От пограничной реки Торойи поднимался перламутрово-сизый, густой и какой-то осязаемо плотный туман. Зак Лугарш, босоногий и одетый в свои гастленовые солдатские штаны, поигрывая мускулистым обнаженным торсом сидел с удочкой у реки и сосредоточенно смотрел на поплавок. Ему на руку сел громадный, кровожадный и голодный хьюмеритский комар, но у него вышли кое-какие затруднения с протыканием кожи и Зак, полюбовавшись на мучения этого свирепого хищника, прихлопнул его, мысленно помянув недобрым словом Ракбета, из-за раздолбайства которого и развелась вся эта злобная нечисть, когда-то попортившая ему столько нервов и крови. Подумав о том, что им с Нейзом следовало бы натравить на комаров, которые достигали в длину сантиметра, имели способность летать абсолютно бесшумно и жалить даже сквозь гастлен, гейанских стрекоз, он снова обратил всё свое внимание на поплавок.

На глубине четырех метров, возле самого дна, под носом у Зака Лугарша в это время разыгралась целая трагикомедия. Из-за большого валуна высунул нос здоровенный сомяра и тупо таращился на аппетитную, большую лягушку, эдакий белый пузырь с ножками, лежавший на песке кверху брюхом. Он уже трижды просканировал этого усатого мерзавца вдоль и поперек, изучил все его куцые мыслишки и мог бы написать о нем целую монографию. Этот наглый тип, таращившийся из-за камня на его лягушку был, несомненно, голоден, но, почему-то, только смотрел на его аппетитную, ароматную, жирную пластиковую лягушку и не хотел позавтракать ею в свое удовольствие, чтобы, заодно, обеспечить завтраком Зака и Вирати. Увы, но он был никудышным рыбаком и потому никак не мог понять, что именно не устраивает сома в дорогой наживке, купленной в самом лучшем рыболовном магазине на Хельхоре аж за двести кредиток.

До этого дня он еще ни разу не мучался так долго, честно пытаясь выудить из реки свой завтрак. Вскоре Заку надоела эта занудная мутотень и он решительно потянул удочку на себя, чтобы отправиться домой и успеть приготовить Вирати завтрак из какого-нибудь более послушного мяса, которое не будет трепать ему нервы. Вот тут-то сом и бросился на лягушку, мигом проглотив её и большой, самозацепляющийся крючок, который моментально вцепился в его пасть изнутри и парализовал сома. Все остальное было уже даже не делом техники, а исключительно зависело от физической силы Зака, которой у него было с избытком, а также прочности снасти. Ну, с этим у нашего рыбака тоже все было в полном порядке и своей удочкой он мог вытащить из реки даже знаменитый паровоз Рава, утопи кто-нибудь его здесь.

Быстро вытащив трехметрового сома из воды, он в считанные доли секунды телепортом отделил его безмозглую голову от туловища, извлек из него хребет, все сомовые потроха и отделил плавники вместе с хвостом. Жирное мясо Зак оставил парить в воздухе над водой, а всё остальное немедленно отправил в свою новую лабораторию в клон-кювезу, чтобы уже сегодня, ближе к вечеру, снова выпустить сома в реку. Набивая сомовье брюхо мясом радужных креветок, которое Зак перекладывал гусиной печенкой и насыщал специями, он подумал о том, что, возможно, именно этого сома они съели на завтрак три дня назад. Тогда это полностью объясняло такое жгучее нежелание сома есть его лягушку, на которую ему выдали в охотничьем магазине гарантию на целых три года. Разжигая костер, который был заранее сложен на берегу, Зак Лугарш, не откладывая этого дела, телепортом повесил на плавник сома, потроха и кости которого уже стала обтягивать новая плоть, ярко-красную пластиковую бирку, после чего занялся приготовлением пищи.

Быстро превратив аккуратные чурбачки, нарубленные из специально выращенного для этих целей гастрономического хельхорского бука, в пышущие жаром угли, он подвесил сомовью тушу над очагом, почти на метр возвышающегося над травой и принялся священнодействовать. Пока фаршированный сом совершал плавные обороты вокруг своей оси, его тщательно выскобленную шкуру покрыл толстый слой густого желатина, растертого с яичным желтком и тщательно измельченным курдючным салом молодого барашка, в который были добавлены особые специи, придававшие будущей корочке изумительный золотистый цвет и неповторимый вкус. Сверху Зак непрерывно орошал эту пасту специальной эмульсией из хорошо выдержанного пальмового вина, оливкового масла и некоторой толики лимонного сока, тщательно следя за тем, чтобы пары пронизывали мясо насквозь.

Когда воскресное блюдо было готово, а это произошло уже через четверть часа, он быстро погасил угли, остудил их до нормальной температуры и стукнул пяткой по плоскому камню, едва заметному в траве. Хитроумный механизм тотчас укрыл угли прочной пленкой, перевернул очаг и убрал его в бережок так аккуратно, что было практически невозможно догадаться о том, что здесь был расположен филиал кухни Зака Лугарша. После этого блюдо было телепортом отправлено в столовую, где оно должно было остыть до нужной температуры в специальном мармите, а сам довольный рыболов телепортировался прямо в кровать. Вирати очень любила, когда он прижимался к ней пахнущий дымом и рекой. Перестав быть человеком-компьютером, эта девушка сделалась ужасной соней.

Еще толком не проснувшись, горячая со сна, словно свежеиспеченная булочка, она прижалась к прохладному телу своего возлюбленного и стала целовать его лицо не открывая глаз и сладко постанывая. Зеленая шкура тотчас послала их телам мощный импульс, но взаимное влечение и без того было таким огромным, что их уже не остановил бы даже катаклизм вселенского масштаба. Эта влюбленная пара сплелась в страстных объятьях и утро сразу же засияло для них тысячью радуг, словно они любили друг друга впервые. Хотя в них обоих уже не было ничего человеческого в биологическом смысле слова, любовь по-прежнему была для них все такой же, как и для любого другого мужчины и женщины. Правда, если раньше Вирати любила Зака только умом, то теперь она уже никак не могла противиться зову своего прекрасного и совершенного тела. Для Зака же все было ясно давным-давно ещё тогда, когда он впервые поцеловал её в этом самом замке.

Хотя Вирати сразу, буквально в первые же часы после своего преображения, ощутила все преимущества своего нового тела и того мозга-кристалла, которые она обрела благодаря настойчивости Зака, прошло добрых полгода прежде, чем она окончательно стала единым целым со своим телом. До какого-то времени она ещё чувствовала по инерции некоторую двойственность. Теперь всё стало совсем другим. Вирати Клиот, словно бы вернулась в пору своей юности и все сделалось для неё таким же свежим, ярким и наполненным счастьем, радостью и восторгом. Каждый новый день, каждый час и каждая минута были для неё теперь наполнены глубокими откровениями и новыми открытиями. Но самым главным для неё было то, что всему этому она научилась у своего нового возлюбленного, Зака Лугарша, который любил и берег её, словно величайшее сокровище, отдавал ей всего себя. Вот теперь она действительно была счастлива, как женщина.

Именно этот большой и сильный парень с такой уютной мохнатой грудью, спокойный и одновременно взрывной, мудрый, как сфинкс, и озорной, словно пятилетний ребенок, сделал то, что ей казалось невозможным, выпустил её душу, будто птицу из клетки. Он сделал всё для того, чтобы она была счастлива не дружбой, не тяжелой работой или творчеством, не каждодневным подвижничеством, а именно любовью, научив свою возлюбленную принимать дары всех тех людей, которые её любили, так же легко и естественно, как дышать полной грудью, наслаждаясь ароматом цветущего луга. Вместе с этим Вирати поняла и то, что она уже не сможет расстаться с Заком, который сделал её счастливой юной девушкой и продолжал доставлять ей радость каждый день и каждый час, хотя и не делал для этого ничего особенного. Просто всё, что он делал, происходило от его большой и щедрой души, было наполнено искренней любовью и нежностью.

Оттого-то и любовь сделалась теперь для них обоих чем-то очень важным и жизненно необходимым, всякий раз дающим им новизну чувств и ощущений. Когда Вирати и Зак занимались любовью, щедро изливая друг на друга свою нежность, они использовали для этого весь спектр своих возможностей, как физических, так и сенсетивных, всегда стремясь доставить друг другу максимальное наслаждение. Порой это приводило к курьезным ситуациям. Так, однажды, они настолько увлеклись совместным переживанием пика своего наслаждения, что их тела соединились в одно и в таком виде они пролежали на своей кровати, покрытой зеленым мехом, почти сутки. Ничего страшного в этом, конечно же, не было и когда они вспомнили о том, что за пределами их спальной лежит целая Вселенная, им не составило никакого труда выпустить друг друга из объятий, но больше они так не экспериментировали, опасаясь напугать кого-либо.

Вскоре Вирати и Зак сидели за большим столом, покрытым белоснежной скатертью и молча завтракали, уже будучи облаченными в своих Защитников, в которых они вроде бы не нуждались, но которые были им очень нужны потому, что являлись, как бы их иным воплощением, так глубока была их духовная и интеллектуальная связь. В общем-то завтракали они вчетвером, так как Ольга и Раффи тоже с удовольствием уплетали стряпню Зака Лугарша, правда, ели они, всё-таки, меньше, чем их симбионты, но только потому, что они гораздо чаще потребляли свою пищу с высоким содержанием терзия и арвида. Зак и Вирати лишь изредка, не чаще двух раз в месяц присоединялись к ним в парилке для того, чтобы так же проглотить несколько шариков тонкодисперсного терзия и пару лепёшек из арвидового желе. Хотя в такие моменты внешне они продолжали оставаться людьми, внутренне они менялись и становились похожими на своих Защитников.

Сегодня Заку удалось приготовить на редкость лакомое блюдо и потому они расправились с ним в рекордно короткие сроки. Раффи, выпустив из рукава его стильного, двубортного песочно-коричневого костюма длинный, радужный хоботок с розовым языком, принялся с жадностью подчищать всё, что еще оставалось на большущей фарфоровой тарелке. Ольга, придавшая себе вид пышного платья галанского фасона, быстро вырастила на плече Вирати темно-бордовую розу, в середине которой, вдруг, раскрылись очаровательные губки с жемчужными зубками и эта особа презрительно фыркнула:

– Раффи, прекрати облизывать тарелку. На тебя противно смотреть. Ты сейчас похож на голодную дворняжку.

Хоботок тотчас замер и медленно приподнялся над пастушкой, державшей на коленях ягненка, изображенной на тарелке Зака. Язычок быстро юркнул назад и на конце хоботка, в котором толщины было не более двух сантиметров, выросло утолщение размером с крупный апельсин из которого выпрыгнули два стебелька с пронзительно-голубыми глазами, обрамленными веками с пушистыми ресницами и волевой рот с плотно сжатыми губами. Недоуменно посмотрев на вредную, болтливую розочку, Раффи язвительно сказал ей, чётко выделяя каждое слово:

– Милочка, тебе невозможно не угодить. Ты всю ночь канючила, просила меня позволить тебе поговорить с Заком и Вирати, а теперь, когда я придержал этого парня за столом, начала читать мне нотации. Тебе не кажется, что ты просто глупа, Ольга?

Этот диалог весьма позабавил и Вирати, и Зака. Между их Защитниками, как и между ними, давно уже установились отношения куда более прочные, чем просто дружба и они часто общались друг с другом вербально, хотя это и было так несвойственно этой расе. Однако то, что Раффи сказал Ольге, заставило их обоих насторожиться. В последнее время в их доме творилась какая-то чертовщина. С некоторых пор их Защитники стали все чаще отлынивать от своих первостепенных обязанностей, защищать их тела, и чуть ли не через день брали себе выходной. Особенно тогда, когда Зак и Вирати уходили из дома на весь день. Когда они возвращались вечером, то всё в их гостиной было перевернуто вверх дном, кресла и даже массивный, неподъемный диван, опрокинуты, портьеры закручены, а то и вовсе оборваны и все пять ковриков живого варкенского мха, имевших в длину около двух с половиной метров, образовывали собой кучу, лежащую на зеленой шкуре, на которой возлегала, свернувшись в пушистый комочек, Серебряная Туника Вирати.

Их соседи не раз говорили им о том, что из их замка доносятся жуткие вопли и какой-то зловещий визг. Порой подобное безобразие творилось и по ночам, но не с таким размахом. Считая, что виновницей этих погромов была Ниточка, её Серебряная Туника, дочь Пушистика, любимицы Руниты, которую та подарила ей ещё тогда, когда она была Бэкси, Вирати, однажды, положила её в прочную пластиковую шляпную коробку и заперла в платяном шкафу. Стремясь вырваться из своего узилища, эта малышка не только изодрала на мелкие кусочки саму коробку, но и разнесла в щепки массивную дверцу шкафа, изготовленного из черного дерева. С той поры, Вирати, щадя мебель, приобрела корзинку для кошки, поставила её на коврик у окна, Ниточка любила свет, и, уходя из дома, всегда раздвигала шторы и распахивала настежь все окна. Поэтому то, что их Защитники завели речь о разговоре с ними, сразу же насторожило их обоих и Зак, усмехнувшись, промолвил:

– Ну, так отчего бы нам не поговорить по душам? Ведь мы же всё-таки одна семья. Только со странностями.

