«Стальной кит», казалось, повиновался воле Кошмарика ничуть не хуже, чем прежде он слушался Володю. Скоро Ленька сидел в капитанском кресле почти развалясь, не обращая внимания на подсевшего к нему Смычка, который с интересом наблюдал за гладью залива, лишь немного взморщенной легкой волной. Смык даже приоткрыл по-дурацки свой губастый рот, до того интересно было ему следить за приближающимся берегом. Флажолет же в это время наполовину высунулся из люка субмарины, навел на берег бинокль и внимательно выискивал то, что хоть отдаленно могло напоминать купол церкви.

– Ирина, Ирина! – нетерпеливо кричал он девочке время от времени. – Ну напряги ты свой мозг, вспомни, где видела ты церковь? Какая она хоть с виду?

– Обычная, православная… – отвечала девочка вначале, а потом и вовсе перестала реагировать на нервные вопросы Флажолета.

– Православная! – слышали все, кто находился в трюме, как скрежетал зубами Флажолет. – Нет на берегу ни православной, ни римско-католической, ни китайско-японской! Неужели Цыган на самом деле рехнулся перед тем, как концы отдал?

Володя, сидевший в кормовой части «Стального кита», рядом с работавшим двигателем, не слышал этих восклицаний. На душе у него было так противно, так мерзко, будто он нечаянно поскользнулся на куче, оставленной какой-нибудь коровой или собакой, да еще и сел в эту кучу. «Как же мог Кошмарик, – то и дело вспоминал Володя, – согласиться служить этим негодяям, когда я отказывался?» Но вскоре появлялась другая мысль: «Но ведь и я сам не отказывался вести “Стального кита”. Я только медлил, выкобенивался, хотя обязательно бы согласился – куда мне деваться? Я просто злюсь на Кошмарика за то, что он занял мое место. На это он не имел никакого права! Эх, как же нас крутит судьба, все эти обстоятельства! Вчера, да нет, еще час назад я уважаю себя, люблю своего друга, а теперь я просто ненавижу самого себя, презираю и завидую товарищу! Какая же это свобода? А я еще при помощи “Стального кита” хотел более свободным стать!»

– Я вижу, вижу!! Я вижу ее!!

Это Флажолет прокричал так громко, что даже Володя услышал его.

– Чего, чего ты там увидел? – кинулся Смычок к Флажолету, но в узком люке застрял, потому что вдвоем там было тесно. – Да пусти ты, пусти! барахтался Смык, и наконец ему удалось высунуть наружу верхнюю часть своего тела, и внутри корпуса субмарины теперь болталось две пары ног, отчаянно пытавшихся уместиться на одной перекладине трапа.

– Гляди, гляди по направлению моей вытянутой руки! – было слышно в трюме.

– Ну чего там? – спрашивал Смык. – Ничего не вижу, только какая-то труба высокая торчит. Ты что, шизанутый? Обдолбался, что ль?

– У тебя самого глюки! – без злобы откликался Флажолет. – Пускай правее от этой самой трубы. Ничего не видишь?

– Ну, сосну вижу, – отвечал Смычок, – а больше ничего.

– А купол церкви разве не видишь? Не видишь? Вот это и есть тот храм, о котором Цыган говорил. К нему и будем править!

– Откуда ты знаешь, что это тот самый храм? – недоверчиво восклицал Смычок. – На нем что ж, написано: храм, под которым лежат рыжики, а?

Но Флажолета не смущало недоверие Смычка. Он был уверен в том, что видит церковь, под которой находится пещера, наполненная золотом.

– На, на, возьми бинокль, посмотри на эту церковь! – совал Флажолет в руки Смыка бинокль. – Здесь других церквей нет и быть не может! Идем прямо по курсу к этому храму. Эй, там, в трюме, Кошмарик! Держи чуток левее. Если найдем пещеру с золотом, то получишь еще и часть твоего упрямого дружка Володьки.

Кошмарик, не отрывая рук от штурвала, прекрасно слыша приказание и обещание Флажолета, спросил:

– А Иринину часть кто возьмет?

– Как кто? Я ее еще не лишал доли, хоть она тоже девочка с выкрутасами. Пусть берет себе на колготки, мне не жалко.

Но Ирина, услышав о такой «щедрости» Флажолета, постаралась сказать как можно громче:

– Спасибо за милость, но только мне от вас ничего не нужно. Оставьте мою долю себе, на сигареты.

– Ах, герлушка! – рассмеялся Флажолет самым беззаботным образом. – Ты еще не знаешь, от чего отказываешься. Дурилка!

