Глава 1

Колесо Бердена

В 1851 году на поле рядом с металлургическим заводом в северной части штата Нью-Йорк Генри Берден построил удивительную машину. Похожая на гигантское велосипедное колесо с десятками толстых железных спиц, выходящих из массивного центрального узла, машина Бердена представляла собой крупнейшее промышленное водяное колесо в стране и самое мощное в мире. Питаемое быстрой струей воды из соседней реки Винантскилл, это 250-тонное устройство в 60 футов высотой развивало мощность 500 лошадиных сил, делая два с половиной оборота в минуту. Эта мощность передавалась через сложную систему зубчатых колес, ремней и роликов к сверлильным станкам, шлифовальным кругам, кузнечным молоткам и токарным станкам, используемым сотрудниками Бердена.

Генри Берден был гениальным изобретателем. Шотландец, инженер по образованию, в 1819 году в возрасте 28 лет он приехал в Соединенные Штаты, чтобы работать в компании, производящей сельскохозяйственные инструменты в городе Олбани. Здесь за несколько месяцев он изобрел первый в стране культиватор для подготовки почвы и разработал усовершенствованную версию плуга. Три года спустя Берден переехал в соседний город Трой, куда его пригласили в качестве управляющего на завод Troy Iron and Nail, который он в конечном итоге купил и переименовал в Burden Iron Works. Он быстро осознал преимущества расположения завода рядом со слиянием реки Гудзон и свежевырытого канала Эри. Если бы он смог увеличить производительность завода, то получил бы возможность поставлять свою продукцию на новые рынки Северо-Востока и Среднего Запада. Берден приступил к механизации многовекового ручного труда кузнецов и других ремесленников. За десять лет он создал машины, позволившие автоматизировать производство гвоздей и рельсовых костылей, а в 1835 году изобрел пресс для штамповки подков – хитроумное устройство, которое превращало железные прутья в готовые подковы со скоростью одной штуки в секунду. В свободное время Берден умудрился сконструировать большой океанский пароход, который стал образцом для многих последующих паромов и круизных судов.

Однако величайшим творением Бердена, принесшим ему богатство и славу, стало его колесо, беспрецедентные размеры и мощь которого обеспечили заводу Burden Iron Works решающее конкурентное преимущество. Компания смогла повысить эффективность завода, производя больше подков, костылей и других товаров за меньшее время и с меньшим количеством рабочих, чем конкуренты. Завод Бердена выиграл контракт на поставку почти всех подков для армии северян во время Гражданской войны и стал одним из основных поставщиков костылей для строительства американских железных дорог.

Для успеха компании Бердена эффективное производство механической энергии оказалось не менее важным, чем навыки его сотрудников и качество продукции. Как и другие фабриканты того времени, он сам занимался не только производством товаров, но и решением вопросов энергоснабжения.

Однако наблюдатель, случайно попавший на территорию завода Burden Iron Works в начале ХХ века, увидел бы простаивающее без дела большое водяное колесо, которое заросло сорняками и медленно ржавело. Отработав более пятидесяти лет без перерыва, оно оказалось заброшенным. Производителям больше не нужно было заботиться о производстве энергии. Их машины работали от электрического тока, генерируемого на отдаленных электростанциях крупными поставщиками коммунальных услуг и подаваемого на заводы по проводам. Эти поставщики с невероятной скоростью захватили рынок. Колесо Бердена, а также тысячи других частных водяных колес, паровых двигателей и электрических генераторов моментально устарели.

Появление этих крупных поставщиков стало возможным благодаря научно-техническим достижениям в сфере производства и передачи электроэнергии, а также в области разработки электродвигателей. Однако их триумф обеспечила не технология, а экономика. Подавая электроэнергию, вырабатываемую на центральных генерирующих станциях, многим покупателям, поставщики коммунальных услуг достигали эффекта масштаба, недоступного отдельному производителю. Чтобы оставаться конкурентоспособными, производители нуждались в более дешевой энергии, а для этого им приходилось подключать свои заводы к новой электрической сети. Успех поставщиков электроэнергии сам себя подпитывал. Начав поставлять заводам электричество, они смогли увеличить генерирующие мощности и тем самым усилить эффект масштаба, что еще больше повысило эффективность. Цена на электроэнергию снижалась так быстро, что вскоре стала доступной практически любой компании и домохозяйству в стране.

Коммерческие и социальные последствия электрификации трудно переоценить. Электрическое освещение изменило ритм жизни, электрические конвейеры привели к перевороту в производстве, а электрические приборы произвели бытовую революцию в каждом доме. Дешевое электричество сформировало мир, в котором мы живем сегодня. Еще сто лет назад этого мира не существовало, а перемены, которые произошли всего за несколько поколений, были настолько велики, что мы не можем представить, какой была жизнь до того момента, как в домах появились электророзетки.

Сегодня мы переживаем другое эпохальное преобразование, которое развивается по тому же сценарию. В сфере обработки информации прямо сейчас происходят события, повторяющие то, что случилось в сфере производства электричества сто лет назад. Компьютерные системы, созданные и эксплуатируемые отдельными компаниями, вытесняются услугами, предоставляемыми через интернет крупными поставщиками.

Вычислительная мощность превращается в коммунальную услугу, и снова меняются экономические условия, в которых мы живем и работаем.

За последние полвека (начиная с первой ЭВМ, установленной в корпоративном центре обработки данных) компании вложили в информационные технологии триллионы долларов. Они создавали все более сложные программно-аппаратные комплексы, автоматизируя практически каждый аспект своей деятельности – от закупок сырья и материалов до управления персоналом и доставки продукции потребителям. Эти системы размещались на собственных производствах и в офисах и поддерживались штатными специалистами. Подобно тому как Генри Берден соревновался с другими фабрикантами в сложности своих энергетических систем, современные компании конкурируют в изощренности систем компьютерных. Независимо от их основного бизнеса они обязаны заниматься еще и обработкой данных.

Так было до сего момента.

Мощь микропроцессоров и потенциал систем хранения данных значительно возросли, и поставщики услуг создают невероятно эффективные вычислительные центры информации и используют широкополосный доступ в интернет с его миллионами миль оптоволоконного кабеля в качестве глобальной сети для доставки своих услуг потребителям. Подобно электроэнергетическим компаниям прошлого, новые производители вычислительных услуг достигают эффекта масштаба, в несколько раз превышающего тот, которого может добиться большинство компаний своими силами.

Осознав экономические преимущества коммунальной модели, корпорации переосмысливают парадигму применения информационных технологий. Вместо того чтобы тратить деньги на покупку компьютеров и программного обеспечения, они начинают искать поставщиков услуг. Этот переход обещает не только изменить природу корпоративных ИТ-отделов, но и встряхнуть всю компьютерную индустрию. Крупные технологические компании вроде Microsoft, Dell, Oracle, IBM и пр. заработали огромные суммы денег, продавая одни и те же системы тысячам клиентов. По мере того как вычислительные услуги будут становиться централизованными, прибыли сегодняшних гигантов отрасли пойдут на спад. А поскольку компании тратят свыше триллиона долларов в год на аппаратное и программное обеспечение, последствия скажутся на всей мировой экономике.

И это относится не только к бизнесу. Поставщикам услуг интересен и корпоративный рынок, и обычные люди, такие как вы или я. Лучший пример – поисковая система Google. Задумайтесь, ведь Google – просто поставщик информационных услуг! Когда вам нужно найти что-то в интернете, вы через браузер подключаетесь к огромным центрам обработки данных, находящимся по всему миру. Вы вводите ключевое слово, и сеть Google, состоящая из сотен тысяч соединенных между собой компьютеров, производит поиск по базе данных, содержащей информацию о миллиардах веб-страниц, выдает ссылки на несколько тысяч сайтов, которые лучше всего соответствуют ключевому слову, организует их в порядке релевантности и передает результат через интернет на экран вашего компьютера. И все это, как правило, занимает меньше секунды. Этот удивительный процесс, повторяемый сервисом Google сотни миллионов раз в день, происходит не внутри вашего компьютера (подобное было бы просто невозможно). То место, где производятся все эти операции, может быть удалено от вас на многие километры, может располагаться на другом конце страны или даже в другом полушарии Земли. Где находится компьютерный чип, который обработал ваш последний поисковый запрос? Вы не знаете и не думаете об этом, как не думаете о том, какая именно электростанция выработала киловатты для лампы на вашем столе.

Конечно, исторические параллели имеют свои ограничения, и информационные технологии существенно отличаются от электричества. Однако если пренебречь техническими различиями, между электричеством и вычислениями можно обнаружить глубинные сходства, которые сегодня мы можем не заметить. Мы считаем электричество «простой» услугой, стандартизированным обыкновенным током, который безопасно и предсказуемо присутствует в каждой электророзетке. Многочисленные электрические устройства – от телевизоров и стиральных машин до станков и сборочных линий – стали настолько обыденными, что мы давно не задумываемся о лежащей в их основе технологии. Они как бы живут собственной жизнью.

Однако так было не всегда. Сначала электрификация казалась дикой и непредсказуемой. Она изменяла все, чего касалась. Любые электроприборы были такой же частью технологии, как динамо-машины, линии электропередач и сам ток. Компаниям приходилось принимать решения, связанные с использованием электроэнергии в производстве, часто радикально перестраивая в связи с этим свою структуру и процессы (подобно тому как это происходит с современными компьютерными системами). По мере развития технологии компании сталкивались с проблемой устаревания и несовместимости оборудования – с так называемыми унаследованными системами, если применять современный компьютерный термин, способными замедлить развитие компаний; в то же время им приходилось подстраиваться к изменениям нужд и ожиданий потребителей. Электрификация, как и компьютеризация, вызвала в отдельных компаниях и целых отраслях промышленности масштабные, сложные и часто требующие нестандартного подхода изменения, а когда к Сети начали подключаться домашние хозяйства, то изменилось и все общество.

С точки зрения экономики сходство между электричеством и информационными технологиями поражает еще больше. И то и другое экономисты относят к технологиям общего назначения. Используемые самыми разными людьми для достижения разных целей, они выполняют не одну, а множество функций. Технологии общего назначения следует рассматривать не как отдельные инструменты, а как платформы, на которых может быть создано множество различных инструментов и приложений. Сравните электрические системы с железнодорожными. После того как железнодорожные пути проложены, вы сможете использовать их только одним способом – запустить по ним поезда, которые будут перевозить грузы или пассажиров. Электрическая же сеть может применяться для снабжения энергией самых разнообразных устройств, начиная от роботов на заводах и тостеров на кухне до ламп в классных комнатах. Благодаря своей универсальности технологии общего назначения в случае их централизованной поставки способны давать огромную экономию за счет эффекта масштаба.

Это возможно не всегда. Паровые двигатели и водяные колеса представляли собой технологии общего назначения, которые не поддавались централизации. Они должны были располагаться близко к месту потребления вырабатываемой ими энергии. Вот почему Генри Бердену пришлось построить свое колесо в непосредственной близости от своего завода. Если бы эта система располагалась на расстоянии нескольких сотен метров, то вся производимая колесом энергия расходовалась бы на вращение длинных валов и ремней, необходимых для передачи механической энергии на завод. Ее не хватило бы для питания машин.

Однако у электричества и вычислительных мощностей есть нечто общее, что выделяет их даже среди относительно небольшого числа технологий общего назначения: и то и другое можно эффективно передавать на большие расстояния через сеть. Благодаря тому что эти услуги не обязательно должны производиться на месте, при централизации они способны обеспечить экономию, базирующуюся на эффекте масштаба. Однако прежде чем это обстоятельство будет полностью осознано и в полной мере реализовано, может пройти много времени.

На ранних стадиях развития технологий общего назначения в условиях недостатка стандартов и отсутствия широкой сети распространения их невозможно поставлять централизованно. При необходимости соответствующие услуги предоставляются индивидуально. Компании, желающей использовать технологию, приходится приобретать различные необходимые компоненты, устанавливать эти компоненты на собственном предприятии, объединять их в систему, а также содержать штат специалистов для поддержания ее работы. В начале эры электричества заводы, решившие поставить электрооборудование, обзаводились собственными генераторами, а сегодняшние компании вынуждены создавать частные информационные системы, чтобы в полной мере реализовать вычислительную мощность.

Подобная фрагментация крайне расточительна. Она вынуждает компании делать крупные вложения и мириться с постоянными высокими издержками, что приводит к избыточным расходам и излишкам производственных мощностей – это касается и самой технологии, и рабочей силы. Идеальная ситуация для поставщиков компонентов: они снимают сливки чрезмерного инвестирования, однако эта ситуация не вечна. Как только станет возможным обеспечить централизованную поставку услуг, крупномасштабные поставщики вытеснят частных провайдеров. Компаниям могут потребоваться десятилетия, чтобы отказаться от собственных ИT-отделов и всех сделанных в них вложений. Но в конце концов экономия, предлагаемая поставщиками услуг, окажется слишком привлекательной даже для крупных компаний. Сеть победит.

На конференции в Париже летом 2004 года компания Apple представила обновленную версию своего популярного компьютера iMac. С момента выпуска в 1998 году этот компьютер отличался своеобразным дизайном, однако новая модель оказалась еще более необычной. Она походила на плоский телевизор: прямоугольный экран, заключенный в тонкий блок из белого пластика, на алюминиевой подставке. Все компоненты самого компьютера: чипы, дисководы, кабели, разъемы – находились за экраном. Рекламный слоган «Куда делся компьютер?» остроумно предвосхищал реакцию потенциальных покупателей.

Однако этот вопрос был не просто тонким рекламным ходом. Это был прозрачный намек на то, что наши представления о компьютере устарели. Хотя большинство людей все еще зависят от персональных компьютеров и дома, и на работе, мы относимся к ним не так, как раньше. Мы больше не полагаемся лишь на данные и программы, хранящиеся на наших личных жестких дисках, – все чаще мы получаем доступ к информации и программному обеспечению через интернет. Наши компьютеры все больше превращаются в терминалы, черпающие бо́льшую часть своей мощи и полезности из Сети, к которой они подключены.

Парадигма использования компьютера изменилась не в одночасье. Примитивные формы централизованной обработки данных существовали давно. Еще в середине 1980-х годов некоторые владельцы ПК покупали модемы для подключения компьютеров через телефонные линии к таким центральным базам данных, как CompuServe, Prodigy и Well, известных как «доски объявлений». С их помощью пользователи обменивались друг с другом сообщениями. Сервис America Online популяризировал такие онлайн-сообщества, значительно увеличивая их привлекательность за счет красочной графики, чатов, игр, прогноза погоды, журнальных и газетных статей и многого другого. Для ученых, инженеров, библиотекарей, военных и бизнес-аналитиков были также доступны и другие, специализированные базы данных. Когда в 1990 году Тим Бернерс-Ли изобрел Всемирную паутину, он подготовил почву для замены множества частных баз данных одной общественной. Всемирная паутина способствовала росту популярности интернета, превратив его в глобальную площадку для обмена цифровой информацией. И как только в середине 1990-х годов стали доступны очень простые в использовании браузеры Netscape Navigator и Internet Explorer, мы все в массовом порядке вышли в Сеть.

В первые десятилетия своего существования Всемирная паутина для большинства была чем-то вроде гигантского каталога, сборника «страниц», связанных друг с другом гиперссылками. Мы «читали» веб, просматривая содержимое так же, как пролистывали пачку журналов. Когда мы хотели поработать или поиграть в игры, то закрывали веб-браузер и запускали одну из программ, установленных на нашем жестком диске, например Microsoft Word, или Aldus PageMaker, или Encarta, или Myst.

Однако за знакомым фасадом Всемирной паутины скрывается набор мощных технологий, в том числе сложных протоколов для описания и передачи данных, которые должны были не только значительно увеличить полезность интернета, но и изменить сам процесс вычислений. Эти технологии позволили бы всем компьютерам, подключенным к Сети, действовать в качестве единой машины, обрабатывающей информацию, с легкостью пересылающей биты данных и строки программного кода. Полномасштабное применение этих технологий дало бы возможность использовать интернет не только для просмотра страниц на отдельных сайтах, но и для работы со сложными программами, которые собирают информацию одновременно из многочисленных баз данных и сайтов. Вы бы не просто «читали», но и «писали» в интернете так же, как всегда могли считывать и записывать данные на жесткий диск вашего компьютера. Всемирная паутина превратилась бы во Всемирный компьютер.

Этот аспект интернета вырисовывался с самого начала, но лишь смутно. Когда вы вели поиск в одной из первых поисковых систем вроде AltaVista, вы управляли программой через свой браузер. Сама программа находилась на том компьютере, где размещался сайт AltaVista. Когда вы пользовались сервисом онлайн-банкинга, переводя деньги между расчетным и сберегательным счетами, вы делали это с помощью программы, запущенной на компьютере вашего банка, а не на вашем. Когда вы использовали свой браузер, чтобы проверить электронный ящик Yahoo или Hotmail или отследить посылку FedEx, вы запускали приложение на удаленном сервере. Даже заказывая книги на Amazon.com или публикуя отзыв о книге на сайте магазина, вы задействовали скрытый потенциал интернета.

На ранней стадии эти сервисы были примитивными и характеризовались небольшим количеством пересылаемых данных. Причина проста: более сложным сервисам, способным заменить локальное программное обеспечение, требовался быстрый доступ к большим объемам данных, что было практически невозможно из-за низкой скорости подключения. Запуск таких сервисов очень быстро перегрузил бы телефонную линию или модем. Для того чтобы сложные сервисы получили распространение, масса людей должна была получить высокоскоростной широкополосный доступ в интернет. Это состоялось только в конце 1990-х годов во время великого инвестиционного бума доткомов, когда телефонные и кабельные компании бросились заменять свои медные провода на оптоволокно – прозрачные нити толщиной с человеческий волос, по которым информация передается в виде импульсов света, а не в виде электрического тока, – и переоснащать свои сети для обработки практически неограниченного объема данных.

Первый явный предвестник второго пришествия интернета, в конечном итоге получивший название Веб 2.0, появился из ниоткуда летом 1999 года. Это была небольшая бесплатная программа Napster.

Написанная за несколько месяцев 18-летним выпускником колледжа Шоном Фэннингом, программа Napster дала людям возможность по-новому обмениваться музыкой через интернет. Она сканировала жесткие диски всех тех, кто установил программу, а затем создавала на центральном, управляемом Фэннингом сервере информационный справочник обо всех найденных музыкальных файлах и каталогизировала их по названию, исполнителю, альбому и качеству звука. Пользователи Napster производили поиск нужных песен по этому каталогу, а затем загружали их непосредственно с компьютеров других пользователей. Это было легко и, при наличии широкополосного доступа, быстро. Всего за несколько часов вы могли загрузить сотни мелодий. Не будет преувеличением сказать, что почти каждую популярную музыкальную композицию, когда-либо записанную на компакт-диск, а также многие никогда не выпускавшиеся на дисках можно было найти и бесплатно скачать с помощью Napster.

Неудивительно, что Napster стала чрезвычайно популярной, особенно в университетских кампусах, где высокоскоростной доступ в интернет был привычным. К началу 2001 года, согласно оценкам исследовательского агентства Media Metrix, этим сервисом пользовались 26 миллионов человек, которые тратили более 100 миллионов часов в месяц, обмениваясь музыкальными файлами. Изобретение Шона Фэннинга впервые показало миру, что интернет мог превратить множество ПК в единый компьютер и предоставить доступ к объединенному контенту тысячам и даже миллионам пользователей. Хотя каждый пользователь должен был установить программное обеспечение на свой компьютер, реальная мощь Napster заключалась в самой сети – в том, как она создавала централизованную систему управления файлами и позволяла с легкостью передавать данные с одного компьютера на другой, даже если он находился в другой части планеты.

Существовала только одна проблема. Это было незаконно. Права на подавляющее большинство песен, загружаемых через Napster, принадлежали исполнителям и звукозаписывающим компаниям. Распространять их бесплатно и без разрешения означало нарушать закон. Возникновение Napster превратило миллионы законопослушных граждан в цифровых воров и положило начало крупнейшему массовому грабежу в истории. Музыканты и звукозаписывающие компании подали иски против компании Фэннинга, обвиняя его в нарушении авторских прав. Их усилия завершились закрытием этого сервиса летом 2001 года, спустя всего два года после его запуска.

Сервис Napster умер, однако бизнес поставки вычислительных услуг через интернет получил мощный стимул к развитию. Многие сегодня тратят больше времени на использование новых веб-сервисов, чем на работу с традиционными приложениями, установленными на наших жестких дисках. Мы полагаемся на новые сетевые услуги, чтобы общаться с друзьями в таких социальных сетях, как MySpace и Facebook, чтобы управлять коллекциями фотографий на сайтах Flickr и Photobucket, создавать собственных персонажей в таких виртуальных мирах, как World of Warcraft и Диснеевский клуб пингвинов, смотреть видео на YouTube и Joost, вести блоги с помощью платформы WordPress или писать заметки, используя Google Docs, получать новости через программы для чтения RSS-лент Rojo и Bloglines и сохранять файлы на «виртуальных жестких дисках» вроде Omnidrive и Box.

Все эти сервисы дают представление о революционном потенциале информационных коммунальных услуг. В ближайшие годы все больше задач, связанных с обработкой информации, которые нам приходится решать дома и на работе, станут выполнять крупные дата-центры, к которым мы будем подключаться через интернет. Природа и экономика вычислений изменятся так же стремительно, как в первые годы прошлого века изменились природа и экономика механической мощности. Последствия во всех сферах жизни общества, то, как мы живем, работаем, учимся, общаемся, развлекаемся и даже думаем, обещают быть столь же значительными. Если общество XX века сформировала электрическая динамо-машина, то информационная динамо-машина сформирует общество XXI века.

В 1970 году Льюис Мамфорд в своей книге «Пентагон власти» (второй том его исследования «Миф машины») красноречиво высказался против мысли о том, что технологический прогресс определяет ход истории. «Западное общество, – писал он, – приняло как данность технологический императив, столь же деспотический, как и самое примитивное табу: не просто способствовать изобретению и постоянно создавать технологические новинки, но и беспрекословно принимать эти новшества только потому, что они предлагаются, не задумываясь о последствиях для человечества». По мнению Мамфорда, вместо того чтобы позволять технологиям управлять нами, мы можем контролировать их, если наберемся храбрости проявить всю мощь нашей свободной воли по отношению к создаваемым нами машинам.

Это довольно соблазнительная идея, в которую хотелось бы верить большинству из нас, но она ошибочна. Мамфорд ошибается не тогда, когда утверждает, что мы слишком легко принимаем технологические достижения. С этим трудно поспорить. Его ошибка заключается в предположении, что мы можем поступать иначе. Технологический императив, который сформировал западный мир, вовсе не деспотический, равно как и не добровольно мы его принимаем. Содействие развитию изобретательства и принятие новых технологий – это не «обязанности», которые мы каким-то образом на себя взяли. Это последствия взаимодействия экономических сил, которые мы не можем контролировать. Изучая технологии в отрыве от всего остального, Мамфорд не увидел, что путь технического прогресса и его последствия для человечества определяются не только достижениями в области науки и техники, но и в большей степени влиянием технологии на издержки, связанные с производством и потреблением товаров и услуг. Конкурентный рынок гарантирует, что более эффективный способ производства и потребления будет одерживать верх над менее эффективными. Именно поэтому Генри Берден построил свое колесо, и именно поэтому через несколько десятилетий это колесо было обречено ржаветь. Технология формирует экономику, а экономика формирует общество. Это очень сложный процесс. Когда вы объединяете технологии, экономику и человеческую природу, то получаете много переменных, однако в основе этого процесса лежит неумолимая логика, даже если мы можем проследить ее только в ретроспективе. Как индивидуумы мы можем поставить технологический императив под сомнение и даже противостоять ему, однако такие действия всегда будут одиночными и в конце концов бесполезными. В обществе, управляемом экономическими компромиссами, технологический императив является именно тем, чем является: императивом. Личный выбор не имеет с ним ничего общего.

Взаимодействие технологии и экономики мы наиболее четко видим в те редкие моменты, когда происходит изменение в процессе предоставления жизненно важного для общества ресурса; когда необходимый продукт или услуга, ранее поставляемые локально, начинают поставляться централизованно, или наоборот. Сама цивилизация возникла тогда, когда производство продуктов питания, бывшее прежде уделом примитивных обществ охотников-собирателей, стало централизоваться с введением технологии сельского хозяйства. Изменения в обеспечении другими важнейшими ресурсами – водой, транспортом, письменным словом и государственным управлением – также изменили экономические условия, которые формировали общество. Сто лет назад мы подошли к тому моменту, когда технологии позволили выйти за пределы физических возможностей человека. Сегодня мы столкнулись с технологиями, которые расширят наши интеллектуальные возможности.

Трансформация процесса предоставления цифровых услуг обещает привести к особенно серьезным последствиям. Компьютерные программы уже стали важной (а часто ключевой) составляющей не только в промышленности и торговле, но и в сфере развлечений, журналистики, образования, а также в политике и национальной обороне. Таким образом, прорыв в области вычислительных технологий вызовет серьезные и далеко идущие последствия. Они уже окружают нас: в переходе контроля над средствами массовой информации от учреждений к физическим лицам, в растущем ощущении принадлежности к «виртуальным сообществам», а не к физическим, в дебатах по поводу безопасности личной информации и неприкосновенности частной жизни, в экспорте рабочих мест, связанных с умственным трудом, а также в растущей концентрации богатства у небольшой части населения. Распространение интернет-услуг либо содействует всем этим тенденциям, либо формирует их. По мере роста и усложнения сферы информационных коммунальных услуг все более заметными будут изменения в бизнесе и обществе. И их темп будет только ускоряться.

Современное американское общество многими своими характеристиками обязано электрификации. Рост среднего класса, развитие образования, расцвет массовой культуры, переезд населения в пригороды, переход от промышленности к сфере услуг… Без доступа к дешевому электричеству, генерируемому поставщиками коммунальных услуг, ничего этого бы не было. Сегодня мы воспринимаем эти явления как неотъемлемые черты нашего общества. Однако это иллюзия. Они есть побочный продукт определенного набора экономических компромиссов, в большой степени отражающих технологии своего времени. Скоро мы обнаружим, что казавшиеся нам непоколебимыми основы на самом деле лишь вре́менные структуры, которые могут быть отринуты так же легко, как колесо Генри Бердена.

 

Глава 2

Изобретатель и его секретарь

Томас Эдисон летом 1878 года ощущал огромную усталость. Предыдущий год он потратил на совершенствование и продвижение своего самого удивительного изобретения – фонографа. Он хотел отдохнуть от постоянной суеты в своей лаборатории в Менло-Парк, встряхнуться перед новыми, еще более великими технологическими свершениями. Когда друзья пригласили его в путешествие по американскому Западу с ночевками на природе и охотой, он, не раздумывая, согласился. Поездка началась с наблюдения солнечного затмения в городке Роулинс, штат Вайоминг, откуда компания отправилась на запад через Юту и Неваду в долину Йосемити и в город Сан-Франциско.

Во время путешествия через Скалистые горы Эдисон побывал на руднике недалеко от реки Платт. Увидев рабочих, которые мучались с ручными бурами, он повернулся к своему спутнику и спросил: «Почему бы не передавать энергию этой мощной реки людям в виде электричества?» Это была смелая мысль, поскольку в то время электричество еще было в диковинку, однако для Эдисона смелость была синонимом вдохновения. К моменту возвращения на восток США осенью того же года он был поглощен идеей поставки электроэнергии по сетям от центральной генерирующей станции. Однако его интерес уже не ограничивался рабочим электроинструментом. Эдисон хотел освещать целые города. Он спешно основал компанию Edison Electric Light Company для финансирования проекта, а 20 октября заявил прессе, что в ближайшем будущем обеспечит электроэнергией дома и офисы Нью-Йорка. После такого смелого заявления все, что оставалось делать ему и его команде в Менло-Парк, – это решить, как его выполнить.

В отличие от других изобретателей Эдисон создавал не просто отдельные продукты, но целые системы. Сначала он придумывал целое, а затем разрабатывал необходимые детали, обеспечивая их идеальное сочетание друг с другом. «Не только лампы должны давать свет, а динамо-машины генерировать ток, – писал он позднее о своем плане подачи электричества в качестве коммунальной услуги. – Лампы должны быть адаптированы к току динамо-машины, а динамо-машины должны быть сконструированы так, чтобы предоставлять лампам электричество требуемых характеристик; таким образом, все части системы должны быть сконструированы с учетом всех других частей, поскольку в некотором смысле все части образуют единую машину». К счастью для Эдисона, у него под рукой была хорошая модель. Во многих городах успешно действовали системы газового освещения, изобретенные в начале века, где природный газ (топливо для ламп) поставлялся от центральных газовых заводов к месту использования. Свет, который на протяжении веков давали обыкновенные свечи и керосиновые лампы, стал услугой, поставляемой централизованно. Задача Эдисона заключалась в том, чтобы заменить газовые системы освещения электрическими.

Теоретически в качестве источника освещения электричество обладало многими преимуществами по сравнению с газом. Его было легче контролировать, и, обеспечивая свет без применения открытого огня, оно было более чистым и безопасным. Газовое освещение поглощало кислород из помещений, выделяло токсичные пары, от него чернели стены и загрязнялись шторы, нагревался воздух, часто происходили сильные взрывы. Хотя первоначально газовое освещение воспринималось как «воплощение чистоты», как отмечает Вольфганг Шивельбуш в своей книге «Ночь, лишенная очарования» (Disenchanted Night), посвященной истории систем освещения, недостатки такого освещения с ростом масштабов его применения становились все более очевидными. Люди стали воспринимать его «грязь и негигиеничность» как необходимое зло. Сам Эдисон считал газовое освещение «варварством и расточительством». Он называл его «светом для темных веков».

И все-таки для использования электроэнергии в качестве источника освещения все еще существовали серьезные технологические ограничения. Во-первых, лампы накаливания в современном их виде еще не были изобретены. Единственным известным источником устойчивого электрического света была электрическая дуга, при которой ток пропускается через газ между двумя электродами. Дуговые лампы горели с такой яркостью и выделяли столько тепла, что их нельзя было оставлять в комнатах и в других закрытых помещениях – только в просторных общественных местах. Во-вторых, еще не существовало способа передачи электричества от центральной станции. Каждой дуговой лампе требовался собственный источник энергии. «Как свеча и керосиновая лампа, – писал Шивельбуш, – освещение дуговыми лампами основывалось на доиндустриальном принципе автономного питания». Каким бы плохим ни было газовое освещение, электрический свет не мог составить ему серьезную альтернативу.

Чтобы построить свой «единый комплекс», Эдисону предстояло совершить технологический прорыв, который коснулся бы всех основных компонентов системы. Он должен был придумать способ производить электроэнергию эффективно и в больших количествах, способ безопасной передачи тока в дома и офисы, способ учета потребляемого каждым клиентом электричества и, наконец, способ превращения тока в управляемый, надежный источник света, подходящий для жилых помещений. Кроме того, следовало удостовериться, что при продаже электричества по цене газового освещения можно будет получать прибыль.

Это была сложная задача, но ему и его помощникам в Менло-Парк удалось решить ее невероятно быстро. За два года они разработали все основные компоненты системы. Они изобрели всем известную лампу Эдисона: запечатав тонкую медную нить внутри небольшого стеклянного вакуумированного сосуда, создали, как поэтически выразился один репортер, «небольшой шар солнечного света, настоящую лампу Аладдина». Они разработали новую мощную динамо-машину, которая была в четыре раза больше своего крупнейшего предшественника. Свое творение они назвали «Джумбо» в честь популярного циркового слона того времени. Они усовершенствовали параллельную схему, позволяющую множеству ламп работать независимо друг от друга, с раздельными регуляторами и на одном проводе. Они создали счетчик, который мог отследить, сколько электроэнергии использовал потребитель. В 1881 году Эдисон поехал в Париж, чтобы продемонстрировать небольшую рабочую модель своей системы на Международной электротехнической выставке, которая состоялась во Дворце промышленности на Елисейских Полях. Он также представил чертежи первой в мире центральной генерирующей станции, которую собирался построить в двух складских помещениях на Перл-стрит на нижнем Манхэттене.

План станции на Перл-стрит поражал амбициозностью. Четыре больших угольных котла должны были обеспечивать давление пара, питающего шесть паровых двигателей мощностью 125 лошадиных сил, а те, в свою очередь, – поддерживать работу шести динамо-машин Эдисона. Электроэнергия поставлялась через сеть подземных кабелей в здания, находящиеся в пределах квадратной мили, окружающей станцию. Каждое из этих зданий предполагалось оснастить счетчиком. Строительство системы началось вскоре после Парижской выставки. Эдисон часто трудился целыми ночами, контролируя каждый этап работы. Чуть больше года потребовалось, чтобы построить станцию и проложить километры проводов. Ровно в три часа дня 4 сентября 1882 года Эдисон поручил главному электрику Джону Либу включить ток одного из генераторов на станции Перл-стрит. Как на следующий день сообщила газета New York Herald, «в мгновение ока осветилась площадь, ограниченная улицами Спрюс-стрит, Уолл-стрит, Нассау-стрит и Перл-стрит». Так электроснабжение превратилось в коммунальную услугу.

Однако в действительности Эдисона интересовало отнюдь не управление электроэнергетической компанией. Станция на Перл-стрит была для него лишь доказательством концепции, установкой, предназначенной для демонстрации работоспособности его системы электрического освещения. Эдисон рассчитывал продавать лицензии на использование запатентованной им системы другим операторам, а в дальнейшем – также и компоненты, необходимые для строительства и эксплуатации этих станций. Для реализации своей цели он создал бизнес-империю. Компания Edison Company for Isolated Lighting распространяла лицензии на его системы по всей территории Соединенных Штатов, в то время как Compagnie Continentale Edison и другие филиалы то же самое делали в Европе. Компания Edison Lamp Works занималась производством ламп, а Edison Machine Works делала динамо-машины. Компания Edison Electric Tube Company поставляла провода. Еще одна компания занималась продажей комплектующих. По мере роста спроса на электрические системы Эдисона росла и его империя.

Однако Эдисона ослепил успех. Несмотря на всю дальновидность великого изобретателя, его интересы не шли дальше продажи лицензий и комплектующих. Изначально он предполагал, что электроэнергетические компании заменят системы газового освещения: это будут относительно небольшие городские станции, освещающие близлежащие офисы и дома. Однако поскольку системы Эдисона работали на постоянном токе, который не мог передаваться на большие расстояния, они не были в состоянии обслуживать обширные территории. По мере того как применение электроэнергии распространялось на заводы и транзитные системы, Эдисона все больше привлекала идея мелкомасштабных источников постоянного тока. Он был уверен, что промышленные компании начнут строить собственные генерирующие станции, используя его планы и комплектующие. Эдисон считал свою систему совершенной, и это убеждение питало и его уверенность, и экономические интересы. В конце концов, чем больше было бы построено небольших систем, будь то центральные станции или частные заводы, тем больше компонентов он смог бы продать. Эдисон изобрел первую жизнеспособную электроэнергетическую компанию, но не смог сделать следующий логический шаг: сосредоточить производство электроэнергии на гигантских электростанциях и создать национальные сети для ее распространения. Система, которую разработал и реализовал Эдисон, стала клеткой для его воображения.

Для того чтобы вывести электроснабжение на новый уровень, нужен был другой человек, с принципиально иным ви́дением, столь же талантливый в экономике, сколько Эдисон – в технологии. По иронии судьбы Эдисон стал и работодателем этого человека, и его кумиром.

Вечером 28 февраля 1881 года на борту океанского лайнера «Сити оф Честер» в Нью-Йорк прибыл стройный близорукий английский стенографист 21 года по имени Сэмюэл Инсулл. Он страдал морской болезнью на протяжении почти всего рейса, однако это не испортило его настроения, когда он сходил на берег. Он знал, что скоро сможет осуществить свою мечту: встретиться с легендарным изобретателем Томасом Эдисоном.

Инсулл был серьезным и целеустремленным молодым человеком. Родившийся в семье членов общества трезвости, он провел детство за чтением книг с такими названиями, как «Жизнь великих инженеров» и «Самосовершенствование». По словам его биографа Форреста Макдональда, Инсулл с самого детства проявлял «своеобразную организацию. Он всегда просыпался рано и внезапно, полный кипучей энергии. В течение дня он набирал обороты и трудился до глубокой ночи». Как и Эдисон, Инсулл был неутомимым, часто маниакальным сотрудником – живой динамо-машиной. Он имел дар системного мышления, хотя его интересы сводились скорее к бизнесу, чем к механическим системам. Макдональд пишет, что «он очень рано научился видеть взаимосвязь между вещами, между людьми или между людьми и вещами, а также понимать лежащие в ее основе принципы так ясно, что мог найти способы заставить их лучше работать». Несмотря на то что абстракции наводили на него скуку, он обладал «естественной способностью к количественному анализу того, что он видел, – это был взгляд на вещи с точки зрения бухгалтера».

В возрасте четырнадцати лет Инсулл оставил школу, чтобы устроиться на работу офисным клерком в Лондонском аукционном доме. Коллега обучил его стенографии, и вскоре Инсулл начал подрабатывать по вечерам в качестве стенографиста у редактора газеты. В свободное время он сам изучал бухгалтерское дело, ходил в оперу и много читал, запоминая все благодаря своей удивительной памяти. В 1878 году, когда ему только исполнилось девятнадцать, он наткнулся на журнальную статью с портретом Томаса Эдисона. Это событие, как написал Инсулл много лет спустя, изменило его жизнь:

«Однажды вечером я ехал в поезде подземки из дома на работу, где стенографировал для ведущего редактора Лондона. Мне на глаза попался старый номер журнала Scribner’s Monthly. В нем был эскиз, изображающий Эдисона в его лаборатории в Менло-Парк, в месте, где он производил свои первые эксперименты с электрическим освещением… Я написал эссе для литературного общества, в которое входил, на тему “Американский изобретатель Томас Алва Эдисон”. Собирая информацию для этого эссе, я и подумать не мог, что моя карьера будет сделана за тысячи километров от дома под началом этого изобретателя, который в конечном итоге станет одним из моих самых близких друзей».

Вскоре после написания эссе Инсулл устроился на работу в качестве личного секретаря видного банкира по имени Джордж Гуро. Это был удачный ход: Гуро занимался ведением бизнеса Эдисона в Европе. Благодаря своему новому боссу Инсулл познакомился и подружился с главным инженером Эдисона Эдвардом Джонсоном. На того произвели такое сильное впечатление интеллект и энергия Инсулла, не говоря уже о его исчерпывающих познаниях о работах Эдисона, что он вскоре рекомендовал Эдисону пригласить молодого человека в Америку и нанять в качестве личного секретаря.

Когда Инсулл сошел с трапа лайнера «Сити оф Честер», его ожидал Джонсон, чтобы отвезти в манхэттенский офис компании Edison Electric Light Company. Там Инсулл был представлен уставшему и небритому Эдисону, который тут же поручил новому помощнику разобраться в запутанных финансовых делах компании. Эдисон и Инсулл работали всю ночь, и к рассвету Инсулл придумал, как получить кредит, используя в качестве залога пакет европейских патентов Эдисона. «С этого момента, – пишет Макдональд, – Инсулл стал доверенным лицом Эдисона по финансовым вопросам». На самом деле он был не просто доверенным лицом, а секретарем великого изобретателя.

Инсулл сыграл важную роль в поддержании постоянно нуждающихся в денежных средствах рабочих проектов Эдисона, которые развивались по мере роста спроса на электроэнергию. Он управлял империей Эдисона, реорганизовал функции маркетинга и продаж, путешествовал по стране, продвигая идею создания центральных станций и проводя переговоры с банкирами и другими финансистами. В 1889 году он руководил объединением производственных компаний Эдисона в Edison General Electric Company, а спустя три года сыграл важную роль в ее слиянии с крупнейшим конкурентом – компанией Thomson – Houston, после чего компания стала называться просто General Electric. Однако несмотря на то что в возрасте всего 32 лет Инсулл был одним из самых высокопоставленных руководителей одной из самых престижных компаний в мире, его не устраивало занимаемое им положение. Он изучил все аспекты энергетического бизнеса – от технологий и финансов до законодательства, и он рассчитывал быть во главе. Он не хотел быть менеджером, какой бы хорошо оплачиваемой ни была эта позиция в огромной, все более разрастающейся организации.