Вирати весело заулыбалась и добавила к его словам:

– Да, давайте чинно сядем в гостиной отдельно друг от друга и обсудим все наши проблемы.

Ольга радостно отозвалась на это предложение:

– Отлично, Ви, тогда пойдемте в гостиную, там мы сможем разговаривать все вместе!

Зак и Вирати встали из-за стола и, взявшись за руки, спустились из столовой, расположенной на четвертом этаже донжона их старинного рыцарского замка, в гостиную, которая была этажом ниже. Как только они вошли в это просторное круглое помещение, залитое солнечным светом, освещающим классический древнетерранский интерьер времён Карла Девятого. Эту часть своего дома Зак любил более всего. Каменные стены, на которых висели между шести высоких, распахнутых настежь, окон с витражами шпалеры, дубовый потолок с мощными балками, массивные, но изящные рыцарские кресла черного дерева, инкрустированные слоновой костью и серебром, ещё более громоздкий диван, тяжелые посудные шкафы и большой круглый ковер на полу, всё в этой гостиной нравилось Заку и он любил принимать здесь своих друзей.

Раффи громко не то прощебетал, не то пропел какой-то бодрый призыв, но по-птичьи. Команда поданная Раффи, привела к весьма странным и неожиданным последствиям. Тотчас сверху, из спальной на пятом этаже, послышался ликующий, тонкий и пронзительный вопль, а вслед за этим коврики варкенского живого мха, эти великаны своего племени, толстые и пушистые, словно раскормленные персидские коты, от которых они никогда не слышали ни звука, негромко заворковали низкими и приятными голосами. Более того, эти сухопутные моллюски, пушистые снаружи и похожие изнутри на грубую, ноздреватую губку ярко-оранжевого цвета, которые обычно двигались со скоростью сантиметра два в час, тут же заёрзали на своих креслах и мигом соскользнули на пол. Волнообразно изгибая свои овальные, плоские, но довольно толстые упругие тела-матрасики, они быстро выползли на середину комнаты, легли в рядок и выбросили из своего пушистого меха-мха голубовато-белые, радостные цветочки, о чём Заку вообще не приходилось никогда слышать.

Защитники мигом покинули их тела и тоже, развивая спринтерскую скорость, прыжками бросились к своим пушистым корешам. За спиной Зака и Вирати послышался громкий шорох, сосредоточенное попискивание и какой-то непонятный цокот. Обернувшись, они чуть не ахнули от изумления, Ниточка, превратившись в пятиногое тощее существо с острыми коготками на трехпалых конечностях, как-то умудрилась притащить в гостиную шкуру равелнаштарамского барса, в которой веса было килограммов пятьдесят, не менее. Серебряная Туника проворно выволокла шкуру на середину гостиной и только тогда Ольга и Раффи пришли к ней на помощь. Они быстро расстелили шкуру на полу и коврики немедленно переползли с персидского ковра на зеленый мех.

Раффи, который был немного больше Ольги ростом, снова что-то прощебетал и коврики по его команде дружно выгнули свои широкие спины, а Ниточка, которая тем временем превратилась в длинную серебристую, пушистую ленту и уже принялась заигрывать с ними, тут же обернулась в небольшую пятиконечную, мохнатенькую звездочку цвета чистого, сверкающего серебра. Похоже, что Раффи был в этой озорной и разбитной команде за спикера. Он отогнал Ольгу от себя, поднял повыше свой толстенький, мясистый луч и вбросил из него голубые глаза и рот. Указывая еще одним лучом на своих подельников, он сказал красивым, высоким голосом:

– Ви, Зак, позвольте мне представить вам тех ваших друзей, которым вы так и не дали имена. Ну, ничего, значит вы будете обращаться к ним так, как назвали их мы с Ольгой. Это Листочек, ребята. Если вы присмотритесь к нему повнимательнее, то увидите у него на спине пятно в форме кленового листа, а это Бурый, он самый сильный из всех наших Созерцателей. Это Молчун, он у нас философ, это Вьюн, а это Пёстрый, он старше всех в нашей компании, ему уже почти тысяча лет.

Взяв Вирати под руку, Зак шагнул вместе с ней вперед, поближе к этой разношерстой компании, и, помахав всем рукой, воскликнул, как ни в чем не бывало:

– Привет, ребята, мы рады познакомиться с вами!

Они присели на ковер, который был довольно колючим на ощупь и Зак, быстро сделав свою задницу подобной коже спиртовой выделки, идущей на подметки варкенских сапожек, немедленно пересадил Вирати к себе на колени. Даже в подобных ситуациях он стремился избавить свою возлюбленную от каких-либо неудобств. Устроившись на ковре поудобнее, он широко улыбнулся. Эти коврики живого варкенского мха ему подарил Калвин и они уже были взрослыми в то время, но он даже и предположить не мог, что среди них есть настоящий патриарх этого мохнатого племени. Раффи, моргнув пару раз, вдруг, заявил с обескураживающей простотой:

– Вирати, Зак, мы хотим, чтобы вы занялись любовью на том ложе, которое мы вам сделаем. Это очень важно. Наши друзья, Созерцатели, они ведь не просто сухопутные моллюски, способные принимать мысли людей, они разумные существа, только совсем не такие, как мы с вами. Они мыслят совсем по другому, не словами и зрительными образами, а эмоциями и очень сложными логическими построениями. Объяснить словами я вам этого не смогу, но если вы займетесь любовью вместе с нами, то вы обязательно сами все поймете. Поверьте, вам будет очень приятно и вы ощутите совершенно иные чувства. А ещё это очень важно для Созерцателей.

Переглянувшись с Вирати, Зак снова улыбнулся и она, подумав немного, сказала:

– Ну, если это очень важно, Раффи, то мы не против.

Вся эта сумасшедшая компания тотчас весело залопотала и пришла в движение. Пять ковриков живого варкенского мха тотчас плотно сгрудились в самом центре зеленого островка, размером пять с половиной на три метра, образовав на нем овальное ложе, покрытое золотисто-белыми цветочками. Вслед за этим Ольга и Раффи немедленно взобрались на него и немедленно превратились в ажурное покрывало, напоминающее своим видом радужную сеть с большими, примерно в ладонь Зака, овальными ячейками, через которые было видно, как зеленовато-бурый варкенский живой мох стал быстро наливаться синевой. Серебряная Туника ловкой серебряной звездочкой взобралось на это фантастически красивое ложе, быстро вытянулась в серебристую ленту и легла на краю. Зак, держа Вирати на руках, поднялся на ноги, сделал пару шагов вперед и беспечно ступил на зеленый мех.

Тотчас его пронзил такой мощный импульс энергии, что он зашатался и выпустил свою возлюбленную из рук, но это было не болезненное, а очень приятное ощущение. Вирати, едва коснувшись своими розовыми ступнями зеленого меха, радостно вскрикнула и тотчас потащила Зака за собой. Как только они возлегли на радужно-сине-золотистое ложе и слились в страстных объятьях, в их сплетенные тела вошел такой поток энергии, что не успей Ниточка укрыть их собой, наверняка замок тут же лишился бы верхних этажей и островерхой крыши, если и того не хуже. Эдак могло пробить и голубой потолок всего графства Рунниатаро. Вместе с тем они оба сразу же поняли что это уже не просто любовь, а нечто совершенно невообразимое и прекрасное. Простые люди, даже если они сенсетивы, да, к тому же обладают телами-трансформерами и зелёным сексодромом в придачу, так любить друг друга не могут. Для этого они должны быть богами. Впрочем, для Зака его несравненная Вирати с первого поцелуя была только богиней.

Дайон, Расма, Луард, Тинней, Гролл и Элайна, именно так звали на самом деле пятерых мудрых Созерцателей и их подружку, беспечную Младшую Защитницу, которая была столь легкомысленна, что даже не задумывалась о том, что ей, как и Старшим Защитникам, представителям родственной расы, дано было говорить с людьми на их языке, вся эта великолепная семерка вместе с Ольгой и Раффи вознесли Зака и Вирати на такую вершину любви, что они смогли увидеть с неё всё Звёздное Княжество целиком, но это произошло уже после того, как они испытали наслаждение непередаваемой силы и глубины. А перед этим они смогли познать, кто же они такие сами и кем являются Созерцатели, эти великие философы и мудрецы, поняли то, куда они должны двигаться по долгой дороге среди звёзд.

Бодрой походкой Зак Лугарш вошел в просторное фойе своей конторы минут за пятнадцать до начала рабочего дня. В него входили через широкие двери главного входа только те сотрудники министерства безопасности Звёздного Антала, которые работали в нем официально и числились должностными лицами. Для хантеров были открыты другие входы, неприметные и расположенные в самых укромных уголках мощного горного хребта, на склоне которого, на широкой и длинной террасе стоял большой, беломраморный дворец, а прямо из-под него вытекала пограничная река Торойя. Дворец этот, не смотря на свои внушительные размеры, был всего лишь верхушкой айсберга, называющегося Регентством Генеральной Прокуратуры или, если проще, Берлогой Хитрюги Мерка, но гораздо чаще сам Зак называл свое безопасное министерство, вотчину Нейзера и Регентство, что, по сути дела, было единой организацией, просто конторой.

За беломраморным фасадом, в толще горного хребта и даже за стеной этого счетверенного обитаемого отсека, состоящего из четырех графств, размещалось множество больших, маленьких или же просто огромных помещений. Там, вдали от чужих глаз, работали десятки тысяч людей, которых в Антале считали художниками или поэтами. Трудились там на ниве просвещения в недавно созданной академии разведки без малого четыре с половиной сотни вчерашних архангелов, а ныне людей штатских, официально выведенных в отставку, но всё равно глубоко и надёжно засекреченных. Теперь им уже не нужно было красить волосы, наносить на себя пластиплоть или, того паче, затевать полное преображение в реаниматоре, ведь все они не только избрали для себя облик молодых парней и девчонок, но и молодели душой с каждым днем.

По понедельникам в конторе всегда было многолюдно, хотя в этот день никого из посторонних к ней и близко не подпускали по целому ряду причин. Одной из них была та, что понедельник был не только тяжелым днем, но ещё и днём раздачи наград, а потому в контору съезжались в этот день все хантеры, которым удалось словить на грудь какую-нибудь блестящую цацку. Зак Лугарш не очень-то беспокоил своей персоной штабных работников и всегда давал им возможность принимать решения самостоятельно. Его подчиненные куда чаще обращались с вопросами к Мамочке Бэкси, чем к нему, хотя тогда, когда речь шла о чём-то действительно серьезном, его выдергивали в считанные секунды откуда угодно, зная, что он быстро найдёт верное решение.

Отвечая на приветствия шутливыми репликами и весело хохоча над шутками других, Зак поднялся на двадцатый этаж, прозванный генеральским и вошел в свой кабинет. Там его уже дожидалась голографическая Мамочка Бэкси, которая стала немедленно докладывать о всех происшествиях. Минувшее воскресенье было на редкость спокойным: всего триста семь тяжело раненых хантеров и сто сорок девять временно выбывших из строя, что было чуть ли не впятеро ниже сумасшедших деньков. Зак беседовал с Бэкси в живую не более трёх минут, после чего подключился к ней напрямую и уже через две минуты реального времени во всех подробностях знал о том, при каких обстоятельствах пострадали его хантеры. Отдав подробные распоряжения, которые казались того, на какой срок тяжелораненые и временно выбывшие из строя хантеры отстранялись от оперативной работы, он вернулся в реальный мир. Бэкси, которая была с ним не согласна, тотчас воскликнула:

– Зак, это несправедливо! Милашка Мел не сделала ничего такого, за что её можно наказывать так сурово. Целый год в штабе, это же надо выдумать такое? Ладно бы три, ну, четыре месяца, так ты ей год припаял и ведь всего за…

– Бэкси, прекрати говорильню! – Строго одернул электронную защитницу Зак – И вообще, с чего это тебе взбрело в голову, что это наказание? Девочка моя, пойми же, наконец, Мелисса, разумеется, крутая девчонка, но вся её крутизна происходит не от нрава, а от обиды на кого-то. Она просто хочет доказать то ли самой себе, то ли всему миру, что ей по силам то, перед чем спасует любой мужик. На самом деле она тонкое, нежное и мечтательное существо. Ей нужно блистать в обществе каких-нибудь матерых аристократов, сражать их стрелами, выпущенными из своих карих глаз, а не ловить преступников. В общем я решил промурыжить её в конторе несколько месяцев, а потом отправить к Энси, чтобы та поручила ей что-нибудь очень серьезное и ответственное. Я, почему-то уверен в том, что в этом пингвинятнике Мел будет чувствовать себя, как рыба в воде, а точнее, словно щука среди мальков. Так что будь добра, заткнись, пожалуйста.