А Володя, слыша этот разговор, больше всего желал того, чтобы все надежды Флажолета, наглого, беззастенчивого мерзавца, не оправдались. «Давай плыви, плыви к своей церкви! – смеялся он про себя. – Найдешь ты там сокровища, жди! Не для того Цыган собирал их, убивая конкурентов, чтобы раскрывать тайну первому встречному!»

Тем временем Кошмарик уверенно вел субмарину к берегу, поглядывая в первую очередь на прибор, регистрирующий глубину. Пока все было в полном порядке, и эхолот показывал, что от днища «Стального кита» до дна залива не меньше шести метров. Шли они уже целый час, и вскоре до берега, довольно высокого в этом месте, оставалось не больше километра. Даже Кошмарик видел через стекло иллюминатора торчавшую прямо на бровке берега небольшую каменную церквушку с главным куполом, окруженным маленькими главками. Белая церковка, освещенная солнцем, смотрелась на берегу залива очень нарядно, торжественно. Казалось, этот храм повис над морской гладью, воспарив над водой под действием какой-то неземной силы.

– А что, в кайф выглядит церковь! – не смог сдержать восхищения даже Флажолет, а Смык лишь пробурчал ему в ответ:

– Да пошел ты со своей церковью к фуфловой матери! Если найдем рыжики под ней, так будем радоваться, а пока нечего кайфовать. Я вообще не могу влезть в то, как ты свою пещеру искать будешь? Что это значит – «под храмом»? Под фундаментом, что ли?

Флажолет, казалось, и сам был озадачен предстоящими поисками. Он не отрывал от глаз бинокля, изучая обрывистый берег под церковью, но пока ничто не говорило ему о том, что здесь может скрываться пещера.

– Кошмарик! – крикнул он вместо того, чтобы дать ответ своему френду. – Глубина здесь приличная? Можем близко к берегу подойти?

Ленька, услышав вопрос, взглянул на шкалу эхолота.

– Нормальная глубина! – крикнул он. – Семь метров пока, не знаю, что дальше будет.

– Держи как можно ближе к берегу, чтобы я смог его внимательно осмотреть под самой церковью. Понял?

– Есть, хозяин! – услужливо произнес Кошмарик, дав Володе и Иринке новый повод возненавидеть себя.

А берег меж тем все приближался. Скоро были видны даже золоченые кресты на церковных куполах, облупившиеся, впрочем, и покосившиеся. Да и вся церквушка выглядела обветшалой, с обвалившейся штукатуркой – похоже, ее давно уже не ремонтировали.

– А храм-то этот, по всему видно, давно закрыт, – не убирая бинокля от глаз, сказал Флажолет, но вдруг, словно не соглашаясь с предположением Флэга, ударили колокола: густой, низкий, и два маленьких, переливистых. Колокольный звон потек над водой, будто отражаясь от ее поверхности, приглашая, должно быть, к церковной службе, и из всех обитателей «Стального кита» одна лишь Иринка встрепенулась, услышав в колокольном звоне доброе и вечное. Для Флажолета и Смычка звон явился свидетельством того, что церковь действует и проводить поиски рядом с ней будет сложно. Кошмарик вообще был погружен в проблемы вождения подводного судна, и ему было не до звона, а Володя лишь сильно удивился: до того необычным показался ему колокольный звон в соседстве с водой залива.

– Ну, можем мы подойти к берегу? – снова прокричал Флэг, обращаясь к Кошмарику.

– Да, вполне! Здесь тоже приличная глубина! – ответил Кошмарик. Подведу вплотную.

– Давай, мой молодой френд, давай! Я обнюхаю здесь каждый квадратный метр, переверну всю землю, но найду вход в пещеру. Я знаю, Цыган меня не динамил! Он очень хотел в больницу, этот Цыган! Жизнь была ему дороже, чем все его богатства!

Меж тем «Стальной кит» подошел к берегу на расстояние каких-нибудь пять метров. Это был глинистый обрыв метров семь высотой, кое-где поросший кустарником, торчащим лишь местами, как щетина на плохо выбритом лице. Колокольный звон в этом месте был почти не слышен, точно этот звук мог лететь лишь вперед, а падать вниз не хотел. И вот едва субмарина, повинуясь рулю, стала двигаться вдоль берега, как Флажолет не закричал, а лишь взволнованно и коротко сказал:

– Глуши мотор! Вот она, пещера!

– Где, где пещера?! – заволновался Смык, не видя ничего.

– Протри свои зенки, – в радостном возбуждении сказал Флажолет, указывая вперед рукой. – Не видишь разве, вон там, над самой водой?

