С самого раннего утра в Институте Жизни стоял громкий гул голосов, причиной которому был наплыв огромного количества гостей. Целых три месяца жители Мо старались даже не смотреть в сторону Барьерной горы, боясь сглазить работу ученых. Им всем было прекрасно известно о той клятве, которую их губернатор дал королю Бастиану и они были уверены в том, что он её исполнит, но всё-таки, чем черт не шутит, думали они и потому, если их взгляд случайно касался розовых склонов горы и золотистых стен института, они тотчас складывали ладони вместе и шептали всяческие дедовские приговоры, отгоняющие прочь беду.

Мободийцы первыми оценили необходимость Института Жизни, а первым среди них был старый рыбак Бирут Нойль, который, как-то раз поймав за руку какого-то а-парня, стал жаловаться ему, что его рыболовецкая шхуна вот уже третий раз подряд возвращается в порт с пустыми трюмами. Тот парень, а это был сын жены губернатора Микки, не отмахнулся от него, а пошел с ним в порт и провёл с Бирутом на шхуне три дня, изучая рыболовецкие снасти, после чего отправился вместе с ним в море. Хотя и в этот раз Бирут вернулся с пустыми руками, Микки сказал ему, что он всё понял и теперь знает, чем помочь рыбакам. Через две недели в рыбный порт приехал фургон, запряженный парой скакунов-тяжеловозов, и Микки велел рыбакам перенести из него на борт "Картазины" несколько больших деревянных ящиков с изготовленным по его чертежам оборудованием.

Так мободийские рыбаки узнали о том, что на свете существуют не только локатор, сонар, система ориентирования и супервизио для связи с берегом, но и умная сеть, сама приманивающая к себе рыбу. И это было не единственное, что мободийцы получили от ученых, причем за вполне приемлемую плату. К тому, что после событий в Кируфе в Мо было невозможно увидеть ни одного ученого или техника, мободийцы отнеслись спокойно, люди были заняты делом. Не лезли они к ним и с просьбами, но когда на Барьерную гору требовалось отправить свежую рыбу, овощи, фрукты или ещё что-нибудь, учёным отдавали всё самое лучшее не говоря о цене.

К всеобщему удивлению со дня клятвы прошло всего три месяца и Борн Ринвал заявил по супервизио о том, что завтра утром в Институт Жизни приглашаются все желающие увидеть первый галанский реаниматор. Не мудрено, что уже с раннего утра десятки тысяч мободийцев, а вместе с ними и жителей других провинций, поднялись в воздух и полетели к вершине Барьерной горы, чтобы хоть мельком взглянуть на это чудо. А посмотреть право же было на что.

Реаниматор выставили на обозрение в огромном круглом зале, похожий на колизеум, недавно построенный на восточной окраине Мо, только в него могло вместиться больше народа. В самом центре арены, на которой если и случались битвы, то только научные, мощёной полированным розовым гранитом, стоял на круглом, невысоком постаменте белого мрамора, огороженном малиновым канатом на бронзовых стойках и полусотней космошахтёров в белых парадных мундирах, диск двадцатипятиметрового диаметра и пятиметровой толщины, по периметру которого шли овальные выступы. Над ним возвышался пристыкованная к нему круглая, массивная башня высотой в пятнадцать метров и те, кому довелось видеть в Варкенардизе реаниматор Веридора Мерка, сразу же говорили, что они очень похожи, хотя различия и есть.

Реаниматор Борна Ринвала был больше размерами и в него, судя по количеству овальных выступов, могло поместиться сразу тридцать шесть пациентов. К тому же его кушетки были выдвижными и, явно, задвигались обратно внутрь. Зато этот реаниматор, похоже, не имел на вооружении бластеров и энергопульсаторов, но это, возможно, было и не так. Самым же большим отличием галанского реаниматора от варкенского было в том, что его корпус, как и корпус его надстройки, был позолоченным и его украшали красивые узоры, выполненные из цветных эмалей и драгоценных камней, а ещё этот красивый и нарядный реаниматор умел говорить и сообщал всем, что его зовут Парацельсом и что он готов к работе, а потому просит поскорее привести к нему больных людей.

Последнее поражало народ более всего и потому люди, обойдя вокруг Парацельса, не торопились покидать зал главной аудитории, способной вместить на своих креслах более ста тысяч человек. Первые двадцать рядов были закрыты и потому мободийцам и жителям других городов, которые прилетели или телепортировались в Мо раньше других, пришлось топать на галёрку, но никто не ворчал. Ну, а увидев, что на всех столах в главной аудитории имеются откидные плоские экраны супервизоров и электронные увеличители, они жители Мо и вовсе заулыбались и принялись объяснять гостям города, как включать супервизоры и как правильно пользоваться электронными увеличителями, похожими на обычные очки.

Почти все мободийцы пришли с внушительными корзинками, так как полагали, что их всех очень быстро вытурят наружу и чтобы день не пропадал зря, они решили, что будет неплохо провести пикник в многочисленных парках Института Жизни, разбитых на террасах. Ну, а поскольку им вскоре предстояло увидеть императора, короля Бастиана и их любимого губернатора, то они стали завтракать сами и угощать гостей. В руках появились бокалы, в воздухе замелькали бутылки, послышался смех и громкие тосты в честь адмирала Ринвала, славного сына города Мободиталейнквалармо. А ещё они желали долгих лет жизни Парацельсу золотому и добрым словом поминали его древнетерранского предка, настоящего доктора Парацельса, о котором они только что узнали из рекламного ролика по супервизио.

