4 октября боевая работа началась, как обычно, с вылетов на разведку вражеских войск. Пары «мигов» и «ишачков», а также одиночные самолеты уходили в тыл врага, чтобы разведать его передвижение и сосредоточение в районе Веселое — Елизаветовка — Чехоград.

Однако интенсивной боевой работы не предвиделось — личный состав полка в этот день готовился покинуть аэродром Астраханка, так как наметился отход наземных войск на новые рубежи. Вся работа летчиков, технического состава и тыловых подразделений была направлена на передислокацию — готовились к вылету самолеты, собиралось и грузилось на автотранспорт техимущество, запчасти.

Вновь назначенный заместитель командира полка старший лейтенант Константин Ивачев вступил в свои обязанности и проявлял неимоверную энергию и распорядительность. Он успевал везде: занимался подготовкой к вылету летного эшелона, ставил задачи летному составу, интересовался готовностью материальной части и сведениями о воздушной разведке, отдавал распоряжения командиру батальона аэродромного обслуживания.

Я же прибыл в Астраханку в середине дня, когда одни самолеты уходили на воздушную разведку, а другие вылетали на ближайшую на восток от Астраханки посадочную полевую площадку. Три дня тому назад ко мне на стоянку самолета подошел командир полка Иванов и предложил отогнать для ремонта в Володарское самолет.

В этот же день я был в Володарском. Сдав самолет, прикинул по карте расстояние и решил съездить в деревню, где находились жена с сыном. Однако скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Из Мариуполя ехал ночь на товарном поезде до Славянска и к вечеру на попутном транспорте добрался до желанной деревни.

Радостям от встречи не было конца, но, к большому огорчению, эта встреча была короткой. Уже на следующий день, встретив здесь же, на поляне, заблудившийся У-2 и дав ему ориентировку, отправился в обратный путь тем же маршрутом. В Володарское прибыл к исходу 3 октября, но самолета моего уже не было, и я на следующий день отправился в Астраханку на машине.

За несвоевременное возвращение из авиамастерских получил от командира полка солидную взбучку, как у нас говорили — стружку крупного калибра, но обошлось без взыскания. Тут же мне была поставлена задача в паре со Степаном Комлевым произвести разведку войск противника и затем сделать посадку на новом аэродроме Зеленовка. Однако оказалось, что самолет мой не был готов к вылету, и Степану Комлеву пришлось одному идти на разведку. Спустя некоторое время, когда самолет был подготовлен к полету, я перелетел на новый аэродром, где уже находился весь полк. Здесь была прекрасная зеленая посадочная площадка, а рядом после уборки урожая зерновых и сенокоса стояли скирды соломы и сена. На колхозных полях, где было изобилие свежих пахучих трав, ароматного сена, дышалось легко и свободно.

На аэродроме подходил к концу послеполетный осмотр, один за другим механики управлялись с дозаправкой самолетов горючим. Дожидались обеда.

К большой скирде соломы подъехала автомашина. Из кузова выгружали термосы с горячим ароматным борщом и кофе, снимали кастрюли с котлетами и жареным мясом, булки свежего хлеба. Через несколько минут вся летно-техническая братия, раскинув скатерть, уселась здесь же, на земле у скирды, и, весело переговариваясь, с аппетитом принялась за еду. Обычно боевой день летно-технического состава начинался рано — задолго до начала рассвета, в такую рань никто не хочет есть, хотя столовая батальона аэродромного обслуживания своевременно и исправно приготавливает горячий завтрак, а если нужно, то доставляет прямо на аэродром.

После обеда, ограничившись кратковременным отдыхом, летчики получили задание следовать дальше на восток, на аэродром Володарское.

При вылете с полевого аэродрома Зеленовка Константин Ивачев должен был возглавить полковую группу, а я идти с ним в паре в качестве ведомого. Но Ивачев поручил мне вести группу к новому месту базирования, и после взлета мы поменялись местами — я стал ведущим, а он ведомым. Уже к исходу дня мы благополучно приземлились на аэродроме Володарское под Мариуполем. Здесь располагалась наша ремонтная база. Так, я вновь очутился там, где был несколько часов тому назад, хотя пережить пришлось немало. Но и здесь, в Володарском, не пришлось надолго задержаться, движение на восток продолжалось.