– У, блин, и правда – дыра какая-то! – восхищенно проговорил Смычок. А может, и не пещера это никакая, а так, водой берег размыло…

Кошмарик, услышав приказ, застопорил двигатель и принялся смотреть в иллюминатор. Володя, как ни пытался он прежде делать вид, что поиски пещеры с рыжиками не имеют к его персоне никакого отношения, тоже прильнул к иллюминатору и увидел, что «Стальной кит» качается рядом с обрывом, имеющим внизу какой-то черный провал в форме арки, полукружье которой поднимается над водой всего-то на метр с небольшим. Конечно, было рано говорить о том, что «Стальной кит» подошел ко входу в пещеру, да еще хранящую сокровища. Однако была хотя бы зацепка, предлог для того, чтобы считать начало поисков успешными.

– Если это и пещера, – глубокомысленно произнес Смык, – то все равно нам в нее не попасть. Туда даже на лодке не заедешь.

Флажолет не ответил. Он долго смотрел на черное полукружье, размышлял, кусая ногти, а потом крикнул Кошмарику:

– Эй, капитан, а как бы нам под воду опуститься, чтобы получше эту нору осмотреть? На самом деле, если Цыган не врал, то в эту пещеру как-то нужно было проникать. Давай-ка нырнем посмотрим. О’кей?

– Порядок, хозяин, – откликнулся Кошмарик и стал вспоминать, какие манипуляции ему нужно будет предпринять. Конечно, Кошмарик очень волновался. Ему страшно хотелось спросить совета у Володи, но после того, как он скинул друга с капитанского кресла и стал верно служить «хозяевам», ни о какой помощи со стороны Володи думать, понятно, не приходилось.

– Эй, там, наверху! – крикнул Кошмарик вначале. – Задрайте-ка поплотнее люк. Начинаем погружение!

Флажолет и Смык постарались исполнить приказ расторопно и в точности, и Кошмарик, мысленно перекрестясь, стал впускать воду в балластные цистерны. Скоро стекло иллюминатора облепила бурлящая вода, «Стальной кит» погрузился метра на полтора под воду и остановился – Кошмарик остановил погружение.

– Ну и что тут у нас видно? – подсел к Кошмарику в кресло Флажолет, устремивший взгляд вперед, в сторону входа в пещеру. Ленька чувствовал, как возбужден сидящий рядом мужчина, которому так не терпелось стать обладателем сокровищ, добытых на дне залива.

– А что видно? Да ни черта не видно, – сказал ему Кошмарик.

– Нет, френд, видно, видно! – тихо проговорил Флэг, нервно облизывая губы. – Это – целая арка, и ее здесь не случайно продолбали. Давай-ка попробуй завести свою субмарину в этот проход – посмотрим, чего там хорошего!

Кошмарику, однако, такой маневр был не по душе:

– А на кой ляд? Вдруг заведу, а назад не выведу. Застрянем здесь, как рыба в сети, и никто нас отсюда не вытащит.

– Да ты только попробуй, тихонько так попробуй, – чуть ли не молил Флажолет. – Туда-сюда, хоп-хоп. Не пролезет – назад подавай, вылезай из норы, но мне-то кажется, что очень даже пролезет. Гляди, какой вход широкий, точно ворота. А ведь в этой пещерке столько рыжиков найдем, что тебе на целую яхту хватит и машину в придачу получишь. – И вдруг гаркнул, распаленный мечтами о скрывавшихся под обрывом богатствах: – А ну, лезь в пещеру, тебе говорят! Не исполнишь приказа – задушу и тебя, и твоих френдов!

Что оставалось делать Кошмарику? Он заглушил дизель и включил аккумуляторный ход. Черный зев провала, ведущего куда-то внутрь обрыва, вырисовывался перед глазами Леньки четким полукружьем арки, будто на самом деле не природа, а человек потрудился над его созданием. Глазомер подсказывал Кошмарику, что ширины и высоты этого прохода будет вполне достаточно для того, чтобы ввести в него «Стального кита», но мальчик был совсем не уверен в том, что там, в глубине этого черного провала, он не воткнется острым носом субмарины во что-то вязкое, откуда вырваться будет уже невозможно, и они так и останутся здесь навечно. В эту ответственную минуту на память Кошмарику явился дракон из его страшного сна-галлюцинации. Казалось, Леньке приходилось сейчас сражаться с этим драконом…

И вот «Стальной кит» стал шаг за шагом, потихоньку пролезать в узкий проход пещеры. Свет, текший из иллюминатора, освещал стены лаза, довольно гладкие и, заметил Кошмарик, укрепленные какой-то арматурой, – а может быть, ему это только показалось. И вдруг стены кончились, сменившись абсолютным мраком, который не мог рассеять слабый свет из иллюминатора.

