Это было в декабре 1937 года. Группа бывших учлетов, окончивших Минский аэроклуб, получив путевку в военное училище, направлялась по железной дороге в Борисоглебск, небольшой город в Воронежской области, знаменитый своим старейшим военным авиационным училищем.

С прибытием в училище мы были помещены в огромную казарму и оказались на положении карантина, не имея возможности выйти за ее пределы. Казарма представляла собой многоэтажное кирпичное здание с жилыми, служебными и учебными помещениями.

К этому времени сюда уже съехалось много таких же, как мы, парней, окончивших другие аэроклубы страны. По летной подготовке все были примерно одного уровня, за исключением небольшого числа инструкторов аэроклубов, имевших больший опыт и значительный налет на учебных самолетах. В основном же это были разношерстные группы людей, имевших желание стать военными летчиками, — рабочие, служащие, учащиеся, колхозники, бывшие солдаты и матросы.

Потянулись томительные дни ожидания — мы проходили мандатную и медицинскую комиссии, слушали беседы более опытных летчиков, занимались спортом.

Постепенно, по мере формирования учебных групп и подразделений, в карантине оставалось все меньше и меньше людей. Так пришел и мой черед в один из первых дней января 1938 года, когда была укомплектована очередная группа. Мы пошли в баню, сбросили свою разношерстную гражданскую одежду и переоделись в военную курсантскую форму. Мы неимоверно преобразились, стали непохожими на самих себя — воины, да и только!

5 января 1938 года нам был объявлен приказ о зачислении нас курсантами военного авиационного училища летчиков и распределении по подразделениям. Я попал во 2-й отряд 3-й эскадрильи, которой командовал майор Иван Терентьевич Батыгин. Затем нам было объявлено распределение по звеньям и летным группам.

Старшиной был назначен бывший моряк-старшина Кондик, знающий цену дисциплине и умеющий ее поддерживать. Он приучил нас к морскому термину «кубрик» вместо «казарма». Досталась и мне должность старшины летной группы, на моих петлицах теперь красовались знаки различия — по два красных треугольника — командир отделения.

Я был зачислен курсантом третьего звена, которым командовал опытный летчик и командир старший лейтенант Степанищев, а летчиком-инструктором летной группы стал лейтенант Пантелеев, уже немолодой, спокойный по характеру, добродушный и опытный летчик.

С первого дня мы поступили в распоряжение своих старшин, которые под руководством помощника начальника училища по строевой подготовке занимались с нами изучением уставов и строевой подготовкой. Мы не могли и шагу ступить без строевой подготовки, начиная с подъема и до отбоя, с отведенных часов для занятий по строевой подготовке и кончая всеми видами передвижений — в столовую, учебные классы и даже на прогулки.

Через две-три недели мы уже значительно преобразились — подтянулись, приобрели строевую выправку. Находясь в строю, по команде «Равняйсь!» видели грудь четвертого, животы подтянуты, плечи развернуты, шинели расправлены, пуговицы и сапоги начищены, воротнички белоснежные… Вот с этого и началась наша курсантская жизнь.

На площади Борисоглебска в торжественной обстановке, при развернутом знамени части, в день двадцатой годовщины Красной Армии и Военно-морского флота я принимал военную присягу:

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным… Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству. Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и как воин Вооруженных Сил я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом…

Профессию защитника Родины я выбрал по зову своего сердца, поступив добровольцем в военное училище. Пройдет немного времени, и я стану кадровым командиром Военно-воздушных сил, пронесу с честью и достоинством сквозь дым и пожарища Великой Отечественной войны высокое звание советского воина.

В молодые годы я не думал о службе в армии, но невольно, сам того не замечая, сложившиеся обстоятельства стали подготовкой к этой почетной миссии. Я всегда любовался подтянутостью, выправкой и дисциплинированностью воинов и командиров Красной Армии. Особенно привлекала синяя форма с голубыми петлицами военных летчиков, полеты самолетов в голубом небе, которые иногда приходилось наблюдать, с большим интересом смотрел на стальных птиц и любовался — какие же это счастливые люди!

Как-то рядом с железнодорожной станцией, возле которой я жил, произвел вынужденную посадку в поле двукрылый самолет. Пока к нему доставляли инструмент и он ремонтировался, мы, подростки, просидели вдали от него почти весь день, не осмеливаясь подойти поближе, и только после того, как самолет улетел, разошлись по домам.

