В разное время, в разных странах, в разное время происходило то странное, необъяснимое, что случалось на Троицу.

Сами судите, что тут такое, сами выводы делайте.

 

История первая. Ирочка

Прекрасная семья, растет в семье прекрасный ребенок – Ирочка, Иринка, чернушка лет девяти. Отец, мой коллега по адвокатуре, назовем его Александр, был талантлив: с ходу схватывал тонкости юридически, был востребован, клиент к нему валом валил. По пути занимался и бизнесом: крутился, как все, выживая в суровые девяностые.

Мать девчушки держала семью, как могла: Александр был гулякой, каких поискать. Но супруга держалась, старалась узы семьи сохранить: ради Иринки.

А Иринка умница и затейница, отличница и помощница матери.

В общем, можно жить да радоваться жизни, достатку. А достаток в доме имелся, раз Александр крутился, как мог, добывая копейку. Так вот, разбогател Александр до степени до такой, что решился на яхту. Не громадная роскошь, но все-таки яхта, пусть не с алыми парусами, но диковинка по тем временам.

Решили покупку яхты отметить на море, то есть собралась компания близких людей: Александр с семьей, да пара-тройка друзей во главе с капитаном.

Вечером, накануне намеченной пьянки, Александр заехал на собственном «жигуле» – редкая редкость в то время! к матери в село, где на каникулах отдыхала Иринка.

А мать то-ли побоялась, что сын засмеёт за причуды бабские, то-ли сама не поверила, что такое может случиться, но сыну родному не стала поведывать про странности странные.

Гуляет Иринка с подружками около дома: салочки да скакалочки, куколки да игрушки – девчонки шумят! Мимо идет старушонка, видом не видная, в черном платке. Попросила водицы испить, Иринка в дом заскочила, кружку воды ей поднесла. Та спасибо, спасибо, и подалась со двора, а вышед на улицу матери Александра, то бишь бабке родной нашей Иринки, в лицо посмотрела да и сказала такое: «у девчушки глаза-то пустые, не жилец она будет, если к воде на Троицу подойдет», и сгинула с глаз, как не была по деревне.

Бабка родная отмахнулась от старой вещуньи, а к вечеру сын прикатил – за Иринкой – яхточку обмывать.

Мать на обмывку покупки не взяли – чего старой делать на яхте средь молодых! Александр по дороге заехал за нами – пригласить поплавать на море. Мне было некогда, и детей не пустила – вечер и море, простудятся, не дай Бог.

А следующим днем, как гром среди неба: Ирочка утонула!

Вечером, вечером – а было то на Троицу, яхта ходила вдоль берега: опытный капитан суденышко далече в море не запускал: проходила обкатку обновка семьи, дорогая обновка. Берег – вот он, рядом синеет в сумерках поздних июньского вечера, да волны поднялись, как будто не штиль. Три-два удара волны по легкому корпусу, и скорлупка суденышка опрокинулись – и вся ватага веселая в море теплом оказалась. Весело, не весело, а ни Ирочка, ни мать ее плавать то не умели!

И стал Александр тащить своих самых близких девчонок, как их называл, на берег: в левой руке – дочка барахтается, в правой – жена. Еле-еле, но выплыл на берег. С берега люди, отдыхающих много на море в летнюю пору, и вечером люд собирался поплавать, так вот люди кричали, люди старались помочь, кто чем мог. И «скорую» вызвали, и одеяла нашли отогреться невольным купальщикам. Догадаетесь, как скоро «скорая» прибыла? Короче, жена Александра, хоть и нахлебалась соленой водицы по горло, но выжила. А Ирочка – нет!

И хоронили красавицу-девочку, погибшую в девять лет, мы теплым погожим июньским нерадостным днем. Все честь по чести, все, как положено. На поминках бабушка нам и поведала про странницу странную, про предостереженье ее насчет Троицы и воды. Каялась, плакала, ревом ревела, что внученьку не уберегла.

Вот так Троица себя показала мне первый раз свою мощь.

 

История вторая. Немига

Есть такая речка – Немыга (Немига), течет по самому центру белорусской столицы, неприхотливая речка-речушка, закованная бетонными берегами.

