В Лондоне мы расстались с Дермотом. Он направился на вокзал Паддингтон, чтобы ехать в Корнуолл, а мы с Эдвардом, Гретхен и Дорабеллой сели на первый поезд, идущий в Хэмпшир. Я позвонила из Лондона домой, чтобы попросить родителей встретить нас и заодно предупредить их о том, что с нами приехала Гретхен. Я разговаривала с отцом и была рада тому, что на звонок ответил он, ибо все, что мы делали, он всегда воспринимал как нормальный ход вещей, мама же могла потребовать объяснений.

— Здравствуй, папа, — сказала я. — Мы вернулись.

— Прекрасно, — обрадовался он. — Когда прибудет ваш поезд?

Я назвала ему время.

— Папа, — продолжала я. — Мы не одни. С нами сестра Курта. Мы хотим, чтобы она пожила у нас. Я тебе расскажу обо всем, когда встретимся.

— Хорошо, дочка, — ответил он. — Я передам это маме. Мы заждались вас. Кажется, прошло так много времени…

Вешая трубку, я с улыбкой думала о том, как мы будем рассказывать маме и папе о наших каникулах. Гретхен настороженно спросила меня:

— Ты сказала родителям о том, что я приехала с вами?

— Да, сказала, — ответила я.

— И что ответила твоя мама?

— Я разговаривала не с ней, а с отцом, и он сказал: «Хорошо, дочка». Они привыкли к тому, что мы часто привозили наших школьных подруг, не так ли, Дорабелла?

— О да, — ответила сестра. — Мы даже не считали нужным предупреждать родителей об этом. Они никогда не возражали.

У Дорабеллы был грустный вид, потому что ей пришлось расстаться с Дермотом. Однако они договорились скоро встретиться. Он рассчитывал на наше приглашение, и я была уверена, что ему не придется долго ждать его. Родителям тоже будет интересно познакомиться с Дермотом Трегарлендом.

Папа и мама пришли на вокзал встретить нас. Мы с Дорабеллой бросились обниматься с ними. Они смотрели на нас с такой нежностью, будто мы не виделись много месяцев. У мамы на глазах блестели слезы радости.

— Как хорошо, что вы снова дома, — сказала она. — Надеюсь, с вами все в порядке. — Матушка взглянула на Дорабеллу, и по ее взгляду я поняла, что она уловила в ней какую-то перемену.

— Нам нужно так много рассказать вам, — промолвила я.

— Хорошо, хорошо, — сказал отец. — Только давайте сначала разберемся с багажом, а потом мы вас с удовольствием послушаем.

— А это — Гретхен, сестра Курта.

— Здравствуйте, Гретхен, — сказала мама, — рада встретиться с вами.

Матушка поцеловала Эдварда, и при этом он бросил на нее выразительный взгляд, который говорил, что ему потребуется ее поддержка. Эдвард был для нее членом нашей семьи.

Как приятно снова увидеть Кэддингтон! Кажется, все здесь оставалось по-прежнему: ни злых духов, ни страшных теней по углам.

Дорабелла принялась рассказывать родителям о замечательном человеке, с которым она познакомилась.

— Мы должны пригласить его к нам, мама. Он тебе понравится.

Мама внимательно слушала ее. Дорабелла не могла остановиться.

— Он живет в Корнуолле. Он корнуоллец. Его зовут Дермот Трегарленд. Не правда ли, красивое имя? С ним так интересно, да, Виолетта? Он нам очень понравился.

— А что он делал в Германии? — спросила мама.

— Путешествовал.

— Но вы встретились с ним в замке?

— Не совсем так, он жил в гостинице в городке.

— Было бы интересно с ним познакомиться. Ты сказала, он собирается приехать к нам?

— Он вам понравится, — повторила Дорабелла.

— Так когда же его ждать?

— Это нам нужно будет решить с тобой, мама.

— Я просто вне себя от радости. — В голосе мамы прозвучала легкая ирония. Она повернулась к Гретхен и похвалила ее родителей за то, что они отпустили ее с нами. Гретхен поблагодарила маму за доброту и приглашение погостить у нас. Мама только улыбнулась и промолчала. Как-то однажды она заметила в разговоре с папой, что мы редко советуемся с ней о том, можем ли мы кого-то пригласить погостить у нас, на что папа добродушно ответил: «Родная, это же их дом тоже».

Мы подъехали к дому, и Гретхен поразил его старинный вид. Роберт выбежал нам навстречу. Он вернулся из Девона, и теперь его ждала ненавистная школа. Его представили Гретхен.

— Сестра Курта? — сказал он. — А где Курт? Почему его нет с вами?

— Как ты провел время в Девоне? — спросила я.

— Замечательно, — ответил он, — но жаль, что я не побывал с вами в Германии. Там, наверное, было бы интересней.

Так мы вернулись домой.

Как только я оказалась у себя в комнате, туда пришли родители. Я ждала их. Им хотелось узнать побольше о молодом человеке, к которому, как они поняли, Дорабелла была неравнодушна. Я рассказала, как мы встретились с Дермотом, как он спас нас, когда мы чуть не заблудились в лесу, а потом перешла к рассказу о налете на замок и объяснила им, почему мы привезли с собой Гретхен.

Родители были потрясены тем, что услышали.

— Бедный Эдвард! — сказала мама. — Похоже, эта девушка ему нравится.

— Это так неожиданно, — проговорил отец.

— Ну, уж неожиданно, — перебила его мама. — Эдвард гостил у них раньше и был знаком с сестрой Курта. Рано или поздно у него должны были появиться мысли о женитьбе. Но что ты скажешь о Дорабелле и Дермоте? Дорабелла так молода.

— Мы с ней одногодки, мама, — напомнила я.

— Да, конечно… но она всегда казалась моложе тебя. Она такая впечатлительная девушка.

— Наверное, это всего лишь мимолетное увлечение, которое скоро пройдет, — вслух подумал папа.

— Виолетта, а что об этом думаешь ты? — спросила мама. — Ты ведь знаешь ее лучше нас.

— Я не назвала бы это мимолетным увлечением.

— Вот как? А что ты скажешь об этом молодом человеке?

— В нем есть шарм, и к тому же он очень внимательный и обходительный. Он так уверенно вывел нас из леса, когда мы заблудились.

— Мы должны пригласить юношу к нам как можно скорее, — сказала мама. — Надо посмотреть, что он за Человек.

— Но, может быть, Дорабелла уже решила, что выйдет за него замуж… — предположил папа.

— Ах, эта Дорабелла, она так часто меняет свои решения.. . — начала было мама, но в этот момент в комнату вбежала моя сестра.

— Я так и знала, что вы здесь. Сидите и слушаете свою благоразумную Виолетту. И о чем же она вам рассказывала?

— О ваших приключениях в Германии, — ответил папа.

— О, там было так интересно… пока не случилось то безобразие. Дермот держался прекрасно, не правда ли, Виолетта? Он увел нас от бандитов… и еще он вывел нас из лесу, когда мы заблудились.

— Он вел себя как настоящий рыцарь, — подтвердила я.

— Это замечательный человек. Подождите только, когда он приедет сюда, и сами увидите, какой он, — не унималась Дорабелла.

— Мне кажется, нам нужно поторопить его с приездом, — сказала мама, и Дорабелла крепко обняла ее.

— Дермот вам понравится, вот увидите. Я не встречала еще такого, как он. Он очень похож на нашего папочку.

Папа был тронут таким сравнением, однако у мамы был весьма задумчивый вид.

Эдвард повез Гретхен знакомиться с моими дедушкой и бабушкой. Их дом был для него таким же родным, как и наш. Маме исполнилось всего шестнадцать лет, когда она, привезла Эдварда в Англию, и бабушка была его истинным воспитателем.

Спустя несколько недель после нашего возвращения к нам приехал Дермот Трегарленд. Люди иногда выглядят по-разному, в зависимости от окружения. Я думала, может, и Дермот мне покажется иным, чем прежде. Но нет — в Кэддингтоне он оставался таким же милым и предупредительным, каким был в Баеришер Вальде.

Ему очень понравился наш дом, он сравнивал его со своим и находил много общего. Дермот убеждал нас, что нам всем надо побывать у него в Корнуолле, и как можно скорее.