– Эге, да мы в пещере! – первым догадался Смык, который тоже смотрел в лобовое стекло субмарины.

– Ишь ты, а я думал, ты совсем уже шизо! – с шутливой грубостью сказал Флажолет. – Нет, оказывается, твой хэд еще варит. Да, мой милый френд, мы попали в пещеру, и ты, Кошмарик, давай-ка всплыви на поверхность осмотримся!

Кошмарик, по спине которого ручьем стекал холодный пот, стал освобождать от воды балластные цистерны, и через три минуты «Стальной кит» всплыл, только кромешная темнота не позволяла увидеть, куда же они все-таки попали.

– Ну, можно открывать люк? – не терпелось Флажолету выглянуть наружу.

– Отвинчивай, – устало произнес Кошмарик, откидываясь на мягкую спинку кресла.

Послышался скрип, лязг откинутой крышки, а потом и смущенный возглас Флажолета, осмотревшегося, но ничего не увидевшего:

– Ах ты, гниль какая – ни беса не видно! Где у вас фонарик или придется факел делать, а?

– Есть у нас фонарик, только надо разыскать его, – отозвался Кошмарик и пошел лазать по трюму подводной лодки, как бы не замечая ни Володи, ни Иринки, молча сидевших на койках. Пока Ленька искал фонарь, Флажолет, весь издерганный, поторапливал Кошмарика:

– Да поскорей ты, поскорей! Что ж ты в своем имуществе порядка не соблюдаешь? А еще капитан!

Наконец Кошмарик протянул Флажолету фонарь. Тот схватил его с такой жадностью, точно изголодавшийся человек хватает протянутый кусок хлеба. И тут же темнота превратилась в загадочные своды, мрачные и тяжелые, нависшие глыбами над «Стальным китом», готовые раздавить подлодку и людей, находящихся в ней, за то, что нарушили покой этой мрачной пещеры.

– Вот это клево, я просто заторчал! – послышался восхищенный возглас Флэга. – Ну, мои дорогие френды, не я ли был прав в том, что Цыган меня не обманывал. Вот их пещера, и теперь нам стоит лишь забрать отсюда все рыжики, которые тут хранятся! Двигай, Кошмарик!

– А куда двигать-то? – озадаченно спросил Ленька, ничего не видевший через трапецию иллюминатора. – Посвети мне хоть впереди. Здесь что, берег есть?

Сноп фонаря переносился из одного угла пещеры в другой. Флажолет, казалось, искал более удобное место для причала, говоря при этом:

– Да, френд, здесь есть бережок, эдакая площадка. Иди прямо, прямо метра четыре, только очень тихо, а то врежешься. Ну, заводи мотор, голубчик!

Кошмарик повел субмарину вперед наугад, и через полминуты на самом деле почувствовался толчок.

– Все, капитан, ништяк! – прокричал Флэг. – Мы на приколе, глуши мотор. Теперь давайте все на берег – здесь много места. Все, все выходите, а то я боюсь, что кому-нибудь вдруг захочется быстро-быстро люк задраить да и снова под воду нырнуть. Смык, пошевели там Вола и его подружку. Пусть вылазят!

Смычок откликнулся с охотой:

– Сейчас пошевелю! А ну-ка, давайте сигайте за господином Флажолетом.

– Видали мы таких господ! – с презрением отозвался Володя из своего угла, но все-таки полез вслед за Смычком и Кошмариком наверх, потому что ему было до жути интересно увидеть пещеру, в которую они попали. Зато Иринка заартачилась:

– А я не хочу никуда вылезать! Вы мне не имеете права приказывать. Я здесь останусь!

Только Володе удалось уговорить упиравшуюся девочку, и она выбралась на спину «Стального кита» с его помощью. Вскоре команда и пассажиры подлодки уже стояли на части суши, названной Флажолетом берегом. Да, они на самом деле находились в пещере, но никто не знал, создана ли она руками людей, образовалась ли здесь, в обрыве, естественным способом – все равно это укрытие буквально поражало. Потолок нависал над людьми на высоте метров четырех, а внизу находилось небольшое озерцо, принявшее «Стального кита», который проник сюда через узкий проход, впускавший в пещеру слабый свет со стороны залива.

– Да, веселое местечко! – сказал Флажолет.