А главное, его взгляды на электроэнергетику отличались от взглядов его наставника. Инсулл был уверен в том, что управление энергетическими компаниями в конце концов станет более важным делом, чем производство комплектующих. Он следил за быстрым развитием производства, передачи и потребления электроэнергии и видел совершенно новую модель и роль центральных станций. Весной 1892 года Инсуллу предложили стать президентом компании Chicago Edison Company – небольшого независимого производителя электроэнергии, который обслуживал всего лишь 5 тысяч клиентов. Он сразу же принял это предложение. Этот шаг повлек за собой резкое сокращение заработной платы с 36 тысяч долларов в год до 12 тысяч, однако это не имело для него значения. Он смотрел дальше. Во время своего прощального обеда в Нью-Йорке Инсулл встал и с огнем в глазах пообещал, что небольшая компания Chicago Edison будет расти и однажды превзойдет в размере General Electric. Это предсказание, как пишет Макдональд, «было настолько неправдоподобно, что могло вызвать лишь смех, только никто не смеялся, когда Сэмюэл Инсулл выглядел таким уверенным».

Инсулл понимал (или, по крайней мере, чувствовал), что поставляемое в качестве коммунальной услуги электричество удовлетворит гораздо больший спектр потребностей. Электричество могло стать настоящей технологией общего назначения, используемой компаниями и домохозяйствами для питания всевозможных приборов. Однако для того чтобы реализовать возможности энергетических компаний, необходимо было преобразовать способы производства, распределения и потребления электроэнергии. Эдисону пришлось преодолеть немало трудностей, чтобы объединить все части своей системы. Инсуллу предстояло сделать то же самое, чтобы преобразовать ее. Самой большой сложностью было убедить промышленные компании в том, что им следует прекратить самостоятельно производить электроэнергию и вместо этого покупать ее в виде услуги у центральных станций. Это была проверка всех деловых навыков Инсулла.

С того времени, когда люди впервые начали использовать машины, им приходилось производить энергию, необходимую для их работы. Изначально источником энергии была мускульная сила. Луис Хантер в книге «История промышленной энергетики в Соединенных Штатах» (History of Industrial Power in the United States) пишет: «На протяжении многих тысячелетий мышцы людей и животных снабжали необходимой энергией первые машины – ручную мельницу, гончарный круг, лучковую дрель, кузнечные мехи или ручной насос». Даже по мере усложнения машин их работа требовала применения мускульной силы. Лошади, привязанные к лебедкам, приводили в движение жернова для измельчения зерна, пилы для резки древесины, прессы для упаковки хлопка в тюки и сверла для рытья туннелей и карьеров. Хантер отмечает, что «вплоть до 1900 года бессчетное количество людей и животных обеспечивали энергией малые предприятия, составляющие бо́льшую часть промышленной индустрии».

Однако хотя малым предприятиям хватало мускульной силы, ее было недостаточно для более крупных. По мере развития централизованного фабричного производства товаров требовались надежные и управляемые источники энергии. Первым таким источником стала проточная вода. Производители начали строить заводы рядом с ручьями и реками, чтобы с помощью водяных колес превращать силу течения в механическую энергию. Использовать воду в качестве источника энергии люди начали в далеком прошлом, задолго до промышленной революции. У греков и римлян были водяные колеса, а европейские фермеры на протяжении веков строили простейшие водяные зерновые мельницы. Когда Вильгельм Завоеватель в 1066 году производил в Англии перепись для своей «Книги Страшного суда», он обнаружил в сельской местности тысячи таких мельниц.

На протяжении XIX века водно-энергетические системы становились все более сложными по мере развития и укрупнения компаний. Инженеры-гидравлики работали над повышением эффективности водяных колес, предложив ряд конструктивных усовершенствований. Они разработали гидравлические турбины – мощные веерообразные колеса, которые также получили широкое распространение. Быстрый прогресс наблюдался и в области строительства плотин, шлюзов и каналов, создаваемых для точного регулирования потока воды, необходимого для работы сложной и чувствительной техники.

Когда-то использовать водную энергию было просто. Владелец фабрики заключал с местным плотником договор на создание простого деревянного колеса с приводным валом, которое затем помещалось в быстро движущийся водный поток. Производство электроэнергии было намного сложнее и дороже. Фабрикантам приходилось либо самим изучать гидравлику, либо нанимать специалистов. Они должны были инвестировать значительные средства в строительство и содержание своих водно-энергетических систем и принимать трудные решения относительно выбора типа колеса и системы управления водными потоками. От этого зависела судьба компании: будет ли она развиваться или же придет в упадок.

Дело осложнилось с появлением парового двигателя. Это была вторая великая технология энергетической промышленности. Изобретенные в XVIII веке паровые двигатели преобразовывали тепловую энергию в механическую путем кипячения воды для создания пара, который по мере расширения приводил в движение поршень или турбину. Огромным преимуществом паровых двигателей было то, что для работы им не требовалась проточная вода: они освободили производителей от необходимости строить заводы рядом с ручьями и реками. А большим недостатком стало то, что по сравнению с водяными колесами они были еще более дорогими в эксплуатации. Для кипячения воды паровые двигатели требовали огромного количества топлива в виде угля или дерева.

Как и гидравлические системы, паровые технологии быстро развивались по мере того, как изобретатели и инженеры по всему миру соревновались в создании более эффективных и надежных двигателей. Наряду с достижениями в области выработки электроэнергии были достигнуты успехи в области ее передачи. С возникновением промышленного производства мало оказалось просто подключить водяное колесо или паровой двигатель непосредственно к одной машине. Энергия должна была распределяться среди большого количества различных устройств, расположенных на фабрике или даже в нескольких зданиях. Это потребовало создания системы для передачи и регулирования мощности.

По мере роста заводов и усложнения производственных процессов системы передачи мощности также усложнялись. Фабрикантам приходилось нанимать архитекторов для разработки систем и квалифицированных специалистов для поддержания их работы. Посетитель британского завода в 1870-х годах сообщил, что изнутри завод «представлял удивительное зрелище» с «бесчисленным количеством шкивов и ремней, вращающихся во всех направлениях, что для несведущего человека казалось безнадежной путаницей». Мало того что они были дорогостоящими, легко выходили из строя и часто приводили к несчастным случаям – такие системы передачи мощности были неэффективными. Шкивы и ремни обычно поглощали до трети и более энергии, производимой водяным колесом или двигателем.

В такой мир и пришел электрический генератор в качестве третьего величайшего источника энергии. Электричество обладало важным преимуществом: оно не требовало громоздкой системы передачи мощности. Каждая машина получала питание независимо от других, что обеспечило фабрикантам новую степень гибкости в организации рабочих процессов и увеличении масштабов операций. Они больше не ограничивались сложной системой ремней и шкивов, которую трудно было изменить. Кроме того, электричество было чище и проще поддавалось контролю, чем водная или паровая энергия.

Однако переход к использованию электроэнергии требовал не только пожертвовать большей частью своих прошлых инвестиций в водяные или паровые системы, а также в системы передачи мощности, но и установить динамо-машины, сделать проводку на всем заводе и, что еще сложнее, модернизировать машины так, чтобы они могли работать на электрических двигателях. Это было очень дорого и рискованно, поскольку электроэнергия была новой и еще не проверенной технологией. Поначалу переход происходил медленно. В 1900 году, в конце первого десятилетия применения электрических систем в качестве альтернативного источника энергии, на долю электричества приходилось менее 5 % энергии, используемой на заводах. Однако технологические достижения таких поставщиков, как General Electric и Westinghouse, делали электрические системы и электродвигатели все более доступными и надежными, а интенсивные маркетинговые программы этих поставщиков ускорили принятие новой технологии. Дальнейшее ускорение было обусловлено быстрым ростом количества квалифицированных инженеров-электриков, обладающих знаниями, необходимыми для установки и обслуживания новых систем. В 1905 году репортер журнала Engineering написал, что «никто сегодня при планировании строительства нового завода не будет рассматривать какую-либо другую систему энергоснабжения, кроме электрической». За очень короткий срок электроэнергия превратилась из экзотического явления в обыденное.

Не менялось лишь одно. Фабриканты продолжали строить свои системы электроснабжения на территории собственных заводов. Немногие производители рассматривали возможность покупки электроэнергии у небольших центральных станций вроде станции Эдисона на Перл-стрит, которые строились по всей стране. Предназначенные для обслуживания местных домов и магазинов, центральные станции не обладали ресурсами для удовлетворения потребностей крупных фабрик и заводов. В то же время владельцы заводов, которые всегда имели собственный источник энергии, не желали доверять такую важную функцию постороннему поставщику. Они знали, что сбой в энергоснабжении привел бы к остановке деятельности, а несколько сбоев вполне могли привести к банкротству. Как пишет Луис Хантер, «в первые годы предполагалось, что для снабжения своих машин электричеством производитель будет делать собственную электростанцию». Это предположение нашло отражение в статистических данных. Согласно переписи, проведенной в начале нового столетия, на тот момент существовало уже 50 000 частных электростанций (для сравнения: число центральных станций составляло всего 3600).

С увеличением количества частных систем быстро развивались отрасли, связанные с производством комплектующих и подготовкой специалистов для строительства и управления этими системами. Компании General Electric и Westinghouse стали настоящими гигантами, окруженными созвездием мелких поставщиков. Торговцы и банкиры, которые вкладывали в них средства, были заинтересованы в обеспечении дальнейшего распространения частных систем энергоснабжения. На тот момент, когда Инсулл стал президентом компании Chicago Edison, мысль о том, что фабриканту следует производить электроэнергию самостоятельно, не только глубоко укоренилась в производственной традиции – она представляла собой основу крупной и растущей отрасли электроэнергетики, обслуживающей производителей и получающей огромную прибыль от их бизнеса. А в самом центре этой отрасли стоял герой и бывший начальник Инсулла.

По мере того как фабриканты строили и расширяли собственные электростанции, разрабатывались технологии, которые вели к их устареванию. В начале 1880-х годов английский инженер Чарльз Парсонс изобрел мощную паровую турбину, которая вырабатывала электроэнергию гораздо эффективнее, чем традиционные поршневые паровые двигатели. Примерно в то же время сербский изобретатель Никола Тесла совершенствовал систему передачи электроэнергии в виде переменного, а не постоянного тока. Эти два достижения в корне изменили экономику электроэнергетики. Паровая турбина позволила центральным станциям добиться гораздо большего эффекта масштаба, соответственно, понизить затраты на производство каждого киловатта. Применение переменного тока позволило станциям передавать электроэнергию на бо́льшие расстояния и обслуживать большее количество клиентов.

Поначалу новые системы переменного тока вызвали значительное сопротивление общества. Поскольку им требовалось более высокое напряжение, чем существующим системам, возникали опасения по поводу безопасности. Эдисон, по-прежнему убежденный в превосходстве своей системы постоянного тока, способствовал усилению этих опасений, проведя ряд наводящих ужас пиар-кампаний, чтобы добиться запрета на мощные системы переменного тока. Вместе с электриком по имени Гарольд Браун он помог организовать серию публичных казней животных, включая собак, коров и лошадей, с использованием динамо-машины переменного тока. Он даже убедил законодательные органы Нью-Йорка приобрести для проведения смертной казни генератор переменного тока у компании Westinghouse, которая купила патенты Теслы и занималась продвижением данных систем. 6 августа 1890 года убийца по имени Уильям Кеммлер стал первым человеком, казненным в Нью-Йорке на новом электрическом стуле. И хотя заголовок «Кеммлер вестингован» (Kemmler Westinghoused), появившийся в вышедшей на следующий день газете, вероятно, понравился Эдисону, его паникерство не смогло остановить распространение технологически более эффективных систем переменного тока.

Пока Эдисон тщетно пытался сдержать прогресс, Инсулл старался заработать на нем. Он первым осознал, что с возникновением новых технологий электроснабжение можно обеспечить огромными центральными станциями, способными удовлетворять потребности даже самых крупных промышленных потребителей. Кроме того, эффект масштаба, достигаемый поставщиками коммунальных услуг, в сочетании с возможностью обслуживания большого количества клиентов позволил бы предоставлять заводам электроэнергию по более низкой цене, чем та, которой производители могли бы достичь, используя собственные генераторы. По мере того как поставщики коммунальных услуг обслуживали все больше клиентов, их деятельность становилась бы все более эффективной, что привело бы к дальнейшему сокращению цены на электроэнергию и, стало быть, привлекло бы еще больше клиентов. «Возможность возглавить этот крупный энергетический бизнес была прямо у меня в руках, – писал Инсулл в своих мемуарах, – и я знал, что, если не смогу построить самую экономичную электростанцию, эта возможность будет потеряна».

Инсулл срочно принялся расширять генерирующие мощности компании Chicago Edison. Когда 1 июля 1892 года он стал президентом компании, кроме нее в городе еще около двадцати компаний коммунального обслуживания поставляли электроэнергию для освещения. Его компания управляла лишь двумя небольшими центральными станциями. Инсулл сразу же приступил к работе на станции, расположенной на Гаррисон-стрит, рядом с рекой Чикаго. Изначально она была оснащена двумя 2400-киловаттными динамо-машинами, однако там можно было разместить генераторы намного большего размера. Вскоре после завершения работы на станции на Гаррисон-стрит Инсулл начал планировать строительство еще более крупного объекта на Фиск-стрит. Там он хотел установить 5000-киловаттные паровые турбины, гораздо более крупные, чем любые ранее построенные в стране. Его поставщик, компания General Electric, не поддержал этот план и предложил машины меньшего размера. Однако Инсулла невозможно было переубедить. Когда он согласился разделить риск, связанный с установкой огромных турбин, его прежний работодатель сдался. В 1903 году Инсулл получил первый 5000-киловаттный генератор. Вскоре он решил установить еще более мощные машины. К 1911 году станция на Фиск-стрит была оснащена десятью турбинами мощностью 12 000 киловатт.

Наряду с наращиванием генерирующих мощностей Инсулл занимался скупкой конкурентов. Менее чем через год после того, как он возглавил Chicago Edison, Инсулл приобрел две крупнейшие конкурирующие компании: Chicago Arc Light and Power и Fort Wayne Electric. К 1885 году он поглотил еще шесть компаний, а вскоре купил оставшиеся станции, работающие в Чикаго, получив монополию на электроснабжение всего города. Он знал, что его успех основывался на эффективном обслуживании как можно большего количества клиентов. Он создал монополию не для того, чтобы повышать цены, а для достижения эффекта масштаба, необходимого для резкого снижения цен, что позволило бы ему продавать еще большее количество электроэнергии еще большему числу клиентов.

Решающую роль в реализации планов Инсулла сыграли две новые технологии. Первой был роторный трансформатор. Изобретенный в 1888 году Чарльзом Брэдли, бывшим инженером Эдисона, роторный трансформатор представлял собой преобразователь постоянного тока в переменный и наоборот. В результате расширения и покупки новых заводов Инсулл обнаружил, что все его оборудование рассчитано на разные стандарты тока, напряжения, частоты и фазность. Используя роторный и другие трансформаторы, он объединил все свои станции в единую систему – гораздо более смелую версию единой машины Эдисона, управление которой могло бы осуществляться централизованно. Это позволило ему продавать электроэнергию для различных целей: освещения, промышленного оборудования, даже трамваев – с помощью всего одной производственной операции. Роторный трансформатор позволил создать универсальную сеть без замены старого оборудования.

Второй прорывной технологией был указатель максимальной нагрузки (максимальный ваттметр), который Инсулл впервые увидел в действии в 1894 году во время отпуска в городе Брайтон в Англии. В отличие от традиционных счетчиков, которые измеряли только количество фактически потребленной электроэнергии, указатель максимальной нагрузки показывал «коэффициент нагрузки» (текущее потребление электроэнергии в процентах от пиковой нагрузки). Максимальная нагрузка была важным фактором, поскольку позволяла убедиться, что компания обладает достаточным объемом генерирующих мощностей для удовлетворения максимально возможного спроса своих клиентов. Максимальная нагрузка потребителей определяла постоянные затраты компании (то есть инвестиции, необходимые для создания и поддержания работы заводов и оборудования), а фактический расход электроэнергии – его переменные эксплуатационные затраты. Рентабельность компании зависела от общего коэффициента нагрузки, который выражал эффективность использования генерирующих мощностей. Чем выше был коэффициент нагрузки, тем больше прибыли получала компания.

Будучи одним из первых приборов для обработки информации, указатель максимальной нагрузки повлек за собой революционные изменения в сфере ценообразования на электроэнергию. Появление указателя нагрузки позволило компаниям коммунального обслуживания ввести два разных тарифа: фиксированный тариф соответствовал доле потребителя в общем объеме постоянных затрат компании, а переменный отражал его фактическое потребление. Теперь вместо того, чтобы устанавливать единую для всех покупателей цену на электроэнергию, компании коммунального обслуживания применяли различные тарифы, основываясь на экономических условиях обслуживания каждого отдельного клиента. Крупные и относительно эффективные пользователи, например фабрики, могли обслуживаться по более низким ценам, чем мелкие, менее эффективные. Изменяя цены, поставщики коммунальных услуг могли привлечь различных клиентов, чьи структуры спроса дополняли друг друга. Компании теперь комбинировали поставку электроэнергии тем пользователям, которым требовалась большая нагрузка по ночам, и тем, кто бо́льшую часть электроэнергии потреблял в дневное время, а также тем, чье потребление зависело от времени года. Тщательно управляя этим так называемым коэффициентом неодновременности, компании коммунального обслуживания максимизировали свой коэффициент нагрузки, а значит, и свою прибыль.

Инсулл оказался гением балансировки нагрузки. К началу нового века он уже занимался тонкой настройкой своей системы коммунального обслуживания как на технологическом, так и на финансовом уровне. Его достижения в этой области, по словам историка Томаса Хьюза, были сопоставимы «с историческим вкладом в развитие управленческой мысли, сделанным железнодорожниками в XIX веке». Однако Инсуллу еще предстояло убедить промышленные концерны отказаться от собственных электростанций и начать покупать электроэнергию у его компаний.

Его первой целью стали не производители, а операторы трамвайных систем и надземных железных дорог – в то время крупнейшие потребители электроэнергии в городе. Структура потребления делала эти компании особенно привлекательными. Им требовалось огромное количество электроэнергии в утренние и вечерние часы пик, когда рабочие переезжали от дома до места работы и обратно. «Трамвайный» спрос прекрасно дополнял спрос домашних хозяйств, чье потребление достигало максимума рано утром и поздно вечером, а также офисных пользователей, которые потребляли электроэнергию преимущественно в дневные часы. Инсулл знал, что если он сможет убедить транспортные компании стать его клиентами, то значительно улучшит коэффициент неодновременности. Чтобы обеспечить безопасность их бизнеса, он предложил этим компаниям цену, составляющую менее цента за киловатт-час, что было намного ниже существующей цены в 10 центов за киловатт-час и гораздо меньше, чем компании тратили на производство собственной электроэнергии. В 1902 году транспортная компания Lake Street Elevated Railway подписала контракт с Chicago Edison. Вскоре ее примеру последовали остальные операторы трамвайных систем и надземных железных дорог, демонтировав свои генераторы и подключившись к сети Инсулла.

Добившись поддержки транспортных предприятий, Инсулл начал агрессивную кампанию по привлечению заводов. Он открыл в центре города «Магазин электрики» с рекламными экспонатами различных промышленных машин, работающих от электродвигателя. Он размещал объявления в местных газетах, сообщая обо всех крупных промышленных предприятиях, ставших его клиентами. Инсулл использовал свое растущее влияние для размещения хвалебных статей в ведущих изданиях. Он также вкладывал большие средства в другие маркетинговые программы, адресованные производителям, внедряя в их сознание мысль о том, что он мог обеспечить надежное электроснабжение с гораздо меньшими затратами, чем это могли сделать они сами.

Это сработало. Все больше производителей Чикаго становились клиентами компании Chicago Edison, которую Инсулл вскоре переименовал в Commonwealth Edison Company. В 1908 году репортер журнала Electrical World and Engineer отметил, что, «несмотря на то что в Чикаго по-прежнему много автономных электростанций, никогда прежде на них не оказывала такого давления система централизованного энергоснабжения… Среди клиентов компании Commonwealth Edison Company есть предприятия, которые ранее обеспечивались крупнейшими автономными электростанциями города». Спустя год в журнале Electrical Review and Western Electrician было отмечено, что «теперь клиентами Инсулла стали многие крупные производственные и промышленные компании». По мере того как к системе подключалось все больше производителей, Инсулл продолжал снижать цены. Объемы продаж электроэнергии на душу населения в Чикаго выросли с 10 киловатт-часов в 1899 году до 450 киловатт-часов в 1915 году.

Производители пришли к выводу, что преимущества покупки электричества у компании коммунального обслуживания не сводились лишь к более низким ценам. Избавившись от необходимости покупки дорогого оборудования, они уменьшили свои постоянные издержки и высвободили капитал для достижения более важных целей. Кроме того, они сократили количество персонала, уменьшили риск устаревания технологии и возникновения неисправностей, а также освободили руководителей от дополнительной работы. Казавшееся когда-то невозможным широкомасштабное использование системы коммунального энергоснабжения стало неизбежным. По мере того как другие компании коммунального обслуживания начинали следовать примеру Инсулла, происходил быстрый переход от частного к общественному энергоснабжению. В 1907 году доля компаний коммунального обслуживания в общем объеме производства электроэнергии в США достигла 40 %. К 1920 году она возросла до 70 %, в 1930 году достигла 80 %, а вскоре превысила 90 %. Лишь немногие производители – в основном те, чьи заводы располагались в отдаленных районах, – продолжали производить электроэнергию самостоятельно.

Благодаря Сэмюэлу Инсуллу эра частных электростанций подошла к концу. Победила система коммунального обслуживания.

 

Глава 3

Цифровая система передачи мощности

В начале ХХ века компании не только модифицировали свои промышленные машины для работы на электроэнергии, поставляемой компаниями коммунального обслуживания. Они также начинали устанавливать принципиально иные электрические машины, которые обрабатывали не материал, а информацию и управлялись конторскими служащими, а не фабричными рабочими. Машину под названием «перфокарточный табулятор» в начале 1880-х годов изобрел инженер Герман Холлерит для автоматизации проведения переписи населения США. Принцип работы машины был прост. Пробивая отверстия в определенных местах бумажной карты, можно было хранить информацию. На одной карте, например, содержались все данные об одной семье. В зависимости от своего расположения на карте отверстие могло означать, что в семье было трое детей или что семья проживала в квартире. Такую карту помещали на электрически заряженную пластину машины Холлерита и опускали на нее сетку, состоящую из тонких металлических игл. В тех местах, где находилось отверстие, игла замыкала цепь и данные с карты записывались специальным устройством. Это была двоичная система (либо в конкретном месте имелось отверстие, либо нет), предвосхитившая принцип работы современных цифровых компьютеров. То, как стали продаваться и применяться перфокарточные табуляторы, во многом определило будущее развитие сферы бизнес-вычислений.

Бюро переписи населения с большим успехом использовало машину Холлерита при проведении переписи в 1890 году. Сбор данных происходил гораздо быстрее, чем в 1880 году, несмотря на то что за этот период население страны выросло примерно на четверть. Расходы на проведение переписи уменьшились на 5 миллионов долларов, что почти в десять раз превысило ожидания бюро. Доказав свою ценность в ускорении расчетов, перфокарточный табулятор привлек внимание владельцев таких крупных компаний, как железные дороги, страховые агентства, банки, а также производителей товаров массового потребления и розничных торговцев. По мере расширения своей деятельности в результате промышленной революции они осознавали необходимость в сборе, хранении и анализе возрастающих объемов данных о клиентах, служащих, финансах, запасах товаров и так далее. Электрификация обеспечила дальнейший рост компаний и привела к увеличению объемов информации, которую необходимо было обрабатывать. Такая интеллектуальная работа стала не менее важной и сложной, чем физический труд, связанный с производством продукции и предоставлением услуг. Табулятор Холлерита позволил крупным компаниям обрабатывать информацию гораздо быстрее, точнее и с привлечением меньшего количества людей, чем это было возможно раньше.

Осознав коммерческий потенциал своего изобретения, Холлерит основал Tabulating Machine Company – компанию по продаже табуляторов предприятиям. Компания быстро выросла, представив ряд таких сопутствующих товаров, как алфавитные табуляторы, сортировщики карт, дубликаторы карт и принтеры, которые она продавала своей растущей клиентуре. В 1911 году компания Холлерита объединилась с компанией Computer-Tabulating-Recording Company, еще более крупным поставщиком подобных машин. Для управления бизнесом был приглашен талантливый молодой управляющий по имени Томас Уотсон. Тринадцать лет спустя амбициозный Уотсон изменил название компании на более впечатляющее – International Business Machines Corporation. Такие компании, как Burroughs и Remington Rand в Соединенных Штатах и Bull в Европе, поспешили выйти на растущий рынок, чтобы конкурировать с компанией IBM Уотсона.

Так возникла отрасль информационных технологий.

Перфокарты применялись все шире по мере введения стандартов разработки карт и работы оборудования, а также по мере снижения цен благодаря техническому прогрессу и конкуренции. За несколько десятилетий большинство крупных компаний создали специальные отделы, занимавшиеся сортировкой, сведением в таблицы и хранением финансовой и прочей деловой информации. Они сделали крупные инвестиции в машины и наняли клерков и технических специалистов для их эксплуатации и обслуживания. Эти компании наладили тесные связи с поставщиками данных систем. «Обработка информации, записанной на картах, укрепилась в деловой практике к середине 1930-х годов, – пишет компьютерный историк Пол Церуззи, – и подкреплялась глубоким проникновением продавцов соответствующего оборудования в бухгалтерии своих клиентов».

По мере того как компании отказывались от собственных энергогенерирующих систем, они создавали новые отделы, занимавшиеся внедрением молодой технологии автоматизированной обработки данных. В течение второй половины века эти отделы резко выросли с появлением электронных цифровых вычислительных машин, которые пришли на смену перфокарточным устройствам. Большинство крупных компаний создавали все более сложные компьютерные системы, тратя десятки и даже сотни миллионов долларов в год на вычислительные операции и все больше полагаясь на ИТ-поставщиков и консультантов для поддержания работы их систем. Когда манипуляция символами – словами, числами и изображениями – заменила манипуляцию материалами в качестве основы бизнеса в развитых странах мира, частные электростанции XIX века стали своеобразным аналогом в частных центрах обработки данных века XX. И так же, как и раньше, компании полагали, что альтернативы не существовало, что проведение сложных вычислительных операций было неотъемлемой частью ведения бизнеса.

Сейчас кажется неизбежным то, что компьютеру предстояло стать основой современного бизнеса, однако изначально полезность машины ставилась под сомнение. Когда в 1940 году появился первый настоящий коммерческий компьютер UNIVAC, мало кто верил в его большое будущее в корпоративном мире. В то время трудно было себе представить, что многим компаниям понадобится проводить сложные математические вычисления, на которые был способен электронный компьютер. Казалось, что для обработки сделок и ведения бухгалтерского учета вполне достаточно старых перфокарточных табуляторов. Говард Эйкен, выдающийся гарвардский математик и член Национального исследовательского совета при правительстве США, назвал «глупостью» мысль о том, что для компьютеров имелся достаточно большой рынок. Он считал, что стране хватит менее десятка компьютеров, в основном для военных и научных исследований. Даже Томас Уотсон сказал в 1943 году: «Я думаю, что существует рынок лишь для пяти компьютеров».

Однако разработчики компьютера UNIVAC Дж. Преспер Эккерт и Джон Мочли, профессора Пенсильванского университета, считали иначе. Они понимали, что, поскольку электронный компьютер хранит инструкции в собственной памяти, его можно запрограммировать для выполнения большого количества функций. Это не просто усовершенствованный калькулятор, выполняющий заданные математические действия. Компьютеру предстояло стать технологией общего назначения, машиной на все случаи жизни, которую компании могли бы применять не только для ведения повседневного бухгалтерского учета, но и для решения множества управленческих и аналитических задач. В 1948 году Мочли перечислил почти два десятка компаний, правительственных агентств и университетов, которые, по его мнению, могли бы с пользой применять компьютер UNIVAC. Как оказалось, рынок был намного больше, чем предполагалось изначально.

Лидирующие позиции в использовании новых мощных машин вновь заняло Бюро переписи населения. 31 марта 1951 года оно приобрело первый компьютер UNIVAC, а спустя год установило его в своей штаб-квартире в Вашингтоне. К концу 1954 года компьютеры Эккерта и Мочли работали в офисах десяти частных корпораций, в том числе General Electric, US Steel, Du Pont, Metropolitan Life, Westinghouse и Consolidated Edison (наследницы Edison Electric Illuminating Company). Компьютеры UNIVAC решали те же задачи, что и системы перфокарт: для выписывания счетов, расчета заработной платы, учета затрат, однако они также решали и более сложные задачи, связанные, например, с прогнозированием объемов продаж, составлением расписания работы заводов и управлением запасами. Очень скоро скептицизм по отношению к роли компьютеров в бизнесе сменился безудержным энтузиазмом. «Идея автоматизированного производства вполне правдоподобна», – заявил журнал Harvard Business Review летом 1954 года.

Энтузиазм охватил и производителей счетных машин, которые увидели растущий и прибыльный новый рынок. Вскоре после появления компьютера UNIVAC компания IBM представила собственную линию универсальных ЭВМ 701-й серии, а к 1960 году компании Honeywell, General Electric, RCA, NCR, Burroughs и подразделение Western Electric компании AT&T конкурировали между собой в сфере аппаратного обеспечения. Начала формироваться новая отрасль разработки программного обеспечения. В конце 1950-х годов для создания компьютерных программ было основано около сорока небольших компаний с такими названиями, как Computer Sciences Corporation, Computer Usage Company и Computer Applications.

Вскоре компании уже соревновались не только в качестве своей продукции, но и в возможностях аппаратного и программного обеспечения. Как только одна компания вводила новую систему для автоматизации деятельности, другие, боясь отстать, следовали ее примеру. Первые битвы в сфере, которой позже будет дано название мировой информационно-технологической гонки вооружений, начались в отрасли авиаперевозок. В 1959 году Сайрус Роулетт Смит, президент компании American Airlines, объявил о запуске амбициозного проекта по созданию системы автоматизации бронирования и продажи авиабилетов. Эти два трудоемких процесса лежали в основе бизнеса. Система, над созданием которой более пяти лет трудились 200 специалистов, получила название Sabre. Она включала два самых мощных компьютера IBM, 16 носителей для хранения информации и более тысячи терминалов, используемых агентами по продаже билетов. Кроме работ по монтажу аппаратных средств проект предусматривал написание миллиона строк программного кода. Когда в конце 1965 года эта система была введена в эксплуатацию, она была в состоянии обработать бронирование 40 000 и продажу 20 000 билетов за день – впечатляющие цифры для того времени.

Система Sabre дала American Airlines такое же огромное преимущество, как водяное колесо Бердена – его заводу. Теперь компания могла обеспечить более высокую производительность, имея меньшее количество сотрудников, чем другие авиакомпании, которые продолжали производить обработку информации вручную. Она также получила бо́льшие преимущества в сфере обслуживания клиентов, поскольку отвечала на запросы путешественников гораздо быстрее, чем конкуренты. Кроме того, компания получила возможность исследовать спрос на различные маршруты и с большей точностью корректировать цены на билеты. Создание и запуск компьютерных систем оказались столь же важным фактором для успеха American Airlines, как безопасность полетов и удовлетворение потребностей пассажиров. В последующие несколько лет все остальные крупные авиакомпании, в том числе Pan American, Delta и United, создали подобные системы. Они поняли, что у них не было выбора, если они хотели оставаться конкурентоспособными. Неудивительно, что они нашли партнеров в лице таких производителей, как IBM, Sperry Rand и Burroughs, которые получали огромную прибыль, продавая типовые системы разным компаниям.

Холдинг Bank of America инициировал аналогичный процесс в банковской сфере, когда в 1960 году представил свою новаторскую версию компьютера Electronic Recording Machine Accounting (ERMA) в телевизионной феерии с участием Рональда Рейгана. В течение двух лет банк установил 32 компьютера ERMA для обслуживания почти 5 миллионов текущих и сберегательных счетов, работа с которыми до тех пор производилась вручную. Способность компьютеров обрабатывать транзакции с беспрецедентной скоростью и точностью заставила все крупные финансовые учреждения последовать примеру холдинга Bank of America. То же самое вскоре произошло во всех остальных отраслях: компании подражали друг другу, инвестируя в новейшие компьютерные системы.

Однако эпоха универсальных ЭВМ оказалась лишь началом великого мирового компьютерного бума. В конце 1960-х годов средняя американская компания выделяла на информационные технологии менее 10 % своего бюджета капитальных вложений. Тридцать лет спустя, по данным Министерства торговли, эта цифра увеличилась более чем в четыре раза: до 45 %. Другими словами, к 2000 году средняя американская компания вкладывала в компьютерные системы почти столько же, сколько во все остальные виды оборудования, вместе взятые. Расходы на программное обеспечение увеличились более чем в сто раз за это же время: с одного миллиарда долларов в 1970 году до 138 миллиардов долларов в 2000 году. В остальных развитых странах наблюдались аналогичные изменения. В начале 1970-х годов мировые расходы на информационные технологии составляли менее 100 миллиардов долларов в год, а в начале 2000-х годов – более триллиона долларов в год.

Что же произошло за эти тридцать лет? Изменилась деловая среда, изменились и компьютеры. Поскольку в экономике увеличилась доля сферы услуг по отношению к промышленности, инвестиции начали смещаться от промышленного оборудования в область информационных технологий. В то же время сами компьютеры стали меньше, дешевле, мощнее, их стало проще программировать, что значительно расширило перечень задач, которые можно было решить с их помощью. Что еще важнее, появились персональные компьютеры, превратившиеся в инструмент, который могли использовать практически все офисные сотрудники.

В эпоху мейнфреймов компьютеры стали институциональными машинами. Из-за высокой стоимости покупки или аренды мейнфрейма (в середине 1960-х годов аренда типового компьютера IBM составляла около 30 000 долларов в месяц) компании были вынуждены использовать машину постоянно, чтобы оправдать расходы. Это означало, что отдельные сотрудники практически никогда не имели доступа к компьютеру. Как их предшественники – перфокарточные табуляторы, мейнфреймы и все сопутствующие устройства были изолированы в специальных помещениях и управлялись специалистами в белых костюмах, которых Церуззи называл «священнослужителями среди технических специалистов». Чтобы машина работала, сотрудник должен был сохранить нужную программу вместе со всеми необходимыми данными на ленте или картах, а затем поместить все это в очередь вместе с заданиями его коллег. Операторы ЭВМ выполняли одно задание за другим, распечатывая результаты. Если сотрудник обнаруживал ошибку, ему приходилось повторно проходить через весь цикл.

Пакетная обработка обеспечивала одно серьезное преимущество: благодаря ей компьютер использовался эффективно. Ни одна машина не простаивала без дела, по крайней мере в течение длительного времени. Обычный корпоративный мейнфрейм был загружен на 90 %. А недостатком пакетной обработки было то, что процесс вычисления был безличным. Организационные и технологические барьеры, которые стояли между сотрудником и машиной, подавляли стремление к экспериментированию и ограничивали область применения вычислительной мощности, в то время как задержка в получении результатов не позволяла использовать компьютеры для решения множества мелких повседневных задач, связанных с работой компании.

Такая ситуация длилась недолго. По мере ускорения технологических инноваций в период 1960–1970-х годов компьютеры становились дешевле и уменьшались в размерах. Крошечные транзисторы заменили громоздкие вакуумные трубки, а дешевые стандартизированные компоненты – дорогие изготовленные на заказ части, что позволило создать относительно недорогие мини-компьютеры, которые помещались рядом с рабочим столом. Мини-компьютеры не вытеснили мейнфреймы – они стали дополнением к более крупным и мощным машинам. Однако они значительно расширили область применения компьютеров в компаниях. Поскольку мини-компьютеры соединялись с настольными терминалами, они позволяли рядовым сотрудникам задействовать мощности компьютера для решения широкого спектра задач – от инвестиционного анализа и разработки новых продуктов до составления расписания работы сборочных линий, написания писем и отчетов. Языки программирования также были сильно упрощены за это время. Программисты могли писать код, используя простые английские слова и синтаксис вместо длинных строк, состоящих из цифр. Это значительно расширило индустрию компьютерного программирования, в результате чего увеличилось количество программистов и видов приложений, которые они разрабатывали. К началу 1970-х годов компания могла купить миникомпьютер менее чем за 10 000 долларов и быстро запрограммировать его для выполнения специальных задач.

Бизнес мини-компьютеров процветал, делая такие компании, как Digital Equipment Corporation, Wang и Apollo, лидерами компьютерной индустрии. Однако эта пора была недолгой. Мини-компьютер оказался переходным звеном. Прорывы в области проектирования интегральных схем, в частности изобретение микропроцессора инженерами Intel в 1971 году, привели к появлению и быстрому распространению нового вида машины – микрокомпьютера, или персонального компьютера, который был еще меньше, дешевле и легче в работе, чем мини-компьютер. Появление ПК произвело переворот в промышленности и положило начало новой эры в области бизнес-вычислений.

Как и в случае с мейнфреймами, поначалу эксперты не разглядели потенциал персональных компьютеров. Однако на этот раз у них появились сомнения иного рода. Мейнфреймы считались слишком мощными для компаний, а персональные компьютеры, наоборот, слишком слабыми. Они воспринимались как игрушки для любителей. Доминирующие в то время компании от IBM до Digital не обращали внимания на новые машины. А вот исключенный из колледжа любитель по имени Билл Гейтс осознал потенциал персональных компьютеров. В 1975 году Гейтс и его школьный приятель Пол Аллен основали небольшую компанию под названием Micro-Soft, которая занялась созданием программного обеспечения для ПК. Вскоре Гейтс понял, что эта машина не просто найдет свою нишу, но в силу своей универсальности и низкой стоимости вытеснит мейнфреймы. Компания, которая сумела бы получить контроль над операционной системой ПК, заняла бы лидирующее положение в компьютерной индустрии. Ви́дение Гейтса в итоге превратило компанию, которую он переименовал в Microsoft, в доминирующего игрока ИТ-индустрии и сделало самого Гейтса невероятно богатым человеком.

Появление персонального компьютера привело к демократизации вычислений. Исчезла необходимость в корпоративных центрах обработки данных и ИТ-отделах, ПК превратился в универсальный бизнесинструмент. ПК также внес изменения в организацию вычислений. Персональные компьютеры, установленные на рабочих столах офисных сотрудников, вскоре были объединены в сеть, и это позволило им обмениваться файлами и совместно использовать принтеры. Прежние комнаты с мейнфреймами не исчезли. Они были преобразованы в новый вид центра обработки данных. В этих центрах находились системы хранения, которые содержали наиболее важные данные, а также мощные серверные компьютеры с программами для управления финансами и операциями компании. Отдельные сотрудники могли на своих ПК работать с такими программами, как Microsoft Word и Excel, а подключаться к программам и файлам на центральных серверах. Поскольку ПК выступал в качестве «клиента» общих серверов, такая система получила название «клиентсервер». Эта модель стала определяющей в эпоху ПК и по сей день остается доминирующей.

Модель «клиент-сервер» оказалась противоположностью мейнфреймовых систем. Она сделала вычислительный процесс личным, но при этом крайне неэффективным. Корпоративные компьютерные системы и сети – цифровая система передачи мощности современной компании – усложнялись по мере расширения сферы их применения. Одной из основных причин этого усложнения было отсутствие стандартов в области вычислительного оборудования и программного обеспечения. Производители, как правило, продвигали собственные продукты, а они недостаточно хорошо сочетались с продуктами конкурентов. В результате корпоративные программы, как правило, создавались для работы в конкретной операционной системе, для конкретного микрочипа, конкретной базы данных и конкретного оборудования. В отличие от многоцелевых мейнфреймов, большинство серверных компьютеров предназначались для работы с одним приложением или одной базой данных. Всякий раз, когда компания покупала или создавала новое приложение, ей приходилось приобретать и устанавливать новый набор специализированных компьютеров. Каждый из этих компьютеров необходимо было настроить на обслуживание с пиковой нагрузкой, даже если эта пиковая нагрузка никогда не возникала.

Распространение узкоспециализированных систем привело к чрезвычайно низким уровням использования вычислительных мощностей. Недавнее исследование шести корпоративных центров обработки данных показало, что в большей части серверов, количество которых достигало тысячи, задействовано менее четверти их вычислительной мощности. Согласно другим исследованиям, так же нерационально используются системы хранения данных: в среднем на 25–50 %. До наступления эры персональных компьютеров специалисты по обработке данных старались сохранять вычислительные ресурсы не только по экономическим, но и по этическим соображениям. «Тратить цикл центрального процессора или байт памяти было недопустимо, – вспоминает научный писатель Брайан Хейс. – Решать несложную задачу с помощью мощного компьютера считалось таким же безвкусным и неспортивным, как ловля форели с помощью динамита». Модель «клиент-сервер» шла вразрез с принципом экономии ресурсов. Вместо бережливости определяющей характеристикой бизнес-вычислений стало расточительство.