Все эти воспоминания пришли, когда я стал курсантом военного училища, принял военную присягу и приступил к изучению военных наук. Зимний период был отведен на теоретическую подготовку. Было приятно увидеть хорошие учебные классы и лаборатории, наглядные пособия — схемы, макеты, учебные моторы, самолеты, штурманское снаряжение. Но больше всего радовала встреча с замечательным преподавательским составом.

И вновь всё новое: материальная часть самолета-истребителя И-16 с мотором М-25, аэродинамика и теория полета, самолетовождение, тактика общая и ВВС, метеорология, инструкции и ряд других дисциплин.

Мы скрупулезно сидели в классах около трех месяцев и изучали теорию, а потом сдавали зачеты по пройденным дисциплинам. Был получен тот минимум теоретических знаний, который необходим для того, чтобы перейти к летной практике. Непосредственной подготовкой к полетам займутся летчики-инструктора, которых курсанты с нетерпением ждут.

Старшина звена москвич Великанов подал своим громким голосом команду:

— Выходи строиться для объявления боевого расчета отделений!

Построились в казарме. Пришел командир звена старший лейтенант Степанищев, а с ним летчики-инструктора. Все одеты в костюмы темно-синего цвета с такими же галстуками при белой сорочке, с золотыми вышитыми эмблемами военного летчика. От одного вида их формы приходишь в восторг — трепетно загорелись наши глаза. Вот бы нам такую! Мы как вкопанные стояли в строю, внимательно наблюдали и изучали наших воздушных учителей. Степанищев объявил:

— Сейчас познакомитесь со своими летчиками-инструкторами, которые будут вас обучать летному делу, и зачитал список:

— Летчик-инструктор лейтенант Пантелеев! К нему в экипаж: старшина летной группы Карпович, курсанты Корчагин, Хмельницкий, Краснобаев, Назаров, Камозин…

Так были названы все инструктора, старшины групп и курсанты, входящие в каждую летную группу. Лейтенант Пантелеев, невысокого роста, коренастый, крепко сбитый, белокурый и подвижный, приглашает нас садиться, знакомится и разговаривает с каждым из нас. Было похоже, что он уже знает нас по личным делам, в курсе дела наших летных качеств, что мы из себя представляем, однако поинтересовался об аэроклубовской летной программе. После этого ознакомил нас с предстоящей летной работой, с программой и самолетами, на которых мы будем летать. Приятным сюрпризом оказалось то, что наш отряд стал экспериментальным подразделением подготовки летчиков по сокращенной программе, минуя переходную учебную машину. Раньше обучение летному делу начинали с У-2, самого простого в управлении самолета, на котором разрешалось летать без парашюта. Теперь же наш отряд и наша летная группа сразу начнет полеты на учебно-тренировочном УТИ-4 — варианте боевого истребителя И-16 с двойным управлением. Обе эти машины по тому времени считались скоростными и строгими самолетами.

На следующий день наша группа в составе десяти человек включилась в непосредственную подготовку к летной работе. Мы изучали теорию и технику пилотирования на самолете И-16, наставление по производству полетов. Начались тренировки в кабине самолета по безошибочному знанию в первую очередь расположения навигационных приборов и приборов контроля работы двигателя. Затем совершили объезд аэродрома и составление кроков аэродрома. Подготовка к полетам завершилась рулежкой на самолете И-5 со снятой обшивкой на плоскостях. Мы должны были прочувствовать поведение машины при разбеге — выдержать прямую. То же самое касалось и пробега. Все курсанты с этими обязанностями справились успешно, для этого потребовалось несколько тренировочных дней.

После этого перешли к вывозной программе. Мы вышли на полеты на центральном аэродроме училища в один из весенних дней, когда земля еще была покрыта снегом и держались невысокие морозы. На учебно-тренировочном истребителе УТИ-4 вместо колес стояли лыжи. Полеты на нем проводились с парашютом, поэтому предварительно пришлось изучить материальную часть парашюта, его укладку, технику выполнения вынужденного прыжка.

И вот я у самолета. Я думаю, все, кто мечтал о военной авиации, не могли воспринять первый полет на учебно-боевом истребителе иначе, чем с тревогой и волнением. Не мешкая, чтобы не вызвать недовольства инструктора, надеваю парашют и занимаю место в задней кабине УТИ-4. Тревожусь — сумею ли я справиться с первым полетом, каким я предстану перед инструктором, ведь от этого полета будет зависеть мое будущее! Бросил взгляд на приборную доску, проверил рукоятки управления.