Наземная обстановка в конце сентября и начале октября сложилась неблагоприятно для войск Южного фронта — для 18-й армии на правом фланге и для 9-й армии на левом.

29 сентября гитлеровские танковые и моторизованные части перешли в наступление из района Днепропетровского плацдарма и сильным ударом прорвали фронт войск 12-й армии, которая оборонялась на правом фланге 18-й армии, и стали продвигаться в юго-восточном и южном направлении — на Пологи и Осипенко. Одновременно 11-я немецкая армия перешла в наступление в районе Мелитополя против войск 9-й армии и, овладев Мелитополем, продолжала продвигаться вдоль Азовского моря на Осипенко.

Войска 12-й и 18-й армий, отойдя к 5 октября на оборонительный рубеж Павлоград — Большой Токмак, не смогли остановить немецкие войска. 1-я немецкая танковая армия (бывшая 1-я танковая группа), прорвав оборону войск 12-й и 18-й армий севернее Орехова, стала развивать наступление в южном направлении и 7 октября соединилась с войсками 11-й немецкой армии севернее города Осипенко. Часть сил 18-й и 9-й армий Южного фронта, не успевшая отойти, попала в окружение северо-западнее Осипенко. Из окружения войска с боями начали пробиваться и отходить — 18-я армия к Сталино, а 9-я армия на север от Таганрога.

В середине октября передовые части 1-й немецкой танковой армии прорвались к устью реки Миус. Однако войска 9-й армии совместно с Таганрогским боевым участком предприняли контрудар по немецким передовым частям и отбросили противника на 10–15 км к западу от реки Миус. С подходом главных сил немецкой 1-й танковой армии гитлеровцам удалось создать численное превосходство в силах над войсками 9-й армии и к 17 октября, форсировав Миус, занять Таганрог.

5 октября полк, базируясь на аэродроме Володарское, отдельными парами самолетов вел разведывательные боевые вылеты. Александр Покрышкин в паре со Степаном Комлевым имели задачу разведать гитлеровские войска в районе Пологи — Орехов — Большой Токмак, где вражеские истребители проявляли высокую активность, прикрывая движение передовых частей.

В этом вылете разведчики встретили группу «мессершмиттов», а результате короткого воздушного боя Степан Комлев с задания не вернулся — вероятнее всего, он был сбит вражескими истребителями. Точно восстановить картину воздушного боя и судьбу Степана Комлева не смог прояснить и ведущий Александр Покрышкин, так как сам произвел вынужденную посадку в расположении своих войск и вместе с наземными войсками, буксируя самолет автомашиной, пробирался на свой аэродром.

Приходится только сожалеть, что такой опытный летчик, как Александр Иванович, не смог заметить, что стало с его ведомым, а ведь это имеет важное значение для доброго имени самого Степана Комлева — сгорел ли он в воздушном бою, сражаясь с врагом, или исход был другим. Осталось верить тому, что он не струсил, увидев «мессов», и сражался с фашистами насмерть…

В том, что Степан пошел на разведку с Покрышкиным, нет ничего особенного. В этот период не считались с тем, кто будет ведущим, а кто ведомым, — звенья и группы комплектовались каждый раз непосредственно перед вылетом. Бывало и так, что летчик совершал один вылет в качестве ведущего, а в следующий шел уже ведомым. Конечно, это не касалось молодых пилотов, а только «старичков», которые уже прошли фронтовую школу и которых осталось не так много.

По наряду на боевое задание в паре с Александром должен был лететь я, автор этих строк, но на самолете Степана Комлева — мой истребитель был неисправен и находился в ремонте. Но Комлев решил по-иному, не желая передавать свой самолет — в этот полет вместо меня пойдет он, а потом я слетаю вместо него, как только будет восстановлен мой самолет. На том и порешили, но он не вернулся…