За последнюю четверть века сложность и неэффективность модели «клиент-сервер» только возросли. Компании задействовали все больше приложений, поэтому им приходилось расширять свои центры обработки данных, устанавливать новые машины, перепрограммировать старые и нанимать все больше специалистов для управления ими. Если учесть еще и то, что компаниям приходилось покупать резервное оборудование на случай, если сервер или система хранения данных выйдут из строя, вы поймете, что бо́льшая часть триллионных инвестиций, сделанных компаниями в информационные технологии, пропала даром.

Кроме этого, существуют и другие издержки. По мере расширения центров обработки данных, все более плотно укомплектованных компьютерами, резко растет потребление электроэнергии. Согласно исследованию, проведенному в декабре 2005 года Национальной лабораторией имени Лоуренса в Беркли, современный корпоративный центр обработки данных «может потреблять в 100 раз больше энергии на квадратный фут, чем обычное офисное здание». Исследователи обнаружили, что компания тратит свыше одного миллиона долларов в месяц на электричество, необходимое для работы одного большого центра обработки данных. И счета за электричество продолжают быстро расти с увеличением количества серверов и мощности компьютерных чипов. Луис Андре Баррозу, компьютерный инженер компании Google, делает вывод, что, если эффективность компьютеров существенно не возрастет, «в течение ближайших нескольких лет затраты на электроэнергию могут легко превысить затраты на аппаратное обеспечение, возможно, с большим отрывом».

Непроизводительные расходы, присущие модели «клиент-сервер», обременительны для отдельных компаний. Однако в отраслях картина намного хуже. Бо́льшая часть программ и аппаратных средств, с которыми сегодня работают компании, имеется у их конкурентов. Компьютеры, системы хранения данных, сетевое оборудование и наиболее популярные приложения стали товарами массового потребления с точки зрения компаний, которые их покупают. Они не отличают одну компанию от другой. То же самое касается сотрудников ИТ-отделов. Большинство из них занимаются рутинным обслуживанием, выполняя такие же задачи, что и их коллеги в других компаниях. Существование десятков тысяч независимых центров обработки данных, использующих аналогичные аппаратные средства, программное обеспечение и виды работ, негативно влияет на экономику. Это привело к наращиванию чрезмерных ИТ-активов почти в каждом секторе промышленности и уменьшению выгоды от компьютерной автоматизации.

Ведущие ИТ-поставщики стали самыми быстрорастущими и прибыльными компаниями в мире. Компания Билла Гейтса – идеальный тому пример. Почти каждая компания сегодня покупает копии операционной системы Microsoft Windows и офисного пакета приложений Microsoft Office для всех своих сотрудников, устанавливая программное обеспечение на каждом отдельном ПК и регулярно производя обновления. Большинство компаний также используют ОС Windows, по крайней мере на некоторых из своих серверов, и устанавливают другие дорогостоящие программы Microsoft в своих центрах обработки данных (например, Exchange для управления электронной почтой). За три десятилетия с момента своего основания годовые объемы продаж компании Microsoft выросли почти до 50 миллиардов долларов, годовая прибыль – до 12 миллиардов, а сумма наличных денежных средств – до 30 миллиардов долларов. И компания Microsoft не одинока. Многие другие производители программного обеспечения, вроде Oracle и SAP, поставщики серверов, например IBM и Hewlett-Packard, производители ПК типа Dell, а также сотни консалтинговых компаний извлекают выгоду из сложности современной отрасли бизнес-вычислений. Все они с готовностью играли роль поставщиков оружия в гонке вооружений, происходившей в сфере информационных технологий.

Почему сфера вычислений развивалась таким, казалось бы, неправильным образом? Почему персонализация компьютеров сопровождалась усложнением и напрасными затратами? Причина довольно проста. Она сводится к двум законам. Первый и самый известный был сформулирован в 1965 году блестящим инженером Intel Гордоном Муром. Закон Мура гласит, что мощность микропроцессоров удваивается каждый год или два. Второй закон был озвучен в 1990-х годах Энди Гроувом, коллегой Мура. По закону Гроува, пропускная способность телекоммуникационных систем удваивается каждые сто лет. Закон Гроува скорее выражает его неприятие умирающей телефонной индустрии, чем констатирует технический факт, тем не менее он обнаруживает простую истину: на протяжении всей истории развития вычислительной техники вычислительная мощность растет намного быстрее, чем пропускная способность коммуникационных сетей. Это несоответствие означает, что компания может воспользоваться преимуществами передовых компьютеров только в том случае, если установит их в собственных офисах и объединит их в собственную локальную сеть. Как это было с электричеством в эпоху систем постоянного тока, нет никакого практического способа эффективной передачи вычислительной мощности на большие расстояния.

Как показывают наблюдения Гроува, дефицит пропускной способности коммуникационных систем уже давно считается препятствием для эффективной обработки данных. Было ясно, что теоретически вычислительная мощность, как и электроэнергия, может поставляться через сеть крупными компаниями коммунального обслуживания и что такие централизованные сервисы станут работать гораздо более эффективно и гибко, чем множество частных центров обработки данных. Еще в 1961 году, когда ученые только начинали искать способы, позволяющие компьютерам общаться друг с другом, Джон Маккарти, эксперт в молодой области сетевых технологий, предсказал, что «процесс обработки данных однажды может превратиться в коммунальную услугу наподобие системы телефонной связи». Каждый прорыв в области сетевых технологий вызывал появление предпринимателей, которые надеялись превратить коммунальные вычисления в крупный бизнес. В эпоху мейнфреймов компании, осуществлявшие обработку данных в режиме разделения времени, устанавливали центральные компьютеры и сдавали их в аренду другим компаниям, позволяя напрямую подключаться к ним через телефонную линию. В 1970-х годах такие компании, как Automated Data Processing, начали предлагать некоторые рутинные вычислительные работы, в частности по расчету заработной платы, в качестве платной услуги. А в 1990-х годах при значительной поддержке венчурного капитала появилось множество «провайдеров прикладных услуг», которые собирались предоставлять компаниям доступ к программному обеспечению через интернет.

Однако все эти начинания в сфере коммунальных вычислений были либо обречены на провал, либо сильно ограничены из-за отсутствия достаточной пропускной способности. Даже в конце 1990-х годов, когда в отрасли телекоммуникаций началась модернизация сетей, пропускная способность по-прежнему не позволяла предоставлять услуги по обработке данных с той же скоростью и надежностью, которые обеспечивали компаниям их собственные машины. И поэтому компании продолжали запутываться в своих цифровых системах передачи мощности, смиряясь с их сложностью, неэффективностью и пустыми тратами как платой за автоматизацию своей деятельности.

Однако теперь все меняется. В последние несколько лет сетевой барьер начал рушиться. Благодаря проложенным коммуникационными компаниями во время бума доткомов оптоволоконным кабелям, длины которых, по некоторым оценкам, достаточно, чтобы обмотать земной шар более 11 тысяч раз, пропускная способность интернета резко увеличилась и подешевела. Закон Гроува был аннулирован. И это меняет все, по крайней мере в сфере обработки данных. Теперь, когда данные можно передавать через интернет со скоростью света, пользователи могут получить доступ к полной мощности компьютеров независимо от своего местоположения. Неважно, где находится серверный компьютер, управляющий вашей программой: в центре обработки данных дальше по коридору или в другой части страны. Все машины теперь объединены и используются совместно – они превратились в единую машину. Как в 1993 году предсказал исполнительный директор компании Google Эрик Шмидт, бывший в то время техническим директором Sun Microsystems, «когда передача данных станет такой же быстрой, как процессор, компьютеры перестанут быть отдельными устройствами и превратятся в сеть».

Оптоволоконный интернет для сферы обработки данных – то же, что сеть переменного тока для электроэнергетики: местоположение оборудования не имеет для пользователя никакого значения. Что еще важнее, интернет, приспособленный к любому типу компьютера и любой форме цифровой информации, играет роль роторного трансформатора Инсулла: он позволяет разрозненным и несовместимым ранее машинам работать в качестве единой системы. Он превращает какофонию в гармонию. Предоставляя универсальную среду для передачи данных, интернет стимулирует создание централизованных вычислительных станций, которые могут одновременно обслуживать тысячи или даже миллионы пользователей. То, чем раньше компании были вынуждены обеспечивать себя сами, теперь они могут приобрести в качестве платной услуги. Это означает, что они могут наконец избавиться от своих цифровых систем передачи мощности.

Системе коммунальных вычислений потребуется много лет, чтобы достичь зрелости. Как когда-то Эдисон и Инсулл, пионеры новой отрасли столкнутся с множеством проблем. Им предстоит найти оптимальный способ измерения и ценообразования на разные виды услуг. По мере роста спроса нужно будет сбалансировать нагрузку и управление коэффициентом неодновременности. Они станут сотрудничать с правительствами, чтобы создать эффективные режимы регулирования. Им необходимо будет достичь нового уровня безопасности, надежности и эффективности. А самая серьезная задача – это убедить крупные компании отказаться от своих систем и центров обработки данных, в которые они вложили так много денег. Однако все эти задачи будут решены, как и раньше. Экономические условия в сфере обработки данных изменились, а в настоящее время прогресс обусловливается именно новой экономикой. На смену эре персональных компьютеров приходит эпоха коммунальных вычислений.

 

Глава 4

Прощайте, мистер Гейтс

«Мы находимся на пороге следующего кардинального изменения», – эти слова появились во внеочередном меморандуме, который Билл Гейтс отправил топ-менеджерам и инженерам Microsoft 30 октября 2005 года. Скромно озаглавленный документ «Программное обеспечение как интернет-услуга» на самом деле прозвучал как сигнал тревоги, который предупреждал компанию о том, что развитие сферы коммунальных вычислений угрожает ее традиционному бизнесу. Господство Microsoft над настольным ПК быстро таяло. Гейтс сообщил своим сотрудникам, что пользователи могут не устанавливать программное обеспечение на своих компьютерах: оно превращалось в коммунальную услугу, поставляемую через интернет. «На широкой и богатой почве интернета возникнет множество мгновенно доступных приложений, – писал он. – Услуги, доступные десяткам или сотням миллионов [пользователей], кардинально изменят характер и стоимость решений, поставляемых крупным компаниям и представителям малого бизнеса». Эта новая волна, заключил он, «будет крайне разрушительной».

Нетрудно понять, почему был написан меморандум. Пока Гейтс составлял его в своем кабинете в штаб-квартире Microsoft в городе Редмонд, штат Вашингтон, его опасения по поводу будущего компании материализовались на расстоянии всего пары сотен километров в сонном городке под названием Даллес в северном штате Орегон. Ранее в том же году таинственная компания, известная под названием Design LLC, вступила в переговоры с местными чиновниками о покупке 30 акров земли, принадлежащей государственным органам. Этот участок, будучи частью большого промышленного парка, располагался вдоль берегов реки Колумбия. Надеясь сохранить переговоры в тайне, компания потребовала от должностных лиц города подписать соглашение о конфиденциальности. Однако вскоре детали тайной сделки стали известными. Компания Design LLC, как оказалось, была лишь ширмой. В покупке участка земли была заинтересована доминирующая компания интернет-поиска Google, которая быстро становилась самым опасным конкурентом Microsoft.

В феврале 2005 года компания Google закрыла сделку, купив участок земли чуть менее чем за 2 миллиона долларов после того, как власти города согласились на предоставление налоговых льгот. Несколько сотен строителей и целый парк экскаваторов, самосвалов и бетономешалок приступили к работе по реализации плана под кодовым названием «Проект 2» (Project 2). Этот проект предусматривал то, что Эрик Шмидт позже назвал «массивными инвестициями». По мере выполнения работ масштабы объекта становились очевидными. Участок был занят двумя большими, размером с футбольное поле, складами без окон. Над ними возвышались четыре градирни, которые придавали комплексу зловещий вид. Статья в журнале International Herald Tribune описывала этот комплекс как «атомную электростанцию информационной эпохи».

Это было весьма точное описание. Компания Google создавала огромную станцию обработки данных, судя по всему, крупнейшую и сложнейшую на планете. Предполагающая взаимодействие десятков или даже сотен тысяч компьютеров, она должна была стать вычислительным эквивалентом атомной электростанции, динамо-машиной невиданной мощности для обработки данных. Когда-нибудь мы будем вспоминать станцию Google в Даллесе как ранний и относительно примитивный пример центральной вычислительной станции, так же как сегодня воспринимаем электростанцию Инсулла на Фиск-стрит. Однако сегодня она представляет собой самый высокотехнологичный пример компании сферы коммунальных вычислений. И, как Гейтс, несомненно, понимал в октябре 2005 года, эта станция символизирует переворот, который изменит компьютерную индустрию и поставит будущее корпорации Microsoft под сомнение.

К тому времени, как компания Google начала строительство станции, она уже создала десятки «серверных ферм» по всему миру. Всего они насчитывали полмиллиона компьютеров. Однако их потребность в вычислительных мощностях продолжала расти. Город Даллес, который одна из орегонских газет описала как «место, где можно остановиться, чтобы заправиться и перекусить гамбургером по дороге из Портленда в Пендлтон», оказался идеальным местом для создания самого крупного и мощного центра компании. Удаленность города позволяла обеспечить безопасность объекта и усложняла конкурентам Google задачу переманивания ее сотрудников. Что еще важнее, этот город предоставлял доступ к двум ресурсам, которые напрямую влияли на эффективность работы центра обработки данных: дешевой электроэнергии и большой пропускной способности. Компания Google обеспечивала свои компьютеры электроэнергией, вырабатываемой многочисленными гидроэлектростанциями, расположенными вдоль реки Колумбия, в частности соседней плотиной Даллес с генерирующей мощностью 1,8 гигаватта. Кроме того, компания могла уменьшить потребление электроэнергии, используя ледяную воду реки для охлаждения своих машин. Что касается пропускной способности, то город сделал солидные инвестиции в строительство крупной оптоволоконной сети, связанной с международным интернетузлом, расположенным неподалеку в Харбор Пуанте, Вашингтон. Эта сеть обеспечила компании Google интернет-соединение, необходимое для предоставления своих услуг пользователям по всему миру.

Центры обработки данных компании Google разрабатывались лучшими умами в области компьютерных технологий. Подобно машине Эдисона, они работают как единая тонко настроенная система, которую легендарный разработчик компьютеров Дэнни Хиллис назвал «самым большим компьютером в мире», все компоненты которого спроектированы так, чтобы работать совместно. В каждом центре находится один или несколько «кластеров» серверных компьютеров. Серверы представляют собой чуть более крупные компьютеры, чем домашние ПК, собранные из дешевых типовых микропроцессоров и жестких дисков, которые компания Google покупает у производителей оптом. Вместо того чтобы быть жестко связанными друг с другом внутри корпуса, компоненты просто присоединяются к высоким металлическим стойкам, что облегчает процесс их замены в случае выхода из строя. Каждый компьютер получает электроэнергию через блок питания, созданный инженерами Google, который минимизирует потребление энергии. На машинах установлена версия бесплатной операционной системы Linux, оптимизированная программистами Google. Компания также владеет большей частью оптоволоконных кабелей, связывающих вместе ее центры, что позволяет ей точно контролировать поток данных между ними и общественным интернетом.

Наиболее важный объединяющий элемент системы – это программное обеспечение, созданное компанией Google для координации работы всех серверов в кластере на одном уровне и всех кластеров во всех центрах на более высоком уровне. Несмотря на то что компания держит свою технологию в тайне, мы в общих чертах знаем, как работает ее программное обеспечение при выполнении поиска в интернете. База данных Google содержит копии практически всех интернет-страниц и постоянно обновляется специальным поисковым роботом-«пауком», который «ползает» по ссылкам Всемирной паутины и сканирует содержимое миллиардов страниц. Набор секретных алгоритмов анализирует все сайты для создания всеобъемлющего индекса, в котором каждой странице присваивается рейтинг, отражающий ее соответствие определенным ключевым словам. Затем индекс дублируется в каждом кластере. Когда пользователь вводит ключевое слово в поисковой системе Google, программа направляет запрос в один из кластеров, где он одновременно обрабатывается сотнями или тысячами серверов. Поскольку каждому серверу необходимо просто сравнить ключевое слово с небольшой частью всего индекса, которую Google называет «осколком индекса», такая «параллельная обработка» идет значительно быстрее, чем если бы один компьютер сравнивал ключевое слово со всем индексом. Программное обеспечение собирает и обобщает все ответы серверов, располагает найденные страницы в порядке значимости и отправляет список результатов на компьютер пользователя.

Хотя, по словам инженеров Google, обработка типичного поискового запроса требует «десятков миллиардов циклов [микропроцессора]» и считывания «сотни мегабайт данных», весь процесс происходит в течение доли секунды. Координирующее программное обеспечение гарантирует, что вычислительная нагрузка сбалансирована между всеми кластерами и отдельными серверами. Она поддерживает быструю и эффективную работу системы. При поломке компьютера или одного из компонентов программа просто обходит его. Поскольку система состоит из тысяч полностью взаимозаменяемых компонентов, она не может выйти из строя.

Ни одна корпоративная вычислительная система не может сравниться с системой Google по эффективности, скорости и гибкости. Один из аналитиков считает, что по сравнению с типичной компанией стоимость обработки данных для Google в десять раз меньше. Вот почему система Google заставляет Билла Гейтса и других руководителей компаний сферы информационных технологий так нервничать. Она обладает разрушительным потенциалом коммунальных вычислений. Если компании смогут использовать центральные станции, наподобие станций Google, чтобы решать все или большую часть своих задач по обработке данных, то они сократят расходы на собственные аппаратные средства и программное обеспечение. А все эти сэкономленные доллары пополнили бы казну Microsoft и других технологических гигантов. Эти поставщики не могут успокоить себя даже надеждой на то, что будут продавать свою продукцию новым компаниям коммунального обслуживания. В конце концов, Google создает собственные компьютеры и работает на бесплатном программном обеспечении с открытым исходным кодом. Эта компания практически не нуждается в старых поставщиках.

Нарастив свои вычислительные мощности, компания Google смогла быстро предоставить новые сервисы, а также приобрести те, что были разработаны другими компаниями. Большинство из этих сервисов – от картографического инструмента Google Earth и видеохостинга YouTube до платформы Blogger – созданы в основном для потребителей. Однако компания Google вышла и на бизнес-рынок. Она запустила популярный пакет услуг Google Apps, непосредственно конкурирующий с одним из наиболее прибыльных продуктов компании Microsoft – пакетом Office. Google Apps включает текстовый редактор, электронные таблицы, электронную почту, календари, систему мгновенных сообщений, возможности для разработки сайта и хостинг. Все это стоит 50 долларов в год на одного сотрудника, а базовую версию с рекламой можно использовать бесплатно. Чтобы пользоваться программой, требуется дешевый ПК и браузер. Уже сейчас многие небольшие компании могут решать значительную часть своих повседневных задач с помощью программного обеспечения, работающего в центрах обработки данных Google. По мере роста компании (а в 2007 году она объявила о планах строительства новых центров в Северной Каролине, Южной Каролине, Оклахоме и Айове) в эту категорию будут попадать все больше компаний.

Несмотря на то что на данный момент компания Google – крупнейшая компания в сфере коммунальных вычислений, это не единственный пионер в данной новой сфере бизнеса. Другие компании, предоставляющие программное обеспечение в качестве услуги, предлагают традиционные бизнес-программы (например, для управления финансами, продажами и маркетингом) через интернет. И уже понемногу завоевывают корпоративный рынок.

Сегодняшний лидер в этой области – быстрорастущая компания из Сан-Франциско Salesforce.com. Ее основатель Марк Бениофф совсем не похож на Сэмюэла Инсулла. Дородный экстраверт с взъерошенными волосами и бородой, Бениофф получил прозвище «самого большого болтуна в Кремниевой долине», однако его история не слишком отличается от истории Инсулла. Он тринадцать лет проработал в крупной технологической компании Oracle, где обрел наставника в лице харизматичного СЕО Ларри Эллисона. Программное обеспечение Oracle для работы с реляционными базами данных, как и операционная система Microsoft и бизнес-приложения, в 1980-х и 1990-х годах стало неотъемлемым компонентом систем «клиент-сервер», что способствовало выходу компании на лидирующие позиции и сделало Эллисона мультимиллиардером. Бениофф достиг в компании больших успехов и стал одним из ее топменеджеров.

Однако так же, как Инсулл разочаровался в Эдисоне и бизнесстратегии, принятой в General Electric, в конце 1990-х годов Бениофф разочаровался в Oracle. Хотя в то время компания буквально чеканила деньги благодаря эйфории «электронной коммерции», Бениофф считал, что индустрия корпоративного программного обеспечения обречена. Традиционный способ ведения бизнеса, заключавшийся в установке сложных программ на компьютерах клиентов и дальнейшем сборе высокой абонентской платы, не мог работать вечно. Бениофф предвидел, что развитие интернета в скором времени позволит компаниям избежать головной боли и высокой стоимости владения собственными приложениями.

В 1999 году, сообщая о неизбежном «конце эры программного обеспечения» каждому встречному репортеру, Бениофф ушел из компании Oracle вместе с талантливым инженером по имени Паркер Харрис и основал компанию Salesforce.com, которая создала типовое программное обеспечение для управления взаимоотношениями с клиентами, или CRM (Customer Relationship Management). Система управления взаимоотношениями с клиентами обозначила крупный и прибыльный сегмент индустрии программного обеспечения, который вобрал в себя и все недостатки этой отрасли. CRM-системы были сложны в установке и использовании и часто стоили сотни тысяч долларов. Компании, купившие эти системы, редко возвращали свои инвестиции. Тем не менее производители программного обеспечения, в частности ведущая компания Siebel Systems, получали огромные прибыли.

Однако Бениофф предлагал нечто иное. Компаниям не нужно было покупать лицензии или контракты на техническое обслуживание программного обеспечения. Не нужно было вкладывать деньги в новые серверы или другое оборудование. Нанимать консультантов для «интеграции» своих систем. Их маркетологи и продавцы могли просто запустить свои браузеры, зайти на сайт Salesforce и приступить к работе. Весь программный код и все их данные находились на компьютерах компании Salesforce. И когда программа нуждалась в обновлении, новая версия появлялась сама собой. Стоимость этого сервиса была поразительно низкой по сравнению с традиционными CRM-системами и составляла всего 50 долларов в месяц на одного пользователя. Кроме того, компании имели возможность опробовать систему бесплатно, чтобы убедиться, что она соответствует их запросам.

После основания компании Бениофф наткнулся на стену скептицизма. Для покупателей, которые верили в грандиозные обещания индустрии программного обеспечения, его предложение казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Потенциальные клиенты задавали практические вопросы: насколько надежным будет сервис? Не пропадут ли их данные, если компания Salesforce выйдет из бизнеса? Как быстро будет работать сервис? Смогут ли пользователи подстроить его под свои нужды? Что произойдет в случае разрыва интернет-соединения? А как насчет безопасности информации? Если она будет циркулировать в системе, которой пользуются множество других компаний, в том числе конкуренты, может ли она оказаться под угрозой? Раскрытие данных компании о ее клиентах и их покупках могло бы иметь разрушительные последствия.

Однако компания Salesforce решила все эти проблемы. Ее система оказалась такой же надежной, как и большинство корпоративных систем. Время отклика, измеряемое в миллисекундах, часто соответствовало показателям, достигаемым при использовании системы «клиентсервер». Пользователи легко могли сами определить, как должна отображаться информация, и даже написать собственный код, который бы работал на компьютерах Salesforce. Сохраняя, или «кэшируя», часть информации на жестких дисках пользователей, сервис Salesforce обеспечивал людям возможность работать, даже если они были временно отключены от интернета, например во время полета. А передовые методы шифрования данных, применяемые компанией Salesforce, смогли обеспечить целостность информации каждого клиента.

Идея предоставления программного обеспечения как услуги распространялась быстрее, чем ожидал Бениофф. В 2002 году объем продаж компании составил 50 миллионов долларов. Всего пять лет спустя он увеличился в десять раз – до 500 миллионов. Ее сервисом пользовались не только небольшие компании, хотя поначалу именно они составляли основную часть клиентов. Такие крупные компании, как SunTrust, Merrill Lynch, Dow Jones и PerkinElmer, также начали подключаться к сервису и отказываться от собственных систем. Смелая авантюра Бениоффа, как и авантюра Инсулла веком ранее, увенчалась успехом. Что касается некогда могущественной Siebel Systems, она закончила свое существование в качестве независимой компании. Потерпев ряд крупных убытков в начале 2000-х годов, в 2006 году она была куплена компанией Oracle.

После основания Salesforce появились сотни новых компаний, запустивших подобные сервисы. Некоторые из них, например RightNow Technologies, конкурируют с Salesforce на рынке CRM-систем. Другие применяют новые модели к различным видам бизнес-программ. Компания Employease предлагает сервис для управления персоналом. LeanLogistics – сервис для планирования транспортировок. Компания Oco предоставляет сервис бизнес-аналитики, позволяющий руководителям анализировать корпоративную информацию и создавать отчеты. Digital Insight предлагает ряд услуг банкам. Компании Workday и NetSuite – онлайн-версии пакетов «планирования ресурсов компании», которые представляют собой сложные системы для управления финансами и операциями и могут стоить миллионы долларов при покупке у традиционных поставщиков вроде SAP.

На самом деле почти каждое традиционное бизнес-приложение в настоящее время имеет эквивалент, предлагаемый через интернет, и компании с радостью пользуются новыми услугами. Исследование, проведенное консалтинговой компанией McKinsey&Company, показало, что 61 % крупных компаний планировали использовать по крайней мере один подобный сервис в 2007 году, что на 38 % больше, чем годом ранее. Исследовательская компания Gartner, специализирующаяся на рынках информационных технологий, сообщает о быстром росте объемов продаж программного обеспечения как услуги, а также о том, что в 2011 году на эту сферу будет приходиться 25 % рынка бизнесприложений по сравнению с 5 % в 2005 году.

Другие компании применяют иной подход к системе коммунальных вычислений. Вместо распространения компьютерных программ в качестве услуги они продают машинное время. Эти компании создают крупные центры обработки данных, а затем предоставляют клиентам доступ к ним через интернет. Каждый клиент может выбрать, какие программы использовать и какие типы данных обрабатывать.

Как ни странно, одна из лидирующих позиций в сфере коммунальных вычислений принадлежит гиганту электронной коммерции Amazon.com. В начале своей деятельности компания Amazon предоставляла простые коммунальные услуги своим партнерам. Компании и физические лица могли стать «аффилированными партнерами Amazon», что давало им право продавать товары компании через свои сайты в обмен на небольшой процент с продаж. Amazon предоставляла своим партнерам доступ к своим базам данных, в которых хранилась информация о продуктах, включая описания и фотографии, отзывы клиентов, цены и все остальное, что требуется для эффективного мерчандайзинга. Позднее компания расширила спектр услуг, позволив другим розничным торговцам продавать их собственные товары через сайт Amazon. Этот сервис заслужил такую популярность, что в 2002 году компания создала отдельную дочернюю компанию, Amazon Web Services, для управления и расширения этой части своего бизнеса. Вскоре это отделение приняло смелое решение: оно будет предоставлять доступ не только к информации в своей системе, но и к самой системе, что позволит любой компании хранить свою информацию и запускать свое программное обеспечение на компьютерах Amazon.

Компания Amazon запустила свой первый сервис коммунальных вычислений в марте 2006 года. Названный Simple Storage Solution, или S3, он позволил клиентам хранить свои данные в системе Amazon и платить за это всего несколько центов за гигабайт в месяц. В июле того же года компания запустила услугу Simple Queue Service, которая давала клиентам возможность обмениваться сообщениями между различными приложениями для координации совместной работы. Самый амбициозный сервис был представлен спустя месяц. Amazon Elastic Compute Cloud, или EC2, позволил клиентам работать с программным обеспечением, установленным непосредственно в системе Amazon, то есть использовать компьютеры Amazon как собственные. Стоимость этой услуги составляет всего десять центов в час.

Эти сервисы позволяют компаниям управлять сайтами, корпоративным программным обеспечением и даже интернет-бизнесом без необходимости инвестировать средства в серверы, системы хранения данных или соответствующее программное обеспечение. Для компании нет никаких первоначальных затрат: она платит только за потребляемые вычислительные мощности. Но при этом компания использует не просто обычный вычислительный сервис. Эта высокотехнологичная система, предназначенная для современных интернетвычислений, предлагает высокую надежность, скорость и гибкость, позволяющую справляться с сильными колебаниями нагрузки. Любая компания или даже один человек может воспользоваться вычислительной системой, которую компания Amazon создавала и настраивала годами.

Неудивительно, что изначально клиентами Amazon в основном были небольшие компании, которые не могли себе позволить самостоятельно построить такую продвинутую систему. Внезапно эти компании, которые уже давно отстали от крупного бизнеса в плане компьютерной автоматизации, получили возможность наверстать упущенное. Сервисы Amazon обеспечили равные условия для всех. Возьмем, к примеру, фотохостинг SmugMug. По мере роста популярности сайта пользователи загружали файлы изображений все большего размера. Количество файлов превысило полмиллиарда, а спрос не уменьшался. Вместо того чтобы вкладывать деньги в дорогие системы хранения данных, фотохостинг просто подключился к сервису S3, а в качестве хранилища информации собственного сайта подключился к системе Amazon. В результате компании SmugMug удалось сэкономить на оборудовании полмиллиарда долларов и отказаться от найма дополнительных сотрудников и аренды дополнительных офисных помещений. Вычислительные сервисы, по словам СЕО компании Дона Макаскилла, «позволяют SmugMug конкурировать с крупными компаниями без необходимости тратить огромное количество денежных средств на аппаратное обеспечение». Основатель другой компании, использующей сервис S3, сказал: «Это как будто инженеры Amazon работают на нас».

Запуская свои сервисы, компания Amazon, конечно же, думала не только о том, как облегчить жизнь своим клиентам. Как и любая другая крупная компания, она была вынуждена приобрести гораздо больше вычислительных мощностей, чем ей могло когда-либо потребоваться. Ее система должна была справляться с самой большой нагрузкой, с которой мог столкнуться сайт; кроме того, следовало обеспечить дополнительные мощности в целях безопасности. Другими словами, компании Amazon необходимо было создать систему, способную справиться с бурной торговлей в течение недели после Дня благодарения, несмотря на то что такая неделя бывает только раз в году. В остальное время бо́льшая часть вычислительных мощностей системы оставалась незадействованной. Основатель и главный исполнительный директор компании Джефф Бэзос признался в интервью 2006 года: «Иногда мы используем менее 10 % мощности». Сдавая систему в аренду другим пользователям, Amazon может увеличить эффективность работы своих мощностей и уменьшить общую стоимость вычислений не только для своих клиентов, но и для себя. Как это было с электроэнергетическими компаниями, чем больше клиентов обслуживает Amazon, тем лучше компании удается сбалансировать нагрузку, увеличив тем самым общий коэффициент использования оборудования. Решение компании Amazon заняться предоставлением вычислительных услуг (несколько неожиданный выбор для компании розничной торговли) показывает, что компании владеют избыточными вычислительными мощностями и что коммунальные вычисления могут решить эту проблему.

Поскольку Amazon дает клиентам возможность работать со всеми видами программ, установленных на компьютерах компании, она не может адаптировать свою систему к работе с ограниченным набором приложений, как это сделала компания Google. Ей необходимо быть более гибкой. По этой причине принцип работы системы Amazon отличается от принципа работы системы Google. В ее основе заложена не технология параллельной обработки, а так называемая виртуализация – технология, которая будет иметь решающее значение для дальнейшего развития сферы коммунальных вычислений. Действительно, без виртуализации крупномасштабные сервисы коммунальных вычислений просто немыслимы.

Как и многие другие компьютерные термины, понятие «виртуализация» не так сложно, как кажется на первый взгляд. Оно имеет отношение к программному обеспечению для моделирования аппаратных средств. В качестве простого примера вспомним, как за прошедшие годы изменился телефонный автоответчик. Вначале он представлял собой громоздкий автономный аппарат, записывающий голоса в виде аналоговых сигналов на магнитную ленту. Однако по мере того как начали появляться все более продвинутые компьютерные чипы, автоответчик превратился в крошечное цифровое устройство, часто встроенное в телефон. Сообщения больше не записывались на пленку: они хранились в виде строк двоичных разрядов в памяти устройства. Однако как только машина стала полностью цифровой, она перестала быть собственно машиной. Все ее функции могли выполняться с помощью программного кода. Именно это и произошло. Аппарат исчез. Физическая машина превратилась в виртуальную – в чистое программное обеспечение, работающее где-то в системе телефонной компании. Когда-то вам нужно было покупать автоответчик. Теперь достаточно просто подключить соответствующую услугу. В этом и заключается суть виртуализации.

Поскольку все компоненты компьютерных систем – от микропроцессоров и накопителей до такого сетевого оборудования, как маршрутизаторы, брандмауэры и устройства балансировки нагрузки, – работают в цифровом режиме, они тоже могут быть заменены программным обеспечением. К ним тоже применима виртуализация. Когда вы арендуете компьютер или тысячу компьютеров через сервис EC2 компании Amazon, вы арендуете не настоящие компьютеры. Вы арендуете виртуальные машины, которые существуют только в памяти физических компьютеров Amazon. Благодаря виртуализации один компьютер Amazon можно запрограммировать так, чтобы он работал как несколько разных компьютеров, каждый из которых управляется разными клиентами.

Виртуализация давно стала важной частью процесса вычислений. Это одна из технологий, которые позволили мейнфреймам одновременно обрабатывать множество различных задач. Однако сегодня она стала поистине революционной благодаря взрывному росту производительности компьютерных чипов. Поскольку работа виртуальной машины ничем не отличается от работы приложения, она использует значительную часть мощности микропроцессора. До недавнего времени это ограничивало полезность виртуализации. Запуск одной или двух виртуальных машин настолько замедлял скорость работы компьютера, что его вычислительных мощностей не хватало больше ни на что. Однако микропроцессоры стали такими мощными, что теперь могут поддерживать одновременную работу нескольких виртуальных машин и при этом иметь достаточную мощность для запуска сложных бизнес-приложений на каждой из них.

Виртуализация разрушила барьер между программным и аппаратным обеспечением, который делал модель «клиент-сервер» такой неэффективной и сложной. Компаниям больше не нужно выделять мощный сервер для работы лишь одного приложения. Теперь они могут запускать множество приложений на одном компьютере и даже автоматически перенаправлять вычислительную мощность машины с одного приложения на другое при колебании нагрузки. Виртуализация позволяет компаниям или предприятиям, которые их обслуживают, достичь высокого уровня загрузки мощностей, характерного для эпохи мейнфреймов, и еще большей гибкости, чем в эпоху ПК. Она предлагает лучшее из обоих этих миров.

Виртуализированные системы, совместно используемые множеством компаний, компьютерные специалисты часто называют «многопользовательскими системами». Название отражает существенную разницу между моделью «клиент-сервер» и моделью коммунальных вычислений. Создавая систему «клиент-сервер», вы должны построить эквивалент, скажем, четырехэтажного здания, которое в конечном итоге займет только один арендатор. Бо́льшая часть площади не будет востребована. Виртуализация в модели коммунальных вычислений даст возможность разделить это здание на квартиры, которые будут сданы в аренду десяткам арендаторов. Каждый из них вправе делать все что угодно в стенах собственной квартиры, однако все они пользуются инфраструктурой здания и при этом экономят.

Идея многопользовательских систем также показывает, чем коммунальные вычисления принципиально отличаются от системы аутсорсинга, с помощью которой компании традиционно снимали с себя часть нагрузки, связанной с поддержанием работы собственных ИТ-систем. Оба подхода предусматривают привлечение внешнего поставщика вычислительных услуг, однако на этом их сходство заканчивается. При аутсорсинге поставщик просто управляет традиционной системой «клиент-сервер» от имени своего потребителя. Аппаратное и программное обеспечение по-прежнему закреплено за одним этим клиентом и во многих случаях принадлежит ему. Компания может несколько сэкономить на оплате труда, однако модель «клиент-сервер» останется неэффективной.

Виртуализацию в качестве основы для многопользовательских сервисов ввела компания Savvis. Основанная в 1995 году в городе Сент-Луис, она первоначально занималась двумя основными видами бизнеса: это был крупный корпоративный интернет-провайдер, а также хостинговая компания, владеющая крупными центрами обработки данных, где другие компании могли размещать свои компьютеры и оборудование. Однако после бума доткомов компания Savvis использовала виртуализацию как способ объединения этих двух сервисов в полноценную компанию коммунального обслуживания.

В отличие от Google и Amazon, которые создавали свои системы из дешевого типового оборудования, компания Savvis решила приобрести дорогие передовые устройства, такие как серверы Egenera и системы хранения данных 3PAR. Egenera и 3PAR – это небольшие компании, специализирующиеся на создании высоконадежных аппаратных средств, предназначенных специально для виртуальных систем, управляемых крупными компаниями коммунального обслуживания. Дополнительные затраты на оборудование делают стратегию рискованной, однако это позволило компании Savvis автоматизировать внедрение ИТ-систем до такой степени, которой невозможно было достичь ранее. Компании, которая пользуется сервисом Savvis, не приходится беспокоиться о настройке отдельных виртуальных машин. Она просто сообщает свое максимальное требование к вычислительным мощностям, а система создает виртуальные машины и перенаправляет приложения между ними в ответ на изменения спроса. Потребление мощностей системы каждым клиентом автоматически отслеживается и отражается в ежемесячном счете.

Конечная цель, по словам технического директора компании Savvis Брайана Доерра, заключается не просто в виртуализации компьютеров и других компонентов, но и в создании целого виртуального центра обработки данных, включающего в себя вычислительные мощности, системы хранения данных и сети. Этот центр мог бы содержаться буквально в одном файле. Таким образом, вы запустили бы новый центр так же легко, как сегодня запускаете приложение. Для управления всей корпоративной вычислительной системой потребовался бы всего один человек, который сидит за компьютером и отдает простые команды отдаленному поставщику услуг через интернет.

Сказанное может показаться невероятным тому, кто с трудом собирал программное и аппаратное обеспечение, необходимое для работы бизнес-приложений. Однако это быстро становится реальностью.

В конце 2006 года инновационная калифорнийская компания 3Tera представила программное обеспечение AppLogic, которое автоматизирует создание комплексных корпоративных систем и их управление. Используя простой графический интерфейс, разработчик системы перетаскивает значки, представляющие собой традиционные компоненты: серверы, базы данных, маршрутизаторы, брандмауэры и кабели – на страницу в браузере. После создания нужной конфигурации он нажимает кнопку, и программа AppLogic строит виртуальную систему на основе своих компьютеров. То, что когда-то требовало больших денежных и временны́х затрат, теперь делается за несколько минут и не требует покупки нового оборудования или найма специалистов. Программа AppLogic предусматривает счетчик, который гарантирует то, что клиент платит только за потребленные вычислительные мощности.

Программное обеспечение компании 3Tera показывает потенциальное будущее компьютерной индустрии. Необходимость в производстве физического оборудования может исчезнуть. Производители станут создавать виртуальные версии своего оборудования в виде программного обеспечения и продавать его в качестве значков, которые встраиваются в приложения вроде AppLogic. Кроме того, здесь заложена еще одна возможность. Вместо того чтобы создавать и продавать аппаратное обеспечение, производители смогут встраивать виртуальные устройства в приложения или даже предоставлять их бесплатно в качестве приложений с открытым исходным кодом. В этом случае бо́льшая часть компаний, занимающихся производством аппаратных средств, просто исчезнет.

Наиболее радикальный на сегодняшний день вариант развития сферы коммунальных вычислений предусматривает полное вытеснение персонального компьютера. Все, что человек делает с помощью ПК, от хранения файлов до работы с приложениями, он может делать, используя компьютерную сеть. Устаревшие традиционные ПК будут заменены простым терминалом, называемым «тонкий клиент», который представляет собой монитор, подключенный к интернету. «Тонкие клиенты» действуют уже многие годы, и они становятся все более популярными на корпоративном рынке, где рост их продаж, составляющий более 20 % в год, намного опережает рост продаж ПК. Компании обнаружили, что упрощенные машины идеально подходят для сотрудников, имеющих узкую специализацию, например для сотрудников отделов обслуживания клиентов, агентов по бронированию и банковских служащих. Поскольку таким сотрудникам, как правило, требуется лишь несколько программ, им практически не нужны многоцелевые ПК. Получая доступ к приложениям и данным через Сеть, компании смогут отказаться от большинства расходов, связанных с техническим обслуживанием традиционных ПК, и необходимости работать со сложным программным обеспечением.

