Жил-был себе судья. И жил неплохо. И очень даже неплохо. Перебрался в Севастополь не знаю уж какими путями из кресла судьи Бахчисарая, этой деревни садов (Бахчи – сад, сарай – село, деревня). Получил вскорости квартиру двухкомнатную в самом что ни на есть центре города, оставил себе и малосемеечку. А как же, а как же! Квартирантам сдавать, денежку получать.
Работа, вот она, рядом с квартирой, только улицу перейти. Свой кабинет. Есть секретарша. Есть и помощник. И куча дел, уголовных, гражданских, административных. Есть и зарплата. По украинским меркам, очень даже прилично судьям платили.
Кр-р-асота! Живи да работай, работать немного осталось: пенсия на горизонте наметилась. И пенсия обещала быть очень приличной, и судейские «выходные» были такими, что ещё не одну квартирку можно себе прикупить.
Но сгубили его жена-молодица да природная жадность. И глупость, наверно, тоже природной была.
Ну, был бы ещё зелен и молод – простится. Но мужичку к шестидесяти подкатило. Самый возраст подумать о внуках, о тёплом жилище и пенсии доброй. И возраст такой как бы так бы сказать, тянет к мудрости, что ли? Однакоча, не всегда и не всех.
Итак, история начинается.
Ближе к вечеру, я уже и сериал просмотрела, и новости щёлкала по телевизору, как звонок. Чего это ради и кто там во тьме ночной ко мне в гости собрался? Открываю – ба! Целый судья на пороге! Как курица мокрая. Носом, как мало дитё шмыгает: «меня заказали. Меня заказали». Вначале подумала страшное: мало ли видела на адвокатском веку и жертв и их горе-мучителей, заказчиков покушений.
Оказалось, ситуация была попроще. Это судья наш, как бы его так назвать, чтобы реальные имя-фамилия не прозвучали? Жалко ведь, ходит человечек по Севастополю, деньгу зашибает, юристом работая, а тут такая огласка. Ладно, назовём его просто, пусть будет «товарищ судья».
Оказалось, что только что возвернулся он из штаба из СБУ (служба безопасности Украины), где его битый час уговаривали «сдать» целый суд: и председателя, и корпус судейский, и даже весь персонал, начиная с помощника. Взмолился, на ночь то глядючи: «отпустите, товарищи, хоть до утра!» Ну так ладненько и порешили: утра вечера мудренее, а завтра часов так к восьми ждём заново в гости. С тем и ушел. С тем и пришел ко мне за советом.
Следует вам сказать, что знала его очень давно, еще с советских времени, когда в одном кабинете адвокатствовали. Потом судьба занесла вначале меня в Севастополь, а потом, оказалось, и он перебрался с бахчисарайских хлебов на хлеба севастопольские. Но уже с судейского кресла перепрыгнул, отпахав в столице крымских татар лет этак несколько.
А раз знали давно мы друг дружку, то и мог поделиться со мной такою напастью, как наезд СБУ. Ну, естественно, я ему почти приказала: своих не сдавать. Логика элементарная: напакостит и себе, и судейскому люду, и простым клеркам суда. Не то что в суде одни ангелы практиковали, там хватало нечисти разной, но как то не в русской душе это пакостное свойство, доносить. Не в славянской породе иудами царствовать. А товарищ судья – украинец кондовый. Не еврей, не татарин, хохол. Однак вижу, колеблется. Тогда припугнула: сдашь, и тогда корпус судейский по полной тебе отомстит. Получишь «червонец» за взятку. Прогремишь на всю степь Украины, и будешь мотать свой срок лет этак семь, а то и все десять отбудешь. Выйдешь седым старичком без пенсии, без квартиры, машины. Всё конфискуют сатрапы. И ты куда? Бомжевать? А молодка-жена куда денется? Ждать, что ли будет? Окстись.
С тем и отъехал.
А вскорости дело и возбудили. За взятку взяли чуть не с поличным. А как взяли? Элементарно. Об этом ниже рассказ.
