Яркую страницу в историю внешней разведки нашей страны вписал выдающийся разведчик Станислав Мартынович Глинский, проходящий под оперативным псевдонимом Петр. В Кабинете истории внешней разведки ему посвящена отдельная экспозиция, из которой видно, насколько результативно работала в 30-х годах возглавляемая им резидентура НКВД в Париже. Однако до недавнего времени многие факты из биографии С. Глинского не были известны даже в Службе внешней разведки России.
Петр, он же Станислав Мартынович Глинский, родился в 1894 году в Варшаве в семье рабочего-железнодорожника. Точной даты своего рождения он и сам не знал: бедной польской семье, из которой он происходил, было не до составления родословных. После окончания ремесленного училища работал моделыциком на заводе. Его отец, Мартын Томашевич Глинский, являлся активным членом социал-демократической партии Царства Польского и за революционную деятельность в 1908 году был сослан в Иркутскую губернию на поселение.
В 1911 году, будучи еще шестнадцатилетним юношей, Станислав вступает в РСДРП, а через два года вместе с матерью, сестрами и братьями переезжает из Варшавы к отцу в Сибирь. Здесь он включается в работу большевистского подполья, переезжая из города в город. Черемхово, Чита, Иркутск, Нижнеудинск, Усолье… Дважды арестовывается царской охранкой. После второго ареста совершает побег и переходит на нелегальное положение.
После Февральской революции, в мае 1917 года, С. Глинский добровольцем вступает в 12-й Сибирский полк и в конце того же месяца вместе с ним отправляется на Северный фронт, под Ригу. Вскоре он переводится в 17-й Сибирский полк, где избирается председателем полкового комитета. Во время выборов в Учредительное собрание России баллотируется по знаменитому 5-му, большевистскому списку и вместе с В.И. Лениным и другими большевиками избирается депутатом.
Согласно итогам голосования на выборах в Учредительное собрание за большевиков в целом по стране проголосовало 24 % избирателей. Однако среди наиболее политически активной в то время части населения им отдали голоса девять десятых рабочего класса и более половины 7-миллионной армии, истекающей кровью в окопах империалистической войны. Для сравнения отметим, что главная буржуазная партия (кадеты), руководившая Временным правительством, получила 4,7 % голосов, а меньшевики и того меньше — всего 2,6 %.
Крупнейшая политическая партия того времени — эсеры — собрала 40,4 % голосов, однако весь парадокс состоял в том, что в момент выборов эта партия еще в июне 1917 года раскололась на две части — левых эсеров во главе со знаменитой Марией Спиридоновой и правых, которых возглавлял небезызвестный Александр Керенский. Левые эсеры име
ли подавляющее число членов партии, в то время как за Керенским и К° шло примерно 10 % эсеров. Однако путем закулисных махинаций Керенскому и Чернову удалось провести в Учредительное собрание подавляющее число своих сторонников и таким образом сфальсифицировать волю народа.
6 января 1918 года Учредительное собрание начало свою работу. Бывший министр Временного правительства В. Чернов, которого заместитель военного министра Борис Савинков подозревал в шпионаже в пользу Германии и с которым отказывался обсуждать военные вопросы, уселся в председательское кресло. Подтасованное «большинство» Учредиловки, как его презрительно называли в народе, отказалось утвердить предложенную ВЦИК Советов «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», закрепляющую победу Октябрьской революции.
Не желая прикрывать преступления правых эсеров, большевики и левые эсеры покинули Таврический дворец. Перед уходом лидер фракции левых эсеров В. Карелин сделал заявление: «То положение, которое сейчас создается, ясно показывает, что большинство членов Учредительного собрания пользуется случайным представительством, явившимся результатом подтасованных выборов, для того, чтобы провести свои решения, ни в коей мере не соответствующие настроениям и воле народных масс, и стать на путь лицемерия и обмана».
