20 декабря, 11 часов 27 минут

– Нет, нет и ещё раз нет, милые мои мальчики и девочки! – Громко и решительно воскликнул император Сорквик – Вы можете убеждать меня сколько угодно, приводить какие угодно доводы в защиту того, что методики клана Кувато уникальны и что без них эта ваша школа архангелов была ущербной, но я никогда не соглашусь пройти ледовую медитацию, тем более возглавить её, здесь, на Киото. Хватит с вас и того, что я торчу на этой планете вот уже вторую неделю. Так что извини, Стинко, но иметь меня в качестве своего огуна наша прелестная Хидеоки не сможет потому, что это означало бы просто поиметь меня. А тебе, друг мой, должно быть стыдно за то, что ты смотришь на меня таким взглядом. Ты ведь не маленький и должен понимать, что единственное место во всей галактике, где моё нахождение не вызывает никаких пересудов, это Золотой Антал. Поэтому, милостивые мои государи, если вы действительно хотите провести массовую ледовую медитацию, то вам придётся сделать это в Звёздном королевстве. К тому же не забывайте, в тот крохотный темпоральный торней, который вы соорудили наспех на Киото, сможет войти всего каких-то пятьдесят тысяч огунов, а в торней Длинного Эрса более двадцати миллионов. Уже только поэтому, Стинко, тебе должно быть понятно, почему я против твоей затеи.

Сорквик поднялся из кресла, пересек большой парадный кабинет императора Аригаты и подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на Оэдо и реку Циноэ, широкой голубой лентой огибавшей его и всё пространство вокруг холма Тяньниянь. Он весьма сильно погрешил против истины, когда сказал, что находится здесь чуть ли не вопреки своей воле. Скорее наоборот, он был очень рад тому обстоятельству, что дела, а точнее их полное отсутствие, позволяли ему находится и в этом прекрасном старинном дворце и в этом маленьком, но таком красивом и уютном городе. К тому же у императора была прекрасная отмазка, он, якобы, лично планировал на Киото передел всей Звёздной федерации и её превращение в очередной Союз звёздных империй, хотя его роль сводилась лишь к тому, чтобы присутствовать время от времени при коронации очередного Звёздного императора, с которым его знакомил император Аригата.

На самом же деле он всего лишь выполнял просьбу Стинко не торопиться возвращаться на Галан, так как уже самое первое обращение к огромному архиву клана Кувато показало интуиту, что он сможет так обогатить новыми знаниями всех будущих архангелов, что это и не снилось Старому Крону. Ознакомив Сорквика со своими первыми выводами, Стинко забрался в свою бочку на целых девять суток, но перед этим он срочно вызвал на Киото с Сирианы Жано со всеми его женами и поручил Интайру немедленно поставить на поток изготовление больших, почти километрового диаметра, тренажеров, а заодно переписать информацию с управляющих компьютеров и наштамповать множество Гитлеров, Малют, Наполеонов и прочих Сталинов. О том, чтобы построить большой темпоральный торней в поместье Кувато он не обмолвился ни единым словом. Это была инициатива даже не императора Аригаты, а его прекрасной супруги Хидеоки.

В убежище Эмиля Борзана, устроенном им под холмом Тяньниянь, венчавшим генератор искажения времени, Стинко не нашел ничего для себя интересного и даже не был этим удивлён. Да, и что важного можно было найти в убежище, покинутом более полумиллиона лет назад. Куда более важные сведения Стинко нашел в архиве клана Кувато, ведь император Канагури несколько сотен раз посещал Киото под иными личинами и, порой, жил на этой планете чуть ли не по две сотни лет, вынашивая свои планы переустройства жизни в галактике. По какой-то странной прихоти он хотя и готовил на Киото из поколения в поколение суперагентов, никогда не привлекал их ни к каким операциям. Зато впоследствии, когда Эмиль Борзан решил создать касту архангелов, часть этих наработок ему пригодилась.

