Херсонес встретил мелким тёплым дождем, моросящим вдоль всего побережья. Длинные бухты Ахтиара и Камышовой в моросящем тумане дождя почти не виднелись, скорее угадывались за пеленою дождя. Суда качались вдоль берегов и стояли на рейде.

У Иакова глаза разбежались от вида судов: длинные и пузатые мощные корабли и утлые суденышки качались по волнам в каком-то своеобразно диком порядке, за косыми порывами дождя виднелось сине-свинцовое масло громадной воды, уходящей вслед за пеленою тумана к берегам Византии. Жёлтый город пятнел туманом дождя, зелень далеких кустарников винограда окружала кольцом этот дивный каменный град.

Не влюбиться в Херсонес невозможно!

Пусть покрыт пеленою дождя, пусть вечные храмы и мощные стены покрыты туманом, и всегда жёлто-белый город сейчас кажется серым, но от города волнами шла аура мощи, вечности, святости и добра.

И Иаков мгновенно влюбился в вечно теплый, вечно юный древний город. (Херсонес основан греками-колонистами в 1У-У веках до нашей эры, то есть в настоящее время ему более 2500 лет).

Так же мгновенно влюбился в прекрасную Мириам.

Дивный, дивный роскошный каштан длинных волос, громада очей, прекрасно тонкая стать и нежный кроткий взгляд, ее красота опьянила, шибанула в сердце, как наотмашь картечью, и та картечь мелкими каплями источала кровь из юного сердца. Иаков не брезговал женскою лаской, к своим семнадцати он преуспел, прибегая к услугам приятных девиц, замужних, зачастую заможних (богатых) киевлянок.

Много красавиц живет на Руси, много красавиц проживает в Херсоне, но лучше, красивее Мириам нет никого, и Иаков убил бы любого за противную мысль.

А никто и не спорил. Красота Мириам сражала любого, и девушке были приятны как нежные взоры мужчин, так и злые едливые взоры соперниц.

Но прекрасную Мириам Иаков явно не тронул: тихий, невзрачный, он и не мог понравиться красавице Мириам. В её юном возрасте ровесники мало трогают. Красавицам подавай мужество и силу, а ни силы, ни мужества у юноши не было. Смотрел преданно, по-собачьи и только. Ходил в дом каждый день: к свадьбе готовились тщательно. Тёзка, дядя Иаков быстренько оценил ум и сметливость племянника: в делах парнишка сноровист и скор, а киевский опыт быстро сгодился в далеком Херсоне.

Еврейская община быстро восприняла киевлянина: мальчик умен, учтив и податлив. В делах скор, византийские рынки осваивал быстро. Большой, многолюдный Киев пусть далеко от тёплого солнцем покрытого круглый год Херсонеса, но Херсонес всё таки город. Большой и богатый Киев-город, столица Руси, и работать в Киеве очень престижно. Ну и что, что мальчишка невзрачен, это девицам на красоту дивиться, а взрослым серьёзным торговцам смотреть надо в корень. А тихий, ещё не женатик, юноша-паренек умел молчать, умел и сказать. И умел торговать.

А уж как суетилась хлопотливая толстая Сара! Сара просто бредила далеким Киевом-градом. Пленяли далёкие деревянные дома-терема, Днепр-Славутич с его могучими водами, Подол и даже Козье болото. Как надоел этот каменный Херсонес с вечной нехваткой воды, с вечно брюзгливым надоедливым мужем, с мытыми-перемытыми косточками всех соседей, друзей и даже малознакомых собак, надоедали даже свежие сплетни.

А Киев велик, родня юного тёзки ее мужа богата, Мириам там будет так хорошо, так славно, и ей при дочке местечко найдется. И Сара днями жужжала про Киев, надоев всей дворне и кварталу. Дочь покорно слушала нескончаемые матери разговоры и Киев входил в её клеточки маревом счастья. Заодно привыкала к Иакову: раз путь в Киев лежал только через него, ну и ладно, покорность лежит у евреек в крови.

Сара вздохнула: скулеж волчонка так надоел! Скулит и скулит, едва Иаков идет за порог, а хлопот у парнишки так много. Не брать же волчонка на встречи, на рынок, да мало ль куда.

Недавно вот взял волчонка с собой на прогулку, видите ли, ему свежий воздух понадобился. И нарвался поневоле на квартального. А как не нарваться, когда собаки в проулке взвыли, овцы сбились в кучу, не выходя из ясель. Маленький-маленький найдёныш, но запах лютого зверя, врага всех собак, вливался им в ноздри. Позабытый в тёплых людских жилищах инстинкт давал себе волю и собаки завыли, рвались с поводков, рвали тяжелые цепи, короче, квартал загудел.

Иакову юному мало улыбалась удача близкого нагоняя со стороны тёзки, скорого тестя, а тому еще меньше улыбалась удача получить нагоняй от квартального и, упаси нас всевидящий Яхве, от гнева херсонеситов. Только и не хватало иудейскому кварталу больших неприятностей от маленького чудовища, серого волка!