Из материалов уголовного дела следовало, что наш товарищ судья почти подружился с неким товарищем, назовем его Александром. Тот Александр держал два автомата игральных. Бизнес, естественно, незаконный. Прихватили менты, составили два протокола, и на стол судейский легли те протоколы. По закону судья право имел постановить: автоматы конфисковать. Александра штрафануть по самое не балуй. А наш добрый товарищ судья что решил? Автоматы оставить «бедному» Александру, штрафишко оставил минимум – миниморум. За бесплатно? А ге ж, как говорят украинцы.
Договаривались о цене за уютным столом в кафешке на пыльной улочке, далеко не самой центральной. Лето. Жара. Плюс «тридцатка» в тени. Угощенье обеда начали с ледяного «шампусика», вернее, угощался наш товарищ судья. Александр был за рулём, а кто ж за рулём выпивает? Итак, накачался шампусиком наш товарищ, объелся и шашлычком. И потянуло на исповедь. Стал жалиться да рассказывать почти незнакомому Александру, как трудно живётся ему, одинокому, в городе пребольшом, в Севастополе. Как тяжело без товарищей, без друзей, какие подлые, в основном, люди работают в его окружении. И такой-то *** совсем нехорош, и такая-то *** вовсе уж мымра, и такие за тем-то *** грешки, и за такой-то *** ещё хуже подвиги значатся.
Наговорил сто верст до небес и всё лесом. И кому? Проходимцу! Смело скажу: проходимцу, потому что мать родная того Александра под протокол на следствии говорила, что сыночек родился мошенником, мошенником и умрёт. Да ладно бы наговорился с таким вот Александром ухо в ухо, а то ведь под запись. Даже не две, а три записи производились: одна аудио, и две видеозаписи проводились местным ЧК. А потом те записи аж на одиннадцати листах откровений легли в пухлый том дела. Уголовного дела. Под соответствующим номерком. А наш товарищ судья разливается соловьём, топя и себя, и суд соответствующий. Заодно и передача взятки зафиксирована как положено. Немного судья взял, ах, как немного. Но это уже эпизод. Для возбуждения дела хватает и одного эпизода.
Но только для возбуждения. Почесали затылок товарищи в СБУ, посоветовались с прокуратурой, решили: надо добавить. И добавили соответственно эпизод взятки, но уже по-крупному, по-настоящему.
И ведь как дело случилось. Решили провести операцию передачи суммы в «зелёных». Максимально закрыто готовилась операция. Всё-таки брать надо не просто сермяжного ваньку, а судью! Неприкосновенную личность! Оплошаешь, и сам полетишь в тартарары. Но информация таки просочилась наружу. Хороший товарищ, майор из милиции утречком, часиков в девять перезвонил судье, и намекнул, что, мол, так и так, в отношении вас готовится целое мероприятие, прямо сегодня и будет оно.
Что сделает умный? Ляжет на дно. Заболеет. Или в гости уедет так, не надолго. А почему б не уехать? Судью за нарушение дисциплины уволить нельзя, даже если запьёт. Неприкосновенность! Статус такой. Неприкасаемый.
Что сделает совестливый? А совестливый брать не берёт. Но расхожее мнение у юристов существует тысячу лет со времён римского права. Звучит очень цинично и коротко: совесть – понятие не юридическое.
А товарищ судья кто именно будет? Правильно понимаете, он – юрист.
Итак, что делает наш товарищ судья? С точностью до наоборот совету сильно рискнувшего карьерой майора, идёт добровольно на встречу со старым знакомцем, с Александром, то бишь. Встречаются у гаражей. Там аккуратно в портфельчик кладутся «зелёные». Естественно, меченые кем надо и где надо и как надо. Такая фиолетовая надпись пишется на купюрах: «взятка». Товарищ судья от гаражей идёт к двери подъезда: обед, дело святое. Вот у подъезда его и – ага! Целая группа серьёзных товарищей, вежливых, аккуратных, обыск произвела. И отыскались те доллары, что врассыпную лежали на самом верху шкафа в уютненькой спаленке. Знамо дело, процессуальненько закрепили все доказательства, поснимали на видео. На этом видеокино жалко смотрелся наш представитель судейского корпуса. Сидел, въёжившись в пуфик, с тоской наблюдая, как вёлся обыск, как обыскали квартиру от туалета до спальни. И совсем обессилел, как деньги нашли.