После ухода из Таврического дворца большевиков и левых эсеров Учредительное собрание даже с формальной точки зрения потеряло свою легитимность, и 6 января 1918 года ВЦИК принял декрет о его роспуске. Известный матрос Железняков, возглавлявший охрану Таврического дворца, произнес знаменитую фразу: «Караул устал…». Этого было достаточно, чтобы Учредиловка, не пользовавшаяся поддержкой трудящихся масс, прекратила свое существование.
Как ни парадоксально, но адмирал Колчак, возглавивший контрреволюцию на Востоке России, поддержал роспуск Учредительного собрания, заявив, что «это надо поставить в плюс большевикам». Но адмирал не ограничился лишь заявлением. Когда так называемый «Комитет Учредительного собрания» в том же году попытался провести свой съезд в Екатеринбурге, он разогнал его. При этом часть «учредиловцев» была брошена им в тюрьму, а остальные расстреляны. Станислав Глинский участвовал в работе Учредительного собрания и решительно отстаивал линию большевиков, вместе с которыми покинул зал заседаний.
В январе 1918 года следует очередное задание мол одой власти. Глинский и его полк направляются на Урал для установления советской власти вдоль Транссибирской магистрали. По прибытии в Челябинск С. Глинский поступает в распоряжение будущего советского полководца В. К. Блюхера. По постановлению краевого ревкома 17-й пехотный полк принимает активное участие в борьбе с белоказаками атамана Дутова.
В конце марта 1918 года казачье движение на Урале было разгромлено. Однако летом вспыхивает мятеж 40-тысячного корпуса белочехов. Мятеж был поддержан белогвардейцами, которые занимают Уфу, Самару, Казань и Екатеринбург. Возглавляемый Глинским отряд оказывается отрезанным от Центра. В районе Белорецка он вливается в партизанское объединение под командованием В.К. Блюхера, а после выхода из окружения преобразовывается в 30-ю дивизию Красной Армии. С. Глинский назначается начальником ее штаба.
В ноябре 1918 года Станислав переводится на работу в Екатеринбургскую Чрезвычайную комиссию, где занимает сначала должность уполномоченного по информации Особого отдела ЧК, а вскоре становится начальником этого отдела, выполнявшего разведывательные функции. В Екатеринбурге он прослужил почти три года.
В сентябре 1920 года Глинский, как польский коммунист, был откомандирован в распоряжение Центра. Только что закончилась война с панской Польшей, и в тылу Красной Армии, а также вблизи советскопольской границы осталось множество не выявленных польских агентов. Станислав получает новое назначение: помощника начальника Особого отдела 16-й армии по агентурной работе. Вместе с другими чекистами принимает активное участие в операции «Синдикат-2», завершившейся в 1925 году арестом знаменитого террориста Бориса Савинкова. В архивах внешней разведки России сохранились сведения о том, что Глинский персонально отвечал за переход Савинкова и его сподвижников участка советско-польской границы, который находился в его ведении.
Активно участвуя в этой операции, Глинский выдавал себя за члена легендированной чекистами подпольной антисоветской организации «Либеральные демократы». По перехваченным явкам посещал отряды организации Савинкова, принимал непосредственное участие в ликвидации одного из них, численностью в 500 человек, укрывавшегося на глухом хуторе в Горецком районе Могилевской губернии.
В дальнейшем «либеральный демократ» Глинский встречался в районе Слуцка с представителем атамана Булак-Булаховича и обсуждал с ним планы организации антисоветского восстания в Белоруссии и захвата его отрядами Минска. Деятельность чекистов по ликвидации савинковских террористов была успещной и эффективной. 29 августа 1920 года Станислав был награжден орденом Красного Знамени под номером 49.
В июне 1921 года Глинский становится начальником Особого отделения при Белорусской ЧК, а в июле того же года — уполномоченным Ударной группы по разработке иностранных миссий в Белоруссии.