Аудитория быстро заполнялась людьми и вскоре в этот огромный зал стали входить почётные гости, которые также обходили Парацельса по кругу и что-то говорили ему. Многие из них кланялись перед этим золотым доктором, а черные рыцари даже вставали на одно колено и сцепляли пальцы в клятвенный замок, чем вызывали восторженные крики мободийцев. Ну, а ровно в десять часов утра в зал вошел седовласый профессор Дан Торнет и быстро разогнал с арены всех гостей. Его помощники ввели в зал под руки тридцать пять древних старцев и старух, облаченных в длинные, белые рубахи и внесли на руках мальчика лет трёх.

Мальчишку передали в руки Дана Торнета, о котором народная молва говорила, что он поклялся не прибегать к помощи реаниматоров, подаренных Галану Веридором Мерком до тех пор, пока не будет построен галанский. Профессор Торнет обошел вокруг Парацельса, но, по всей видимости вовсе не для того, чтобы показать мальчику его доктора, а ради того, чтобы все увидели самого мальчика, тело которого было изуродовано детским энцефалитом. Не смотря на своё врождённое уродство малец был бойким и шустрым. Он сам успокаивал профессора и просил его не бояться, когда тот укладывал его на золотую кушетку и даже помахал рукой, когда она стала медленно уходить внутрь золотого диска. У многих женщин на глазах появились от этого слёзы и они искренне благодарили Великую Мать Льдов за то, что на Галане был такой человек, как Дан Торнет.

После того, как доктор Парацельс принялся за работу, Дан Торнет подошел к полутора десяткам креслам, поставленным на арене, сел в крайнее и в его руках появилась электронная книга и всем сразу стало видно, что старый профессор не читает какой-то роман, а работает. Хотя в зале стало намного тише, то и дело слышались тосты в его честь и лишь губернаторы провинций сидели чинно и строго, словно слушали речь императора. Даже тогда, когда на их столах появились напитки и угощения, они не стали торопиться но потом, узнав, что ожидание продлится целых четыре часа, немного расслабились и публика в зале поняла, что раньше этого времени император и король Бастиан в зале не появятся.

Сорквик прибыл в Институт Жизни ровно в одиннадцать тридцать и прилетел на открытом, золотистом флайере, также изготовленном на Галане, но уже в городе Тернигоре, в котором Микки построил первый авиационный завод. На капоте элегантного, спортивного флайера была видна эмблема, белоснежный скакун вставший на дыбы на фоне фиолетового рыцарского щита. Он даже назвал эту модель "Гилерон", в честь знаменитого племенного жеребца, победителя многих скачек. Что же, его творение было ничуть не менее стремительным и Борн Ринвал, любивший летать на флайерах, сразу же загорелся идеей завести себе точно такой же, разумеется, авиационный завод, а не флайер.

Император прибыл, как всегда, в сопровождении пяти своих очаровательных телохранительниц, но был одет в этот день отнюдь не по-императорски, а в обыкновенные лёгкие брюки бежевого цвета, кремовую рубашку с короткими рукавами и спортивные туфли. А-девушки в своих лёгких летних платьицах и те выглядели куда наряднее, хотя под платьицами и проглядывались набедренные кобуры с ручными бластерами. Посадив скоростную машину буквально в трёх шагах от губернатора, император, весело сверкнув глазами, легко выпрыгнул из флайера и, подбежав к Борну, сначала потряс его руками за плечи, а потом крепко обнял и сказал с улыбкой:

– Бо, дружище, чем же я смогу тебе отплатить за всё. Парень, ты просто не знаешь, какой ты у нас молодчина. – Увидев позади Борна Ринвала юношу и девушку, он спросил – А это твои ребята, Бо? Познакомь нас, старина, ты ведь держишь их взаперти.

– Сорки, познакомься, это Тефалдир и Анитайон. – Сказал Борн, жестом подзывая своих а-детей – Извини, но остальные наши ребята заняты. К нас ведь сегодня обычный рабочий день, хотя сегодня и день пантир.

К полному удивлению Тефалдира и Анитайон, император встал перед а-девушкой на одно колено и, быстро сложив пальцы в клятвенный замок искреннего восхищения невестой клана, поцеловал ей руки. А-девушка, которой было не в диковинку получать такие знаки от черных рыцарей, сайнт-магистров Раймура Озалиса и его самого, машинально коснулась пальцами лба императора и испуганно отдёрнула руку. Сорквик встал и с насмешливой улыбкой поинтересовался:

– Что, обожгла пальчики, Анита? Если бы ты чаще бывала во дворце, где тебя ждут, как родную, ты бы знала, моя девочка, что твой дед вовсе никакая не вредина. – Подойдя к Тефалдиру, Сорквик и его обнял, как родного и, потрепав по вихрам, воскликнул – Теффи, мальчик мой, ну, нельзя же заниматься одной только наукой, и уж если не Бо, так хоть ты привози в Роант своих братьев и сестёр. Поверь, временами мне бывает так тоскливо сидеть одному в библиотеке. Ведь ближе вас у меня нет никого на свете, ребятишки мои родные. Нет, я наверное всё-таки издам указ, чтобы хоть раз в месяц вы навещали своего старика. Ну, а теперь ведите меня в ваш институт и показывайте всё. Мне очень хочется узнать, когда мы увидим второй галанский реаниматор. Кстати, почему его назвали Парацельсом?