«Тонкие клиенты» пользуются особой популярностью в развивающихся странах, где миллионы компаний, школ и людей не могут позволить себе даже самый дешевый ПК. Так, в Индии компания Novatium достигла больших успехов, оказывая пользователям простые вычислительные услуги. Клиенты компании получают терминал, который называется Nova netPC, а также набор программных услуг, предоставляемых через местные телефонные компании. Плата за эти услуги включается в телефонный счет. Домашние хозяйства также получают час бесплатного доступа в интернет в день. Школы и компании могут выбрать дополнительное программное обеспечение и параметры доступа в интернет. При этом клиентам не грозят ни расходы на покупку компьютера, ни неприятности, связанные с владением ПК, от установки и обновления программного обеспечения до устранения неполадок и борьбы с вирусами.

Сегодня трудно себе представить, чтобы владельцы компьютеров в США и других развитых странах отказались от своих ПК в пользу «тонких клиентов». В конце концов, у многих из нас на личных жестких дисках содержатся десятки или даже сотни гигабайт данных, в том числе музыкальных и видеофайлов. Однако по мере развития сферы коммунальных вычислений возможность избавиться от ПК будет становиться гораздо более привлекательной. Однажды каждый из нас получит доступ к практически неограниченному хранилищу данных, а также к обширному набору программных сервисов. Мы так же будем выходить в Сеть с помощью множества различных устройств, от мобильных телефонов до телевизоров, и нам будет нужно, чтобы эти устройства разделяли все наши данные и приложения. Но мы не будем хранить свои файлы и программное обеспечение на жестком диске нашего компьютера. Такие компании, как Google и Yahoo, вероятно, с радостью предоставят нам универсальные коммунальные услуги, может быть даже с «тонкими клиентами», бесплатно в обмен на возможность показывать нам рекламу. Через пару десятков лет персональный компьютер может стать музейным экспонатом, который напомнит о времени, когда всем нам приходилось быть компьютерными техниками.

Меморандум, который Билл Гейтс разослал в конце октября 2005 года, был всего лишь сопроводительной запиской к более пространному документу, который содержал план по переводу компании Microsoft из эры ПК в эру коммунальных вычислений. Этот документ был написан не Гейтсом, а Рэем Оззи – выдающимся инженером программного обеспечения, который присоединился к Microsoft годом ранее и занял место Гейтса на посту главного разработчика ПО. Оззи был настроен еще более решительно, чем его начальник, в отношении революционного потенциала распространяющихся интернет-услуг. «Среда снова изменилась, – писал он. – Вычислительные и коммуникационные технологии достаточно развиты, чтобы обеспечить жизнеспособность модели коммунальных услуг. Повсеместное распространение сетей изменило природу взаимодействия людей, и теперь они чаще тяготеют к простоте и программным услугам, которые “просто работают”. Основные бизнес-клиенты компании Microsoft все чаще задумываются над тем, какой эффект масштаба они могут получить от той или иной услуги и как это поможет снизить затраты на инфраструктуру или внедрение решений. Крайне важно, – заключил он, – для каждого из нас осознать преобразующий и разрушительный потенциал сферы вычислительных услуг».

Документ Оззи, как и меморандум Гейтса, показал, что корпорация Microsoft не намерена сдаваться. Она решила направить свою легендарную конкурентоспособность против компаний, подобных Google и Salesforce.com, в надежде сохранить свое господство в период перехода к эре коммунальных вычислений. Вскоре компания дала понять, что она собирается запустить агрессивную программу капитальных инвестиций для наращивания своих вычислительных мощностей в попытке догнать Google. «Затраты будут ошеломляющими», – сказал Оззи репортеру журнала Fortune. Только в 2006 году компания Microsoft инвестировала на два миллиарда долларов больше, чем собиралась. Бо́льшая часть этих средств пошла на строительство и оснащение новых центров обработки данных. Самый крупный из этих центров, состоящий из шести зданий общей площадью 140 000 квадратных метров, был возведен на берегу реки Колумбия в городе Куинси, Вашингтон, расположенном всего в 160 километрах вверх по течению от станции Google в городе Даллес. Новые центры компании Microsoft предоставляют коммунальные услуги компаниям и потребителям через свои сервисы Windows Live, Office Live и MSN. Однако так построить новый бизнес, чтобы продолжать получать прибыль от старого, – одна из самых сложных задач, с которой может столкнуться компания. Скоро мы увидим, удастся ли корпорации Microsoft решить ее.

Другие крупные технологические компании также признают, что их бизнес находится под угрозой, и они предпринимают шаги, чтобы адаптироваться к изменяющимся условиям. Компания Oracle запустила программные сервисы в дополнение к своим традиционным приложениям. Компания SAP заключила партнерские соглашения с Deutsche Telekom, чтобы предоставить клиентам доступ к приложениям через коммунальную сеть, управляемую отделением немецкого телекоммуникационного гиганта T-Services. IBM и Hewlett-Packard создали центры обработки данных для предоставления клиентам вычислительных мощностей. Кроме того, компания HP приобрела крупного производителя «тонких клиентов» – Neoware. Компания Sun разработала энергоэффективный компьютер нового поколения, отвечающий потребностям компаний коммунального обслуживания. Поставщик традиционных систем хранения данных EMC владеет контрольным пакетом акций компании VMware – ведущего производителя программного обеспечения для виртуализации. Даже такие крупные ИТ-консалтинговые компании, как Accenture, которая разбогатела благодаря сложности традиционных информационных систем, создают решения, помогающие клиентам перейти к использованию коммунальных услуг. Никто не хочет остаться позади.

Некоторым из традиционных компаний удастся перейти на новую модель вычислений, другие потерпят неудачу. Однако всем им будет полезно изучить примеры компаний General Electric и Westinghouse. Сто лет назад обе компании делали огромные деньги, продавая отдельным компаниям компоненты систем для производства электроэнергии. Этот бизнес прекратил свое существование, когда электроснабжение стало коммунальной услугой. Однако GE и Westinghouse смогли адаптироваться к новым условиям. Они стали ведущими поставщиками генераторов и другого оборудования компаниям коммунального обслуживания; кроме того, они также инвестировали в эти самые компании. Что еще более важно, они начали продавать электроприборы потребителям. Этот бизнес стал возможным только благодаря возникновению крупномасштабных энергетических компаний. Иногда компания может построить лучший бизнес, если она готова отказаться от старого.

15 июня 2006 года корпорация Microsoft объявила в пресс-релизе, что Билл Гейтс собирается уйти с поста управляющего. Он должен был передать обязанности Оззи и другим руководителям, а в 2008 году оставить работу в компании, которую превратил в гиганта эпохи ПК. Уход Гейтса весьма символичен. Он более четко, чем любое другое событие, знаменует поворотный момент в короткой, но бурной истории вычислительных технологий. Время Гейтса и других великих программистов, которые писали код для ПК, подошло к концу. Будущее вычислений принадлежит новым коммунальным компаниям.

 

Глава 5

Белый город

В 1893 году, всего год спустя после прибытия Сэмюэла Инсулла в Чикаго, в городе прошла крупнейшая Всемирная выставка, названная Колумбовской в честь четырехсотлетия путешествия Христофора Колумба в Новый Свет. Занимавший 633 акра земли на берегу озера Мичиган выставочный комплекс представлял собой город в городе с выставочными залами в стиле неоклассицизма, экспонатами из десятков стран и сотен компаний и впервые построенным колесом обозрения высотой чуть более 80 метров. За пять месяцев работы эта выставка привлекла более 27 миллионов посетителей, что в то время соответствовало почти половине населения страны.

Колумбовская выставка была посвящена идее технического прогресса. На ней демонстрировались достижения в области промышленности, транспорта и искусства, но в большей степени она знаменовала собой появление электричества как новой движущей силы нации. Организаторы мероприятия писали, что намеревались «сделать выставочный комплекс и здания одной большой иллюстрацией прогресса, достигнутого в сфере электроэнергетики». Паровая станция, построенная в пределах комплекса, вырабатывала 24 000 лошадиных сил, почти три четверти из которых использовались для генерации электрического тока. Во время своей работы выставочный центр потреблял в три раза больше электроэнергии, чем весь город Чикаго.

Электричество снабжало железные дороги и лодки, движущиеся дорожки, затейливые фонтаны и множество экспонатов новейшего оборудования и техники. Тем не менее электрический ток в основном питал 100 000 ламп накаливания, дуговых ламп и неоновых трубок, которые освещали выставочный комплекс, получивший название «Белый город». Один из посетителей восторженно описал впечатление от выставки в ночное время: «Сияющие огни созвездиями украсили портики и крыши, усеяли высокие купола падающими огненными каплями, пришпилили темное небо к сказочному белому городу и прикрепили основание города к черной лагуне золотыми гвоздями. Луч прожектора плыл по небу, словно священный свет или указующий перст». Другой посетитель, Л. Фрэнк Баум, был так ослеплен выставкой, что она стала прототипом Изумрудного города в его книге 1900 года «Волшебник страны Оз».

Одной из самых популярных достопримечательностей выставки стал роскошный павильон, посвященный электричеству. На территории, занимавшей более пяти с половиной акров, находилась не только построенная Томасом Эдисоном «Башня света» высотой 24 метра, но и сотни экспонатов новейшего электрооборудования, в том числе «безлошадные экипажи», питаемые от батарей. Охваченный благоговением Генри Адамс провел две недели, рассматривая сокровища выставки, однако больше всего его занимали две крупнейшие в то время динамо-машины General Electric мощностью 800 киловатт и десяток новейших генераторов Westinghouse. Он описал свои впечатления в автобиографии «Воспитание Генри Адамса» (The Education of Henry Adams). «Люди подолгу простаивали у динамо-машин, – писал он, – поскольку они были новым явлением, открывавшим новую фазу в истории». Предчувствуя, что эти машины «смогут в скором будущем обеспечивать людей практически бесплатной энергией», Адамс знал, что они изменят страну и весь мир. Однако мощь динамо-машин тревожила его. Он осознавал: «То, что принесет “новая фаза” истории, лежит за пределами нашего понимания и контроля. В 1893 году выставка в Чикаго впервые поставила перед американским народом вопрос о том, знал ли он, к чему идет».

Сэмюэл Инсулл был провидцем, но даже он не мог представить себе, как быстро и кардинально электрическая сеть изменит бизнес-среду и общество. Преобразующая сила новой технологии заключалась в изменении экономических компромиссов, влияющих, знаем мы об этом или нет, на принятие ключевых решений, связанных с образованием, жильем, работой, семьей, развлечениями и так далее. Иными словами, централизованная поставка дешевой электроэнергии изменила уклад повседневной жизни. То, что было дефицитным, то есть энергия, необходимая для освещения и питания промышленных машин и бытовых приборов, стало доступным в изобилии. Будто огромную дамбу наконец прорвало, и она выпустила всю мощь промышленной революции.

То, что ни один провидец не мог предсказать ход и масштабы предстоящих изменений, не помешало многочисленным «пророкам» попытаться это сделать. После чикагской выставки электричество завладело воображением общества. Когда-то казавшееся непонятным и сопряженным с риском, в реальности оно превзошло опасения, словно таинственная, невидимая сила, которая вырвалась со страниц научной фантастики. Писатели и преподаватели рисовали самые удивительные сценарии электрифицированного будущего. Некоторые из них были мрачными, однако большинство – оптимистичными и часто экстравагантными. За последние годы XIX века в свет вышло более 150 книг с предсказаниями неизбежного наступления технологического рая, и подобная утопическая литература оставалась популярной в течение первых десятилетий XX века, пока провода электрической сети охватывали всю страну. Производство электроэнергии привело к гармонии, хоть и ненадолго, две противоречивые темы, пронизывающие американскую культуру: утилитаризм и трансцендентализм.

Людям обещали, что электрификация избавит от болезней и вражды и превратит землю в новый Эдем. Один из футуристов писал: «Скоро у нас везде будут поглотители дыма и пыли, озонаторы, очистители воды, воздуха, продуктов питания и одежды, на улицах будут установлены устройства, предотвращающие аварии, мы будем пользоваться эстакадами и метро. Заразиться или получить травму в городе станет почти невозможно». Другой писатель заявил, что «электрифицированная вода» станет «самым мощным дезинфицирующим средством». Распылив ее «во все складки и щели», можно будет «уничтожить микробов». «Действительно, – писал третий, – используя всю мощь электричества, человек при желании сможет превратить целый континент в тропический сад».

Электрифицированные машины предотвратят метели, засухи и другие экстремальные климатические катаклизмы, предоставив человеку «абсолютный контроль над погодой». В домах «электрические эквалайзеры» будут генерировать «успокаивающий магнитный ток», чтобы «предупреждать любые конфликты и обеспечивать гармонию в семье». Новые транспортные и коммуникационные системы «практически полностью устранят понятие расстояния», так же как электрический свет отменил «смену дня и ночи». В конце концов «машина под названием “человек” будет тщательно изучена и доведена до самой высокой степени эффективности. А затем все отдельные человеческие машины будут объединены в еще большую машину. Люди станут “винтиками” в удивительном механизме… действующими по воле корпоративного разума так же, как пальцы двигаются и пишут в ответ на указание головного мозга».

Утопическая риторика была не просто литературным приемом. Она оказалась мощным маркетинговым ходом для производителей электрических приборов. Компания General Electric особенно искусно играла на природном оптимизме людей по отношению к новой технологии. В 1920-х годах, когда темп прокладки проводов в американских домах достиг своего пика, компания увеличила свои ежегодные рекламные расходы с 2 до 12 миллионов долларов. Бо́льшая часть средств пошла на внедрение в общественное сознание «положительного образа электричества» с помощью согласованной программы, предусматривавшей рекламу в журналах, брошюры и презентации в школах и женских клубах. Визитной карточкой этой кампании стала брошюра под названием «Дом со ста удобствами» (The Home of a Hundred Comforts), которая высокопарным слогом с футуристическими иллюстрациями описывала, как электроприборы возьмут на себя бо́льшую часть работы по дому, обеспечивая измученным домохозяйкам легкую беззаботную жизнь. Маркетологи компании заявляли, что иметь в доме электричество будет все равно, что иметь «десять слуг».

Придуманное в литературных или коммерческих целях утопическое будущее так и не наступило. Дешевое электричество принесло многим людям большую пользу, однако последствия его распространения редко совпадали с ожиданиями, и не все из них были полезными для здоровья. Изучая некоторые из наиболее важных последствий, проявившихся в первой половине прошлого века, можно увидеть сложное взаимодействие технологической и экономической систем и столь же сложный способ его влияния на общество.

Быстрее всего последствия электрификации сказались на компаниях. Электрический свет и электроэнергия давали возможность владельцам фабрик строить более крупные и эффективные заводы, что приводило к повышению производительности и достижению большего эффекта масштаба по сравнению с малыми предприятиями. Во многих отраслях промышленности производители начали объединяться, консолидируя производственные мощности в руках все меньшего числа крупных компаний. Эти компании координировали и контролировали свои крупномасштабные операции благодаря новым коммуникационным и вычислительным технологиям, которые также использовали электроэнергию, в том числе телефонную сеть и перфокарточные табуляторы. Современная корпорация с ее сложной бюрократической системой управления приняла знакомую нам форму и заняла доминирующее положение в экономике.

Однако электрификация не только способствовала бурному развитию некоторых отраслей – она полностью уничтожила другие. В 1800-х годах американские компании превратили доставку льда в процветающий мировой бизнес. Зимой огромные пласты льда выпиливались из озер и рек северных штатов и хранились в специальных ледниках. Упакованный в сено и кору деревьев, лед доставлялся в вагонах или трюмах шхун в Индию и Сингапур, где его использовали для охлаждения напитков, хранения продуктов питания и производства мороженого. На пике развития этой индустрии примерно в 1880 году американские компании продавали до 10 миллионов тонн льда в год и зарабатывали миллионы долларов прибыли. Только на реке Кеннебек в штате Мэн 36 компаний содержали 53 ледника общей вместимостью миллион тонн. Однако в течение следующих нескольких десятилетий дешевая электроэнергия уничтожила этот бизнес, сделав производство льда более экономичным, что привело к переходу домашних хозяйств на использование электрических холодильников. Как писал Гэвин Вейтман в книге «Торговля замерзшей водой» (The Frozen-Water Trade), «огромная индустрия просто растаяла».

Многое менялось и внутри компаний. По мере того как производители заменяли свои системы передачи мощности и газовые лампы электродвигателями и лампами накаливания, условия труда существенно улучшились. Сложные системы передачи мощности избавили от пятен масла на одежде сотрудников и на машинах. Исчезли отвратительные тошнотворные пары, исходящие от газовых ламп. Благодаря более интенсивному и устойчивому освещению от ламп накаливания уменьшилось количество несчастных случаев и напряжение от работы с мелкими деталями. Электрические вентиляторы закачивали внутрь помещений свежий воздух. Несмотря на то что электрические машины и автоматизация заводов создали новые опасности, например риск поражения электрическим током, здоровье и продуктивность фабричных рабочих в целом улучшились.

Однако по мере улучшения условий труда сама работа претерпела менее благоприятную трансформацию. На протяжении двух столетий, начиная с изобретения парового двигателя, которое положило начало промышленной революции, механизация способствовала сокращению спроса на талантливых мастеров. Их работа была передана машинам, для управления которыми не требовалось большого мастерства или подготовки. Появление электричества ускорило эту тенденцию. Поскольку электрический ток можно было контролировать гораздо точнее, чем энергию, передаваемую с помощью валов и шестеренок, стало возможным создание более широкого спектра промышленных машин, что способствовало дальнейшему снижению уровня требований к квалификации рабочих. Объемы выпуска резко возросли, но труд стал монотонным и скучным. Во многих случаях сами движения рабочих описывались в сценариях, тщательно разработанных промышленными инженерами вроде Фредерика Тейлора, который использовал секундомеры и исследования движения, чтобы добиться наивысшей эффективности труда. Промышленные рабочие действительно превратились в «винтики», контролируемые «волей корпоративного разума». Ощущения тем не менее были далеки от райских.

Массовое производство было налажено благодаря созданию конвейера – инновации, немыслимой до электрификации. Автоматизированная сборочная линия впервые начала эксплуатироваться в 1913 году на заводе Генри Форда в городе Хайленд-Парк, который, как написал историк Дэвид Най в своей книге «Потребление электричества» (Consuming Power, 1998), был построен «на предположении о том, что электроэнергия должна быть доступна повсюду». Электричество и электродвигатели обеспечили Форду и другим производителям гораздо больший контроль над спецификацией, последовательностью и регулированием темпа выполнения задач, а также позволили создать узкоспециализированные машины, организовать их наилучшим образом и объединить с конвейерной лентой, которая работала на разных скоростях. В то же время электрические станки сделали возможным массовое производство отдельных деталей. Взаимозаменяемые части были необходимы для работы сборочных линий.

Сам Форд позднее подчеркивал важную роль, которую сыграли электроэнергетические компании в создании его революционного завода:

«Новая система генерации электроэнергии освободила промышленность от кожаного ремня и линейного вала, поскольку она в конечном итоге позволила обеспечить каждый инструмент собственным электродвигателем… Двигатель позволил организовать технику в соответствии с последовательностью работ, и только одно это, вероятно, удвоило эффективность производства благодаря исчезновению потребности в бесполезной переноске. Ремни и линейные валы приводили к такой потере мощности, что ни один завод нельзя было сделать по-настоящему крупным, поскольку даже самый длинный линейный вал был недостаточно большим и не отвечал современным требованиям. Также скоростные станки были немыслимы в прежних условиях – ни шкивы, ни ремни не могли бы работать на современных скоростях. А без скоростных станков и быстрорежущей стали не было бы современной промышленности».

Широко используемый другими производителями, электрифицированный конвейер Форда способствовал резкому скачку производительности. В 1912 году для производства автомобиля Model T требовалось 1260 человеко-часов. Два года спустя благодаря конвейеру это количество уменьшилось в два раза – до 617 человеко-часов. По мере настройки параметров работы сборочной линии трудовые затраты еще больше сокращались и к 1923 году составили 228 человеко-часов. Кроме упрощения и ускорения производственного процесса, конвейер сократил запасы компонентов и незавершенного производства, которые необходимо было хранить в заводских цехах. Производство стало гораздо более выгодным. Хотя бо́льшая часть прибыли шла владельцам или акционерам компаний, значительная ее часть оказывалась в карманах рабочих.

Будучи пионером в использовании конвейера, Форд лидировал и в повышении заработной платы рабочих. Вскоре после открытия завода в городе Хайленд-Парк он объявил, что собирается удвоить зарплату всем рабочим до пяти долларов в день. Хотя этим ходом он вызвал гнев других бизнесменов и появление разгромной статьи в газете Wall Street Journal, Форд знал, что повышение заработной платы было необходимо, чтобы убедить большое количество людей взяться за утомительную работу на заводе и в дальнейшем удержать их. После объявления о повышении оплаты труда у завода Форда выстроилось 15 000 человек, чтобы подать заявку на одну из 3000 вакансий. Остальные владельцы заводов скоро поняли: у них нет иного выбора, кроме как последовать примеру Форда, поэтому тоже начали повышать заработную плату. Быстрое увеличение размеров заводов и количества сотрудников ускорило распространение профсоюзов, с которыми Форд боролся, иногда жестоко, и которые помогали перенаправлять еще больше прибыли от владельцев сотрудникам.

Тут и проявился первый, но далеко не последний парадокс электрификации: несмотря на то что работа на заводах требовала меньшего мастерства, она стала более высокооплачиваемой. Это положило начало одному из самых важных социальных процессов века: созданию многочисленного процветающего американского среднего класса.

Увеличению численности среднего класса способствовало еще одно событие на рынке труда. По мере расширения компаний, усложнения рабочих процессов и освоения крупных рынков требовалось все большее количество управляющих и руководителей для контроля и координации работы сотрудников. Кроме того, нужны были служащие, которые бы вели бухгалтерию, продавали товары, разрабатывали маркетинговые и рекламные кампании, создавали новые продукты, занимались наймом и расчетом заработной платы, заключали контракты, печатали и хранили документы и, конечно, работали с перфокарточными табуляторами и прочими устройствами. По мере развития химической и сталелитейной промышленности компаниям приходилось нанимать все больше ученых и инженеров. Хотя рост количества офисных служащих, как и механизация заводов, начался еще до электрификации, дешевая электроэнергия ускорила эту тенденцию. И офисная работа хорошо оплачивалась, по крайней мере по историческим меркам.

Сдвиг потребности в рабочей силе от торговцев к, как их стали называть, «сотрудникам умственного труда» запустил эффект домино, который оказал сильное влияние на реформирование американского общества: он повысил требования к образовательному уровню трудовых ресурсов. Знания элементарных правил грамматики было уже недостаточно. Детям необходимо было специализированное образование для подготовки к работе «белых воротничков». Это привело к тому, что гарвардский экономист Клаудиа Голдин назвала «великой трансформацией американской системы образования», когда система государственного образования была расширена от начальной до высшей школы. Среднее образование было редким явлением в начале века: оно было прерогативой элиты как подготовка перед поступлением в университет. В 1910 году набор в высшую школу даже в самых богатых и индустриально развитых регионах страны редко превышал 30 % среди молодых людей в возрасте от 14 до 17 лет. Однако 25 лет спустя в большинстве районов страны доля поступивших уже колебалась в пределах 70–90 %. Высшее образование – то, что раньше не могло бы прийти в голову большинству детей, – стало обычным шагом на пути к получению достойной работы.

Электрификация стала толчком к развитию многочисленного и хорошо образованного среднего класса, а сам средний класс в свою очередь способствовал увеличению масштабов электрификации и усилению ее влияния. Работники физического и умственного труда тратили свою заработную плату на новые электроприборы, производимые компаниями, на которых они работали. Растущий спрос позволял заводам достичь еще большей экономии за счет масштаба, что способствовало снижению цен на продукцию и повышению объемов продаж. Этот экономический цикл привел к возникновению огромного рынка для всех видов техники. Увеличение количества техники означало рост потребления электроэнергии, а это приводило к еще большей экономии для компаний коммунального обслуживания и позволяло им снижать цены и еще больше стимулировать спрос на электроэнергию и приборы, работающие на ней.

Ключевой момент в этом процессе – стандартизация электроэнергетической системы. Хотя энергетические компании изначально генерировали ток различных параметров, и они, и производители бытовой техники быстро осознали преимущества универсальных стандартов не только для тока, но и для двигателей, проводов, трансформаторов, розеток и других компонентов системы. Без стандартов, без сети, которая действительно работала бы как единая машина, двигатели и приборы должны были проектироваться отдельно для каждого рынка, что снижало бы эффект масштаба в производстве, поддерживало высокий уровень цен и сокращало объемы продаж. Слабый спрос на технику снизил бы спрос на электроэнергию. Чтобы избежать этого, компании коммунального обслуживания и производители основали соответственно Национальную ассоциацию электрического освещения и Национальную ассоциацию производителей электрооборудования для разработки стандартов и содействия, при поддержке правительства, обмену патентами через кросс-лицензирование. Вскоре электрический ток уже повсюду подавался с частотой 60 герц и напряжением 120 вольт.

Два взаимосвязанных экономических цикла, один из которых стимулировал спрос на электроэнергию, а другой – на электроприборы, обусловили ряд серьезных изменений в личной и профессиональной жизни американцев. Первым электрическим прибором, покупаемым в больших количествах, не считая ламп накаливания, был электрический вентилятор. Простая машина делала жизнь немного более сносной во время летней жары. Однако появление и распространение новых и более сложных электроприборов в первые годы нового века начало изменять поведение и ожидания людей. То, что раньше было доступно ограниченному количеству людей, стало доступно массам и привело к возникновению новых видов социального и культурного взаимодействия. Города осветились в буквальном и переносном смысле. «Вот наша поэзия, – писал в 1910 году охваченный благоговением Эзра Паунд, впервые глядя на ночную иллюминацию Манхэттена, – ибо мы подчинили звезды своей воле».

Обилие возможностей для времяпрепровождения и траты денег изменило само понятие досуга и развлечений, создав новый вид популярной культуры и превратив потребление во всеобщее занятие. Дэвид Най, изучавший последствия электрификации, так описал этот феномен:

«Электричество привело к появлению радио, телефона, кино, микрофона, усилителя, громкоговорителя, трамваев, а также захватывающей иллюминации в театрах и на главных городских улицах. Менее очевидно, но не менее важно то, что электричество обеспечивало искусственное дневное освещение, управляемую вентиляцию и подачу тепла, работу эскалаторов и лифтов. Американцы использовали его для изменения облика города: для создания небоскребов, универмагов и парков развлечений… Сбережение энергии больше не казалось чем-то необходимым».

Однако немедленные эффекты электрификации не всегда оказывались долговременными. Дешевая электроэнергия изначально способствовала невиданному развитию массовых развлечений, собирая толпы людей в ярких и шумных городских центрах. А в долгосрочной перспективе это изменилось с точностью до наоборот – во многом благодаря тому, что автомобиль стал основным транспортным средством. Хотя автомобили сами по себе не относятся к электроприборам, именно благодаря электрифицированным сборочным линиям они стали достаточно дешевыми, чтобы их могли приобрести рядовые граждане. До открытия завода Форда в городе Хайленд-Парк автомобили собирались вручную, каждая часть создавалась на заказ мастерами. Эти машины были экзотическими предметами роскоши, доступными только богатым. Однако завод Форда мог производить стандартизированные автомобили Model T так дешево и в таком количестве, что к началу 1920-х годов дилеры продавали миллионы таких машин всего по 290 долларов штука. Американцы отказались от электрических трамваев и выехали на дорогу на собственных автомобилях. Это стимулировало крупные инвестиции в нефтяные месторождения, нефтеперерабатывающие заводы и автозаправочные станции, что привело к появлению недорогого бензина и сделало идею приобретения автомобиля еще более привлекательной.

Дешевое электричество, дешевые автомобили и дешевое топливо в сочетании с ростом доходов увеличивающегося среднего класса вызвали отток населения из городов в пригороды и отказ от общественных развлечений, предлагаемых театрами, парками развлечений и городскими улицами, в пользу телевизоров и радиоприемников. Средства массовой информации, также благодаря электричеству, перенесли городские развлечения в гостиные, а реклама избавила зрителей от необходимости покупать билеты. Зрелища сами «приходили» к зрителям бесплатно и удобным способом. Массовая культура сохранялась и даже поддерживалась популярными радио– и телепрограммами, однако ее продукты все чаще потреблялись в частном порядке.

Дом был не просто местом отдыха. Он также был местом работы, которую в основном выполняли женщины. В первые десятилетия ХХ века среди представительниц среднего класса работающих женщин было немного. Так, проведенная в 1925 году перепись населения города Манси, Индиана, показала, что на каждые 100 женщин приходилось менее трех работающих, остальные были домохозяйками. До электрификации бо́льшая часть работы по дому выполнялась в некомфортных условиях и требовала значительных сил и выносливости. Даже в семьях со скромным достатком женщины нанимали прислугу или платили прачкам или другим поденщикам, чтобы освободиться от части этого бремени. Мужчины занимались более тяжелой работой, например перетаскиванием ковров на улицу или подогревом и перетаскиванием воды для стирки.

Утопические обещания, навеянные электричеством, казались выполнимыми в пределах дома. Многие женщины считали, что такие новые устройства, как пылесосы и стиральные машины, как заявляла компания General Electric, превратят их дома из рабочего места в место отдыха. Дома должны были стать похожими на современные автоматизированные заводы, а домохозяйки, как писал Томас Эдисон в 1912 году в статье «Будущее женщины», – «превратиться из служанок в домашних инженеров, к услугам которых будет самый лучший помощник – электричество». Первый получивший широкое распространение прибор, разработанный именно как домашний, – электрический утюг, казалось, оправдал это ожидание. Женщинам больше не нужно было нагревать тяжелый чугунный клин на горячей печи, а затем проводить раскаленным куском металла по одежде, часто останавливаясь, чтобы подогреть его. Теперь они могли просто подключить легкий прибор к электросети. За первые два десятилетия века десятки домохозяек заменили свои старомодные утюги современными электрическими. На фотографии того времени сотрудник компании General Electric изображен гордо стоящим рядом с горкой выброшенных утюгов.

Однако электрический утюг стал не просто благословением свыше, как казалось на первый взгляд. «Облегчив» процесс глажки, новый прибор вызвал к жизни новые социальные ожидания, касавшиеся одежды. Чтобы считаться респектабельными, мужские и женские блузки и брюки проглаживались чаще и тщательнее, чем раньше. Складки считались признаком лени. Даже детская школьная одежда должна была быть аккуратно выглажена. Хотя глажка стала менее трудозатратным занятием, женщинам приходилось гладить больше, чаще и тщательнее.

Пока дома наполнялись электрическими приборами: стиральными машинами, пылесосами, швейными машинами, тостерами, кофеварками, взбивалками для яиц, плойками для волос, а позднее холодильниками, посудомоечными машинами, сушилками для одежды, – социальные нормы продолжали меняться. Одежду следовало менять чаще, ковры должны были быть чище, волосы – тщательнее уложены, кухня – более изысканной, а сервизы и столовые приборы просто обязаны были сверкать. Домашнюю работу, которая когда-то выполнялась раз в несколько месяцев, теперь приходилось делать каждые несколько дней. Например, когда чистка ковров требовала выносить их на улицу, их чистили лишь пару раз год. С появлением пылесоса это стало еженедельным или даже ежедневным занятием.

Облегчение домашней работы означало, что женщины уже не могли оправдать наем прислуги. Они считали себя обязанными делать все самостоятельно. Кроме того, многие бедные женщины, которые раньше прислуживали другим, переходили на высокооплачиваемую работу на заводах. Мужья и сыновья домохозяек также перестали помогать им в работе по дому, поскольку она стала гораздо «легче». Как писала Рут Шварц Коуэн в книге «Больше работы для матери» (More Work for Mother), «облегчающие труд изобретения облегчили жизнь не домохозяек, а их помощников».

Проведенные исследования подтвердили наблюдения Коуэн. В период с 1912 по 1914 год, до широкого распространения электрических приборов, женщины в среднем тратили на работу по дому 56 часов в неделю. Аналогичные исследования, проведенные в 1925 и 1931 годах, после того как электроприборы появились почти в каждом доме, показали, что домохозяйки по-прежнему отводят от 50 до 60 часов в неделю на домашние дела. Исследование 1965 года также не обнаружило кардинальных изменений: женщины посвящали домашней работе в среднем 54,5 часа в неделю. Недавнее исследование, опубликованное в 2006 году Национальным бюро экономических исследований, подтвердило, что в период с 1910 по 1960 год количество часов, тратившихся домохозяйками на работу по дому, оставалось стабильным в пределах от 51 до 56 часов в неделю.

Электрификация изменила характер «женской работы», но не привела к уменьшению ее объема. Одна из брошюр, опубликованных компанией General Electric в целях продвижения ее электроприборов, называлась «За́мок мужчины – это завод женщины» (A Man’s Castle Is a Woman’s Factory). Однако на этом заводе женщины брали на себя не только роль управляющего или инженера, но и роль неквалифицированного рабочего. Вместо того чтобы обеспечить домохозяйкам жизнь, полную удовольствий, электрификация фактически привела к тому, что Коуэн назвала «пролетаризацией» их труда.

Однако женщины могли и не задумываться об этом, загружая стиральные машины и пылесося ковры. В своих рекламных и пиаркампаниях компаний коммунального обслуживания и производители бытовой техники представляли электроприборы как цивилизующую силу. Это отражало и усиливало глубокие изменения восприятия роли домохозяйки. Тогда же стала популярной идея «домоводства», целью которого, как выразился один из современников, было «приведение дома в соответствие с индустриальными условиями и социальными идеями». Покупка и использование электрических приборов, а также потребление электроэнергии означали дальнейший прогресс, позволяющий создать лучший и более современный мир. Домохозяйки, как фабричные рабочие, стали необходимым винтиком в большой технологической машине, которая производила более продвинутую цивилизацию.

До появления электрических приборов ведение домашнего хозяйства рассматривалось как серия в значительной степени неприятных, но неизбежных задач. Даже если работа не была тяжелой, она должна была быть сделана, вне зависимости от желания. После электрификации ведение домашнего хозяйства приобрело иной характер: оно стало рассматриваться не как рутина, а как средство самореализации. Женщины считали, что их статус определяется успехом в роли домохозяйки, а это зависело от их способности освоить работу с бытовой техникой. Новый идеал женщины продвигался с помощью не только объявлений, но и статей и фотографий в популярных журналах вроде Ladies’ Home Journal и Good Housekeeping. Как выразился Дэвид Най, «внедрение новых технологий в доме было отчасти вопросом личного престижа и показного потребления, отчасти выражением веры в научный прогресс, отражающийся в новом пылесосе или электрическом холодильнике, и отчасти введением новой роли для женщин как управляющих домом». Бытовая техника стала «инструментом психологического обеспечения и символом преобразования».

Однако психологические издержки, связанные с появлением новых инструментов и новых ролей, которые те породили, иногда оказывались слишком высокими. Давление на женщин все нарастало: они стремились оправдать более высокие ожидания, связанные с поддержанием чистоты и порядка в доме, приобретать последние технические новинки и учиться пользоваться новыми машинами и поддерживать их в рабочем состоянии. Для многих электрификация создала новое ощущение отчуждения и одиночества. Когда женщины взяли на себя всю работу по ведению хозяйства, они нередко обнаруживали, что проводят бо́льшую часть своего времени в одиночестве, изолированные в своих загородных резиденциях. У них могли быть маленькие дети, однако общение со взрослыми людьми, как правило, стало более редким по сравнению с тем временем, когда ведение домашнего хозяйства было совместной деятельностью. Жизнь изменилась во всех отношениях.

В 1899 году группа техасцев основала профессиональное общество для мужчин, занятых в сфере электроэнергетики. У этой группы, названной «Джовиан», был девиз: «Вместе, всегда, за все электрическое». Объединение быстро росло, привлекая тысячи людей по всей стране – от управляющих коммунальных компаний до электромонтеров. Томас Эдисон, Джордж Вестингауз и Сэмюэл Инсулл вступили в него. В 1913 году один из основателей общества, Элберт Хаббард, написал эссе, в котором отразил общую идею и цель братства. «Электричество занимает сумеречную зону между духовным и материальным миром, – писал он. – Электрики гордятся своим делом. Так и должно быть. Бог – Великий Электрик».

Несмотря на всю высокопарность, его выражение не было совсем уж надуманным. Если мы оглянемся на прошлый век, то увидим, что предприниматели и инженеры, которые изобрели электрическую сеть и создали множество новых приборов, обрели почти божественную власть. Как предсказывал Генри Адамс, из сети проводов возник новый мир. Электричество, поставляемое компаниями коммунального обслуживания, было не единственным фактором, изменившим американский бизнес и культуру в первой половине ХХ века. Однако независимо от того, оказало ли оно прямое влияние или косвенное, породив сложную последовательность экономических и поведенческих реакций, электрическая сеть была существенной созидательной технологией того времени, источником великих преобразований. Сейчас невозможно представить себе современное общество в его нынешнем виде, столь естественном для нас, без дешевой электроэнергии, вырабатываемой, казалось бы, в неограниченных количествах гигантскими коммунальными компаниями и поставляемой через универсальную сеть практически в каждый завод, офис, магазин, дом и школу. Наше общество и каждый из нас в отдельности созданы благодаря динамо-машине Сэмюэла Инсулла.

 

Глава 6

Всемирный компьютер

Если бы вам довелось оказаться на улице Хейт-стрит в Сан-Франциско в течение «Лета любви» 1967 года, у вас был бы шанс повстречаться с контркультурным бардом Ричардом Бротиганом, читающим экстатическую оду компьютеризированному будущему. В этом году Бротиган непродолжительное время состоял в качестве поэта при Калифорнийском технологическом институте. Вероятно, это и вдохновило его на создание стихотворения, которое содержит 25 строк и описывает «кибернетической луг», где люди и компьютеры «живут вместе во взаимно программируемой гармонии». Произведение заканчивалось описанием «кибернетической экологии»:

В том же году математики и специалисты в области компьютерных наук, связанные с Агентством передовых исследовательских проектов (ARPA) при Министерстве обороны США, встретились в Мичиганском университете, чтобы приступить к планированию создания сети передачи данных, которая, как говорилось в докладе агентства, «должна была использоваться для обмена сообщениями между любыми двумя компьютерами». Предполагалось, что дефицитные и дорогие вычислительные мощности смогут работать более эффективно. Проект подразумевал два направления: создание «“подсети” из телефонных цепей и коммутационных узлов, чья надежность, характеристики задержки, мощности и стоимости облегчат совместное использование ресурсов сетью компьютеров», и разработка «протоколов и процедур в рамках операционных систем каждого из подключенных к сети компьютеров для того, чтобы эти компьютеры с помощью новой подсети получили доступ к общим ресурсам». На встрече в Мичигане была заложена основа для ARPANET – спонсируемой правительством компьютерной сети, которая со временем превратилась в современный интернет и, далее, в сеть коммунальных вычислений. «Кибернетическая экология» Бротигана оказалась детищем все того же военно-промышленного комплекса.

Однако энтузиазм последователей Бротигана – техноутопических мечтателей, которые формировали восприятие обществом компьютерных систем с конца 1960-х годов до наших дней, – не угас. По мере того как компьютеры объединялись в систему, многие писатели и мыслители приходили к мысли о возникновении более совершенного мира. В объединении компьютеров они видели модель объединения людей в электронные сообщества, не ограниченные социальными и политическими условностями. Технологический рай манил. Как писал Фред Тернер в своей книге «От контркультуры к киберкультуре» (From Counterculture to Cyberculture, 2008), самые заядлые мечтатели, как и Бротиган, ассоциировались с контркультурой 1960-х годов или с движением нью-эйдж 1970-х годов. В «виртуальной реальности», созданной объединенными в сеть компьютерами, они видели основу общественной и личной трансцендентности. Это был новый мир, где можно было создать гармоничную общественную культуру и достичь более высокого уровня сознания, к которому они стремились.

Стюарт Бранд, основатель и главный редактор библии хиппи «Каталог всей Земли» (The Whole Earth Catalog), озвучил основную идею нового техноутопизма в статье 1972 года, опубликованной в журнале Rolling Stone. Он описал, как потрепанная группа хакеров подорвала военную миссию ARPANET через сеть для обмена шутками и игры в «Космические войны». «Готовы мы или нет, компьютеры идут к людям», – объявил Бранд, назвав это «хорошей новостью, вероятно, лучшей с момента появления психоделиков». Статья была на удивление пророческой, поскольку Бранд предвидел преобразование компьютеров в персональные устройства для коммуникации (и даже развитие онлайн-торговли музыкой). По его мнению, людям предстояло использовать свои компьютеры для выхода из-под контроля общественных «планировщиков» и стать «компьютерными бродягами», свободными от правил и процедур. «Когда компьютеры станут доступными для всех, – писал он, – все мы станем более способными как личности и как кооператоры».