Через год следует новое назначение: 16 июня 1922 года Глинского переводят на пост начальника Заславльского пограничного Особого отделения. Это было связано с продолжением оперативной игры чекистов с савинковцами. Здесь он прослужил до 1923 года. Прощаясь с доблестным разведчиком, отбывавшим к новому месту службы, друзья-пограничники преподнесли ему приветственный адрес, в котором писали (сохранен стиль оригинала):
«Дорогой Станислав Мартынович!
Расставаясь с Вами после долгой совместной службы на поприще охраны границы Республики трудящихся от проникновения наймитов Европейских акул, поставивших себе целью разложение трудящихся масс и подрыв экономической мощи Воскресающей Советской Республики, мы, оставшиеся здесь, наученные совместным опытом, будем с тем же рвением и успехом продолжать свою работу, осуществляя наш лозунг: «Смерть контрреволюции и шпионам!».
В дальнейшем, до конца 1924 года, Глинский работает заместителем начальника Минского Особого отдела ОГПУ, а затем — помощником председателя ГПУ Белоруссии. В начале 1925 года он переводится в центральный аппарат ОГПУ в Москву и в течение нескольких месяцев служит в его контрразведывательном отделе.
Внешняя разведка органов государственной безопасности испытывала в то время острую нужду в опытных кадрах, особенно владеющих иностранными языками. Поэтому руководство ОГПУ принимает решение перевести Глинского в Иностранный отдел (внешнюю разведку), а уже в 1926 году он выезжает помощником резидента ОГПУ в Данциг. В том же году Глинский, снабженный советским дипломатическим паспортом на имя Смирнова, назначается резидентом внешней разведки в Польше и руководит работой резидентуры до 1927 года.
В Варшаве, ставшей одним из центров белогвардейских заговоров против молодой Советской Республики, он продолжает активную борьбу с антисоветской эмиграцией. Принимает непосредственное участие в осуществлении разработанной руководством внешней операции «Трест». Проводившиеся в рамках операции мероприятия, в которых активно участвовал Глинский, привели к аресту в СССР известного агента британской разведки Сиднея Рейли, который еще в годы русско-японской войны занимался в Маньчжурии шпионажем в пользу Японии, а в 1918 году был одним из организаторов «заговора послов» против советской власти. 3 ноября 1926 года С. Рейли был расстрелян по приговору Ревтрибунала, вынесенному ему еще в 1918 году.
В Варшаве перед Глинским стояла задача дезинформировать польские спецслужбы относительно вооруженной мощи нашей страны, выявлять их связи с вооруженной белогвардейской эмиграцией. До польской «двуйки» по оперативным каналам доводились преувеличенные сведения о боевой мощи Красной Армии. Эта «информация», получаемая польской разведкой, служила основанием для соответствующих расчетов польских штабов. В немалой степени вследствие разведывательных мероприятий по дезинформации противника польские власти отказались от новой интервенции против СССР.
В феврале 1927 года операция «Трест» была завершена. За активное участие в ее осуществлении 18 декабря того же года Глинский был награжден почетной грамотой Коллегии ОГПУ. Он возвращается в Центр. Однако передышка была недолгой. Уже в 1928 году он выезжает в новую командировку, на этот раз в Финляндию.
Под его руководством резидентуре вскоре удалось приобрести солидные источники секретной информации в финском правительстве и руководстве политических партий страны. Советские разведчики смогли также проникнуть в вооруженное белогвардейское «Братство русской правды», террористические молодежные организации Хельсинки и Выборга, а также в антисоветский «Особый русский комитет». Это позволило избежать многих подготовленных ими террористических актов против советских представителей за рубежом и внутри СССР.