Наступил сентябрь. Дермот гостил у нас уже две недели, и, как я поняла, родители пришли к выводу, что он подходящая пара для их дочери.

Дермот Трегарленд встречался с соседями — с доктором и с редактором местной газеты, и, хотя помолвка еще не была объявлена, все понимали, что он жених Дорабеллы.

Дорабелла была в восторге. Она светилась счастьем, и это делало ее еще красивей.

В противоположность ей я чувствовала себя слегка подавленной. Я казалась рядом с ней бесцветной. Мне не хотелось, чтобы в нашей жизни произошли крутые перемены. Мне хотелось по-прежнему ходить в школу и ни о чем не думать. Наверное, я немного злилась на нее из-за того, что она стала меньше во мне нуждаться. Сестре стал ближе другой человек, и она была по уши влюблена в него.

Возможно, я немного завидовала ей. Когда другие восторгались ею, я сознавала, что во мне нет ее очарования, и все-таки я радовалась, что все ее так любят. Я привыкла присматривать за ней и не хотела расставаться с этой привычной для меня ролью.

Мне часто вспоминалась та буча, которую затеял Эльзин ухажер в гостинице. Как достойно держался Дермот! Может быть, именно это происшествие так круто изменило жизнь Дорабеллы? Но глупо так думать. Сестре суждено было встретиться с Дермотом или с кем-то другим, подобным ему.

Мы решили поехать к Дермоту в гости. Мама предложила нам не дожидаться Рождества, что очень расстроило нашего брата Роберта, который заявил, что проклятая школа уже второй раз портит ему жизнь.

Стоял октябрь, когда все мы — родители и я с Дорабеллой — отправились в путешествие. Мы провели вечер в Лондоне, в доме, которым теперь владел дядя Чарльз, после того как мои дедушка и бабушка окончательно осели в Маршландзе. Они тоже приехали в Лондон, чтобы увидеться с нами. Эдвард и Гретхен остались в Маршландзе. Должно быть, они неплохо проводили там время.

— Гретхен — чудесная девушка, — сказала бабушка, — Правда, Люсинда?

Мама полностью была согласна с ней. Дядю Чарльза и его жену Сильвию волновала политическая обстановка. Будучи членом парламента, дядя был хорошо информирован о событиях в мире. Он что-то сказал по поводу Гитлера, но мы к нему не прислушались. Нас больше волновала поездка в Корнуолл.

Утром мы отправились на вокзал Паддингтон, откуда шли поезда на запад.

Поездка была долгой — через Уилтшир и через Девон, где поезд большую часть пути шел по побережью, затем мы пересекли реку Тамар и оказались в Корнуолле, а через некоторое время прибыли на место назначения.

Дермот ждал нас на платформе. Они с Дорабеллой радостно обнялись, затем он поздоровался со всеми нами. Его автомобиль стоял на привокзальном дворе.

Дермот подозвал носильщика и попросил его отнести наш багаж в машину. Тот коснулся пальцами околышка фуражки и сказал с корнуоллским акцентом:

— Да, сэр, предоставьте это мне, сэр.

Наши вещи были уложены в кожаный багажник, и мы тронулись в путь.

— Как прекрасно, что вы приехали! — сказал Дермот.

Папа сидел рядом с ним на переднем сиденье, мама, Дорабелла и я устроились сзади.

— Здесь хорошо, — сказал папа. — Какой чудесный воздух!

— Лучший в мире, сэр, — поддержал его Дермот, подражая акценту носильщика. — Так уж устроены люди: родные места кажутся им самыми лучшими на свете. И они искренне верят, что так оно и есть.

— А это и неплохо, — сказала мама. — Так спокойней жить.

— Не могу дождаться, когда увижу дом Дермота, — перебила их Дорабелла.

— Тебе от этого никуда не деться, родная, — успокоила ее мама. — Но все же, Дермот, скажите, долго ли нам ехать? — Минут двадцать, — ответил он.

— Здесь такая буйная растительность, — заметил папа.

— У нас бывает много дождей, а заморозки очень редки, и к тому же наш уголок острова защищен от непогоды, хотя и здесь случаются настоящие ураганы. Наше место чем-то напоминает мне Баеришер Вальд, хотя внешне между ними нет ничего общего. У них там живут в лесу тролли, где-то прячутся Тор, Один, а у нас лишь водятся разные пискунчики и трескунчики. Некоторые из них наделены сверхъестественной силой, и, не дай Бог, встретиться с ними взглядом: они могут такое с вами вытворить…

— Даже страшно стала, — остановила его мама.

— Ну, что вы, нечего бояться. Если на них не обращать внимания, они вас не тронут. Неприятности бывают только у тех, кто специально охотится за ними.

— Как это интересно! — сказала Дорабелла. Дермот на мгновение оторвал глаза от дороги и улыбнулся ей.

Мы проезжали мимо какой-то деревушки с маленькими домиками, сложенными из серого камня, дорога стала узкой, и ветви деревьев по ее сторонам сплетались наверху в сплошной шатер.

И вдруг я увидела море и черные скалы, о которые разбивались волны, взрываясь белой пеной.

— Теперь уже недалеко, — сказал Дермот. — А это, — он кивнул головой в сторону, — это наш городок. По сути рыбачья деревня. Видите, река разделяет его на Восточный Полдаун и Западный Полдаун, которые соединяются деревянным мостом, построенным пять столетий назад. Здесь есть церковь, площадь и даже набережная. Вы всегда можете увидеть на берегу рыбаков, которые занимаются починкой сетей или вытаскивают из моря улов, стоя в своих утлых лодках. Но задерживаться здесь не стоит, поселок находится в полумиле от моего дома и хорошо виден из окна.

По улочке, идущей вверх, мы выехали на открытую дорогу и увидели особняк.

Он высился на краю обрыва, массивный и угрюмый. Дом мало чем отличался от Кэддингтона, и я не думала о том, что Дорабелле предстоит переехать из одного старинного особняка в другой.

— Как красиво! — воскликнула Дорабелла. — Дермот, ты мне ничего об этом не говорил.

— Я рад, что тебе это нравится, — ответил он. — Когда я увидел ваш дом, он произвел на меня большое впечатление и я не стал ничего говорить о своем.

Мы дружно выразили свое восхищение прекрасным видом. Хотя мне дом показался мрачноватым, но, наверное, я все стала воспринимать в мрачном свете после той сцены в немецком замке. — Мы свернули на дорожку, которая вела вверх, Проехали еще немного и, миновав ворота, оказались во дворе особняка.

— Вот мы и приехали, — сказал Дермот. — Выходите, и пойдем в дом. Багаж принесут. А вот и Джек…

К нам подошел человек в униформе. Приветствуя нас, он коснулся пальцами околышка фуражки.

— Джек, возьми багаж. Тесс покажет тебе, куда что нести.

— Да, сэр, — ответил Джек.

Мы вошли в холл с выложенными каменными плитками полом и высоким куполообразным сводом. Наши шаги отдавались глухим эхом. На стенах, как в у нас в Кэддингтоне, было развешено старинное оружие — наследие доблестных предков рода.

По лестнице в конце холла навстречу нам спускалась женщина в светло-голубом ситцевом платье с белым воротником и белыми манжетами. Я догадалась, кто она такая, прежде чем Дермот представил ее нам, ведь он уже рассказывал нам о своих домочадцах.

Наверняка это была Матильда Льюит, которая занималась ведением хозяйства с тех пор, как Дермот в пятилетнем возрасте лишился матери. По сути она была домоправительницей, но ее так не называли, поскольку она являлась дальней родственницей Трегарлендов. Двадцать лет назад отец Дермота пригласил ее управлять хозяйством в доме, и она приехала вместе с маленьким сыном Гордоном. Мы все знали, кто такая Матильда Льюит.

Она встретила нас как хозяйка дома.

— Очень рады вашему приезду, — сказала она. — Дермот много рассказывал о вас. А это мисс Денвер…

— Дорабелла Денвер, — поправила Дорабелла. — А я вас знаю — вы миссис Льюит.

— Сэр Роберт и леди Денвер, — повернулась она к моим родителям, — и… мисс…

— Виолетта, — подсказала я.

— Виолетта… Дорабелла… Какие красивые имена! Я сказала Матильде Льюит, что родители назвали нас так потому, что любили ходить в оперу, и она негромко рассмеялась.