Анитайон, окончательно осмелела и, схватив Сорквика за руку, потащила его к большому открытому кару-антиграву, парившему неподалёку за пышными кустами ролинов. Тефалдир, обогнав их, занял место водителя, а император и его сестра сели рядом с ним. Очаровательные спутницы императора заняли места в последних двух рядах экскурсионного кара, а потому Борну ничего не оставалось делать, как сидеть одному позади Сорквика. Теребя деда за руку, Анитайон принялась тараторить:

– Дедуля, Парацельсом а-реаниматор назвал дедушка Микки, хотя его отец Дан Торнет. Это он предложил давать нашим а-реаниматорам имена великих врачей древней Терры. Но тебе не придётся ждать появления на свет следующего а-доктора слишком долго, ведь уже рождены на свет Гиппократ и Асклепий. Тела для них тоже готовы и сейчас проходят тестирование. С чего ты хочешь начать осмотр нашего института, дедуля?

– Анита, внученька, институт я посмотрю в другой раз. – Отозвался Сорквик – Он такой огромный, а мне всё в нём хочется осмотреть и познакомиться с каждым ученым. Так что лучше покажи мне, как вы делаете а-докторов. Только рассказывай мне о самом главном, нам ведь скоро нужно будет встретиться с королём Бастианом.

Анитайон немедленно приказала брату:

– Теф, лети к главному лифту третьего корпуса и спускайся на первый этаж, прямо к металлургам. – После чего сказала – Дедуля, во всём институте, кроме главного корпуса, где расположены наши квартиры, действует правило сенситивного молчания. Поэтому ты не должен открывать свехзрения и посылать кому-либо телепатеммы, а то какой-нибудь боцман сразу же врежет тебе варкенской заморозкой по голове и не посмотрит, что ты у нас император. У нас уже был случай, когда одна леди из ордена запорола плавку. Металл-то потом пошел в дело, но всё равно было очень неприятно. Когда металлурги работают со сверхчистыми металлами или варят сталь с особыми свойствами, им нужно быть очень внимательными.

Император поцокал языком, но возражать не стал, да, и вопросов задавать не стал, хотя ему и было интересно знать, чья же жена так отличилась. Тефалдир направил экскурсионный кар в огромный холл главного корпуса и, повернув направо, поднялся повыше и увеличил скорость. Через три минуты он влетел в здоровенный лифт и отключил антигравы кара. Ещё через пару минут они были на месте и когда кар вылетел наружу и поднялся повыше, Сорквик изумлённо ахнул. Перед ним раскинулся огромный цех длиной не менее пяти километров и шириной в добрых три, высота потолков в котором была под добрые сто метров.

Из-за того, что внизу от пола на пятиметровую высоту поднимались белые стены, было понятно, что весь цех разбит на квадраты размером сто на сто метров, но на той высоте на которой они летели, этого было почти незаметно, так как здесь стены были изготовлены из какого-то особого, безбликового стекла. Под самым потолком находились помещения, в которых собственно и работали металлурги-сенсетивы. Там, в причудливом беспорядке были расставлены на стеклянном полу кресла и кушетки, лежали овальные коврики живого мха, на которых расположились мужчины и женщины, одетые в лёгкие наряды, а то и вовсе в одних трусах или купальниках, или же вовсе стояли прозрачные бассейны, в которых свернулись калачиком их совсем уж голые коллеги по работе.

Все мужчины были архо, о чём свидетельствовали не только их причёски, но и брачные татуировки. Сорквик уже был наслышан о том, как строго скрывают свои брачные татуировки черные рыцари и леди ордена. Специально для них ткачи герцога Болдрика Иркумийского изготавливали специальную плёночную ткань для изготовления галанской мягкой брони, но эти мужчины и женщины, похоже, имели совсем другие взгляды на такие вещи. Глядя на полуголых металлургов, Сорквик спросил шепотом:

– Анита, а разве архо могут выставлять напоказ свои татуировки?

Тефалдир ответил ему вместо сестры, сказав громким голосом:

– Так ведь мы же не клансмены, дед. – После чего прикрикнул на свою сестру – Нита, может ты всё-таки расскажешь дедушке о нашем металлургическом цехе, ведь ты у нас королева сплавов, а я простой биолог. – И лишь затем успокоил своего деда – Дед, тут можно разговаривать в полный голос. Эти стены сделаны из специального стекла и они полностью звуконепроницаемые. Так что тут хоть из пушки пали, всё равно никто не услышит.