И снова Стинко столкнулся с тем, что он не смог постичь логики Эмиля Борзана. Создав за сотни тысяч лет в клане Кувато совершенно уникальные методики подготовки бойцов, а впоследствии на Сангрии мозг-кристалл, без которого ни один человек не мог ими воспользоваться, он отложил и то, и другое в сторону, как бы до лучших времён, а точнее до того дня, пока на арену не вышел Веридор Мерк. Впрочем, в глубине души Стинко понимал, что в его действиях не было ничего странного. Каким бы умом не обладал Эмиль Борзан, каким бы могущественным он не был, ему не было дано сделать того, что смог сделать Веридор Мерк, но ведь в конечном итоге и Веридора Мерка сделал таким именно он, а не кто-нибудь другой.

Когда Стинко полностью изучил архив клана Кувато, он сразу же понял, что имея такие познания хантеры смогут противостоять любому преступнику, даже самому хитрому и изворотливому, даже тогда, когда он будет Вечным и у него в голове будет находиться самое великое изобретение Эмиля Борзана, его мозг-кристалл, без которого все эти знания были мертвы. Благодаря тому, что в Золотом Антале непрерывно работало уже почти полсотни биореакторов, в которых без остановки выращивались ежедневно десятки миллионов этих самых совершенных аппаратов мыслительной деятельности, которые можно было купить всего за каких-то две тысячи золотых роантов уже на многих тысячах планет, жизнь в галактике менялась куда быстрее, чем это делал даже закон дома Роантидов и храм Великой Матери Льдов.

Во-первых, в галактике была, наконец, окончательно решена проблема полного начального образования. Это с простым, полученным в наследство от родителей, аппаратом мыслительной деятельности у людей частенько не хватало мозгов на то, чтобы усвоить курс школы третьей ступени. Теперь же на его изучение уходили буквально считанные дни. Во-вторых, благодаря тому, что сенситивов включали уже по несколько сотен миллионов в день и вкладывали им при этом необходимый минимум знаний в области прикладного сенситивизма, люди, наконец, стали осознавать, что они практически ни в чём не уступают Веридору Мерку в смысле его исключительности. Таковы были донесения, поступавшие ежедневно от жриц храма, которые по-прежнему сообщали о настроениях граждан в "Око Роанта". При всём этом сами люди не стали с новыми мозгами ни честнее, ни благороднее, ни возвышеннее душой. Они как были людьми со всеми своими достоинствами и недостатками, страстями и пороками, так ими, к полному удовлетворению Стинко, и остались.

Это, на его взгляд, только подтверждало его собственные выводы о том, что Вечные ничем не отличаются от простых людей и тут даже к бабке ходить не надо, чтобы понять простую истину, галактическому человечеству не грозила опасность превратиться в связи со всеми этими нововведениями в толпу ангелочков с крылышками и нимбами над головами. Но поскольку сам мозг-кристалл давал каждому человеку просто колоссальные возможности для развития, Гнилому Погребу и всем его Регентствам срочно требовались суперхантеры. Ведь что ни говори, а со дня на день могли выйти на охоту молодые суперволки, которым для того, чтобы стать глобальной проблемой не требовалось даже быть Вечными. Даже в самом обычном реаниматоре при наличии таких мозгов можно было теперь получить такую накрутку, что хрен ты такого типа чем остановишь кроме антимата или дезинтегратора.

Собственно говоря Сорквик только потому и остался на Киото, что Стинко рассказал ему всё это вечером того же дня, как был коронован лорд Аригата, но больше всего императора поразило то, что даже Суд Хьюма не был панацеей. Сегодня ты хороший и доказал это Слушающему, а завтра тебе наступили на ногу, пнули под зад, да, ещё и вывалили на голову кучу дерьма вот ты и окрысился сначала на своих недругов, а потом и вовсе не весь белый свет. С этим император тоже был вынужден согласиться, как и с тем, что вскоре у Стинко уже не будет времени на то, чтобы проводить занятия в своей школе архангелов. Сорквик уже не только прошел через такую ледовую медитацию в Золотом Антале, но и целых два года получал оплеухи от злобных колбасоидов в темпоральном торнее Нейзера, а потому прекрасно отдавал себе отчёт в том, что даже такое гениальное изобретение, как школа архангелов Стингерта Бартона может быть повторено где-нибудь ещё, ведь для этого всего-то и требовалось, что собрать несколько тысяч виртуалов, пособий по мордобою и всяческим диверсионно-разведывательным пакостям, обзавестись соответствующим оборудованием, несколькими десятками больших аналитических компьютеров и темпоральником достаточной вместительности. Всё остальное при наличии чудо-мозгов в голове было уже делом времени.