Бэкси всплеснула руками и воскликнула:

– Так вот где собака порылась! Да, мальчик мой, ты ещё тот аферист, но ты, похоже, прав. Нам действительно нужно повышать социальный статус своих людей. Тут не о чем говорить, ведь даже наши архангелы, став профессорами, все сделались такими важными, что только держись, так почему бы Милашке Мел также не стать самой настоящей статс-дамой? Но ты, надеюсь, не поленишься подписать наградной лист для нашей Мелиссы?

По сути дела Бэкси задала Заку глупый вопрос, ведь премьер-хантер Мелисса О'Хара отличилась вчера тем, что имея у себя под рукой всего семь опытных хантеров и двадцать юниоров Регентства, старшему из которых не было еще и двадцати трех стандартных лет, сумела взять на абордаж большой десантно-штурмовой крейсер пиратов с Кортеса, на борту которого было свыше двух тысяч громил и при этом не менее сотни пиратов были сенсетив-коммандос. Эти наглые придурки две недели назад ограбили урановый рудник неподалеку от Фландера и решили не удирать во все лопатки в свои Закрытые Миры, а пошерстить, заодно, ещё и новые алмазные рудники на безымянной планетке в секторе Хорвата. Милашка Мел, экспроприировав полудохлый крейсерок галактической стражи, этого эквивалента хельхорской "Ассоциации народных помощников полиции, армии и космофлота", изображая из себя полную идиотку вышла на перехват пиратской громадины и ловким маневром вошла мертвую зону штурмовика.

Если бы у неё на борту была горячая бомба вполне приличного калибра, то она запросто принудила бы пиратов развернуть свое корыто и на полном ходу мчаться к ближайшей планете, чтобы сдаться там властям и оказаться подальше от этой сумасшедшей бабы. Но в том-то и было дело, что из восьми иридиевых жетонов хантеров она при всем своем желании не могла сделать ничего опасного. Вместо этого она высадила юниоров между двух огневых башен и с такими же отчаянными парнями, как и сама, ворвалась в навигационную рубку, где и приказала всем сдаваться. Силы были не равны, но прежде, чем пасть замертво, они предоставили юниорам возможность вывести из строя огневые башни пиратского крейсера, лишить его хода и добраться до ракеты с горячей боеголовкой, а там сначала подоспели крейсера хорватского космофлота, а затем и боевой крейсер Гнилого Погреба.

Правда, к тому времени юниоры уже не только загнали всех пиратов в какой-то пустой отсек, но восстановили ход крейсера и мчались к Хорвату. В Звёздном Антале их учили всегда полагаться только на собственные силы и не ждать того момента, когда к тебе придут на помощь и они не подкачали. В общем стажировку они прошли на оценку отлично, хотя семнадцати парням и девчонкам, а так же их командиру Телуле Лейк, срочно потребовался реаниматор. Даже по самым строгим меркам это тянуло, как минимум, на "Звезду галактики" и потому Зак немедленно подписал двадцать восемь представлений на имя Уголька. Ну, а поскольку в наградном отделе Гнилого Погреба сидели отнюдь не крючкотворы, то уже в следующий понедельник все эти юноши и девушки, выходцы с Бидрупа, должны будут встать перед "золотым фонтаном". Жаль, конечно, что никто этого не увидит.

Хантеры были весьма своеобразными людьми и к правительственным наградам они также относились довольно странным и не совсем почтительным образом. Именно поэтому награждение и проводилось в узком кругу, в который не был допущен еще ни один посторонний человек. Поджидая Рикку, которая была секретарем наградного отдела конторы, Зак успел поговорить с Бэкси и дать ей несколько поручений, прямо касающихся материального обеспечения хантеров. Так уж у них повелось с самого начала, что эта электронная няня не только распекала его за то, что он наезжал на хантеров, но даже, порой, включала систему пожаротушения, чтобы остудить ему голову, а он, в свою очередь, снимал с неё стружку за каждый гвоздь, если его вовремя не оказалось под рукой у хантера. Хорошо ещё, что сегодня они разговаривали мирно и потому Заку не пришлось краснеть, когда в его кабинет вошла Рикка.

Расцеловав эту счастливую молодую маму, он пошел вместе с ней во внутренний парк к большому фонтану, давно уже прозванному хантерами золотым, вокруг которого собралась к тому времени шумная и весёлая толпа мужчин и женщин, одетых в тёмно-синие мундиры. Зак так никогда и не узнал имени того умника, который, получив из рук Нейзера орден, коим был награжден правительством какой-то планеты, презрительно хмыкнув, выбросил его в фонтан.

Со слов очевидцев, в ответ на требование объяснить свое поведение, этот парень возмущенно воскликнул: – "Нейз, дружище, какого черта? Я что, по-твоему, пошел в хантеры из-за наград? Это моя работа, старик и я не обязан таскать на себе каждую золотую хреновину, которую на меня навесят!", что и определило дальнейшее отношение всех хантеров к наградам. Ну, а поскольку хантеры Регентства не ловили мух варежкой, а с риском для жизни выслеживали и брали самых опасных преступников, наводящих страх на обывателей, то правители тех миров, в которых они работали параллельно с полицией, тоже не скупились.

Со своими союзниками Антал договорился быстро и они не разбрасывались наградами, посылая дамам букет цветов и сладости, а мужикам бутылку какой-нибудь отличной выпивки и если награждали кого-либо, то только в особом случае. Так что эти награды принимались с благодарностью, а все остальные уже не хантеры, а сам Зак, показав их толпе, выбрасывал в бассейн. Поступал он так на тот случай, если кто-нибудь прознает об этом безобразии. Исключение делалось только для тех наград, которые были не дежурными, а особыми, к примеру, дававшими права почетного гражданства или вводящими в дворянское собрание планеты. Весь остальной металлолом ссыпался в фонтан, дно которого приходилось углублять уже трижды и вскоре это нужно будет делать в четвёртый раз.

Сидя на большой платформе-антиграве, на которой были сложены коробочки с орденами, они подлетели к толпе хантеров, спрыгнули с неё и встали с серьезными лицами по обе стороны. Уже только одно это заставило хантеров быстро образовать строй и не зря. В это утро Заку и Рикке предстояло вручить три "Звезды галактики" от Уголька, руссийскую медаль "За отвагу" от Богуслава и два валгийских рыцарских креста от Дитриха. Эти награды были встречены громом аплодисментов, но более всего порадовали двух сестёр-близняшек рыцарские кресты, к которым прилагались баронские титулы и право ежегодно присутствовать на балу в президентском дворце. После этого началась сплошная рутина и потеха. Хантеры сели на траву и со смехом комментировали то, как каждому из них по очереди приходилось вставать и кланяться на все четыре стороны, пока босс демонстрировал им какой-нибудь орден.

Покончив с этим наказанием, Зак пожелал своим друзьям удачи и пригласил их всех на бал во дворец Руниты. Только таким образом он и мог избавиться от наград, чтобы потом честно доложить по месту их выдачи, что они были вручены героям в торжественной обстановке. Попрощавшись с Риккой, он вернулся в свой кабинет и до полудня успел разобраться ещё с некоторыми делами. На двенадцать часов у него была назначена встреча с Веридором Мерком, но уже за пять минут до назначенного времени он стоял на взлетно-посадочной площадке возле своего лёгкого одноместного флайера. После того, что устроили для них Созерцатели, он немедленно связался с Полли и вежливо попросил её об аудиенции, за что она тут же сообщила ему, что постарается освободить своего шефа с двенадцати часов дня и до утра следующего дня, даже не спросив Зака о том, что у него стряслось. Как Полли и обещала это, Веридор, одетый в повседневный княжеский мундир, появился минута в минуту и радостно выпалил:

– Зак, Полли сегодня добрая, она выписала мне увольнительную до следующего утра. Что делать будем?

Раффи за пару секунд превратился в ярко-желтый аэродинамический комбинезон с гоночным шлемом на голове и Зак Лугарш, мигом вскочив в седло флайера, крикнул ему:

– Шесть кругов по периметру на бреющем, а потом летим ко мне в замок, есть разговор, Верди.

Флайеры у них обоих были совершенно одинаковые и имели предел скорости в семьсот пятьдесят километров в час, трассу оба знали, как свои пять пальцев и ни Раффи, ни Снуппи ни в коем случае не стали бы им помогать, да, и сами они не жульничали, но после того, как Зак сменил себе мозги, а затем и тело, это должна была быть уже двенадцатая гонка, а он смог выиграть всего три раза. Мундир Веридора превратился в фиолетовый комбинезон и они быстро взлетели к заснеженной вершине горы, возвышавшейся над белоснежным дворцом, точке старта. Единственное, что сделали для них Защитники, это обеспечили одновременный старт и они понеслись над горами по этой головоломной трассе воздушного слалома, выжимая из флайеров всё, на что они были способны. Зак был предельно сосредоточен и потому горы надвигались на него медленно и неторопливо, что было совершенно недоступно его другу, но тот, тем не менее, не отставал от него и даже наоборот, временами обгонял чуть ли не на четверть корпуса.

Зак успевал просчитывать всё, вплоть до аэродинамики своего комбинезона, которую он регулировал короткими, отрывистыми фразами. Он входил в виражи по самой оптимальной кривой и учитывал даже восходящие потоки, ветер и прочие турбулентные дела, чего не мог делать Верди. Ему было непонятно то, как он вообще мог состязаться с ним и, уж тем более, выигрывать, но тот не уступал ему ни в чем, хотя и был самым обыкновенным парнем, пусть и чертовски талантливым пилотом. Этот заезд ему удалось выиграть, правда, выигрыш его составил всего лишь половину корпуса, что на дистанции в тысячу километров было сущим пустяком. Когда они опустились на траву перед замком, Веридор пожал ему руку и сказал:

– Зак, сегодня ты показал высший класс.

Уныло махнув рукой, он ответил:

– Верди, я даже представить себе не могу, как ты начнешь гонять, когда у тебя будут новые мозги и ты сможешь считать трассу также, как и я. Это, наверное, будет что-то потрясающее.

– Да, ничего не будет, Зак. Мы ведь с оба гнали на полном пределе, только я делал трассу ни о чем не думая, а ты считал её с точностью до микрона. Не веришь, загляни в запись полета и ты сам увидишь, на сколько мы превысили ресурс.

Зак немедленно сделал так и увидел, что скорость за время всего полета ни разу не упала ниже семьсот восьмидесяти двух километров в час, а временами он разгонял флайер и до восьмисот семи километров. Чтобы не раскрывать секрета раньше времени, он телепортом перенесся вместе с Веридором в столовую, где робот-мажордом уже накрыл на стол. Жестом предлагая своему другу отведать блюда галанской кухни, в рецепт приготовления которых он внёс кое-какие свои собственные дополнения, он сел за стол и сразу же задал ему вопрос:

– Верди, что ты думаешь об умственных способностях живого варкенского мха? Только честно.

Веридор Мерк как-то подозрительно покрутил носом над тарелкой с супом из плавников молодого морского дракона и настороженно поинтересовался прежде, чем ответить:

– Рукозуба в кастрюлю сунул? – Зак молча кивнул головой, а Звездный князь, улыбнувшись, зачерпнул суп ложкой и, дуя на золотистый бульон, сказал – Даже и не знаю что тебе на это сказать. Впрочем, у нас есть одна фигура речи, которую мы пускаем в ход всякий раз, когда пытаемся побудить кого-либо задуматься. Тогда мы, варкенцы, говорим: – "Парень, может быть ты и отец-хранитель клана, но живой мох под твоей задницей соображает куда быстрее тебя". Понимаешь, Зак, нейронов в теле живого мха ничуть не меньше, чем в голове человека и это просто удивительно что он, будучи телепатом, только принимает мысли, но ничего не передает. О рассудочной деятельности этих удивительных существ трудно судить, ведь им ничего не нужно для жизни, кроме присутствия другого живого существа, которое использовало бы его, как подстилку. Даже сейчас, когда живой мох стал чуть ли не единственным экспортным товаром Варкена, коврики живого мха постоянно находят в дикой природе, в логовах всяких хищников. Да, оно и понятно, ведь в таком логове всегда будет сухо, тепло и чисто, а значит и потомство будет расти здоровым и не погибнет. К тому же не было ещё случая, чтобы то животное, в берлоге которого есть подстилка из живого мха, впав в зимнюю спячку, погибло. Ледовые крысы совершают свои набеги на хольды только для того, чтобы похитить деток живого мха. Иногда находятся безграмотные типы, которые пытаются утверждать, что ледовые крысы питаются живым мхом, хотя они просто переносят их в свои логова под ледниками в желудках, выстилают ими свои детские камеры, а потом, когда шарики подрастают, вытаскивают лишние коврики наружу и они достаются другому зверью. Мерки всегда относились к этому спокойно и даже устраивали в преддверии зимы "День крысы", когда во всех домах на ночь гасился свет, открывались входные двери и возле них выставлялись миски с жареными каштанами и лотки с детками живого мха. Норды нас за это всегда презрительно обзывали крысоводами, а теперь, став Лиантами, тоже празднуют "День крысы" и после ночи открытых дверей устраивают карнавальные шествия. В любом случае наши егеря постоянно совершают обходы и изымают лишние взрослые коврики из берлог миршей, снежных пантер и прочих животных. Иногда живой мох находят даже в расщелинах скал, куда самки скальных прыгунов приходят для отёла. Хотя, что это я тебе всё это рассказываю? Ты и сам можешь узнать это из любого справочника по биосфере Варкена. Тебя же, похоже, интересует совсем другое, является ли варкенский живой мох разумным существом?

