Продолжение рассказа Эдварда Бартона

Итак, Джейн, я снова возвращаюсь в своем рассказе на шестнадцать лет назад. Как я уже вам говорил, моя неожиданная встреча с Василием Седых полностью изменила все мои прежние планы о том, как навести порядок в такой огромной стране, как Россия. Признаться, когда старикашка Бэмми вплотную познакомился с этим парнем, он выставил его планам оценку даже более высокую, чем моим собственным. Хотя это вовсе не говорило о низком уровне моего профессионализма. Просто план Василия был лучше привязан к местным условиям, я ведь даже подумать не мог о том, чтобы совершить в России военный переворот. Долгие годы я отсиживался в кустах, а вот этому бывшему оперу пришлось весьма нелегко и потому он так окрысился на наши родные российские власти, что сконстролил такой дерзкий и затейливый план.

Это заставило нас не торопиться с началом экзекуций, которые мы уже начали было планировать, но зато мы смогли и лучше к ним подготовиться. Идея Василия Седых провести первые экзекуции на фоне большого шума в России, была просто гениальна. Военный переворот в России, да, еще возглавляемый такой яркой личностью, как полковник Демидов, позволял нам навести столько тумана, что им можно было прикрыть и военное нападение Мексики на Канаду.

Подготовка военного переворота шла тихо и как-то уж очень рутинно. Наши телепаты спокойно и без спешки отбирали кандидатов в армии, внутренних войсках и прочих силовых структурах. Вместе с этим мы помогали Виктору Демидову набирать команду в среде крупных банкиров и бизнесменов и это тоже не составило нам какого-то особого труда. Очень многим из них тоже абсолютно все в этой стране нравилось и потому некоторые не только охотно присоединялись к военным, но и были готовы выступить с оружием в руках, чего от них вовсе и не требовалось. Попытайся эти ребята устроить все без нашей помощи и у них только на подготовку ушли бы годы, а так мы за полтора месяца завербовали Виктору армию почти в полмиллиона человек, а власти при этом и ухом не повели.

Но меня в то время больше всего волновало не это. Пятеро наших товарищей, имен которых мы даже не знали в то время, были живы, но почему-то никак не отреагировали на мой призыв, переданный с Луны мощным передатчиком на суперволнах, которые, в отличие от радиоволн, пересекали громадные космические расстояния практически мгновенно и им не были страшны никакие экраны и преграды. Уже в первые часы моего пребывания на антарктической базе, самым странным мне показалось то, не смотря на то, что все пятеро находились в безлюдном районе на территории Соединенных Штатов Америки, в пустынной долины Скалистых гор, никто из них не двинулся в путь.

Уже через неделю после Дня Откровения мы тщательно обследовали этот район с воздуха и, поначалу, вообще ничего не обнаружили. После этого мы выслали туда специальный поисковый отряд, состоящий из нескольких парней выросших в Штатах и бывших опытными космодесантниками, специалистами в области разведки и диверсий в тылу врага. Они-то вскоре и выяснили причину, по которой наши собратья не могли к нам присоединиться. Вся эта долина была частной собственностью и, якобы, принадлежала корпорации "Юнион Петроникс", но это было всего лишь прикрытие. Наши разведчики, хотя они и были все американскими индейцами, не понадеявшись на такую маскировку, прибегли к своим собственным трюкам, которым они выучились еще на Интайре.

При въезде в долину стоял небольшой отель, все служащие которого имели военную выправку и, сами понимаете, Джейн за корпорацией "Юнион Петроникс" стоял какой-то жутко секретный отдел ЦРУ. Наши ребята быстро обнаружили в долине еще один объект, но уже не на поверхности, а глубоко под землей. К нашему сначала удивлению, а потом уже возмущению и полному негодованию, это был хорошо оснащенный, современный научно-исследовательский биологический центр, в котором исследовали как наших ребят, так и их крулосов. При этом все крулосы были отделены от них.

Телепатам не составило большого труда выяснить, как это произошло. Оказывается, некоторых из них выследили еще шестьдесят лет назад, сразу после войны, но подозрения на счет Носителей возникли еще раньше, в середине девятнадцатого века. Этот исследовательский центр был построен в восемьдесят седьмом, а уже вскоре, в девяносто первом эти ученые-садисты определили причину странности этих мужчин и женщин. Эти изверги извлекли из тел пятерых Носителей крулосов и поместили их в питательную среду, а над нашими двенадцатью товарищами продолжали проводить свои гнусные, варварские опыты.

О, эти типы вовсе не были озабочены поиском открытий, которые могли бы дать что-нибудь человечеству, они просто связали удивительные способности наших собратьев с крулосами в теле и теперь хотели привить эти качества кучке избранных людей. Эти деятели вовсе не надеялись на что то особенное, а лишь стремились приживить кому-либо наши крулосы и их совершенно не волновало то, что Носители лишь стремились дойти до Дня Откровения, хотя именно это они узнали у наших товарищей с помощью наркотиков. Ну, и, само собой разумеется, их совершенно не волновало то, что крулосы могли существовать лишь в телах их Носителей, и что для этого им постоянно приходилось использовать Носителей, как доноров, чтобы создавать для крулосов питательную среду.

Они продолжали надеяться на то, что смогут найти для этих неведомых созданий, которые переходили из тела в тело, от отца к сыну и от дочери к матери тысячелетиями, подходящих клиентов из числа элиты. И еще они постоянно искали новых Носителей, чтобы ограбить и их. Когда наступил День Откровения, ученые из этого научного центра буквально пришли в изумление, так как их агенты сообщили им о том, что сразу несколько десятков подозреваемых внезапно сорвались с места и куда-то ушли. Мы тоже сразу же узнали о том, что за некоторыми из нас следили, но, к счастью хотя бы эти ребята были опытными людьми и не попались в лапы этих негодяев.

Тайная организация, захватившая наших друзей, была структурирована, как самая настоящая, самостоятельная спецслужба. Она имела в своем составе разведку и контрразведку, имела на службе наемных убийц и имела опорные пункты не только в Америке, но и во многих странах мира. Единственное, что в их деятельности меня устраивало, так это то, что они действовали в глубоком подполье. Об этой организации не знали ни в конгрессе, ни в правительстве, а в ЦРУ о ее существовании знало не более десятка человек, а финансировалась она исключительно за счет частных пожертвований.

Поэтому вас не должно удивлять, Джейн, что мы раз и навсегда покончили с этим псевдонаучным центром и со всеми теми людьми, которые работали в нем или знали о нем хоть что-либо. Это была даже не экзекуция, а действия самообороны. Мы были вынуждены так поступить и уничтожить даже малейшие ее следы на Земле и навсегда стереть не то что какую-либо информацию, но даже и память о ней. С теми людьми, которые посетили ее лишь один-два раза и в памяти которых уже стали стираться воспоминания о ней, мы так и поступили. Против других мы были вынуждены поступить более радикально, хотя некоторые из них были высокопоставленными правительственными чиновниками.

За два месяца до военного переворота в России Сергей Ладин провел операцию по зачистке местности, как он назвал это в своем отчете. Не смотря на то, что этот научно-исследовательский центр находился глубоко под землей и тщательно охранялся, на всю операцию ушло каких-либо двадцать минут. Впрочем, иного я от космос-адмирала военно-космических сил Интайра и его космодесантников не ожидал. Они провели эту операцию, как образцово-показательную военную игру.

В отличие от прежних лет, теперь у космос-адмирала в подчинение находились не просто космодесантники, для которых очень подходит земной военный термин – коммандос, а настоящая элита вооруженных сил, способная украсить собой любую армию не только на Земле, но и в галактике Хизан, – суперкосмодесантники – сенсетив-коммандос. Ну и сам Кайор Клиот, ставший ко Дню Откровения двадцатипятилетним парнем, Сергеем Ладиным, тоже был теперь воякой хоть куда. Он, правда, и раньше был бравым космолетчиком, для которого просто не существовало слово "невозможно". Впрочем, в одном смысле это слово для него все-таки существовало, – космолетчику уже невозможно было оставаться в военно-космических силах, если он не выполнил приказа.

Серж не стал особенно мудрить и провел операцию по самому простому сценарию. Его парни провели тщательное расследование, выяснили кто командовал этой конторой, после чего в дело вступили самые опытные телепаты, которые имелись в его распоряжении и некоторые технические приспособления, которые с давних пор имелись в его распоряжении, как командира "Уригленны". Телепаты-поисковики в считанные дни вышли на нужных им людей и выманили их из тщательно охраняемых квартир и офисов, после чего техникам лишь оставалось поставить их под ментальный контроль с помощью миниатюрных электронных приборов. После такой нехитрой операции эти люди уже действовали не по собственной воле, а выполняли все наши приказы.

Это позволило ребятам Сержа Ладина по быстрому устроить внеплановое посещение научно-исследовательского центра его руководителями, которых сопровождали в этой поездке наши лучшие сенсетив-коммандос. Серж был включен в состав этой группе. Ребята вошли на территорию базы, быстренько обезвредили все ловушки и сигнальные системы, после чего в три минуты вывели из строя как охрану, так и весь её персонал. Это позже мы превратили экзекуции в театрализованное действие, чтобы предстать перед нашим клиентами во всей красе и хорошенько надавить на их психику, а в той операции это было излишне.