Анитайон, тряхнув своими каштановыми кудряшками, наклонилась вперёд и посмотрев на брата, сказала:

– Тогда лети в пятьдесят восьмой цех, Теф. Там сейчас дядюшка Роул как раз будет заканчивать плавку. – После чего принялась объяснять – Дедуля, это металлургический цех, и тут работают наши самые мощные сенситивы. Он у нас самый большой и самый важный. Каждый цех заполнен аргоном и потому ничто не мешает нам получать специальные сплавы. Космошахтёры добывают в космосе сверхчистые металлы и там же изготавливают из них сплавы, но только те, для которых нужны вакуум и невесомость, но здесь мы в основном варим специальную сталь, из которой потом изготавливаем субметалл, обладающий невероятной прочностью. Это монокристалл с уплотнёнными до предела атомами. Но чтобы получить субметалл, дедуля, сначала нужно сварить специальную вольфрамомолибденовую сталь. Вот, смотри, видишь эту расплавленную стальную каплю? Уже очень скоро она будет превращена в корпус реаниматора. Бригада дядюшки Роула самая лучшая и я в ней работаю главным научным советником, но сегодня меня заменяет наш братишка Зоэл, он хотя и хулиган, тоже очень хороший металлург. Но я всё равно лучше. Это ведь я предложила изготавливать корпуса а-реаниматоров из субметалла и разработала весь технологический процесс.

Борн сердито прикрикнул на дочь:

– Нитка, не нарывайся. Без Зоэла ты ничего бы не сделала.

Сорквик, внимание которого было всецело поглощено созерцанием огромной, почти в две трети всего цеха размером, расплавленной приплюснутой капли металла, лежащей на какой-то гигантской тарелке, даже не услышал этой семейной, беззлобной перебранки. А если и услышал, то не обратил на неё внимания. Капля раскаленного почти добела металла, чуть подрагивая вращалась на своём круглом ложе, а сверху в неё лились струи металла из нескольких шаров расплавленного металла висящих в воздухе. Эти шары уменьшались всё быстрее и быстрее, а капля, наоборот, плавно замедляла своё вращение и, наконец, замерла. Анитайон шепнула:

– Дедуля, сейчас начнётся самое главное. Дядюшка Роул сварил металл и как только Зоэл сделает анализы, его племянник, Сайлас, приступит к формовке. Ага, Зоэл сказал мне, что плавка получилась, что надо. Ну, да, хранит нас святой Станислав, начали.

Глядя на те метаморфозы, которые стали происходить с каплей металла, Сорквик даже перестал дышать. Раскалённый металл стал быстро темнеть и вскоре сделался ярко-алым, превратившись в твёрдое тело, – круглый, толстый диск. То, что с ним начало твориться после этого и вовсе повергло императора в трепет. Диск стал быстро сжиматься и хотя Тефалдир говорил о том, что стены звуконепроницаемые, послышался сильный скрежет и визг сдавливаемого металла. В какие-то считанные минуты из круглой болванки диаметром больше шестидесяти метров получился корпус галанского реаниматора на тридцать шесть кушеток. Хотя в нём пока ещё не было никаких кушеток, вместо в быстро остывающем, багрового цвета металлическом корпусе уже зияли дыры люков, так что Сорквику было легко понять, что было только что изготовлено прямо у него на глазах. Это действительно был именно он, реаниматор галанского образца и император восторженно прошептал:

– Это настоящее чудо, дети мои.

Тефалдир пожал плечами и сказал:

– А на мой взгляд ничего особенного. Вот если бы они отформовали корпус боевого крейсера, было бы другое дело.

– И отформуем! – Обиженно воскликнула Анитайон – Наштампуем десять тысяч таких железяк и возьмёмся за крейсера, а ты так и будешь своих козявок изучать, ботаник несчастный.

Тефалдир тотчас завопил в ответ:

– Ах, ты мымра ржавая! Чтобы ты в этом понимала!

Сорквик обнял их за плечи и, посмеиваясь, добродушно сказал:

– Не ссорьтесь, деточки. Ведь вы же брат и сестра и должны любить друг друга. – Повернувшись к Борну, он спросил:

– Бо, неужели ты намерен изготовить десять тысяч таких реаниматоров? Это же сколько лет уйдёт у тебя, чтобы вырастить десять тысяч а-докторов?

Борн, сначала отвесив сыну лёгкий подзатыльник, а потом потрепав Анитайон по роскошным кудрям, ответил:

– Хенк говорит, что на это у него уйдёт семь месяцев. Эти реаниматоры у нас идут, как городские. Это, так сказать, базовая модель для обслуживания широких слоёв населения. Ну, а потом мы начнём строить более компактные модели для космошахтёров, космоторговцев и, естественно, семейных а-докторов мы тоже будем строить. Сейчас Теффи покажет нам цех обработки корпусов, а потом Анитайон, если они конечно не подерутся, покажет тебе все остальные цеха и участки, но там мы не будем задерживаться так долго, как здесь.