Инструктор по переговорному устройству дал задание:

— Полет выполняем вместе. Взлет, высота четыреста метров, полет по «коробочке», после третьего разворота — расчет на посадку, снижение, посадка. Управление не зажимать, держать свободно, движения плавные и мелкие. Самолет очень чувствительный и хорошо слушается рулей, на взлете и на посадке выдерживать направление мелкими движениями ножных педалей!

Все это знакомо мне по рулежке, по предварительным занятиям при подготовке к полетам, поэтому я воспринял поставленную задачу в обычном порядке. Инструктор плавно подает сектор газа вперед, обороты мотора постепенно увеличиваются до максимальных, самолет трогается с места и бежит по взлетной полосе. Движения рулями мелкие и точные, направление выдерживается, как по струнке.

«Вот это да, вот это летчик! — приходится удивляться мне. — Класс!» Ручка слегка подалась вперед, хвостовое оперение приподнялось, впереди четко обозначился горизонт. Самолет продолжает разбег, слегка подрагивает, скорость нарастает, от неровностей взлетной полосы ощущаются мелкие толчки, сзади поднимаются клубы снежной пыли. Пытаюсь осознать и усвоить действия инструктора рулями управления самолета на взлете, поведение самолета на взлетной полосе.

Самолет оторвался от земли, набирает высоту… Первый, второй разворот… Наблюдаю за скоростью и высотой. Инструктор дает команду взять управление и вести самолет в горизонтальном полете. Волнуюсь, как бы выдержать режим полета, не испортить первого впечатления. Третий разворот… Перед четвертым инструктор убирает газ, переводит самолет в режим планирования и вводит самолет в разворот. Снижаемся — впереди посадочное «т», расчет идеальный. Выравнивание, выдерживание, лыжами касаемся снежного покрова на три точки. Вновь мелкие движения ножных педалей, и самолет бежит по идеальной прямой. Полет закончен. Прекрасно! Оказывается, не так уж страшно и, может быть, не так уж сложно. Главный «гвоздь» — мелкие движения рулями и педалями на взлете и посадке, не дать самолету развернуться, выдержать прямую. Скорость-то какая, не то, что на У-2! Нужно внимание и еще раз внимание — в этом весь секрет.

Первый полет позади, начало положено. Инструктор сделал замечание — резкие движения! А мне казалось, что я и не управлял самолетом, только пытался, но инструктору виднее. Впереди еще вся вывозная программа.

Сроки обучения сжаты и ограниченны. Дальнейшие полеты были организованы в лагерях в населенном пункте Танциреи, где разместилась наша эскадрилья майора Батыгина с двумя отрядами. Инструкторский состав перегнал самолеты, а мы, курсанты, добрались на автомашинах. Разместились в казарме барачного типа, разделенной на две половины, в каждой по одному отряду. Летное поле расположено рядом: ровное, огромное, зеленое, с отличными подходами. Здесь же — столовая, спортивная площадка, необходимые сооружения летнего типа.

Земля подсохла, летное поле стало пригодным к полетам, начались интенсивные полеты в две смены. Теперь все курсанты обучались одновременно: хватало самолетов, горючего, инструкторов. В начальный период формирования училища по этим причинам не было возможности обучать всех курсантов одновременно, для стимулирования нас к лучшей учебе набор в рулежную группу проводился в зависимости от успеваемости в учебе.

С каждым летным днем, с каждым полетом мы все более уверенно чувствовали себя в воздухе. Появились спокойствие, уверенность в движениях, осмотрительность, мы стали лучше чувствовать самолет и скорость полета, замечать свои ошибки, осознанно действовать рулями управления на взлете и посадке — словом, машина постепенно начала подчиняться нашей воле.

Инструктор все чаще стал доверять управление самолетом и в то же время чаще стал делать замечания по самым «незначительным» ошибкам в полете. Слетали в зону на выполнение высшего пилотажа — выполнили виражи и боевые развороты, вертели «бочки» и крутили «мертвые петли», иммельманы и штопор. Чувствовалось, что инструктор доволен ходом обучения своих питомцев.