– Здесь бы комнату ужасов устроить, как в Луна-парке, – угрюмо пошутил Смычок. – Ну а где же твои рыжики? Мы ведь сюда не на экскурсию залезли.

– Не нервничай, мой френд, – ответил ему Флэг. – Сейчас начнем искать наши рыжики. Я уверен, что они где-то поблизости. Жаль, правда, что у нас только один фонарь, ну да ничего: я буду светить поочередно во все места. где только можно. Смык, Кошмарик, идите ко мне. Вы будете моими глазами…

– А ты будешь нашим фонарем, – снова пошутил Смык и заржал, довольный своей шуткой, и эхо волной загуляло под сводами пещеры.

Они принялись искать, обшаривая узкий бережок, потом глиняный пристенок и сами стены, мокрые, холодные, по которым ползали какие-то многоногие то ли гусеницы, то ли червяки, покрытые волосками. Но нигде не было следов золота, не говоря уже о нем самом, – везде одна лишь глина с камнями да ползающие по ним мокрицы.

– И ежу понятно, что золото просто так, на открытом месте, никто оставлять не будет, – заявил Флажолет после четверти часа безрезультатных поисков.

– Ну а где же оно тогда? – простодушно спросил Смычок.

– Зарыто где-нибудь здесь, – твердо сказал Флажолет, будто он всю жизнь только и занимался откапыванием кладов. – Копать надо.

Но Смык, никогда в жизни не копавший, отнесся к мнению френда скептически:

– Копать! Экие стремаки накатили. А где копать-то? Здесь, или вон там, или, может, там вон?

Но договорить Смыку не дал взволнованный Володин возглас. Он вообще стоял в стороне вместе с Иринкой, и вот, облокотившись рукой о стену пещеры, мальчик почувствовал, что его рука поехала вниз вместе с чем-то похожим на ощупь на грубую ткань. Володя вначале испугался, но потом, подняв сползшую к ногам ткань, он увидел, что это холщовый мешок средних размеров. Мешок этот был кем-то небрежно брошен на откос стены и держался на глине, покуда Володя не сбросил его.

– Смотрите, мешок! – крикнул он, забыв о том, что буквально ненавидит людей, которые привезли его сюда.

– Что за мешок?!

– Какой мешок?!

– Где мешок?!

Прокричали почти одновременно Флажолет, Смычок и Кошмарик, кинувшиеся к Володе столь стремительно, что чуть не сшибли с ног Иринку. Флажолет, конечно, схватил мешок первым, перещупал его тут же, чуть ли не обнюхал, полез в его тощее нутро, и если бы свет фонаря, отданного Смыку, мог осветить лицо френда, то все увидели бы выражение крайнего волнения, когда рука Флажолета была засунута по локоть в этот грязный мешок. И когда рука вновь появилась, то в пальцах Флэга было что-то зажато.

– Вот! Я нашел! – сказал он, задыхаясь от сердечного трепета.

– Что ты нашел?! – с не менее сильным волнением спросил Смычок, направляя дрожащий луч фонарика на руку френда.

– Перстень! Золотой перстень! – с отчаянием в голосе сообщил Флажолет.

Смычок, Кошмарик и даже Володя устремили свои взоры на золотую безделушку, которую Флажолет держал в руке с такой торжественностью, точно священник держит в руке крест и собирается вот-вот осенить им беса.

– Теперь вы видите, что кто-то нас уже опередил и все золото унесли.

– Вот сволота, – прорычал Смычок. – Наши рыжики унесли. Да я бы их собственными руками…

Но тут слово взял Кошмарик, тоже очень огорченный тем, что мешок оказался пустым:

– Да постойте, не суетитесь. Стоит ли по одному лишь этому мешку судить о том, что все золото уже уплыло? Может быть, это сам Цыган опорожнил мешок, а другие его богатства где-то здесь припрятаны. Флэг, ты правильно говорил, что нужно копать, ну так давайте покопаем. Нетрудно же!

Флажолет, находясь в каком-то полуистерическом состоянии, что было и немудрено при его расшатанных кокаином нервах, плаксиво заговорил:

– Да, да, надо копать, копать! Эй, Вол, у тебя на лодке есть лопата?

Володя, очень довольный тем, что никакого золота в пещере не оказалось и мерзавцы наказаны, сказал с презрительной усмешкой:

– Ты что, думаешь, я на огород за картошкой собирался? Нет у меня на субмарине никакой лопаты.

– Ну, тогда что-нибудь острое, твердое. Есть? – продолжал психовать Флэг.

– Да, есть, – сказал Володя. – Отвертки сгодятся?