В 1930 году Глинский руководит резидентурой ОГПУ в Риге, а в 1931 году ему поручается возглавить резидентуру внешней разведки в Праге. И здесь он, используя свой богатый оперативный опыт, ведет активную работу по проникновению в белогвардейские организации генерала Кутепова, известного ему по операции «Трест». В Чехословакию Глинский выехал под фамилией Смирнов. Москва регулярно читает шифровки из Праги, подписанные оперативным псевдонимом Петр. В них, в частности, сообщается о подрывной антисоветской деятельности таких белоэмигрантских организаций, как Русский общевоинский союз (РОВС), «Галлиполийцы», «Крестьянская Россия». Из содержания телеграмм следует, что белогвардейцы не отказались от новой военной интервенции. Руководство РОВС рекомендовало своим членам в Праге, Варшаве, Софии, Париже, Берлине,
Белграде и других европейских столицах готовить «тройки», «пятерки» и индивидуальных боевиков для проведения терактов против советских дипломатов, а также для заброски диверсионных групп на территорию СССР с целью организации вооруженных выступлений против Советской власти.
Информация резидента Петра получает высокую оценку в Москве. Сотрудникам его резидентуры удалось также проникнуть в Организацию украинских националистов (ОУН) и постоянно быть в курсе их террористических планов.
В это время в соседней Германии набирает силу фашизм. В Москве понимают, что Гитлер — это война. Куда он направит свой первый удар — на Запад или на Восток? Начальник внешней разведки А. Артузов принимает решение провести операцию по проникновению в верхушку нацистской партии. Главным исполнителем операции становится секретный сотрудник ИНО ОГПУ А. М. Добров, работавший под прикрытием старшего инженера текстильного директората ВСНХ РСФСР.
О том, как А.М. Добров выполнял это ультрасекретное задание начальника внешней разведки Артура Артузова, подробно рассказано в предыдущем очерке. Отметим лишь, что в Карловых Варах (Карлсбаде) с ним встречался резидент Петр, т. е. Станислав Глинский, которого вскоре было решено вывести из этой агентурно-оперативной комбинации. Объяснялось это лишь тем, что ее реализации Центр придавал исключительное значение и поэтому стремился предельно сократить число лиц, посвященных в операцию, чтобы ее не «засветить». В семейном архиве Глинских сохранились фотографии этого модного европейского курорта, куда Петр выезжал для встречи с А.М. Добровым вместе со своей женой Анной, оказывавшей ему помощь в работе.
Начиная с 1932 года Добров стал поддерживать регулярный контакт с руководством нацистской партии, снабжая его специально подготовленной чекистами «информацией» о положении в Советском Союзе и росте рядов его партии. Каждый раз эта тонкая дезинформация готовилась на Лубянке под личным контролем начальника ИНО ОГПУ А. Артузова. Оперативная игра с нацистами позволяет Москве быть в курсе замыслов Гитлера в отношении СССР. Из донесений советской разведки в начале 30-х годов становится ясно, что в случае прихода к власти Гитлера в Германии военного столкновения с ней Советскому Союзу не избежать.
После трех лет активной работы в Праге Глинский возвращается в Москву. За активную разведывательную работу по обеспечению безопасности СССР от внешних угроз его награждают вторым орденом Красного Знамени. В то время в разведке мало кто мог похвастаться двумя такими орденами.
В феврале 1933 года в Германии к власти пришли нацисты. Сталину были хорошо известны притязания Гитлера на территорию Советского Союза, однако в тот период никто не мог сказать, как дальше развернутся события. Разведка докладывает ему из Берлина, что Гитлер вынашивает захватнические планы, а в своем ближайшем окружении заявляет: «Мне придется играть в мяч с западными демократиями и сдерживать (их) при помощи призрака большевизма, заставляя верить, что Германия — последний оплот против красного потопа. Для нас это единственный способ пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться».
В мае 1934 года Политбюро на своем специальном заседании рассмотрело вопрос о работе внешней разведки. Было принято решение усилить Иностранный отдел ОГПУ и сосредоточить его работу на приоритетных направлениях, прежде всего европейском. 10 июля 1934 года постановлением ЦИК СССР был образован союзно-республиканский Народный комиссариат внутренних дел. В его составе было создано Главное управление государственной безопасности, сосредоточившее в своих руках руководство разведкой и контрразведкой. Внешняя разведка органов государственной безопасности была также значительно усилена в кадровом отношении.