Перенесемся на два десятилетия вперед, в 1990 год. Идеалистически настроенный молодой программист по имени Тим Бернерс-Ли, работавший в ЦЕРН – большой европейской физической лаборатории, расположенной на границе между Швейцарией и Францией, пишет коды, которые станут основой интернета. У него есть ви́дение огромной, ничем не ограниченной «сети знаний» – Всемирной паутины, которая «приблизит работу общества к работе наших умов». По мере осознания последствий изобретения Бернерса-Ли утопическая риторика «кибернетической экологии» становилась все более восторженной, повторяя экстравагантные прогнозы, звучавшие в первые дни электрификации. В сборнике эссе под названием «Киберпространство: первые шаги» (Cyberspace: First Steps) профессор Техасского университета Майкл Бенедикт пишет о «Небесном городе», возникающем из компьютерной сети. Киберпространство «создает возможность для коллективного восстановления и мира», – считает Николь Стенгер, автор другого эссе. «Все мы станем ангелами в вечности!» Автор текстов песен группы Grateful Dead Джон Перри Барлоу назвал создание Всемирной паутины «самым преобразующим технологическим событием после покорения огня». Он назвал ее «новым домом Разума».

Однако Всемирная паутина оказалась далеко не тем, что задумывал Бернерс-Ли и ожидали другие. Создав универсальную среду, где можно не только отображать текст, но и показывать изображения и обрабатывать транзакции, Всемирная паутина превратила интернет из интеллектуального дома собраний в коммерческое предприятие. В течение непродолжительного времени после того, как Бернерс-Ли представил свое изобретение, интернет был в значительной степени свободен от коммерческой деятельности. В конце 1993 года в домене. com было зарегистрировано менее 5 % от общего количества сайтов. Однако по мере того как коммерческий потенциал новой среды становился очевидным, компании бросились осваивать ее, и коммерческие сайты вскоре стали доминировать в сети. К концу 1995 года половина всех сайтов имела адреса в домене. com, а к середине 1996 года на коммерческие сайты приходилось около 70 % от их общего числа. Спустя три десятилетия после «Лета любви» молодые люди снова начали стекаться в Сан-Франциско, но на этот раз не для того, чтобы послушать белый стих или «капнуть кислоты». Они приезжали, чтобы делать деньги. Всемирная паутина оказалась не новым домом Разума, а новым домом Бизнеса.

Интернет всегда был противоречивым явлением – и с точки зрения принципа работы, и с точки зрения его использования и восприятия. Это инструмент бюрократического контроля и личного освобождения, проводник общественных идеалов и корпоративных прибылей. Эти и другие технические, экономические и социальные проблемы становятся все более выраженными по мере того, как интернет превращается во Всемирную компьютерную сеть и множатся способы его применения в качестве технологии общего назначения. Решение этих проблем определит, как в ближайшие годы и десятилетия будут проявлять себя последствия создания Сети.

Эти последствия представляют собой предмет дальнейшего нашего исследования. Хотя невозможно заранее предвидеть все перипетии компьютеризированного будущего, прошлое и настоящее содержат важные подсказки. Коммунальные вычисления стали новой и разрушительной, однако не беспрецедентной силой. Еще до создания первого электронного компьютера вычислительные машины снижали стоимость математических вычислений, хранения информации и обеспечения связи. Благодаря предоставлению коммунальных услуг эти затраты снизятся в большей степени, во многих случаях до нуля, однако при этом будут расти преимущества и усугубляться недостатки, связанные с автоматизацией процесса обработки информации. Если электроэнергетические компании завершили то, что начал паровой двигатель, компании коммунальных вычислений обещают завершить то, что начал перфокарточный табулятор Германа Холлерита.

До сих пор темой этой книги было предложение, то есть поставка, вычислительных услуг людям и компаниям, которые их используют. Теперь акцент будет смещен в сторону спроса, то есть самих пользователей и того, как их поведение меняется по мере приспособления к услугам, поставляемым через компьютерную сеть, и к результатам экономических, политических и социальных изменений. Однако прежде чем мы сможем прогнозировать последствия для пользователей, в первую очередь необходимо понять, чем вычисления отличаются от электричества, поскольку различия между этими двумя технологиями значимы не меньше, чем их сходства.

Имея дело с электрической сетью, мы всегда точно знаем, где необходимо поставить розетку. Она должна находиться между точкой, где генерируется ток, и точкой, где он применяется. Генерирующим компаниям отводятся только две четко разграниченные роли: они производят электроэнергию и доставляют ее. Способы генерации энергии разнообразны: от гигантских плотин гидроэлектростанций или ядерных станций до небольших заводов, сжигающих уголь или нефть, или еще меньших когенерационных установок или ветряных электростанций. Однако все они, по сути, занимаются одним и тем же: преобразуют механическую энергию в электричество. Применение электроэнергии отдается на усмотрение потребителей коммунальных услуг. Поскольку электроэнергия потребляется физическими приборами, ее применение не может быть доставлено через сеть от удаленных источников. Пылесосом, который работает на электростанции, нельзя почистить ковры в вашем доме. Четкая граница между генерирующей электроэнергию инфраструктурой и ее применением в виде электрической розетки делает модель коммунального обслуживания относительно простой, когда речь идет об электроэнергии. Сложности, связанные с электричеством, заключаются в его приложениях, а эти приложения лежат вне сферы деятельности коммунальной компании.

С вычислениями дела обстоят иначе. Поскольку вычисления производятся с помощью программного обеспечения, они могут поставляться по сети в качестве коммунальной услуги. В отличие от пылесоса программное обеспечение использует одновременно большое количество людей. Оно не обязательно должно работать в каком-то определенном месте или предназначаться только для одного пользователя. Таким образом, вычислительные приложения, в отличие от электрических приборов, могут достичь эффекта масштаба. Цены на бытовую технику, конечно, снизились благодаря массовому производству, однако, поскольку они представляют собой физические устройства, существует предел, дешевле которого они стоить не могут. Это ограничивает спектр применения электрического тока. Когда приложения не имеют физической формы, когда они могут поставляться в виде цифровых услуг по сети, эти ограничения исчезают.

Кроме того, вычислительный процесс носит гораздо более модульный характер, нежели генерация электроэнергии. Мало того что приложения могут поставляться различными компаниями – даже основные процессы хранения, обработки и передачи данных можно разбить на услуги, поставляемые разными компаниями, находящимися в разных местах. Модульность снижает вероятность того, что новые коммунальные компании превратятся в монополии, и дает нам как пользователям практически неограниченный набор вариантов. Например, мы можем определить один сервис для хранения наших данных, другой – для обеспечения их безопасности, третий – чтобы пропускать наши данные через микропроцессор, и многие другие – чтобы использовать данные для решения конкретных задач. Общественная сеть коммунальных вычислений – это не просто канал передачи, как электрическая сеть. Это еще и средство создания полезных услуг путем интеграции разнообразных вычислительных процессов.

Еще в 1990-х годах компания Sun Microsystems придумала маркетинговый слоган «Сеть – это компьютер». Он был броским, но ничего не значил для большинства людей в то время. Сеть не была компьютером, компьютером был ПК на нашем столе. Сегодня слоган компании Sun обретает смысл. Он описывает то, чем вычисления стали или становятся для нас. Сеть, то есть интернет, превращается в буквальном смысле в наш компьютер. Различные компоненты, которые раньше были изолированы в закрытом корпусе ПК: жесткий диск для хранения информации, микрочип для ее обработки, приложения для манипулирования данными, – теперь могут быть рассредоточены по всему миру, интегрированы через интернет и совместно использованы всеми. Всемирная паутина действительно превратилась во Всемирный компьютер.

Эрик Шмидт, который работал в компании Sun, когда она придумала свой пророческий слоган, предложил другое название Всемирного компьютера. Он назвал его «компьютером в облаке». Он имел в виду, что сегодня вычисления не имеют конкретной формы. Они существуют в постоянно меняющемся интернет-«облаке», состоящем из данных, программного обеспечения и устройств. Наш персональный компьютер, не говоря уже о BlackBerry, мобильном телефоне, игровой консоли и других сетевых гаджетах, – это просто еще одна молекула облака, еще один узел огромной вычислительной сети. Как и обещал сервис Napster, наши ПК слились со всеми остальными устройствами в интернете. Это позволяет каждому пользователю Всемирного компьютера гибко подстроить его под свои потребности. Мы можем варьировать сочетание компонентов, поставляемых коммунальными компаниями, и локально, в соответствии с задачей, которую нам нужно решить в данный момент.

Иными словами, Всемирный компьютер, как и любой другой электронный компьютер, можно запрограммировать. Любой человек может написать для него инструкцию так же, как любой программист создает программное обеспечение для управления работой компьютера. С точки зрения пользователя, программируемость – самый важный, самый революционный аспект коммунальных вычислений, который делает Всемирный компьютер персональным (на самом деле даже более персональным, чем когда-либо был ПК).

Чтобы оценить возможности программирования, обратите внимание на онлайн-игру Second Life. Разработанная компанией Linden Lab, игра представляет собой генерируемый компьютером трехмерный мир. Он населен оцифрованными альтер эго игроков, которые принимают форму компьютерных личностей, или «аватаров». Несмотря на некоторое сходство с другими многопользовательскими онлайн-играми, вроде World of Warcraft, игра Second Life довольно необычная. Там нет ни правил, ни победителей, ни проигравших. С помощью своих аватаров игроки просто становятся гражданами, или, как они обычно называют себя, «жителями» виртуального общества. В этом обществе они могут делать все что угодно и когда угодно. Они прогуливаются по тротуарам, ездят по улицам или летают по воздуху. Они общаются с друзьями или заводят разговоры с незнакомыми людьми. Они могут купить землю и построить дом. Они ходят по магазинам, покупают одежду и другие товары. Они могут брать уроки или участвовать в бизнес-конференциях. Они могут танцевать в ночных клубах и даже заниматься после этого сексом.

Игра Second Life – пример коммунальных услуг, поставляемых через интернет и используемых одновременно многими людьми. Она значительно отличается от привычных компьютерных игр, которые необходимо устанавливать отдельно на жестком диске каждого игрока. Однако Second Life – это также комбинация многих других коммунальных услуг. «Компьютер», на котором работает Second Life, не существует в каком-то определенном месте. Он собирается «на лету» из различных единиц хранения и обработки данных, существующих в глобальном облаке вычислений. Когда вы присоединяетесь к серверу Second Life, ваш браузер загружает небольшую программу. Хотя вы инициируете загрузку с помощью домашней страницы Second Life, программа фактически доставляется на ваш компьютер с накопителей, управляемых сервисом Amazon Web Services. Домашняя страница игры Second Life, жесткие диски Amazon и браузер, работающий на вашем ПК, действуют согласованно, осуществляя загрузку. Происходящий за кулисами сложный процесс обмена данными происходит незаметно для вас.

После установки небольшая программа хранит информацию о внешнем виде и местонахождении вашего аватара. Программа постоянно «общается» через интернет с основным программным обеспечением, используемым компанией Linden Lab для создания своего онлайн-мира. Это ПО работает на сотнях серверов, размещенных в двух центрах обработки данных – в Сан-Франциско и в Далласе, которые принадлежат не Linden Lab, а хостинговым компаниям. Каждый сервер содержит четыре виртуальных компьютера, каждый из которых контролирует в игре Second Life участок земли площадью 16 акров. Реальные и виртуальные компьютеры работают совместно, чтобы создать огромный мир для пользователей, играющих в эту игру. Кроме того, другие компании и отдельные люди могут написать программное обеспечение, чтобы добавить в игру новые функции. Житель может, например, создать виртуальное ожерелье, которое затем продаст другим персонажам. А может создать рекламный ролик, который будет работать на его домашнем ПК и проецироваться на стену магазина, который он строит для продажи ожерелий. Компания Linden Lab запрограммировала Всемирный компьютер на объединение множества всех этих частей программного и аппаратного обеспечения в единую игру под названием Second Life.

Если вам нужен пример из сферы бизнеса, обратите внимание, как компания Salesforce.com предоставляет свой сервис управления счетами. Как и в случае с игрой Second Life, основное программное обеспечение работает на большом количестве серверных компьютеров, расположенных в различных центрах обработки данных. Клиенты Salesforce пользуются браузером, работающим на ПК или мобильном телефоне, чтобы через интернет подключиться к программе управления счетами. Браузер, по сути, становится частью приложения Salesforce и выступает в качестве пользовательского интерфейса.

И это только начало. Компания Salesforce позволяет интегрировать со своим сервисом программное обеспечение многих других компаний. Популярный картографический сервис компании Google, Google Maps, может быть объединен с программой Salesforce для генерации дорожных карт с указанием местоположения существующих и потенциальных клиентов. Сервис интернет-телефонии Skype также подключается к приложению, чтобы торговые агенты могли звонить клиентам, не покидая браузера. Эти так называемые гибридные веб-приложения создаются на основе различных сервисов автоматически и незаметно для пользователя. Различные части программного обеспечения объединяются в одно приложение в браузере пользователя, несмотря на то что программы принадлежат разным компаниям и работают на компьютерах, расположенных в разных местах.

ЦЕРН, где возникла Всемирная паутина, использует Всемирный компьютер особенно творческим образом. В 2007 году лаборатория завершила строительство крупнейшего научного инструмента на земле – ускорителя частиц под названием Большой адронный коллайдер. В процессе создания машины ученые столкнулись с дилеммой. Они знали, что результатом работы коллайдера окажется огромное количество данных, которые необходимо будет проанализировать, – около 15 петабайт в год. (Петабайт равен одному миллиону гигабайт.) Таким образом, за 15 лет ожидаемой работы коллайдера должны будут храниться и обрабатываться около 225 петабайт данных, что потребует около 100 000 компьютеров. Будучи академической организацией, финансируемой правительством, ЦЕРН просто не мог позволить себе купить и обслуживать столько машин или даже арендовать необходимую вычислительную мощность у поставщика коммунальных услуг.

Однако ученые осознали возможности Всемирного компьютера. Совсем не обязательно было приобретать новые компьютеры. Вместо этого они могли одолжить вычислительную мощность и емкость ПК и серверов у других научно-исследовательских учреждений и даже частных лиц. И тогда тысячи компьютеров, связанных друг с другом через интернет, стали бы обрабатывать данные ЦЕРН как один суперкомпьютер. То, что известно под названием «Сеть ЦЕРН», «выходит далеко за рамки простого обмена данными между компьютерами, – говорит представитель института, – и направлено на превращение глобальной сети компьютеров в единый огромный вычислительный ресурс». Сеть ЦЕРН представляет собой модель, разительно отличающуюся от той, что используется большинством пионеров коммунальных вычислений. Она не подразумевает сбора большого количества аппаратного обеспечения в центре обработки данных. Вместо этого работают машины, разбросанные по всему миру. С другими компаниями коммунального обслуживания ее объединяет централизация управления. У ЦЕРН есть сложное программное обеспечение для координации работы тысяч машин. Как и компании Linden Lab и Salesforce.com, ЦЕРН программирует Всемирный компьютер так, чтобы он работал наиболее эффективным способом.

По мере увеличения мощности Всемирный компьютер продолжит вытеснять частные системы в качестве предпочтительной вычислительной платформы. Компании начнут с большей гибкостью настраивать вычислительные сервисы для решения собственных задач по обработке информации. Получив возможность легко подстраивать Всемирный компьютер под свои нужды, они больше не будут ограничены пределами собственных центров обработки данных или диктатом нескольких крупных ИТ-компаний.

В эпоху коммунальных вычислений благодаря модульности в распоряжении компаний окажется большой выбор. Некоторые задачи они продолжат выполнять, полагаясь на вычислительные ресурсы собственных центров обработки данных и ИТ-отделов, а другие их потребности станут удовлетворять внешние поставщики услуг. С развитием компаний коммунального обслуживания появится возможность осуществлять тонкую настройку набора услуг. В отличие от эпохи электроэнергетических компаний потребители не столкнутся с дилеммой «все-или-ничего». Для более мелких компаний существуют мощные экономические стимулы для быстрого перехода на использование модели коммунального обслуживания, а вот большинству крупных необходимо будет тщательно сбалансировать свои прежние инвестиции в собственные мощности и выгоды, предоставляемые коммунальными компаниями. В течение нескольких лет они могут частично полагаться на собственное аппаратное и программное обеспечение и приобретать дополнительные услуги через Сеть. Одна из ключевых задач для корпоративных ИТ-отделов, по сути, – принять правильные решения о том, что сохранить и от чего избавиться.

В долгосрочной перспективе ИТ-отделы вряд ли сохранятся, по крайней мере в привычной форме. Им мало что останется делать после того, как основная часть бизнес-вычислений переместится из частных центров обработки данных в «облако». Подразделения компаний и даже отдельные сотрудники смогут контролировать процесс обработки информации напрямую без помощи легионов технических специалистов.

Самое интересное заключается в том, что произойдет дома. Возможность программировать Всемирный компьютер существует не только у корпораций и других крупных организаций. Она доступна любому, кто имеет компьютер, подключенный к интернету. Наши дома, как и наши рабочие места, становятся частью вычислительного облака. Каждый из нас теперь имеет в своем распоряжении суперкомпьютер с практически неограниченным ресурсом.

Многие люди уже программируют Всемирный компьютер, часто не осознавая этого. Вот простой пример. Представьте себе некоего человека, которого я буду называть Джефф, поклонника исторических автомобилей марки Mustang. У него самого есть две такие машины, и он помогал реставрировать многие другие. Несколько лет назад Джефф решил поделиться своим увлечением с людьми, создав сайт. Он зарегистрировал доменное имя, установил сервер в свободной комнате в своем доме, подключился к местному интернет-провайдеру и купил дорогую программу для веб-разработки под названием Dreamweaver. Дизайн его сайта был разработан в стиле минимализма: текст, несколько фотографий, пара таблиц и ссылки на другие подобные сайты, однако Джеффу потребовалось много времени, чтобы заставить сайт нормально работать и хорошо выглядеть. Поскольку изменение или добавление контента – непростое дело, Джефф редко обновлял свои страницы. Стоит ли удивляться, что сайт привлек лишь несколько посетителей. В конце концов ему все это надоело, и автор отказался от своего творения.

А недавно Джефф решил попробовать еще раз. Только на этот раз вместо того, чтобы создавать традиционный сайт, он начал вести блог. Запустить его было несложно. Через браузер на своем ПК он зарегистрировался на блог-платформе WordPress. Его блог был автоматически создан на одном из серверов WordPress, для него был выделен отдельный вебадрес. Джефф создает записи в блоге прямо в окне браузера с помощью программного обеспечения WordPress, которое работает на компьютерах, принадлежащих компании Automattic, предоставляющей сервис WordPress. Каждый раз, когда по завершении создания записи Джефф нажимает кнопку «Опубликовать» в своем браузере, программа сохраняет эту запись на компьютерах WordPress, форматирует ее согласно инструкции Джеффа и публикует ее в блоге.

Но Джефф решил не ограничиваться текстом. Он снял на свой смартфон короткое видео о ралли «мустангов» и решил дать возможность читателям своего блога посмотреть его. Он переписал видео на свой ПК и опять же с помощью своего браузера загрузил копию на видеохостинг YouTube. Сервис YouTube перевел файл в формат, доступный для просмотра на любом компьютере, и предоставил Джеффу простой код для вставки этого видео в блог. Несмотря на то что видео хранится на компьютерах YouTube, оно воспроизводится в окне блога Джеффа.

Джефф также сделал несколько фотографий старинных «мустангов» своей цифровой камерой. Решив поделиться и ими, он загрузил их копии на сервис обмена фотографиями Flickr. Однако он заметил, что на экране искажены цвета. Для того чтобы это исправить, он перешел на другой сайт под названием Phixr и запустил программное обеспечение для редактирования фотографий в режиме онлайн. Его фотографии были автоматически перенесены из сервиса Flickr, и он использовал инструменты Phixr, чтобы усилить насыщенность цвета и сделать некоторые другие корректировки. Он сохранил изменения, отправив обработанные фотографии обратно на сервис Flickr, который предоставил Джеффу простой код, позволяющий добавить в свой блог фоторамку. В эту фоторамку сервис Flickr каждые несколько секунд посылает новое изображение. Так же как видео на YouTube, фотографии хранятся на компьютерах Flickr, хотя и отображаются на страницах блога Джеффа. Джефф заметил, что многие другие люди загружают фотографии старых «мустангов» на сайт Flickr, поэтому он настроил этот сервис так, чтобы некоторые из этих изображений появлялись в его блоге.

Однако это еще не все. Будучи поклонником рок-музыки шестидесятых, Джефф решил дать своим читателям возможность узнать, какую музыку он слушал в последнее время. Он зарегистрировался на сервисе Last.fm, который отслеживает музыкальные композиции, воспроизводимые на ПК пользователей, и создал на их основе индивидуальное онлайн-радио. Джефф поручил сервису Last.fm сохранять список из десяти наиболее часто воспроизводимых композиций и отображать его в рамке, или «виджете», в боковой колонке своего блога. Сервис Last.fm обновляет этот список каждый раз, когда компьютер Джеффа проигрывает новую песню.

А потом Джефф захотел, чтобы его читатели знали, кто еще читает его блог. Он создал учетную запись на сервисе MyBlogLog, который отслеживает посетителей блога и перечисляет их имена и даже фотографии в другом виджете. Наконец, он решил дать своим читателям возможность подписаться на обновления блога. Так он зарегистрировался на сервисе Feedburner, который предоставил кнопку «Подписаться» для его блога. Используя технологию синдикации под названием RSS, сервис Feedburner уведомляет подписчиков каждый раз, когда Джефф публикует новую статью, а также сообщает Джеффу количество подписавшихся читателей.

Работа Джеффа, занявшая всего несколько часов, показывает, как просто можно объединить данные и услуги различных поставщиков в единую веб-страницу. Ему не нужно было устанавливать какое-либо программное обеспечение или хранить данные на своем ПК – только оригинальные видео– и фотофайлы, и то лишь временно. Различные программы и данные находятся в системах коммунальных компаний. С помощью простых инструментов он запрограммировал все эти находящиеся в разных местах машины для создания мультимедийного контента для своих читателей. А еще более примечательно то, что Джеффу не пришлось платить за программное обеспечение, хранение данных, вычислительные мощности или пропускную способность канала, по которому передавалась информация. Все это было для него бесплатно.

Более того, Джеффу даже удалось заработать немного денег на своем блоге, зарегистрировавшись на сервисе AdSense компании Google, который автоматически помещает рекламный текст на его страницах, предлагая объявления, отвечающие интересам любителей «мустангов». Каждый раз, когда читатель щелкает по объявлению, компания Google делится с Джеффом доходом от рекламы. Находясь на сайте Google, Джефф также создал бесплатную учетную запись на сервисе Google Analytics, который отслеживает статистику посещений и представляет ему подробные отчеты о том, кто посещает его блог, какие страницы они просматривают и сколько времени проводят на каждой странице. Джефф пользуется огромными центрами обработки данных и чрезвычайно сложными алгоритмами Google, опять же не платя за это.

Инструменты программирования Всемирного компьютера находятся на ранней стадии развития. Хотя Джеффу было нетрудно создать свой блог, ему пришлось посещать различные сайты и вручную копировать коды. В будущем инструменты программирования станут проще в эксплуатации и еще более мощными – так всегда происходит с программным обеспечением. Компания Yahoo дала нам понять, что нас ожидает, когда в 2007 году представила свой сервис для программирования Pipes, который позволяет любому пользователю создать собственный веб-сервис путем объединения и фильтрации содержимого различных онлайновых баз данных прямо в окне браузера. Как и в случае с программным обеспечением 3Tera для построения компьютерных систем, все это делается с помощью перетаскивания значков. Джефф, например, мог бы использовать Pipes для создания сервиса, который бы отслеживал упоминания о «мустангах» в его любимых источниках информации: газетах, журналах, блогах, статьях в Wikipedia. Каждое утро этот сервис публиковал бы свежий список заголовков в блоге Джеффа, включая ссылки на полные тексты статей.

В первые десятилетия ХХ века по мере усложнения перфокарточных табуляторов и других вычислительных машин математики и бизнесмены начали осознавать, что, как сказал один историк, «информация представляет собой товар, который может быть обработан на машине». Сейчас это очевидно, а в то время казалось революционным. Такое понимание способствовало росту и направляло движение всей компьютерной отрасли, в особенности сферы программного обеспечения, а сейчас оно видоизменяет многие другие отрасли и влияет на бо́льшую часть мировой экономики. По мере снижения стоимости вычислительных мощностей и пропускной способности все экономичнее становится трансформировать больше и больше физических объектов в чисто цифровые товары, обрабатывать их с помощью компьютеров, передавать их и торговать ими через Сеть.

Это явление хорошо прослеживается на примере блога Джеффа, сочетающего в себе различные элементы: текст, фотографии, видео, программы, музыку, рекламу, которые традиционно имели физическую форму. Однако это только верхушка айсберга. Многие другие продукты – от денег и билетов на самолет до газет, чертежей, поздравительных открыток и трехмерных моделей – расстаются со своим физическим воплощением и превращаются в чистую информацию. То, что происходит с товарами, касается и пространства. Многие из повседневных взаимодействий, которые раньше совершались в определенном месте вроде отделений банков, офисов, школ, магазинов, библиотек, театров, даже детских площадок, теперь могут осуществляться более эффективно в виртуальном пространстве.

Слияние мира реальных вещей и пространства с миром моделируемых вещей и пространства будет только ускоряться по мере увеличения мощности Всемирного компьютера и количества устройств, подключенных к нему. Совместные предприятия технологических компаний и автопроизводителей (так, компания Google объединилась с компанией Volkswagen, а Microsoft работает с компанией Ford) обещают превратить машины в то, что один репортер назвал «высокотехнологичными компьютерами на колесах». Информация и рекламные объявления станут поступать из интернета прямо на дисплеи, расположенные на приборной панели. Мобильные телефоны превращаются в мощные портативные компьютеры, среди которых наибольший интерес вызвал многоцелевой смартфон iPhone компании Apple. Интернет-услуги начинают предоставляться в самолетах, поездах и кораблях. Сообщается об успехах в области «всеобъемлющих вычислений» – использовании микроскопических, объединенных в сети датчиков для мониторинга состояния зданий и других физических объектов. Финансируемый правительством Центр исследований в области встроенных сенсорных сетей (Center for Embedded Networked Sensing) уже оснастил свою штаб-квартиру в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе миниатюрными камерами и микрофонами, подключенными к компьютерам по беспроводной связи, и развертывает подобные системы на других тестовых площадках по всему миру. Центр утверждает, что его разработки «привели к появлению нескольких новых классов сенсорных систем, которые могут быть быстро распространены в окружающей среде, чтобы наблюдать за явлениями с беспрецедентным уровнем детализации».

Очень скоро Всемирный компьютер будет знать, где мы находимся и что мы делаем почти в каждый момент времени. Мы будем одновременно существовать в двух мирах – реальном и компьютерном. Программируя Всемирный компьютер, мы будем программировать свою жизнь. Second Life – только игра, однако то, что мы можем отделить себя от наших тел и существовать в виде аватаров в цифровом мире, – это больше чем развлечение. Это метафора нашего будущего.

Кризис доткомов, который уничтожил множество компаний в 2000 и 2001 годах, поубавил оптимизма относительно интернета, однако ненадолго. За последние несколько лет, за которые резко увеличились вычислительные мощности Сети, в сознании пользователей укоренилась мысль о том, что мы вступили в новую эпоху интернета, Веб 2.0, мы увидели новый всплеск утопизма. В статье «Всемирная паутина – это мы» (We Are the Web), которая появилась в журнале Wired в 2005 году, Кевин Келли, давний соратник Стюарта Брэнда, обрисовал будущее в ярких трансцендентных красках, утверждая, что видит во Всемирном компьютере семена общего сверхчеловеческого разума. Интернет, писал он, превращается в «мегакомпьютер», «гигантскую машину», которая «расширит не только возможности наших физических тел и ощущений, но и нашего сознания». Эта машина станет «совместным интерфейсом нашей цивилизации, ощущающим и осознающим устройством, превосходящим своей мощью любые предыдущие изобретения». Вторя Джону Перри Барлоу, он пишет, что эта машина предоставит «новый разум старым видам». В конце концов, «мы будем жить внутри этой штуки».

Келли прав по крайней мере в одном. Мы движемся к тому, чтобы жить внутри Всемирного компьютера. Он становится местом по умолчанию для многих наших коммерческих и личных взаимодействий, хранения и обмена информацией во всех ее формах, предпочтительным способом развлечения, информирования и самовыражения. Количество часов, которые мы проводим онлайн каждую неделю, неуклонно растет с каждым годом, а после замены телефонной линии на широкополосное подключение наша зависимость от Всемирной паутины значительно возросла. Все большее число пользователей воспринимают виртуальный мир таким же реальным, как и физический. По данным исследования, проведенного в 2007 году Центром цифрового будущего при Анненбергской школе коммуникаций и журналистики, почти половина людей, состоящих в онлайн-сообществах, сказали, что они «ощущают принадлежность к виртуальному сообществу так же сильно, как и к реальному». Директор центра Джеффри Коул описал интернет как «всеобъемлющий инструмент, который американцы используют, чтобы прикоснуться к миру».

Однако, размышляя о том, к какому миру прикоснемся, мы должны помнить о предостережении Келли и других техноутопистов. Хотя, как мы видели на примере электрификации, оптимизм – естественная реакция на возникновение мощной и таинственной новой технологии, он может помешать нам увидеть потенциальные проблемы. «Простая вера в прогресс, – пишет Норберт Винер, один из великих теоретиков в области обработки информации, – это не убеждение, свойственное силе, а молчаливое согласие и, следовательно, признак слабости». Как мы увидим далее, есть основания верить, что наш кибернетический луг может оказаться далеко не новым Эдемом.

 

Глава 7

От многих – к нескольким

Это был странный момент в истории современного бизнеса. Обычно, когда одна компания поглощает другую, сделка объявляется на тщательно спланированном мероприятии. Репортеры собираются в театре или в большом зале отеля, где руководители двух компаний стоят на подиуме вместе. Они общими словами говорят о сказочных перспективах новой компании, рекламируя финансовую и организационную «синергию», которую обеспечит объединение, и подчеркивают, что сделку следует рассматривать как «слияние равных» компаний с богатой и выдающейся историей и культурой. Там нет места спонтанности. Слова, как правило, так же взаимозаменяемы, как галстуки СЕО.

Однако, когда 9 октября 2006 года компания Google приобрела молодой сервис YouTube, традиция была нарушена. Через несколько часов после завершения сделки на YouTube появился двухминутный ролик с участием основателей компании Чада Херли и Стива Чена. Сделанное на тротуаре с помощью ручного камкордера, это любительское видео было типичным для данного сайта. Первые несколько секунд клипа только что разбогатевшему дуэту, который, казалось, сутками обходился без сна и месяцами – без солнца, удавалось держать эйфорию под контролем, пока они подыскивали нужные слова, чтобы объяснить сообществу продажу компании «YouTube».

«Привет, YouTube, – начал Херли. – Это Чад и Стив. Мы просто хотим поблагодарить вас. У нас отличные новости. Нас купила компания Google».

«Да, спасибо, – вмешался Чен, нервно наклоняясь к камере. – Спасибо всем, кто вносил свой вклад в сообщество YouTube. Мы бы никогда не достигли таких успехов без помощи этого сообщества».

Изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица, Херли продолжил: «Мы по-прежнему будем стараться создать для вас самый лучший сервис, самые инновационные инструменты и технологии, чтобы вы могли хорошо проводить время на нашем сайте».

Однако через минуту притворная серьезность сменилась легкомысленным дешевым фарсом.

«Это здорово, – сказал Херли, расплываясь в широкой улыбке. – Два короля объединились, и теперь мы сможем обеспечить вам еще более высокое качество обслуживания».

Чен расхохотался при упоминании о «двух королях» и вышел из кадра.

«Два короля», – повторил Херли, хватая своего компаньона за плечи.

«Убери от меня руки, король», – сказал Чен, все еще смеясь.

В тщетной попытке успокоить основателей оператор выкрикнул вопрос: «Что это значит для сообщества пользователей?»

«Два короля объединились, – ответил Херли. – Король поиска и король видео объединились. Мы сделаем это по-своему». Чен скрючился от смеха, и Херли закончил съемку, проведя пальцем по горлу. «Мы не можем этого сделать, – сказал он. – Снято».

Это видео стало хитом YouTube, оказавшись на верхних строчках списка самых часто просматриваемых клипов сайта. За месяц оно собрало два миллиона просмотров и вдохновило пользователей YouTube на создание множества пародий. Однако, несмотря на то что легкомысленность объявления Херли и Чена была замечательной сама по себе, за ней крылось более серьезное изменение. В росте популярности YouTube просматривается микрокосм странного нового мира интернет-бизнеса. Успех компании показывает, как изменяется экономика сферы вычислений, а также то, как эти изменения влияют на торговлю, рынок труда и даже распределение богатства.

Чад Херли и Стив Чен со своим другом Явадом Каремом после вечеринки в начале 2005 года решили создать простой в использовании сервис для обмена видео. Название YouTube было выбрано во время мозгового штурма в День святого Валентина. За несколько месяцев в гараже дома в Кремниевой долине, который ранее купил Херли, они разработали и написали код для сайта. После успешного тестирования сервиса в мае 2005 года, которое сводилось к трансляции видео играющей с веревочкой кошки Чена, они получили финансирование в размере 3,5 миллиона долларов от компании венчурного капитала, достаточное для покрытия скромных начальных затрат. В декабре сайт YouTube был запущен официально и быстро привлек людей, которые искали простой и бесплатный сервис для хранения, обмена и просмотра короткого домашнее видео, не говоря уже о тысячах незаконно скопированных, защищенных авторским правом фильмов, телепередач и музыкальных клипов. Всего десять месяцев спустя Херли и Чен продали свой сайт компании Google за ошеломляющую сумму: 1650 миллионов долларов, в результате чего каждый из основателей получил около трети миллиарда.

На момент продажи у YouTube было всего 60 сотрудников. Они работали над пиццерией в городе Сан-Матео, ютясь в небольшом офисе, обставленном столами и стульями от Ikea, с резиновым цыпленком, подвешенным на металлических стропилах. Серверы компании располагались в центрах обработки данных, управляемых хостинговой компанией. Несмотря на немногочисленный штат и отсутствие формальной организации, сотрудники компании были в состоянии управлять одним из самых популярных и самых быстрорастущих сайтов в интернете. Ежедневно люди по всему миру просматривали более 100 миллионов клипов YouTube и загружали на сайт около 65 000 новых видео. Эти показатели росли в геометрической прогрессии, что объясняет готовность Google потратить столько денег на покупку молодой компании. При цене продажи в 1,65 миллиарда долларов рыночная стоимость каждого сотрудника YouTube составляла 27,5 миллиона. Сравните это с традиционным и баснословно прибыльным разработчиком программного обеспечения Microsoft, где работает 70 000 сотрудников, рыночная стоимость каждого из которых оценивается в 4 миллиона долларов. Или с традиционной медийной компанией Walt Disney с ее 133 000 сотрудников, каждый из которых оценивается примерно в полмиллиона долларов.

Доступная и дешевая вычислительная мощность, емкость и пропускная способность позволили YouTube очень быстро создать чрезвычайно крупный бизнес с очень небольшим количеством сотрудников. И пример YouTube далеко не уникален. Многие новые компании используют сеть коммунальных вычислений для создания растущих компаний почти без сотрудников. За год до того, как компания Google купила YouTube, другой интернет-гигант, eBay, приобрел компанию интернет-телефонии Skype за 2,1 миллиарда долларов. Основанная двумя годами ранее двумя скандинавскими предпринимателями, компания Skype обслуживала 53 миллиона пользователей, что более чем в два раза превышает количество клиентов, которых обслуживает почтенная компания British Telecom, и каждый день к сервису подключались 150 000 новых абонентов. По мнению Morgan Stanley, сервис компании, «вероятно, самая быстроразвивающаяся услуга в истории». Тем не менее в компании Skype работали всего 200 человек, что примерно на 90 000 меньше, чем количество сотрудников компании British Telecom в одной только Великобритании. Обозреватель деловой газеты в Эстонии, где находится крупнейший офис Skype, отметил, что, исходя из цены продажи компании, «один сотрудник Skype стоит больше, чем деревообрабатывающая компания Viisnurk, а стоимость 1,5 сотрудников Skype равна стоимости кондитерской фабрики Kalev».

Еще один пример – сайт объявлений Craigslist. Он был создан в 1995 году разработчиком программного обеспечения по имени Крейг Ньюмарк в качестве онлайн-доски объявлений, где люди могли размещать информацию о предстоящих мероприятиях в окрестностях Сан-Франциско. После того как в 1999 году Ньюмарк основал компанию, сайт завоевал огромную популярность. К концу 2006 года на сайте существовали доски объявлений более чем для 300 городов по всему миру, каждая из которых включала множество объявлений о продаже, работе, а также личные объявления и уведомления о событиях и других местных мероприятиях. Каждый месяц более 10 миллионов посетителей просматривали 5 миллиардов страниц сайта, что сделало Craigslist одним из самых популярных ресурсов Всемирной паутины. А вся работа выполнялась 22 сотрудниками.

Вероятно, самый примечательный – онлайн-сервис знакомств PlentyOfFish. Созданный в Канаде в 2003 году, сайт пережил взрывной рост. К концу 2006 года около 300 000 пользователей заходили на сайт каждый день и просматривали около 600 миллионов страниц в месяц. Сервис PlentyOfFish стал крупнейшим сайтом знакомств в Канаде и одним из десяти крупнейших в Соединенных Штатах и Великобритании. А сколько же сотрудников заняты в этой процветающей компании? Один – основатель сервиса Маркус Фринд. Он самостоятельно разработал и написал весь код для сайта и использует автоматизированную службу AdSense компании Google для размещений на нем рекламы, что приносит 28-летнему предпринимателю 10 000 долларов в день. Полностью компьютеризированный сайт работает сам по себе. В сообщении на своем блоге в июне 2006 года Фринд написал: «Меня поражает то, что моя компания, состоящая из одного человека, в состоянии конкурировать с компаниями, в которых работает… более трехсот штатных сотрудников. Я чувствую, что опередил время, и, когда я смотрю на эти компании, мне сложно представить, что через несколько лет они еще будут существовать».

Такие компании, как YouTube, Skype, Craigslist и PlentyOfFish, смогли вырасти так быстро и с таким небольшим штатом, потому что их бизнес почти полностью состоит из программного кода. Их продукция виртуальна, она находится в компьютерных базах данных или передается через интернет в виде строк цифр. Стоимость создания новой копии продукта и его распространения среди новых клиентов в любой точке мира практически равна нулю, поэтому компании могут расширяться, не нанимая дополнительных сотрудников. Используя интернет как канал продаж, они могут уйти от больших капитальных вложений, характерных для традиционных компаний. Компании YouTube не нужно создавать студии или телебашни. Компании Skype не приходится протягивать километры проводов между телефонными столбами. Компания Craigslist не нуждается в покупке печатных машин, чернил и бумаги. Компании PlentyOfFish не нужно открывать офисы. Несмотря на небольшую плату за потребляемую пропускную способность, они, по сути, бесплатно пользуются тем, за что заплатили другие во время бума доткомов.

Все эти компании демонстрируют необычный экономический феномен, который экономисты называют «возрастающей отдачей от масштаба». Это означает, что чем больше продуктов они продают, тем прибыльнее становятся. Эта динамика значительно отличается от той, что царит в индустриальном мире, характеризующемся уменьшающейся отдачей от масштаба. По мере того как производитель физических товаров увеличивает производство, ему рано или поздно приходится платить больше за сырье, комплектующие, расходные материалы, недвижимость и рабочую силу, необходимые для производства и продажи продукции. Он может компенсировать эти более высокие затраты благодаря экономии от масштаба, при которой уходит меньшее количество ресурсов для производства дополнительной единицы продукции. Однако в конечном итоге более высокие затраты подавят эффект масштаба, и прибыли компании начнут сокращаться. Закон убывающей доходности, по сути, определяет пределы для размера компании или, по крайней мере, для размера ее прибыли.