Младший лейтенант Степан Кириллович Комлев родился в 1918 году в деревне Кодуково Бушевского района Витебской области, мой земляк-белорус, друг и товарищ по совместной учебе в Минском аэроклубе и Борисоглебскому военному училищу, которое он окончил в 1938 году. Нам пришлось вместе проходить службу в авиачастях, в одной эскадрилье; так получалось, что, будучи холостяками, и жить приходилось в одной комнате на частной квартире. Степан участвовал в боях с первого дня Великой Отечественной войны, дрался с врагом смело и дерзко. За два с половиной месяца боевых действий совершил около ста боевых вылетов, участвовал в воздушных боях, на его счету два лично сбитых самолета, имел ранение. Степан считался одним из отважных летчиков, с ним летали с доверием старшие и младшие, и не случайно, что он был частым напарником Александра Покрышкина. За успешные боевые действия представлялся к ордену Красного Знамени, но не был награжден только потому, что не вернулся с боевого задания, пропал без вести. Никто не видел последних минут его жизни, как его горящий самолет направился к земле и врезался в нее, похоронив вместе с летчиком и его заслуги, но он навсегда остался в памяти товарищей.

Несмотря на понесенную потерю, боевая работа продолжалась. Вылетами звеньев И-16 прикрывали свой аэродром от возможных налетов самолетов противника. Звеньями и четверками «ишачки» и «миги» патрулировали над отходящими войсками 9-й армии в районе Федоровка — Астраханка — Розовка, затем, выходя в район нахождения вражеских войск, штурмовали колонны гитлеровцев, двигавшиеся по дорогам.

6 октября летчики парами, звеньями и четверками «мигов» продолжали с рассвета вести воздушную разведку, следить за направлениями продвижения немецко-фашистских колонн в районе Куйбышево — Пологи — Большой Токмак с одновременным нанесением штурмовых ударов по передовым вражеским колоннам. Четверками и пятерками самолетов И-16 предпринимались вылеты на штурмовку моторизованных колонн противника по дорогам и скоплениям автотранспорта с пехотой в населенных пунктах. Зенитные батареи врага во всех случаях открывали бешеный огонь по истребителям. В одном из боевых вылетов самолет И-16, пилотируемый летчиком-сержантом Андреем Трудом, получил повреждение крыла и элерона. Летчик был легко ранен, посадку произвел на своем аэродроме.

В этот день мне пришлось подняться в воздух на разведку в район Большого Токмака в паре с Александром Покрышкиным. Как обычно, высоту набирали по маршруту, сплошной линии фронта не было, вражеские войска двигались по дорогам, поэтому основное внимание уделялось дорогам и воздуху.

Вначале полет проходил нормально, хотя на моем самолете грелся мотор и температура воды была на пределе. Из-за отсутствия радиосвязи предупредить ведущего я не мог, возвращаться не решился и продолжал полет. Где-то на подходе к Большому Токмаку мотор стал сильно перегреваться, обороты были выше номинальных, стрелка термометра воды уперлась в красную риску. Имея уже опыт полетов с перегретым двигателем, я был вынужден убрать обороты мотора. Это привело к уменьшению скорости полета и отставанию от ведущего, что грозило неприятностями во всех отношениях.

Наконец, ведущий взял обратный курс, и я повернул за ним. По тем же причинам стал вновь отставать, периодически охлаждая мотор уменьшением оборотов. Ведущий ушел далеко вперед, мне уже не удалось его догнать, и весь путь к аэродрому я проделал в одиночестве. После посадки легко вздохнул — ох и повезло же мне на этот раз, не пришлось встретиться с «мессами»!

В связи с продвижением передовых групп фашистских войск в направлении Мариуполя оставаться в Володарском было опасно, и на следующий день, 7 октября, полк перелетел на аэродром Обрыв (Буденновка) восточнее Мариуполя. Интенсивность боевой работы была невелика, «миги» сделали несколько вылетов на воздушную разведку и совместно с «ишачками» нанесли ряд штурмовых ударов по колоннам вражеских войск.

9 октября к исходу дня полк оставил аэродром Обрыв и перебазировался на аэродром Таганрог, где уже находились 170-й и 88-й истребительные полки. Однако и здесь задержаться не пришлось, и уже 11 октября полк произвел посадку на аэродроме Батайск, а к исходу следующего дня, 12 октября, перебазировался на аэродром Султан-Салы, что в 12 километрах северо-западнее Ростова. На аэродроме Ольгинская стали базироваться 170-й, 88-й и 131-й истребительные полки.