Прихватив крулосов, наших товарищей и все оборудование, сенсетив-коммандос покинули горную долину, взорвав, напоследок, не только подземный научно-исследовательский центр, но и отель. Вот таким незатейливым образом корпорация "Юнион Петроникс", о существовании которой знало в Штатах самое ограниченное число людей, прекратила свое существование. В это же время были изъяты и еще некоторые граждане США, которые были причастны к ее шаманской деятельности. Всего нам пришлось изолировать семьсот двадцать восемь человек и, как это не было странным, очень многие были этому искренне рады, особенно ученые.

Большая часть этих людей отправилась осваивать одну очень красивую и уютную планету, основав там колонию под названием Мичиган, а некоторые проживают сейчас на Ганимеде. Первый и последний раз мы пошли на то, что после проведения операции позволили воссоединиться супругам. Мы пошли на это потому, что чуть ли не две трети этих людей были весьма преклонного возраста и я не видел ничего плохого в том, чтобы их мужьям и женам была возвращена молодость. Те из ученых, которые выразили желание сотрудничать с нами, получили к тому же и новый облик и теперь, без какого-либо риска быть узнанными своими прежними друзьями и знакомыми, они могут совершенно свободно посещать Землю.

Вот таким образом мы и решили свою собственную проблему. К сожалению, не всегда наши проблемы решались с такой простотой, иногда приходилось поломать голову. В той операции мы получили неплохой боевой опыт и уже в самое ближайшее время он пригодился нашим сенсетив-коммандос, которым пришлось прикрывать отряды полковника Демидова.

Все время, пока в России шла подготовка к военному перевороту, я находился во Франции, изредка вылетая на день, другой в Африку или Южную Америку. Институт Человека создавал в этих странах свои первые центры. Ко Дню Откровения мы пришли будучи людьми чуть ли не всех наций и народов Земли и это позволяло нам легко найти общий язык практически в любых уголках планеты. Исключением оставались некоторые европейские страны и, к моему сожалению, Соединенные Штаты. Особенно тяжело нам приходилось именно в Штатах, где Институт Человека вызывал наибольшее противодействие как со стороны правительства, так и со стороны всей научной системы этой страны.

Американские политики и бонзы от науки встречали в штыки буквально все наши дружественные инициативы. То, что Эмиль Борзан предложил людям вакцину против СПИДа, сделало его национальным героем во многих странах Африки и Азии, но когда он получил приглашение посетить Йельский университет, то власти ему просто отказали во въездной визе. Разумеется, Эмиль посещал Штаты и до, и после этого, но бывал он там неофициально.

Однако, нужно отдать должное американским бизнесменам, которые сразу же смекнули, что сулит им сотрудничество с Институтом Человека и они не ошиблись. Лично меня это устраивало. Еще с тех времен, когда я был Мальчиком, во мне подспудно зрела неприязнь к американской политике и американским политиканам, не без помощи которых Россия и оказалась в дерьме и еще мне не нравилось то, что американские спецслужбы совали свой нос куда ни попадя.

Зато в Африки дело обстояло совершенно иным образом. То обстоятельство, что Институт Человека в своей работе опирался прежде всего на национальные кадры, легко снимало напряжение с местных политиков, ну, а то, что мы сразу же поставили перед собой цель поднять жизненный уровень до европейских стандартов, импонировало народу. Тем более, что это не было пустой болтовней, ведь в первую очередь мы стали вкладывать деньги, и немалые, в строительство госпиталей и дорог, промышленных предприятий и линий коммуникаций.

Наш расчет был весьма прост, мы не стремились немедленно осчастливить какое-нибудь государство строительством гигантского рудника или огромного завода по обогащению руды, мы просто строили небольшие предприятия, призванные работать на местном сырье, собственниками которых становились муниципалитеты и городские общины. Одновременно с этим мы обучали людей профессиональным навыкам. Это быстро давало очень хорошие результаты как в области подъема экономики, так и во всех других делах.

Мы также не стремились конкурировать с уже работающими компаниями, а даже наоборот, старались и их включить в кооперацию. Важно было то, что мы делали это повсеместно по всей Азии и Африке, по всем странам, по всем городам, поселкам и деревням. Но самое главное мы строили национальные научные центры и через них подбрасывали в страны третьего мира новые, совершенно революционные научные концепции и технологии.

Это вызвало подозрения у американских спецслужб, но выяснить что-либо они не смогли, хотя и очень хотели. Впрочем, не только им хотелось узнать, от чего это вдруг в Африке и в Азии ни с того, ни с сего были сделаны поразительные научные открытия, которые могли бы запросто составить честь любому из американских научных заведений и почему это произошло буквально спустя несколько недель после того, как в той или иной стране начал действовать научный центр Института Человека. Мы же объясняли это исключительно своими новыми методиками, которые, якобы, способствовали творческому развитию личности.

Свою деятельность мы начали с беднейших стран Африки, но Институт Человека шел только туда, куда его приглашали, а приглашали его туда, где успели поработать наши резиденты. Разумеется, мы старались не перебарщивать, но в то же время нам срочно были нужны результаты. Немедленные результаты. И очень впечатляющие. Ну, может быть не такие впечатляющие как открытие Джона Тенебе, но все же.

Признаться, мы преуспели в этом. Невиданный взрыв национальной африканской науки произвел в научных кругах немало пересудов. Никто не хотел верить в то, что методики Института Человека способны сделать в одночасье из школьного учителя гениального ученого. Но это было так. Эти методики действительно имели место, правда они были построены не на том, чтобы закачать в голову молодого африканского парня, окончившего несколько лет назад колледж в столице, с помощью гипнопеда новые знания, а в том, чтобы в процессе повышения квалификации, когда этот парень внимательно слушал лекцию преподавателя, человек, сидящий неподалеку, чуть-чуть подгонял его мысли и поворачивал их в нужном направлении и делал это столь осторожно, что тот об этом и не подозревал.

Результаты были подчас неожиданными и для нас самих, да, нам и было с чего обалдеть, когда в результате такого простого воздействия учитель физики, вдруг, умудряется сам сформулировать принцип криогенного аккумулятора, который, якобы, опытным путем, уже был изобретен в России. И это в экваториальной-то Африке. Конечно, по сравнению с теми открытиями, которые были сделаны нашими друзьями позднее, это были цветочки, но и этого было вполне достаточно для того, чтобы к Институту Человека стали относиться серьезно.

Пока наши ученые и техники занимались этим, сам я занимался организационной работой, которая отнимала у меня массу времени и сил. Вообще-то эта ерунда не закончилась и по сей день и меня дергают все кому только не лень. Не подменяй меня время от времени Сэм, я бы, скорее всего уже давно бы сбесился. Поэтому, когда мне доложили о том, что в России все готово к военному перевороту и полковник Демидов хочет встретиться со мной лично прежде, чем отдать приказ, я чуть не сорвался и не наорал на беднягу Армана, который известил меня об этом. Поскольку Виктор настаивал на личной беседе, мне пришлось срочно отправляться в Москву, благо это не занимало много времени.

Когда я прибыл в наш подмосковный центр, была поздняя ночь. В деревянной беседке на берегу Истринского водохранилища меня поджидали Виктор Демидов и Василий Седых. Васяня, которого, как и меня, тоже оторвали от работы, был весел и жизнерадостен, а вот полковник Демидов сидел мрачнее тучи. При моем приближении он, однако, оживился и даже вышел из беседки ко мне навстречу. Мы поздоровались, поболтали несколько минут о погоде, конец октября в том году был очень теплым, поговорили о других мелочах.

Наши телепаты к тому времени уже научили Виктора ставить на свое сознание прочный ментальный щит и потому мне пришлось бы приложить усилия, чтобы добраться до причин его мрачного настроения, но, по правде говоря, я никогда не применял своих способностей для того, чтобы узнать о чем он думает. После небольшой словесной разминки Виктор сразу перешел в атаку, заявив мне:

– Эдвард, мы готовы. Через три дня мы возьмем власть в свои руки и наведем в этой стране порядок, но я хочу пересмотреть наши некоторые прежние договоренности!

Теперь помрачнел Васяня. Для него это решительное заявление явно явилось полной неожиданностью. Поэтому он спросил своего друга скрипучим голосом:

– И какие же это договоренности ты собираешься пересмотреть, Витюша?

Не глядя на Василия Седых, Виктор продолжал:

– Я говорю о деятельности Антикриминального Трибунала. Поскольку мы будем сотрудничать с колонией Интайра, то его деятельность в России должна быть ограничена. Мы сами будем судить всех тех преступников, которые довели страну до такого состояния и…

Договорить он не успел. Громадный к тому времени Васяня шустро встал между нами и сунул свой здоровенный кукиш под нос будущего президента России и резко сказал:

– А вот это ты видел, судья хренов!

Полковник спокойно, с достоинством, отодвинул от своего носа фигу и хорошо поставленным голосом сказал:

– Нет, я не собираюсь быть судьей этим людям, Василий, будет лучше, если ты возглавишь Верховный суд России.

– Кто, я? – Изумился Васяня – Я, сыщик, можно сказать потомственный опер, возглавлю какой-то там суд? Ты чего, полкан, вконец охренел? Слушай, ты мне тут чушь не пори. Я тебя, гад ты ползучий, на эту должность настропалил, я тебя оттуда и сковырну. Ты бы лучше не засирал голову ни себе, ни людям, ступал себе в Кремль и кашлял там в кулак для важности, а Трибунал оставил в покое.