С учетом этих обстоятельств летом 1934 года в Москве был разработан план реорганизации работы резидентуры НКВД в Париже. Им предусматривалась активизация разведывательной работы по Германии на французской территории. После непродолжительного отдыха в Москве С. Глинский, как опытный разведчик, в том же году назначается резидентом НКВД в Париже. Центр потребовал от возглавляемой им резидентуры обеспечить освещение деятельности во Франции немецкой эмиграции, национал-социалистских организаций и их агентуры. В утвержденном руководством разведки плане работы резидентуры стояла задача разработки посольства Германии, ее других официальных представительств и их персонала.
Видное место в работе резидентуры занимала борьба против белогвардейской эмиграции. Во Франции был осуществлен очередной этап операции «Трест», направленной против самой активной вооруженной белогвардейской организации — Русского общевоинского союза. Поскольку Петр участвовал в ее реализации с самого начала, ему поручается продолжить ликвидацию белогвардейских организаций в Париже, где сосредоточились их основные центры. Ранее, в 1930 году, чекисты похитили здесь старого знакомого Петра генерала Кутепова, прославившегося своими зверствами во время гражданской войны.
На этот раз речь шла о нейтрализации сменившего Кутепова на посту главы РОВС генерала Миллера. Для осуществления акции из Москвы в Париж прибыла специальная группа во главе с опытным боевиком Шпигельгласом. Петр принимал активное участие в разработке и подготовке акции против Миллера, которая закончилась его похищением в сентябре 1937 года, когда сам разведчик уже был в Москве. После похищения генерала Миллера Русский общевоинский союз, объединявший под своими знаменами около двадцати тысяч вооруженных членов, практически прекратил свое существование. Однако планам чекистов использовать Миллера в пропагандистской борьбе по разложению вооруженной эмиграции не суждено было сбыться: он скончался от сердечного приступа во время транспортировки в СССР на советском судне.
В 30-е годы Франция играла активную роль в европейской политике. Поэтому перед резидентурой Петра стояла задача добывать информацию главным образом о политике французского правительства, планах Парижа в отношении нашей страны, ее возможного блока с нацистской Германией. И с этой задачей резидентура успешно справилась. Она регулярно получала информацию из канцелярий президента и премьер-министра страны по важнейшим политическим вопросам, интересующим Москву, в частности, об отношении Франции к СССР и к нацистской Германии. Резидентурой были также получены ценные сведения о вооруженных силах Франции, образцы новейшей военной техники, поступавшей на вооружение французской армии.
Так, летом 1935 года Петр сообщает в Центр, что британский посол донес в свой МИД о сильном беспокойстве французского кабинета министров в связи со значительным отставанием Франции от Германии в области вооружений. В телеграмме посла говорилось, что отдельные министры французского правительства считают неизбежным нападение Германии на их страну, которое может произойти в 1937 году.
У парижской резидентуры НКВД, возглавляемой Петром, не было недостатка в документальных материалах, свидетельствующих о том, что Франция и Англия, опасаясь новой мировой войны, от которой они ничего не приобретут, но многое могут потерять, пытаются отвести от себя угрозу гитлеровского нашествия, канализировав агрессию Германии на Восток. Поток подобной информации из Парижа усилился в 1937–1938 годах, то есть накануне аншлюса Австрии и Мюнхенского сговора, отдавшего Чехословакию на милость Гитлеру.