— Ах, как романтично! — сказала миссис Льюит. — Мы рады, что вы приехали погостить у нас. С отцом Дермота вы встретитесь за обедом. Он страдает от подагры и почти не покидает свою комнату. Но ему очень хочется повидать вас. Вам нужно будет вести себя с ним осторожно — он совсем дряхлый. Мне остается только представить вам моего сына Гордона. Он здесь вырос и знает имение как свои пять пальцев. Практически он управляет имением. — Она бросила неодобрительный взгляд в сторону Дермота и добавила: — Они с Дермотом управляют им.

Миссис Льюит повернулась к Дорабелле.

— Я думаю, Дермот рассказывал вам о нас?

— О да, конечно, — ответила Дорабелла, — он рассказывал о вас всех.

— Вы, должно быть, устали от долгой поездки. Не хотите ли отдохнуть до ужина?

— Нет, нет, — возразила Дорабелла. — Я слишком возбуждена, чтобы сейчас спать.

Миссис Льюит улыбнулась ей и повернулась к моим родителям.

— Мы не так уж устали, — сказала мама. — И нам хотелось бы поскорее познакомиться со всеми.

— Ну хорошо, я провожу вас в комнаты наверху — вы сможете привести себя в порядок и распаковать вещи. А потом спускайтесь в гостиную — поболтать и выпить по рюмочке перед ужином. — Она взглянула на свои часики. — Я распоряжусь, чтобы ужин приготовили пораньше.

Она проводила нас в наши комнаты. Дом был просторный, свободных комнат в нем было много, и мы с Дорабеллой заняли две соседние.

Я встала посреди комнаты и осмотрелась. Мой саквояж уже принесли. Комната была большая, с высоким потолком. На окнах — темно-синие бархатные портьеры, достаточно много мебели: кровать с пологом, платяной шкаф с тяжелыми резными дверками, комод и на нем два начищенных до блеска подсвечника, туалетный столик с зеркалом, два кресла, два стула, столик с тазиком и кувшином для умывания. Толстые стекла плохо пропускали свет в комнату, и, казалось, что она полна теней. Я подумала о том, какое множество трагических, а может быть, и комических событий могло совершиться в этих стенах в течение долгих лет. Мне тут же вспомнился тот замок в Германии, где группа молодчиков учинила дебош, и я сказала себе: надо все это выкинуть из головы.

Разобрав свои вещи, я умылась, надела темное платье и села перед зеркалом причесаться. Зеркалу было лет двести, и оно потускнело от времени. Лицо, которое смотрело на меня, казалось мне чужим. «Что со мной происходит? — спросила я себя. — Мне повсюду видится зло. Надо выкинуть из головы все эти страсти». Но у меня в памяти всплыло озверевшее лицо Эльзиного дружка.

Матильда Льюит казалась мне доброй женщиной, старый дом содержался в порядке. Но таким же старым был и наш дом в. Кэддингтоне, мой родной дом. Но там прошлое не давило на меня. Мои милые родители оберегали меня от всех наваждений. В дверь постучали. Не дожидаясь, пока я отвечу, в комнату впорхнула Дорабелла. На ней было голубое платье, она выглядела очень привлекательной.

— Ах, Ви, — восторженно воскликнула она, — как все восхитительно, не правда ли?

— Да, дорогая, — согласилась я.

Служанка пригласила нас сойти вниз. Ее звали Мертл. Черноглазая, с темными волосами, она была похожа на испанку. Она сказала, что ее сестра Тесс тоже работает в доме. Она говорила с сильным корнуоллским акцентом, который придавал ее речи мелодичность и некоторую неразборчивость.

— Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня или Тесс, — сказала она.

Мы поблагодарили ее. При этом от меня не ускользнуло, что ее живые глазки задержались на Дорабелле, тогда как я удостоилась лишь беглого взгляда.

Мы спустились по лестнице, прошли по коридору и опять спустились по лестнице.

— Это комната для вечерних приемов. Вас уже ждет миссис Льюит, — сказала Мертл. Она открыла нам дверь, и мы вошли.

Матильда Льюит поднялась нам навстречу. Я увидела довольно пожилого человека, сидящего в кресле, и поняла, что это отец Дермота. Должно быть, Дермот родился, когда его отец находился уже в летах: Я заметила, что одна нога у него забинтована.

Дермот, улыбаясь, направился к нам.

— Входите, входите, — пригласила нас миссис Льюит. — Джеймс… — она повернулась к старику в кресле, — познакомьтесь с этими юными леди.

Когда мы подошли к креслу, я увидела, что старику далеко за шестьдесят. В его остром и живом взгляде с хитрой усмешкой мне почувствовалось скрытое озорство, подбородок у него слегка подрагивал, как будто он боялся рассмеяться.

Дермот встал между нами и, взяв нас под руки, представил отцу:

— Папа, это Виолетта, а это Дорабелла.

Старик мельком взглянул на меня и уставился на Дорабеллу.

— Дорогие мои, — сказал он весьма мелодичным голосом, — вы должны простить меня за то, что я не встаю. Проклятая подагра. Иногда она совсем лишает меня сил.

— Вы так добры, что пригласили нас сюда, — сказала Дорабелла. — Нам здесь очень нравится.

Старик посмотрел на меня.

— Если не ошибаюсь, вы двойняшки, — сказал он. — Это очень интересно. Вы должны мне рассказать о себе… как-нибудь.

Матильда Льюит пригласила нас занять кресла:

— Пожалуйста, скажите, что вы будете пить. Дорабелла, вы садитесь сюда, рядом с мистером Трегарлендом, а вы, Виолетта, — сюда.

В это время в комнату вошли наши родители.

— Как хорошо, что прислали за нами эту милую служанку, — сказала мама, — иначе бы мы заблудились.

Я наблюдала за процедурой знакомства, стараясь уловить, как мистер Трегарленд отнесется к моим родителям.

Когда мы все расселись, нам подали напитки. Начался разговор самого общего характера, какой бывает между людьми, которые встретились впервые. Мы обсудили, чем отличается Хэмпшир от Корнуолла, поговорили о том, как мы доехали, и о том, что происходит в нашей стране. Тем временем я наблюдала за мистером Трегарлендом и миссис Льюит, пытаясь определить, что они думают о нас: действительно ли они рады появлению Дорабеллы в их доме или только стараются показать это.

Затем появился Гордон Льюит. Я, конечно же, сразу поняла, что это именно Гордон Льюит, по тому, как Дермот описал его раньше, но увидеть такого мужчину не была готова. Это был высокий брюнет, широкоплечий, ростом явно больше шести футов — отчего он выглядел несколько высокомерно.

— Гордон, дорогой, — Матильда Льюит встала, при этом сын слегка прикоснулся губами к ее щеке. — Это наши гости.

Он поздоровался за руку сначала с моим отцом, потом с мамой.

Матильда представила нас:

— А это двойняшки — Виолетта и Дорабелла. Когда Гордон пожимал нам руки, я почувствовала, что ладонь у него сухая и теплая.

— Мы рады видеть вас здесь, — сказал он, и я подумала: «Не звучит ли это „мы“ на королевский манер, не слишком ли он заносчив?» Всем своим видом он показывал, что совершенно равнодушен к нашему присутствию.

— Сейчас подадут ужин, — сказала Матильда, и я поняла, что ждали лишь появления Гордона.

— Ну, давайте же перейдем в столовую, — предложил он.

Я заметила, что он не спускает глаз с Дорабеллы, и она явно это чувствовала. Ей льстило его внимание, а мне казалось, что дело вовсе не в ее обаянии, а в том, что он думал, насколько важен для всей семьи ее приезд в этот дом.

В столовой Дорабелле предложили место между Дермотом и его отцом. Моим соседом оказался Гордон Льюит, по другую сторону от него сидела моя мама. Сидя рядом с ним, я не могла не обратить внимания на его сильные руки, и вообще, от него исходила энергия. Какую же роль играет он в жизни этого дома? Матильда Льюит считалась членом семьи и приходилась дальней родственницей Трегарлендам. Зная это, Гордон Льюит должен был попытаться каким-то образом утвердить свое положение в доме. И каково же было его положение? Сын экономки! Однако он управлял имением — вместе с Дермотом. Постороннему могло показаться, что он здесь хозяин.