Однако полковник не унимался:

– Хорошо, не хочешь быть Верховным судьей, займи должность Генерального прокурора, это самая что ни на есть ментовская работа!

Васяня иронично взглянул на своего старого друга и поинтересовался у него голосом, полным ехидства и издевки:

– Чего-чего? Витенька, да, ты точно охренел. Что же ты мне предлагаешь, перестрелять всю эту паскудную погань? А? Их же только и можно, что к стенке поставить за всё то, что они натворили, Витюша. На них крови знаешь сколько, дорогой ты мой полковничек? Это ты, убоище армейское, как тебя вышвырнули из армии за то, что ты не дал жуликам склады с этим вашим химическим блеводером разворовывать, сидел дома и огурчики на подоконнике выращивал, а я почти три года бомжевал и всякого насмотрелся. И как блатные таких бедолаг, как я, от нечего делать мочили, и как они с мусорами потом водку жрали, и много ещё чего всякого такого.

Я смотрел на эту перепалку не без интереса, терпеливо дожидаясь, чем все закончится. Васяня, которому уже, видимо, надоело читать своему другу ижицу, сменил тактику и заговорил о вещах, как он считал, более серьезных:

– Виктор, пойми же, наконец, не наше это дело заниматься всем этим. Не нам, со всей нашей судебной системой, их судить. Их нужно либо мочить, как бешенных собак, либо подвергать экзекуции, а вот это уже и есть забота Трибунала. Понимаешь, Виктор, мы все их дети и уж если кто и должен вразумлять чад неразумных, так это их родители, тем более, что у них, в отличии от нас, есть такая чёткая и отлаженная за тысячелетия структура, – Тарат Зурбин. И кроме того, эти люди будут потеряны для России, но не для планеты Земля. Их сделают молодыми, сильными, здоровыми, научат новой профессии, мозги им, наконец, поправят. А если их судить здесь, то им одна дорога или к стенке, или в тюрягу, мотать там пожизненный срок. Из тюрем их выпускать нельзя, Виктор, да, и сидя за колючей проволокой они нас радовать не будут.

Никакие уговоры на Виктора не действовали, он упрямо стоял на своем и не хотел слушать Василия:

– Хорошо, пусть над этими уродами пошаманят психокорректоры, но здесь, в России. Тогда они выйдут из клиник нормальными людьми.

Васяня обалдело захлопал глазами, а затем взревел:

– Ты что, в самом деле идиот, полковник? Да, это тоже самое, что если "Уригленна" произведет посадку в Москве! Ты видел эту махину? Нет? А я видел! Если ее положить на Москву, то у нее хвост будет лежать на Юго-Западе, а носом она в Кремль упрется! Ты точно… – Тут Василий вдруг умолк и повернувшись ко мне, сказал – Эдик, не слушай этого балабола, он на старости лет арифметикой увлекся, но не простой, а ментовской. Вспомнил, наверное, гад, что гаишники только два правила арифметики знают, вычитание и деление. – Снова повернувшись к Виктору Демидову, он скорчил на редкость зверскую физиономию и зло прошипел – Что, Витенька, отнимай и дели? Догадался, наконец, какие бабки на сторону уплывают? Только запомни, друг ты мой ситцевый, без Эда и таких ребят, как, например, Спиридон, Коральби или Беслан, ты хрен хоть штуку баксов отыщешь и уж тем более не ты их из офф-шоров выгрузишь. Так что заткнись и лучше подумай о том, как на амнистёрах выехать, ведь не всех же, кто бабки отсюда насунул, мы к звездам отправим. А про меня, кстати, забудь навсегда, я братишка, – мент, сыскарь и мое дело шпану всякую скирдовать и поэтому моё место в Трибунале.

Самое последнее предположение Васяни оказалось и самым же точным. Виктору Демидову и впрямь показалось слишком уж накладным разбрасываться такими огромными деньгами. Правда, и после этого наш разговор продолжился чуть ли не до утра и наорался я так, что потом пришлось горло шалфеем полоскать. Виктор сражался до последнего и успокоился только тогда, когда я согласился с его требованием сверять с ним списки клиентов Трибунала. Хотя мне и не нравилось в то, что некоторые бандюки могли надеяться на амнистию, если вернутся в Россию со всеми деньгами, но приходилось уважать и чувства будущего руководителя великой державы.

Ночью третьего дня после этого разговора я тайно покинул Париж и направился в Москву. Мне хотелось лично участвовать в этих событиях, чтобы потом не говорить, будто что-то было сделано не так. Общее руководство операцией было возложено на одну венесуэльскую красотку Хуаниту Альварес, которая в далеком прошлом, будучи интарой, была членом команды "Уригленны" и в чине космос-полковника Джейлин Перто возглавляла нашу маленькую армию, состоявшую из двух полных дивизий космодесанта. Это была полностью ее операция и на Хуаниту возлагалось обязанность в считанные часы захватить страну.

Военный переворот в России начался точно по графику, двадцать девятого октября две тысячи девятого года, в два часа тридцать минут по московскому времени. В это время на улицы Москвы вышло всего двадцать пять тысяч бойцов прекрасно экипированных и вооруженных самым современным оружием, которые знали город, как свои пять пальцев, и действовали, словно швейцарский хронометр, точнее по хронометру. В течении получаса они заняли Кремль, Генштаб, здание правительства, парламент, арестовали президента, правительство, руководителей всех силовых ведомств, в общем, что называется, полностью обезглавили страну. Ну, этим занималось не более пяти тысяч человек.

Остальные же взяли под стражу почти всех сотрудников милиции и часть сотрудников ФСБ. Сопротивления они им почти не оказали. Были единичные перестрелки, но против лучей мощных ультразвуковых станнеров никто не мог противостоять, а этим ребятам, одетым в легкие боевые полускафандры, был не страшен даже пулеметный огонь. Выглядели они, что ни говори, жутковато. Ничуть не хуже, чем тот космический монстр в старинном фильме "Хищник".

Блестящая, красно-коричневая кираса на груди, такого же цвета массивные наплечники, щитки на руках и ногах, все из упрочненного кристаллокерамита, тяжелые кованные ботинки, пояса антигравы, чтобы компенсировать лишнюю тяжесть. На голове большой шлем с черным забралом, на правом плече мощный импульсный лазер, на спине криоаккумулятор, а в руках допотопный, ультразвуковой станнер, что твоя труба самоварная.

Да, уже от одного их вида всякие крутые типы в штаны наделали, особенно когда видели, что выстрел из лазера насквозь прошивал двигатель автомобиля и он потом сам разваливался на куски. Жертв было немного, гораздо меньше, чем я, поначалу, ожидал. Убитых с противоположной стороны было тридцать семь человек, мы их потом всех реанимировали и на Ладу отправили, да, сотни четыре легкораненых с нашей и это в городе, в котором оружия было гораздо больше, чем у какой-нибудь латиноамериканской армии вместе взятой.

Тоже самое происходило практически по все стране, разве что в деревнях и селах действовали отряды всего из трех, пяти человек. Армия перешла на сторону Виктора Демидова едва ли не на месяц раньше переворота. В некоторых частях офицеры заблаговременно арестовали самых одиозных типов, чтобы потом не разыскивать их невесть где. Авиация и флот действовали точно таким же образом, а стратегические ракетные войска уже за полтора месяца до военного переворота фактически подчинялись полковнику Демидову и только тогда, когда в его руки попали оба ядерных чемоданчика, офицеры на пусках смогли, наконец, перевести дух. Правда, они тотчас получили приказ о полной боевой готовности, но это уже была чистая формальность. Они ведь и так всё это время находились в состоянии полной боевой готовности, только не армейской, а моральной.

Мне хорошо запомнились события этого часа. По боевому расписанию переворота я входил в одну из семи боевых пятерок и мы должны были прикрыть отряды, которым предстояло штурмом взять Кремль и арестовать президента России Николая Клочкова и всю его кремлевскую камарилью. В том, что мы справимся с этой задачей у меня не было даже малейшего сомнения, но Хуанита была настроена очень серьезно и потому включила в этот отряд своих лучших космодесантников, а нашему ветерану, космос-капралу Алохе Танеа, приказала стать моей тенью.

План штурма Кремля был довольно прост. Наша группа должна была десантироваться с воздуха, захватить казарму полка охраны, подавить огневые точки и открыть ворота. В это же время бойцы спецназа армии Виктора Демидова должны были войти в Кремль через подземные коммуникации и заблокировать пути отхода противника. Кремль в то время был похож на осажденную крепость и вооруженных людей в нем было очень много. Более двух тысяч человек, в основном отъявленных бандитов, охраняли своего пахана – Николая Григорьевича Клочкова, человека трижды судимого за мошенничество ещё при советской власти и впоследствии создавшего сначала целую финансовую империю, а потом еще и прокоммунистическую партию – Союз Прогрессивных Сил.