В этот период перед летчиками полка в основном стояли задачи ведения непрерывной воздушной разведки с одновременными штурмовыми ударами по гитлеровским войскам. Бить врага везде и всюду, большими и малыми силами, не давать ему покоя — такова была задача. «Миги» и «ишачки» парами и звеньями непрерывно стартовали на разведку западнее Миус, в район Ефремовка — Федоровка — Буденновка — Малокирсановка, по обнаружении противника нанося по нему бомбово-пулеметные удары.

14 октября на воздушную разведку и штурмовку вражеских войск пошло звено «ишачков», возглавляемое заместителем командира полка старшим лейтенантом Ивачевым, с ним шли сержанты Иван Деньгуб и Леонид Сташевский. Ведя разведку врага, звено Ивачева обнаружило скопление боевой техники, транспорта и живой силы в районе населенных пунктов Сухо-Семашский, Андреево, Мелентьевский. Летчики бросились в атаку на противника, обстреливая противника из пулеметов и реактивными снарядами. Немцы открыли ураганный зенитный огонь из малокалиберной зенитной артиллерии и пулеметных установок. Константин Ивачев и Иван Деньгуб с задания не вернулись, самолет Леонида Сташевского получил множество пулевых пробоин.

Из доклада Сташевского стало ясно, что после выхода из очередной атаки он не обнаружил самолетов Йвачева и Деньгуба и был вынужден возвращаться на свой аэродром один. И снова две неизвестные судьбы, два летчика, пропавших без вести…

На следующий день с раннего утра комэск лейтенант Кузьма Селиверстов обратился к командиру полка Иванову с просьбой разрешить ему произвести вылет на поиски не вернувшихся с боевого задания летчиков. «Хочу поискать и попытаться найти их, не верю в то, что они погибли» — сказал Кузьма.

Виктор Петрович хорошо знал всех трех летчиков — сержанта Деныуба, прибывшего с молодым пополнением, и еще предвоенную дружбу опытных летчиков старшего лейтенанта Ивачева и лейтенанта Селиверстова, которая росла и крепла в жаркие дни боев. Он хорошо понимал душу Кузьмы Селиверстова, который принял эскадрилью у Ивачева и переживал за своего друга. И комполка дал добро Кузьме Селиверстову на этот поисковый полет.

Получив разрешение на вылет, Кузьма на И-16 ушел в район, в котором Ивачев и Деньгуб вели воздушную разведку и штурмовали вражеские войска.

Когда время нахождения в воздухе вышло, стоявшие на аэродроме летчики с нетерпением стали всматриваться в даль, в сторону, откуда должен был появиться самолет. Заметив далеко в небе точку, которая с приближением все больше превращалась в маленького «ишачка», наблюдавшие продолжали сопровождать его взглядами… Однако летевший на большой высоте самолет не снизился с подходом к аэродрому, а прошел мимо него совсем рядом.

Навечно останутся тайной результаты его поиска — радиосвязи в то время на самолетах не было и передать сведения на КП он не смог. Пройдя линию фронта и находясь над своей территорией, комэск и не думал снижаться и продолжил полет. Оказалось, что мимо зорких глаз летчика не мог пройти незамеченным воздушный бой, который на значительном удалении впереди самолета Селиверстова два наших устаревших биплана И-15 вели с группой Me-109.

Не зная и не ведая, из какой части и кто они, но зная, что это два советских летчика, и они оказались в тяжелом положении и нуждаются в помощи, лейтенант Селиверстов направился туда, где шел воздушный бой.

На глазах у наших наземных войск, в поле зрения наблюдавших с аэродрома, Кузьма настиг вражеские истребители и вступил в неравный поединок. Но к этому моменту оба наших биплана уже были сбиты и горящими упали на землю, и комэску пришлось одному вступить в схватку с четверкой «мессершмиттов».

Наблюдая за этим боем, летчики полка испытывали большую горечь и обиду за свою беспомощность. Подняться в воздух и оказать помощь своему командиру они не могли — исправных самолетов на аэродроме не было, не случайно Кузьма пошел в полет на «ишачке».

С первой атаки Селиверстов сбил одного «месса», но вторая пара немецких истребителей набросилась на него. Не успел летчик сманеврировать и выйти из-под удара, как неожиданно заглох мотор — кончилось горючее. Летчик остался беспомощным перед смертельной опасностью. Воспользовавшись моментом, «мессеры» набросились на беззащитный истребитель, смертельно ранив летчика, который не смог воспользоваться парашютом. Неуправляемый самолет пошел к земле, отсчитывая витки штопора, и упал на землю в 12 км западнее села Чалтырь. Так погиб в схватке с врагом командир эскадрильи лейтенант Кузьма Егорович Селиверстов.