Но в летной практике не все курсанты идут равномерно, одинаково осваивают самолет. Способные выдвигаются вперед, более слабые отстают. Одним нужно меньше вывозных полетов, а другим их количество следует значительно увеличить. Так было и среди курсантов нашей группы. В связи с этим произошла перестановка курсантов в летных группах: одни ушли в первый, неускоренный отряд, другие прибыли из первого отряда в нашу группу. Произошла замена и инструкторского состава: из первого отряда к нам был переведен инструктор лейтенант Василий Егорович Жданов — молодой и энергичный летчик. Мне и некоторым другим курсантам, оставшимся в своей группе, нужно было заново привыкать к характеру и особенностям в обучении нового инструктора. После этих перестановок наша группа оказалась в следующем составе: Ф. Г. Володин, А. В. Деев, В. П. Карпович, Н. И. Кокин, П. Ф. Корчагин, И. М. Костыгин, КС. Манохин, Н. Е. Ульянов, П. П. Фомичев и М. И. Хмельницкий. Эта перестановка положительно повлияла на дальнейший ход обучения — группа оказалась примерно на одном уровне успеваемости по летной практике. Василий Егорович оказался таким же замечательным летчиком и инструктором, как и лейтенант Пантелеев, его методические навыки, характер, обращение с учлетами были самыми желательными для нас; мы всей душой полюбили его, и полеты продолжались с той же напряженностью.

Мне казалось, что я особо не выделяюсь по летной практике среди курсантов своей группы, но, судя по тому, что при реорганизации меня оставили в экспериментальном отряде, можно было думать, что дела обстоят неплохо. Это меня радовало. После двух десятков вывозных полетов инструктор представил меня командиру звена на контрольную проверку, в свою очередь, это означало, что приближается час самостоятельного вылета на одноместном истребителе.

В других летных группах уже были отдельные счастливчики, главным образом из бывшего инструкторского состава аэроклубов, которые совершили самостоятельные полеты на боевых самолетах. Выпуск каждого курсанта в самостоятельный полет, особенно в первоначальный период, отмечался каким-то невиданным торжеством в группе и в звене в целом — царило приподнятое настроение, ожидания и надежды, поздравления и много разговоров вокруг этого события. Это было приятно для курсантов, но не менее радовало и инструктора.

Однажды после контрольного полета с командиром отряда мой инструктор Василий Жданов сказал мне:

— Командир отряда дал тебе добро на самостоятельный вылет. Садись в одноместную машину и выполни обычный полет по кругу. Ничего изобретать и чудить не нужно, больше внимания взлету и посадке.

Если на полеты выводился истребитель И-16, мы знали, что готовятся самостоятельные полеты курсантов. Обычно при самостоятельных вылетах курсантов создавали условия — уменьшали интенсивность полетов, сокращая выпуск самолетов в воздух, чтобы уменьшить возможность помех. Так было, и на сей раз.

Приятно сидеть одному в самолете, сознавать, что тебе доверяют и это доверие нужно оправдать. Выруливаю на линию старта, осматриваю взлетную полосу, как учили, прошу разрешения на взлет. Инструктор внимательно наблюдает за моими действиями. Сектором газа увеличиваю обороты. Самолет пошел на взлет, удерживаю прямую. Толчки прекратились, самолет отделился от земли — я в воздухе, набираю высоту. Разворот один, второй… Сделав два крута над аэродромом, хорошо осмотрелся и, прочувствовав машину, захожу на посадку. Расчет, посадка в пределах нормы — без «козлов» и отклонений. Инструктор без дополнительных замечаний разрешает повторный взлет, после которого мне было разрешено сделать еще два полета. Поздравления, поздравления… Пришел и ко мне большой праздник радости успеха за себя, за инструктора, что не подвел его. После этого выполнили самостоятельные полеты и остальные учлеты, и в скором времени наша летная группа полностью летала на боевых истребителях.

Дальше начались тренировочные полеты по кругу, в зону на высший пилотаж, групповую слетанность и даже на боевое применение — стрельбу по наземным целям.

Не обошлось и без курьезов, очевидно, оттого, что уже почувствовал себя летчиком… Как-то пришел я из очередного полета в зону, зашел на посадку и на снижении убедился, что расчет у меня не точный, иду с «промазом», а уходить на второй круг не захотел — это считалось существенным недочетом. Начал нервничать, стремиться быстрее посадить машину, упуская из виду, что самолет, пока не достигнет посадочной скорости, все равно не приземлится. Начал работать органами управления резко, усугубляя положение, а она все несется над землей… Затем последовали скоростные «козлы», один за другим… Здесь я вспомнил указания инструктора — в таких случаях ничего не следует делать, держи тверже рули, не двигай педали! И действительно, машина успокоилась и покатилась по земле. Этот полет едва не закончился аварией и стоил мне неприятностей: во-первых, дня два не летал, а потом было неудобно перед инструктором — подвел его.