Соблюдая правила приличия, Гордон поговорил с моей мамой, потом со мной, желая узнать подробнее о Кэддингтоне и о нашем имении.

Я ответила ему, что все имения кажутся мне похожими друг на друга.

— Возможно, так оно и есть. Но везде по-разному, — возразил Гордон. — В одном месте сильный дождь — стихийное бедствие, а в другом он может стать благодатью. Здесь у нас нередки ураганы.

— А ваше поместье, наверное, большое? — спросила я.

— Как вам сказать. Здесь оно может считаться большим. Оно тянется в глубь полуострова, но оттого, что море близко, возникают определенные сложности.

— А вы не чувствуете себя здесь отрезанными от мира?

— Ну нет, совсем рядом — Полдаун, рыбацкая деревня, которую можно считать маленьким городком.

— И ее можно увидеть отсюда, из окна вашего дома?

— Да, это так.

— Я бы хотела побывать там.

— Вряд ли она покажется вам интересной. А в Лондоне вы часто бываете?

— Случается. Наш дядя живет в Вестминстере, и когда мы оказываемся в Лондоне, то останавливаемся в его доме. Но обычно мы живем в деревне. Мы с сестрой только что закончили колледж. Мы не жили дома несколько лет.

— Понятно… Вы спросили, чувствуем ли мы себя отрезанными от мира, и я могу вам ответить: нет, это не так. Правда, наше поместье занимает большую часть полуострова, и иногда вы можете проехать верхом несколько миль — и никого не встретить. По соседству с нами находится поместье Джерминов…

— Пожалуйста, продолжайте…

— Мы с ними не дружим. Очень давно между семьями произошла ссора. С тех пор Трегарленды и Джермины враждуют.

— Как Монтекки и Капулетти?

— Да, вроде того. — Обычно ссорятся из-за какого-нибудь пустяка, который со временем забывается. А потом дочь из одной семьи выходит замуж за сына из другой семьи, и все счастливы.

— У меня есть подозрение, что в данном случае именно это и послужило началом вражды.

Я засмеялась.

— Значит, нам не удастся познакомиться с Джерминами? — спросила я.

— Могу заверить вас, что сюда их не пригласят. — Он пристально посмотрел на меня. — Значит, вы с сестрой двойняшки?

— Да, — ответила я.

— Между вами есть легкое сходство.

— Я всегда думала, что между нами сильное сходство, а вы говорите — легкое.

— Именно легкое, — сказал Гордон.

«Наверное, он хочет сказать, что я не так привлекательна, как Дорабелла, — подумала я. — К тому же он находит меня скучной».

Я сосредоточилась на еде, и он повернулся к маме. Они о чем-то говорили, но я их не слышала. После ужина мы снова вернулись в холл, где семья Трегарлендов проводила вечера, и нам подали кофе. Спустя полчаса Матильда Льюит шепнула мне:

— От такой долгой поездки вы, наверное, устали и хотели бы пораньше лечь спать.

Мама ответила ей, что, пожалуй, она права, и мы разошлись по комнатам.

В моей комнате горел камин и было тепло, однако я испытывала какое-то неуютное чувство, похожее на страх. Я подошла к окну и раздвинула занавеси. Светила луна, от которой шла дорожка по воде, было слышно, как внизу у скал шумит прибой.

Я не стала задергивать занавеси, чтобы не чувствовать себя отрезанной от мира, и, отвернувшись от окна, ждала, когда откроется дверь, ибо была уверена, что Дорабелла заглянет ко мне. Так оно и произошло.

Сестра была очень красива в синем шелковом халате, с распущенными по плечам волосами. Она прислонилась спиной к двери к улыбнулась.

— А ты ничуть не удивилась! Знала, что я приду? — сказала она. — Как тебе здесь нравится?

— Здесь интересно.

— Не просто интересно, а удивительно… встреча со всеми этими людьми…

— Я понимаю, что для тебя все это очень важно, ведь ты думаешь о том, что станешь здесь хозяйкой.

— Это место похоже на Кэддингтон, только здесь море, а у нас его нет… Послушай… а что ты скажешь о нем?

— Мужчин было несколько… Кого ты имеешь в виду?

— Ну, конечно же, Гордона Льюита.

— Я его не настолько хорошо знаю, чтобы судить о нем.

— От тебя можно сойти с ума. Ты так педантична и рассудительна во всем. Я спрашиваю, какое впечатление Гордон произвел на тебя?

— Мне кажется, он хочет, чтобы все знали, что он не просто сын экономки.

— Но Матильде Льюит вряд ли подходит такое определение.

— Пока я не могу ничего сказать о них. Все как-то необычно.

— А мне кажется, что все просто. Она приехала сюда, когда умерла мать Дермота. Трегарленды с ней в дальнем родстве, как я понимаю. Матильда навела в доме порядок и прекрасно справляется с хозяйством. Я думаю, она славная женщина, не так ли? Что касается Гордона, то я нахожу его весьма интересным, и мне кажется, — она хихикнула, — я ему нравлюсь.

— Ух не собираешься ли ты одарить его своей благосклонностью?

— Не дури! Что ты говоришь!..

— Ты знаешь, когда ты выйдешь замуж, тебе придется успокоиться. — Не пойму, о чем ты? Я просто сказала: кажется, я ему нравлюсь…

— Гордон Льюит не может не интересоваться девушкой, которая собирается стать членом их семьи.

Дорабелла сердито посмотрела на меня, и я почувствовала смутное беспокойство. Она очень быстро влюбилась в Дермота. А что если она так же быстро разлюбит его? Она привыкла к тому, что ею увлекались, и восприняла внимание Гордона как знак восхищения ею.

— Кажется, отцу Дермота я тоже понравилась. Он просил меня не уезжать, — сказала сестра.

— Так, значит, ты произвела хорошее впечатление на своих будущих родственников…

— Я так думаю. Дермот хочет, чтобы весной мы поженились. Как ты к этому относишься?

— Мне кажется такое решение слишком поспешным. Ты не задумывалась о том, что в это время в прошлом году ты еще не была с ним знакома?

— Какое это имеет значение?

— Имеет. Ты должна хоть что-то знать о людях, с которыми проведешь всю последующую жизнь.

— Мы с Дермотом уже знаем друг друга.

— И он все еще не отказался от своего желания жениться на тебе? — спросила я с наигранным удивлением.

— Не зли меня. Мы с ним прекрасно подходим, друг другу. Я побаивалась, что меня здесь плохо примут, но его семья отнеслась ко мне так душевно — и Матильда, и отец Дермота…

— И Гордон Льюит, — добавила я. Дорабелла слегка нахмурилась:

— Не уверена. Он не из тех, кого легко раскусить. Я засмеялась.

— Тебе до него не должно быть никакого дела. Главное для тебя, чтобы отец Дермота дал согласие на ваш брак. Матильде ты нравишься. Она все так же будет вести хозяйство, и ты не станешь мешать ей, чтобы не ссориться. Не так ли?

Дорабелла тоже рассмеялась:

— Это чудесно. Я уверена, что все так и будет.

— Все будет хорошо, — заверила я ее. — А теперь пора спать.

— Спокойной ночи, «двойняшка».

Этим прозвищем сестра называла меня, когда попадала в какую-нибудь передрягу и ждала поддержки. Когда Дорабелла ушла, я разделась и легла в постель, долго еще лежала без сна, прислушиваясь к шуму прибоя и думая о будущем. Дорабелла выйдет замуж и приедет сюда. И мы расстанемся.

Дни были заполнены до отказа. Дермот с Дорабеллой проводили большую часть времени вдвоем: они ездили по окрестностям верхом или в его машине. Он очень гордился Дорабеллой и старался познакомить ее со всеми своими соседями. Сестру это развлекало. Мою маму интересовало, как ведется хозяйство в доме, а папу — как содержится имение. Он подружился с Гордоном.

Меня же интересовали сами люди.

Маме всегда было неуютно без меня, и, когда Матильда Льюит предложила матушке провести ее по дому, та уговорила меня сопровождать их.

Отец уехал с Гордоном на ферму, чтобы познакомиться с каким-то новым приспособлением, установленным в коровнике, Дорабелла с Дермотом отправились на прогулку, и в доме остались только мы трое. Матильда знала и любила этот дом, она заботилась о нем больше, чем его хозяева — Джеймс и Дермот Трегарленды.