До недавнего времени большинство информационных товаров также характеризовались убывающей доходностью, поскольку распространялись в физической форме. Слова печатались на бумаге, движущиеся изображения фиксировались на пленке, программный код записывался на дисках. Однако поскольку интернет освобождает информационные товары от их физической формы, превращая их в совершенно нематериальные строки из нулей и единиц, он также освобождает их от закона убывающей доходности. Цифровой товар может воспроизводиться бесконечно практически без затрат. Его производителю не нужно увеличивать закупки сырья по мере расширения бизнеса. Более того, благодаря явлению, которое называется «сетевым эффектом», цифровые товары часто становятся все более ценными по мере роста количества их пользователей. Каждый новый клиент, регистрирующийся в Skype, размещающий объявление на Craigslist или создающий профиль на PlentyOfFish, увеличивает ценность этого сервиса для всех остальных его пользователей. Прибыли продолжают расти по мере роста объемов продаж и увеличения количества пользователей – без ограничений.

Уникальность экономики ведения бизнеса с помощью компьютерной сети в сочетании с глобальным охватом позволяет интернет-компаниям использовать бизнес-стратегии, которые были немыслимы еще несколько лет назад: они могут отдавать свои продукты бесплатно. Сервис YouTube не требует от своих пользователей плату за хранение или просмотр видео: он зарабатывает деньги за счет рекламы и спонсорства. Сайт PlentyOfFish также получает доходы от рекламы, позволяя людям создавать и просматривать профили бесплатно. Сервис Skype дает своим пользователям возможность бесплатно звонить другим абонентам через интернет, а при совершении звонков через традиционные телефонные линии берет всего несколько центов за минуту. Сервис Craigslist Ньюмарка, кажется, даже не заинтересован в том, чтобы зарабатывать большие деньги: лишь несколько типов объявлений платные (те, что касаются коммерческой недвижимости и вакансий).

Новая экономика ведения бизнеса в интернете – благо для потребителей. То, что раньше было дорогим – от международных телефонных звонков и досок объявлений до передачи видео, – стало бесплатным. Однако у роботизированной эффективности, глобальных масштабов и возрастающей отдачи, которыми располагают новые интернет-компании, есть оборотная сторона. Каждая из этих компаний конкурирует с традиционными компаниями, которые уже давно работают и платят достойную заработную плату многим людям. YouTube борется за зрителей с телевизионными станциями и кинотеатрами. Skype отбирает абонентов у телефонных компаний. Многие из объявлений, которые размещаются на Craigslist, могли бы появиться в местных газетах. Десятки национальных и местных агентств знакомств борются за клиентов таких сайтов, как PlentyOfFish. Учитывая экономические преимущества онлайновых компаний, которые будут расти с развитием сферы коммунальных вычислений, продолжат снижаться затраты на обработку данных и связь. Традиционным компаниям не останется другого выбора, кроме как переделать собственный бизнес в духе времени, уволив при этом миллионы сотрудников.

Мы уже наблюдаем уменьшение численности профессиональной рабочей силы в некоторых отраслях. Потеряв читателей и доходы от рекламы, газеты были вынуждены уволить журналистов и других специалистов. Исследование, проведенное Американским обществом редакторов газет, показало, что в период между 2001 и 2005 годами количество сотрудников редакции американских газет сократилось на 4 %, что соответствует потере 1000 журналистов, 1000 редакторов и 300 фотографов и художников. «Web 2.0 и интернет стали бедствием для моей профессии, – говорит Филип Дауди, журналист газеты Seattle Weekly. – Газеты умирают. Талантливые люди вынуждены заниматься связями с общественностью».

В начале 2007 года Министерство труда США опубликовало статистические данные, касающиеся издательского и вещательного бизнеса. Численность рабочих мест в этой индустрии сократилась на 150 000, то есть на 13 % за шесть лет, начиная с 2001 года. В эти годы многие медиакомпании, а также их клиенты и рекламодатели осуществляли переход из физической среды в интернет. Тем не менее согласно докладу количество рабочих мест в сфере интернет-вещания не увеличилось – более того, в течение этого периода фактически сократилось на 29 %: с 51 500 до 36 600. «Интернет – это волна будущего, – комментирует Флойд Норрис, экономический обозреватель газеты New York Times. – Только не пытайтесь найти там работу».

Предсказание Маркуса Фринда о том, что многие традиционные компании будут не в силах конкурировать с чрезвычайно эффективным интернет-бизнесом, вполне правдоподобно. В результате ожидается исчезновение многих секторов экономики по мере того, как компьютеры и программное обеспечение в крупных масштабах будут вытеснять рабочую силу. Любой сотрудник компании, продукт или услуга которого может распространяться в цифровом виде, рискует остаться без работы, а количество компаний, которые соответствуют этой категории, растет с каждым годом.

Разумеется, в замещении рабочих компьютерами нет ничего нового, и это, по идее, нужно приветствовать как признак здоровой экономики. В конце концов, компьютеры позволяют компаниям повысить производительность труда. Компьютеризация, как немногим раньше электрификация, просто продолжает многовековую тенденцию замены рабочих машинами. Ученые Дэвид Аутор, Фрэнк Леви и Ричард Мурнейн объясняют в статье в ежеквартальном журнале по экономике Quarterly Journal of Economics: «Замена ручного труда машинным была двигателем технологических изменений на протяжении всей промышленной революции. Увеличивая возможности решения повторяющихся задач машинами, компьютеризация продолжает и, возможно, ускоряет эту долгосрочную тенденцию». Однако авторы также указывают, что компьютеризация приводит к «качественному расширению спектра задач, которые могут решать машины. Поскольку компьютеры выполняют символьную обработку при хранении, извлечении и осуществлении действий над данными, они подкрепляют или вытесняют познавательную способность человека в процессе решения большого числа задач, которые исторически не поддавались механизации». Компьютеризация расширяет сферу замены рабочих машинами от мира «синих воротничков» до мира «белых воротничков».

В то время как индустриализация в целом и электрификация в частности способствовали созданию множества новых офисных рабочих мест, повышая при этом эффективность заводов, компьютеризация не создает многочисленный новый класс рабочих мест взамен тех, которые она уничтожает. Как пишут Аутор, Леви и Мурнейн, компьютеризация «знаменует собой важный поворот. Предыдущие поколения высоких технологий резко увеличили спрос на сотрудников, занимающихся рутинной обработкой информации, о чем свидетельствует быстрое увеличение количества клерков в XIX веке. Как и эти технологии, компьютеризация увеличивает потребность в решении задач, связанных с обработкой информации. Однако в отличие от [своих] предшественников она позволяет автоматизировать их решение». Компьютеризация создает новую работу, однако эта работа может выполняться машинами. Необходимость в людях отсутствует.

Это не означает, что компьютеры способны взять на себя всю работу, традиционно выполняемую офисными сотрудниками. Ученые отмечают: «Решение задач, требующее гибкости, творческого подхода, обобщения и сложных коммуникаций, которые мы называем нестандартными когнитивными задачами, (пока) не поддается компьютеризации». Это «пока» тем не менее должно привести нас в замешательство. Поскольку с момента написания статьи мощность и полезность объединенных в сеть компьютеров значительно выросли, мы видим не только расширение возможностей программного обеспечения, но и расцвет нового явления, которое способствует дальнейшему сокращению спроса на сотрудников. Обычно называемое «общественным производством», это явление видоизменяет экономику средств массовой информации, индустрии развлечений и программного обеспечения. Как результат многие из тех «нестандартных когнитивных задач», которые требуют «гибкости, творческого подхода, обобщения и сложных коммуникаций», решаются бесплатно не объединенными в сеть компьютерами, а объединенными в сеть людьми.

Приглядитесь к YouTube. Этот сервис не платит ни цента за сотни тысяч видео, которые транслирует. Все производственные затраты ложатся на плечи пользователей сервиса. Они и режиссеры, и продюсеры, и сценаристы, и актеры. Загружая свою работу на сайт YouTube, они в действительности жертвуют свой труд компании. Такие пожертвования, называемые «пользовательским контентом», стали обычным явлением в интернете, они предоставляют материал для многих компаний Всемирной паутины. Миллионы людей бесплатно делятся своими мыслями через блоги и комментарии в блогах, которые часто собирают корпорациии. Люди, которые вносят свой вклад в проекты с открытым программным кодом, также жертвуют свой труд, хотя результаты их работы часто коммерциализируются такими компаниями, как IBM, Red Hat и Oracle. Популярная онлайн-энциклопедия Wikipedia пишется и редактируется волонтерами. Сервис Yelp опирается на обзоры ресторанов, магазинов и других местных достопримечательностей, предоставляемые его пользователями. Информационное агентство Reuters использует фото и видео, предоставленные любителями, лишь некоторые из которых получают небольшую плату. Сайты социальных сетей вроде MySpace и Facebook и сайты знакомств вроде PlentyOfFish, по существу, состоят из творческих неоплачиваемых вкладов их пользователей. Подобно средневековой сельскохозяйственной практике под названием «издольщина», владельцы сайтов предоставляют цифровую недвижимость и инструменты, позволяют своим пользователям делать всю работу, а затем извлекают из их труда экономическую выгоду.

Неоплачиваемый труд не ограничивается творческими работами. Популярные сайты фильтрации новостей, например Digg и Reddit, сортируют сюжеты на основании голосования миллионов пользователей, что снимает необходимость в редакторах. Фотографии, загруженные на сайт Flickr, сортируются на основе меток, или «тегов», присвоенных им пользователями сайта. Del.icio.us предлагает аналогичный сервис для тегирования веб-страниц, а Freebase дает возможность присваивать метки всевозможным видам информации. Большая часть вычислительных мощностей, необходимых для работы сети Skype, «заимствуется» у микропроцессоров, находящихся внутри компьютеров пользователей, что значительно сокращает количество компьютеров, которые необходимо приобрести компании Skype. Даже поисковые сервисы, предоставляемые такими компаниями, как Google и Yahoo, по сути, существуют благодаря создателям и посетителям сайтов. Поисковым компаниям не нужно нанимать аналитиков и библиотекарей, которые традиционно классифицировали и фильтровали информацию для удобства других людей. Все больше и больше компаний находят возможности использования неоплачиваемого труда. От них не отстает и полиция. В 2006 году техасские маршалы установили веб-камеры вдоль границы с Мексикой и начали транслировать потоковое видео через интернет. Люди по всему миру теперь могут следить за нелегальными иммигрантами и предупреждать полицию о любой подозрительной деятельности путем нажатия кнопки.

Почему же люди делают все это бесплатно? Мотивы самые разные. В некоторых случаях, как, например, при создании поисковых систем, люди вносят свой вклад, даже не подозревая об этом. Такие компании, как Google, просто отслеживают повседневное поведение людей в интернете и вычленяют из этих моделей ценную информацию. Никто не возражает против этого, поскольку продукт, то есть результаты поиска, полезен для них. В других случаях пользователи руководствуются собственными интересами. Создание страницы на MySpace или Facebook социально выгодно для многих молодых людей, поскольку помогает им оставаться на связи со старыми друзьями и знакомиться с новыми. Добавление тегов к фотографиям на сайте Flickr или к веб-страницам на сервисе Del.icio.us помогает отслеживать интересующие пользователя слова и изображения. Эти сервисы – своего рода личная файловая система для онлайн-контента. Некоторые сайты делятся с пользователями, делающими свой вклад, частью доходов от рекламы, хотя эти суммы, как правило, мизерны. В отдельных случаях пожертвования дают некоторый статус. Такие сайты, как Digg, Yelp и даже Wikipedia, имеют иерархию участников, и чем больше вы вносите, тем выше в этой иерархии поднимаетесь.

Люди делают свой вклад в развитие этих сайтов по той же причине, по которой они занимаются хобби, общественной деятельностью или благотворительностью: им это нравится. Это дает им удовлетворение. Людям нравится создавать вещи, показывать свои творения другим, говорить о себе и своей семье и быть частью совместных проектов. Так же и в интернете. Даже самые ранние интернет-сообщества и сайты широко использовали неоплачиваемый труд. В 1990-х годах тысячи пользователей сервиса America Online бесплатно работали на эту компанию, например, модераторами чатов, что было определено журналом Wired как «потогонное киберпроизводство». В начале своей деятельности сайт Amazon.com был обязан своей популярностью рецензиям, оставляемым одними его пользователями, а также рейтингам этих рецензий, создаваемым другими. Загрузка видео, написание блогов, отладка программного обеспечения с открытым исходным кодом, редактирование статей Wikipedia – всего лишь новые виды хобби или благотворительной деятельности, которыми люди всегда занимались в свободное от оплачиваемой работы время.

Что изменилось, так это масштаб и сложность вклада и, что не менее важно, способность компаний превращать неоплачиваемый труд в ценные продукты и услуги. Доступные и недорогие вычислительные мощности и возможности передачи данных в сочетании со все более продвинутым программным обеспечением позволяют людям делиться творческими работами и другими информационными товарами такими способами, которых прежде не было, а также необычайно эффективно превращать тысячи или даже миллионы разрозненных вкладов в коммерческие товары. В своей книге «Богатство сетей» (The Wealth of Networks, 2007) профессор Йельского университета Йохай Бенклер связывает недавний взрыв в общественном производстве с тремя технологическими достижениями. «Во-первых, физические механизмы, необходимые для участия в информационном и культурном производстве, почти повсеместно распространены среди населения стран с развитой экономикой, – пишет он. – Во-вторых, в информационной экономике, в отличие от физической, сырьем являются [бесплатные] общественные блага: существующая информация, знания и культура». Наконец, интернет предоставляет платформу для распределенного, модульного производства, которое «позволяет многим людям, руководствующимся разнообразными мотивами, действовать совместно, создавая новую полезную информацию, знания и культурные ценности».

В ближайшие годы все эти три фактора станут еще более актуальными. Всемирный компьютер будет и дальше расширять возможности производства и доступа к информации, а также создавать условия для объединения вкладов пользователей в полезные продукты и услуги. Бенклер видит своего рода народную революцию, при которой средства производства и распространения информационных товаров, которые раньше находились под контролем крупных компаний, переходят в руки масс. Он считает, что «сетевая информационная экономика» отмечает «значительную точку перегиба для современных обществ», которая обещает привести к «базовым преобразованиям в том, как мы воспринимаем мир вокруг нас». Изменяя «способ создания и обмена информацией, знаниями и культурой, – пишет он, – мы можем сделать ХXI век таким, который предлагает индивидуумам бо́льшую автономию, политическим сообществам – бо́льшую демократию, а обществу – больше возможностей для культурного самопознания и межличностного общения».

Другие писатели и ученые высказали аналогичные аргументы. Они предвидят возникновение новой и освобождающей экономики, «экономики дарения», которая основана не на продаже и существует вне и даже в оппозиции к рыночной экономике. Хотя термин «экономика дарения» появился по крайней мере четверть века назад в книге Льюиса Хайда 1983 года «Дар: фантазия и эротическая жизнь собственности» (The Gift: Imagination and the Erotic Life of Property), его востребованность говорит о том, насколько далеко не оплачиваемый труд и его результаты распространились в интернете. Часто говорят, что экономика дарения порождает более богатую и равноправную культуру и в то же время отнимает богатство и власть у корпораций и правительств, которые монополизировали распространение творческих произведений и других информационных товаров». В 1998 году Ричард Барбрук из Вестминстерского университета в Лондоне выразил эту точку зрения в своем эссе «Высокотехнологичная экономика дарения» (The Hi-Tech Gift Economy). Вот что он написал о пользователях интернета: «Не ограниченные физическими расстояниями, они сотрудничают друг с другом без вмешательства денег или политики. Не заботясь об авторских правах, они отдают и получают информацию, не думая о компенсации. В отсутствие государства и рынков сетевые сообщества формируются с помощью взаимных обязательств, принимаемых участниками благодаря дарению времени и идей».

В этих утверждениях есть доля истины. Компьютеры и интернет предоставили людям новые мощные инструменты для самовыражения, распространения своих работ среди широкой аудитории, а также для совместного производства различных информационных товаров. Однако эти утверждения характеризуются некоторой наивностью или, по крайней мере, близорукостью. Утопическая риторика игнорирует тот факт, что рыночная экономика быстро поглощает экономику дарения. «Подаренные время и идеи» становятся сырьем для создания товаров. Будь то крупная компания вроде News Corporation Руперта Мердока, которой принадлежит MySpace, или компания, состоящая из одного человека, вроде Plenty OfFish Маркуса Фринда, компании рассматривают интернетдарителей в качестве глобального бесплатного трудового ресурса.

Когда в 2005 году интернет-гигант Yahoo приобрел сервис Flickr за 35 миллионов долларов, компания Yahoo признала, что основным мотивом этой покупки стала возможность использования результатов неоплачиваемого труда пользователей сервиса. Исполнительный директор Yahoo Брэдли Горовиц сказал журналу Newsweek: «В компании Flickr насчитывается менее десяти штатных сотрудников, но миллионы ее пользователей генерируют контент, миллионы его организуют, десятки тысяч распространяют через интернет, и тысячи людей создают этот сервис совершенно бесплатно. Это очень ловкий трюк. Если бы мы смогли сделать то же самое с Yahoo, получить такой же эффект с нашей полумиллиардной пользовательской базой, мы могли бы сказать, что чего-то достигли».

По мере продолжения коммерциализации пользовательского контента вполне вероятно, что общественное производство будет угрозой не крупным корпорациям, а отдельным специалистам: журналистам, редакторам, фотографам, исследователям, аналитикам, библиотекарям и другим сотрудникам информационной сферы, которых заменят, как выразился Горовиц, «люди, не получающие зарплату». Сион Туиг, выдающийся британский фотожурналист, указывает на «избыток бесплатных или дешевых изображений в интернете», утверждая: «Интернетэкономика опустошила мой сектор». Зачем платить профессионалу за то, что любитель готов сделать бесплатно?

Конечно, волонтеры существовали всегда, однако сегодня неоплачиваемый труд может заменить наемных сотрудников в бо́льших масштабах, чем это практиковалось раньше. Компании даже придумали для этого явления модное название: «краудсорсинг». Предоставляя массам средства производства, но забирая у этих масс право собственности на продукты их совместной работы, Всемирный компьютер обеспечивает невероятно эффективный механизм для концентрации экономической ценности труда очень многих в руках очень небольшого количества людей. Чад Херли и Стив Чен имели все основания щедро благодарить «сообщество YouTube», объявив о покупке сервиса компанией Google. Именно участники этого сообщества, которые жертвовали свое время и творчество, сделали двух основателей чрезвычайно богатыми молодыми людьми.

Создание электрической сети ускорило концентрацию богатства в руках крупных компаний. Эта тенденция прогрессировала, пусть и в более медленном темпе, с начала промышленной революции. Однако по мере того как крупные компании расширялись и выводили на рынок новые категории товаров, им приходилось нанимать огромное количество квалифицированных и неквалифицированных рабочих и, следуя примеру Генри Форда, платить им хорошую зарплату. Так электрификация заставила компании распределять свое растущее богатство среди своих сотрудников. Как мы уже видели, это сыграло решающую роль в создании процветающего среднего класса и более равноправного американского общества.

Появление универсальной вычислительной сети предвещает иной вид экономической перестройки. Вместо того чтобы концентрировать богатство в руках небольшого числа компаний, она может привести к сосредоточению богатства в руках небольшого числа людей, уничтожив средний класс и увеличив разрыв между имущими и неимущими. И это будет означать не рождение новой тенденции, а ускорение развития существующей.

С начала 1980-х годов, когда инвестиции компаний в компьютеры начали стремительно расти, распределение доходов американцев все более искажалось. Доходы богатых людей резко возрастали, а заработная плата большинства оставалась на прежнем уровне. В обширном исследовании данных Налогового управления США экономисты Томас Пикетти и Эммануэль Саез обнаружили, что доля общего дохода, полученного 10 % самых богатых домашних хозяйств, оставалась стабильной на уровне около 32 % с конца Второй мировой войны до 1980 года. Затем эта доля начала расти, достигнув 34 % в 1985 году, 39 % – в 1990 году, 41 % – в 1995 году и 43 % – в 2000 году. В 2004 году после краткого снижения в результате падения фондового рынка на фоне кризиса доткомов этот показатель вернулся к 43 %.

Еще более драматичным стало увеличение концентрации доходов богатейших среди богатых. Доля общего дохода, получаемого 1 % самых богатых американцев, сократилась с 11 до 8 % в период с конца 1940-х до конца 1970-х годов. Однако в 1980 году тенденция изменилась. К 2004 году на 1 % самых богатых приходилось 16 % общего дохода. На самой вершине лестницы концентрация доходов впечатляет еще более. Доля дохода, получаемого 0,1 % богатейших американских семей, выросла более чем в три раза в период с 1980 по 2004 год: с 2 до 7 %. Когда исследователи обновили свои статистические данные в конце 2006 года, они обнаружили продолжение тенденции, отметив, что предварительные данные о налогах «говорят о том, что в 2005 году доходы богатейших людей продолжали расти».

Недавно ученые Гарвардского университета и Федеральной резервной системы изучили размеры заработной платы трех самых высокооплачиваемых руководителей крупнейших американских корпораций и сравнили их со средним уровнем заработной платы. Зарплата руководителей оставалась достаточно стабильной в период с конца Второй мировой войны до конца 1970-х годов, однако в последние годы резко выросла. По данным 1970 года, руководитель высшего звена зарабатывал в 25 раз больше, чем средний американский сотрудник. К 2004 году руководитель получал в 104 раза больше, а 10 % самых высокооплачиваемых руководителей – по крайней мере в 350 раз больше, чем средний сотрудник. Экономист Аджай Капур, главный стратег Citigroup по рынкам акций, утверждает, что Соединенные Штаты наряду с Канадой и Великобританией стали «плутономией», где «экономический рост порождается и в значительной степени потребляется небольшим количеством самых богатых людей».

Экономисты продолжают спорить о причинах растущего неравенства американских доходов. Для этого существуют множество факторов, включая развитие международной торговли, рост корпоративных прибылей, изменение налоговых ставок, уменьшение власти профсоюзов, а также изменение общественных норм. Однако совершенно очевидно, что компьютеризация сыграла решающую роль в произошедшем сдвиге, в частности в сдерживании роста доходов основной массы американцев. Выдающийся экономист Колумбийского университета Джагдиш Бхагвати утверждает, что компьютеризация – основная причина двадцатилетней стагнации уровня заработной платы представителей среднего класса. «Сборочные линии работают и сегодня, но уже без рабочих, – пишет он. – Они управляются компьютерами и высококвалифицированными инженерами». Традиционно появление новой трудосберегающей технологии привело бы лишь к временному снижению уровня заработной платы, а затем увеличение производительности труда снова бы повысило его. Однако, как утверждает Бхагвати, это не относится к информационным технологиям. Прежние технологии вызывали «дискретные изменения» вроде парового двигателя, а прорывы в области компьютерных технологий не дают людям передышки. Замещение рабочих «происходит непрерывно, – говорит он. – Давление на уровень заработной платы не ослабевает».

В своей речи в феврале 2007 года председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке подтвердил мнение Бхагвати о том, что информационные технологии стали основной причиной перекоса в распределении доходов. Он утверждал, что «влияние глобализации на неравенство было умеренным и почти наверняка менее важным, чем последствия технологических изменений». По мере того как программное обеспечение автоматизирует решение все более сложных задач, растет количество людей, которые рискуют потерять работу (это могут подтвердить газетные репортеры и редакторы). Данный эффект усиливается тем, что компании могут выводить работу за пределы национальных границ. Поскольку каждый человек, подключенный к интернету, имеет равный доступ к Всемирному компьютеру, местоположение сотрудника имеет намного меньшее значение, чем раньше. Любая работа, которая может быть сделана на компьютере, независимо от уровня специализации стала «портативной». Даже анализ рентгенограмм американских пациентов сегодня выполняется врачами в Индии и других странах. Международная конкуренция за рабочие места снижает уровень зарплат в таких странах, как Соединенные Штаты, по мере того как мировой рынок труда стремится к равновесию. Таким образом, компьютеризация приводит многих американских наемных сотрудников в замешательство: с одной стороны, она уменьшает спрос на их труд, а с другой – увеличивает количество сотрудников, готовых и способных выполнять их работу.

Определилась естественная тенденция и естественное желание воспринимать интернет в качестве выравнивающей силы, которая создает более справедливое, демократическое общество, где экономические возможности и выгоды доступны многим, а не сосредоточены в руках небольшого количества людей. То, что Всемирный компьютер дает людям возможность свободно распространять продукты своего труда и идеи без ограничений физического мира, кажется подтверждением этого предположения. Однако реальность может оказаться совсем иной. В своей книге 2006 года под названием «Длинный хвост» (The Long Tail) Крис Андерсон пишет о том, что «миллионы простых людей [теперь] имеют инструменты и образцы для подражания, чтобы стать производителями-любителями. Некоторые из них имеют талант и ви́дение. Поскольку средства производства распространились так широко, талантливые люди, даже если их совсем немного, становятся силой, с которой нельзя не считаться». Это не признак экономического равенства, как может показаться на первый взгляд. Это понимание мира, в котором все больше и больше богатства, производимого рынками, скорее всего, будет направляться в руки «небольшой части» особенно талантливых людей.

Как мы видели на примере электрификации, взаимодействие технологических и экономических сил редко производит результаты, которых мы ожидаем поначалу. Есть люди, которые по-прежнему убеждены, что компьютеризация, набирая обороты, приведет к сокращению разрыва в уровне благосостояния, который до этого расширила. Эта модель была характерна для технологических революций прошлого. Однако если мы примем во внимание экономические силы, которые освобождает Всемирный компьютер: возрастающую отдачу от масштаба, замену квалифицированных и неквалифицированных рабочих программным обеспечением, мировую торговлю результатами умственного труда, а также способности компаний извлекать экономическую выгоду из труда добровольцев, – то увидим перспективу, весьма далекую от утопической. Темп сокращения численности среднего класса может ускориться по мере расширения пропасти между относительно небольшой группой чрезвычайно богатых людей – цифровой элитой – и очень большой группой людей, столкнувшихся с уменьшением доходов. В экономике YouTube каждый волен играть, однако лишь немногие будут пожинать плоды.

 

Глава 8

Великое разделение

Электрификация ускорила развитие массовой культуры Америки, предоставив людям общий набор переживаний через популярные телевизионные шоу, радиопрограммы, песни, фильмы, книги и журналы, газетные статьи и даже рекламу. Она открыла новые общенациональные каналы для вещательных СМИ и породила большие новостные и развлекательные конгломераты, которые могли позволить себе инвестиции, необходимые для создания и распространения творческих продуктов. Преимущества, созданные эффектом масштаба и географическим охватом, которыми пользовались такие компании, как Ford и General Electric, имели такое же значение для медиакомпаний вроде CBS, RCA, Metro-Goldwyn-Mayer и Time. Поскольку затраты на производство массовой информации были обременительны, компании стремились распространить небольшой набор продуктов среди как можно большей аудитории. Во многих случаях им не оставалось ничего, кроме как ограничить производство. Эфир мог справиться только с ограниченным количеством теле– и радиопрограмм, магазины могли вместить только ограниченное число книг и записей, а кинотеатры могли показывать лишь ограниченное количество фильмов.

Национальная массовая культура и ощущение единства, которое она привила пестрому населению, разбросанному по огромной земле, не была выражением основного качества американского характера. Это был побочный продукт взаимодействия экономических и технологических сил, прокатившихся по стране в начале ХХ века. Интернет, который становится не просто универсальным компьютером, но и универсальной средой, освобождает совершенно иные силы, которые обещают еще раз изменить культуру Америки.

Основные ограничения предложения творческих продуктов – высокая стоимость и узкие каналы распределения – исчезают. Поскольку наиболее распространенные культурные товары состоят из слов, изображений или звуков, которые могут быть выражены в цифровой форме, они становятся такими же дешевыми в воспроизводстве и распространении, как и любой другой информационный продукт. Многие из них также становится легче создать благодаря программному обеспечению и возможности хранения, которые предоставляет Всемирный компьютер, и такими недорогими инструментами производства, как видеокамеры, микрофоны, цифровые камеры и сканеры. Задачи, решение которых когда-то требовало много денег и обучения – от проявки пленки и редактирования видео до графического дизайна и микширования звука, – теперь могут быть решены любителями. Распространение блогов, подкастов, видеоклипов и MP3 свидетельствует о возникновении новой экономики создания культуры. И все новые цифровые продукты, созданы ли они профессионалами или любителями, могут найти свое место на интернет-рынке. Виртуальные полки интернета вместят всё.

Переход от дефицита к изобилию в средствах массовой информации означает, что, когда дело доходит до выбора того, что читать, смотреть и слушать, у нас гораздо больше вариантов, чем было у наших родителей или бабушек и дедушек. Мы можем потакать своим личным вкусам как никогда раньше, создавать и окружать себя собственной персональной культурой. «Когда-то нашу культуру определила самая популярная еда, – объясняет Крис Андерсон. – Теперь нашу культуру определяют миллионы ниш». Широта выбора захватывает и часто кажется освобождающим фактором, поскольку предоставляет альтернативу продуктам средств массовой информации (часто бессодержательным). Возможность выбора обещает, как говорит Андерсон, освободить нас от «тирании наименьшего общего знаменателя» и создать вместо этого «мир бесконечного разнообразия».

Однако хотя снижение издержек на производство и распределение действительно предоставляет нам все больше вариантов, было бы ошибкой предположить, что этот процесс будет протекать без жертв. Больше вариантов не обязательно означает появление лучших вариантов.

Создание многих культурных товаров остается дорогим или требует кропотливой работы талантливых специалистов, поэтому следует проанализировать, как на них повлияет изменение экономики средств массовой информации. Найдут ли эти товары достаточно большую платежеспособную аудиторию, чтобы оправдать свое существование, или они будут вытеснены с рынка из-за распространения бесплатных, легкодоступных продуктов? Хотя интернет теоретически может вместить почти бесконечное разнообразие информационных товаров, это не значит, что рынок будет в состоянии поддержать их все. Некоторые из самых лучших творческих работ рискуют не пережить переход к изобильному сетевому базару.

Тенденции, порожденные новой экономикой производства и потребления, проявляются сегодня во многих сферах – от музыкального до кинобизнеса. Однако нигде и никогда они так четко не обнаруживали себя и не вызывали такую тревогу, как в газетном бизнесе. Будучи длительное время оплотом культуры, печатная журналистика переживает мучительные преобразования, и ее будущее находится под сомнением. За последние два десятилетия количество американцев, читающих газеты, резко сократилось. После достижения в 1984 году максимального значения в 63 миллиона экземпляров ежедневный тираж американских газет неуклонно снижался со скоростью около 1 % в год вплоть до 2004 года, когда он достиг значения 55 миллионов. С тех пор темп снижения ускорился. Тираж сократился более чем на 2 % в 2005 году и примерно на 3 % – в 2006-м. Многие из крупнейших газет в стране пострадали особенно сильно. Всего за шесть месяцев в период с апреля по сентябрь 2006 года ежедневный тираж газеты Miami Herald упал на 8,8 %; Los Angeles Times – на 8 %; Boston Globe – на 6,7 %; New York Times – на 3,5 %, а тираж газеты Washington Post – на 3,3 %. В 1964 году 81 % взрослых американцев ежедневно читали газеты. В 2006 году – только 50 %. Самый резкий спад наблюдается среди молодых людей. В 2006 году только 36 % людей в возрасте от 18 до 24 лет сообщили о том, что ежедневно читают газеты. Для сравнения: в 1970 году это значение составляло 73 %.

Уменьшение количества читателей газет обусловлено множеством причин. Однако один из самых важных факторов, который привел к ускорению тенденции в последнее время, – доступность новостей благодаря интернету. По мере распространения широкополосного соединения количество взрослых американцев, которые каждый день читают новости в интернете, резко выросло с 19 миллионов в марте 2000 года до 44 миллионов к декабрю 2005 года, по данным проекта Pew Internet & American Life Project. Переход к онлайн-источникам новостей особенно заметен среди молодых американцев. К концу 2005 года Всемирная паутина стала ежедневным источником новостей для 46 % взрослых, не достигших 36 лет, которые имели широкополосное подключение, в то же время только 28 % из них сообщили, что читают местные газеты.

Потеря читателей означает потерю доходов от рекламы. Поскольку люди проводят все больше времени в Сети, рекламодатели перенаправляют все больше своих расходов в интернет, и эта тенденция, вероятнее всего, ускорится в ближайшие годы. Согласно исследованию Citibank, с 2004 по 2007 год газеты потеряли приблизительно 890 миллионов долларов в доходах от рекламы. Рубричная реклама, длительное время бывшая для газет прибыльной нишей, понесла особенно большие потери, поскольку компании и домовладельцы перешли к использованию таких сайтов, как Craigslist, eBay и Autotrader для продажи автомобилей и других бывших в употреблении товаров, а также для сдачи в аренду своих квартир и домов. В 2006 году рекламные доходы американских сайтов впервые превысили рекламные доходы газет.

Газетные компании, естественно, следуют в интернет за своими читателями и рекламодателями. Они расширяют свои сайты и переносят на них все больше своего контента. После стольких лет разделения печатных и веб-изданий, в течение которых они тратили бо́льшую часть своих ресурсов на печатные издания, компании начали объединять операции, уделяя все больше времени онлайн-изданиям. В течение 2006–2007 годов газеты New York Times, Washington Post и Wall Street Journal объявили о планах сместить акцент на свои сайты. «Практически для каждой газеты, – говорит один из аналитиков, – интернет остается единственной областью роста». Статистика подтверждает это заявление. Только в 2006 году посещаемость сайтов газет выросла на 22 %.

Однако природа газеты и как информационной среды, и как бизнеса меняется, когда она теряет свою физическую форму и перемещается в интернет. Она читается и зарабатывает деньги иначе. Печатная газета заключает в себе широкий круг тем: местные истории, национальные и международные новости, аналитику, редакционные статьи и колонки, фотографии, результаты спортивных соревнований, котировки акций, программу телепередач, карикатуры, а также рубричную рекламу. Все это собрано в единый продукт. Люди подписываются на него или покупают его в киоске, а рекламодатели платят за возможность привлечь их внимание в то время, когда они пролистывают страницы. Цель издателя заключается в том, чтобы сделать этот продукт как можно более привлекательным для широкого круга читателей и рекламодателей. Значение имеет газета в целом, и как единый продукт она стоит больше, чем сумма ее частей.

Когда газета перемещается в интернет, единый продукт распадается на части. Читатели не пролистывают страницы с новостями, рекламой и другим содержимым. Они переходят непосредственно к интересующей их истории, часто игнорируя все остальное. Во многих случаях они вообще проходят мимо «первой страницы», попадая прямо на нужный сюжет с помощью поисковых систем, программ для чтения RSS или таких агрегаторов новостей, как Google News, Digg и Daylife. Читатели могут даже не знать, на сайт какой газеты они попали. Для издателя целостность газеты становится менее важной. Действительный вес приобретают отдельные составляющие. Каждая история превращается в отдельный продукт на рынке. Он живет или умирает сам по себе в зависимости от своей экономической ценности.

Поскольку лишь немногие из газет, кроме специализированных вроде Wall Street Journal, могут брать плату за чтение своих онлайн-изданий, успех сюжета как продукта определяется доходом от рекламы, который он генерирует. Рекламодателям больше не нужно платить за место в едином продукте. Используя такие сложные сервисы для размещения объявлений, как Google AdWords или Yahoo Search Marketing, они могут нацелить свои объявления на тему конкретного сюжета или даже на конкретных читателей, которых он привлекает, и рекламодатели платят издателю только тогда, когда читатель просматривает объявление или, как бывает чаще, щелкает по нему. Более того, каждое объявление имеет свою цену в зависимости от того, насколько рекламодателем ценится факт просмотра или перехода по соответствующей ссылке. Например, фармацевтическая компания дорого заплатит за каждый клик по объявлению, рекламирующему новое лекарство, поскольку каждый новый привлеченный клиент означает увеличение объема продаж. Поскольку просмотры страниц и количество переходов по ссылкам тщательным образом отслеживаются, издатель точно знает, сколько раз было просмотрено конкретное объявление, сколько раз по нему щелкнули и какой доход будет получен за его просмотр или клик по нему.

Наиболее успешны с экономической точки зрения те статьи, которые не только интересны читательской аудитории, но и посвящены темам, привлекающим дорогостоящие рекламные объявления. А успешнее всех – те, что интересны многочисленным читателям, готовым щелкнуть по объявлениям. Например, статья о новых методах лечения депрессии была бы особенно прибыльной, так как она бы привлекла рекламодателей, готовых разместить дорогие объявления о лекарствах, а также множество читателей, заинтересованных в новых методах лечения депрессии, которые, скорее всего, щелкнули бы по объявлению, рекламирующему антидепрессанты. Статьи о пенсионных накоплениях, покупке нового автомобиля или пристройке к дому также принесли бы большую прибыль по аналогичным причинам. С другой стороны, длинная статья с расследованием дела о коррупции в правительстве или о вспышке малярии в Африке имела бы гораздо меньше шансов принести значительные доходы от рекламы. Даже если она заинтересует читателей, что само по себе было бы странно, с подобной темой вряд ли захотят ассоциироваться рекламодатели, и переходов по рекламным ссылкам не будет много. Статьи на серьезные и сложные темы, от политики и войн до международных отношений, очень плохо монетизируются.

Такие продукты жесткой журналистики, как правило, дороги в производстве. Издателю необходимо дать талантливым журналистам долгосрочный проект, результат которого непредсказуем, и платить им заработную плату на протяжении всего срока выполнения этого проекта. Кроме того, издателю, возможно, придется раскошелиться на многочисленные дорогостоящие авиарейсы и проживание в гостиницах или даже создать зарубежное бюро. Будучи частью единого печатного издания, такая статья может значительно увеличить общую ценность газеты. Она может поднять ее престиж, что сделает газету более привлекательной для подписчиков и рекламодателей. Однако в случае с онлайн-изданием жесткую журналистику становится трудно оправдать экономически. Наем внештатного автора, который напишет обзор о телевизорах высокой четкости, или, еще лучше, предоставление читателям возможности бесплатно поделиться своими отзывами сгенерирует гораздо больше прибыли.

В интервью 2005 года репортер газеты Rocky Mountain News спросил Крейга Ньюмарка, что бы тот сделал, если бы руководил изданием, теряющим доходы от рекламы из-за таких сайтов, как Craigslist. «Я бы очень быстро перевел издание в интернет, – ответил он, – и нанял бы больше журналистов-расследователей». Это отличная мысль, однако она игнорирует экономику онлайн-публикаций. Как только газета будет разделена на части, тут же проявится сложная и до сих пор по большей части незаметная система субсидирования. Рубричная реклама, например, больше не сможет гарантировать выплату зарплаты журналистам-расследователям или зарубежным корреспондентам. Каждая часть содержимого будет существовать сама по себе, требуя затрат и генерируя доходы в отрыве от всего остального. Итак, если вы издатель, теряющий читателей и деньги, что вы сделаете, переведя свой контент в интернет? Наймете больше журналистов? Специализирующихся на расследованиях? Или станете публиковать больше статей о бытовой электронике? Кажется очевидным, что по мере того, как газеты будут адаптироваться к экономике Всемирной паутины, они, вероятнее всего, будут увольнять журналистов, а не нанимать новых.

Выступая в 2006 году перед Ассоциацией интернет-издателей, руководитель веб-направления газеты New York Times Мартин Низенхольц озвучил дилемму, стоящую перед газетами сегодня. Он задал аудитории простой вопрос: «Как мы можем создавать качественный контент в мире, где рекламодатели хотят платить за клик, а потребители не хотят платить вообще?» Ответ может оказаться столь же простым: никак. По крайней мере, одна крупная газета, лондонская Times, признаёт, что уже начала обучение своих репортеров обработке сюжетов таким образом, чтобы они занимали более высокие позиции в рейтингах поисковых систем. Джим Уоррен, ответственный редактор газеты Chicago Tribune, говорит, что невозможно «игнорировать тот факт, что просмотры страниц имеют всё большее значение». Пока алгоритмы отвечают за распределение прибыли, именно они будут определять повестку дня.

Разделение контента на части касается не только газет и других печатных изданий. Это общая черта большинства интернет-СМИ. Магазин iTunes компании Apple разделил музыку, предоставив возможность покупать отдельные песни вместо альбомов. Цифровые видеомагнитофоны вроде TiVo и кабельное телевидение с оплатой за просмотр отделяют телепередачу от сети и ее места в программе. Видеосайты вроде YouTube пошли еще дальше, позволяя зрителям просматривать короткие клипы вместо целого шоу. Сайт Amazon.com объявил о планах разделить книги и продавать их постранично. Компания Google предоставляет фрагменты текстов из опубликованных работ с помощью своего противоречивого сервиса Book Search. Подкастинг разделяет радиопрограммы. Wikipedia разделяет энциклопедию. «Объединение компьютеров всего мира в единую сеть, – пишет Дэниэл Экст, – знаменует начало того, что можно назвать эрой разделения на части».