Понимал император и то, что уже в очень скором времени ученые, работающие на трансгалактические корпорации, повторят в своих лабораториях оба изобретения Эмиля Борзана, дающие возможность производить мозг-кристалл и тело-трансформер. Понимал и прекрасно отдавал себе отчёт в том, что школа архангелов Стингерта Бартона является единственным препятствием на пути человеческой алчности и стремлению к ничем не ограниченной власти. Как понимал он и то, что Стинко нужно было спешить, чтобы найти и обезвредить Оливера Стоуна до этого момента. Единственное, с чем он не был согласен, так это с тем, что ему было предложено этим утром стать сардаром Стинко не в Золотом Антале, который он считал просто очень большим Варкенардизом, а на Киото, хотя и относился с искренним уважением к императору Аригате, в котором он видел прежде всего союзника и друга. Однако, чтобы не выглядеть капризным, он повернулся к Стинко и сказал ему насмешливым тоном:

– Стинни, мальчик мой, если ты думаешь, что у меня нет совести, то запомни, у императоров её и правда нет. Совесть мне заменяет чувство ответственности и элементарная предосторожность. Там, – Сорквик указал рукой за окно – Сейчас отходит от пьянки множество народа, отличных парней, которые будут править народами Киотского звёздного имперского союза, а там, – Палец императора указал на потолок – В том темпоральнике, в котором твой друг приучал лес Поркера к варкенским морозам, сидят и ждут тебя, Хиди, Нейза и Риту миллионы хантеров, собранных тайком со всей галактики, а также все мои Звёздные императоры, их планетарные короли и самые ближайшие помощники. Указ о том, что в моей империи вводится институт экзекуторов, я уже подписал, но он будет опубликован только после того, как все они выйдут из большого темпорального торнея. Поэтому, парень, я и не могу позволить себе такой роскоши, как войти в состояние твоей ледовой педагогической медитации здесь, на Киото. Братан, Большой конвент нам обоим за это настучит по голове и будет полностью прав, ведь мы таким образом сделаем суперхантерами и экзекуторами каких-то несколько десятков тысяч отличных пацанов и девчонок, а не всю нашу кодлу. Это лажа, братан, и ты это прекрасно знаешь, так что хватит смотреть на меня так, словно я жирный лысый древоточец, а ты голодный костлявый дьявол.

Оэдигава, присутствовавший на этом совещании, тронул рукой Стинко за плечо и тихим голосом сказал:

– Стингерт-сан, наш император дело говорит. – Сказав это, он чертыхнулся и воскликнул – Тьфу ты, черт, до чего же прилипчивые эти словечки у Длинного Эрса, братан! О, нет, кажется я сейчас пойду и сделаю себе сепуку, чтобы избавиться от этого жаргона.

Императрица Хидеоки рассмеялась и воскликнула:

– Что, Вредный Старикашка, тебе западло такое метёлово?

Все громко рассмеялись и громче всех Стинко, хотя он ещё вчера убеждал Оэдигаву в том, что уболтает Сорквика. Длинный Эрс, одетый в свой любимый валгийский наряд, на правом виске которого росла крошечная ползучая орхидея-имплантант, глаза и уши его нового кореша Горта Белобородого, хлопнул его по плечу и сказал:

– Брателла, извини, что я спутал тебе карты, но как только я узнал о том, что ты залез в свою бочку, то немедленно развернул свой "Атас" и вернулся на Киото. Хочешь верь, а хочешь нет, но даже Горт и тот очень заинтересовался этой ледовой медитацией. Ему она, сам понимаешь, до большого корня, но знаешь, – Рука Эрса коснулась ползучей орхидеи на виске – Поскольку теперь такие цветочки есть у каждого звёздного планетодела, а на лёд пойдут все пацаны и девчонки, которые сидят на своём собственном большом дереве, и мы включим темпоральник только после того, как пройдём его, то все ветлы галактики тоже всё увидят и услышат.