Мы были прекрасно осведомлены о том, что творится в Кремле. В то время иначе, как борделем, эту историческую святыню России было трудно назвать. По сравнению с тем, что устроил в Кремле этот мерзавец, меркли деяния Нерона, Калигулы и Гитлера вместе с Бокассой. Николай Клочков, лощеный на экранах телевизоров и вальяжный на дипломатических приемах, на поверку оказался гнусным педофилом и извращенцем с садистскими наклонностями. Он окружил себя такими же негодяями и, подобно всем прочим хищникам, нещадно грабил эту бедную страну.

К назначенному времени наш десантный космобот скрытно приблизился к Кремлю и замер на километровой высоте. Наш отряд был одет в легкие боескафандры. Перед этим над Москвой почти сутки работали космоботы метеотехников и потому погода была безоблачной, что позволяло нам пользоваться системами оптической маскировки и скрытно занять позиции для штурма. Всё внимание охраны было приковано к кремлевской стене и поскольку радары, установленные прямо на крышах некоторых кремлевских зданий, не зафиксировали наш космобот, боевые расчеты противовоздушной обороны даже не шелохнулись.

Пятерка, в которую я входил, бесшумно спустилась на высоту ста пятидесяти метров и мы замерли, поддерживаемые в воздухе антигравами. Под нами расстилался двор перед Грановитыми палатами, где стояло с полдюжины "Шилок" и около десятка железобетонных укрытий. Не смотря на позднюю ночь во дворе было довольно многолюдно. Даже находясь на боевом посту братва не собиралась отказываться от удовольствий и хотя пили они немного, разбитных девиц среди них было вполне достаточно. На лицевом щитке шлема моего боескафандра неторопливо отсчитывали секунды и когда время ожидания истекло, мы получили команду:

– Боевые отряды, вперед!

С этого мгновения все должны были действовать строго по плану и с точностью до секунды выполнять график операции. Выключив антиграв, я камнем полетел вниз, нанося станнером удары по противнику. Пускать в ход гранаты с парализующим газом в первые минуты операции нам было запрещено. Всё-таки они взрывались с весьма ощутимым хлопком и действовали отнюдь не мгновенно. Станнеры были предпочтительнее и позволяли действовать без шума. Правда, от них можно было легко укрыться за броней и поскольку это были всего лишь ультразвуковые станнеры, нам все-таки пришлось применить парализующие гранаты, но по истечению первых пяти секунд операции, когда большая часть бандитов была уже повержена.

Спустившись с небес на землю, мы бегом бросились к дверям, ведущим в личные покои Николая Клочкова, который устроился в Кремле по-царски. В подвалах уже вовсю шуровали спецназовцы и мне нужно было поспешить, если я хотел первым взглянуть на этого типа. На первых порах мы не отключали оптической маскировки, но наш путь было легко проследить по валящимся, как снопы под серпом жнеца, полупьяным бандитам и их подружкам. Поначалу, это вызывало смех у тех, по кому еще не врезали станнером, но смеяться им пришлось недолго.

Основная пьянка шла в Георгиевском зале и когда мы с Алохой ворвались туда, то я все же отключил оптическую маскировку, так как собравшаяся там публика должна была видеть, чем закончилось время их правления. За огромным столом собралось человек сто пятьдесят всяческой швали, которую возглавлял человек, ставший в силу какого-то массового умопомрачения охватившего россиян, президентом страны. Алоха остался у дверей, а я шагнул в зал и рявкнул во весь голос:

– Ну, вот и всё, засранцы, пьянка кончилась! Теперь вас ждёт тяжелое похмелье! По приказу руководителя военного переворота, полковника Демидова, вы все арестованы!

Похоже, что наш внешний вид не возымел должного почтения, раз Николай Клочков, который сидел за столом изрядно пьяный, громко крикнул:

– Охрана, пристрелите этого клоуна!

Охрана на его зов не явилась. Сообразив, что в его резиденции творится что-то неладное, экс-президент России вскочил со стула, выхватил пистолет и, спрятавшись за пьяной в стельку девицей, сидевшей рядом, открыл по мне беглый огонь. Я не спеша шел вперед, не обращая внимания на то, как пули барабанили по кирасе и шлему боескафандра. Со своих мест вскочили и тоже открыли по мне огонь из пистолетов еще несколько телохранителей Николая Клочкова. Все остальные были без оружия и потому быстро бросились на пол. В этот момент распахнулась другая дверь, ведущая в зал и мне на помощь пришли остальные бойцы нашей пятерки. Совместными усилиями мы быстро привели в негодность их оружие и тогда начальник охраны президента взревел:

– Их же всего пятеро, вышвырните их в окна!

Его приказ подействовал и на нас бросилось несколько десятков здоровенных битюгов. В боевую подготовку интайрийских космодесантников с незапамятных времён входили занятия по ведению боя с помощью силовых полей. Некоторые мастера, такие, как космос-капрал Алоха Танеа, могли с их помощью на расстоянии десяти метров расчесать волосы какой-нибудь девчушке и заплести ей косички с бантиками. Неплохо владел этим искусством и я, а потому тут же продемонстрировал нападавшим, что это такое. Зрелище было просто великолепное, особенно тогда, когда какой-нибудь двухметровый лоб взлетал чуть ли не под потолок.

Надавав оплеух этим недоумкам, мы стали их выстраивать вдоль стены с заложенными за голову руками. Только тогда в Георгиевский зал ворвались спецназовцы под командованием майора Ковалева. Был среди них и тот лейтенант, которому я однажды заштопал ногу. Этим отчаянным парням, которым пришлось с боем пробираться через подвалы и прожигать лазерами стальные двери, оставалось только надеть на этих субчиков наручники, да, ещё успокоить взволнованных девиц, которые то и дело норовили забиться в истерике.

Ровно в три часа тридцать минут полковник Демидов объявил на весь мир об успешном военном перевороте в России. Спустя пять минут он позвонил в Вашингтон, президенту Бакстеру и на прекрасном английском предупредил его, чтобы тот не вздумал с дуру дёргаться. Заодно он предупредил президента США ещё и о том, что вся авиация российских ВВС поднята в воздух и что в случае чего он будет сбивать каждый военный самолет, который попытается вторгнуться в воздушное пространство России. После этого были закрыты на три дня все международные аэропорты. Чтобы не мозолить Виктору глаза, я, пожав ему руку, тут же смылся в Париж.

В семь часов утра полковник Демидов порадовал всех москвичей неожиданным салютом. Без каких-либо объяснений он велел вынести из мавзолея труп вождя мирового пролетариата, а сам мавзолей взорвать к чертовой матери, что и было исполнено подрывниками с невероятной оперативностью и отменным мастерством. Едва пыль рассеялась, как на Красную площадь вышла инженерная техника и кремлевское кладбище было немедленно ликвидировано.

Часть захоронений со всеми воинскими почестями были перевезены в Кремль и помещены на временное хранение в Дворец Съездов, а остальные свезены подальше, на Николо-Архангельское кладбище и там зарыты по-тихому. Таким образом Виктор Демидов распрощался с прошлым, после чего, не мудрствуя лукаво, разродился первым указом, по которому наследник российского престола был тут же восстановлен в монархических правах и ему предлагалось срочно вернуться в Россию, чтобы немедленно занять свой трон в Кремле. В качестве дополнения он сказал, что ежели названный монарх не соизволит вернуться в Россию в месячный срок, то народ вправе избрать себе нового, тоже из числа прямых потомков Романовых.

Другим указом полковник Демидов назначил в качестве единственной властной структуры Административную Директорию, а себя назначил ее президентом. Никаких слов о чём-то временном сказано не было. Поскольку власть он делить ни с кем не собирался, то тут же упразднил все политические партии, а некоторые, самые одиозные, коммунистическую, либерально-демократическую и прочие сволочные партии откровенно фашистского толка навсегда объявил вне закона.

С Государственной Думой также было покончено раз и навсегда. Вводилась новая конституция, а также Гражданский, Уголовный и Уголовно-Процессуальный кодекс, тексты которых были немедленно переданы во все типографии и средства массовой информации. Заодно президент объявил о пересмотре всех уголовных дел и самой скорой амнистии. В общем, до трех часов дня этот парень не слезал с экранов телевизоров и много чего понавводил.

К пяти часам дня в Кремле был собран весь дипломатический корпус и новый президент России принялся причесывать остальной мир. Без какого-либо хитроумия и лукавства, с военной прямотой одним послам было объявлено о том, что с их странами сохраняются прежние отношения, другим было очень строго заявлено, что отношения с их странами будут полностью пересмотрены, ну, а некоторым послам были вручены жесткие ноты протеста. Заодно президент Демидов объявил, что Россия приостанавливает выплату государственного долга и будет его пересматривать. Точно так же приостанавливалось действие всех экспортных контрактов, а в отношении США, Канады, Франции и Великобритании было заявлено, что все радиоактивные отходы, которые были ввезены из этих стран, будут вывезены обратно, а все контракты, по которым это делалось, будут переданы в уголовный суд.

И, наконец, ровно в двадцать один час по московскому времени президент Директории обратился к гражданам России и битых три часа рассказывал о всех своих планах на ближайшее будущее. Планов было много и некоторые он собирался претворить в жизнь незамедлительно, в частности, объявив россиянам о том, что теперь всякое ущемление их прав за пределами России будет рассматриваться чуть ли не как акт прямой агрессии против страны, если и того не хуже. В завершении он зачитал указ об амнистии капиталов, вывезенных из России и сообщил их собственникам, что это означает и что за этим последует. По-моему, уже к двадцати двум часам он стал отцом нации и любимцем народа, а все последующие годы лишь укреплял в людях это чувство.