Командир полка Иванов и начальник связи капитан Григорий Масленников, наблюдая за падением самолета Селиверстова, сразу бросились на поиски места гибели летчика. Останки Кузьмы Егоровича доставили на аэродром Султан-Салы, где он был похоронен со всеми воинскими почестями. Летчики и техники, сменяя друг друга, отдавали свой последний долг, замирая у гроба комэска в почетном карауле. Трехкратный залп салюта известил, что навсегда ушел от нас боевой товарищ, храбро сражавшийся с захватчиками за честь и свободу своей Родины.

Кузьма Егорович Селиверстов родился в 1913 году в деревне Ольхи Плавского района Тульской области. Русский. В Красной Армии с 1936 года, в этом же году окончил Оренбургскую военную авиационную школу летчиков. Но прежде чем стать летчиком, Кузьма прошел нелегкий жизненный путь. Детство и юность не баловали Кузьму, оставили тяжкие воспоминания. Родился он в большой бедной крестьянской семье, кроме Кузьмы в семье было еще три брата и две сестры. С ранних лет, оставшись сиротой после смерти матери, он познал тяжелый труд.

В родной деревне Ольхи учился в неполной средней школе, в колхозе работал трактористом. Распахивая колхозные поля, не раз бросал свой взгляд в небо, где пролетали самолеты. Молодой паренек-тракторист стал мечтать о небе, желая проникнуть в тайны воздухоплавания. В 1931 году это привело его в Москву, где жила приютившая его старшая сестра. Сначала Кузьма поступил учеником на Московский автозавод, затем на этом же заводе стал работать фрезеровщиком.

В декабре 1933 года комитет комсомола направил Селиверстова на строительство первой очереди московского метро, где он работал подсобным рабочим и отбойным молотком дробил крепкую породу. Сейчас во Дворце культуры Московского метрополитена рядом с фамилиями других Героев Советского Союза — строителей метро высечена золотыми буквами и его фамилия.

В свободное от работы время молотобоец Кузьма Селиверстов стал заниматься в аэроклубе без отрыва от производства. Его неутомимая жажда жизни, стремление к знаниям, напористость и увлечение авиационным спортом позволили ему в 1935 году закончить аэроклуб на учебном самолете У-2 и стать летчиком Осоавиахима, а также мастером парашютного спорта.

В 1936 году Селиверстов был призван в ряды Красной Армии и как мастер-парашютист направлен для прохождения военной службы в парашютно-десантные войска. Но он мечтал стать военным летчиком-истребителем! С этим вопросом обратился к наркому обороны, который удовлетворил его просьбу — Кузьма Селиверстов стал курсантом Оренбургского военного авиационного училища летчиков. За короткое время пребывания в училище он освоил теоретическую программу, летную практику и в этом же году, успешно закончив обучение, получил звание военного летчика-истребителя.

Осенью 1939 года лейтенант Селиверстов прибыл для дальнейшего прохождения службы во вновь формируемый 55-й истребительный авиаполк, где был назначен во 2-ю эскадрилью командиром звена, в которое вошли младшие лейтенанты Петр Довбня и Алексей Овсянкин. В полку он познакомился со старшим лейтенантом Константином Ивачевым, который тоже прибыл на должность командира звена. С тех пор они стали неразлучными друзьями.

В боях лейтенант Селиверстов принимает самое активное и непосредственное участие с первого дня Великой Отечественной войны. Войну начал командиром звена, затем был заместителем и командиром эскадрильи, летал на самолетах И-16 и МиГ-3. С первых дней боев зарекомендовал себя волевым командиром, отважным воздушным бойцом, смелым и мужественным летчиком.

Еще 6 августа 1941 года командир 55-го ИАП майор Иванов, представляя наградной материал на присвоение своему летчику звания Героя Советского Союза, указывал: «Командир звена лейтенант Селиверстов Кузьма Егорович… за период с 22 июня по 1 августа 1941 года в воздушных боях лично сбил пять вражеских самолетов и два самолета сбило звено Селиверстова. Имеет 132 боевых вылета. Командир звена лейтенант Селиверстов во всех воздушных боях показал исключительную хладнокровность, выдержку, железную силу воли и беспредельную преданность социалистической Родине.