Вот что значило в авиации обойтись со скоростным самолетом на «ты», пренебречь основными положениями теории и техники пилотирования самолета, переоценить свои силы, успокоиться на достигнутом. Такие случаи бывают, когда курсанты сделают несколько самостоятельных полетов и успокоятся…

На занятиях инструктор всегда нам напоминал, и это подтверждалось практикой и опытом, что курсанты при первых самостоятельных вылетах никогда не совершают аварий. Однако стоит пилоту совершить десяток-полтора самостоятельных полетов, как за ним нужно установить строгий контроль, чтобы от самонадеянности не допустил ошибок, чреватых летными происшествиями.

Был еще один интересный случай, который совершенно не зависел от воли летчика и произошел с моим другом по Минскому аэроклубу Андреем Дроздовым. Он уже летал самостоятельно на И-16 и, находясь в зоне на приличной высоте, выполнял высший пилотаж. Вдруг, когда он пошел на петлю, у самолета отвалился мотор; машина и двигатель стали падать отдельно друг от друга. Андрей не растерялся и, расстегнув привязные ремни, выбросился из кабины самолета, раскрыв парашют, преспокойно приземлился между упавшим мотором и самолетом. После этого прыжка Дроздов был награжден ценным подарком и ему был предоставлен недельный отпуск.

К концу обучения мы полностью освоили эту скоростную машину, летали смело и уверенно. Всем полюбился «ишачок», на нем легко было пилотировать, выполнять фигуры высшего пилотажа, но самолет был строг и требовал максимального внимания на взлете и посадке.

Хорошее это было курсантское время, время учебы и новых познаний, огромного подъема сил, интереса и романтики. Сколько было волнений и радости! Я и сейчас помню об этих счастливых днях в моей жизни. Но всему есть конец. Подошло время государственных экзаменов, которые проходили четко и организованно. Комиссия съехалась со всех концов страны: от высших инстанций ВВС, авиационных и наземных частей, политорганов, от нашего военного авиационного училища. Расписание работы госкомиссии было составлено так, чтобы экзамены одновременно не совмещались по теоретическим дисциплинам и практическим полетам: если одни группы летают, то другие сдают теорию.

Полагаю, что государственные экзамены прошли для меня в пределах нормы, хотя не обошлось без огорчений. С хорошими и отличными оценками сдал летную практику: полет в зону на «спарке», групповую слетанность, взлет, расчет на посадку. Но вот одной на одной теоретической дисциплине, или «терке» — по материальной части самолета, — отхватил тройку, чего совершенно не ожидал. Это лишило меня преимущества по выбору места назначения, которое предоставлялось курсантам, окончившим программу с хорошими и отличными оценками.

Госэкзамены остались позади, окончилась учеба, но училище продолжало свою напряженную работу по подготовке летного состава. Мы из лагерей переехали на зимние квартиры, и началась наша трудовая жизнь: караульная служба, отрытие котлованов для новых учебных корпусов. Нам шили форму, мы ходили на примерку. Ожидали приказа об окончании училища и распределения по строевым частям.

В один из осенних октябрьских дней мы оделись в новую форму синего цвета. Белая сорочка, синий галстук, ремень со звездой на пряжке, на левом рукаве — эмблема летчика, а в голубых петлицах по одному красному квадратику. Младшие лейтенанты!

На торжественном построении начальник училища Валентин Ухов, участник боев в Испании, дважды награжденный орденом Боевого Красного Знамени, поздоровался с курсантами и поздравил с окончанием училища. Начальник штаба объявил приказ о назначении в строевые части. С большой группой своих товарищей я получил назначение в Киевский особый военный округ. Вместе со мной туда отправлялись и минчане Матвей Хмельницкий, Андрей Дроздов и Степан Комлев.

Торжественный ужин — завтра мы разъедемся каждый в своем направлении. Прощаемся с полюбившимся училищем, которое дало нам путевку в жизнь, в большую авиацию. Мы вполне сознавали, что далеко не в полной мере овладели летным мастерством, что нам нужно много еще работать, но главное сделано — есть начало, есть желание!