Экономисты приветствуют разделение продукции средств массовой информации на составляющие компоненты. По их мнению, так и должны работать рынки. Потребителям надо дать возможность купить именно то, что они хотят, не «тратя» деньги на то, что им не нужно. Газета Wall Street Journal положительно относится к этому изменению, говоря о том, что оно открывает новую эру, в которой нам больше не придется «платить за мусор, чтобы получить стоящую вещь». Это правда во многих случаях, однако не во всех. Творческие продукты отличаются от других потребительских товаров, и экономическая эффективность, которая приветствуется на большинстве рынков, имеет менее благотворное влияние на культуру. Следует также помнить, что интернет – очень необычная торговая площадка, где всевозможная информация, как правило, отдается бесплатно, а доход образуется косвенно (от рекламы). Если на таком рынке разделить аудиторию и рекламу, крупные инвестиции в производство определенных творческих продуктов станет намного сложнее оправдать.

Если взять в качестве примера новостной бизнес, то «мусор», который отбраковывается из нашей культуры, может содержать то, что многие из нас назвали бы «стоящей вещью». В жертву будет принесено не безвкусие, а качество. Мы рискуем обнаружить, что культура изобилия, порожденная Всемирным компьютером, на самом деле представляет собой культуру посредственности, простирающейся на много километров в ширину и только на долю сантиметра в глубину.

В 1971 году экономист Томас Шеллинг провел простой эксперимент, результат которого оказался неожиданным. Его интересовала крайняя степень сохраняющейся расовой сегрегации в стране. Он знал, что большинство американцев не расисты и не фанатики и что в целом мы не против людей, которые выглядят или думают не так, как мы. В то же время нам не совсем безразлично, где мы живем и с кем ассоциируемся. Большинство предпочитают быть окружены людьми, похожими на себя. Никто не хочет быть единственным черным или белым человеком или единственным либералом или консерватором в округе. Шеллинг задался вопросом, могут ли эти незначительные предубеждения в долгосрочной перспективе повлиять на качественный состав народонаселения.

Шеллинг нарисовал на листе бумаги сетку из квадратов, напоминающую шахматную доску. Каждый квадрат представлял собой участок с домом. Затем он случайным образом отметил некоторые квадраты черными и белыми маркерами. Каждый маркер соответствовал черной или белой семье. Было сделано допущение, что каждая семья хочет жить в смешанном в расовом отношении районе, и вначале его сетка отражала именно это предположение: белые и черные семьи были распределены по сетке произвольным образом. Это было полностью интегрированное сообщество. Затем он предположил, что каждая семья предпочла бы иметь нескольких ближайших соседей своей расы. Если количество соседей того же цвета становилось менее 50 %, семья переезжала в новый дом.

На основании одного этого простого правила Шеллинг начал перемещать маркеры по сетке. Если у черного маркера было более 50 % соседей белого цвета или у белого маркера было более 50 % соседей черного цвета, Шеллинг перемещал маркер на ближайший незанятый квадрат. Он продолжал перемещать маркеры до тех пор, пока не осталось ни одного, имеющего более 50 % соседей другого цвета. В этот момент, к удивлению Шеллинга, сетка была полностью сегрегирована. Все белые маркеры оказались в одной области, а все черные маркеры – в другой. Скромное естественное желание иметь соседями по крайней мере нескольких человек с определенными отличительными чертами произвело значительный эффект, поскольку повлияло на принятие многих решений, которые привели к резкому разделению населения. «В некоторых случаях, – объяснил Шеллинг, – небольшие стимулы, почти незаметные различия могут привести к полярным результатам».

Это было глубокое умозаключение, много лет спустя отмеченное Шведской королевской академией наук. В 2005 году Шеллинг был награжден Нобелевской премией по экономике. Марк Бьюкенен в своей книге «Нексус» (Nexus, 2003) удачно подвел итог этого эксперимента: «Социальные реалии создаются не только желаниями людей, но и под действием слепых и более или менее механических сил, в данном случае сил, из-за которых небольшие и, казалось бы, безвредные личные предпочтения могут привести к драматическим и тревожным последствиям».

Предполагалось, что интернет будет способствовать возникновению более широкой и разнообразной культуры и лучшему взаимопониманию, а также уменьшать политическую и социальную напряженность. На первый взгляд, эти ожидания кажутся вполне разумными. В конце концов, интернет стирает физические границы, разделяющие нас, позволяет свободно обмениваться информацией, а также предоставляет площадку, где каждый может высказать свою точку зрения. Этот оптимизм был, вероятно, лучше всего выражен Николасом Негропонте, главой Медиалаборатории Массачусетского технологического института, в его бестселлере 1995 года «Цифровое бытие» (Being Digital). «В то время как политики борются с багажом истории, в цифровой среде возникает новое поколение, свободное от многих старых предрассудков, – пишет он. – Цифровые технологии могут стать естественной силой, гармонизирующей мир».

Однако незамысловатый эксперимент Шеллинга ставит эту точку зрения под сомнение. Процесс поляризации не просто повлияет на виртуальные сообщества таким же образом, как и на жилые районы, – он произойдет много быстрее. В реальном мире с его ипотечными кредитами, школами и рабочими местами механические силы сегрегации действуют медленно. Существует ограничение скорости, с которой мы можем «смотать удочки» и переехать в новый дом. Интернет-сообщества не имеют этих ограничений. Принять решение, определяющее сообщество, так же просто, как перейти по ссылке. Каждый раз, когда мы подписываемся на обновление блога, добавляем друга в социальной сети, классифицируем электронное письмо как спам или даже выбираем сайт на странице результатов поиска, мы принимаем решение, которое в небольшой степени определяет, с кем мы ассоциируемся и на какую информацию обращаем внимание. Учитывая существование предрассудка, пусть даже небольшого, который заключается в желании ассоциироваться с подобными нам людьми – с теми, кто разделяет, скажем, наши политические или культурные предпочтения, мы, как и гипотетические семьи Шеллинга, можем оказаться в еще более поляризованных и однородных сообществах. Переходя по ссылкам, мы можем создать раздробленное общество.

Поляризация значительно усиливается благодаря персонализации распространенных в интернете алгоритмов и фильтров, которые часто работают без нашего разрешения и даже без нашего ведома. Каждый раз, когда мы покупаем книгу на сайте Amazon, берем напрокат фильмы на сервисе Netflix или читаем новость на ресурсе Reddit, сайт сохраняет информацию о нашем выборе в личном профиле, чтобы в будущем рекомендовать подобные продукты или сюжеты. В краткосрочной перспективе это может обратить наше внимание на продукты, которые иначе мы бы проигнорировали. Однако в долгосрочной перспективе это приведет к сужению спектра информации, которую мы воспринимаем.

Будучи доминирующей поисковой системой, Google оказывает огромное влияние на людей, которые ведут поиск информации в интернете, и особенно агрессивно она подходит к персонализации контента. В 2005 году Google приступила к тестированию сервиса персонализированного поиска, который «выдает результаты на основе ваших прошлых поисковых запросов, а также результатов поиска и заголовков новостей, по которым вы щелкали ранее». В 2007 году компания сделала персонализированный поиск вариантом по умолчанию для любой учетной записи Google. Три основных конкурента компании – Yahoo, Microsoft и Ask – также создали персонализированные поисковые инструменты. Ученые Google даже разработали систему «аудиодактилоскопии», которая может использовать микрофон компьютера для мониторинга «окружающего звука» в вашей комнате и для дальнейшей персонализации. Если у вас в комнате работает телевизор, то система может определить просматриваемую программу, записав образец звукового сигнала и сравнив его с базой данных Google. Затем компания предложит вам сюжеты и рекламные объявления, относящиеся к вашим любимым шоу.

Компания Google заявила, что ее цель – хранение «стопроцентной информации о пользователе» в своих базах данных, что позволит добиться, по ее словам, «прозрачной персонализации». При этом Google сможет автоматически выбирать, какую информацию вам показать, а какую нет, не дожидаясь, пока вы об этом попросите. Компания заявляет, что люди «не должны говорить нам, на какие [новостные] каналы они хотят подписаться. Мы должны быть в состоянии определить это косвенным образом».

Компания Google, которой управляют математики и инженеры, кажется, не задумывается о возможных социальных издержках, связанных с «прозрачной персонализацией». Ее интерес, как говорит СЕО, заключается в «использовании технологии для решения проблем, которые не могли быть решены раньше», и персонализация – лишь одна из этих проблем. Конечно, Google и ее конкуренты не навязывают нам персонализацию против нашей воли. Они просто отвечают на наши запросы. Мы приветствуем инструменты и алгоритмы персонализации, потому что они позволяют нам получить именно то, что мы хотим, когда мы этого хотим, и без лишней суеты. Отфильтровывая «мусор» и предоставляя нам только «стоящие вещи», они позволяют нам объединить несвязанные фрагменты информации в новые единые продукты, созданные специально для аудитории, состоящей из одного человека. Они делают дикий неоднородный интернет однородным. По мере того как инструменты и алгоритмы становятся более изощренными, а наши интернет-профили более подробными, работа интернета будет все больше напоминать работу невероятно чувствительного механизма обратной связи, который постоянно в усиленном виде возвращает нам информацию, отвечающую нашим предпочтениям.

В статье «Глобальная деревня или Кибербалканы?» (Global Village or Cyber-Balkans?), которая появилась в 2005 году в журнале Management Science, Эрик Бринджолфссон из Массачусетского технологического института и Маршалл ван Алстин из Бостонского университета описали результаты построения математической модели, которую они создали, чтобы определить, как влияет выбор индивидуумов на состав онлайн-сообществ. «Хотя общепринятое мнение подчеркивает интегрирующий эффект [интернет-] технологии, – пишут они, представляя результаты своего исследования, – мы критически относимся к утверждению о том, что “глобальная деревня” – результат усиления взаимодействия».

Они отмечают, что, поскольку существуют пределы для объема информации, которую мы можем обработать, и для количества людей, с которыми можем общаться (то есть мы обладаем «ограниченной рациональностью», если прибегнуть к академической терминологии), мы, естественно, склонны использовать фильтры для идей, которым подвержены, и людей, с которыми связаны. Чем более тонко могут быть настроены эти фильтры, тем с большей точностью мы сможем структурировать свои сообщества. Работа Шеллинга показывает, что этот процесс порождает однородность в реальном мире, а модель Бринджолфссона и ван Алстина подтверждает, что в виртуальном мире последствия могут быть еще более экстремальными. «Наш анализ, – пишут они, – предполагает, что автоматические поисковые инструменты и фильтры, которые направляют взаимодействие между людьми на основе их мнений, репутации, прошлых высказываний или личных характеристик, не обязательно производят благотворный эффект». Сформированные такими инструментами интернет-сообщества могут в конечном итоге оказаться менее разнообразными, чем общины, созданные на основе физической приближенности. Разнообразие в физическом мире «может уступить место виртуальной однородности по мере того, как специализированные сообщества будут формироваться независимо от географических границ».

Они подчеркивают, что такая «балканизация» не единственно возможный результат фильтрации. Теоретически «предпочтение получения более широких знаний или даже случайной информации также может иметь место». Однако в реальности нашу небольшую склонность предпочитать подобие чрезвычайно трудно, а то и вообще невозможно искоренить. Это часть человеческой природы. Поэтому неудивительно, что модель Бринджолфссона и ван Алстина показывает, вторя выводам Шеллинга, что «при прочих равных условиях в большинстве случаев уменьшение интеграции будет обусловливаться тем, что предпочтительные взаимодействия более сконцентрированы, чем существующие». Иными словами, если у нас есть даже небольшая склонность к предпочтению подобных нам взглядов и людей, то мы будем создавать все более поляризованные интернет-сообщества.

Подтверждение этого вывода мы видим уже сегодня, особенно на примере так называемой блогосферы. Политические блоги разделились на два четко определенных и полярных лагеря: либералов и консерваторов. В 2005 году два исследователя – Лада Адамик из лаборатории Hewlett-Packard Labs и Натали Гланс из Infoseek Applied Research – опубликовали результаты обширного исследования политических блогов под названием «Разделенные блогом» (Divided They Blog). Они изучали модели взаимосвязей сорока самых популярных политических блогов в течение двух месяцев 2004 года перед президентскими выборами в США, а также в течение этого периода анализировали однодневную деятельность более тысячи политических блогов. Исследователи обнаружили резкое и «безошибочное» разделение между консервативными и либеральными лагерями. «На самом деле, – пишут они, – 91 % ссылок, возникающих в сообществе консерваторов или либералов, не вели за пределы этого сообщества». Кроме того, две эти группы «имели различные списки предпочтительных новостных источников, людей и обсуждаемых тем», которые пересекались лишь изредка.

Исследование политической блогосферы, проведенное Мэтью Хиндманом, политологом из Университета штата Аризона, выявило подобную поляризацию. Вместо изучения ссылок в блогах Хиндман рассмотрел фактический трафик между ними. Он обнаружил, что подавляющее большинство читателей имели тенденцию оставаться в рамках либо либеральной, либо консервативной сферы. Либералы прислушивались почти исключительно к другим либералам, а консерваторы – к другим консерваторам. «Лишь немногие сайты, – сообщает он, – делят трафик с теми, кто находится на противоположном конце политического спектра», и небольшое взаимодействие между сторонами заключается в том, что Хиндман называет «навешиванием ярлыков». Согласно его выводу, «для теории демократии здесь мало хороших новостей».

Летом 2005 года группа исследователей отобрала 63 жителя штата Колорадо, чтобы обсудить три спорных вопроса: однополые браки, политику, направленную на устранение последствий дискриминации, и глобальное потепление. Около половины участников были консерваторами из города Колорадо-Спрингс, в то время как другую половину составляли либералы, живущие в городе Боулдер. После того как участники заполнили опросные листы о своих личных взглядах по трем темам, они были разделены на десять групп: пять консервативных и пять либеральных. Затем каждая группа в течение некоторого времени обсуждала вопросы с целью достижения консенсуса по каждому из них. После обсуждения участники снова заполнили опросные листы.

Результаты исследования поражали. В каждом случае обсуждение среди единомышленников привело к тому, что исследователи назвали «идеологическим усилением». Взгляды людей обострились и упрочились:

«Во-первых, группы из города Боулдер стали придерживаться еще более либеральных взглядов по всем трем вопросам; группы из Колорадо-Спрингс – еще более консервативных. Таким образом, обсуждение способствовало усилению экстремизма. Во-вторых, в каждой группе наблюдалось увеличение консенсуса и снижение разнообразия во взглядах участников… В-третьих, в результате обсуждений резко усилились различия взглядов либерально настроенных жителей города Боулдер и консервативных жителей Колорадо-Спрингс. До начала обсуждения отмечались значительные совпадения взглядов людей из двух разных городов. После обсуждения количество этих совпадений существенно уменьшилось».

Исследование выявило особенность человеческой природы и групповой динамики, которую уже давно отметили психологи: чем больше люди обмениваются информацией с другими людьми, которые имеют похожее мировоззрение, тем более экстремальными становятся их собственные взгляды. Один из организаторов колорадского эксперимента, профессор Чикагского университета Кэсс Санстейн в своей книге «Инфотопия» (Infotopia) объясняет: «Когда объединяются единомышленники, это часто приводит к усилению их предубеждений и распространению ложных представлений». Они «в конечном итоге принимают более экстремальную позицию, чем до начала обсуждения». Это явление, о котором сообщает Санстейн, зафиксированное «в сотнях исследований, проведенных более чем в десяти странах», может в худшем случае «заложить основу экстремизма и даже фанатизма и терроризма».

Учитывая то, как легко в интернете можно найти единомышленников, и нашу врожденную склонность к образованию однородных групп, полагаем, что «идеологическое усиление», вероятно, станет очень распространенным явлением во Всемирной паутине. Здесь тоже, как указали в своей статье Бринджолфссон и ван Алстин, фильтрация и технологии персонализации, вероятно, приведут к усилению эффекта. «Люди, имеющие возможность отсеивать материал, который не соответствует их существующим предпочтениям, могут образовывать виртуальные группы, ограждающие себя от противоположных точек зрения и укрепляющие собственные предубеждения», – пишут они. «Потворство этим предпочитаемым точкам зрения может привести к усилению и укоренению уже существующих предубеждений… Этот эффект не просто стремление участников соответствовать среднему показателю группы, но радикализация, при которой этот средний показатель смещается к крайностям».

Само обилие доступной в интернете информации может служить не для уменьшения экстремизма, а для его дальнейшего усиления. Как показывает исследование, проведенное в штате Колорадо, всякий раз, когда люди находят дополнительную информацию, подтверждающую их представления, они все более убеждаются в том, что их взгляды верны, а также в том, что люди, придерживающиеся иных мнений, ошибаются. По мере усиления уверенности их взгляды, как правило, становятся более радикальными. Они становятся одержимыми.

Интернет углубляет не только разделение людей, придерживающихся различных точек зрения, но и сами эти различия. Как предполагают Бринджолфссон и ван Алстин, в долгосрочной перспективе это может угрожать духу компромисса и практике нахождения консенсуса, которые лежат в основе демократического общества. «Интернет-пользователи могут искать взаимодействия с единомышленниками, которые имеют схожие ценности и, таким образом, становятся менее склонными доверять принятие важных решений людям, ценности которых отличаются от их собственных», – заключают они. Они подчеркивают, что еще слишком рано делать предположения о том, к чему именно приведет взаимодействие всех этих сил, но при этом предупреждают, что «балканизация и потеря разделяемого всеми опыта и ценностей может отрицательно повлиять на структуру демократического общества».

Интернет превращает все, от сбора новостей до создания сообщества, в серию небольших операций, выраженных главным образом в переходах по ссылкам, которые сами по себе чрезвычайно просты, но невероятно сложны в совокупности. Каждый из нас может перейти по ссылкам сотни или даже тысячи раз за день, осознанно или нет, и каждый из этих переходов формирует нашу личность и создает наши сообщества. Чем больше времени мы проводим в интернете и чем больше задач решаем с его помощью, тем в большей мере наши совокупные переходы по ссылкам будут определять нашу экономику, культуру и общество.

Мы все еще не можем до конца осознать то, к чему придем. Однако абсолютно ясно, что две самые дорогие надежды интернет-оптимистов: на то, что Всемирная паутина создаст более разнообразную культуру, и на то, что она будет способствовать достижению большей гармонии и понимания, – следует воспринимать скептически. Культурное обнищание и социальная фрагментация также кажутся вероятными результатами.

 

Глава 9

Борьба с Сетью

В конце 2006 года британские войска, дислоцированные в Басре (Ирак), подверглись точному минометному обстрелу со стороны боевиков. Во время этой атаки один солдат был убит, еще несколько получили ранения. В течение второй недели нового года британская армия провела серию захватов домов и укрытий предполагаемых повстанцев в надежде на прекращение обстрелов. В некоторых зданиях они с удивлением обнаружили распечатки страниц из картографического сервиса Google Earth. На этих распечатках позиции британцев были показаны достаточно подробно, чтобы определить отдельные палатки и даже уборные. На одной распечатке оказалась фотография штаба Стаффордширского полка численностью в 1000 человек, а на обороте – координаты лагеря. Офицеры военной разведки пришли к выводу, что повстанцы с помощью этих изображений вели координацию огня.

Это открытие подтвердило давнее предположение экспертов о том, что террористы и боевики получают ценную информацию в Google Earth и других картографических онлайн-инструментах. В сочетании с данными глобального позиционирования из распространенных GPS-устройств эти изображения могут быть использованы для высокоточного наведения. Они обеспечивают простую, но эффективную альтернативу высокотехнологичным системам современных армий. В интервью 2005 года Брайан Коллинз, вице-президент Британского компьютерного общества, сказал, что «такие сайты, как Google Earth, дают этим людям возможность несколько уравнять шансы. Если вы сумеете определить цель на изображении, то это даст вам очень точные координаты, и террорист будет точно знать, куда нацелить ракету. Если у вас есть GPS, то вы точно знаете, где находитесь, и можете просто сидеть за компьютером, смотреть на эти спутниковые фотографии высокого разрешения и будете знать, откуда и куда направить ракету».

Солдаты, подвергшиеся минометным обстрелам, были возмущены известием о том, как действовали их противники. Они сказали корреспонденту газеты Daily Telegraph, что могут подать в суд на компанию Google, если будут ранены в будущих атаках. Один солдат пожаловался, что противники «теперь точно знают, где мы едим, спим и ходим в туалет».

Гнев солдат понятен, но неуместен. Сервис Google Earth посещают миллионы людей с благими намерениями. Агенты по недвижимости используют его для указания местоположения домов. Учителя – для проведения уроков географии. Телекорреспонденты – для иллюстрации новостных сюжетов. То, что предлагает этот сервис, ничем не отличается от того, что предлагают сотни других интернет-сервисов: он собирает общедоступную информацию – в данном случае фотографии, сделанные с самолетов и спутников, – и представляет ее в удобной форме. Сервис Google, как признаёт представитель компании, может быть применен «и в хороших, и в плохих целях», как и любой другой инструмент. Технологии находятся за пределами морали, и изобретения часто употребляются не так, как задумывали их создатели. В первые годы электрификации устройства для забоя скота электрическим током, разработанные для мясоперерабатывающей промышленности, полиция и шпионские агентства начали применять в качестве орудия пыток допрашиваемых людей. Призывать изобретателей к ответу за неправильное использование их изобретений – все равно что предъявлять обвинение самому прогрессу.

Это, конечно, слабое утешение, если вы попали под минометный огонь. Затруднительное положение британских солдат подчеркивает важный факт, который станет более очевидным в ближайшие годы:

Всемирным компьютером часто распоряжаются в злонамеренных целях. Будучи технологией широкого спектра применения, он дает плохим людям доступ к тому же бесконечно разнообразному набору приложений, что и хорошим. Компьютерные сети в целом и Всемирная паутина в частности всегда страдали от мошенников, преступников и вандалов, которые проявили большие способности, находя и используя уязвимые места в программном обеспечении, базах данных и протоколах связи. Масштаб хаоса, который они способны создать, только увеличивается по мере снижения стоимости вычислительных мощностей и пропускной способности, а также по мере того, как обмен данными и кодами становится все более распространенным явлением. Сами качества, которые делают Всемирный компьютер таким полезным для многих людей – его универсальность и открытость, – делают его еще и опасным.

Для террористов интернет стал настоящей находкой. Кроме того, что он предоставляет легкий доступ к картам, фотографиям, описаниям оружия и другой ценной тактической информации, он служит универсальной сетью связи, средством наблюдения, каналом пропаганды, а также инструментом вербовки, доступным практически в любой точке мира. Исследователи проекта Аризонского университета Dark Web Portal, посвященного наблюдению за деятельностью террористических организаций в интернете, смогли обнаружить более 325 террористических сайтов в 2006 году. Они содержали 275 гигабайт данных, в том числе 706 видеофайлов (70 из них содержали сцены обезглавливания, а 22 – сцены с атаками смертников), а также аудиосообщения и изображения целей нападения от зданий и транспортных средств до прохожих. Сеть предоставляет готовую военную инфраструктуру, идеально подходящую для потребностей многочисленных тайных группировок.

Военные США прекрасно осознают эту угрозу. В октябре 2003 года Министерство обороны и Объединенный комитет начальников штабов подготовили секретный доклад под названием «Дорожная карта информационных операций», в котором одним из основных направлений деятельности было указано следующее: «Мы должны бороться с Сетью». Бывший в то время министром обороны Соединенных Штатов Дональд Рамсфельд написал в предисловии о том, что эта «Дорожная карта» «обеспечивает план превращения информационных операций в основную военную компетенцию. [Она] – еще один пример стремления министерства к преобразованию нашего военного потенциала, чтобы встретить новые угрозы и не упустить новые возможности, предоставляемые инновациями и быстро развивающимися информационными технологиями».

Этот доклад, который правительство опубликовало в средствах массовой информации в существенно отредактированном виде в 2005 году, представляет собой увлекательное и тревожащее чтение. Он описывает, как американские военные «наращивают информационные мощности» с целью «достижения доминирующей позиции в информационной сфере». Компьютерные сети «становятся оперативным центром тяжести и уязвимы уже сейчас, а в будущем их уязвимость только увеличится». Вооруженные силы должны «быть полностью подготовлены к обеспечению критической боевой функциональности» через интернет. В частности, правительству следует начать предпринимать согласованные шаги по разработке национальной политики «использования киберпространства для нападения», включая проведение правовой экспертизы, чтобы «определить, какой уровень данных или работа с операционной системой представляет собой нападение» и «какие действия могут быть оправданы в целях самообороны».

Интернет – это поле боя, не похожее ни на какое другое. Его границы и ландшафт постоянно меняются, новые виды сложного оружия могут быть созданы и использованы на нем программистами-любителями с помощью дешевых ПК. Коммерческое и социальное применение интернета переплетается с военным. Интернет нейтрализует многие преимущества, которыми традиционно обладали крупные армии с передовым вооружением. «Сети развиваются быстрее, чем наша способность их защитить, – признают авторы “Дорожной карты”. – Изощренность атак растет». В одном особенно показательном абзаце они описывают, как Сеть усложняет проведение таких психологических операций, как распространение пропаганды: «Информация, предназначенная для зарубежной аудитории, все чаще потребляется нашей внутренней аудиторией». На интернет-поле боя ни информация, ни дезинформация не остаются на одном месте. Там нет такого понятия, как локальное сражение.

Существование такого документа, как «Дорожная карта информационных операций», не вызывает удивления. Есть все основания полагать, что в будущем информационные сети так или иначе станут местами боевых действий и что при разработке стратегии национальной обороны необходимо принимать эту возможность во внимание. Тем не менее весьма странно читать о том, как военные планировщики спокойно излагают сценарий Судного дня, в котором американские вооруженные силы «нарушают работу или уничтожают глобальные коммуникационные системы, сенсорные системы и вооружение, работающие в электромагнитном спектре». Если интернет предоставит преимущества врагам Америки, то единственным выходом может оказаться уничтожение самого поля боя.

Однако высокотехнологичная война – это далеко не единственная угроза для интернета. Существует множество других, от криминальных и политических до технических. Учитывая центральную роль для мировой экономики, Сеть – на удивление небезопасная инфраструктура.

В своей речи, произнесенной в 2004 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе (Швейцария), Билл Гейтс объявил войну одной из старейших и наиболее трудноразрешимых проблем интернета – спаму. Он заверил собравшихся представителей бизнеса и политических деятелей, что «проблема спама будет решена» к 2006 году. В течение некоторого времени казалось, что его обещание может сбыться. Сложные новые фильтры значительно уменьшили поток спама, существенно увеличив расходы спамеров, что поставило под угрозу их бизнес. Однако спамеры нанесли ответный удар. Они использовали мощность Всемирного компьютера, чтобы запустить новую волну мошеннических писем, на фоне которой прошлые рассылки спама показались детской забавой. Вместо решения проблемы спам-трафик достиг новых высот. К концу 2006 года примерно 94 % всех сообщений, отправленных через интернет, представляли собой спам по сравнению с 38 % в то время, когда Гейтс сделал свое предсказание. Одна из компаний, отслеживающих рассылки спама, сообщила, что в день отправляется около 85 миллиардов спам-сообщений. Несмотря на то что большинство из них были отфильтрованы, количество достигших своей цели было достаточным, чтобы сделать бизнес спамеров более прибыльным, чем когда-либо.

Как же спамерам удалось достичь успеха, несмотря на совместные усилия представителей вычислительной и коммуникационной отрасли? Дело в том, что они, как и любой из нас, способны программировать Всемирный компьютер для решения своих задач. Их самым мощным оружием стал ботнет (сокращение от слов robot (робот) и network (сеть)). Ботнет – это злобный двойник Сети ЦЕРН. Это обширная сеть частных компьютеров, которые могут управляться централизованно, только контроль в этом случае принадлежит не научно-исследовательской лаборатории, а преступной группировке. Ботнет создается путем распространения вируса через интернет. Когда вирус находит свой путь к ПК через вложения электронной почты или загруженный файл, он устанавливает небольшой фрагмент кода, который позволяет манипулировать машиной с удаленного компьютера. Ботнет может включать в себя тысячи или даже миллионы «компьютеров-зомби», которые действуют совместно, как единая система, и без ведома их владельцев.

Спамер благодаря ботнету одновременно отправляет миллионы и даже миллиарды сообщений, а поскольку это происходит через почтовые программы рядовых пользователей, спамы часто минуют спам-фильтры. Пропускная способность владельцев ПК помогает ботнетам резко сократить затраты спамеров. По сути, предельная стоимость отправки сообщения падает до нуля, что делает экономически возможной отправку неограниченного количества спама. Считается, что сегодня от 10 до 25 % всех компьютеров в интернете заражены ботнет-вирусами и что на зомби-сети приходится не менее 80 % от общего объема спама.

Однако вместо рассылки нежелательных писем ботнеты могут быть использованы в целях значительно более мрачных. Ботнет-вирус может, например, обыскивать жесткий диск компьютера и отслеживать нажатия клавиш, собирая личную информацию и отправляя ее через интернет своему хозяину. Степень криминальной угрозы стала ясна в 2006 году, когда экспертом компьютерной безопасности был перехвачен большой файл, созданный ботнетом. Файл содержал персональные финансовые данные, включая номера кредитных карт и пароли от банковских и брокерских счетов, которые были собраны почти с 800 зараженных компьютеров в течение месяца. Заявив о том, что ежедневно ботнет-вирусами заражается четверть миллиона ПК, один из представителей компании, занимающейся обеспечением информационной безопасности, сказал газете New York Times: «Мы проигрываем эту войну».

Помимо целей извлечения прибыли с помощью ботнетов можно разрушать интернет. Хозяин ботнета поручает своей армии компьютеров-зомби завалить коммерческий или правительственный сайт информационными запросами, то есть совершить на него атаку типа «отказ в обслуживании», или DDoS-атаку. Будучи не в состоянии справиться со всплеском трафика, сервер сайта выходит из строя, иногда нарушая работу всего центра обработки данных или даже крупной подсети. Во второй половине дня 2 мая 2006 года американская компания Six Apart стала жертвой крупномасштабной DDoS-атаки особенно агрессивного ботнета. В течение нескольких минут серверы компании вышли из строя, в результате чего блоги 10 миллионов пользователей исчезли из интернета. Эта атака, как вскоре выяснила компания Six Apart, была направлена не на саму компанию, а на одного из ее пользователей – израильскую компанию Blue Security. Она предоставляла сервис для борьбы со спамом, что делало ее врагом сетевых преступников. Нападение ботнета продолжалось несколько дней, нанося ущерб многим другим компаниям и сайтам, до тех пор пока 17 мая компания Blue Security не сдалась. «Мы не можем брать на себя ответственность за разгорающуюся кибервойну, продолжая свою деятельность», – сообщила компания в своем заявлении. В тот же день она закрыла свой бизнес, а ее СЕО скрылся.

Такие нападения производятся как в коммерческих, так и в политических целях. Весной 2007 года один или несколько ботнетов начали серию скоординированных атак на правительственные сайты Эстонии, сделав некоторые из них недоступными и замедлив работу других. Хотя источник нападения так и не выявили, похоже, что оно было совершено в ответ на решение Эстонии убрать советский военный мемориал из центра столицы Эстонии – города Таллина. Продолжавшаяся более двух недель атака включала примерно 130 отдельных DDoS-атак, некоторые из них длились более 10 часов. Должностные лица НАТО и США, опасаясь, что нападение может послужить сценарием для будущих политических атак, отправили в Эстонию специалистов по кибервойнам, чтобы проанализировать произошедшее.

Как раз перед эстонской атакой Билл Гейтс снова выступал на Всемирном экономическом форуме. Он не упомянул ни о спаме, ни о ботнетах, ни о радужном прогнозе, который озвучил тремя годами ранее. Однако эта тема всплыла в ходе группового обсуждения с участием Винтона Серфа – компьютерного специалиста, ранее работавшего в Министерстве обороны, который сыграл ключевую роль в разработке интернета и в тот момент был главным интернет-проповедником в компании Google. Предупредив, что более 100 миллионов компьютеров могут быть заражены, Серф назвал распространение ботнетов «пандемией». Другой участник дискуссии, технический писатель Джон Маркофф, согласился с ним. «Дела обстоят очень плохо, – сказал он аудитории. – Весь интернет находится в опасности».

Очевидно, что интернет не только поле боя, но и чрезвычайно заманчивая цель. Его стратегическое значение выходит далеко за рамки его потенциальной роли в военных действиях. Сеть быстро становится доминирующей коммерческой инфраструктурой для отдельных стран и всего мира, которая соединяет глобальные цепочки поставок, обрабатывает множество транзакций, предоставляет огромные возможности для маркетинга и рекламы и служит хранилищем деловых и финансовых данных. Для современной информационной экономики компьютерная сеть – нечто вроде железнодорожной системы, сети автомобильных дорог, линий электропередач и телефонной системой «в одном флаконе». И, как ясно дает понять «Дорожная карта» Министерства обороны, она плохо защищена. Если дистанционно управляемый ботнет в течение нескольких дней подряд может держать в заложниках группу компаний и в конечном итоге вывести одну из них из бизнеса, то нетрудно представить себе, на что способна согласованная атака враждебного государства, преступного синдиката или террористической организации. Журнал Wired сообщает, что «примерно 20 стран обладают программами для совершения компьютерных атак» и что «один ботнет, недавно обнаруженный компанией Arbor Networks, управлялся через каналы чата под названием «Джихад» и «Аллах Акбар».

В письме к президенту Бушу от 2005 года члены Консультативного комитета по информационным технологиям высказали прямое предупреждение: «ИТ-инфраструктура очень уязвима перед лицом преднамеренной атаки, которая может привести к потенциально катастрофическим последствиям. Таким образом, это главная мишень для кибертерроризма и других преступных деяний». В последующем выступлении перед Конгрессом один из членов комитета, ученый и предприниматель Том Лейтон, высказал эту точку зрения еще более четко: «Сегодня практически каждый сектор национальной инфраструктуры, включая коммуникации, коммунальное снабжение, финансы, транспорт, защиту правопорядка и оборону, критически зависит от сетевых ИТ-систем, а эти системы практически не защищены от кибератак. Все элементы инфраструктуры страны находятся в опасности, если ИТ-системы не защищены, а на сегодняшний день так оно и есть».

Фанатики-террористы и преступники – не единственная угроза для Всемирного компьютера. Существуют более прозаичные риски от сбоя в подаче электроэнергии в случае стихийных бедствий до технологических нарушений. 6 декабря 2006 года группа руководителей ведущих технологических компаний, в том числе IBM, Google, Silicon Graphics, Cisco и Hewlett-Packard, заседали в конференц-зале в Кремниевой долине в течение четырех часов на встрече с представителями Министерства энергетики США. На этой встрече обсуждалась проблема растущего спроса на электроэнергию со стороны центров обработки данных и вполне реальная возможность того, что энергетическая система страны не сможет подстроиться под него. Развитие новой национальной инфраструктуры угрожало сокрушить старую. «Я думаю, что мы стоим на пороге потенциального энергетического кризиса для ИТ-сектора, – сказал руководитель компании Silicon Graphics. – К этому все идет». Представитель Google заявил, что если не внести изменения в систему поставки электроэнергии, то в ближайшие 5–10 лет ее нехватка даст о себе знать.

Эндрю Карснер, помощник министра энергетики, согласился с этим. Назвав компьютерные системы «абсолютным Джаггернаутом» в потреблении энергии, он сказал, что промышленность и правительство разделяют «моральные обязательства» по обеспечению энергетической безопасности страны. «Что произойдет с производительностью страны, если сервис Google отключится на 72 часа?» – спросил он собравшихся руководителей.

Карснер и не подозревал о том, что всего пару недель спустя, 26 декабря, его кошмарный сценарий будет разыгран, пусть в результате стихийного бедствия, а не отключения электричества. Сильное землетрясение у берегов Тайваня привело к разрыву магистральных кабелей связи, соединяющих Восточную Азию с остальным миром. Миллионы людей оказались отрезанными от интернета, а такие крупные бизнес-центры, как Гонконг, Сеул, Тайбэй и Сингапур, с трудом поддерживали работу своих финансовых рынков и других коммерческих сервисов. Работа аэропорта Гонконга, основного транспортного узла всего континента, была парализована в связи с отказом главной компьютерной системы. Интернет не работал должным образом в течение многих недель. «Ничего подобного я раньше не испытывал, – сказал руководитель одной из китайских компаний. – Мы стали слишком зависимыми от этих оптических волокон – достаточно повредить некоторые из них, и все рушится».

Интернет всегда имел недостатки и сталкивался с угрозами. Его неминуемая гибель предсказывалась многими экспертами на протяжении многих лет, но до сих пор он оказывался чрезвычайно устойчивым. Как сказал Серф в Давосе, «удивительно, но Сеть до сих пор работает». Его и других ученых и военных стратегов, которые разрабатывали основную структуру интернета, следует поблагодарить за его надежность. Физическая сеть, а также протоколы передачи данных были созданы чрезвычайно гибкими. Трафик может быть легко перенаправлен в обход «узких мест» или других проблемных точек.

Однако глупо было бы игнорировать предсказания цифрового кризиса, особенно с учетом того, что поставлено на карту. Если Всемирный компьютер выйдет из строя, то он, как следует из слов Карснера, заберет с собой бо́льшую часть экономики. И хотя в прошлом устройство интернета хорошо ему служило, в нем начали появляться трещины. Некоторые из ведущих экспертов в области компьютерных сетей опасаются, что срок полезной службы интернета в его текущем виде, скорее всего, подходит к концу. Он может не справиться с проблемами, вызванными ростом трафика, задачами безопасности и многолетним применением разнообразных патчей. В 2005 году в статье в журнале Technology Review под названием «Интернет сломался» (The Internet Is Broken) были приведены слова профессора Массачусетского технологического института Дэвида Кларка, который в 1980-х годах работал главным архитектором протоколов для интернета: «Мы, вероятно, находимся в точке, в которой полезность интернета прекращает увеличиваться и, возможно, даже начинает уменьшаться». Ученый из Принстонского университета Ларри Петерсон согласился с ним, назвав сегодняшний интернет «все более сложной и хрупкой системой». Отметив, что недавно встречался с правительственными чиновниками в Вашингтоне, он добавил с осторожностью, свойственной ученым: «Некоторые из этих проблем считаются потенциально весьма серьезными».

Интернет отличается от любой коммерческой или социальной инфраструктуры, с которой мы когда-либо сталкивались. В отличие от железных и автомобильных дорог, электрических и телефонных сетей, интернет не представляет собой статичную физическую систему, построенную в границах страны и, следовательно, находящуюся под непосредственным контролем со стороны правительства. Многие из его наиболее важных компонентов: базы данных, программный код и компьютерные процессоры – легко могут быть перемещены, часто за счет нескольких щелчков кнопкой мыши. Многие крупные американские корпорации, в том числе General Electric, American Express, Verizon, IBM и General Motors, уже перевели бо́льшую часть своих вычислительных операций в такие страны, как Индия и Китай, отдав некоторые критически важные активы и процессы под контроль иностранных компаний и сотрудников. Международные перемещения информационных технологий становятся все более частым явлением. Отраслевой журнал CIO Update в 2006 году сообщил о том, что «небольшие компании начинают выводить ИТ-инфраструктуру в офшоры (по одному приложению за раз), а крупные транснациональные компании выводят в офшоры целые центры обработки данных».

По мере того как вычисления все более уподобляются коммунальной услуге, корпорации и даже правительства передают не только управление, но и владение своими вычислительными мощностями. Многие из этих активов будут естественным образом перемещаться туда, где их поддержание и управление будут осуществляться с минимальными затратами. Нетрудно представить, что бо́льшая часть коммерческой инфраструктуры может в конечном итоге оказаться разбросанной по всему миру и находиться под иностранной юрисдикцией. Это ставит новые и трудные вопросы, касающиеся национальной безопасности и даже национального суверенитета. Неужели страны спокойно относятся к идее отказа от прямого контроля над машинами и программным обеспечением, от которых зависит их экономика? Неужели они доверяют иностранным правительствам, а ведь некоторые из них нестабильны или вообще недружелюбны, защиту конфиденциальных данных о деятельности своих компаний и жизни своих граждан?

Политики только сейчас начинают задаваться этими вопросами. Например, в июне 2007 года Министерство обороны Франции запретило использование BlackBerry высшими должностными лицами правительства. Сообщения, отправляемые с этих популярных устройств, обычно проходят через серверы в Соединенных Штатах и Великобритании, и офицеры французской разведки опасались, что тайные правительственные и экономические сообщения могли быть легко перехвачены Агентством национальной безопасности США и другими зарубежными группами. «Риск перехвата реален», – сказал один из министров разведки газете Le Monde.