В цехе, расположенном этажом выше, Сорквик увидел сотни корпусов реаниматоров, выстроившихся, словно солдаты на плацу. Возле них также сидели в креслах рабочие, но вовсе не потому, что они присели отдохнуть. В этом цеху также шла кропотливая, напряженная работа и опытные мастера-сенситивы с микронной точностью подгоняли субметаллические корпуса к монтажу оборудования. Император, увидев, что все эти корпуса выглядят, словно банковские сейфы, в то время, как на стереоснимке ему показывали позолоченный а-реаниматор, тотчас задал вопрос:

– Борни, дружок, извини, но тут что-то не так. Почему это Парацельс у тебя похож на ювелирное изделие, а здесь я вижу какие-то консервные банки?

Борн Ринвал с вызовом в голосе ответил:

– А с чего это, вдруг, я должен разоряться на золото, эмали и драгоценные камни? Парацельсу, кстати, до одного места все его украшения. Он парень простой, как угол дома, ему только и нужно, что лечить людей, а не блестеть на восходе своими золочёными боками. Ну, это он у нас бессеребренник, зато мы все живые люди и нам нужно кормить детей. К твоему сведению, мы в создание Института Жизни вложили все свои деньги и даже в долги влезли. Никто же не знал, что наши реаниматоры понадобятся Галану уже сегодня, а потому уж не обессудь, Сорквик, малая толика экономии нам не помешает.

Император повернулся в кресле кара вполоборота и, широко заулыбавшись, успокоил Борна:

– Бо, родственничек ты мой дорогой, запомни, Роантиды никогда не были жлобами и щедрость всегда была нашей отличительной чертой. Ты получишь из казны золото и драгоценные камни, а кроме того, у меня есть к тебе деловое предложение, – казна будет покупать все реаниматоры, которые ты будешь производить, по твёрдой цене и я оплачу тебе всё, что вы сможете произвести за три года, вперёд.

Борн тут же сказал в ответ:

– Если мы сможем пересчитать цену через год, то я согласен.

Император кивнул головой и сказал:

– Пойдёт, Бо, я всё равно не собираюсь делать надбавку к твоей цене больше десяти процентов.

Кар полетел дальше и Анитайон показала Сорквику все остальные цеха предприятия, ради которого и создавался Институт Жизни. Император уже хорошо знал, что основу могущества галактики составляет термоядерная энергетика и был несказанно удивлён, что галанские учёные, не имея того технологического оборудования, которое было у галактов, наладили серийный выпуск термоядерных реакторов. Именно этот цех привлёк его внимание более всего. Ну, может быть ему ещё и хотелось знать, зачем Борну потребовался терзий, без которого термоядерный реактор превращался в огромную, никому не нужную махину. Выслушав объяснения Анитайон, он спросил:

– Внученька, скажи мне, раз на создание одного термоядерного реактора размером с мой письменный стол требуется всего двенадцать граммов терзия, сколько же понадобится на большой, реактор. Скажем такой, чтобы им можно было обхватить гору Калавартог?

А-девушка заулыбалась и спросила:

– Дедуля, ты говоришь о проекте принцессы Аниты? О большом тороидальном реакторе, который даст необходимую энергию генератору искажения времени? – Император кивнул головой и Анитайон радостным голосом ответила – О, для этого понадобится очень много терзия, не менее трёх тысяч тонн.

Сорквик вздохнул и сказал густым голосом:

– Да, похоже, что всё не так просто, как говорит об этом Анита. Выходит, моя, явно, невестка поторопилась обрадовать меня известием о том, что мы можем добавить себе времени.

– А вот и не поторопилась, дедуля! – Воскликнула Анитайон – Мы уже разработали для Милзов проект циклотрона и даже передали им целых семь тысяч тонн урана, который наши космошахтёры добыли на Минейре. Так что уже всего через два года Милзы начнут производить терзий в промышленных количествах и черные рыцари построят для тебя большой реактор.

Сорквик улыбнулся а-девушке и сказал:

– Ну, тогда другое дело, Нита, а то ведь моя невестка, когда я её попросил рассказать об этом проекте, почему-то перевела разговор на другую тему.

Борн, незаметно для Сорквика, легонько толкнул Тефалдира и тот, внезапно перейдя на официальный тон, попросил:

– Ваше императорское величество, тогда может быть вы не откажете мне в моей просьбе?

Императорское величество сделало круглые глаза и воскликнуло:

– Теффи, внучек, мы же с тобой родственники! К чему такой тон? Если ты хочешь попросить меня о чём-либо, так сделай это как-нибудь попроще.

Тефалдир мотнул головой и выпалил:

– Дедушка, мне нужно для моих опытов пять с половиной килограммов терзия. На всю программу дяде Хендрику его хватит с лихвой и даже останется про запас почти пятнадцать килограммов, а к тому времени Милзы сделают терзий таким же распространённым металлом, как и золото.

Император посмотрел на Борна, но тот смущённо отвёл взгляд, из чего Сорквик сделал вывод, что он не случайно взял с собой именно Тефалдира, а не кого-то другого из их с Зои а-детей. Прикусив нижнюю губу, он немного помолчал, затем улыбнулся и сказал:

– Теффи, ты биолог, а биологам терзий вроде бы ни к чему. Но если он тебе понадобился, значит ты взял какой-то след, а это уже о многом говорит мне. Ты ведь сын своего отца, а уж его нюх дорогого стоит. Он ведь первым на Галане понял, что для полётов в космос не нужны ни тахионные турбины, ни вихревики. Вот что я тебе скажу, внучек, ты можешь взять терзий для опытов и я даже не стану тебя спрашивать, зачем он тебе нужен. К тому же я в неоплатном долгу перед твоим отцом, ведь если бы не его клятва, данная королю Бастиану, нам бы всем пришлось туго.