Мы благодарили руководителей и преподавательский состав, давший нам теоретические знания и военную выучку, но особую дань отдали летчикам-инструкторам. Наша летная группа с большой теплотой и признательностью прощалась с инструкторами Пантелеевым и Ждановым, которые научили нас владеть боевым самолетом-истребителем, приложив при этом немало сил и знаний. Это были высококвалифицированные специалисты, люди особого склада и характера, с тончайшим психологическим чутьем и прекрасными методическими навыками.

Пройдут года, и мы узнаем, что лейтенант Пантелеев погиб в авиационной катастрофе, а Василий Егорович Жданов воевал на фронтах Великой Отечественной войны против немецко-фашистских захватчиков, и мы были рады уже после войны нашей встрече на земле Австрии. У нас остались самые добрые воспоминания об этих прекрасных, сильных духом людях — воспитателях авиационных летных кадров.

Мы, молодые летчики, прибыли в 12-й истребительный авиационный полк, которым командовал подполковник Зыканов — боевой, жизнерадостный, энергичный командир, участник боев в Испании, ранее командовавший эскадрильей в Борисоглебском училище, с орденами на груди.

Командир полка с радостью встретил наше прибытие, принял нас, своих прежних питомцев, да и мы узнали его и были рады встрече. Зыканов проявил отеческую заботу, сам лично определил и разместил нас в домах начсостава. В беседе он заверил нас, что мы будем летать на самолетах И-16, на которых заканчивали училище, до полного освоения техники пилотирования и боевого применения, чтобы сделать полк сильным и боеспособным. «Пока же вам нужно отдохнуть, съездить в отпуск после напряженного труда в училище», — в заключение сказал командир полка. Эту весть мы восприняли с радостью.

Мать встретила со слезами на глазах от волнения и счастья, что я приехал ее навестить. Жила она с моим старшим братом в тесноте и неудобствах: двенадцатиметровке на пять человек. Брат учительствовал в сельской школе, имел семью — жену Ольгу и двухмесячную дочь Светлану, с ними жила и моя младшая сестра. Чтобы как-то исправить положение с жильем, было решено купить или построить домик, но этой благородной цели не суждено было сбыться — помешала война.

Возвратившись из отпуска, мы приступили к повседневной учебно-боевой работе. На летний период выехали в лагерь, который был прекрасно оборудован, с ровным и зеленым полем, весьма удобным для производства полетов. В лагерных условиях работа была более напряженная, полеты проводились ежедневно по специальной программе ввода в строй молодых летчиков.

Внезапно полеты прекратились. Начался отбор и комплектование летной группы для убытия в командировку. В таких случаях молодежь не идет в счет, мы должны были продолжать совершенствовать летные навыки, отбор велся только из «стариков».

Полученный в районе озера Хасан урок ничему не научил японских империалистов. В мае 1939 года японцы вторглись на территорию дружественной нам Монголии, решив захватить земли на правом берегу реки Халхин-Гол. Японская авиация, имея численное преимущество и не встречая сопротивления в воздухе, стала охотиться за автотранспортом в глубоком тылу.

Советское правительство, выполняя договор о взаимной помощи, приняло меры по защите монгольских границ. Началась переброска дополнительных контингентов стрелковых, танковых и артиллерийских войск. Большое внимание было уделено усилению авиационных частей. Нам, молодым летчикам, пришлось с завистью смотреть, как наши старшие товарищи, более опытные летчики, собираются в путь, чтобы сразиться в воздухе с самураями.

Но на этом наши огорчения не закончились. 1 сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу, началась Вторая мировая война. Германская агрессия против Польши и продвижение гитлеровских войск в глубь страны привело к тому, что к середине сентября польское правительство покинуло страну и государство как таковое фактически распалось.

17 сентября 1939 года Красная Армия вошла в западные области Украины и Белоруссии с целью приостановления распространения гитлеровской агрессии на восток и освобождения жителей западных земель Белоруссии и Украины от ига польских помещиков и немецких захватчиков. В этот период и наш 12-й полк во главе с командиром взял курс к западным границам Украины и Белоруссии.

Мы, молодые летчики, вновь остались на земле. С каким огорчением и завистью мы наблюдали за воздухом, за удаляющимися самолетами и этим терзали себя. Однако это длилось недолго, через несколько дней большая группа младших лейтенантов, в основном окончивших Борисоглебское училище, получила новое назначение. Покинув летний лагерь, мы ехали в новую часть, в 55-й ИАП…

О дальнейшей предвоенной службе в 55-м истребительном авиаполку было рассказано в предыдущих главах. Теперь можно снова возвратиться на фронт.