— Я люблю эти суровые места, — сказала Матильда. — Ветры дуют здесь с такой силой, что срывают крыши с крестьянских домишек и валят на землю изгороди.

— А как далеко отсюда ваша ферма? — спросила мама. — В полумиле отсюда, недалеко от владений Джерминов. — Ваших недругов, — вставила я.

— Значит, ты слышала об этом? — засмеялась Матильда.

Маме захотелось узнать, о чем мы говорим.

— Между двумя семьями существует многолетняя вражда, — сказала Матильда. — Никто не помнит, с чего она началась, подробности канули в прошлое, но вражда осталась.

— Они близко живут?

— Наши имения соседствуют, но имение Джерминов гораздо больше нашего. Мы редко видимся с ними, а когда это случается, ограничиваемся кивком головы в знак приветствия.

— И нельзя забыть ту старую вражду?

— Мы, корнуэльцы, придерживаемся традиций. Вы, англичане, склонны забывать о таких вещах, но мы о них помним долго.

— Вы питаете к ним недобрые чувства? — спросила я Матильду.

Мама строго посмотрела на меня.

— Мы относимся к ним с безразличием, — ответила миссис Льюит.

— Все же интересно, с чего это началось, — продолжала мама.

Матильда в ответ только пожала плечами, и больше об этом мы не говорили, а двинулись дальше осматривать дом.

— Дом построен во времена Елизаветы, — сказала Матильда. — В годы после Реставрации к нему пристроили западное крыло, а потом и восточное: тут смешались разные стили.

— А это делает его еще интересней, — сказала я, и мама поддержала меня.

Мы начали осмотр дома с большого холла. Он сохранил свой изначальный вид. На его стенах было развешано старинное оружие, которое служило прежним хозяевам дома для защиты от незваных гостей. В холле стоял длинный стол.

— Это стол эпохи Кромвеля, — сказала Матильда, — стулья относятся ко времени правления Карла II. Семья была откровенно роялистской, и во время протектората подвергалась гонениям, но жизнь наладилась с возвращением короля на трон.

Одна из дверей холла служила входом в небольшую домашнюю церковь. В ней стояли алтарь, кафедра для проповедника и ряд скамеек со спинками. Я посмотрела на овальный свод с каменными консолями, на резных ангелов, поддерживающих кафедру, и представила, как в тяжкие годы здесь собирались домочадцы помолиться и услышать Слово Божье.

— Теперь церковь почти все время пуста, — сказала Матильда. — Джеймс, отец Дермота, говорит, что в годы его юности в ней каждое утро читали молитву, на которой должны были присутствовать все слуги. Когда Джеймс стал хозяином дома, он отлучил слуг от домашней церкви и предоставил им возможность заботиться о своих душах без всякой помощи со стороны Трегарлендов. Я повторяю его слова, но считаю их богохульством.

Мы поднялись по главной лестнице и оказались в длинной галерее. На стеках висели портреты Трегарлендов, написанные за последние три века. Я узнала Джеймса Трегарленда — по насмешливому выражению его глаз.

Матильда печально смотрела на портрет.

— Джеймс — жизнерадостный человек, — сказала она. — Он поздно женился, и его жена была совсем молоденькой девушкой с хрупким здоровьем, она умерла, когда Дермот был еще ребенком.

— И Джеймс не женился после этого?

— Нет, — Матильда Льюит покачала головой, и добавила: — А это было бы для него весьма разумным шагом.

— Ну что же, — сказала мама, — все устроилось неплохо. Он и Дермот находятся под вашим присмотром.

— Да, я стараюсь делать все, что могу. Эта лестница ведет к спальням.

На этаже находилось несколько спален, и в одной из них ночевал король Карл II во время гражданской войны.

Мы интересно провели утро.

Наш рассчитанный на неделю визит приближался к концу. В один из последних дней мы с мамой пошли утром в Полдаун. Это был очаровательный городок, через который протекала речка, разделяя его на две части: западную и восточную.

В гавани на буйках стояли рыбачьи лодки. Я присмотрелась к их названиям: «Милашка Джейн», «Мэри Энн», «Беатриса», «Красотка».

Я спросила маму:

— Почему все лодки носят женские имена?

— Не все, — ответила она. — Смотри, вон там качается на волнах «Веселый Роджер».

На берегу рыбаки чинили сети, а над ними с криками летали чайки, то падая камнем вниз, то взмывая в воздух. Порывы сильного ветра трепали наши волосы и платья. Мы жили в доме Трегарлендов не так уж давно, однако обитатели Полдауна уже знали нас. Я услышала, как один из рыбаков сказал другому: «Они гостят у Трегарлендов». Мы прошли по главной улочке городка. В окнах лавок были выставлены сувениры: морские раковины, пепельницы с надписью «Полдаун», глиняная посуда, стеклянные изделия и фигурки сказочных существ из местного фольклора. В лавках продавались ведра, лопаты, рыболовные снасти. В воздухе пахло свежевыпеченным хлебом. В одной из лавочек продавались булочки и кексы. Городок был уютный и деловой.

Мы купили несколько вещиц на память, правда, только ради того, чтобы послушать местный говор.

— Вам нравится, Полдаун? — спросили нас в лавочке.

— Да, очень нравится, — ответили мы.

— Сейчас там, в доме наверху, наверное, хорошо. А здесь скоро начнется шторм. Я бы не вышел сейчас в море… даже если бы мне пообещали за это ферму. Старый Ник сейчас только и ждет, чтобы кто-то попался к нему в лапы…

Надо было срочно возвращаться домой. Идти в гору, да еще против сильного ветра, было очень трудно, и мы совсем выдохлись, когда добрались до особняка Трегарлендов.

Нас встретила Матильда.

— Как хорошо, что вы вернулись, — обрадовалась она. — Такая погода не для прогулок. Я боялась, как бы вас не сдуло ветром со скалы.

К ночи шторм набрал полную силу. Я подошла к окну и посмотрела на море. Оно кипело белой пеной. Огромные волны накатывали на берег и со страшным грохотом разбивались о скалы. Я не могла поверить, что это бушует то же самое море, которое еще вчера было таким спокойным и лазурным. Им словно овладел злой дух.

Я долго лежала и слушала шум ветра, уснула я лишь под утро.

К утру шторм утих. Проснувшись, я сразу заметила это. Я подошла к окну. На море все еще гуляли волны в белых барашках пены.

Я оделась и пошла к Дорабелле.

— Какая ужасная ночь! — сказала она. — Я думала, что дом снесет ветром.

— Это просто один из тех штормов, о которых здесь постоянно говорят.

— Но он вроде бы кончился. Мы с Дермотом собирались съездить в Плимут. — Дорабелла лукаво посмотрела на меня, — Это совершенно необходимо.

— Чтобы купить тебе кольцо?

— Как ты угадала?

Старый Ник — прозвище дьявола в Корнуолле. — Будто ты не знаешь, что я всегда угадывала твои мысли. Тебя выдают твои глаза.

— Да, мы едем покупать обручальное кольцо! Это чудесно, как ты считаешь?

— Да, — согласилась я, — В жизни бывают чудесные мгновения.

— А что ты собираешься делать?

— После полудня собираюсь проехаться верхом.

— С кем?

— Ни с кем. Одна. Просто хочу побыть в одиночестве.

— Ты это серьезно?

— Да. Попрошу, чтобы мне для прогулки дали добрую старую Звездочку. Кажется, так ее зовут?

— Ты имеешь в виду гнедую кобылу с белым пятном на лбу?

— Да, она мне нравится, и мне кажется, что она относится ко мне по-доброму.

— Думаю, тебе доверят ее без возражений.

— Я тоже так думаю.

Дорабелла оделась, и мы спустились завтракать. Мама предложила мне снова прогуляться в поселок. Несколько рыбачьих лодок сорвало ветром со швартовых, и они оказались в море.

— Эти октябрьские шторма такие ужасные, — сказала нам мисс Полгени, хозяйка галантерейной лавки. Мама пришла к ней купить шерсти для вязания. — Не всегда удается предугадать, когда начнется шторм. Надо всегда верить приметам. Недавно пропали в море Томми Эйо и его брат Билли. Говорят, что когда они шли к лодкам, то встретили на дороге пастора. Но ведь каждый знает, что встретить священника перед выходом в море — это, не к добру.