Как потом было сказано в средствах массовой информации, это был самый интеллигентный военный переворот в мире. Никаких расстрелов, никаких беспорядков и грабежей. Армия, сменившая в городах милицию, почти никого не арестовывала, а тех, кого надо было арестовать, арестовали ещё в ночь переворота. Правда, очень многих тут же освободили, предварительно разоружив. Патрули прошли частой сетью по всей Москве и крупным городам и разоружили большую часть братвы, настучав по голове самым борзым типам. По всей стране, сроком на десять дней вводился комендантский час, но лишь для того, чтобы навести окончательный порядок.

Все авиа-кассы работали как и прежде и потому билеты за рубеж были раскуплены чуть ли не на три месяца вперед. Через три дня из России началось повальное бегство, но, поскольку, старые таможенники тоже были или арестованы или уволены, то все незадекларированные ценности беглецам пришлось оставить на таможне.

На следующий день после переворота Административная Директория была признана Францией, Бельгией и Грецией. Это с утра. К вечеру её признал весь остальной мир, хотя прямое сообщение со всем внешним миром было временно прервано. Так как Институт Человека получил официальное приглашение к полномасштабному сотрудничеству если не в первый час после переворота, то пятью минутами позднее, я первым же рейсом вылетел из Парижа в Москву.

В новую Россию я летел очень возбужденный и радостный. Господи, как же я был рад! Вместе со мной в полупустом самолете летел в полном составе весь административный совет колонии Интайра и мы выпили не одну бутылку шампанского, празднуя это событие. В самолете меня ждала совершенно неожиданная встреча. Вместе с нами в салоне первого класса летело еще несколько человек, но среди них мое внимание привлек только один импозантный господин средних лет в дорогом костюме, который был очень напряжен.

Мое внимание этот человек, с хорошими манерами и прекрасным английским, привлек не сразу, а после того, как Ольга предложила тост за Виктора Демидова и за его счастливую звезду. В то время, как три господина, сидевшие в дальнем конце салона неприязненно поморщились, лицо этого, вдруг, на мгновение озарилось улыбкой. Тимофей, который сопровождал меня в этом полете, увидев мой заинтересованный взгляд, немедленно сообщил мне:

– Эдик, тот мужик, который, похоже, так заинтересовал тебя, наш, русский. Он решил не дожидаться особого приглашения и теперь сам, по своей собственной воле возвращается в Москву. Ему, кстати, не очень нравится то, что он больше известен, как вор в законе по кличке Монгол, а те трое господ, это цэрэушники, летят с инструкциями в свое посольство. Ты знаешь, мне кажется, ими нужно заняться серьезно, они собираются проинспектировать свою московскую резидентуру.

Ну, господа цэрэушники меня в тот момент интересовали в последнюю очередь, а вот то, что мне пришлось лететь в Москву одним рейсом с Монголом, заинтересовало меня куда больше. Хотя это и было чистое совпадение, грех было им не воспользоваться, тем более, что о Монголе, а точнее о Ларионове Игоре Петровиче, у меня еще в те времена, когда я работал в его фирме, сложилось неплохое мнение. Тимофей, сделавший короткий телепатический доклад, только укрепил его. Телепатия очень хорошая вещь, когда нужно в считанные секунды передать большой объем информации, а Тимофей к тому времени уже научился быстро составлять и передавать очень емкие телепатеммы.

Впрочем я говорю об этом лишь потому, что узнал об Игоре Ларионове то, чего не знали о нем его самые близкие друзья и его собственная жена. Этот человек был типичнейшим продуктом российской действительности того времени. Семнадцатилетним пареньком он приехал учиться в Москву из провинции, из города Улан-Удэ, в семьдесят восьмом году. Поступил в МВТУ имени Баумана, закончил сначала институт, а затем аспирантуру и стал работать на тогда еще секретном заводе имени Хруничева.

Защитился, стал кандидатом технических наук, готовил докторскую. Игорь занимался конструированием ракетной техники и композитами. С началом перестройки он загорелся идеей собственного бизнеса и вместе с друзьями создал кооператив. Они мечтали строить и продавать воздушные шары для воздухоплавателей. Правда, для того, чтобы заработать денег, им, для раскрутки, пришлось заняться торговлей.

Поначалу, все шло неплохо и они даже изготовили и продали несколько отличных воздушных шаров, вот тогда-то за Игорем и закрепилось окончательно прозвище Монгол, сокращенное от монгольфьер и еще видимо потому, что он неплохо знал монгольский язык, хотя ничего азиатского в чертах его лица не было. От торговли косметикой и парфюмерией они перешли сначала к компьютерам, а потом и к автомобилям и вот тут-то полоса удач закончилась.

Игоря и его компаньонов крепко подставили кагэбэшники, которые сляпали на скорую руку дело и вскоре упекли его на семь лет. В лагере Игорь, который еще со студенческих времен занимался восточными единоборствами, вел себя дерзко с начальством и независимо с блатными. Он очень скоро доказал лагерным ворам, что с ним нужно разговаривать уважительно и, поскольку, был человеком рассудительным и здравомыслящим, быстро завоевал себе авторитет. На свободу он вышел в девяносто четвертом, отсидев пять из семи лет, благодаря взяткам, и вновь вернулся в бизнес.

Теперь он имел связи в воровском мире и уже лишился каких-либо иллюзий на счет закона и его представителей. Вновь занявшись торговлей компьютерами, он вскоре сколотил неплохой капитал и в первую очередь побеспокоился о том, чтобы снять с себя судимость, а затем, увеличив свой капитал, купил себе титул вора в законе, а заодно и гражданство Белиза. Игорь Ларионов был жестким, ловким и удачливым бизнесменом и вскоре, в конце девяносто девятого, выехал из России и хотя его бизнес был тесно связан с этой страной, руководить им он предпочитал из-за рубежа. Впрочем, и в Европе он тоже имел неплохой бизнес, связанный с туризмом и торговлей. Игорь Ларионов находился в Париже, когда из России пришло сообщение о военном перевороте. Этот человек почему-то сразу уверовал в Виктора Демидова и решил немедленно вернуться в Москву.

В его небольшом кейсе лежало несколько компакт-дисков, которые содержали очень много информации о деятельности русской мафии и местонахождении российских капиталов за рубежом. Он считал, что эти сведения помогут новой власти пролить свет на тайные вклады российских политиков и их связи с криминальным миром. И к тем, и к другим Игорь относился с холодной брезгливостью и ярой неприязнью. Вот только он опасался того, что ему будет трудно быстро выйти на нужных ему людей. Именно это обстоятельство и заставило меня попросить Ольгу привести господина Ларионова в бар, где я смог спокойно поговорить с ним.

Игорь не только сразу же узнал меня, его племянники, как оказалось, были не такими уж балбесами, но и нисколько не удивился, что я, вдруг, заговорил с ним о содержании его кейса. Скорее удивиться пришлось мне, но еще до нашего разговора, так как Тимофей, прозондировавший его сознание, известил меня и о том, что Игорь уже связал воедино мои московские подвиги, Институт Человека, Антикриминальный Трибунал, да еще и военный переворот, считая все это звеньями одной цепи. К счастью, ему и в голову не пришло добавить к этому что-нибудь фантастическое, связанное с интари.

Наш разговор был коротким, но очень емким и мне было приятно сознавать то, что я приведу в команду Виктора Демидова еще одного толкового парня. Полковнику в тот момент была очень нужна уверенность именно в том, что его призыв к бизнесменам вернуть капиталы в страну будет не только услышан, но и правильно понят. Мне не пришлось слишком долго убеждать Игоря в том, что он сможет найти применение своим капиталам, сколоченным в жесткой конкурентной борьбе, которые он сумел отстоять как от бандитских наездов, так и от наездов деятелей из прежних спецслужб.

Не скрою, Джейн, этот парень мне понравился сразу же и потому теперь уже вам не стоит удивляться тому, что я сделал его своим союзником, посвятив во все тайны. Теперь он уже не строит воздушных шаров, да вы, впрочем, и сами знаете что Игорек строит космические корабли. Правда, небольшие и совсем не в том количестве, в каком он это мечтает это делать, но он уже начал строительство огромной космической верфи на орбите вокруг Луны и заложил на ней девять заводов. Однако, я снова отвлекся, Джейн.

Москва встретила нас солнечной погодой, множеством флагов и строем почетного караула. Новый президент России лично прибыл в аэропорт, чтобы встретить нашу маленькую делегацию. Под звуки старого российского гимна "Боже царя храни" мы расселись по автомобилям и поехали в здание правительства на Краснопресненской набережной. Виктор не стал делать большие глаза, когда я представил ему Монгола и порекомендовал отнестись внимательно к его предложениям.

Хотя трех дней Виктору Демидову не хватило на то, чтобы навести полный порядок в городе, но Москва все же немного изменилась. В первую очередь это выразилось в том, что на улицах вновь стало многолюдно, а по дорогам уже не носились на бешенной скорости шикарные спортивные автомобили. Уже одно это многим казалось чудом и город, который в последние годы вжимался в переулки и подворотни, казалось, встал и расправил плечи. Особого интереса к нашему заметно не было, но вдоль Кутузовского проспекта все же стояли люди, хотя это, скорее всего, можно было отнести на счет простого любопытства. Для меня куда важней было то, что на Поклонной горе гуляло множество людей и даже звучала музыка.