Но по началу возбуждения уголовного дела ещё хорохорился: я же судья! Неприкосновенен! Зачем же мне адвокаты, раз сам я умён до самой до невозможности. Но припекло, и вскоре одумался и аж три адвоката взялись за дело. Один, правда, отстал от «марлезонского балета», а двое сражались, я и очень серьёзная дама из Симферополя. Не буду называть ни имени, ни отчества, не положено. Но действительно, грамотнющая, хваткая и адекватная.
Тащим, вытаскиваем нашего удальца, а он ещё и топорщится. То не так, и это ему не этак. До последнего дня был уверен: всё обойдется. И напоследок мне оплеуху отвесил, что, мол, лучший в мире адвокат, это его Катерина. То есть жена. То есть дамочка с образованием инженерным.
Еле-еле его я уговорила лечь в больничку, здоровьишко подлечить. И тут ломался, выёживался до последнего: я малец-удалец, ничем не болею, а ты заставляешь меня сильно мучиться дурью. А как же, а как же! Жена на пятнадцать годков помоложе, как перед нею больному казаться? Ну да ладненько, уговорила. Полежал месячишко. Прокуратура и там навещала, проведывала его чаще, чем жёнка родная. Врачей поиспытывала прокуратура: не симулянт ли страдалец? А те давай снимки показывать: не симулянт, вот то и то у человека болит. Нужно лечить. И лечили. Молодцы, и за то им спасибо.
Ну вот, накропалось прокуратурой городской целых три тома, и дело ушло по накатанной в суд. В Севастополе судить не решились, понятное дело. Передали три тома в суд в Симферополе, в Апелляционный, что стал рассматривать дело по первой инстанции.
Декабрь. Снег ложится. Сугробы метёт. Мотаемся в Симферополь: я, наш товарищ судья. И жена. Второй адвокат из местных была, из симферопольских. Мотался на каждое заседание и прокурор. Точнее, два прокурора поддерживали обвинение: целый зам. прокурора города Севастополя и в помощь ему девица-молодица, старший, что ли, помощник. Как та деваха меня опекала! Я в туалет, и она следом за мною. Я топаю в буфетик администрации, что находился ровно напротив суда, и она шествует следом. Демонстративно боялась, что я взятку кому стану там предлагать? Одним словом, дурёха! Зам. прокурора, наоборот, далеко не дурак, дело своё понимает. Культурен и вежлив, но линию давит.
А как культуру не проявить, раз дело рассматривают аж трое судей. Председательствовал великий умница и хороший по жизни человек, не испаскудился по дороге проторенной.
Как власть развращает! Понимаете, когда вчерашний сосунок, юридический только что кончивший, прыгает в кресло судьи, и ну царствовать так, как ему одного только хочется без оглядки на справедливость, тут только крякнешь да скажешь: эхма, какие дела!
Сколько я на веку насмотрелась на этаких, сколько их каждый день вижу в разных судах. Мамочки-мама, сколько народу испортилось, сколько судеб сломали эти горе-судейские мантии, не перечесть.
А этот судья, что рассматривал дело, оставался порядочным человеком на многие лета, хотя в кресло судейское попал совсем молодым, в двадцать шесть.
Грамотный. Процесс вёл ровно, чётко и по закону.
Всё, в принципе было ладно и славно в заседаниях суда. И прокурор вёл себя адекватно. И судьи на своём возвышении в креслах дубовых вели процесс, как по учебнику. И адвокатессы пыхтели, стараясь разбить обвинение. Находили ошибки, недоразумения в пухлых томах, судьи внимательно слушали. Прокурор представлял доказательства, принимали нормальное доказательство, подшивали к делу сей аргумент. Не нормальное доказательство отметалось. Так, например, попросила дурёха из челяди прокурорской приобщить к делу справку о долларах. Отказали. Да ещё посмеялись над ней: как это, как это, доллары появились в вашем профессиональном союзе? Разве вы заработную плату в долларах получаете? И как мог профсоюз субсидировать оперативный отдел, передав ему сумму взятки? Заодно получила тычок по ноге от зам. прокурора. Видать, он был не в курсе добывания такого серьезнейшего аргумента, как приобщения к делу справки из профсоюза, из которого якобы и получили доллары на «подставу» судье.