Император Аригата, услышав это, тотчас оживился и спросил:

– Эй, парень, так ты что же, предлагаешь включить темпоральник только после того, как эти твои мохнатые дрова полюбуются на то, как мы будем морозить задницы в сугробах? – Подойдя к Стинко, он радостным голосом воскликнул – Ну, так тогда в чём же дело, братан? Мы просто возьмём и телепортом отправим холм Тяньниянь, Оэдо и даже реку Циноэ в темпоральник к этому рыжему кудеснику и всё! А на следующий день мы вернём всё обратно. Думаю, что одну ночь мои подданные как-нибудь перебьются без этого холма. К тому же у меня сейчас появилась одна очень умная мысль. Эй, Оэди, когда жители Оэдо намерены спалить свой городишко?

Оэдигава, одетый, как всегда, в старинное кимоно и при мечах, с достоинством поклонился и ответил:

– Мой господин, кедровые боры уже выросли и кедры уже можно рубить. Хотя мы намеревались предать старые постройки огню только через три года, это можно будет сделать хоть завтра.

Император Аригата улыбнулся и весёлым голосом сказал:

– Пожар отменяется, Оэди. На этот раз мы не будем сжигать Оэдо, а просто возьмём и оставим его в Золотом Антале, чтобы Верди отвёз его на Галан. – Повернувшись к Сорквику, он поклонился ему и сказал – Мой повелитель, когда мы вчера вечером гуляли с тобой по аллеям парка Санори, что-то подсказало мне, что ты не стал бы возражать, если бы город Оэдо украсил собой остров Моауриталейн и стал там прекрасным соседом для Арланардиза. Не соблаговолишь ли ты принять его в дар от всех жителей планеты Киото?

Леди Ракель от этих слов так и подскочила в своём кресле. Она тоже запала на этот чудесный город, а Стинко, схватившись за голову, громким и каким-то трагическим голосом воскликнул:

– Господи, ну, какой же я всё-таки идиот! Вот ведь самое простое решение, при котором и наши волки сыты и все овцы, то есть банда Кувато, в стойле. Ари, тебе что, трудно было сказать об этом раньше?

Сорквик заулыбался и, хлопнув в ладоши, сказал:

– Вот и отлично, мальчики и девочки. Мы не сходя с места решили все проблемы и теперь можем отправляться на ту ледяную поляну, которую приготовил для нас император Лаэрт. У меня, наконец, появилась возможность дать девочкам леди Ракель прекрасное жильё для отдыха внизу, а Оэдигава сможет заставить меня носиться с ведром и тряпкой по всему его поместью, чтобы я, как послушный огун его великого клана, протирал по утрам рожи всех его Будд. Все будут довольны, но больше всех я, поскольку при этом уже ни один Звёздный император не сможет сказать мне, что я кого-то выделяю, а кого-то задвигаю на задворки. Император Аригата, я с благодарностью принимаю твой подарок. Эрс, голубчик, позаботься о том, чтобы твои парни перебросили в твой темпоральник этот прелестный холмик, мой новый город и реку Циноэ вместе с ближайшими посёлками. Думаю, что им не составит труда врезать их в тот ландшафт, который они уже приготовили для нас.

Длинный Эрс осклабился и сказал добродушным баском:

– Сорки, базара нет. Тем более, что мы снова будем жить на том самом маленьком кусочке Зелёного Марлара, который упёрли тогда с Варкена. – Подойдя к Оэдигаве, Длинный Эрс положил ему на плечо руку и сказал строгим голосом – У меня к тебе вот какое предложение, Оэдигава-сан, ты того, брось заниматься варварством и рубить кедры. Мы сейчас как раз закладываем в большой темпоральник ещё три с половиной тысячи алмазных дубов, а потому пусть уж лучше мои королевы лесов возьмут саженцы ваших киотских кедров и привьют их на моих красавцев. Тогда парни Горта вырастят тебе не просто брёвна, а готовые заготовки для вашего нового города. Уже нужного размера, со всей резьбой и высушенные до нужной кондиции. Тогда вашим столярам придётся только слегка пройтись по ним стамесками и шкуркой. А если вы захотите, то точно такие же заготовки ветлы вырастят для вас хоть из алмазных дубов, хоть из зеркальных буков. Только ради всего святого, не говори мне больше ни слова о топорах и пилах. Я готов убить каждого, кто способен поднять руку на дерево.

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, открытый космос вблизи темпорального коллапсара "Галан", Звездное княжество "Звездный Антал".