стараясь увлечь старика в тихое местечко и поговорить. Но Ковус-ага в отличие от людей расчетливых и осторожных, хотел быть и становился участником почти всех наиболее кипятковых и острых событий в своем вольном Кара-Богазе. Как мог он оставаться в стороне, когда взвихрилась такая загадочная история с пронырливым иностранным торгашом?.. Старик опасался, как бы не пострадал кто другой в этой змееловке, боялся за своего сорванца Мурада.

- Что бредешь, как при боковой качке? - проговорил старик, вглядываясь в потное, угрюмое лицо Сергея. - Опять о чем-то с Мурадом шушукаетесь? Новый штурм Кара-Ада хотите затеять? Завидую я вашей дружбе, ребятки, сколько у вас, молодых, впереди! Только иной раз такое выдумываете, и - верите в эти выдумки!..

- Не хотел бы, да поверишь, яшули!

- Ох, салаги, я вижу на вашей шхуне такой дедвейт - как бы вам не забулькать! - старый капитан пустил в ход это слово, обозначавшее полную загрузку судна, не случайно. Он намекал на ту невидимую тяжесть, которая все сильней давила на его молодых друзей. Их беспокойство не могло укрыться от старика, но Ковус-ага знал, как иногда бывает пагубным встревать в чужие дела и надоедать любопытством, набиваться с услугами. При всей суровости характера, Ковус-ага снисходительно относился к обоим заговорщикам, считая, что Сергей Денисович просто потакает Мураду в его очерёдной затее. Сам старик не раз оказывался в положении хранителя коварных тайн и соучастника самых тонких заговоров... Мурад был большим выдумщиком, любил роль "вождя краснокожих" и вовлекал в свои проделки не только ребят, но и домашних. На какие-то новые проказы и намекал сейчас Ковус-ага. Но дела были посерьезнее. Сергею становилось тяжело молчать, и все же он не хотел впутывать в эту неясную историю никого. Кто знает, какой оборот могут принять скоротечные события, в которых была какая-то пугающая бессвязная путаница и в то же время страшная нагнетаемость... Сергея пугала сейчас странная фатальность того, что происходило в гостинице с иностранцем. Слишком уж деятельным и любопытным оказался этот субъект, проявляя интерес не только к саксауловым сувенирам, но и к вещам иного порядка. Зачем нужно было Игорю Завидному с ним связываться? За это Сергей и про себя его ругал и в лицо говорил. Сейчас Сергея поразило другое: почему Игорь так переживает происшествие в гостинице?.. Неужели все дело в повышенной чувствительности?.. Ковус-ага, шагая к гостинице, не мешал думать Сергею, но вот послышался его голос.

- Опоздали мы... - разочарованно проговорил старик возле крыльца, которое успели полить, а верхнюю ступеньку застелить влажной дерюжкой. - Самое интересное кончилось. Давайте для приличия поднимемся на этот надраенный спардек, вытрем чистенько ноги и пойдем обратно!..

- Хотела бы я видеть, кто поднимется первым! - чуть приоткрыв окна, любезно осведомилась хозяйка гостиницы, приятная, деловитая армянка с очаровательными, влюбленными глазами. - К такому абреку я сама выйду навстречу, руками обовью!

Взгляд веселой, умеющей внушать желания, пышной Тамиллы целиком достался Сергею Брагину; и он, собравшись было подняться на крыльцо, в порыжелых и очищенных от мелкой пыли крупным песком туфлях, остановился, вдруг повеселев под ее смешливым взглядом.

- Удивительно, как через этот порог осмелилась беда перешагнуть! - сказал Сергей, не зная, куда деться от глаз Тамиллы. - Тут надо бояться другого...

- Вай, такие слова только под кемончу петь!..

- Не до песен, Тамилла Артемовна. Неужели и вправду у вас обидели гостей? - серьезно спросил Сергей.

- Мамраза спросите, он расскажет, - продолжая все так же заинтересованно смотреть на Сергея, но теперь через стекло, огнеокая хозяйка гостиницы плотно прикрыла окно.

Легкий на помине Мамраз шел со стороны аптеки и держал соломенную шляпу в вытянутой руке. Подвигался он медленно и осторожно, словно боялся что-то расплескать или просыпать. Когда перешел улицу и показался с приподнятой за сомкнутые поля шляпой под окнами гостиницы, дверь с шумом распахнулась и на пороге появился сначала взбешенный иностранный жилец, а за ним невозмутимо спокойный его провожатый.

- Хватит мне этих эссе! - замахал руками торгаш на Мамраза. - Я утверждаю полный модус вивенди и добро пожаловать!.. Не надо мне больше на гада смотреть. Я верю, пардон, что этот морской гад вполне приличный джентльмен и хотел со мной поиграть!.. - Все время опасливо поднимая одну ногу, галантный иностранец в эту минуту походил на вертлявого кобелька. - Хватит играть, беру тайм-аут!..

- Как же так! - отвечал Мамраз, слегка встряхнув шляпу из рисовой соломки. - Обижать невинную тварь нельзя! Чтобы ошибки не вышло, надо убедиться документально: яд у нее или сплошная невинность?..