Сорквик нисколько не кривил душой, говоря о своём долге. Его надежды на то, что современные средства информации, рассказывая об истинном положении вещей, смогут прекратить распространение слухов, но ошибся. Супервизор люди смотрят дома, в спокойной и мирной обстановке, а слухи ползают в толпе, словно черви в навозе, к тому же толпа совсем по другому воспринимает и оценивает любую информации. Хотя дом Роантидов издревле умел повелевать народами, то есть той же самой толпой, в данном случае все усилия правительственного первого канала оказались бессильными перед слухами, которые обрастали всё более невероятными подробностями и речь в некоторых случаях уже шла о массовом неповиновении людей, грозившим не просто беспорядками.

Велимент предлагал императору ввести в некоторые города черных рыцарей и пресечь всякие поползновения к неповиновению властям, но то, что можно было сказать на Государственном совете, нельзя было говорить толпе. Положение спасла принцесса Анита. Именно она как-то раз, во время их совместного ужина, сказала:

– Папуля, хватит отсиживаться в кустах. Тебе нужно выйти к народу и пообщаться с ним без всех этих расфуфыренных типов, твоих придворных. Оденься попроще, возьми с собой своих девчонок и без каких-либо объявлений отправляйся в города. Заходи в таверны, появляйся на рынках, покупай у торговок витрум, целуйся с ними, наконец, в общем будь самим собой. Ты у нас милый и обаятельный парень, тебе не составит никакого труда влюбить в себя всех баб в империи, а уж они-то своим сарафанным радио мигом прекратят все слухи и сплетни о черных рыцарях и о тебе. О своей личной безопасности можешь не беспокоиться. Перед выходом в народ ты будешь сдавать мне биопробу и к тому же парни Вела прикроют тебя, находясь на борту космобота-призрака. И вот ещё что, бери с собой Игги, он у нас тоже красавчик и к тому же это его прямая обязанность по службе, прикрывать твои тылы. Ну, а ещё его физиономия известна всем, он ведь каждый день пантир чешет языком на первом канале. Средства массовой информации тебя поддержат и может быть тогда мы сможем покончить со всеми этими безобразиями.

Через два дня, взяв с собой Игнеса и всего лишь двух телохранительниц, малышку Луизу и Ингу, на которую засматривались все галанцы, он прилетел на небольшом флайере в Рейнтвир, город стоявший вблизи с границей Кируфа, в котором гуляли самые невероятные слухи, и совершил посадку вблизи рыночной площади. Поначалу его не узнали, так как он был одет очень неброско. Это позволило ему побродить по рынку и даже купить у торговки спелых ягод-фуа, в которых он, как старый винодел, хорошо знал толк. Но уже возле следующего прилавка, где Сорквик стал прицениваться к витруму, какой-то парень, проходивший мимо, узнал императора и немедленно бухнулся перед ним на колени.

Сорквик попросил его подняться и даже по-дружески протянул руку, после чего принялся расспрашивать этого молодца, служившего в местной мэрии, о жизни в городе и провинции. Их моментально окружила толпа и восторженные горожане, не веря своим глазам, смотрели на то, как внимательно выслушивает император их соседа. Парень, надо сказать, оказался толковым малым и четко расписал его величеству, как обстоят дела в их городе. О том, что жители Рейнтвира обеспокоены делами своих соседей он не сказал ни слова, но Сорквик очень ловко сам завёл об этом речь и тут уже он коротко рассказал им о заговоре в Фалтаресе и даже о том, что была захвачена, а потом отбита всего одним черным рыцарем, накостылявшем по башке сразу трёмстам мятежникам, по шеям, секретная военная база.

Вот тут-то Сорквику и пригодилось то, что Борн Ринвал дал клятву на заседании Государственного совета королю Бастиану, что он построит за пять месяцев такую сложную машину, которую в некоторых мирах галактики не могут построить и через тридцать тысяч лет после своей встречи с большой галактикой и всеми её чудесами. После рынка Сорквик погулял по городу и зашел в ресторан, где пообедал вместе со своими спутниками и снова общался с горожанами. Пожалуй, ещё никогда раньше императору не приходилось говорить так много, как в этот день.

Вместе с Сорквиком в Рейнтвир прилетело на другом флайере, совершившем посадку чуть позднее, семь телерепортёров со своими камерами и всей прочей аппаратурой, а потому уже через десять минут в новостях стали показывать визит императора в этот небольшой, заштатный городок и рассказывать о том, что император прибыл в него только для того, чтобы пообщаться с народом, а не с имперскими служащими, хотя при этом не отказался пожать руку мэру города и поблагодарить его за чистоту и порядок на городском рынке. Не мудрено, что в этот день новости выходили вдвое чаще, чем обычно.