– Да он надо мной издевается! – теперь уже просто завизжал Флажолет, а Кошмарик и здесь занял примирительную позицию – стал поглаживать расстроенного Флэга по плечу и говорил при этом:

– Ну, успокойся, сейчас я что-нибудь поищу на лодке, и сразу же начнем копать. Никуда не уйдут от нас рыжики.

Кошмарик, всем своим видом демонстрируя расторопность и услужливость, побежал к «Стальному киту», покатая спина которого матово поблескивала, отражая свет фонарика. Володя же не преминул бросить ему вслед: «Беги, беги, шестерка!» – но Кошмарик даже глазом не повел – до того он был увлечен поисками сокровищ Цыгана. Из чрева подлодки донесся скрежет, звон, грохот, и скоро Ленька вынырнул из люка, держа над головой фомку с заостренным концом.

– Во, нашел! – прокричал он торжествующе, будто ученый, открывший наконец давно отыскиваемый закон.

Нет, Флажолет не позволил Кошмарику ковырять стены и берег пещеры. Схватив фомку, он сам принялся за раскопки, ухая и грязно ругаясь, то ли на обманувшего его Цыгана, то ли на неподатливую глину. Флажолет ковырялся в глине с полчаса, изрыл все, что можно было, словно дождевой червь или крот, но никаких следов золота не нашел.

– Да что же это, – опустил он руки обессиленно и жалко, – неужели Цыган нас динамил, или, может быть, другие здесь уже успели пошарить?

Смычок, все это время молча державший фонарик и в глубине души презиравший своего френда, но не открывавший рта из-за страха перед Флэгом, грубо сказал:

– Лох ты вшивый, вот ты кто! Какому-то придурку поверил полудохлому. Все, давай канать отсюдова!

– Нет, как же это «канать»? – совсем по-бабьи, растерянно спросил Флажолет. – Никуда мы отсюда не уйдем, искать будем…

Тут, несмотря на мрак, все, кто стоял рядом со Смыком, поняли, что настала минута, когда этот туповатый человек, послушный прежде во всем своему френду, недоволен тем, что оказался в глупом положении, оказался с пустыми руками, а поэтому, смертельно обиженный, будет бороться против произвола «старших».

– Ты, параша, закрой свое вонючее хайло и умойся водой из даблю-си! Я теперь на тебя работать не буду – пускай на тебя негры пашут, финиш!

Видно, протест был не в обычае у френдов, а поэтому Флажолет буквально затрясся, фомка в его руке заходила ходуном, и неизвестно, чем бы кончилось неповиновение для Смычка, если бы какая-то невидимая сила не принудила Флажолета опустить фомку и прислушаться. Ощутили нечто непонятное и все остальные, застывшие, точно в экстазе, под влиянием чудодейственной энергии, проникавшей в черноту пещеры. Энергия эта, однако, на самом деле была невидима, но ощущалась слухом, который не мог пока различить проникающие в пещеру звуки отчетливо, но вот уже каждый слышал мелодию, пробивающуюся во мрак пещеры, и эта музыка не то чтобы пугала, но просто завораживала – настолько необычной казалась она здесь, под толщей глины, вблизи воды.

– Ха! – глупо вякнул Смык, точно радуясь внезапно пришедшей на ум разгадке. – Да это по заливу кто-то плывет с магнитофоном или приемником!

– Нет, – заявил Кошмарик серьезно. – Откуда-то сверху просочилось…

И вдруг неожиданно торжественно приподнятым голосом сказала Ирина:

– Да вы что, не слышите? Это же «Богородица»!

Флажолет саркастически усмехнулся:

– Мать, у тебя что, глюки? Какая такая «Богородица»? Это просто ветер где-то гуляет и воет.

– Нет, это не ветер! – радостно сказала Ирина. – Послушайте внимательней, это молитва, церковная молитва, хор поет, «Богородицу» поет.

Нервы Флажолета, как видно, были настолько напряжены, что нужно было совсем немного, чтобы его воля стала совершенно непослушной разуму. Флэг захохотал, перегнулся пополам, давясь смехом, причитая, вытирая слезы, душившие его.

– Ой, не могу! Чего только мать лажает! «Богородицу» какую-то услыхала. Да ей и ширева никакого не нужно – сама по себе торчит!

Но Смычок, не расположенный к этому дурному смеху и, как видно, обладавший более тонким слухом, сильно дернул Флажолета за рукав и строго сказал:

– Хватит ржать! На самом деле музыка звучит, только понять не могу, откуда она сюда проникла. Не со стороны залива точно – откуда-то сверху звук идет.