Не адекватно вели себя двое.
Первый, это, естественно, наш подзащитный. Примерно так на заседании по счету третьем или четвёртом встал вопрос о допросе его. Он и разлился мыслью по древу, соловьём пел, как он хорош, как другие не благодарны. Потом допросили того майора, что позвонил, предупредил о «мероприятии». Майора того было жалко. Громадный мужик под два метра ростом съёжился, видать, понимал, что за такое «непрофессиональное» поведение ему спуску не даст прокурор. Но прокурор почти отмолчался. Зато наш ревнивец судейского дела, наш подсудимый стал буквально «топить» доброхота.
Переглянулись судьи, взгляд, брошенный в подсудимого, стал немножечко жёстче. Чисто по-человечески им, как и нам, неприятно смотреть, как за простейшую человеческую порядочность так отплачивается чёрной неблагдарностью.
Майор всё пытается себя оправдать: мол, может я «лоханулся», но посчитал нужным, возможным предостеречь судью от ошибки.
А товарищ судья ему с заковырочкой да подковырочкой вопросики задаёт, шаг за шагом топит себя и свидетеля.
Дальше – больше. Уже и судьи взгляд поменяли, вместо привычного «товарищ судья» (то есть по имени отчеству) председатель впервые назвал «подсудимый». А наш всё токует, топя доброхота. Вопросы не нужные задаёт, стыдит майора за непрофессиональный подход к участию в деле.
Мы, адвокаты, глазами ему семафорим: прекрати, дескать, дискриминацию. А ему наплевать: бумажонки перебирает, вопросики задаёт.
Не выдержал председатель: «вы посмотрите на своего адвоката, она уже за голову схватилась, а вы всё никак не уймётесь!»
Это я схватилась за голову, когда подзащитный такую пуржищу понёс, что мамочка не горюй.
Едем домой, учу его уму-разуму, а ему невдомёк, что дело портачит. Не скрою, вырвалось у меня: «как ты умудрился двадцать лет судьёй проработать?» А он мне с хитринкой: «так вы ж, адвокаты, мне по каждому делу всё растолкуете, я только решение и пишу. Вот так двадцать лет и пропарился».
Нет, нет, не подумайте, что я за взятки стою, покрывая и взяткодателя и взяткополучателя.
Как самый обычный общества гражданин я в корне против и взяток, и иного вымогательства честных денёг и перехода их, то есть денёг, от граждан к представителям власти. Коррупция – эта ржа, что проедает насквозь становой железный хребет что империи, что страны Советов, да и любой иной демократии.
Я против взяток. Против вздоимства. Против поборов.
Но профессионально защита что должна делать? Естественно, защищать. Что мы, адвокаты, и делаем.
Долго ехать в машине домой, можно многое проговорить. А его всё мучили мысли: кто его заложил, да за что так страдает. Мало ли судей взятки берут, вон сколько судей в судах Севастополя, а попался один. И почему это именно он?
Это потом уже стало известно, за что так вцепились в несчастного прокуратура да СБУ. Оказалось, что наш товарищ судья умудрился в собственность передать квартиру, двух– или даже трёхкомнатную, обыкновеннейшему квартиранту. Хозяин квартиры уехал на Север деньгу зашибать, пустил на время по договору найма временного постояльца. А постоялец дорожку нашел к судейскому сердцу (точнее, к карманчику пиджака). Вот наш товарищ судья решение и подмахнул о передаче в собственность квартиранту жилплощадь. Ну, когда с северов владелец вернулся, заохал, заахал, потом побежал то ли к куму, то ли к свату. Короче, к близкому человеку. А близкий тот человек был прокурором целого Севастополя.
Тут всё и закрутилось. Завертелись лопасти правоохранительной системы, машина правосудия, натужась, набрала обороты, и сел наш судья на скамью подсудимых. Нет, не за передачу жилья. Прокурор был хитёр, светиться не стал. А вот провокацию взятки устроить, так это пожалуйста!
Попутно и думается, а если бы не было у человека карманного прокурора, смог бы добиться квартиру вернуть? Ой, не знаю, не знаю. Архивы судов такие тайны хранят, куда там квартирочка постояльцу.