Мы с мамой переглянулись. Нам потребовалось бы много времени, чтобы выучить все здешние приметы.

Мама долго выбирала пряжу, и мисс Полгени не удержалась от совета.

— Смотрите, какой хороший цвет, — сказала она, протянув матушке моток шерсти. Я потянулась за пряжей и уронила на пол перчатку, пришлось нагнуться и поднять ее.

— Ох, — промолвила мисс Полгени, испуганно глядя на меня. — Вам не следовало это делать. Вечером у вас могут быть неприятности.

— А что же я должна была сделать? — спросила я.

— Вы должны были оставить перчатку на полу, дорогая, пусть кто-нибудь другой поднял бы ее.

— А что за неприятности ожидают меня? — не удержалась я.

— А то, что вы встретите человека, с которым вам лучше бы не встречаться. Если бы кто-нибудь другой поднял перчатку вместо вас, это означало бы хорошую встречу.

— А можно все переиграть?

— Что вы, дорогая, это невозможно. Вам выпал такой жребий.

Мы с мамой вышли из лавки и рассмеялись.

— Нужно постоянно быть настороже, чтобы ничто не повлияло на твою судьбу, — сказала я.

— Ты думаешь, они и в самом деле говорят об этом всерьез?

— Не сомневаюсь.

Когда мы, вернулись, то узнали, что Дермот с Дорабеллой уехали в Плимут, а отец и Гордон ушли на ферму осматривать ее после шторма.

— Что ты собираешься делать после полудня? — спросила мама.

— Пойду прогуляюсь или проедусь верхом, — ответила я.

— Обо мне не беспокойся, — сказала мама. — Я люблю побыть одна.

— Тогда до встречи.

Я решила проехаться верхом. Мне нравилось, когда лошадь иноходью шла по извилистой тропке вдоль берега моря. Заблудиться здесь было невозможно.

Из конюшни мне навстречу вышел один из конюхов.

— Хотите взять Звездочку, мисс? — спросил он. — Да, если можно. Мне хотелось бы проехаться верхом.

— Она это любит. И вы с ней ладите, мисс, не так ли? Хорошая лошадка.

— Да, мне она очень нравится. Конюх заговорил о шторме:

— Будем надеяться, что сразу же такой не случится. А то у них в привычке налетать два, а то и три раза подряд. Они поздно начались в этом году.

Мы поговорили еще немного, и я села на лошадь.

Воздух был свежий и бодрящий. Пахло водорослями. Но мне захотелось в этот раз обследовать места вдали от берега.

Мысли мои занимала Дорабелла, я пыталась представить себе, как она будет жить здесь. Сейчас она счастлива — но как она почувствует себя, выйдя замуж за Дермота?

Мне нравился Дермот, но на фоне житейских обстоятельств он казался мне несколько легкомысленным. Я воспринимала его по контрасту с Гордоном Льюитом, который был по горло занят делами и которому было интересно общаться только с моим отцом.

Удивительно, как меняются люди в зависимости от обстоятельств. Мне захотелось стряхнуть с себя беспокойство, которое владело мною с того момента, как я оказалась здесь.

Я преодолела небольшой подъем и. выехала на извилистую тропу. Мне не случалось бывать здесь раньше.

Дождь, сопровождавший вчерашний шторм, вымыл кусты и деревья. Было приятно вдыхать запахи листвы, смешанные с запахом сырой земли.

Я остановила лошадь и огляделась. «Еще два дня, — подумала я, — и мы уедем домой». Вдали отсюда я смогу спокойно осмыслить события. Я поговорю с родителями и узнаю, что они думают обо всем этом.

Тропа кончалась развилкой. Я снова остановила лошадь, соображая, куда ехать, и свернула вправо.

Я продолжала думать о Дорабелле. Она ничего не знала о семье Дермота. Его родня приняла ее хорошо, но это меня не утешало. Что владело мною? Мое слишком бурное воображение? А может, осознание того, что я теряю сестру?

Я выехала на открытое место, окруженное деревьями. Звездочка дернула головой. Она устала от трусцы, ей хотелось движения. Я не успела дать ей понять, что согласна с ней, как она пустилась галопом через поле. Не помню, как все произошло. Течение времени замедлилось. Я видела, как падает дерево. Оно только что стояло, и вдруг легло поперек тропы.

Звездочка вздыбилась и сбросила меня на землю. Моя нога запуталась в стремени. Я поторопилась освободить ее, и в этот момент услышала стук копыт.

Я поднялась с земли и увидела приближающегося ко мне всадника. Он резко остановил свою лошадь, спрыгнул с нее и удивленно воззрился на меня.

— С вами все в порядке? — в его голосе прозвучало беспокойство.

— Кажется, да, — ответила я.

— Ничего не болит?

— Нет, я просто упала с лошади. Незнакомец присмотрелся ко мне внимательнее:

— Травм нет?

— Лошадь остановилась, когда я упала, — сказала я.

Он успокаивающе положил руку Звездочке на холку:

— Хорошая лошадка, хорошая. А вы что, не увидели дерева?

— Оно упало прямо перед нами.

— Это все из-за шторма, — сказал мужчина. — Посмотрите-ка, у вашей лошадки отвалилась подкова.

— Как же мне быть? — растерялась я.

— Да, далёко вам не уехать… Я смотрела на него выжидающе.

— Здесь неподалеку кузница, — сказал он. — Надо подковать лошадь. Вы впервые здесь?

— Да, впервые. — Я так и думал. Вы гостите у соседей, не так ли?

— Да, у Трегарлендов.

Мужчина внимательно посмотрел на меня.

— Никуда не деться, надо идти к кузнецу, — сказал он. — Вам повезло с лошадью.

Он повернулся к Звездочке:

— Ах ты, старушка. Ты у нас умница. Кобыла ткнулась мордой ему в руку, и он снова похлопал ее по холке.

— С ней все в порядке. Мы отведем ее к кузнецу. А вы нигде не чувствуете боли?

— Нет, — ответила я. — Просто я немного не в себе.

— Это вполне естественно, — согласился он.

— Вы очень добры, — поблагодарила я.

— Не стоит благодарности, я чувствую себя виноватым, — возразил незнакомец. — Ведь дерево росло в моих владениях.

— В ваших владениях? Он слегка улыбнулся:

— Да. Вы нарушили границу.

— Ах, простите, — сказала я. — Значит, вы…

— Я Джоуэн Джермин, — представился он. — Что вы так растерялись?

— Я слышала, что вы соседи Трегарлендов. Мне жаль, что я оказалась нарушительницей…

— Это вы меня простите — за дерево. Вы уверены, что с вами все в порядке? Тогда давайте пойдем к кузнецу. Лошадь нужно подковать.

Я присматривалась к мужчине, пока мы шли по тропке. Он был такой же высокий, как Гордон Льюит, но более стройный. У него были правильные черты лица и насмешливый взгляд.

— Я прикажу убрать дерево, а то еще кто-нибудь, вот так же, как вы, налетит на него. Шторма здесь всегда грозят какими-нибудь опасностями. Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Спасибо.

— Вы, должно быть, еще не пришли в себя. Вам не помешает сейчас стаканчик бренди. Недалеко от кузницы есть гостиница, мы заглянем туда, и я попрошу, чтобы нас угостили бренди.

— Я очень признательна вам. Не знаю, что бы я делала, если бы не вы.

Мне вдруг стало смешно.

— Почему вы рассмеялись? — спросил он.

— Знаете, сегодня утром я была в городке, и одна дама предсказала мне встречу с незнакомцем, с которым мне лучше бы не встречаться. Ее предсказание сбылось, но мне кажется, что она была не права.

— А ведь если бы дерево не упало, мы бы не встретились. Так что она в какой-то мере права.

— Она оказалась бы права полностью, если бы вы рассердились на меня за вторжение в ваши владения.

— Ну что вы… за кого вы меня принимаете? А вот и кузница. Я говорил вам, что до нее недалеко.

Джоуэн Джермин взял Звездочку за уздечку и повел к кузнецу.

Кузнец встретил нас — черноволосый и черноглазый парень с покрасневшим лицом.