Как-то опять таки в девяностых, занесла судьбина моя в столицу-красавицу Белоруссии – в Минск. Позвали на семинар аж международный по защите прав и свобод человека – я и поехала. А встречающие нас милые девчушки-щебетушки извиняются, что заказанная заранее для нас гостиница срочно занята: приказал Лукашенко! Чего да чего? Девчонки и рассказали про трагедию, про вчерашнюю.

Вчера была Троица, и по случаю праздника разрешил президент пивной фестиваль в самом центре столицы. Народу собралось, что саранчи на поле весеннем. И все – молодежь! Совсем зеленая молодежь! Подростки. Пели, плясали, пивко на халяву пили, не считая стаканы, и мало-немало не обращали внимание на прихожан, что поутру подсобрались на Троицу в храм. В собор, что стоял на холмике на берегу прыткой реки Свислочь. Ну, ходят там старики да старушки около храма (крестный ход, наверное, был), да в церкви поют.

И никто никому не мешает: молодежь на низине у бережков милой реки свои хороводы водит, пивко попивая, старичье – на высоком на бережке свой крестный ход учиняет, да группа заезжая, из самой из Москвы наяривает на своих барабанах-гитарах, оправдывая спонсорский гонорар на пивном фестивале.

Как вдруг, ни с того, ни с сего, да гроза! Громы, молнии, ветер – и с неба поток! И не просто поток – а градом! Не дождик, не ливень – поток! И что было странно (историю эту я слышала с самых разных концов: и от горничных отеля, и от попутчиков в поезде и в вагонах метро, и от участников семинара, минских жителей-обывателей, так что пазлы сошлись), так вот что было странно: и громы, и молнии, и ливень-поток шли над самым сборищем молодежи. Как будто громы небесные собрались вместе с тучами черными да с градом только над этим местечком, что в самом центре столицы.

И кинулась молодежь, кто куда: а куда? Наверху, на высоком на бережку уже не прыткой, а бурной Свислочи, стоял-красовался дворец. Здание власти. Туда – никто и ни шагу! Там охрана стояла из молодцов – туда молодежь попросту побоялась бежать. С другой стороны – собор. Туда тоже никто и не думал бежать.

Почему? Доселе мне странно: там – ни охраны, ни молодцов. Двери – открыты, в церкви свечи да звон по случаю двунадесятого праздника Троицы. Но туда – ни один! Ни один и не думал бежать, спасаться от лютых потоков. И холмик-то не высокий, пусть даже и скользко от отсырелой земли, но что подростку холмик небрежный? Два, три прыжка – и ты наверху, и иди отогревайся в милой тиши милого храма. Но! Ни один, ни девица, ни хлопец к церкви и шага не сделали.

А рванула толпа, это дикое буйное стадо, в низину прохода метро, что зевом зияло среди площади буйства пивного хмельного. А было на празднике около двух с половиною тысяч человек!

Рванула толпа – и было задавлено насмерть пятьдесят три человека: девчушки лет так пятнадцати да пареньки молодые. Пробежали по трупам полупьяные зрители фестиваля пивного, спасая себя от дождя. Оставили трупы да тяжко пораненных, а их было около двухсот человек.

И случилось это 30 мая 1999 года. Принял туннель смерти – злосчастный тот переход к станции метро свои жертвы, а потом хоронила вся Беларусь этих созданий невинных, этих пятьдесят три жертвы Троицы.

И что, будем разве Троицу мы винить? И в смерти Ирочки, и в смерти тех, 53-х?

На поверхности – Троица виновата, а вдумаешься хоть чуток – и истина на поверхности.

Предупреждение было? Было! Явилась кровной бабушке маленькой Ирочки странница странная, сказала, не лезьте на Троицу в воду? Сказала! Но выбрали люди свое: пьянку на море в праздник святой.

И так же, и так же в буйную пьянку сборища малолетних на хмельном том пивном фестивале не стояло разве спасение, там, наверху берега милой реки? Стояла там церковь, стоит и теперь. Но опять люди выбрали, и что выбрали? Пьянку, давку – и смерть!