За проявленные образцы мужества и героизма в борьбе с германским фашизмом, за лично уничтоженных пять самолетов противника в воздушных боях и двух сбитых самолетов звеном Селиверстова, достоин высшей правительственной награды — присвоения звания Героя Советского Союза».

Всего же Кузьма Селиверстов успел совершить более 250 боевых вылетов, участвовал во многих десятках воздушных боев, в которых уничтожил 12 фашистских самолетов, из них четыре — на земле при штурмовке вражеских аэродромов.

За мужество и отвагу, за проявленный героизм при выполнении боевых заданий командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Селиверстову Кузьме Егоровичу указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1942 года присвоено звание Героя Советского Союза, он стал первым Героем Советского Союза 16-го гвардейского истребительного авиаполка через пять месяцев после свой гибели.

Сержант Иван Семенович Деньгуб родился в 1920 году в Кривом Роге, в полк прибыл после окончания военного училища пилотов в июле 1941 года. В самые короткие сроки освоил самолет И-16 и вошел в строй боевых летчиков — уже в августе принял участие в боях против захватчиков, в которых проявил себя мужественным воздушным бойцом.

Константин Фадеевич Ивачев родился в 1911 году в деревне Белоносово Талицкого района Свердловской области. После окончания неполной средней школы учился в Талицком лесотехническом техникуме, где началась его трудовая деятельность. В Красной Армии с 1934 года. После окончания Военного авиационного училища летчиков ему было присвоено воинское звание лейтенант, в дальнейшем службу продолжал в строевых частях ВВС Красной Армии. Весной 1941 года он был назначен заместителем командира эскадрильи 55-го ИАП.

В боях принял участие с первого дня Великой Отечественной войны в должности замкомэска, затем командира эскадрильи и заместителя командира полка. Свыше 200 боевых вылетов, более 30 воздушных боев и 11 сбитых вражеских самолетов — таков личный счет этого мастера воздушных боев.

Командование высоко оценило боевые дела Константина Ивачева. За успешное выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы против немецко-фашистских захватчиков и проявленные при этом мужество, отвагу и дисциплину старший лейтенант Ивачев Константин удостоен двух высоких правительственных наград — орденов Ленина и Красного Знамени. Он неоднократно представлялся к званию Героя Советского Союза, и только то, что он не вернулся с боевого задания, лишило его этой высокой награды.

Мы познакомились с Ивачевым осенью 1939 года, когда приехали во вновь формируемый истребительный авиаполк. Утром на построении авиаполка появился вновь прибывший старший лейтенант и вместе с летчиками 2-й эскадрильи встал в строй. Затем комэск объявил, что на должность командира звена прибыл к нам Ивачев Константин Фадеевич.

Константин был небольшого роста, смуглый и светловолосый одновременно, крепкого телосложения, с незаурядными чертами мужественного лица. Его ясные голубые, слегка прищуренные глаза подкупали своей непосредственностью и доброжелательностью. Своим живым нравом и общительностью Ивачев сразу завоевал симпатии летчиков и техников. Он был старше нас по возрасту, по службе в армии и по опыту летной работы, успел обзавестись солидной семьей — с женой Катюшей растил двух дочерей, Светлану и Софью. Как летчик, обладая отличной техникой пилотирования, он был хорош и как командир — с открытой душой, без хитростей и зазнайства, без кичливости и амбиций, он мог сделать справедливое замечание по выполняемому заданию, не роняя и не унижая достоинства пилота.

…В середине октября боевая работа полка резко снизилась. Не было пополнения самолетного парка, а имеющиеся самолеты требовали ремонта. В основном летчики продолжали одиночными самолетами вести воздушную разведку в районах концентрации гитлеровских войск.

В этих условиях полку было предписано убыть на тыловой аэродром для ремонта и пополнения материальной части, а летному составу предоставлялась возможность кратковременного отдыха. Кроме того, появилось время для проведения учебно-тренировочных полетов с молодым сержантским летным составом.

18 октября оставшиеся в полку самолеты были перегнаны на аэродром Батайск. Оставался один неисправный «миг», который латали только для того, чтобы можно было его перегнать летом к новому месту базирования, и это должен был сделать я.