Зак, который слушая Веридора, уже успел прикончить свой суп и потребовал себе добавку, сказал:

– Не совсем так, Верди. Меня интересует другое, как относятся к умственным способностям живого мха варкенцы. Будут ли они поражены тем фактом, если, вдруг, выяснится, что это не просто коврики для кресел и диванов, а древняя раса разумных существ, которая ещё в глубокой древности вынянчила первых людей Варкена, произошедших когда-то от хищных, свирепых варконов? Ещё меня интересует то, как варкенцы отнесутся к тому, что живой мох сменит свою масть с бурой на тёмно-синюю, как твой знаменитый сексодром, а его цветочки при этом будут постоянно похожи на крохотные такие, весёленькие золотые звездочки?

Веридор перестал есть и вытаращился на Зака Лугарша так, словно он увидел снежного дьявола. Каким-то странным, дрогнувшим голосом он спросил его:

– Ты это всё сам придумал, Зак, или узнал у какой-нибудь болтливой варкенки?

– Что придумал, Верди? – Принялся уточнять Зак – Что живой мох разумное существо?

Звёздный князь буквально взвыл во весь голос:

– Да, нет же, дубина! То что перед Эрой Всеобщего Прозрения варкенский живой мох станет подобен вечернему небу во время заката Голубого Лорда. Ты сам видел это или просто пересказал мне древнюю варкенскую легенду?

Зак промолчал и принялся с аппетитом есть суп. Посмотрев на своего гостя, он сказал ему строгим голосом:

– Ты, давай, работай ложкой. У меня на второе сегодня мясо гатана по-сардусски с соусом из грибов-тах, а на десерт фруктовый торт с кремом из взбитых сливок, витрума и тёртых орехов-тарай с шоколадом. Пока ты не отобедаешь в этом доме, Верди, я тебе больше ни слова не скажу о Созерцателях и о том, как можно уговорить их сменить масть.

Веридор Мерк посмотрел на Зака так, как смотрят в некоторых кланах самые отсталые типы на ледовую крысу и принялся быстро поглощать сначала суп, а потом и сочное мясо, совершенно не обращая внимания на его вкус. Когда он съел большой кусок торта и выпил чашку кофе, то даже отказался от предложенной ему сигары и прикрикнул:

– Зак, хватит из меня верёвки вить, переходи к главному!

Встав из-за стола, Зак Лугарш поманил за собой Веридора и сказал ему насмешливым тоном:

– Ладно, пошли. Сам всё увидишь. – Спускаясь по винтовой лестнице, он ворчал беззлобно – Гость называется, я тут уродовался, всё думал, чем бы ему угодить, рукозуба три дня варил, с тортом мучился, а он пришел, всё слопал и даже не сказал, вкусно получилось или этим только свиней кормить.

Веридор шел молча и только войдя в спальную Зака и Вирати, где на кровати, застеленной синим мехом, Серебряная Туника играла в чехарду с двумя синими, сверкающими золотыми искорками цветов, шустрыми ковриками, воскликнул, не скрывая своего потрясения:

– Черт побери, но этого же просто не может быть!

Зак усадил его в кресло, на котором с олимпийским спокойствием возлежал Расма, хотя и не самый старший из пятерых Созерцателей, живущих в замке, но зато самый вдумчивый и рассудительный. Во всяком случае именно он смог войти в телепатический контакт с ним и Вирати. От Расмы они и получили нечто вроде краткого курса истории Варкена в изложении Созерцателей, которая была написана не языком слов и образов, а куда более ёмкими символами огромного эмоционального напряжения. Зак Лугарш послал своему другу телепатемму, содержащую лишь крошечный фрагмент всего того, что испытали они, но и этого вполне хватило, чтобы всё его тело свело судорогой и затрясло так, словно он подхватил каменную лихорадку. Когда же Звёздный Князь сумел взять себя в руки, и вопрошающе посмотрел на одного из первооткрывателей этого, безусловно, чуда, так как говорить в этот момент просто не мог, Зак улыбнулся и сказал:

– Эк тебя заколотило, Верди, а представляешь, что будет с тобой и Рунитой, когда вы будете ощущать весь этот поток часов эдак пять или шесть, да, ещё потом ваши синие коврики возьмут и заставят вас заниматься любовью так, словно завтра наступит конец света? В общем так, парень, я больше не стану грузить тебя, это бессмысленно. Всё что вам нужно для того, чтобы войти в контакт с теми Созерцателями, которые живут в вашем доме, у вас есть: – ваш знаменитый синий сексодром, хотя это и не главное, просто Созерцатели любят погреться на тех волнах пси-энергии, которую он способен усиливать, да, ещё Серебряная Туника Руниты, – только она одна способна проложить ментальный мостик между людьми, Защитниками и Созерцателями. Раффи и Ольга уже стали разносить эту весть по всей галактике, так что сегодня все люди, у которых в доме есть представители всех четырёх рас разумных существ, смогут войти в эту вашу варкенскую Эру Всеобщего Прозрения. Всё, парень, я больше не задерживаю тебя, можешь бежать к Руните.

Однако, Веридор Мерк не вскочил на ноги и не помчался бегом из графства Рунниатаро в Южный Антал, где в их спальной обнаженная Рунита уже стащила с кровати одеяла, простыни и подушки, постелила на неё синюю шкуру и лихорадочно укладывала на этот сексодром Созерцателей, которые выбросили из своего бурого, пушистого, подрагивающего от нетерпения, меха, золотистые цветочки-звездочки. Её самая большая любимица Пушистик, серебристой молнией металась по кровати и восторженно пищала, а Защитница Няня Бэкси, превратившись в большое, ажурное и радужно сияющее покрывало, обнимала собой Созерцателей и радостно тараторила своей подруге и симбионту о том, как это здорово, слиться вместе сознанием и ощутить такое единение, о котором она даже и не мечтала. Веридор пристально посмотрел на своего друга и, вдруг, сказал ему спокойным голосом:

– Зак, не сочти меня слишком уж суеверным типом, но теперь я совсем по-другому смотрю на всё то, что ты сделал для всех людей галактики, украв у сангрийцев ту установку, которую они хотели спрятать от них в своих подземельях. На счёт сангрийцев можешь особенно не волноваться, завтра же я поговорю с Энси и попрошу её выйти с ними на связь. Ты же должен срочно создать какое-то медицинское устройство, которое будет производить преображение человека величественно и торжественно, без этого вашего варварского сжигания своего собственного трупа в конвертере или того хуже, в утилизаторе мусора. Пойми, это очень важно для простых обывателей, ведь они любят всякие замысловатые штуковины, сверкающие позолотой. Лучше тебя никто не знает этого предмета, а потому бери все в свои руки и можешь не стесняться ни в деньгах, ни в чем-либо еще, чтобы привлечь к этому проекту всех тех людей, кого ты сочтешь нужными для работы. В отношении секретности ничего не изменилось, Зак, я по-прежнему не хочу трезвонить об этом на всю галактику, но уже совсем по другой причине. Делай что хочешь, Зак, но дай мне такую машину, с которой мне не будет стыдно подъехать к Сорквику.

Зак Лугарш усмехнулся и спросил:

– Так ты хочешь превратить репликатор в мощный рычаг своей политики, Верди? Ну, что же, это правильно. Нам нужна хорошая дубина, чтобы твой тесть был с нами поласковее и посговорчивее. Архангелы к нему вряд ли переметнутся всем составом, зато некоторые из твоих корешей-правителей уже начали выстраивать свои собственные планы.

Веридор встал с кресла, погладил рукой Расму, хлопнул Зака по плечу и молча телепортировался в свой дворец. Он даже забыл о флайере, на котором прилетел в замок. Весело насвистывая, Зак Лугарш вышел из спальной и направился в свой кабинет. Его, вдруг, очень увлекла перспектива примерить на себя мантию ученого мужа. Прежде, чем приступить к созданию репликатора, – это название, которое он придумал прямо по ходу разговора, ему уже нравилось, – нужно было, для начала, создать новый научно-исследовательский институт, способный реализовать этот проект.

Поэтому, усевшись в кресло, он первым делом вызвал на связь Интайра и попросил его поскорее построить в графстве Рунниатаро новое здание в одном из самых живописных его уголков. Как и Веридор Мерк, он тоже не жалел денег на науку, но до этого дня он занимался этим только в своей конторе и никогда в графстве, где всё было пущено на самотек. Назначив себя директором "Института репликации человека", он принялся составлять список тех ученых, которые занимались кремнийорганической биологией и разработкой новых образцов реаниматоров. Изучая биореактор Нэкса и сангрийскую установку, Заку пришлось просмотреть все научные публикации, которые стояли хотя бы рядом, а потому он не только знал всех ученых, работавших в этом направлении, но и мог оценить в чем они преуспели, а в чем нет. Последним, кого он внес в свой список, был единственный интуит галактики Стингерт Бартон и поскольку этот парень был рядом, с ним можно было поговорить и позднее, а потому Зак покинул свой замок и направился к нуль-трансу, чтобы лично навестить одно научное светило с мировым именем.

В это же самое время последний потомственный интуит галактики, воин-трао Стингерт Бартон-Лиант, занимался тем, что безуспешно пытался вскрыть домашний сейф своей возлюбленной. Его верный друг и постоянный спутник во всех экспедициях любого характера, Длинный Эрс Холлиген стоял снаружи, на стрёме. Стинко возился с сейфом уже добрых полчаса и ничего не мог с ним поделать. Самое обидное заключалось в том, что эту хилую жестяную коробку с чертовски хитроумным электронным замком, эдакой пендюркой размером с ноготь, он мог сломать одним щелчком, но тогда Полли мгновенно догадалась бы о том, что он тайком пробрался в её спальную. Сенсетивные же способностью помочь ему никак не могли, так эта коробка, в которой его девушка хранила какие-то письма, посланные ей его соперником, была покрыта изнутри антисенсетивным пластиком, что делало её несокрушимой.

Окончательно убедившись в том, что всё бесполезно и ловить ему здесь нечего, Стинко осмотрелся вокруг, замел все следы своего преступления, чертыхнулся сквозь зубы, и телепортировался на веранду своего дома. Эрс появился пару секунд спустя и тотчас принялся колдовать над кнопками бара и как только два крепких коктейля из шампанского, коньяка и сока-фуа были готовы, он по воздуху пустил один бокал в руки своего друга, сидевшего на перилах, а сам плюхнулся на пластиковый шезлонг и принялся с шумом всасывать в себя холодную жидкость малинового цвета. Бросив взгляд на расстроенного такой неудачей влюбленного, он пробасил:

– Да, брось ты себя накручивать, братан! По-моему, у тебя просто крыша съехала. С чего ты вообще взял, что Полли положила глаз на этого варкенца? То, что этот тип уже почти два месяца нарезает вокруг неё круги, еще ни о чем не говорит. Ты ведь тоже клансмен, а Лианты этим Зарданам дадут сто очков форы даже с перепоя. Так что не бери в голову, братан, давай лучше смотаемся в Дурфан. Там сегодня Римант устраивает грандиозный турнир в честь дня рождения дочери. Мы там классно развлечемся, настучим кому-нибудь по голове. Рыцарей там сегодня будет, как мангаров на помойке, так что скучать не придется. Вот притащишь своей Полли чей-нибудь щит, а то и два, все и наладится. Наверняка, там будут сегодня биться рыцари-юниоры.

Стинко глухо заворчал. Эрс, сам того не желая, задел его за живое. Хотя он и был отличным фехтовальщиком, ему приходилось сражаться только с юниорами, которых ещё не накручивали, а это, все-таки, было для него обидно. Ну, и кроме того, когда в последний раз он притащил в дом Полли свой очередной трофей, та презрительно фыркнула: – "Тебе еще не надоело сражаться с пацанами?", да, к тому же, в её словах он уловил ещё и плохо скрытую злость. Жаль, конечно, что она не видела этого "пацана" в котором было за два метра ростом и того, как тот до этого отделал троих парней подряд. В одном он был с ней согласен, ему было уже двадцать два года, а всем его противникам всего по семнадцать-восемнадцать лет.