— Джейк, — сказал мой покровитель, — для тебя есть работа. Лошадь потеряла подкову.

— Найдем другую, — ответил Джейк. — Как это случилось?

— Рухнуло дерево, и лошадь резко остановилась.

— Этот чертов шторм, — сказал кузнец — Надо ждать еще одного. Ручаюсь, помяните мое слово.

— Я верю тебе, но скажи, когда ты подкуешь лошадь?

— Прямо сейчас и возьмусь за это, сэр. Кузнец пристально посмотрел на меня:

— А вы, мисси, живете у Трегарлендов, не так ли? Джоуэн Джермин взглянул на него с улыбкой.

— Джейк у нас про все знает.

— Мистер Джермин хотел сказать, что я люблю посплетничать, — подмигнул кузнец.

— Да уж чего скрывать, так оно и есть, — сказал Джоуэн. — Зато ты у нас самый лучший кузнец в округе. Не так ли, Джейк?

— Если вы так считаете, то я не буду вам возражать.

— Хорошо. Пока ты будешь заниматься делом, мы с юной леди заглянем в гостиницу. Леди должна подбодриться, она сильно испугалась.

— Конечно, сэр.

Я уловила хитрецу в его взгляде. Ему будет о чем посплетничать. Еще бы: враг Трегарлендов проявил усердную заботу об их гостье.

Я почти пришла в себя после нервной встряски, и это приключение начало забавлять меня. Конечно же, оно должно было случиться не со мной, а с Дорабеллой.

В гостинице было тепло и уютно, в камине горел огонь, но в зале никого не было. Мой компаньон пригласил меня присесть, а сам направился к стойке.

— Том, эй, Том, — позвал он. Появилась женщина.

— Миссис Броуди, здравствуйте, — сказал Джоуэн. — Вот эта леди упала с лошади, а лошадь потеряла подкову. Мы оставили ее у кузнеца.

— Ах ты, Боже мой! — вздохнула женщина. Она была полной, с румянцем на щеках. — Надеюсь, вы не расшиблись, мисс? — Ее черные глазки с любопытством уставились на меня.

— Нет, спасибо, со мной все в порядке.

— К счастью, все обошлось хорошо, — сказал Джоуэн. — Но леди не помешает глоток бренди, и мне тоже, миссис Броуди.

— Сейчас, сэр, я принесу вам лекарство, — сказала она, дружелюбно кивнув мне. — Вы сразу поправитесь.

Я откинулась в кресле и сказала с улыбкой своему новому знакомому:

— Вы так добры.

— Вы уже говорили это. Я рад помочь вам.

— Вы помогли мне, несмотря на вражду с моими хозяевами.

Джоуэн Джермин засмеялся, и я обратила внимание на то, что у него ровные белые зубы.

— Ах вот вы про что! — сказал он. — Вражда двух семей вас касаться не должна.

— Это хорошо, что она не распространяется на гостей.

— Дорогая мисс… простите, я не знаю, как вас называть.

— Мисс Денвер.

— Дорогая мисс Денвер, даже если бы ваша фамилия была Трегарленд, я не оставил бы вас в беде.

Миссис Броуди вернулась с двумя стаканами бренди.

— А не хотите ли перекусить? — спросил Джоуэн. — Миссис Броуди печет самые вкусные кексы в Корнуолле, верно, миссис Броуди?

— Если вы так считаете, то я не буду с вами спорить, — ответила женщина.

— Тогда угостите нас, пожалуйста.

— С удовольствием, сэр.

Она принесла нам кексы, которые выглядели очень аппетитно. Я выпила немного бренди. В гостиной было тепло и уютно, я окончательно избавилась от своих неприятных переживаний.

— Должен признаться вам, мисс Денвер, что я знаю, кто вы. — сказал Джоуэн. — Вы собираетесь выйти замуж за Дермота Трегарленда.

— Вы ошибаетесь, — возразила я. — Вы спутали меня с моей сестрой-двойняшкой.

— Ах вот как. Значит, я не все знаю, как предполагал.

— Я приехала сюда с родителями ненадолго.

— Понятно. Ваши родители захотели увидеть будущего зятя.

— Мои родители будут очень признательны вам, когда я расскажу им о том, что вы сделали для меня.

— Мне доставило удовольствие позаботиться о вас. Вы себя хорошо чувствуете?

Я заверила его, что мне стало гораздо лучше.

— Я рад за вас, — искренне сказал он.

Джоуэн Джермин нравился мне все больше. «Как жаль, что он не может встретиться с моими родителями!», — подумала я.

— И как долго длится эта вражда двух семей? — спросила я.

— Лет двести.

— Я не могу этого понять. С чего все началось? Никто из Трегарлендов об этом не помнит.

— Никто? Осмелюсь утверждать, что Трегарленд-старший об этом помнит. А кого вы спрашивали об этом?

— Никого. Мне казалось, что спрашивать об этом неэтично. Я разговаривала с миссис Льюит, но она, похоже, ничего не знает.

— Миссис Льюит? Она ведь не приходится им родственницей, не так ли?

— Она их друг.

— Ну да, она следит за домом, а ее сын занимается всеми делами имения. Трегарленда-младшего имение не интересует. Он часто уезжает путешествовать.

— Мы встретились с ним в Германии, — сказала я.

— Вы недавно познакомились с ним?

— Да, мы гостили у друзей в Германии, и случайно познакомились с Дермотом. Он и моя сестра…

— С первого взгляда полюбили друг друга. Было удивительно, что я так откровенно разговариваю с малознакомым мужчиной.

— Расскажите мне про эту пресловутую вражду, — попросила я.

— Это любовная история, — сказал он. — Странно, но именно на почве любви рождается множество осложнений. Одна из моих прапрабабушек, как же ее звали?.. Арабелла? Нет, Араминта. Эта прапрабабушка Араминта была красивой женщиной, что подтверждает ее портрет, который висит у нас в доме. Ее родители подыскали ей подходящего жениха, но Араминте он не понравился. Он был на тридцать лет старше ее. Он был очень богат и этим привлекал ее родителей, которые обеднели и нуждались в деньгах, чтобы поправить дела в имении. Жених собирался дать им определенную сумму денег — при условии, что они отдадут ему в жены семнадцатилетнюю Араминту.

— Бедная девушка! — сказала я.

— Тогда это считалось в порядке вещей, слово отца было законом. Однако сын Трегарлендов был молод и красив. Его звали Дермотом.

— Так же, как и жениха моей сестры?

— Ничего странного. Имена в роду повторяются. Трегарленды пестрят Дермотами, а я не первый Джоуэн в нашем роду.

— Как я догадываюсь, Дермот и Араминта полюбили друг друга.

— Вы абсолютно правы, иначе и быть не могло. В то время семьи не враждовали. Но Трегарленды были не богаче Джерминов, и будущее Араминты было предрешено. Ей предстояло выйти замуж за богатого поклонника, забыть о настоящей любви и научиться жить счастливо с мужем, которого ей нашел отец.

— А она этого не сделала, не так ли? В самом деле, грустная история.

— Дермот Трегарленд умел постоять за себя, он не мог допустить того, чтобы у него отняли возлюбленную. Он решил тайно бежать с Араминтой из этих мест и на время скрыться. Но кто-то из слуг предал его. Джерминам стало известно, что их дочь готовится бежать из дому. Ее любимый ждал ее ночью в саду. Конечно, родители могли просто запереть дочь в комнате, но они поступили иначе, они подготовили для Дермота западню, Дермот явился за своей невестой — и попался в капкан.

— Он погиб?

— Нет, остался жив, но нога его была так покалечена, что он остался инвалидом на всю жизнь.

— Какая ужасная история! Неудивительно, что семья Трегарлендов ненавидит вашу семью.

— История ужасная, но это не все. Араминту заперли в комнате, и она не могла помочь своему любимому, который без сознания лежал в саду. Только утром кто-то из слуг высвободил его из капкана.

— Ваших предков, наверное, судили за такую жестокость?

— Нет, у них нашлось хорошее оправдание. Незадолго до этого по соседству случилось ограбление. Они имели право защищать свою собственность. Капканы на людей не являлись новинкой. Считалось, что если ты попал в капкан, значит, ты не должен был находиться на этом месте.

— И что же случилось с любовниками?

— Дермот Трегарленд остался на всю жизнь калекой.