Но всё это вскрылось потом. А сейчас мотаемся в Симферополь по заснеженному декабрю чуть ли не каждый день: заседание за заседанием идут своим чередом.
А что? Для установления истины времени не жалко. Тем более государственного: и прокурорам и судьям государство платит оклад. Да и подсудимому пока не смертельно: с должности его не снимали (помните, неприкосновенность). Так что он дела пооткладывает, и в Симферополь. Председатель суда только зубами скрипит, а что тут поделаешь? Итак срам на весь город: шутка ли, суд опозорен на долгие времена, стыдно людям в глаза посмотреть.
А нашему страдальцу срам и стыд нипочём. Ну, попался, с кем не бывает! Поругают-поругают, да с миром отпустят, надеялся он.
Может, и отпустили бы с миром, может, добились бы мы оправдания, раз нашли ряд нестыковок в действиях прокуратуры и даже судов.
В качестве иллюстрации своих слов, приведу пример такой нестыковки. По закону Украины санкцию на обыск судьи мог дать или председатель Апелляционного суда Севастополя с подачи не иначе как Ген. прокурора (неприкосновенность судьи!), или Суд, самый Верховный. А в нашем деле санкцию дала некая рядовая судья аж из Кировограда. Дела не видела, подмахнула прошение Ген. прокурора, и крутите, ребята, колесо правосудия.
Нарушение? Нарушение. И таких нарушений в деле не одно и не два, а целый букет нарушений обнаружили адвокаты.
Мы, адвокаты, зря хлеб не едим. Сражались по делу отважно, бесстрашно (дамочки не из пугливых, что я, что та, вторая серьёзная адвокатесса) парировали прокурорам. И быть бы по нашему! Видим, что судьи склоняются более к линии защиты, чем обвинения: мы нарыли да накопали в тех трёх томах уголовного дела множество нестыковок, несоответствий и просто нелепиц. И чаша весов стала было клониться в сторону нашу.
Но тут подоспел день допроса свидетеля главного. Ну, того проходимца, мошенника, которого мама родная с рождения мошенником называла. Его привезли три бравых мента: на всяк на такой непредвиденный случай, вдруг он сбежит или не то или не так начнёт под протокол говорить.
Но он молодец! Четко, по выученному, отрапортовал, как взятки давал, как подкатился в товарищу судье, где денежки брал, в каком кабинете ОБЭП (отдел борьбы с экономическими преступлениями милиции города) деньги считали, ну и т. д. и т. п. Отрапортовал да стал ожидать, какие такие вопросы поставит защита? После защиты вопросы стал задавать подсудимый. И понеслось!
До сих пор стыдно за юриста-коллегу, прямо слово, не ожидали от него такого безграмотства.
Так, ни с того ни с сего, он задал вопрос: «свидетель, скажите, за что вы были судимы?»
Ах да, забыла сказать, что отбыл свидетель по имени Александр целых пять лет в местах отдалённых за совершенное ранее мошенничество. Видать, там его и завербовали те, кому надо вербовки вести. Ну, отбыл, так отбыл. Понёс наказание в соответствии с приговором, зато сейчас вроде чист перед законом. Вполне законопослушный стоит перед судом гражданин.
А что морально нечистоплотен? Так ещё посмотреть, кто более чист, он или судья, принимавший без какой бы то ни было брезгливости от него и гривны, и доллары.
А действительно, если подумать? Наш товарищ судья от должности не отрешался: пресловутая неприкосновенность! Дела разрешал, отправлял правосудие: супругам брак расторгал, делил их имущество, наказывал административно штрафами или порицанием тех, кто до уголовки не дотянул. Наказывал и уголовников: приговор выносил, стыдил совершивших правонарушение. Мораль им читал: ах, как нехорошо, становиться на скользкий путь, всё равно от закона не уберечься, ведь как верёвочке ни виться…
Приговоры, решения, постановления, это он выносил в перерывах между теми заседаниями, где уже его припосадили (пока!) на скамью подсудимых.
И смотришь со стороны на этих двоих, подсудимого и свидетеля главного Александра, и думаешь: это же близнецы! Так сказать, братья по разуму. И по морали.
Ну, а пока председатель суда пытается чуть ли не в шутку вразумить подсудимого: мол, даже если изнасилуют вокзальную проститутку, это всё равно преступление, пусть даже в отношении такого лица.