Наш кортеж привлек внимание лишь немногих москвичей и они молча наблюдали за тем, как мы проезжали по Кутузовскому проспекту. С тротуаров и из окон квартир за нами наблюдали тысячи настороженных глаз. Людей, вероятно, удивляло, что новой властью уже кто-то заинтересовался во внешнем мире. Еще больше их удивляло то, что она начала свою деятельность не с жестоких репрессий, а с наведения элементарного порядка. Некоторые прежние властные структуры были в одночасье реорганизованы, а многие и вовсе упразднены, но новые уже начали интенсивно работать.

Новая власть, прежде всего, резко сократила количество чиновников. К руководству страной пришли новые люди и структура власти была выстроена по новому образцу. Старикашка Бэмми не зря называл Виктора самым талантливым администратором, порой ставя его мне в пример. Этот парень весьма своеобразно воспринял интайрийскую модель власти и адаптировал ее к условиям своей страны. В силу того обстоятельства, что он пришел к власти в результате военного переворота, ему уже ничто не мешало руководить страной так, как он того желал. Благо у него имелось вполне достаточное количество сподвижников, которые прекрасно понимали чего он хочет добиться.

Виктор не стал придумывать ничего нового и воссоздал в России ту же структуру власти, которая всегда была на Интайре. Он стал Главным гражданским администратором этой огромной страны и даже назывался президентом Административной Директории. На пост Главного военного администратора был назначен майор Ковалев, а Главным научным администратором стал академик Роман Переведенцев. Две эти структуры, в отличие от Гражданской администрации, еще ни разу не заявляли о себе и потому их вроде бы и не существует вовсе, но не смотря ни на что они готовы в любой момент заняться разрешением любых кризисных ситуаций.

Как всякий нормальный гражданский администратор, президент Демидов не стремился руководить всем и вся. В ведении Административной Директории была внешняя политика, судебная система, финансы, таможня и природные ресурсы страны, все остальное, включая охрану правопорядка, полностью отдавалось на места, под управление региональных администраций. Деление страны на национальные территории осталось только на старых картах. В первые же дни вся страна была разбита четыреста, примерно одинаковых по размеру, административных регионов и Россия от этого только выиграла. Выиграла в первую очередь в финансовом плане, поскольку теперь не требовалось содержать гигантский аппарат государственных чиновников всех мастей и калибров.

Так как региональным администраторам теперь незачем было обращаться в центр, а почти все налоги оставались в их распоряжении, то каждый администратор сам решал, как ему обустроить жизнь в своем регионе. Все прежние частные структуры, которые уже имелись в России, прекрасно к этому адаптировались, а поскольку и региональные администраторы пришли к власти в результате военного переворота, то и сместить их просто так, от нечего делать, было отныне невозможно. Даже небольшие отряды, состоящие всего из нескольких десятков военных, имеющих на вооружении столь мощное оружие, могли противостоять хоть полку мотопехоты.

Между тем главное было не в этом. Такая структура управления позволяла существенно снизить налоги и тут у администраторов в руках имелись большие козыри, ведь теперь только от них зависело, как будут развиваться города и поселки, находящиеся под их управлением. Такое устройство государства нисколько не мешало развитию крупного бизнеса, что, в последствии, и было доказано на деле. Сейчас российские корпорации никто не назовет слабыми и беспомощными.

Наш визит в Москву имел и еще одно значение, ведь в то время как мы под прицелом телекамер вели переговоры, в ходе которых между Институтом Человека и Административной Директорией был подписан весьма обширный договор, шли приготовления к первой широкомасштабной акции Антикриминального Трибунала, которая была назначена на пятнадцатое ноября две тысячи седьмого года. В первый и последний раз экзекуция проводилась без участия старших экзекуторов. Это была самая широкомасштабная акция и она была подготовлена очень тщательно. Да вы и сами должны понимать, Джейн, что иначе и быть не могло…

То, о чем Эд Бартон рассказал ей далее, Джейн уже знала из книг, газетных статей, видеозаписи телевизионных репортажей и рассказов очевидцев, которые ей пришлось некогда выслушать. Джейн хорошо знала как проходила та экзекуция, а теперь узнала и некоторые её подробности. Экзекуция началась ровно в двенадцать часов по Гринвичу. В ней принимали участие свыше ста сорока тысяч человек. Почти все интари и большая часть их земных родителей, разбитые на боевые тройки, поднялись на борт космоботов, флайеров, обычных вертолетов и скоростных катеров, сели в мощные джипы и даже автобусы и двинулись каждая к своей цели. К тем местам, где в это время находились их клиенты.

Одних брали прямо в постели, других в офисах, казино или барах. Кого то брали прямо на улицах городов, а некоторых забирали даже из тюремных камер. Мало кто из этих людей смог что-либо понять и практически никто не смог оказать экзекуторам даже малейшего сопротивления. После меморандума Трибунала прошло уже столько времени, что все жулики про него давно уже забыли и, вдруг, на тебе, откуда ни возьмись появляются какие-то странные типы, берут тебя под белы руки и зашвыривают в воронок, да еще и говорят какие-то странные вещи о какой-то экзекуции и плевать хотели на адвокатов, к тому же еще и ни слова не говорят ни о каких-то там твоих правах.

Так же мало кто из людей понял, что же, собственно, произошло в эти полчаса, хотя очень многие люди оказались невольными свидетелями экзекуции и сами видели то, как некие люди, одетые в странные, громоздкие комбинезоны, отчасти похожие на экипировку спортсменов-мотогонщиков с их блестящими, черными, наглухо закрытыми шлемами, представившись сотрудниками Антикриминального Трибунала, арестовывали всяких темных типов. Появлялись они внезапно, словно ниоткуда, зачастую буквально проламывая стены и так же внезапно исчезали, прихватив с собой, одного, двух или сразу несколько десятков воротил криминального мира.

На прочую публику эти странные громилы внимания, как правило, не обращали, но тем, кто попытался встать у них на пути, они отвешивали такие оплеухи, что другим уже было неповадно лезть в драку. Кое-кто из охранников, несших свою нелегкую службу в некоторых злачных местах, где в то время находились клиенты Антикриминального Трибунала, умудрялись открыть по экзекуторам ружейно-пистолетный огонь, но он не причинял им никакого вреда. Свидетели перестрелки рассказывали потом друзьям и полицейским, что под мешковатыми комбинезонами, разнесенными в клочья пулями и картечью, на всех сотрудниках Антикриминального Трибунала были надеты странного вида бронированные доспехи, а их оружие испускало тускло-оранжевые лучи, которые бесшумно валили стрелков на пол, повергая их в долгое беспамятство.

В то время, когда Антикриминальный Трибунал провел свою первую экзекуцию, Джейн была еще ребенком, но она хорошо помнила то ощущение испуга и восторга, с которым она встретила известие о массовой экзекуции, которой был подвергнут криминальный мир планеты. В Нью-Йорке, где она в то время жила в католическом приюте, Трибунал произвел в течении получаса четырес1000 та семнадцать экзекуций и задержал свыше шести тысяч человек. Некоторые из экзекуций оказались заснятыми на видео, что, вкупе с меморандумами Трибунала, поступившими спустя несколько часов в газеты и на телевидение по каждому из задержанных преступников, привело жителей города чуть ли не в состояние шока. Впрочем в состоянии шока надолго погрузились лишь гангстеры и мафиози, так как в каждом из меморандумов Трибунал напоминал о своем первом заявлении, в котором он грозился полностью искоренить преступность на всей планете.

Более всего на обывателей произвело впечатление то, что Антикриминальный Трибунал назвал общее количество задержанных им преступников, свыше пятисот семидесяти тысяч человек по всему миру. Из этого любому тугодуму становилось понятно, что против криминального мира выступила не жалкая кучка фанатиков, а некая огромная и невероятно могущественная армия. Полиция и спецслужбы хранили по этому поводу глубокомысленное молчание, которое было вызвано скорее шоком, нежели какими-то собственными планами.

Ни полиции, ни спецслужбам было нечего сказать как о той организации, которая называлась Всемирный Антикриминальный Трибунал, так и о людях, которые её создали. Домыслы журналистов, пишущих статьи для отдела криминальной хроники, были просто невероятными и только теперь Джейн убедилась в том, что как раз именно самые невероятные из них, в которых говорилось о помощи извне, более всего соответствовали реальной действительности.

После того, как Трибунал стал проводить свои экзекуции пусть не столь массово, но зато практически каждый день, боссы криминального мира всерьез забеспокоились, хотя эта организация пока что выкашивала, в основном, командиров криминальной пехоты, до поры до времени, оставляя в покое их самих. Первыми почувствовали на себе тяжелую длань Трибунала колумбийские наркобароны, окопавшиеся на своих секретных базах в сельве. Их не спасли ни подземные убежища, оснащенные самым современным оборудованием, ни прекрасно вооруженные армии телохранителей. В живых оставались лишь некоторые члены их семей, да кое-кто из их охранников, за которыми не числилось кровавых преступлений. Но что было особенно неприятным для властей, буквально за несколько минут до экзекуции были полностью опустошены банковские счета этих людей.