– Да это же из церкви доносится! – догадался Володя и подал свой голос, хоть и пожалел, что заговорил с теми, кого презирал и даже ненавидел.

Все замолкли, прислушиваясь. Наконец Флажолет, словно с облегчением, оттого что нашлась простая причина беспокоившего его сознание явления, сказал с глупым смешком:

– Да, правда, откуда-то сверху несется. Только не могу вломиться, как это звук через глину сюда проникает?

– Резонирует, наверно, – изрек Смычок.

– Нет, здесь метров пять до церкви – не может резонировать, – уверенно сказал Володя. – Надо поискать, здесь, возможно, ход наверх есть.

Флажолету эта идея приглянулась:

– А что? – сказал он. – Может, через этот ход и наши рыжики наверх поднялись, а?

– Искать надо, – подал голос Смычок, все более становившийся уверенным, каким-то независимым, потому что Флажолет не оправдал его надежд как лидер предприятия. – Эй, как тебя, Кошмарик, полезай-ка по этой стеночке наверх. Оттуда, похоже, звук несется. Я тебе посвечу, а ты там пошукай, нет ли какого лаза наверх.

– Я слазаю, я сейчас, – с еще большей готовностью, чем прежде, согласился Кошмарик и тут же полез по наклонной плоскости стены пещеры в ее дальний верхний угол, куда Смык тут же навел луч фонаря.

Прошло не больше минуты, а все, кто стоял внизу, уж услышали радостный крик Леньки:

– Нашел, нашел, лаз нашел! Приличная такая дыра по размеру, даже ты, Флэг, в нее пролезть можешь! Залезайте ко мне, вместе посмотрим!

Это известие немало воодушевило потерявшего все надежды и даже обладание духа Флажолета. Он сорвал со своих плеч куртку, не собираясь ее пачкать, и, отдав приказ Смыку: «За мной полезай!» – принялся карабкаться туда, откуда слышался голос Кошмарика. Спустя две минуты Флажолет и Смычок уже находились рядом с лазом, где звук молитвы слышался громче, чем внизу пещеры.

– Ну что, полезем наверх? – спросил Флажолет, точно побаиваясь и не решаясь предпринять вояж без согласия приятеля. Но вдруг он словно вспомнил, ошарашенный: – Куда же мы полезем? А в это время Вол возьмет да и сделает на субмарине ноги! Эй, Вол! – прокричал Флажолет. – А ну-ка, ползи сюда! Ты пионером будешь, первый наверх полезешь. За это я тебе премию обещаю. Уверен, что именно в этом лазе и спрятаны рыжики: как это мы раньше не догадались? Давай лезь, лезь к нам.

Володе ничего не оставалось, как только подчиниться. Вскоре он был рядом с черным зевом какого-то хода, узкого и мрачного, попасть в который можно было лишь согнувшись в три погибели.

– Вот, бери в руки фонарь и полезай вперед! – скомандовал Флажолет. А мы вслед за тобой полезем. Пошел, пошел!

Скрепя сердце, ненавидя тех, кто заставлял его залезать в этот страшный проход, Володя все-таки стал карабкаться по глинистому проходу, довольно пологому, впрочем, но неуклонно поднимавшемуся наверх. Чем дальше лез Володя, тем слышней и слышней становились звуки церковного пения. Слышал он также, что следом за ним карабкался и Флажолет, поминутно спрашивавший: «Все в порядке?» И чем выше поднимался Володя, тем этот таинственный лаз делался шире, покуда не превратился внезапно в небольшую пещерку.

– Чего там, почему остановился? – зашептал позади Володи Флажолет.

– Все, кончился ход, – сообщил ему Володя, направляя луч фонаря в разные стороны. – Пещера здесь какая-то.

– А рыжиков-то не видно? – с надеждой в голосе спросил Флэг.

– Ни рыжиков, ни подосиновиков, ни волнушек, – с издевкой ответил ему Володя.

– Ну, ты еще постебайся надо мной – зубы на полку положишь! пригрозил Володе Флажолет, забираясь в пещерку. – Давай фонарь, теперь я сам светить буду.

Вскоре рядом с Володей и Флэгом оказался и Смычок, недовольный тем, что пришлось ползти по грязному узкому лазу, – вся одежда была перепачкана, колени и локти болели, на зубах скрипела глина.

– Ну и за каким хреном мы сюда приперлись? Я что тебе, Петя-пионер? Мы что, в следопытов красных играем? А?