Через двое суток агенты тайной полиции доложили, что слухи в Рейнтвире прекратились и теперь все только и говорили о тысяче реаниматоров, которые строит Великий князь Борн и почти десятитысячной армии заклятых врагов Арлана Великого, которые все были арланарами, но их разбил в пух и прах Великий князь Велимент, главнокомандующий черных рыцарей, всего с одним единственным своим черным рыцарем. В докладах приводились даже несколько имён этого черного рыцаря, разные, но только не Жано. Сорквик, читая доклады, только хватался за голову и хохотал, ведь ни о чём подобном он вообще не говорил, но всё равно остался доволен и когда наступил следующий день пантир, снова отправился в народ. На этот раз в Ладиск.

Вот так почти два с половиной месяца, с различными промежутками он посещал большие и маленькие города, чтобы отвлечь людей от пустых сплетен и дать им тему для других разговоров. И везде его сопровождали телерепортёры, которые ему чуть ли в рот не залезали со своими камерами и микрофонами. Не стал исключением для него и сегодняшний день, а потому прежде, чем прибыть в Институт Жизни, он посетил Мо, но с одной лишь целью, чтобы позавтракать в небольшом ресторанчике, где подавали прекрасных морских раков по-мободийски. Слопав под восторженные аплодисменты трёх здоровенных раков, Сорквик, омыв руки, не постеснялся поцеловать в щёчку молоденькую официантку и, щедро расплатившись за угощение большой золотой монетой со своим портретом, поговорил с жителями Мо о том, о сём и поблагодарил их за то, что они так помогали своему губернатору в его непростой и очень трудной работе.

Как и все остальные галанцы, мободийцы, которым было прекрасно известно, что случилось в Кируфе, ждали от своего императора чуда, хотя и понимали, что свершить его может только их губернатор. Ожидание чуда в галанцах было так велико, что Сорквик был вынужден скрывать от всех свой страх перед тем, что все его заявления могут оказаться блефом и только теперь, когда он сам воочию убедился в том, что Борн Ринвал, как всегда, не просто изготовил один единственный уникальный образец, а готовит массовое производство реаниматоров, смог перевести дух и улыбался по-настоящему счастливой, а не вымученной, улыбкой. Когда экскурсионный кар, наконец, подлетел к дверям главной аудитории, возле которой стояли Золтан Райс и ещё какой-то парень в парадном адмиральском мундире, император прежде, чем выйти из него, нежно обнял Тефалдира и Анитайон за плечи и, прижимая их к себе, громко сказал:

– Анитайон, Теффи, отныне дом Роантидов ваш родной дом, в котором вас и ваших сестер и братьев будут принимать, как самых близких и любимых родственников. Хотя вы и не рождены женщиной, вы все плоть от плоти ваших родителей, Борна и Зои, а потому вы все наследуете от них самый высокий дворянский титул империи, великокняжение. Поэтому, любимые мои, я повелеваю вам не как император, а как ваш дедушка, хотя бы раз в месяц появляться в Роанте и радовать меня своими улыбками, ибо большей радости, чем сегодня, радости и гордости за дело рук ваших и вашего отца, ничто принести уже не сможет. Борн, ты спас дом Роантидов. Помни об этом, парень, и если когда-то я, вдруг, стану ворчать на тебя, не постесняйся напомнить мне об этом. Ну, а теперь, дети мои, зовите сюда всех ваших сестёр и братьев, Великую княжну Зои, а также Хендрика с Паулиной и их детьми. Без вас я в этот зал не войду.

В знак того, что он не шутит, Сорквик демонстративно сложил руки на груди и высоко вздернул нос, но и без этого в огромный холл перед входом были моментально телепортированы все приглашенные, а вслед за ними появились король Бастиан и королева Сиринелла, которые, в отличии от императора, были одеты в тронные одежды. Сорквик жестом велел всем построится позади себя, подал руку Сиринелле и озорно подмигнул Золтану Райсу. Два бравых адмирала, каждый из которых командовал эскадрой, насчитывающей по полтора десятка огромных рудодобывающих крейсеров, распахнули перед императором огромные двустворчатые двери.

Тотчас оркестр заиграл марш "Вперед, сыны Роанта" и Сорквик, улыбаясь своей ослепительной улыбкой, пошел вперёд вместе с королевой Сиринеллой. Уже в зале к ним присоединились Тефалд с Анитой и порядком возмужавший Ларкид. Оба принца были одеты в черные мундиры имперского военного космофлота. Только у Тефалда были на плечах эполеты космос-адмирала, а его младший брат довольствовался простыми погонами космос-лейтенанта. Публика, уже порядком уставшая от долгого ожидания и певшая гимн без особого энтузиазма, увидев своего императора в простом партикулярном платье, сразу же запела его в тональности до-мажор.