Основания ревновать у Стинко были и немалые. В первую очередь потому, что Рихтер Зардан, племянник отца-хранителя клана Зарданов Гордых, был на четыре года старше него, а потому мечтал поскорее жениться, чтобы стать архо. Второй же причиной было то, что варкенцы никогда не ухаживают за девушками, если им не светит совершить с ними свой брачный полет, а уж то, что при одном только упоминании о сексе в небесах каждая девчонка в Антале сразу же закатывала глаза, и вовсе говорить было нечего. Вот потому-то ему и было так муторно на душе. Стинко и без своей интуиции чувствовал, что Полли решила пустить его по боку. Иначе с чего бы это вот уже более месяца у них не было ни одного свидания. Не говоря уже о всем остальном. Так что тут было над чем задуматься и мысли его были ой какие невеселые.

Стингерт Бартон, как и его друг, учился в университете и пытался получить классическое образование, что было для него весьма тяжким бременем. Учиться ему, тем более таким вот древним образом, совершенно не хотелось. Будь его воля, он бы в два месяца прошел не только общий курс обучения, но и три-четыре специальных, но отец запретил ему даже близко подходить к гипнопеду и калечить свои мозги этой дурацкой бубнилкой. Запрещал он ему и пользоваться ускоренной подачей материала на экран, а от этих старинных книг, страницы которых нужно было перелистывать, его уже тошнило.

Зато Полли уже была трижды доктором и имела штук пять дипломов магистра, ведь ей, из-за её работы, некогда было просиживать в университете и слушать длинные лекции. К тому же очень часто бывало так, что после какого-нибудь вопроса, который он задавал преподу, того с кафедры, как ветром сдувало и он вихрем мчался в свою научную лабораторию, а порой и в темпоральник, чтобы потом огорошить научную общественность новым открытием. Правда, преподы в их университете, который Эд насмешливо называл ликбезом, были классными мужиками и тётками, а потому, получив какую-нибудь премию, всегда делили её с ним пополам и хотя он так и не смог сдать последнюю сессию, его имя стояло уже в нескольких сотнях научных трудов, соавтором которых ему удалось стать. Самое же смешное заключалось в том, что он, порой, даже не понимал о чём в этих книжках вообще идет речь, хотя его и уверяли в том, что он является полноправным соавтором уже семи грандиозных научных открытий.

С одной стороны ему давно уже хотелось стать самостоятельным человеком, получить нормальную, взрослую накрутку, как у его друга Эрса, начать работать, как Полли, и жить отдельно от родителей, как это делали многие его друзья, даже те, которые были моложе него, но в том-то все и дело, что он прекрасно понимал, что ещё не готов к этому. Он был интуит и лучше кого-либо другого знал, что для него открыты в жизни только два пути, первый, довольно грустный, – с горем пополам закончить университет, а затем валять дурака поблизости от своей "бочки", которую когда-то изготовил для него Нэкс, и ждать большого заказа от сильных мира сего. В этом случае для него действительно была заказана стезя героя и он, подобно десяткам тысяч рядовых интуитов Европы, будет просто вынужден всю жизнь быть капризным балбесом со вздорным характером.

Ну, а поскольку он был единственным потомственным интуитом во всей галактике, то это означало, что ему придется стать папашей сотен и тысяч детишек, но вряд ли ему доведется быть счастливым отцом. Уже сейчас он частенько ловил на себе оценивающие взгляды женщин и ему делалось от этого немного не по себе, но в то же самое время ему очень хотелось переспать со многими из них. В конце концов, как бы это не было обидно, Стинко прекрасно понимал, что так оно и будет. Все это он давно уже просчитал исходя из той скудной информации, которую ему удалось выцедить из Эда и его друзей, и почти смирился с этим. Правда, был ещё второй путь, о котором он только догадывался, но он обязательно должен быть, – путь свободного поиска, который открывал для него всю галактику, а может быть это была всего лишь его несбыточная мечта.

Стинко допил коктейль и стал пристально разглядывать свои ногти. Ему нужно было что-то срочно придумать или он останется без Полли, чего ему совсем не хотелось. Большого заказа в ближайшее время не предвиделось, а к рядовой работе он был ещё не готов, хотя уже и вывел многих ученых на верную дорогу, но это всё были так, семечки. Его хваленая интуиция, почему-то, не могла подсказать ему простого и элегантного выхода из этого дурацкого любовного треугольника, а он очень хотел выйти из этой истории победителем. А ещё ему очень не хотелось терять Полли. Стинко прокручивал в голове разные варианты, но все они были совершенно идиотскими, просто позорными и он даже глухо заворчал от злости на свое скудоумие. Эрс, услышав этот звук, встрепенулся, вскочил на ноги и заорал дурным голосом:

– Стинни, братан, я тут придумал одну такую клсснючую заморочку, что ты и представить себе не можешь! Прикинь, братела, ты вызываешь этого мерина на дуэль. Только не просто так, от балды, как на турнире, а на настоящую, из-за девчонки! Ну, там прометешь пургу типа того, что только дуэль может все решить, мол кто победит тот и падет к ногам Полли и предложит ей свою руку и сердце, ну, и всё такое. А ещё лучше, если ты не сам сунешься к этому Рихтеру, а пошлешь на стрелку меня. Так круче будет. Я выряжусь во все графячье, шляпу с перьями на башку надену и при всем параде сую ему в цырло твою телегу, которую ты накатаешь. Мне известно одно местечко, где этот хмырь постоянно крутится ровно в четыре часа, вот там я его и подловлю. Ну, а чтобы он не свинтил куда-нибудь, я ему сразу вверну пару слов по-варкенски. Зато, прикинь, Стинко, как классно кость летит, среди варкенцев хороших фехтовальщиков раз-два и в ауте, Верди Мерк, да, ещё Ларс Норд и Роджер Данин. Нейз не в счет. Так что ты мигом изрубишь этого Рихтера в капусту. Зато после этого, весь в кровюке, доспехи все в дырах, подходишь к трибуне, падешь перед Полли на колени и просишь её руки и сердца…

Стинко, у которого от этого плана так и перехватило дыхание, робко улыбнулся и спросил испуганным голосом:

– Эрс, а если он мне навешает кундюлей?

Длинный Эрс за последние годы вымахал в верзилу двух метров ростом, стоял перед Стинко широко расставив ноги, обутые в тяжелые бутсы космодесантника, окованные воронёной сталью, раскачиваясь с пятки на носок. Его Защитник изображал гастленовый камуфляж валгийского фасона, – просторные штаны с дюжиной карманов и расстегнутая куртка с оборванными рукавами. Его голая, мощная и татуированная грудь с маленькими цветочками растущими выше сосков, была вся испещрена шрамами, а на голове красовался ярко-рыжий, широкий ирокез, конским хвостом спускавшийся на спину. Не смотря на свои двадцать лет, он давно уже прослыл грозой рыцарей, так как рубился просто отчаянно, а в седле, на горячем гейанском скакуне, он и вовсе творил чудеса, этот отважный бидрупский парень, граф Лаэрт ант-Холлиген. Раскрыв рот в притворном изумлении и старательно выпучив глаза, он тотчас состроил глуповатую физиономию, немного подался назад и выдал одну из своих шуточек:

– Стинко, а тебе-то ему за что морду бить? – Перейдя на серьезный тон, он ёрнически добавил – Не ссы, Стинни, зубов бояться, – в рот не давать. Если Рихтер тебя отметелит, то я за тебя отомщу. Ну, а уж если Полли выйдет за него замуж, братан, то тут я уже ни чем тебе помочь не смогу. Зато ты уже точно будешь знать любит она тебе или нет. Решайся, а то этот хренов ухажер через пятьдесят три минуты будет выходить на свою излюбленную позицию во дворце Верди.

Стинко озадаченно поскреб небритый подбородок и задумался. Если не брать во внимание тот факт, что таким образом он мог запросто загреметь под алтарь храма Всех Святых, золотой шпиль которого был отлично виден с веранды его дома, где папаша Эрса в пять минут окольцует его, план друга был просто великолепным. Соскочив с деревянных широких перил, он спросил его требовательным голосом:

– Эрс, а ты не лажанешься? Вдруг, Рихтер сумеет сделать ноги? Он ведь варкенец, а они такие заподляны за двадцать световых лет чуют. Что тогда, ты об этом подумал?

Длинный Эрс обрадовано заржал:

– Братан, никуда он не денется. Как только Рихтер сунется в тот садик, куда Полли передохнуть выходит, туда сразу же десантируется человек триста народа и всё, ему крышка. Не станет же он удирать на виду у всех. Так что, давай, строчи телегу, а я помчался за шпагой и своим иконостасом.

Эрс с места перепрыгнул через перила и уже в полете вспомнил о том, что он сенситив, а потому до дорожки, посыпанной мраморной крошкой, не долетел, но из-за своего прыжка приземлился перед распахнутыми настежь дверями кафедрального собора в нелепой позе. Быстро встав на одно колено, он перекрестился, вскочил на ноги и, грохоча бутсами по гранитным плитам, бросился внутрь. Там как раз венчалась какая-то пара. Не обращая внимания на шиканье и гневные взгляды гостей, он подбежал к золоченой статуе Божьей Матери, у ног которой лежали в стайларовой витрине его ордена и шпага, снова перекрестился коленопреклоненно, сграбастал свое добро и приложил всё к Защитнику. Вилли быстро превратился в мундир звездного дворянина с эполетами лейтенанта, а Эрс выхватил из воздуха огромную белую шляпу с малиновыми страусовыми перьями и потопал к выходу.

Через пять минут он уже стоял окруженный толпой молодежи, в которой были также ребята Бластера Муна, Ратмир со своими парнями и добрых две дюжины архо из клана Лиантов со своими женами. Энергично жестикулируя, он принялся объяснять им то, как они должны будут блокировать Рихтера Зардана, которому он должен будет вручить вызов на дуэль. Ни у кого это не вызвало никаких возражений, а варкенки даже стали заранее подбадривать Стинко, но больше всех горячился Блайз, до которого только сейчас дошло, зачем это Рихтер околачивается во дворце Верди Мерка. Договорившись обо всем, Эрс с разбега телепортировался в дом своего друга, но опять сделал это не совсем удачно и чуть не вмазался носом в стену. Он всегда сначала начинал бежать куда-нибудь, а уже потом сокращал расстояние телепортом. Стинко к тому времени уже заканчивал свое послание, которое звучало следующим образом:

Милостивый государь! Мы оба влюблены в прекрасную и несравненную графиню Аполинарию ант-Винкло. Веря в то, что Ваши чувства к этой очаровательной девушке столь же глубоки, как и мои собственные, я уверен в том, что вы поймете мои страдания. Поэтому, милостивый государь, сама Великая Мать Льдов посылает нам это испытание. Мужем графини Аполинарии может быть только один из нас и это ей решать, кто достоин её руки, но нам нужно решить в благородном рыцарском поединке, на который я вызываю Вас завтра в три часа пополудни, кто первым падет перед ней на колени и предложит ей свою руку и сердце. Только так мы можем разрешить наш спор, милостивый государь, и выяснить, кому благоволит Великая Мать Льдов, мне или Вам, принцу Рихтеру Зардану, воину-трао из великого клана.

С уважением к клану Зарданов Гордых,

Стингерт Бартон-Лиант, граф ант-Бартон.

Под аккомпанемент сопения Эрса, Стинко размашисто расписался гусиным пером на листе настоящего пергамента и злорадно рассмеялся. Специальные синтетические чернила, не боящиеся времени, быстро высохли, намертво слившись с пергаментом из искусственно выращенной кожи, обработанной специальным полимером, и Стинко, дав прочитать свою телегу Эрсу, скрутил лист в трубочку, налил на неё разогретый вишневый сургуч и опечатал его своим иридиевым перстнем с фамильным гербом и оранжевым бриллиантом. Если присмотреться внимательнее, то на этом оттиске можно было прочитать надпись: – "Честь превыше всего". Он был уверен в том, что его поступок не является бесчестным, а потому сунул послание в руки Эрса и сказал ему в назидание:

– На, держи, да, смотри, не упори какую-нибудь лажу.

Эрс весело заржал и бегом бросился из кабинета, чуть не свалив в коридоре с ног Эда Бартона и какую-то сексапильную красотку, которую тот вёл в спальную. Лишь в самый последний момент он телепортом избежал столкновения. Удивительно вскинув брови, приёмный отец заглянул в кабинет своего сына-интуита и поинтересовался у него:

– Стинни, куда это Эрс намылился? Щиты завоевывать? А почему ты сидишь тут, как кот на глине?