— А Араминта вышла замуж за богача?

— К свадьбе готовились, и все думали, что она состоится. Задумывались праздничное торжество и танцы.

— Ну а Трегарленды — они никак не мстили?

— Дермот лежал в постели и залечивал свою ногу, зная, что без костылей ему не обойтись. Он был не в состоянии похитить Араминту, и она сама распорядилась своей судьбой. Ночью перед свадьбой она пошла к морю и утопилась.

— Какой ужас! Она покончила с собой, а ее любовник на всю жизнь остался калекой.

— Да, такая вот история. Теперь вам понятно, почему наши семьи враждуют?

— Но это было так давно. Неужели вы все еще испытываете ненависть к Трегарлендам?

— Кажется, нет. Трегарленды пострадали больше, чем мы. Это мы были зачинщиками. Мой прапрапрадедушка приготовил для Дермота Трегарленда западню, которая искалечила того на всю жизнь. У их семьи есть причина ненавидеть нас. Араминта покончила с собой потому, что не могла больше терпеть жестокости родителей. До конца своих дней Дермот не мог забыть того, что у него не только отняли любимую, но и на всю жизнь искалечили его самого.

— Какая жуткая история, хорошо, что я о ней узнала. Хотя пора бы забыть о вражде. Ведь прошло сто лет.

— Дермоту было около двадцати, когда с ним приключилось несчастье, и он прожил до шестидесяти — сорок лет он пылал ненавистью по отношению к нашей семье. История его любви передавалась из поколения в поколение. Детей учили ненавидеть Джерминов. Джермины были злодеями.

— Теперь мне стало все ясно. Хорошо, что вы рассказали об этом.

— Лучше об этом вообще забыть. Вы себя хорошо чувствуете?

— Да, я полностью успокоилась.

— Ну и прекрасно.

— Интересно, как там Джейк справляется…

— Он у нас мастер, подкует лошадку в лучшем виде.

— Все же это так странно. Вы живете рядом и не общаетесь друг с другом.

— Ах… опять вы заговорили о давней ссоре. Она постоянно напоминает о себе. Если кто-то из соседей приглашает в гости Джерминов, то Трегарленды исключаются, и наоборот. Мы как будто не знаем друг друга. Да и ладно. Теперь сюда приезжает все больше людей. Есть с кем пообщаться.

— А я считаю это позором.

— И вы правы.

— А вы сами не испытываете чувства мести?

— С чего бы? Наша семья повинна в этом несчастье. Да и Трегарленды тоже внесли свою лепту, они же не хотели, чтобы молодые поженились. Настоящая любовь — это всегда не просто.

Джоуэн пытался как-то оживить разговор, но мрачная история любовников не выходила у меня из головы. Девушка утопилась в море, а молодой человек остался калекой на всю жизнь.

Джоуэн Джермин спросил меня о доме, и я рассказала о Кэддингтоне, о родителях и о том, что мы с Дорабеллой только что закончили школу. Он чем-то располагал к себе. Я разговорилась и поведала ему о том, что произошло в Германии.

Он грустно посмотрел на меня и сказал, что не может судить о фюрере, который сделал так много хорошего для своей страны.

— Вам не скоро захочется снова поехать туда, — сказал он. — Зато вы будете появляться здесь. Ваша сестра выйдет замуж, и вы будете навещать ее.

— Мы всегда были неразлучны, как это суждено двойняшкам.

— Конечно, и я уверен, что мы встретимся снова.

— Вполне возможно, но меня уже, наверное, заждались и гадают, что со мной случилось. Как вы думаете, кузнец подковал лошадь?

— Сейчас пойдем и посмотрим.

Мы встали. Миссис Броуди доброжелательно улыбнулась мне, и я подумала: завтра всем будет известно, что гостья Трегарлендов побывала в ее кабачке вместе с Джоуэном Джермином.

В кузнице пахло жженой костью. Звездочка терпеливо ждала, когда Джейк забьет последний гвоздь в подкову.

— Ну вот и все, — сказал кузнец. — Послушная лошадка.

Я подумала о том, что надо бы заплатить Джейку за работу, и он угадал мои мысли.

— О деньгах не думайте, — сказал он. — Трегарленды мне заплатят. Я уже не первый раз подковываю Звездочку.

Мы поехали по направлению к особняку Трегарлендов.

— Я пропала бы без вас, мистер Джермин, — сказала я.

— Друзья зовут меня Джей Джей — сокращенно от Джоуэн Джермин. Мое полное имя звучит несколько тяжеловесно.

— Почему же? Мне нравится.

— Это вы из вежливости так говорите. В школе меня звали еще короче — Джей. Представьте себе — просто Джей! Это же — сойка! В толковом словаре говорится, что так называют бестолкового человека. Например, пешехода, который как попало переходит городскую улицу, называют джей-ход. Мне не очень нравится мое имя.

— А что вы скажете о таком имени, как Виолетта?

— Это вас так зовут? Чудесное имя!

— Это из оперы, а мою сестру зовут Дорабелла.

— Не могу ничего сказать про вашу сестру, но вы мне не напоминаете Травиату.

Мы выехали на луг.

— Держитесь подальше от деревьев, — предупредил Джоуэн, — вдруг еще одному из них вздумается упасть. Завтра же распоряжусь о том, чтобы все было проверено, и у меня будет полное представление о том, что повреждено штормом.

Мы проехали через поле и оказались на дороге. Он остановил свою лошадь, моя Звездочка тоже остановилась.

— Здесь проходит граница между владениями Трегарлендов и Джерминов. Мы ее не нарушаем. Вы можете сейчас сориентироваться?

— Кажется, да.

— Тогда езжайте прямо, и увидите море. Я не говорю вам прощайте, а только до свидания, ибо уверен, что мы встретимся снова. Только нам придется встречаться тайком, ведь ваша сестра станет членом семьи Трегарлендов. Вы согласны на такой уговор?

— Да, конечно.

— Тогда до свиданья, мисс Виолетта. — Джоуэн слегка наклонил голову и приподнял шляпу.

Я снова начала благодарить его, но он прервал меня.

— Для меня было удовольствием помочь вам, — сказал он.

— А я очень рада встрече с вами, — ответила я. Джоуэн неторопливо развернул свою лошадь, я улыбнулась ему и поехала в сторону моря к дому Трегарлендов.

В особняке все были встревожены моим долгим отсутствием. Мама сразу же начала расспрашивать, где я была.

Я вкратце рассказала ей, что случилось.

— Лошадь потеряла подкову? О, Боже, ты, наверное, сильно ушиблась при падении?

— Нет, ничуть не ушиблась. Звездочка умная лошадь, мне мистер Джермин так и сказал.

— Мистер Джермин?

Мне пришлось рассказать ей обо всем подробно. Пришла Матильда Льюит и услышала наш разговор.

— Он меня просто спас, — сказала я. — Без него я бы пропала.

— Он знал, что ты гостишь у Трегарлендов?

— Да, я сама, сказала ему об этом. Он и про Дорабеллу знает. Достаточно побывать у кузнеца, и можно быть в курсе всех новостей.

— Я рада, что все хорошо обошлось, — сказала мама. — Могло быть гораздо хуже.

Вернулась из Плимута Дорабелла, с кольцом, украшенным бриллиантом. В честь ее помолвки из погреба достали шампанское, и интерес к моему приключению у всех пропал.

Перед сном Дорабелла заглянула ко мне.

— Этот мистер Джермин заинтересовал меня, — сказала она.

— Мне так повезло, что он оказался рядом, когда я упала с лошади, — призналась я и рассказала ей все, что мне стало известно о причине фамильной вражды.

— Пошла и утопилась в море, — повторила Дорабелла. — Звучит очень романтично…

— Совсем не романтично, а трагично…

— Но Дермоту было еще хуже. Он остался калекой на всю жизнь… Его звали Дермотом?

— Похоже, что в семье Трегарлендов это имя часто повторяется.

— Как интересно! Ну и приключение было у тебя…

— Похоже, мы часто будем вспоминать эту поездку, — сказала я.

— Это точно, — подтвердила Дорабелла и с восторгом посмотрела на свое обручальное кольцо.

Через два дня мы покинули Корнуолл. После долгих обсуждений решили, что свадьба Дорабеллы состоится на Рождество.