– Заткнись ты, Смык! – цыкнул на друга Флажолет. – Мы сюда за золотом пришли, так что прикуси язык и потерпи! Определиться нужно, где мы сейчас. Так, смотри, над нами какие-то плиты, и вон там даже будто свет пробивается. Слышишь, как громко хор поет, значит, мы под полом церкви сейчас находимся. Дай-ка я туда, к свету, слазаю да посмотрю, куда нас занесло.

И Флажолет, произнесший всю свою длинную фразу очень тихо, точно боялся, что его голос будет слышен в церкви, полез в ту сторону, откуда просачивался свет. Вскоре послышался скрип, точно один камень терся о другой, и света прибавилось. Пару минут ничего, кроме церковного пения, перемежающегося с голосом священника, читавшего молитвы, не было слышно, а потом – все тот же скрежет, и света снова стало меньше. Вот уж и сам Флажолет вернулся к Смыку и Володе, вернулся радостный, возбужденный.

– Знаете, куда я заглянул? – спросил Флажолет.

– Куда же, к Богу в рай? – брякнул Смык.

– Можно сказать, ты в самую десятку попал, Смычок! – ликовал Флажолет. – Мы под алтарем церковным находимся, и я даже заглянул в него!

– Ну и чего ж там увидел? – спросил Смык, плохо знавший, что такое алтарь. – Рыжиков Цыгана ты там не нашел?

– Дурак ты, Смык, кретин ты недоделанный, – с хамским добродушием, по-приятельски сказал Флэг. – Я не знаю, где рыжики Цыгана, но в этой церквухе своего добра порядочно. Твой хэд хорошо меня понимает?

Смычок, чье лицо при свете фонарика выглядело совершенно дурацким, отрицательно покачал головой:

– Не так чтобы вери гуд…

– Ну как же! – громко зашептал Флажолет. – Дождемся ночи да и войдем в церквуху, как в свою квартиру, через этот лазик. Иконки посмотрим, кресты, чаши, всякую прочую церковную рухлядь. Много хорошего найти сможем да и к финикам все это переправим. В приличном наваре будем…

Смычок, щуря свои монгольские глаза, заулыбался, признавая за старшим френдом умение плодить отличные планы.

– А золото Цыгана больше искать не будем? – спросил все-таки Смык, которому было жаль расстаться с мыслью разбогатеть на сокровищах, поднятых со дна морского.

– Боюсь, что не найдем мы Цыгановых рыжиков, – прошептал Флэг. Думаю, что попы, что в этой церкви служат, каким-то манером узнали о пещере Цыгана, выкопали ход и все его золото к себе утащили. Понимаешь?

– Ах, сволота! – проскрипел зубами Смычок. – А еще святошами прикидываются, под дурачков безденежных работают, на храмы свои деньги аскают . Точно, попы наше золото увели!

– Вот именно, попы, – кивал Флажолет, – а поэтому мы с полным правом можем прийти и унести из этой церкви все, что нам понравится. Этой ночью все и обчикаем.

Володя, хорошо слышавший то, о чем говорили Флэг со Смыком, был сам не свой от негодования, но считал, что будет попросту смешно вступать в пререкания с этими негодяями, а тем более начинать их стыдить, урезонивать словами вроде: «И как вам не стыдно грабить церкви? Ведь вас за это Боженька покарает!» Нет, Володя думал сейчас о другом: «Что если я рвану отсюда вниз, по лазу, быстро доберусь до “Стального кита”, покуда эти паразиты будут разбираться, кому первому ползти за мной. Запрыгну в подводную лодку, быстро завинчу люк, выплыву из пещеры, а потом дам знать милиции о готовящемся грабеже церкви».

И Володя непременно бы сделал именно так, как задумал, если бы не вспомнил о Кошмарике, который, как оказалось, решил служить наркоманам и ворам, чтобы только получить свою долю сокровищ. «Кошмарик мне помешает уйти, а если и не помешает, то со мной не станет бежать. Но разве я смогу оставить его здесь, в компании этих негодяев? Нет, не смогу! Да, нельзя мне бежать. Попробую убедить Леньку забыть о богатстве и стать на мою сторону…» И еще одна мысль уколола Володю: «А не я ли сам зазвал Кошмарика искать сокровища на дне залива? Разве не помогал Леньке из хорошего друга превратиться в предателя, готового унижаться перед преступниками ради денег, продавая при этом друзей?»

– Давай ползи вниз, да пошевеливайся! – привел Володю в чувство сильный толчок в бок, которым его одарил Смык.

– Нет, дружок, – осадил Смычка Флажолет, – пусть Вол за нами ползет. Я ему не доверяю. Как сиганет вниз, да и был таков, – он же проворный!