Теперь экзекуторы Трибунала наносили свои удары под покровом ночи, что только добавило боссам преступного мира страха. После экзекуций полиция никогда не находила трупов, люди просто исчезали бесследно, чтобы больше никогда и нигде не появляться. После экзекуций полиции почти не доставалось никаких улик, кроме редких видеозаписей, сделанных случайными свидетелями, на которых можно было увидеть либо людей в громоздких комбинезонах, либо вообще какие-то смутные, едва заметные тени. Те же разрушения, которыми, зачастую, сопровождались экзекуции, наводили экспертов на весьма грустные размышления, так как они никак не могли понять, чем же это можно было разрушить бетонные стены и стальные сейфовые двери.

Уже через несколько месяцев можно было сказать о том, что с организованной преступностью, в основном, было покончено, но на планете еще вполне хватало всяческих преступников и главной проблемой были террористы, к которым Трибунал проявлял внимания больше, чем к кому-либо еще. В отличие от всех остальных его клиентов, эти типы были превосходно организованы и их сообщества отличались почти абсолютной герметичностью, а с появлением Трибунала они и вовсе затаились, уйдя в глубокое подполье. Поэтому победы Антикриминального Трибунала на этом поприще, поначалу, были не столь впечатляющими, как того можно было ожидать. Эд говорил об этом без малейшей тени смущения и какой-либо горечи в голосе, справедливо полагая, что Джейн, которая была свидетелем того, как тщательно террористы готовились к своим акциям, поймет их трудности.

Не смотря на то, что их беседа проходила в доме Джейн, Эд Бартон проиллюстрировал свой рассказ демонстрацией множества видеозаписей. На экране портативного компьютера Джейн смогла собственными глазами увидеть фрагменты некоторых, наиболее впечатляющих, акций Трибунала и бегло просмотреть статистические данные, показывающие результаты первых шести месяцев его деятельности. Они были весьма и весьма впечатляющими. Пожалуй, еще никогда преступный мир не ощущал такого давления, как в тот далекий, две тысячи девятый год, когда Антикриминальный Трибунал, презрев все законы и правила, бросил ему вызов.

Джейн была удивлена тому, как подробно Эд Бартон рассказывал ей обо всем. Она несколько раз порывалась спросить его с чем это связано, но, подумав, решила не делать этого. Она все больше утверждалась в том, что ее пригласили сначала на остров Кинос, а затем еще и предложили стать главным контролером Трибунала отнюдь не случайно. Видимо, она зачем-то была нужна этому сильному, волевому, уверенному в себе человеку, чья жизненная история насчитывала столько тысячелетий. Эд Бартон, допил свой кофе и заглянул в пустой кофейник. Джейн немедленно вскочила с кресла и, подхватив кофейник, бросилась на кухню. Вставив кофейник в блестящую пластиком и хромом пасть кулинарного комбайна и негромко попросила:

– Пожалуйста, приготовь кофе, машина. Покрепче и, пожалуйста, не очень сладкий. Полный кофейник.

Спустя пару минут кофе был готов и она понесла его в гостиную, где Эд Бартон решил тем временем перекурить. Увидев Джейн он хотел было погасить сигару, но Джейн, наливая кофе ему и себе, сказала:

– Курите, Эдвард, ничего страшного, я даже рискну выпить с вами чашечку кофе. Надеюсь, что если у меня от этого напитка внезапно случится инфаркт, то профессор Борзан сможет меня спасти.

Прихлебывая кофе, Эд промолвил:

– Отличный кофе, настоящий жидкий углерод. – Улыбнувшись, он добавил – Не волнуйтесь за свое здоровье, Джейн, оно у вас преотменнейшее и никакой инфаркт вам не грозит.

Сказав это, Эд внезапно смутился. Джейн поняла это смущение по своему, подумав, что разговоры о здоровье не приняты среди этих удивительных людей, которые не только могли возвращать людям молодость, но даже могли заново возродить человека, как это произошло с Сэмом Бартоном. Стараясь не развивать эту тему, Джейн все же поинтересовалась:

– Эд, скажите, пожалуйста, почему вы рассказываете обо всем так подробно? Разве в этом есть необходимость?

– Не знаю что и сказать вам, Джейн. На мой взгляд такая необходимость есть. Ну, и кроме того мой рассказ не такой уж и подробный, ведь я не говорю о всяких незначительных мелочах. Мне просто хочется, чтобы вы знали о тех причинах, которые побудили меня, как главного гражданского администратора, заняться такой хлопотной работенкой, как борьба с преступным миром на этой планете. Однако, не только уголовники попадали в поле зрения Трибунала. В частности мы постарались внушить руководителям спецслужб некоторых стран, что их работа должна строиться несколько иначе. Кое-кто из этих ребят оказался вполне подходящим клиентом для Трибунала, – наемные убийцы, состоящие на службе у правительства, их боссы, которые считали, что они могут из каких-то политических соображений насильно вовлекать людей в свои дьявольские игры и подвергать их жизни смертельной опасности. Так что очень скоро многие спецслужбы недосчитались некоторых своих героев.

В отношении этих заносчивых деятелей, которые с древности любили именовать себя рыцарями плаща и кинжала, применялись обычные меры, такие же, как и против всяческого уголовного сброда. Мы не делали особого различия между теми и другими и поэтому они попадали впоследствии на одни и те же планеты. Право же, все они были достойны и худшей участи, но не всегда во всех их преступлениях были виноваты только они сами. Порой мне было жалко некоторых из них, так как им здорово перевернули мозги.

Уже в середине октября, еще до начала военного переворота, первые колонисты ступили ногой на Ладу, правда эта планета получила такое название лишь несколько месяцев спустя. Те горе-сатанисты и Утюг со своими быками, получили в свое распоряжение целый город, рассчитанный на двести пятьдесят тысяч человек. Этот город, как две капли воды похож на сегмент Винтерстара, и был построен всего за три дня, так как это был стандартный градостроительный модуль, каких в трюмах "Уригленны" было несколько тысяч штук.

Будучи сложенным в походное положение, градостроительный модуль представляет из себя параллелепипед длиной в тысячу шестьсот метров и в поперечнике семьсот пятьдесят на двести метров. В этом небольшом объеме были плотно упакованы как строительные материалы, так и механизмы, которые раскрывались подобно розовому бутону в огромный городской квартал. При этом прокладывались все городские коммуникации, возводились жилые дома и промышленные здания, строились взлетно-посадочные площадки, обустраивались прилегающие земельные участки и возводился защитный барьер, отделяющий городской квартал от дикой природы.

Каждый такой модуль спускается на поверхность планеты после того, как техники подготовят для него площадку и поставят термоядерную энергоцентраль. Как только этот этап работ пройден, модуль подключают к энергоцентрали и он начинает разворачиваться. Увы, но мы не могли предоставить этим ребятам ничего другого, кроме лучших образчиков интайрийской архитектуры, но им понравилось. Колонистам оставалось лишь распаковать контейнеры и занести в жилые дома, производственные здания и коммунальные сооружения необходимое оборудование, которое, так же как и сам градостроительный модуль, находилось в сложенном состоянии.

Мы дали им новые жизненные возможности исходя из их собственных предпочтений и природных условий той планеты, на которой им предстояло жить. Мы хорошенько изучили эту планету еще восемьдесят тысяч лет назад и прекрасно знали с чем предстоит встретиться первым колонистам. Это довольно безобидный мир и он намного моложе Земли, но в этом и заключается его прелесть и к тому же для человека этот мир вполне съедобен.

Единственное, о чем пожалел Денис, так это о том, что я не спустил в свое убежище всех его гавриков. После того, как из его сознания были изъяты некоторые, мучавшие этого парня, воспоминания детства, а на их место были наложены ложные, он сильно изменился в характере. Изменился он и внешне, так как из прыщавого дохляка превратился в двухметрового розовощекого гиганта с телом Мистера Олимпия. Такие же изменения произошли и с остальными его товарищами, а так же с Утюгом и его подручными. Все они получили необходимую психологическую помощь и стали более сдержанными и трезвомыслящими людьми. При этом мы вовсе не стремились хоть как-то изменить их психику и они остались такими же людьми, что и были до встречи с нами.

Впервые "Уригленна" отправилась в полет без своего командира, его в этом полете заменил старший офицер крейсера Инкет Сален, который был теперь худощавым, миниатюрным эскимосом и до Дня Откровения ничем, кроме каяка, управлять не мог. На борт гигантского космического корабля поднялось двести сорок человек экипажа, шестьдесят два техника, полторы тысячи андроидов и всего тридцать три первых колониста, которых нам даже не пришлось заковывать в цепи и подгонять какими-нибудь палками. Наоборот, они сами считали дни и часы, остававшиеся до старта.

Во-первых, потому, что они уже знали о том, какую именно планету мы им отдавали в полную собственность, а во-вторых, потому, что знали еще один секрет, – мы их там должны были оставить для того, чтобы они смогли освоить ее и построить на ней свой собственный мир. Лада это очень приятное место в этой галактике. Планета эта значительно больше Земли, на двадцать один процент, если быть точным. Она также немного теплее и климат на ней более приятный и ровный. У Лады есть три небольшие луны, которые первые колонисты, решившие возродить на ней древнеславянские религиозные обряды, назвали Перун, Даждь и Сварог в честь древнеславянских божеств. Свое светило, естественно, они называют Ярило.