Не менее важной была работа против троцкистской эмиграции, поскольку в Париже обосновался сын Троцкого Сергей Седов. Здесь же хранился и архив возглавляемого Троцким IV Интернационала. Выполняя задания Центра, Глинский в 1934 году завербовал близкого к троцкистам эмигранта Марка Зборовского, который был включен в действующую агентурную сеть резидентуры под кличкой Мак. В 1935 году он поручил Маку связаться с группой французских троцкистов и получить информацию об их деятельности. Вскоре состоялось знакомство Мака с сыном Льва Давидовича Седовым, который устроил его на работу в Международный секретариат IV Интернационала. Зборовский, именовавшийся в кругах троцкистов Этьеном, получил доступ к документам Седова и стал регулярно информировать резидентуру о всех действиях и намерениях Троцкого и его сына. Эта информация немедленно направлялась в Москву и докладывалась непосредственно Сталину.
В конце 1936 года Троцкий поручил сыну разделить находившийся у него архив IV Интернационала на три части и одну из них передать в парижский филиал голландского Института социальной истории. Об этом намерении Зборовский сообщил резиденту Петру. Спустя несколько дней архивы Троцкого были похищены и переправлены в Москву.
В 1937 году парижская резидентура, возглавляемая Глинским, получила значительное количество документов английского посольства и мексиканского консульства в Бордо. Из документов британского Форин-офиса следовало, что Лондон намерен проводить политику «умиротворения» гитлеровской Германии и поощрять ее агрессию на Восток. Проводимая Петром разведывательная работа заслужила высокую оценку Центра. Глинскому было присвоено звание старшего майора государственной безопасности, что соответствовало армейскому званию комбриг, а позднее — генерал-майору.
В 1937 году на внешнюю разведку органов госбезопасности обрушиваются репрессии. Жертвой репрессий стал и выдающийся разведчик Станислав Глинский. Зная о трагической судьбе своих боевых товарищей, он в узком кругу сказал, что не верит в их предательство и что за многих из них мог бы отдать свою голову. Но… круг оказался не столь уж узким. 23 августа 1937 года он был отозван в Москву якобы для получения очередной награды, а уже 30 августа арестован по личному распоряжению наркома Ежова. Вместе с ним была арестована и его жена Анна, долгие годы являвшаяся помощницей мужа в разведывательной работе. Еще во время гражданской войны она выполняла разведывательные задания в тылу белогвардейцев, была арестована деникинской контрразведкой и чудом спаслась от расстрела.
С. Глинскому, как поляку, было предъявлено обвинение в сотрудничестве с польской разведкой. В сохранившемся в архивах следственном деле имеются сведения о том, как ежовские следователи пытались связать его и В.А. Антонова-Овсеенко, бывшего послом в Праге, с вымышленной польской националистической организацией.
9 декабря 1937 года С.М. Глинский был расстрелян по постановлению Особой тройки. Родственникам позднее была выдана справка о смерти Глинского, которая якобы наступила 17 сентября 1939 года. Его жена была сослана на десять лет в Карагандинские лагеря. В 1947 году, после отбытия наказания, она, больная, возвратилась к родственникам в Москву, но была вновь арестована и сослана в Воркуту. По дороге Анна скончалась и похоронена в безымянной могиле в воркутинской тундре.
22 сентября 1956 года Военная коллегия Верховного суда СССР посмертно реабилитировала генерала Глинского.
В Кабинете истории внешней разведки хранятся документы и фотографии С.М. Глинского. Их собрал племянник Станислава Мартыновича, бывший армейский политработник Ольгерд Романович Глинский. Долгие годы он буквально по крупицам искал в различных архивах сведения о своем родственнике — замечательном советском разведчике. Среди них — последняя прижизненная фотография разведчика. Она сделана в ежовских застенках незадолго до его гибели, очевидно, для сфабрикованного палачами дела о «шпионаже». С пожелтевшего листа глянцевого картона смотрит измученный, небритый Станислав. Его затравленный взгляд как бы говорит: «Все происшедшее со мной — это кошмарный сон, который, я верю, должен рано или поздно кончиться». Разведчик глядит с мольбой и надеждой, — надеждой, которой, увы, не суждено было сбыться.