Посмотрев на улыбающуюся, курносую и в то же время цвета кофе с молоком, физиономию своего отца, Стинко уже по первым же его вопросам понял, что ему будет лучше рассказать всё, чтобы не быть подвергнутым допросу с пристрастием, а потому робко улыбнулся и сказал:

– Эд, я собираюсь сделать Полли предложение, вот и послал Эрса сделать вызов на дуэль.

Эд Бартон расхохотался и воскликнул:

– Стинни, дружок, я не врубился! Ты собираешься делать Полли предложение путем её вызова на дуэль?

– Да, нет же, Эд, на дуэль я вызываю Рихтера Зардана, который подбивает под неё клинья, а предложение я буду делать завтра, когда отметелю его на главной арене. – Объяснил отцу ситуацию Стинко и добавил – У нас всё будет по честному. Выбор оружия, естественно, за ним, да, только я не думаю, что Рихтер захочет сражаться верхом.

Эд тотчас исчез за дверью и отрывисто сказал своей подружке, что сегодня и завтра он занят, просит извинить его и раз она скорчила такую физиономию, то может проваливать ко всем чертям. Выпалив все это буквально одной фразой, он телепортом вернул эту красотку туда, где снял её полчаса назад, снова открыл дверь и воскликнул с порога:

– Чудны дела твои, о Господи! Молодежь взялась за ум и начала совершать поступки. Стинни, ты молодчина, только ты уже наполовину труп. Варкенцы очень серьёзно относятся к таким делам, как мордобой друг с другом, это раз. Рихтер Зардан по сравнению с тобой, что папаша Рендлю супротив Малыша Ракки, это два. Он ведь накрученный боец, а их клан специально нанял самых лучших учителей фехтования, чтобы не ударить в грязь лицом на рыцарских турнирах. Ну, что будешь делать, парень?

Стинко сердито нахмурился и отрывисто воскликнул:

– Драться! Плевать я хотел на все его накрутки.

– Дело говоришь, сынок. – Похвалил его Эд и добавил вполголоса – Ну, а чтобы этот лисёнок не лазал по чужим курятникам, мы с Реном тоже накрутим тебя. Только на руссийскую накрутку губы не раскатывай, перебьешься нашей, антальской. Она тебе лучше подходит. А ещё, сынок, я научу тебя нескольким особым приемам. Они такие древние, что их точно никто не знает. Только знаешь, Стинни, я все-таки бы не советовал тебе рассчитывать на то, что Полли пойдет с тобой по венец. – Видя удивленный взгляд сына, Эд потрепал его по голове и пояснил свою мысль – Понимаешь, Стинни, твоя Полли, это настоящая бизнес-вумен, а потому ей очень дорога свобода. Поэтому будь готов к тому, что она попросит тебя не торопиться, а то и вовсе пошлёт куда подальше. Мне кажется, что тебе нужно купить себе какой-нибудь уединённый замок в горах и пожить с ней какое-то время вдвоем. Вот от этого она уж точно не откажется. Но учти, это не снимает с тебя обязанности пересдать…

Эда Бартона, который так плавно перешел от дружеского разговора к самой обычной родительской нотации, поторопился перебить Арнольд, Арни, – Защитник Стинко, который громко пискнул через свой микродинамик:

– Эд, тебе нужно посмотреть на это. Твой лучший ученик сейчас начнет разводить этого лоха!

От этого возгласа Эд насупился и проворчал:

– С чего это тебе взбрело в голову или где ты там держишь свои мозги, болтливый трепанг, что Длинный Эрс мой ученик?

Арни, довольный тем, что он уел Эда Бартона, восторженно заверещал, словно сверчок:

– А ты посмотри на то, как лексика этого парня пропитана твоими словечками, копчёная образина!

Самое смешное, что Арни был полностью прав и не только Длинный Эрс Холлиген, но и очень многие антальцы, приверженцы так называемого третьего правящего двора, во главе которого он стоял не только как премьер-министр Звездного княжества, но и просто как весельчак и заводила, действительно широко использовали все те пословицы, поговорки и просто словечки, которыми он сыпал. Самыми верными его приверженцами были молодые юноши и девушки, уроженцы Бидрупа. Они уважительно называли Эда Бартана, – Старшой или Пахан и были завсегдатаями всех его веселых вечеринок, которые заменяли при третьем дворе пышные балы. Но вот называть Длинного Эрса его учеником, к тому же лучшим, было лишним, так как Эд никого не поучал, кроме Стинко, чему тот вовсе не был рад. Арни, имевший особый вес среди Защитников, вывел на экран изображение небольшого парка.

Это был даже не парк, а скверик, стиснутый с четырёх сторон стенами Большого дворца Южного Антала, главной вотчины второго правящего двора, давно уже ставшего первым, в котором умами антальцев властвовала Рунита. Судя по картинке над деревьями и цветущими кустами роз в этот момент зависло в воздухе не менее шестисот-семисот человек, облаченных в костюмы-призраки во главе с Длинным Эрсом. Уже одно это указывало на то, с какой серьезностью этот парень подошел к выполнению поручения Стинко. Из своего офиса усталой походкой вышла Полли, одетая в строгий, темно-синий брючный костюм-унисекс и прошла к своей любимой малахитовой скамейке. Каждый день, в шестнадцать часов пятнадцать минут она выводила на табло сведения о том, когда визитеры, явившиеся во дворец в этот день, смогут встретиться с правителями Звездного Антала, после чего в течение двух часов вразумляла недовольных и предлагала им решить свои вопросы в рабочем порядке.

Эти сорок пять минут были очень важны для Полли, ведь она вовсе не была цербером по своей натуре и для того, чтобы спокойно выслушать некоторых визитеров Антала, ей требовалось собраться с силами. В это время все постоянные обитатели дворца покидали этот скверик и давали ей посидеть в одиночестве, так что на регулярные визиты Рихтера, который старался развеселить девушку, они смотрели неодобрительно и если бы не то обстоятельство, что она относилась к нему благосклонно, он давно бы уже стал их врагом. Полли все очень любили, а Бластер Мун, который во время её вечерних бесед с визитерами всегда стоял чуть позади неё, смотрел на некоторых типов таким взглядом, что те, невольно, прикусывали язык, чтобы с него не сорвались бранные слова. Ну, а ежели такое случалось, то он, не взирая на чины и звания, облачался в наряд валгийского солдата-наемника, находил обидчика Полли, без промедления вызывал на поединок и немедленно вразумлял того своими пудовыми кулаками.

На всякие дипломатические осложнение Блайзу было наплевать и потому Ангелочек, так Полли называли валгийцы, всё реже сталкивалась с выражением недовольства её действиями. Более того, к ней всё чаще и чаще приходили не столько за тем, чтобы добиться аудиенции, сколько для решения важных дел и консультаций. Поэтому, когда Эрс бросил клич среди антальцев, ему никто не отказал и как только Рихтер Зардан подошел к Полли и встал на одно колено, приветствуя девушку, скверик в одно мгновение был заполнен нарядно одетыми антальскими дворянами и варкенцами из клана Лиант. Длинный Эрс тотчас шагнул из толпы к Рихтеру, сорвал с головы свою громадную шляпу, раскланялся, нацелился ему в грудь пергаментным свитком и громко воскликнул:

– Принц Рихтер, между вами и моим другом, графом Стингертом, возникло соперничество из-за графини Аполинарии. В такой ситуации есть только один способ разрешить ситуацию, – благородный рыцарский поединок. Мой друг поручил мне передать вам этот вызов на дуэль и предлагает завтра, в три часа пополудни, скрестить клинки для того, чтобы победитель получил право просить руки несравненной красавицы, графини Аполинарии ант-Винкло. Это всё, черт побери.

Рихтер, который уже вскочил на ноги, глухо заворчал от негодования. До этого дня все складывалось для него просто превосходно. После разговора с дядей, который издали показал ему эту девушку, он сразу же понял, что она является живым воплощением Великой Матери Льдов и что с ней он будет счастлив всю свою жизнь. Не то что бы Рихтер влюбился в Полли безрассудно и безоглядно, он просто был пленен обаянием и очарован красотой этой хрупкой девушки, а потому начал действовать немедленно и очень напористо. Он уже семь раз ужинал с ней в самых дорогих ресторанах Звездного Антала, Хельхо-Сити, Нью-Йорка, Парижа и Берленга. Пять раз посещал с ней увеселительные заведения Равалтана Макса и один раз они летали вместе целый день на драконах в небе Ингленда. Тогда же, стоя на вершине горы, Полли подарила ему быстрый, мимолетный поцелуй, который он счёл залогом их будущей любви.

Сегодня Рихтер Зардан хотел сделать Полли предложение и в его кармане лежал его свадебный подарок, – колье из восьмидесяти восьми живых бриллиантов и как раз в тот момент, когда он хотел сказать ей о том, что любит её всем сердцем, вдруг, появился этот рыжий верзила с какой-то дикой прической. Хуже всего было то, что этот парень был воин-трао, в его левом ухе блестели валгийские знаки воинской доблести, говорящие о том, что он сразил уже не одну сотню врагов, а вся грудь была увешена боевыми орденами, среди которых он сразу выделил "Звезду галактики". Будь это какой-то вздорный круда, Рихтер тотчас покинул бы этот красивый сад не смотря на то, что здесь собралось множество людей, но это был воин-трао, да, и на дуэль его вызывал тоже воин-трао из самого большого клана Варкена и повод был для этого очень важный, ведь речь шла о праве просить руки Полли. Рихтер, выдержав паузу, уже хотел ответить рыжему парню, но его опередила Полли, которая громко крикнула:

– Эрс, это что ещё за дела? Ты, что, спятил? Какого…

Полли не успела своим гневным, возмущенным окриком изничтожить Длинного Эрса на месте, так как тут же раздался истошный, оглушительный визг и громкий вопль:

– По-о-л-л-и-и! Какая ты счастливая! Два рыцаря будут сражаться из-за тебя на мечах по-настоящему, на дуэли.

Тотчас из толпы вылетела какая-то девчонка лет двенадцати, худенькая и одетая в невообразимо громоздкое платье золотой парчи, которая взлетела в воздух так, словно ею выстрелили из мортиры, и крепко ухватила Полли за шею. Та безропотно подхватила эту маленькую пароходную сирену на руки и обречёно вздохнула, жалобно посмотрев на Рихтера, словно бы говоря ему этим: – "Ну, что ты тут поделаешь, мы же звёздные дворяне". Девчонке же было этого мало и она, повернувшись к Рихтеру Зардану, громко крикнула:

– Эй, принц Рихтер, может быть ты, наконец, ответишь графу Длинному Эрсу? Или ты свой язык проглотил от страха? И правильно сделал, граф Стинко тебя обязательно поколотит, хоть ты и варкенец. Ну, же, отвечай скорее или ты считаешь, что наша Полли недостойна того, чтобы сражаться ради неё на дуэли по-настояшному, всерьёз, а не просто так?

Рихтер широко улыбнулся этой девчушке, достал из кармана футляр с живыми бриллиантами, открыл его и они выпорхнули из него гроздью сверкающих огней. Как только живые бриллианты оплели тонкую шейку Визгливой Рипли, он картинно встал на одно колено и воскликнул:

– Маленькая повелительница снежных пантер, я подчиняюсь твоему приказу и принимаю вызов судьбы! – Поднявшись на ноги, он взял свиток из рук Эрса и сказал – Граф, завтра в три часа я буду к услугам вашего друга. Мы будем сражаться без Защитников, в пешем строю, в полных рыцарских доспехах на больших рыцарских мечах. Пусть ваш друг, граф Стингерт ант-Бартон, хорошенько подготовится к бою.

Не смотря на то, что в последних словах прозвучала скрытая угроза, Рихтеру тотчас принялись аплодировать не только звездные дворяне, но и варкенцы. Он очень ловко повернул все так, что это не Длинный Эрс принудил его к поединку во имя любви, а маленькая женщина, которой он, как и любой другой варкенец, не мог отказать ни в чём. Хотя при этом на ветер и было выброшено несколько десятков миллионов галакредитов, Рихтер не жалел об этом. Собственное достоинство он ценил куда выше. Взяв в руки свиток, он сдержанно поклонился и тотчас телепортировался прямиком в графство Зелёный Баларон, в котором он обитал. Толпа зрителей быстро покинула скверик, а Полли, ссадив с рук Визгливую Рипли, легонько наподдала девчонке коленкой под зад, одарила Эрса гневным взглядом и с обидой в голосе крикнула:

– Эрс, ты, что, с головой поссорился? Ты на что ты подбил Стинко, чучело? Ты бы сначала посмотрел на Рихтера, идиот несчастный, он же накручен по руссийской методике, а у Стинко нет даже каких-то паршивых белковых усилителей и самых простых нейроакселераторов. Он же без Арни не выстоит против этого варкенца и двух минут, тот его на куски изрубит. Ты хоть понимаешь это, убоище дремучее?