Наш товарищ не понял, и продолжал гнуть свою линию: дескать, если человек ранее был судим за мошенничество, то ему в его показаниях верить не можно, просто нельзя!
Сильно обиделся на защитников, на адвокатов, не поддержавших его версию поведения. И закусил удила!
Выражение глаз судей стало резко меняться с тёплого бриза на ветер осенний. Но пока не смертельно.
Его ещё раз урезонили: вы всё же судья, двадцать лет отработали, и до сих пор так и не поняли про относимость и допустимость доказательств?
Да что там не понял, он просто не знал про теорию права, как оказалось. Считал, что он прав, несмотря ни на что: раз свидетель сидел, значит веры ему ни на грош. И точка.
Ну, да ладно. Ветер осенний стал дуть в его сторону всё сильней и сильней, пока не дошло до зимнего шторма.
А шторм наступил, когда время пришло оглашать материалы дела, и, в частности, распечатку аудио и видео разговора товарища нашего с Александром.
И такая мерзость, такая гниль посыпалась из одиннадцати листов распечатки! У председателя духу хватило только три листа огласить, и с полнейшего моего одобрения перестали читать остальные (к тому времени вторая адвокатесса из процесса временно выбыла, отпросилась, поехала новорожденного внучка или внучку).
А я, ознакомившись ранее с этим талмудом откровений судьи о работе своей, о сослуживцах, о людях при власти, с кем был он знаком, только радостно закивала: зачем, мол, читать, если собственно к делу его откровения не относятся. Если бы дочитали вслух (на Украине по уголовно-процессуальному законодательству по требованию подсудимого велась звукозапись процесса) все 11 листов, уши б потухли. Свернулись бы чуть ли не в трубочку.
Под этим предлогом брезгливый судья и захлопнул том дела. По-моему, даже ментам, вечно дежурившим в зале суда, стало стыдно за подсудимого: каким мелочным до безобразия он оказался. С мышлением на уровне табуретки да необузданным желанием напакостить ближнему по самые уши. Нехай, пусть ближний расхлёбывает. И не то чтобы на уровне сплетен его россказни были. Нет, именно там, на этих листах его сущность раскрылась. Вслух не сказали, но каждый подумал: и это судья? Который морали читал при вынесении приговора, сроки давал, может, даже и невиновным.
И не то чтобы наш товарищ судья был страшным радетелем за чистоту судейских рядов, тогда было бы понятно. И уважение ему и респект. Или страдал бы душой за творящееся в государстве безобразие, да давал бы оценку всякому люду, нечестному в действиях, будь то мэр или за стенкой сосед.
Так нет же. С точностью наоборот. Из одиннадцати листов распечатки тянуло смрадом распада, то есть, по грубому говоря, воняло мусоркой от словоизлияний. Пакостник. Мелкий пакостник. От каждого листочка дела воняло: я тоже хочу воровать! По крупному! И каждый день! Землицу хочу! Деньги хочу! Стенание, просто стенание, этакий «плач ярославны»: дайте мне, дайте мне порулить в этом болоте.
Что-то меня на философию потянуло…
Вот если бы на экзамен на судейское кресло выносили перво-наперво главный вопрос о годности кандидата чисто по моральным параметрам! Сколько бы хлама отсеялось сразу. Так нет же, вовсе наоборот, требуют знание законодательства, разные характеристики. А что там в душе? Может, такая же гниль, как у нашего. За неполные сорок лет в адвокатуре столько дури судейской видеть пришлось. Сколько гадов я насмотрелась. Ладно, неграмотных судей ещё можно пережить, хотя таких тоже сильно хватает в судейской среде, поверьте на слово. Таких вышестоящий суд найдёт время поправить.
А с этими что делать прикажешь? Один в носу ковыряет, заседая в процессе: а мне наплевать на всех и на вся (честно сказать, про дикий такой судебный процесс мне коллега поведал, я сама не видала). Другой прямо в процессе пальцами показывает, сколько взятки ему надо дать: две, три или более тысяч у.е. (а пальцев то десять!) Понимаешь намёк, считай, выиграл дело, не понял пальцев пассажа, твоя, брат, проблема, а не судьи.