На планете имеется три громадных океана и множество озер, но все же суша занимает там пятьдесят три процента поверхности. Горы на Ладе невысоки и по своей планетарной структуре эта планета схожа с Землей, там много в её коре полезных ископаемых, но ладиан гораздо больше интересуют три пояса астероидов, в которых они и ведут разработки минерального сырья. Планета эта очень красива и поэтому ладиане решили сохранить ее первозданную прелесть.

Животный мир на Ладе очень разнообразен, как разнообразен и ее растительный мир. Деревья там, не смотря на более высокую, по сравнению с Землей, гравитацию, растут высотой до трехсот метров. И именно из-за высокой гравитации, которая больше земной на двадцать один процент, техники из ведомства Эмиля, вынуждены были делать из колонистов, отправляемых на Ладу, настоящих Гераклов. Эти качества в полной мере наследуют и их дети и они даже несколько превосходят своих мам и пап в силе и росте.

Денис, который взял для себя имя Изяслав, еще до старта занял в этом маленьком отряде главенствующее место, он оказался самым толковым организатором и лучше других освоил азы такой нудной науки, как гражданское управление. Утюг же, которого теперь зовут Бориславом – с первых дней возглавил вооруженные силы Лады. А вот Инга, взявшая себе имя Любава, решила полностью забыть о прошлом и предпочла быть просто красивой женщиной и счастливой матерью. Когда наши медики-техники сделали из нее рослую, статную и пышногрудую красавицу с русой косой до пояса, она уже не думала ни о чем другом, кроме того, как ей найти себе поскорее парня себе под стать и не мешкая выйти за него замуж. Таким парнем, кстати, оказался главный вояка ладиан Борислав Громовой.

В том первом полете "Уригленны", у экипажа и техников было два задания: высадить первый отряд колонистов и подготовить для колонизации еще двадцать одну планету. Разумеется, как и на Ладе, везде были построены небольшие города. Вместе с первыми колонистами на Ладу высадился отряд из ста пятидесяти четырех андроидов. При этом женщин-андроидов было вдвое больше, что позволило Любаве и нескольким ее подругам некоторое время побыть в одиночестве, чтобы затем, не спеша, подыскать себе жениха. Впрочем к их услугам также было достаточное количество андроидов мужчин.

То, что наши андроиды помимо всего прочего еще и занимались сексотерапией, было воспринято нашими первыми клиентами просто на ура. Женщины-андроиды терпеливы, всегда нежны и приветливы, а кроме того они способны выслушать любую исповедь и найти такие слова, что даже в самых черствых сердцах способны проснуться тёплые чувства. Однако, во время полета к Ладе, который продлился всего шесть суток и трое суток, которые были отведены на строительство Даждь-града, им вряд ли приходило в голову заняться сексом, так как хлопот у них было предостаточно.

Мы предоставили в распоряжение колонистов технику и оборудование, модули будущих заводов и фабрик, транспортные средства, позволяющие совершать межпланетные перелеты и мощное оружие, включая даже тяжелые корабельные боевые системы. Единственное, чего мы не дали им, так это сверхсветовых космических кораблей и мощных навигационных компьютеров, способных проложить курс до Земли. Это им придется создать самим, своими собственными силами, чтобы окончательно доказать свое право называться не только людьми, но и народом, – ладианами.

Мне удалось вырваться на несколько часов на Ганимед, чтобы присутствовать при старте "Уригленны" и в отличии от того дня, когда он покидал Землю, Утюг уже не лил слезы. В этот день он был сосредоточен, но ему плохо удавалось скрыть свои радость и волнение перед стартом. Я не ожидал, что он подойдет ко мне, чтобы попрощаться, но он все-таки подошел, крепко пожал мне руку и сказал:

– Господин главный администратор, мне очень жаль, что я так и не смог с вами познакомиться по-настоящему.

– Не вижу в этом никаких проблем, Борислав, вскоре я обязательно посещу вашу планету с инспекцией, вот тогда мы и сможем лучше узнать друг друга. – Ответил я ему и услышал в ответ от этого огромного парня такие слова, которые никак не могу забыть до сих пор.

– И все-таки, господин главный администратор, я никак не могу понять, почему вы оставили нас всех в живых? У меня было время хорошенько обо всём подумать и я точно знаю, что даже за половину моих подвигов мне следовало бы голову открутить. Понимаю, вы можете сказать мне, что каждый имеет право на вторую попытку и все такое прочее, но все же я не понимаю, почему? Почему вы даете нам этот шанс?

Разумеется у меня вертелось на языке сказать и ему и другим колонистам, которые стояли рядом, что-нибудь высокопарное, напыщенное, про наш долг перед Землей и прочее, но я удержался и ответил ему иначе, сказав просто и коротко:

– Слушай, Боб, иди ты в задницу!

По-моему мой ответ полностью удовлетворил бывшего бандита, раз он взял под козырек своей бейсболки и по военному четко, сказал:

– Так точно, господин главный администратор!

Когда эти ребята встали на линзу нуль-транса, чтобы отправиться на борт "Уригленны", я все же сказал им пару напутственных слов:

– Эй, ребята, вы там не облажайтесь, пожалуйста. Я ведь вам самую классную планетку подбросил, а вскорости ждите к себе новых друзей. Я ведь тоже русак, как-никак, хоть и дюже копчёный. Вы уж сделайте из этой планеты что-нибудь приличное, ладушки.

Говорят, что когда на Ладе первые колонисты раздумывали о том, как им назвать свой мир, то первоначально его хотели назвать Ладушкой, но потом сочли, что Лада будет более благозвучным именем с точки зрения межзвёздной дипломатии на будущее и ещё по некоторым другим причинам. Тем не менее между собой они называют планету именно Ладушка, хотя себя именуют ладианами.

На этом Эдвард Бартон закончил свой очередной рассказ и уже прощаясь предупредил Джейн о том, что он продолжит свой рассказ вечером следующего дня, но это не означало что ей придется скучать в одиночестве. Теперь ей предстояло пообщаться с Эмилем Борзаном, который намеревался показать Джейн все свое ганимедское хозяйство. Эдвард вкратце объяснил девушке, что Эмиль собирается провести ее по всем лабораториям и клиникам, через которые проходят жертвы экзекуций прежде, чем отправиться в колонии.

На это уйдет пара недель, как минимум, но поскольку Эмиль человек очень энергичный, то ей придется проснуться пораньше, а так как Джейн главный контролер Трибунала, то и одеться ей придется как официальному лицу. Поэтому ее будут встречать и показывать все в официальном порядке, ведь это была завершающая фаза ее работы, к которой следовало отнестись очень серьезно.

Джейн пришлось пожалеть, что Элвис остался в Нью-Йорке, ведь завтра его помощь пришлась бы очень кстати, все-таки он знал о Ганимеде все и его советы пришлись бы кстати. Она уже стала подумывать, а не позвать ли ей его на помощь, но, упрямо тряхнув головой, решила что сможет справиться сама. Правда, она не совсем понимала, что имел ввиду Эд, когда говорил о том, что со всеми обращении ей придется разбираться самой, ведь Трибунал уже вынес свой приговор и какие теперь могли быть обращения к главному контролеру.

Вместе с тем у Джейн, оставшейся одной в большом доме, наконец, появилось время хоть как-то осмыслить то, с чем она столкнулась за последнее время. Порой, она даже не знала, как ей относиться к рассказам Эда и Спиро, разговору с Сержем. Но особенно к рассказу Эда Бартона, который временами был настолько личным, что она испытывала некоторое чувство неловкости, словно подглядывала за ним в замочную скважину. Сам Эд при этом не испытывал никакого беспокойства и рассказывая о своей жизни, частенько допускал весьма острые словечки и выражения. Ну, с этим она еще соглашалась, видя азарт в глазах рассказчика, но зато никак не могла согласиться с тем, что ее окружали такой заботой и вниманием, отчего, временами, она даже тяготилась этим.

Для Джейн были открыты все двери в колонии Интайра и ей с радостью шли навстречу о чем бы она не попросила и уже одно то, что ей предложили взять к себе Элвиса и не предъявили никаких встречных требований, изрядно удивило девушку. Вместе с тем, даже после того как она ушла из газеты, Эдвард не сделал ей никакого предложения, что тоже было весьма удивительно. Правда, Джейн особенно и не надеялась на то, что ей будет предложена какая-нибудь работа, да и что она могла предложить интари? Ведь судя по всему для этих удивительных людей не было ничего невозможного.

Впрочем, ей, похоже, предстояло узнать еще очень многое и, возможно, после того как она вернется на Землю Эд Бартон все-таки объяснит почему он так подробно рассказывал о себе и о колонии Интайра и сделает ей какое-нибудь предложение. Во всяком случае Джейн хотелось этого, поскольку после всего что она узнала, жизнь вне этого сообщества людей и интари была бы для нее слишком скучной и пресной.

Галактика "Млечный Путь", Ганимед, естественный спутник планеты Юпитер, главная внеземная база колонии Интайра город – Винтерстар, зона подготовки будущих колонистов Земли.