Эрс презрительно хмыкнул и дерзко ответил ей:

– Тебе раньше нужно было думать об этом, курица, прежде, чем вешать Стинко чайник. Что-то ты не вспоминала о том, что он у нас один без накрутки тогда, когда он таскал тебе щиты с рыцарских турниров.

– Сам ты петух гамбургский! – Крикнула в ответ Полли.

Длинный Эрс не стал вступать в пререкания с девушкой, круто развернулся и шагнул прямо в розовый куст, чтобы ввалиться в кабинет Стинко и радостно гаркнуть:

– Ну, что, братан, видел как все классно вышло? – Увидев Эда Бартона, сидевшего в кресле с сигарой в руках, он осёкся и смущенно засопел, вертя в руках свою шляпу.

Тот, однако, не стал устраивать ему взбучку, а только сказал спокойным и серьезным голосом:

– Эрс, ты сегодня нам понадобишься. Иди, сдай отцу шпагу и свои цацки, а то он ещё подумает, что ты решал сменять их на какую-нибудь хреновину с колёсиками, и срочно возвращайся. Через час мы войдем в темпоральный ускоритель и ты понадобишься Стинко в качестве спарринг-партнера. Нам нужно подготовить его самым основательным образом к этому поединку. Мне вовсе не улыбается собирать своего сына с турнирной площадки лопатой по частям.

Эрс с перепугу телепортировался в храм не сходя с места, а Стинко, посмотрев на отца, спросил с недоверием в голосе:

– Эд, а дядя Рен поставит мне флаттеры, как всем нашим?

Эд Бартон улыбнулся. Эти самые флаттеры, изобретение Рена Калвиша, та секретная формула физического усовершенствование организма человека, которая позволяла антальским космодесантникам на равных сражаться врукопашную даже с теми, кто имел тела-трансформеры, давно уже была вожделением Стинко. Вроде бы ничего сложного, всего лишь каких-то несколько миллиардов крохотных, невидимых глазу прозрачных биокристалликов и какой эффект. Флаттеры, вопреки старинному понятию, пришедшему из древнетерранского авиастроения, ничего не разрушали, наоборот, они вызывали лавинообразное нарастание физической силы, которое в считанные силы не только делало некоторых антальцев несокрушимыми, но и придавало им невиданную быстроту реакции.

Во всей галактике только один человек сумел разгадать секрет Железного Рена, но это был Зак Лугарш и он даже автору этого изобретения не сказал об этом. Зато он значительно улучшил и перенёс его в новом виде в тела-трансформеры. Эд Бартон, который более всего был обеспокоен тем, чтобы не испортить того, чего ему удалось достичь, возрождая своего приемного сына в его первоначальном виде, пару недель назад закончил свои исследования и теперь был убежден, что накрутка по методике Рена Калвиша тому уже ничем не повредит. Он не торопился обрадовать его этим известием, но сегодня, благодаря Эрсу, ему не оставалось ничего делать, как скорчить недовольную гримасу и пробурчать:

– Да, будут-будут у тебя эти гадские флаттеры-блаттеры, черт бы их побрал вместе с этим громилой, который их придумал на мою бедную голову. Только учти, парень, ты всегда должен помнить, как "Отче наш", – тебе нельзя включаться на полную катушку. Не знаю как, но Рену удалось создать такой биоусилитель, который не имеет пределов мощности. Потому-то мы и не ставим их кому попало. Наши хантеры предпочитают погибнуть, но не включаются на полную мощность, так что и ты следуй их примеру. Только Бога ради, Стинко, не лезь ни в какие аферы. Я по-прежнему боюсь выращивать тебя в реаниматоре. Есть в тебе что-то такое, чего я никак не могу понять и этого точно не было ни в твоем отце, ни в матери.

Главная турнирная площадка Звездного Антала располагалась в широкой долине прямо напротив Большого дворца Веридора Мерка и Руниты, примерно в полутора километрах от него и представляла из себя стадион с одной единственной, зато очень большой, серпообразной трибуной с длинными террасами удобных лож. Между ней и дворцом был разбит огромный цветник с ровными рядами клумб, которые в пять минут превращались в столы для пиров и паркетные площадки для всяких полонезов и котильонов, которые так любили дамы при втором дворе. Хотя по вторникам рыцарских турниров обычно не проводилось, уже в два часа дня трибуна, на которой помещалось почти сто тысяч зрителей, была заполнена до отказа. На турнирном поле, поросшим жесткой, как стальная проволока, коротко стриженной травой, уже стояли две большие палатки, одна цветов Лиантов, другая Зарданов.

Главную виновницу этого, как выразился, прячась в палатке, Эд Бартон, одесского шухера, заблаговременно изловили и под конвоем доставили в правительственную ложу. Так что Полли, пользуясь своим сверхзрением, прекрасно видела то, как Эд, Рен Калвиш и Длинный Эрс облачают её бой-френда в тяжелые стальные доспехи и дают ему последние наставления перед поединком. Сбежать она никак не могла. Справа и слева от неё сидели Рунита и Натали Калвиш. Да, она, собственно, лишь делала вид, что её этот рыцарский поединок совершенно не интересует. Правда, девушку очень бесило, что её Генри позволил себе превратиться в роскошное платье невесты и так назойливо комментировал все происходящее. Особенно он злорадствовал по поводу того, что на трибуне собралось столько варкенцев из клана Зарданов Гордых, предрекая поражение Рихтеру, а Полли взбучку от Стинко за её легкомыслие. Этот тип, явно, воспринял всё очень серьёзно и, похоже, мечтал о скорой свадьбе.

За пять минут до начала поединка на арену вышли трубачи, надувая щёки, изо всех сил протрубили бравурную мелодию, после чего главный глашатай зычным голосом объявил цель предстоящего мордобоя. Затем настал черёд главных героев быть представленными почтенной публике и они вышли из своих палаток. На Стинко были надеты классические, сплошь позолоченные, рыцарские доспехи, выкованные по итальянскому образцу, мощные и очень надежные, хотя и несколько тяжеловатые, да, к тому же, ограничивающие подвижность. Круглый шлем с забралом в виде лица ангела, венчал прочный гребень, украшенный плюмажем из ярко-красного конского волоса, а наколенники и налокотники были снабжены острыми и длинными стальными шипами, что также делало их опасным оружием. На Рихтере были блестящие черные доспехи совсем другого типа, чешуйчатые, с длинными шпорами, как у бойцового петуха, более легкие и не сковывающие его движений, но плотно прилегающие к телу. Эрс, посмотрев на противника своего друга, негромко сказал ему:

– Стинни, наноси удары снизу. У твоего меча узкое остриё и ты мигом превратишь его шкуру в сито.

Папаша Рендлю, хлопая его по плечу, добавил:

– Главное, не суетись понапрасну, сынок. Пусть он бегает вокруг тебя, а ты внимательно наблюдай за его взглядом. Рихтер фехтовальщик неопытный и он сам выдаст себя, а ты, атакуя его, ставь финт на финте и наноси ему внезапные удары из любого положения, это собьет его с толку. Почаще бей локтем с разворота, а коленями только угрожай, но если подставится, то бей не раздумывая. Это настоящий бой и тебе нечего корчить из себя благородного дурака, но ты и не подличай.

Вскоре на ристалище вышел дядюшка Улле, одетый в старинный валгийский дворянский наряд, пышный и очень роскошный, рукой подал противникам знак приблизиться к нему и стал напутствовать их перед поединком. Его обращение к ним было коротким и предельно ясным:

– Господа, будьте милосердны к упавшему. Если сможете.

Этим снимались все ограничения и публика, слышавшая всё, взревела от восторга. Им предлагался не показушный поединок, а настоящий гладиаторский бой. Поэтому Улрих ун-Деникен телепортом прытко отскочил назад и Рихтер, взяв с места в карьер, тотчас нанес по Стинко мощный удар, держа свой длинный, двуручный меч с зазубренным лезвием, словно саблю, одной рукой, целясь ему в голову. Ну, с таким же успехом Рихтер Зардан мог, сначала, громко и внятно сказать об этом, так как Стинко по его взгляду, положению рук и ног, успел определить это и просто легко отпрянул вбок и немного назад, отчего меч врезался в дерн. Он тут же наступил на него и поиграл кончиком своего меча у лица своего противника.

Дожидаться того момента, когда Рихтер накажет его ловким ударом-подсечкой, он не стал, а лишь отскочил в сторону ещё на метр и занял оборонительную стойку. Варкенский рыцарь тотчас понял свою ошибку и принялся медленно наступать, легко играя своим мечом и даже перебрасывая его из руки в руку. Стинко спокойно выжидал и когда он нанес косой удар слева направо, легко отразил его, высекая искры. Он показушно фехтовал двумя руками, но делал это очень быстро, почти не сходя с места, а лишь переступая с ноги на ногу и не нанося ответных ударов. Антальские дамы, а это были в основном варкенки в старинных кимонах, которые очень хорошо разбирались в искусстве фехтования, принялись аплодировать ему, так как он, всякий раз, указывал своим мечом, что может нанести ответный удар.

Рихтер же в ответ резко увеличил темп своих атак и их техническое разнообразие, заставив Стинко двигаться активнее. Юный интуит специально отразил его очередной мощный удар лишь частично. Меч его противника скользнул по налокотнику правой руки и тогда он, действуя одной только кистью, резко крутанул своим мечом, также нанеся весьма сильный удар снизу, который достиг своей цели и клинок со звоном прошелся по чешуйчатому, черному боку варкенца.

Тот, в ответ, резко метнулся вперед, ударяя левой рукой, закованной в стальную перчатку, по лезвию своего меча, отчего зазубренный клинок с громким скрежетом тоже прошелся по стальному боку Стинко, сдирая с доспехов позолоту, но они были выкованы из очень прочной стали и потому выдержали, хотя Зарданы тотчас взревели. В отместку анталец шагнул вперёд и с разворота нанес по Рихтеру резкий удар шипом своего левого налокотника, нанеся ему чувствительный удар в руку. Тот тоже был парень не промах и когда они оба встали чуть ли не рядом друг с другом, в ответ ударил его с разворота, из-за спины, шпорой левой ноги в поясницу. Это был хотя и очень сильный удар, который бросил Стинко вперёд, но отнюдь не опасный, так как его спина была надежно защищена.

Рихтера подвела его страсть к эффектным ударам и финтам. Нанеси он удар под колено своему противнику, он мог бы запросто лишить Стинко хода. Может быть именно поэтому он не стал наносить ответного удара, хотя и мог, так как устоял на ногах. Вместо этого он изменил тактику обороны и взял свой меч, в котором было больше двух метров длины, весьма странным образом, как подсказал ему Эд.

Левой рукой он ухватил рукоять меча за стальной шарик, размером почти с теннисный мяч, держа крестовину на высоте груди, а правой просто придерживал меч за такой же шарик на темляке. Таким образом, держа свой меч практически вертикально, он превратил его в очень мощный, разящий рычаг, чем весьма озадачил Рихтера и тот сразу же стал действовать осторожнее, не понимая того, что затеял этот чертов Лиант. К тому же теперь перед ним постоянно маячил блестящий, полированный стальной шарик, за которым прятался его противник, оказавшийся на деле весьма крепким орешком. Всё это немного сбивало варкенца с толку.

Помешкав не более десяти секунд, он снова пошел в атаку, поддерживаемый дружным рёвом своих собратьев по клану, яростно размахивая мечом справа налево. Его первый же мощный удар Стинко встретил граненой, кованой рукоятью своего меча, резко отведя его вправо и тут же крутанул свой рычаг, бросив острие своего оружия точно и предельно расчетливо, снизу вверх, как и подсказывал ему Эрс. Взъерошив черную чешую, узкое острие легко пробило стальную кольчугу двойного плетения, стеганую куртку Рихтера, пошитую из трех слоев гастлена и подбитую войлоком, вонзившись в его тело чуть ниже ребер. Этот парень, почувствовав укол, отскочил назад и отбил меч ногой, но его неприятно поразило то, что кончик был на дюйм обагрен кровью. Рана оказалась неопасной, но имела большое психическое воздействие, разозлив Рихтера до последней крайности, и он тотчас ринулся в новую атаку.

Самое неприятное для Рихтера было то, что и в следующий раз ответный удар Стинко достиг своей цели, поразив его в бедро. В третий раз нанеся еще один мощный удар почти не целясь, он думал только о том, как бы ему половчее отразить ответный удар ногой, что ему удалось сделать с большим трудом. Подумав о том, что противоядие найдено, Рихтер смело пошел вперед, но тут же выяснилось, что этот вредный тип, который фехтовал вопреки всем правилам, настолько хитер и непредсказуем, что отбить его удары было чертовски трудно. Стинко сражался с точностью хорошо отлаженного автоматического станка, ловко парируя удары своего противника и проводя молниеносные контратаки, отчего по груди, животу и ногам его противника стекали струйки крови. Отразив ещё один удар, он нанес ответный, угодив Рихтеру в левый бок. На этот раз острие его меча, пропоров большую дыру, вонзилось в тело варкенца сантиметров на семь.