Если мера наказания по статье от трех лет до, скажем так, десяти, чего же пальчиками не поиграть, не побаловаться?
Отвлекусь, и вас немного от грустного отвлеку.
Помнится, в Евпатории зашла за знакомой судьей, позвать пообедать. Та мне: «сейчас, сейчас я, только пальцем на клавишу стукну, три года или лет этак семь дать подсудимому, и пойдем, хоть немножко согреемся, а то в суде холодрыга невиданная. Отопление отключили, и когда? в декабре!»
То есть, судья, от того, что она так замёрзла, готова была дать семь лет кому то не знаю за что. Я бегом её увела: жалко стало того, который дрожал в ожидании приговора. Я не знаю ни дела, ни подсудимого, ни статьи, по которой он привлечён. Может, он и заслуживает полных семи лет приговора, может, заслуживает? Но сам принцип подхода: наобум давать три или семь только потому, что руки замёрзли?
И это при том, что судья та человек грамотнющий, порядочный человек. Оставила вскоре суд уголовный, в хозяйственный подалась, где и сделала карьеру хорошую.
Вот так и работало украинское правосудие. А чтобы руки не мёрзли, их нужно что? Правильно! Подогревать!
Вот и подогревали часто готовых на всё некоторых многочисленных из судейского аппарата.
Нет, ребята, честные люди есть, и работают честно. Знаю лично очень многих, хороших и добрых, профессиональных! Но, как народ говорит, кривая слава впереди бежит, хорошая под спудом лежит.
Ах, если бы да кабы найти инструмент, как это на должности судей, заодно прокуроров, подбирать достойных людей: умных и честных, морально устойчивых. Уж простите за чисто советский термин. Устаревший термин, а зря! как бы он сейчас пригодился.
Да нет ни желания власти искать и подыскивать достойных людей. У власти что? Одно оправдание: по характеристикам все хороши, все люди достойны почтения, а в душу разве заглянешь. Для души экзамены не придуманы.
Это там где то в древнем мире, судья сидел в кресле из кожи. Чьей кожи, спросите вы? Да просто предшественника, вынесшего неправосудный приговор. Вот сидит судья в кресле торжественном, и ёрзает потихонечку: креслице жмёт, о себе напоминает, о неправосудном том приговорчике.
Так то древний мир!
А сейчас всё гуманно. Экзамены. Характеристики. Сито из разных структур на каждом уровне хотя и отсеивает разный народ, а толку и смысла всё никак и не видно.
Как проскальзывала разная мразь в кресла судейские, так и сейчас «кака была так и есть».
И что Украина, что наша Россия в том разницы нет.
Не будешь же, в самом деле, штырь в голову кандидату втыкать: смотреть по срезу, достоин ли он или нет занять место судейское. Или прокурорское. Или депутатское. Или градоначальника. Не придумала наука пока такую тактику. И вряд ли придумает.
Ну, ладно, вернемся к товарищу нашему.
Дали товарищу нашему меньше всех на Украине. Тогда волна прокатилась против коррупции. Короче, убирали неугодных. Дали потому очень маленько, что больничка та помогла (помните, как я еле-еле уговорила товарища лечь подлечиться?). Выдала медицина справку суровую: так, мол, и так, здоровье у товарища не ахти, пора ему подлечиться с диагнозом не смертельным, но не совсем уж хорошим.
Чуть-чуть отсидел в тепличных условиях в специальной колонии, где держат на полусвободе бывших ментов, прокуроров и судей. Короче, был среди своих. И мало отбыл, скостили ему срок, и без того крохотный. Опять болезнь помогла.
Бегает наш товарищ по городу, визитки народу суёт, где чёрным по белому писано, что готовый к услугам юрист с сорокалетним сроком работы.
Про судимость и про мораль в той визитке – ни слова!
Ой, кстати, трошки добавлю. Собрали судьи, неравнодушные к судьбе товарища (они не знали, естественно, о записи на 11-ти листах его измышлений про них) несколько денежек на адвоката. Отдали ему. И что сделал товарищ? Нет, неправильно мыслите. Адвокатессам не перепало ни крошки.
Купил жене сапоги. Классные сапоги. С отворотами.