Под звуки этой торжественной песни император подвёл королеву Сиринеллу к золотому а-доктору Парацельсу, дослушал вместе с ней последние такты гимна империи и затем в полной тишине отошел и глазами показал королю Бастиану, чтобы он занял место возле своей супруги. Того, что произошло вслед за этим, никто в зале не ожидал. Император галанской империи опустился перед этой сиятельной чертой на одно колено, сложил пальцы рук в замок удовлетворения от сделанной работы и сказал:

– Милостивые мои государи, дом Роантидов исполнил свою клятву, дал Кируфу самый совершенный реаниматор, а-доктора Парацельса и теперь тот клятвенный клинок, король Бастиан, который вручил тебе Великий князь Борн, уже не вонзится в мою грудь. Завтра из стен Института Жизни выйдут ещё три а-доктора и они тоже будут направлены в Кируф. Любите их и дорожите ими, милостивые мои государи, и помните, дом Роантидов дорожит жизнью каждого галанца так, как будто он наш сын или дочь. А теперь, друзья мои, давайте присядем и подождём, пока а-доктор Парацельс не покажет нам, как он умеет исцелять самые тяжелые недуги и побеждать саму старость, он ждал этого часа почти месяц.

Публика, застывшая было в изумлении, разразилась аплодисментами и принялась скандировать имя своего императора и вообще выкрикивать всяческие приветствия в адрес дома Роантидов. Сорквик немного поаплодировал вместе со всеми и, улыбаясь так, что женщины взвизгивали от восторга и падали без чувств, принялся величественными жестами просить всех успокоиться. Галанцы повиновались ему со слезами умиления на глазах и уже никто не ворчал по тому поводу, что ему пришлось просидеть в этом зале несколько часов. Император подождал, когда сядут дамы, после чего сел в кресло сам и кивком головы предложил садиться остальным мужчинам, при этом Дана Торнета он пригласил сесть рядом с собой.

Ждать слишком долго императору не пришлось. Дан Торнет, наклонившись вперёд, жестом велел молодой женщине, сидевшей рядом с принцем Ларкидом, подойти поближе к реаниматору и та, малость оробевшая от такого соседства, бросилась к нему чуть ли не бегом. Минуту спустя раздался бравурный аккорд и большая золотая кушетка выдвинулась из сверкающего тела Парацельса и тотчас по огромному залу разнесся радостный детский крик, усиленный и разнесённый электроникой:

– Мама! Мамочка, я теперь могу бегать!

Шустрый, ладный пацанёнок, одетый в нарядную, пластиковую тунику ярко-голубого цвета с золотистым орнаментом и лёгкие пластиковые сандалии, прытко соскочил с кушетке и побежал к своей матери. Та, увидев сына совершенно здоровым, только и смогла радостно выдохнуть:

– Сыночек ты мой, кровиночка…

– Мамочка, я совсем не боялся! – Громко воскликнул мальчик и, схватив мать за руку, потащил её к своему доктору – Мамочка, познакомься, это доктор Парацельс. Он очень добрый и знает столько весёлых историй и сказок.

На торце золотой кушетки тотчас что-то вспыхнуло и рядом с кушеткой появилось голографическое изображение какого-то мужчины, одетого в старинные черные одеяния, синий плащ и черную шапочку. Слегка поклонившись женщине, а-доктор Парацельс сказал красивым баритоном:

– Мадам, ваш сын полностью исцелён.

Женщина попыталась поцеловать руки древнего доктора, но это была всего лишь голограмма. Возле реаниматора появилось несколько десятков сотрудников института и вслед за этим открылись одновременно все кушетки, с которых, радостно смеясь, спрыгивали на белый подиум молодые, здоровенные парни в голубых туниках и девушки, тоже одетые в туники, но только розового цвета. Они быстро выстроились перед Сорквиком и его окружением, поклонились и быстро покинули зал. Император встал вместе с Даном Торнетом и направился к золотому доктору, подойдя к которому он громким, торжественным голосом сказал:

– Парацельс, друг мой, я прошу тебя отправиться в Фалтарес, поселиться во дворце, построенном для тебя и твоих друзей, и принять под своё попечение народ Кируфа. Это гордый, красивый и сильный народ, который я очень люблю и ты будешь гордиться своими кируфцами. Представляю тебе короля Бастиана Отважного и королеву Сиринеллу, они проводят тебя до твоего дворца. – Слегка встряхнув Дана Торнета, Сорквик добавил – Дан, старина, как только доберёшься до Фалтареса, немедленно обратись к Парацельсу за помощью и что бы я больше не видел этих седых локонов, а теперь встань рядом с Хендриком Кьяри и леди Паулиной, да, пригласи сюда всех своих детей.

Не отходя от золотого доктора, Сорквик, в мгновение ока переодевшись в свои тронные одежды, даровал графские титулы Дану Торнету и Хендрику вместе с его супругой и всех а-ученых, после чего, вооружившись мечом-альриканом, произвёл обоих в рыцари империи. После этого на всех ученых инженеров и техников, словно тропический ливень, обрушились другие награды, первыми, в списке которых были дворянские титулы и первым среди следующих графов был назван Золтан Райс и его товарищ и коллега, бывший штурман Борна Ринвала, Гартован Майли. Обнимая своих преданных друзей и помощников, Борн Ринвал громко кричал:

– Парни, это самое малое, чем дом Роантидов может воздать вам за ваши тяжкие труды! Эх, ребята, и надеремся же мы сегодня! Вина, всем подать вина!

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, центральная часть континента Мадр, город Роант, дворец наследного принца Тефалда.