Стинко моментально включил свое сверхзрение, чтобы осмотреть рану своего противника и тотчас поплатился за это, так как тот немедленно нанес мощнейший удар по его правому плечу и он успел только слегка отклониться. Однако, в результате, Рихтер чуть было не отрубил ему правую руку, но он был точно такой же благородный дурень и не довершил начатое ещё одним, на этот раз уже последним, ударом. Рихтер, не обращая внимания на то, что его лёгкое было пробито, а два ребра разрублены, немного подался назад и Стинко, бойко перебирая ногами, отбежал от него шагов на пять, волоча свой меч по траве. Его правая рука тотчас повисла, как плеть, но он подбросил свой меч в воздух левой, поймал его и сделал несколько веерообразных движений, показывая тем, что готов продолжить бой. Рихтер Зардан склонил голову, защищенную шлемом, выкованным в виде головы скального прыгуна с изящными рогами, красиво закрученными по бокам, и снова пошел в атаку, бодро размахивая зазубренным мечом. Теперь Стинко уже ничего не оставалось делать, как фехтовать в классическом, сабельном стиле.

Хотя Рихтер и предполагал, что дело осталось за малым, взять и просто принудить своего противника сложить оружие или, на крайний случай, просто обезоружить его, Стингерт Бартон поразил его не только тем, что он фехтовал, как ни в чем не бывало, но и то, что он делал это с невероятной скоростью и силой, частенько, тесня его. То и дело сближаясь со своим противником, Стинко, особенно не стесняясь, наносил по нему удары своими коленями, а порой локтем здоровой руки, а Рихтер, в свою очередь, всё-таки угодил ему своей шпорой в сгиб правой ноги, но не очень сильно. Связки остались целыми. Да, и помимо этого варкенец прорубил-таки панцирь антальского рыцаря в трёх местах, но только один раз его удар достиг цели и сильно порезал ему грудную мышцу. Зато Стинко до этого уже так исковырял Рихтера, что его черные доспехи сделались спереди красными.

Исход поединка решил тот, самый первый, неудачный удар Рихтера Зардана, которым он глубоко вспахал дерн. Во время своей очередной атаки варкенец влетел ногой в эту ямку, пошатнулся и не успел отразить удар Стинко, нацеленный ему в голову сверху вниз. Хорошо было ещё то, что они находились на изрядной дистанции и кончик меча разрубил тому шлем сверху до низу, рассек лицо Рихтера Зардана и лишь чудом не лишил левого глаза. Зато его глазного зуба у того теперь, как не бывало, да, и забрало этого мужественного парня просто развалилось на две половинки так, что продолжать бой он уже не мог. Таковы были правила рыцарских поединков, руки-ноги хоть отрубите, но башня должна быть целой. Однако, и без этого удар Стинко был такой мощный, что он буквально потряс Рихтера, лишил на несколько секунд сознания и, хотя тот не упал, меч выпал из руки варкенца, что также считалось у звёздных дворян окончанием рыцарского поединка.

Стинко с силой воткнул свой меч в дерн, быстро шагнул вперед и ухватил Рихтера за руку. От черной с синим палатки к нему бросились его секунданты, но первой на помощь к варкенскому рыцарю телепортом примчалась Николь, боевая подруга Стинко и Полли, девушка довольно высокого роста и очень яркой наружности. Она была одета в традиционный наряд валгийских наемников с оборванными рукавами, имела волосы всех цветов радуги, дыбом торчавшие во все стороны, яркий макияж, а её пышную грудь, едва-едва прикрывала тонкая майка цвета хаки. Подхватив Рихтера под руку с другой стороны, она быстро сорвала шлем с его головы, приложила руку к его ране и злым голосом громко зарычала на победителя:

– Мудило грешное! Нашел на ком тренироваться! Парень впервые в жизни вышел на арену, а он вздумал устроить тут такое побоище. Смотри, что ты натворил, гад!

Рихтер открыл один глаз, улыбнулся девушке рассеченными губами и сказал ей бодрым голосом:

– Спасибо тебе, небесная воительница за то, что ты вступилась за бедного парня, который только-только стал осваивать искусство фехтования. – Скосив же глаз на Стинко, он добавил – Тебе повезло Лиант, что моя нога угодила в эту яму. Что же, теперь ты имеешь полное право просить руки Полли. Такова была воля Великой Матери Льдов.

– Ага, как же, раскатали губы, идиоты! – Громко воскликнула Николь и добавила – Вы ей оба нужны, в качестве мужей, как Длинному Эрсу учеба в университете. Размечтались, глупенькие, нашли кому поверить. – Отняв свою руку от лица Рихтера, рану на котором она уже заставила сойтись и та даже не кровоточила, она заохала – Ой-ой-ой, кровищи-то сколько. Дай я тебе утру лицо, Рихти. Не идти же тебе, в самом-то деле, к трибуне на поклон к Руните с окровавленной мордой.

Под восторженный рев трибун Николь отпустила руку Рихтера Зардана и мигом оторвала от своей и без того короткой маечки кусок тонкой ткани, отчего её груди оголились по самые соски, проколотые золотыми колечками с крохотными колокольчиками. Глаза варкенца так и вспыхнули от одного только вида этих очаровательных, упругих и розовых дынек и он хитро подмигнул Стинко, которого эта ветреность клансмена поразила до глубины души. Он отпустил руку Рихтера и тот немедленно пошатнулся, из-за чего Николь тотчас обняла его рукой за чешуйчатую талию и принялась утирать ему лицо, а тот, стряхнув со своей левой руки стальную перчатку, уверенно положил ладонь на обнаженное плечо девушки, которая, почему-то, была без своего Защитника. По тому, как эта красотка улыбнулась побеждённому рыцарю, Стинко сразу же стало ясно, где его можно будет найти сегодня ночью.

Как только физиономия незадачливого ухажера была приведена в относительный порядок, он с громким лязгом пошел вслед за победителем к правительственной ложе, ласково поглаживая круглое и сильное плечо Николь и не отрывая от неё своих, восторженно горящих, глаз. Для Стинко же стало ясно, что всю эту игру Полли устроила специально, да, к тому же, он видел и то, что хотя она и сидела закрыв лицо руками, всё же внимательно наблюдала за ними через щелочки между пальцев. Однако, делать было нечего и представление нужно было довести до конца, хотя только самому последнему идиоту было ещё не ясно того, чем оно завершится. В полной тишине они подошли к правительственной ложе, возвышавшейся метра на три над яркой травой и Рихтер, изображая из себя тяжелораненого, воскликнул:

– Граф, сегодня ты был непобедим! Теперь ты можешь пасть на колени перед дамой своего сердца и сделать ей предложение, а я буду молча переживать горечь поражения.

– Ага, испереживался весь… – Тихонько прошипел Стинко, кряхтя встал на одно колено и хриплым голосом крикнул своей хитрой подружке – Прекрасная графиня Аполинария, я прошу тебя стать моей женой!

Сердце его так и сжалось от страха, вдруг согласится, но Полли вовсе не собиралась менять своих планов. Отняв руки от лица, она сурово сдвинула брови и громко воскликнула:

– Дураки вы оба! С чего это вы решили, что я собираюсь выходить замуж? Я и так прекрасно себя чувствую!

Полли тотчас телепортировалась с трибуны в неизвестном направлении, а Рихтер Зардан подал ему руку и сказал:

– Ну, что же, граф, нам обоим сегодня не повезло, так давай хотя бы останемся друзьями.

Поскольку правительственная ложа быстро опустела, а зрителям на трибунах уже стало не интересно наблюдать за всем остальным и они тоже стали вставать со своих мест, то Стинко позволил себе съехидничать, будучи полностью уверен в том, что его слов больше никто не услышит:

– Это тебе-то не повезло, Рихтер? Подцепил такую классную девчонку и ещё смеет говорить мне о каком-то невезении. Ладно, братан, не сердись на меня за этот вызов. Надо же нам было как-то разобраться с тем, что нужно Полли? Давай считать этот бой тренировочным, ты отлично сражался. Если ты не против, то мы могли бы поработать вместе в манеже.

Рихтер только было открыл рот, чтобы ответить, как Николь быстро остановила его, сказав ему:

– Хотела бы я посмотреть на то, каков ты в койке, Рихти, правда, тебя нужно сначала немного подштопать. Ну, что, рискнешь, варкенец? Мой замок здесь неподалеку, а моих стариков ты можешь не бояться, они у меня совсем ручные и ничем нас не побеспокоят. А вообще-то тебе идет этот шрам. Кстати, парень, меня зовут Николь.

Глядя на девушку во все глаза, Рихтер прошептал:

– Если ты захочешь этого, то я оставлю этот шрам для тебя навсегда, дорогая Николь.

К ним торопливой походкой уже шли секунданты. Пылкий трао и его новая пассия тотчас исчезли. От Рихтера Зардана остались окровавленные доспехи, а от Николь только яркий и дерзкий запах её духов. Марцио Зардан тотчас остановился, махнув рукой, а Длинный Эрс с шага перешел на бег, весело хохоча и делая не очень приличные жесты руками.

Выбравшись из домашнего реаниматора, Стинко первым делом попросил Арни разузнать, где находиться Полли. Приводить в действие свои сенситивные способности он не стал из-за элементарной лени. К тому же у Арни на это всё равно уйдёт меньше времени. Среди Защитников тоже была своя сложная иерархия и их взаимоотношения друг с другом были далеко не такими уж и безоблачными, как это казалось людям, но Арни при любом раскладе считался для всех очень авторитетным экспертом по части всяческих неразрешимых проблем. И даже не потому, что он был симбионтом единственного на всю галактику интуита. Просто он обладал невероятно развитым интеллектом и знания его были столь велики, что он консультировал даже многих выдающихся ученых, – людей и андроидов, а потому и среди Защитников имел большой вес.

Ну, а поскольку недругов у него почти не было, а Генри и вовсе был его другом, то и Полли он нашел мгновенно. В данный момент девушка была у себя дома, сидела с книгой в руках возле камина и делала вид, что она её читает. Генри, которому она устроила суровую выволочку за его шуточки со свадебным платьем, лежал неподалеку и наблюдал за этой девицей. Он уже высказал ей всё, что думал по поводу её экспериментов над беднягой Рихтером и прочего кокетства, но Полли всё равно осталась при своем мнении. Стинко просто достал её своей инфантильностью и она решила преподать ему небольшой урок, правда, у неё было тревожно на сердце. Поэтому, когда её парень постучал в дверь, она сначала счастливо заулыбалась, потом состроила недовольную рожицу и нарочито хмурым голосом буркнула, не отрываясь от книги:

– Войдите.

Стинко пришел к ней на этот раз даже без цветка в руке и с порога заявил девушке сердитым голосом:

– Полли, я тебя не понимаю. Выходить за меня ты не желаешь, но и не говоришь мне, что разлюбила меня. Извини меня, но я весь в непонятках. Не знаю, правильно ли я тебя понял или нет, но тебе, похоже, не хочется, чтобы мы расстались, а раз так, пошли со мной.

Полли отложила книгу, подняла глаза на Стинко, который крадучись подобрался к ней почти вплотную и спросила его слабым и прерывающимся от волнения голосом:

– А куда ты приглашаешь меня пойти, Стинни?

Вместо ответа он легко поднял девушку на руки, отставил одну ногу немного в сторону и позвал её Защитника:

– Генри, подъем, переезжаем.

Полли снова спросила его, но уже смелее:

– Стинни, а куда мы переезжаем?

Как только Генри взобрался по его джинсовой штанине повыше, он грубоватым голосом ответил:

– Куда-куда, заладила, словно маленькая. В свой собственный дом, вот куда. – Телепортировавшись из гостиной симпатичного замка Полли, в котором она жила вместе с матерью и двумя её подругами, в большую спальную комнату с плотно зашторенными окнами, посередине которой стояло ложе в виде пухлых, ярко-алых женских губ, сложенных бантиком, он сказал ей ласково – Малыш, нам нужно пожить вдвоём, чтобы понять, подходим ли мы друг другу. Поэтому я сегодня утром разбил свою любимую копилку и купил у Вирати этот замок высоко в горах. Здесь очень тихо и сюда редко забредают люди, поэтому нам никто не будет мешать. А ещё я попросил Верди Мерка дать тебе десятидневный отпуск, так что тебя подменит на это время Вирати и завтра ты можешь спать, хоть до обеда, малыш. – Видя то, что Генри не торопится сползать с его ноги, он сердито рыкнул – А ты чего прицепился ко мне, охламон? Дуй в подвал, Генрих, там тебя Арни в парилке дожидается. Я поставил вам там компьютер, так что скучать он тебе не даст, а здесь чтобы вы оба даже носа не показывали.