- Алло, я верю в невинность гада без дополнительных анализов! - торговый деятель хотел всеми средствами избавиться от дальнейших разговоров и всяких поисков доказательств невинности и безопасности морской змеи, и главное - прекратить шум и потушить повышенный интерес к своей любознательной особе. Блудливый негоциант, кажется, готов был сейчас подружиться даже с коброй, лишь бы не привлекать к себе внимания и не заставлять людей делать столько обременительных услуг. Он был все время внутренне настороже и ждал неминуемой встречи с каким-нибудь изощренным русским детективом, и не сомневался, что в чем-нибудь сумеет заметить признаки слежки за собой, неуклюжую подозрительность или пытливую почтительность, в которой неминуемо сквозит желание приблизиться и потрогать за воротник. И как странно, ничего такого бывалый, вышколенный путешественник и деловой человек заметить не мог, относя это не столько за счет искусства наблюдателей, сколько за счет своей выдержки и заученности манер, и главное - первобытной пустынности, где нечего было прятать, да и некуда... Тут все было на виду, и люди не особенно таились, а некоторые даже сами, без особых позывов с его стороны, искали личных контактов... Агент торговой фирмы, собственно, и не имел никаких особых помыслов и заданий, но ему нужны были знакомства, чтобы потом передать кое-кому о мимолетных, но все же связях... Вот, пожалуй, и все... Видеть он видел многое, а вот на знакомства не очень везло. Мелковаты были пока эти знакомства... Но говорят: мелкая рыбешка приводит большую. Ловец умел ждать. Умел он и другое: вовремя смотать свои снасти, если набегала тревожная волна... Пока клёва настоящего не было, но и погода не особенно беспокоила. Утихнет возня с появившейся откуда-то нежданно гадюкой и можно снова осмотреть "поплавки".

- Проверьте, даже не шипит! - приблизился вплотную к гостю Мамраз. - И не звенит колечками... Спит дурень ползучий... У нас ведь ужи не похожи на речных. Те с желтинкой на кумполе, фасонистые, а наши не стиляги: серенькие простачки...

- Я сильно согласен! - хотел и не мог улыбнуться купчик. - У нас водятся превосходные экспонаты. Я начинаю жалеть, что не оставил этого красавца в своем чемодане, чтобы взять на память! Мне тогда было бы спокойней, чем сейчас, когда столько процедур. Зачем такой фурор для моей персоны! Я желаю все тихо!..

- И я говорю - зачем ералаш! - соглашался Мамраз. - Вот тихонько откройте шляпу и посмотрите. Хотите, при всех сфотографируем ужа, чтоб потом зря не говорили! Держите шляпу...

- О, спасибо. И мой салам!..

- Этого мало. Документальность нужна. Мы, дружинники не хотим, чтобы нас потом обвиняли в бездействии. Надо удостоверить, что вам не грозила никакая опасность, и что ужа вы прихватили на берегу моря со своим купальным костюмчиком!.. Здешние ужи очень доверчивы, прямо ручные. - Мамразу все-таки удалось уговорить агента подержать шляпу. - Смотрители маяка рассказывают, как они по утрам из-под подушки выгребают пригоршнями пригревшихся, сонных ужей. Ничего не поделаешь - такая фауна!

- Пардон, но вы уверены, что в шляпе тот самый? - агент теперь боялся выпустить из рук шляпу, крепко сжимал ее треснутые поля с белыми нитками и грациозно балансировал на обрезе верхней ступеньки. - У вас их так много... можно перепутать!

В деловую беседу двух "высоких договаривающихся сторон" никто не вмешивался, и хотя Сергей Брагин с Пральниковым порывались нарушить нейтралитет и поддержать сторону Мамраза, бывалый Ковус-ага суровым взглядом напоминал о роли нейтральных наблюдателей.

- О, их чересчур тут много! - согласился Мамраз. - И все же можно отличить других от этого... живого каната. Дайте-ка, я покажу вам его!..

- Я пас-с! Форменный капут!.. - С пафосом заговорил негоциант. - Я брошу его в море и амба! Будет очень нормальный модус вивенди ...

Сергей заметил, что в течение всей этой неприглядной истории в крайнем окне, с мелкой накомарной сеткой, занавеска мелко вздрагивала, и как видно, не от ветра. Не сразу Сергей смог соединить это невинное шевеление подсиненной бязевой шторки с фактом отсутствия Игоря Завидного. И помог ему это сделать не кто иной, как сам Игорь.

- Для полной уверенности надо бы у вас и другие вещи проверить,- вежливо, уважительно, с неподдельным беспокойством дружинника проговорил Мамраз. - Может, еще один уж где-нибудь свернулся и уснул. Вдруг он вздумает распрямиться!.. Этого ползунка отдадим юннатам. -Мамраз передал шляпу Мураду. - Давайте еще ужей поищем. Дозволите, я рискну!.. Исключительно для порядка и вящего спокойствия!..

...На другой стороне улицы почти незаметно показался Кийко со своим фонарем Диогена. Сергей только сейчас припомнил, что он и до этого замечал бакенщика на подходах к гостинице. А когда Мамраз шел с ужом в шляпе от аптеки, то Фалалей Кийко делал ему какие-то скрытые знаки своим фонарем. Видимо, у каждого были свои дела...

Наблюдая за крайним окном гостиницы, Сергей увидел, как занавеска откинулась и за сеткой показалось настороженное и, как всегда, скрыто надменное лицо Игоря Завидного. Не успел Мамраз и с места сдвинуться, чтоб идти в номер гостя, как Игорь уже появился на крыльце. Поклонившись негоцианту, словно упреждая его благодарность, Завидный сказал Мамразу:

- Они не нуждаются больше в нашей опеке, сами разберутся в своем реквизите. Не правда ли?..

Агент и его провожатый закивали головами: один Завидному, другой - Мамразу; а потом вместе - всем присутствующим. Сергей снова заметил под навесом живой изгороди неподвижную фигуру Фалалея Кийко... Недовольный выходкой Завидного, дружинник Мамраз постоял у крыльца и скрылся за кустами тамариска.