День был на исходе, техники и механики самолета спешили закончить работы, чтобы быстрее отправить самолет и убыть наземным эшелоном.

Наземные воинские части, отошедшие на новые рубежи обороны, готовили позиции как раз на границе нашего аэродрома, копали траншеи и ходы сообщений, сооружали командные и наблюдательные пункты, а по аэродрому уже падали вражеские артиллерийские снаряды. Большой табун рогатого скота двигался через окраину аэродрома в направлении Ростова-на-Дону.

Наконец техник доложил, что самолет готов для перелета. Я осмотрел кабину и запустил двигатель. После прогрева и пробы мотора на номинальном режиме мне показалось, что он работает нормально, и я начал взлет. Сектором газа увеличиваю обороты, истребитель трогается с места и бежит, бежит по взлетной полосе…

Однако вот уже и конец полосы, граница аэродрома, впереди стада скота, а самолет не отрывается. Меня охватывает ужас — еще секунда, и я врежусь в это стадо! Подрываю самолет, но он вверх не идет, парит над испуганными разбегающимися коровами, зависнув на высоте четырех-пяти метров. Наконец перетянул этот «животный мир» и плюхнулся за взлетной полосой — хорошо, что впереди было ровное поле.

Пришлось отказаться от попытки перегнать самолет лётом, и буксировать его автотранспортом. Этот случай говорит о том, насколько была изношена материальная часть, на которой приходилось летать в трудном 41-м году.

Уже на закате солнца прилетел за мной Василий Шульга на УТИ-4 и доставил на аэродром Батайск. На следующий день, 19 октября, полк перебазировался на аэродром Зерновая, где получил передышку до 29 октября, продолжая летную подготовку молодого состава — эта почетная обязанность была поручена Валентину Фигичеву. На аэродроме Злодейская выполнялись работы по восстановлению материальной части.

26 октября на аэродроме Зерновая при несчастном случае трагически погиб младший лейтенант Павел Гичевский, замечательный воздушный боец и товарищ.

Гичевский Павел Григорьевич родился в 1914 году в Могилеве. Белорус. В Красной Армии с 1937 года. Закончил филиал Минского аэроклуба, в 1938 году закончил Борисоглебскую военную школу летчиков. В 55-й ИАП прибыл в первые дни его формирования на должность младшего летчика. Участник боев с первого дня Великой Отечественной войны, летал на самолетах И-16 и И-153 «чайка». Сразу включился в активную боевую жизнь, сделал очень много боевых вылетов на штурмовку вражеских войск, прикрывал наши войска и аэродромы, сопровождал бомбардировщики на боевые задания. В воздушных боях сбил три самолета противника.

После того как немецко-фашистские войска заняли Таганрог, командование группы армий «Юг» решило продолжать наступление силами 1-й танковой армии, сначала разгромить войска 9-й армии севернее Таганрога, а затем захватить Ростов и плацдарм на южном берегу Дона восточнее Ростова.

В целях сокращения протяженности фронта и создания резерва Южный фронт получил разрешение Ставки отойти к 13 октября на новую линию обороны. Отход войск на новый рубеж пришлось выполнять в условиях ожесточенных боев, и к концу октября войска 12-й армии Южного фронта закрепились на рубеже Красный Лиман — Дебальцево, а 18-я и 9-я армии отошли на 30–35 км восточнее рубежа реки Миус.

Таким образом, к концу октября противник вышел на подступы к Ростову. 5 ноября немецкие войска, обладавшие подавляющим превосходством в танках, возобновили наступление против войск 9-й армии. Начались жестокие бои. Чтобы избежать затяжных боев за Ростов, противник решил обойти его с севера и выйти к Дону через Шахты и Новочеркасск.

За четыре дня боев враг ценою больших потерь потеснил 9-ю армию на 30 км, но развить успех наступления на Шахты и Новочеркасск не смог. 8 ноября гитлеровцы, выйдя на рубеж Астахово — Кутейниково — Генеральное — Чалтырь, решили прекратить наступление на этом направлении и произвести захват Ростова ударом 1-й танковой армии по войскам 56-й армии с северо-запада. Для этого гитлеровцам пришлось произвести перегруппировку, которая заняла девять дней.