Американские законодатели приходят к осознанию военных, преступных и технических угроз, связанных с интернетом, однако они по-прежнему, кажется, не обращают внимания на вопросы политического контроля. И это вполне объяснимо. С одной стороны, лишь немногие выборные должностные лица четко понимают, как работает интернет. С другой стороны, большинство компонентов новой цифровой инфраструктуры были созданы и остаются в руках тысяч частных компаний и университетов. Они находятся вне поля зрения государственных чиновников и законодателей. До недавнего времени интернет даже не был похож на национальную инфраструктуру – он казался всего лишь множеством компьютерных систем, размещенных в основном в частных центрах обработки данных и соединенных с помощью кабелей, зарытых в землю.

Наконец, такие требующие регулирования аспекты интернета, как разработка стандартов и выбор протоколов, фактически оставались под американским контролем. Интернет берет свое начало в военных и академических учреждениях США. Большинство крупных вычислительных и сетевых компаний от IBM и Microsoft до Cisco и Google имеют здесь свои штаб-квартиры, и в главных надзорных органах, как правило, доминируют американские интересы. Влиятельная корпорация Internet Corporation for Assigned Names and Numbers (ICANN), которая осуществляет надзор за распределением доменных имен и адресов – ценной сетевой «недвижимости», – уже давно работает под эгидой Министерства торговли США, несмотря на свой статус международной организации. И бо́льшая часть из 13 «корневых серверов» – компьютеров, которые управляют маршрутизацией всего трафика, – остается в руках американских государственных учреждений и корпораций. Поскольку интернет всегда считался «американским», американцы и их законодатели не задумывались над его работой и контролем над ней.

Тем не менее появились признаки того, что американская гегемония не останется неоспоримой. Такие авторитарные страны, как Китай, Саудовская Аравия и Иран, которым никогда не нравилась открытость интернета, стали более агрессивно требовать предоставить отдельным государствам больше контроля над Сетью. Другие страны также призывают внести изменения в структуру управления, иногда утверждая, что власть Америки над назначением адресов и имен сайтов, а также над маршрутизацией трафика представляет собой форму «неоколониализма». Бразилия, негодующая по поводу отсутствия контроля над порнографией в интернете, грозится отделить собственный региональный интернет, если текущая ситуация не изменится. В сентябре 2005 года движение ренегатов получило новый импульс, когда Европейский союз удивил США, выступив за предоставление большей степени международного контроля над Сетью и призвав к «созданию механизма арбитража и разрешения споров на основе международного права». Обсуждения на Всемирном саммите по вопросам информационного общества, проведенном под эгидой ООН в Тунисе в ноябре 2005 года, характеризовались растущей напряженностью. Не достигнув никакого конкретного соглашения, делегаты сделали расплывчатое заявление, подчеркнув, что «любой подход к управлению интернетом должен быть открытым и гибким и содействовать созданию благоприятной среды для инноваций, конкуренции и инвестиций».

По мере роста значения интернета как общей глобальной инфраструктуры решения по поводу управления им, а также его структуры и протоколов будут иметь все больший вес. Новая компьютерная сеть может охватить весь мир, однако, будучи доминирующей средой для торговли, коммуникаций и даже культуры, она имеет большое национальное и региональное значение. Появляются очень разные взгляды на то, как должна работать Сеть, которые отражают экономические, политические и социальные интересы различных стран и регионов. Вскоре правительствам придется выбирать, как написали Джек Голдсмит и Тим Ву в книге «Кто управляет интернетом?» (Who Controls the Internet? 2006), среди многих систем управления «от относительно свободной и открытой модели Соединенных Штатов до китайской модели политического контроля». Технические стандарты, изначально создававшиеся для обеспечения единства, станут новыми темами идеологических дискуссий и геополитической борьбы. Результатом, как утверждают Голдсмит и Ву, станет «технологическая версия холодной войны, в которой каждая сторона станет продвигать собственное ви́дение будущего интернета».

Находимся ли мы на грани Холодной войны 2.0 или нет, ближайшее время будет сложным. Государствам и гражданам придется справляться с многообразными последствиями появления универсальной компьютерной сети. Как показала Карлота Перес, ученый из Венесуэлы, правительства, как правило, очень медленно реагируют на технологические революции. Даже сейчас, когда предприниматели и финансисты, не говоря о преступниках, спешат воспользоваться коммерческими и политическими потрясениями, политики, судьи и чиновники остаются в прошлом, проводя старую политику и опираясь на устаревшие нормативно-правовые схемы. Эта инерция усиливает социальную и экономическую неопределенность. В худшем случае это длится десятилетиями и выливается, как говорит Перес, «в человеческие страдания».

 

Глава 10

Паучья сеть

Кто такой 4417749?

Таким вопросом задались Майкл Барбаро и Том Зеллер-младший, два журналиста газеты New York Times, 7 августа 2006 года. В конце июля компания AOL опубликовала на своем сайте отчет, в котором содержались ключевые слова, введенные в ее поисковую систему 657 000 пользователями за три месяца того же года. Эта компания, часть медиаконгломерата Time Warner, полагала, что действует в интересах общества, публикуя журналы поиска. Она сочла информацию ценной для академических и корпоративных исследователей, которые изучали поведение веб-серферов или пытались изобрести новые поисковые алгоритмы. Чтобы защитить частную жизнь пользователей, AOL сделала данные «анонимными», заменив имена людей цифрами и удалив другие идентификационные данные. Как сказал профессор компьютерных наук из Стэнфордского университета, «данные AOL – огромный ресурс для проведения исследований».

Однако нашлись те, кто задавался вопросом, действительно ли данные были анонимными. Можно ли установить личность пользователя на основании его истории поиска? Барбаро и Зеллер вместе со своим редактором Дэвидом Галлахером решили это выяснить. Они внимательно изучили набор ключевых слов, введенных пользователем AOL, известным как «4417749». Поисковые запросы представляли собой смесь от «качелей» и «одиночных танцев в Атланте» до «собаки, которая мочится на все» и «школьных принадлежностей для иракских детей». То, что сформировали журналисты, они назвали «каталогом намерений, любопытства, тревоги и повседневных вопросов». В этом каталоге было достаточно подсказок, позволивших Барбаро, Зеллеру и Галлахеру выяснить имя, адрес и номер телефона пользователя. По утверждению Галлахера, поиск занял всего лишь «пару часов». Пользователем под номером 4417749 оказалась Тельма Арнольд, 62-летняя вдова, которая проживала в городе Лилбурн, Джорджия. 9 августа Арнольд проснулась и обнаружила свое имя и фотографию на первой странице национального издания New York Times.

Она была потрясена, узнав, что ее поиск отслеживался компанией AOL и каждое ключевое слово тщательно связывалось с ее учетной записью. «Боже мой, это вся моя личная жизнь, – сказала она журналистам. – Я и понятия не имела, что кто-то наблюдает за мной». Однако, каким бы неловким Арнольд ни считала свое разоблачение, она легко могла успокоить себя. Ее поисковые запросы были весьма безобидными. Другие пользователи выдали о себе гораздо более интимные подробности. Пользователь под номером 11574916 интересовался «кокаином в моче» и «флоридскими законами, касающимися вождения в состоянии алкогольного опьянения». Пользователь 1515830 интересовался, «как сказать своей семье, что вы стали жертвой инцеста» и «можно ли усыновить ребенка после попытки самоубийства». Пользователь 59920 хотел узнать, «как выглядит шея после удушения» и «какую веревку следует использовать, чтобы связать кого-нибудь по рукам и ногам». Наряду с обыденными запросами встречались откровенные странности и извращения.

Большинство из нас, как и Тельма Арнольд, полагают, что в интернете мы действуем анонимно. Однако мы используем интернет не только как торговый центр и библиотеку, но и как личный дневник и даже исповедальню. Посещая сайты и осуществляя поиск, мы рассказываем не только о своей работе, хобби, семье, политических взглядах и здоровье, но и о секретах, фантазиях, навязчивых идеях, грешках, а в самых крайних случаях – о преступлениях. Однако наше ощущение анонимности в значительной мере иллюзорно. Подробная информация обо всем, что мы делаем в интернете, регулярно собирается, хранится в корпоративных или правительственных базах данных и связывается с нашей реальной личностью либо напрямую через наши имена пользователей, номера кредитных карт, а также IP-адреса, автоматически назначаемые нашим компьютерам, либо опосредованно через нашу историю поиска и посещений. Известная карикатура 1993 года в журнале New Yorker имела следующую подпись: «В интернете никто не знает, что вы собака». На самом деле известно не только то, что вы собака, но также и ваша порода, возраст, место проживания и любимая еда.

Чтобы связать конфиденциальную информацию с именами людей, совсем не нужна команда журналистов New York Times, изучающих журналы поиска и телефонные книги. Также не требуется ни случайного, ни преднамеренного разглашения сведений. По мере распространения баз данных и усложнения аналитических технологий становится все проще использовать Всемирный компьютер для добывания личной информации. За несколько месяцев до того, как компания AOL опубликовала свои журналы поиска, писатель Том Оуад показал, насколько просто стало извлечь личные данные из интернета. Оуад, который поддерживает сайт для пользователей компьютеров Macintosh, написал простой фрагмент программного кода, так называемый скрипт, для скачивания списков пожеланий, размещаемых клиентами сайта Amazon.com. Миллионы людей составляют такие списки на сайте интернет-магазина для перечисления продуктов, которые они планируют приобрести в будущем или желают получить в качестве подарка. Эти списки может просмотреть любой, и обычно они содержат имя владельца списка, а также город и штат, в котором он проживает.

Имея два пятилетних ПК и стандартное домашнее интернет-соединение, Оуад смог загрузить более четверти миллиона списков пожеланий за один день. «Теперь у меня есть информация о читательских предпочтениях 260 000 граждан США», – написал он позднее на своем сайте. В каждом списке был закодирован уникальный идентификационный номер клиента Amazon, что позволило Оуаду легко рассортировать списки по пользователям. В получившейся базе данных он произвел поиск по названиям книг и другим ключевым словам, в частности, по ряду спорных или политически значимых книг и авторов от «Бойни номер пять» Курта Воннегута до Корана, от правых воззрений Раша Лимбо до левых взглядов его коллеги Майкла Мура. Зная имена и местонахождение владельцев списков, он через сервис для поиска людей Yahoo People Search определил адреса и телефоны многих из них. Затем с помощью Google Maps нанес на карту их адреса. В итоге получилась карта Соединенных Штатов, отображающая точное местоположение людей, интересующихся конкретными книгами и идеями. Он разместил на своем сайте карту с указанием адресов клиентов Amazon, которые выразили заинтересованность в книге «1984» Джорджа Оруэлла. А мог так же легко опубликовать карту, показывающую, где живут люди, которых интересуют книги о выращивании марихуаны или о том, как отдать ребенка на усыновление. «Раньше считалось, – заключает Оуад, – что для наблюдения за человеком или группой людей вы должны получить ордер. Сегодня становится все проще отслеживать идеи, которые затем можно соединить с конкретными людьми».

Оуад потратил изрядное количество времени на организацию и проведение своего эксперимента. Ему пришлось написать собственный код для загрузки данных и вручную произвести поиск по базе данных. Однако то, что Оуад сделал вручную, можно более эффективно выполнить автоматически, используя алгоритмы интеллектуального анализа данных, которые позволяют извлекать информацию одновременно из многих различных сайтов. Одна из основных характеристик компьютерной сети – взаимосвязь разнообразных хранилищ информации. «Открытость» баз данных представляет собой основной источник мощи Всемирного компьютера. Однако это также позволяет легко обнаружить скрытые взаимосвязи между отдельными фрагментами данных. Проанализировав эти отношения, можно обнаружить на удивление обширный кладезь конфиденциальной информации о веб-пользователях.

В 2006 году на конференции ученых в области компьютерных наук, состоявшейся в Сиэтле на той же неделе, когда в прессе появилась информация о личности Тельмы Арнольд, пять ученых из Миннесотского университета представили документ под названием «Вы есть то, что вы говорите: угрозы конфиденциальности, связанные с публичными высказываниями» (You Are What You Say: Privacy Risks of Public Mentions). Они описали, как можно использовать программы для объединения онлайновых баз данных. Находя пересекающиеся данные, эти программы создают подробные личные профили людей, даже когда те предоставляют информацию анонимно. Такое программное обеспечение базируется на простом и очевидном принципе: люди, как правило, выражают свои интересы и мнения на разных сайтах в интернете. Они могут, например, купить альбом в музыкальном магазине iTunes, включить этот альбом в свой плейлист на сервисе Last.fm, оценить его на сайте Rate Your Music и упомянуть о нем в комментарии в музыкальном блоге. Или же отредактировать статью в энциклопедии Wikipedia, посвященную их любимому актеру, написать рецензию на его новую биографию на сайте Amazon, стать его «другом» в социальной сети MySpace и отметить его фотографии на сервисе Flickr. Сложные алгоритмы определяют такие соответствия и используют их для очень точного определения конкретных личностей, как это сделали исследователи из Миннесоты. Проанализировав всего две базы данных: одну с сайта, содержащего рейтинги фильмов, и вторую из форума, посвященного обсуждению фильмов, – они обнаружили, что их алгоритм смог успешно идентифицировать 60 % из тех, кто упомянул восемь или более фильмов.

«В современном богатом данными сетевом мире, – объясняют они в своей статье, – люди рассказывают в интернете о многих аспектах своей жизни. Обычно эти аспекты рассредоточены: вы можете писать вольные рецензии на фильмы в своем блоге под псевдонимом и в то же время участвовать в обсуждениях на форуме или сайте, посвященном медицинской этике, под своим реальным именем. И все-таки эти отдельные личности могут быть связаны» с помощью алгоритмов интеллектуального анализа данных. Такой автоматизированный процесс идентификации, утверждают они, «создает для пользователей серьезные угрозы конфиденциальности». Даже если люди нигде не проявляют свои настоящие личности, их имена, как правило, легко выяснить, если они выдают очень небольшое количество идентифицирующих характеристик. Авторы отмечают, что имя и адрес подавляющего большинства американцев могут быть определены, если известны лишь их почтовый индекс, день рождения и пол – три фрагмента информации, которые люди регулярно предоставляют при регистрации на сайте.

«У вас больше нет частной жизни, – заметил еще в 1999 году Скотт Макнили, бывший исполнительный директор компании Sun Microsystems. – Смиритесь с этим». Бытует мысль о том, что за удобство интернета приходится платить потерей конфиденциальности, и в этом есть доля правды. Однако мало кто из нас осознаёт, в какой степени мы раскрываем подробности нашей личности и жизни, равно как и то, что эти детали могут быть извлечены из журналов поиска или других баз данных и связаны с нами. И, несмотря на наше отношение к потере конфиденциальности, это далеко не единственная и даже не самая внушительная угроза современного интернета. Математики и программисты продолжают совершенствовать алгоритмы анализа данных и находят новые способы предсказания реакций людей на информацию или другие стимулы, предоставляемые онлайн. Они учатся не только определять нашу личность, но и манипулировать нами, и их открытия в настоящее время применяются на практике компаниями и правительствами, не говоря уже о мошенниках.

Вполне естественно воспринимать интернет как технологию эмансипации. Он дает нам беспрецедентную свободу самовыражения, обмена идеями и увлечениями, поиска и общения с родственными душами и нахождения информации практически на любую тему, которую только можно себе представить. Для многих людей выход в интернет представляет собой переход к новому, радикально иному виду демократического государства, освобожденного от физических и социальных ограничений, которыми характеризуется реальный мир. То, что Всемирная паутина «расширяет возможности» каждого человека, признают даже те, кто сожалеет о ее коммерциализации или осуждает грубость большей части ее содержимого. В начале 2006 года редакторы интернет-журнала Cato Unbound Института Катона опубликовали специальный выпуск о состоянии Сети. Они сообщили, что «провидцы», работавшие над изданием, казалось, были «единодушны во мнении, что интернет в будущем сохранит за собой роль освободительной силы». В июле 2007 года в своем эссе ученый Клэй Ширки написал: «Интернет производит данные, но его продукт – свобода, много-много свободы». Дэвид Вайнбергер в своей книге «Неплотно соединенные маленькие части» (Small Pieces Loosely Joined, 2002) простыми словами подытожил миф об освободительной силе интернета: «Всемирная паутина – это мир, который мы создали друг для друга».

Это волнующая мысль, но, как и большинство мифов, в лучшем случае полуправда, а в худшем – фантазия. Компьютерные системы в целом и интернет в частности отдают огромную власть в руки отдельных людей, но еще бо́льшую власть они дают компаниям, правительствам и другим учреждениям, чей бизнес заключается в контроле над людьми. Компьютерные системы по своей сути не технологии эмансипации, а технологии управления. Они разработаны как инструменты мониторинга и воздействия на поведение человека для контроля над тем, что и как делают люди. Чем больше времени мы проводим в интернете, заполняя базы данных подробной информацией о нашей жизни и желаниях, тем проще программному обеспечению обнаруживать и использовать модели нашего поведения. Люди или организации смогут понять, чего мы хотим, что нами движет и как мы реагируем на различные стимулы. Клише, которое в этом случае может оказаться правдой, поможет им узнать о нас больше, чем мы знаем о самих себе.

Да, Всемирный компьютер дает нам новые возможности и инструменты для самовыражения и самореализации, но он также дает другим людям беспрецедентную способность влиять на то, как мы думаем и что мы делаем, чтобы направить наше внимание и действия на достижение их целей. В конечном итоге последствия применения технологии для общества и отдельных людей будут в значительной степени определяться тем, как разрешится конфликт двумя сторонами ее природы – освобождением и контролем.

Все живые системы от амеб до государств поддерживают себя за счет переработки вещества, энергии и информации. Они берут материалы из окружающей среды, используют энергию для превращения этих материалов в различные полезные вещества и избавляются от отходов. Это непрерывное превращение сырья в продукт контролируется путем сбора информации, ее интерпретации и манипуляции ею. Процесс контроля также имеет два направления. Он включает в себя измерение – сравнение текущего и требуемого состояний системы и двустороннюю связь – передачу инструкций и сбор сведений о результатах. Обработка информации для целей управления может привести к выбросу гормона в кровь, увеличению производственных мощностей завода или к запуску ракеты с военного корабля, однако в любой живой системе она работает одним и тем же образом.

Когда Герман Холлерит в 1880 году создал свой перфокарточный табулятор, им руководило не просто врожденное любопытство инженера и изобретателя. Он реагировал на дисбаланс между технологиями переработки материи и энергии, с одной стороны, и технологиями переработки информации – с другой. Он пытался преодолеть то, что Джеймс Бенигер в книге «Революция контроля» назвал «кризисом контроля», который угрожал подорвать стабильность рынков и остановить экономический и технологический прогресс.

На протяжении первых двух веков промышленной революции процессы обработки материи и энергии развивались намного быстрее, чем процессы обработки информации. Паровой двигатель, используемый для питания кораблей, поездов и промышленных машин, позволил заводам, транспортным компаниям, розничным торговцам и другим предприятиям значительно увеличить масштабы своей деятельности и рынков по сравнению с тем временем, когда производство и распределение были ограничены применением физической силы. Владельцам бизнеса, которые ранее были в состоянии наблюдать за всеми операциями и управлять ими напрямую, теперь приходилось полагаться на информацию из различных источников для управления компаниями. Однако они осознали необходимость в средствах быстрого сбора и анализа информации для принятия своевременных решений. Процессы измерения и коммуникаций начали разрушаться, ослабляя возможности управления и противодействуя дальнейшему росту бизнеса. Как отметил социолог Эмиль Дюркгейм в 1893 году, «производитель уже не может полностью охватить рынок, даже мысленно. Он уже не в состоянии увидеть пределы, поскольку он, можно сказать, не имеет пределов. Соответственно, производство становится необузданным и нерегулируемым». Государственные чиновники оказались в подобном затруднительном положении, не имея возможности для сбора и анализа информации, необходимой для регулирования торговли. Процессы обработки материалов и энергии прогрессировали так быстро, что в буквальном смысле выходили из-под контроля.

Во второй половине XIX века технологические достижения в области обработки информации помогли администраторам и в бизнесе, и в правительстве вновь обрести контроль над торговлей и обществом, навести порядок и обеспечить условия для возникновения еще более крупных организаций. Создание телеграфной системы, начатое Сэмюэлем Морзе в 1845 году, позволило мгновенно передавать информацию на большие расстояния. Благодаря формированию часовых поясов в 1883 году были созданы более точные расписания движения поездов, увеличена скорость перевозок и снижено количество несчастных случаев. Однако наиболее важной из новых технологий управления стала бюрократия – организация людей в иерархические системы обработки информации. Бюрократии существовали столько же, сколько сама цивилизация, но, как пишет Бенигер, «бюрократическое управление не подходило даже близко к своему современному виду до конца промышленной революции». Подобно тому как разделение труда на заводах обеспечило более эффективную обработку материи, разделение труда в правительственных и корпоративных офисах позволило более эффективно обрабатывать информацию.

Однако бюрократы сами по себе не могли справиться с потоком данных, которые нужно было обработать: это выходило далеко за рамки возможностей даже большой группы людей. Так же как их коллегам в заводских цехах, сотрудникам, занятым переработкой информации, требовались новые инструменты для выполнения своей работы. В конце века эта потребность явно обнаружилась в Бюро переписи населения США. В 1870-х годах федеральное правительство, которое испытывало трудности в управлении страной и быстро растущей и усложняющейся экономикой, потребовало от Бюро значительно расширить сферу сбора данных, особенно в области бизнеса и транспорта. В рамках переписи 1870 года собиралась информация, касающаяся лишь пяти аспектов. Перепись 1880 года затрагивала 215. Однако новая перепись обернулась для правительства катастрофой. Несмотря на большое количество нанятых профессиональных менеджеров и клерков, объем данных не позволял их обработать. В 1887 году агентство оказалось в неудобном положении, поскольку ему пришлось начать подготовку к проведению следующей переписи, хотя результаты последней еще не были полностью обработаны. Именно в этих условиях Холлерит, работавший в 1880 году в Бюро переписи населения, срочно приступил к созданию своей машины для обработки информации. Он правильно рассудил, что она окажется неоценимой не только для Бюро, но и для крупных компаний во всем мире.

Появление табулятора Холлерита было знаковым событием в новой революции – необходимой и неизбежной «революции контроля», как ее назвал Бенигер, которая следовала за промышленной революцией. Революция контроля позволила технологиям обработки информации догнать технологии переработки материи и энергии и привести живую систему обратно к равновесию. Всю историю автоматизированной обработки данных от перфокарточной системы Холлерита и ЭВМ до современной компьютерной сети проще всего представить как один из этапов продолжающегося процесса установления и поддержания контроля. «Микропроцессорные и компьютерные технологии, вопреки распространенному мнению, вовсе не новые силы, которые совсем недавно были спущены на неподготовленное общество, – пишет Бенигер. – Они представляют собой лишь самые последние этапы продолжающейся революции контроля».

Таким образом, не следует удивляться тому, что бо́льшую часть основных достижений в области вычислительной техники и сетей со времен Холлерита до сегодняшнего дня стимулировало не желание освободить массы, а необходимость в усилении контроля со стороны коммерческих и правительственных бюрократов, часто связанных с военными операциями и национальной обороной. Действительно, сама структура бюрократии находит отражение в функциях компьютера. Компьютер собирает информацию с помощью устройств ввода, записывает информацию в виде файлов в своей памяти, налагает формальные правила и процедуры на своих пользователей через свои программы и выдает информацию с помощью устройств вывода. Это инструмент для передачи инструкций, сбора обратной связи о том, как эти инструкции выполняются, а также для измерения прогресса в достижении некоторой заданной цели. При использовании компьютера человек становится частью механизма контроля. Он превращается в компонент того, что пионер интернета Дж. Ликлайдер в своей фундаментальной работе 1960 года «Симбиоз компьютера и человека» (Man-Computer Symbiosis) описывает как систему, объединяющую человека и машину в единый программируемый блок.

Кроме того что компьютерные системы сыграли важную роль, помогая компаниям и правительствам восстановить централизованный контроль над рабочими и гражданами после промышленной революции, как инструменты расширения возможностей индивидуумов они способствовали формированию современного общества, особенно в последние годы. Передавая власть от организаций отдельным людям, машины для обработки информации могут или ослабить контроль, или укрепить его. Однако такие ослабления, как правило, не длительные. Организации доказали свою способность восстанавливать контроль, разрабатывая все более мощные информационные технологии. Как объясняет Бенигер, «обработка информации и ее потоки требуют управления, поэтому информационные технологии продолжают применяться на все более высоких уровнях контроля».

Появление персональных компьютеров в 1980-х годах создало внезапную и неожиданную угрозу для системы централизованной власти, положив начало новому, пусть и гораздо менее масштабному кризису контроля. Используемые контркультурными хакерами и любителями, ПК с самого начала были пропитаны либертарианской идеологией. Как компания Apple Computer показала в своем незабываемом рекламном ролике «1984», персональный компьютер должен был стать оружием против централизованного контроля, инструментом для уничтожения гегемонии корпоративных мейнфреймов и их главного производителя – компании IBM. Офисные сотрудники начали покупать компьютеры на собственные деньги, приносить их в офисы и устанавливать на своих рабочих столах. Полностью обходя корпоративные системы, сотрудники, владеющие ПК, захватили контроль над данными и программами, которые они использовали. Они получили свободу, но зато ослабили способность бюрократии контролировать и направлять их работу. По словам компьютерного историка Пола Церуззи, руководители компаний и работающие на них ИТ-менеджеры воспринимали наводнение рабочих мест персональными компьютерами как «библейскую чуму».

Потеря контроля оказалась недолгой. Клиент-серверная система, которая объединила в сеть прежде автономные компьютеры и связала их с центральным хранилищем корпоративной информации и программного обеспечения, стала средством, позволившим бюрократам восстановить контроль над информацией и ее обработкой. Клиент-серверные системы вместе с увеличивающимися в размерах и мощности ИТ-подразделениями позволили компаниям ограничить доступ к данным и к программному обеспечению. По иронии судьбы после объединения в сетевую корпоративную систему ПК на самом деле дали администрации возможность контролировать, структурировать и направлять работу сотрудников более жестко, чем когда-либо. «Локальные сети убрали слово “персональный” из персональных компьютеров, – объясняет Церуззи. – Пользователи ПК смирились с этим. Люди, которые хорошо разбирались в компьютерах, сопротивлялись изменению, однако большинство офисных сотрудников вряд ли даже заметили, как сильно это отходило от идеи, лежащей в основе изобретения персонального компьютера. Легкость, с которой состоялся этот переход, говорит о том, что те, кто по-настоящему верил в автономные персональные компьютеры, вероятно, были наивны».

Популяризация интернета через Всемирную паутину и браузер привела к аналогичному кризису управления. Несмотря на то что интернет был создан по инициативе Министерства обороны – образца централизованной власти, он, как это ни парадоксально, представлял собой рассредоточенную, плохо организованную сеть. Поскольку основной целью ставилось создать как можно более надежную систему, способную выдержать выход из строя любой из его частей, структуру интернета сделали децентрализованной. Каждый компьютер, или узел, должен был работать автономно, а связь между компьютерами не должна была контролироваться каким-либо центром. «Внутренние протоколы Сети, – пишет профессор Нью-Йоркского университета Александр Гэллоуэй, – это враги бюрократии, жесткой иерархии и централизации». Если корпоративную компьютерную сеть можно уподобить железной дороге с ее четким расписанием и контролем движения, то интернет больше похож на систему скоростных автомагистралей с их свободным и неконтролируемым движением.

На работе и дома люди могли использовать Сеть в обход центров управления, будь то корпоративные бюрократии, государственные учреждения, империи розничной торговли или медиаконгломераты. Кажущаяся неконтролируемой и неуправляемой Всемирная паутина воспринималась как новый рубеж, пустыня, в которой мы как автономные агенты имели возможность перестроить общество по-своему. «Правительства индустриального мира, – провозгласил Джон Перри Барлоу в своем манифесте 1996 года под названием “Декларация независимости киберпространства”, – вам нет места среди нас. У вас нет власти там, где собираемся мы». Однако, как и в случае с приходом ПК, правительствам и корпорациям не потребовалось много времени, чтобы восстановить и даже укрепить свое господство.

Ошибка Барлоу и многих других заключалась в предположении о том, что децентрализованная структура Сети будет неподвластна социальному и политическому контролю. Они превратили техническую характеристику в метафору личной свободы. Однако, как объясняет Гэллоуэй, подключение ранее неконтролируемых компьютеров к Сети, регулируемой строгими протоколами, фактически привело к созданию «нового управленческого аппарата». На самом деле, пишет он, «основополагающим принципом Сети является контроль, а не свобода – контроль существовал с самого начала». По мере превращения разрозненных страниц Всемирной паутины в единые и программируемые базы данных Всемирного компьютера становится возможным возникновение новой, гораздо более мощной системы управления. Программирование, в конце концов, есть не что иное, как метод контроля. Несмотря на то что интернет с технической точки зрения по-прежнему не имеет центра, контроль теперь может осуществляться в любом месте с помощью программного кода. Отличие от физического мира в том, что все труднее становится обнаружить акт контроля и тех, кто его осуществляет.

В начале 2000 года француз Марк Нобель подал в суд на компанию Yahoo за продажу вещей с нацистской символикой через его онлайн-аукцион.

Распространение таких товаров уже давно считается незаконным во Франции, и Нобель не видел причин, почему закон не должен распространяться на интернет-продавцов. «Существует наивная идея, что интернет меняет все, – сказал один из адвокатов Нобеля при подаче иска в суд Парижа. – Он меняет не все. Он не меняет законов во Франции». Однако основатель компании Yahoo Джерри Янг, посчитавший этот иск глупым и бесполезным нападением на наднациональную интернет-империю, решил, что наивностью страдали именно Нобель и его адвокаты. «Верховный суд Франции хочет вынести судебное решение в области, над которой он не имеет никакого контроля, – сказал он. – Требовать от нас фильтровать доступ к нашим сайтам очень наивно».

Тем не менее иску был дан ход, и Нобель выиграл. 20 ноября 2000 года французский судья решил, что компания Yahoo нарушила закон, и обязал ее приложить «все усилия», чтобы удалить все товары с нацистской символикой со всех веб-страниц, которые могут быть просмотрены во Франции. Он отметил, что Yahoo, несмотря на свои начальные утверждения, уже использует программное обеспечение для определения местоположения посетителей своих сайтов для того, чтобы предоставлять им актуальные рекламные объявления. Если она могла контролировать рекламу, рассуждал он, то она могла контролировать и другой контент, показываемый посетителям.

Строптивая компания Yahoo объявила, что она будет игнорировать решение, утверждая, что французские суды не имеют власти в этой области. Это не произвело впечатления на судью. Если компания не выполнит его приказ к 1 февраля 2001 года, сказал он, французские активы Yahoo будут подлежать конфискации, а ее управляющие – подвергнуты аресту при въезде в Европу. После этого Yahoo отступила. Публичной компании, ведущей дела по всему миру, не оставалось ничего, кроме как сдаться. 2 января она объявила о запрете реализации продукции, «ассоциирующейся с группами, которые поощряют ненависть и насилие» через все свои сайты.

Год спустя, летом 2002-го, Джерри Янг мало что смог сказать, по крайней мере публично, когда Yahoo подписала соглашение с китайским правительством, требующее от компании активно контролировать и подвергать цензуре содержимое своих сайтов в Китае. Янг и другие руководители Yahoo также остались безмолвными в 2005 году, когда компания подчинилась требованию китайских властей и раскрыла личность гражданина Китая, который через электронную почту Yahoo отправлял сообщения о годовщине резни на площади Тяньаньмэнь в организацию, находящуюся в Соединенных Штатах. Журналист по имени Ши Тао был немедленно арестован и заключен в тюрьму. «История компании Yahoo, – пишут Джек Голдсмит и Тим Ву, – иллюстрирует преобразование интернета из технологии, которая не подчиняется территориальным законам, в технологию, которая упрощает их исполнение».

Мало того что правительства начинают раздел онлайн-мира в соответствии со старыми геополитическими границами – авторитарные режимы начинают понимать, что интернет не представляет такой большой угрозы их власти, как они опасались поначалу. Хотя Сеть дает людям новые средства для поиска информации и высказывания своих мнений, она также обеспечивает бюрократов новым мощным инструментом для цензуры, выявления диссидентов и распространения пропаганды. В такой стране, как Китай, любой, кто предполагает, что он действует в интернете анонимно, подвергает себя опасности, весьма далекой от смущения. В своей речи в 2007 году президент Китая Ху Цзиньтао вдохновенно говорил о том, какие возможности предоставляет интернет для укрепления влияния коммунистической партии на сознание граждан страны. «Создание и управление сетевой культурой, – сказал он группе высокопоставленных партийных чиновников, – поможет расширить фронт пропаганды и идеологической работы, а также усилить и ускорить внедрение социалистической идеи».

Демократические правительства также начали использовать базы данных и контролировать интернет-трафик в целях наблюдения за своими гражданами. В 2004 году федеральные агентства в Соединенных Штатах проводили или планировали проведение 199 программ интеллектуального анализа данных, согласно результатам опроса, проведенного аудиторами конгресса. В конце 2005-го – начале 2006 года в сообщениях для прессы говорилось, что таинственное Агентство национальной безопасности провело широкомасштабную операцию по анализу данных, направленную на выявление террористов. По мере того как оцифровываются и направляются через интернет телефонные и другие разговоры, а также развивается система глобального позиционирования, способность правительств наблюдать за словами и передвижениями граждан будет только усиливаться.

Руководство компаний также обнаружило, что интернет не только не ослабляет контроль над сотрудниками – он усиливает его. Корпоративное влияние на жизнь и мысли сотрудников раньше ограничивалось пространственными и временны́ми рамками. Вне стен офисов компании и в нерабочее время люди были в значительной степени свободны от внимания своих начальников. Однако одно из последствий разрушения границ, к которому привело возникновение интернета, – это то, что рабочее место и рабочий день теперь заполняют все пространство и все время. Сегодня доступ к корпоративным программам и данным может быть получен в любой точке мира через интернет, а поток электронной почты и мгновенных сообщений не прекращается ни на минуту. Во многих компаниях де-факто существует предположение, что сотрудники всегда на работе, будь они в офисе, дома или даже в отпуске.

Устройство BlackBerry стало настоящим символом усиления корпоративного контроля над жизнью людей. Подключенный с помощью беспроводного соединения к корпоративным серверам, этот популярный гаджет представляет собой невидимую нить, связывающую сотрудников со своими рабочими местами. Сегодня для многих работников интеллектуального труда отключение BlackBerry – это последнее, что они делают перед сном, а включение – первое, что они делают после пробуждения. В 2006 году газета Wall Street Journal в выпуске под названием «Сироты BlackBerry» (BlackBerry Orphans) рассказала историю о типичном зависимом от BlackBerry руководителе, чьи маленькие дети потребовали, чтобы она не проверяла свою электронную почту дома по вечерам. «Чтобы обойти их требования, – сообщает газета, – мать прячет гаджет в ванной комнате, куда часто заходит до, во время и после ужина». Женщина смущенно сообщает газете, что ее дети думают, что у нее «маленький мочевой пузырь».

Эта история столь же забавна, сколько остра, и она подчеркивает разительную перемену в отношениях между работодателями и сотрудниками, которой способствовало развитие Сети. Она также иллюстрирует еще одну сделку сотрудников с компьютерными технологиями. Многие люди чувствуют подлинное могущество, когда через свои устройства BlackBerry или иным способом удаленно подключаются к корпоративной сети. Они приветствуют эту технологию, поскольку она «дает им свободу» работать, когда и где они хотят, что повышает продуктивность их труда. Цена, которую они платят, – это потеря независимости, поскольку их работодатели получают больший контроль над их временем, их деятельностью и даже их мыслями. «Даже если я дома, – сообщает газете другой пользователь BlackBerry, – я не обязательно нахожусь там».

Пользуясь инструментами сбора и анализа данных, которые предоставляет Всемирный компьютер, работодатели смогут еще больше расширить свое влияние. Некоторые компании уже начали создавать математические модели своей рабочей силы, уменьшая каждого сотрудника до набора цифр, который может быть «оптимизирован» с помощью компьютерных алгоритмов. Компания IBM, которая в последние годы разработала сложные программные продукты для моделирования работы промышленной цепочки поставок, в настоящее время создает подобные модели для управления людьми. Группа, состоящая из сорока экспертов в области статистики и анализа данных, работает над «переориентированием программ моделирования цепочек поставок на 50 000 консультантов, работающих в отделах обслуживания клиентов компании IBM, – сообщает журнал BusinessWeek. – Это означает, что вместо моделирования машин, печей и графиков работы они создают модели своих коллег». Команда собирает информацию о сотрудниках из многочисленных корпоративных баз данных IBM, а также подумывает о включении данных из сообщений рабочей электронной почты, онлайн-календарей и звонков. Компания собирается использовать эту модель для того, чтобы автоматически назначать консультантов для реализации проектов и направлять их работу так, чтобы достичь оптимальной эффективности.

Компания Google тоже запустила эксперимент, связанный с математическим моделированием для управления персоналом. Летом 2006 года Google попросила своих сотрудников заполнить пространную онлайнанкету, ответив на 300 вопросов, начиная от языков программирования, которые они знают, и заканчивая домашними животными, которых они имеют, и журналами, которые читают. Затем компания обработала ответы с помощью компьютера, сравнив их с различными навыками и достижениями сотрудников, чтобы создать алгоритмы, которые могут предсказать их производительность. В 2007 году она начала применять эти алгоритмы для оценки соискателей, которым теперь также приходилось заполнять длинную интернет-анкету. Компании все шире будут вводить техники моделирования по мере их развития. «Это математическое моделирование человечества обещает стать одним из самых великих начинаний XXI века, – заключает журнал BusinessWeek. – И требуется совсем немного воображения, чтобы увидеть, к чему это может привести. Менеджеры будут использовать инструменты не только для наблюдения за работой сотрудников, но и для отслеживания их движений и повышения производительности их труда».

Наиболее далеко идущие планы корпоративного применения Всемирного компьютера как технологии управления касаются не оптимизации нашей работы в качестве наемных сотрудников, а оптимизации нашего потребительского поведения. Несмотря на сопротивление пионеров интернета, потребительство давно заменило либертарианство как господствующая идеология в онлайн-мире. Ограничения на коммерческое использование Сети были сняты в 1991 году в результате создания Всемирной паутины. В 1993 году появился первый рекламный баннер адвокатской компании Кремниевой долины, а годом позже – первая спам-кампания. В 1995 году компания Netscape добавила в свой браузер Navigator функцию поддержки «куки», которые позволяют компаниям определять и отслеживать посетителей своих сайтов. К 1996 году началась золотая лихорадка доткомов. В последние годы значение Всемирной паутины как канала продаж и продвижения еще более возросло. Благодаря консультантам в области интернет-маркетинга крупные и небольшие компании увеличили эффективность сбора информации о клиентах, анализе их поведения и предложении интересующей их продукции и рекламных объявлений.

Растущая изощренность интернет-маркетинга наиболее ярко проявляется в рекламе. Вместо рассылки обычных баннеров реклама в интернете теперь тесно связана с результатами поиска или другими явными показателями человеческих желаний и особенностей личностей. Сами поисковые системы стали ведущими распространителями объявлений, поскольку преобладающие инструменты для веб-навигации и корпоративного продвижения слились в единый чрезвычайно прибыльный сервис. Компания Google сначала сопротивлялась привязке рекламы к результатам поиска: ее основатели утверждали, что «поисковые системы, получающие доходы от рекламы, будут продвигать интересы рекламодателей, а не потребителей». Однако сегодня компания делает миллиарды долларов благодаря именно этой практике. Поисковая оптимизация – наука использования передовых статистических методов для увеличения вероятности того, что человек посетит сайт или щелкнет по объявлению, – стала важной корпоративной функцией, которую поддерживают Google и другие поисковые системы, предоставляя компаниям информацию о том, как они ранжируют сайты и размещают объявления.

Пожалуй, самое примечательное проявление торжества потребительства в интернете – это то, что популярные онлайн-сообщества вроде MySpace побуждают своих участников становиться друзьями корпораций и их продукции. В 2006 году, например, более 85 000 человек «подружились» с автомобилем Toyota Yaris, с радостью позволив запутать себя в рекламной кампании недавно выпущенной машины. «MySpace можно рассматривать как одну огромную платформу для “персонального продакт-плейсмента”», – пишет Уэйд Роуш в статье в журнале Technology Review. Он утверждает, что «огромное количество поддельных “друзей” вкупе с изобилием готовых песен, видеоклипов и других маркетинговых материалов, которые могут быть непосредственно встроены в [пользовательские] профили, заставляет участников сообщества определять себя и свои отношения почти исключительно в терминах медиа и потребления». В знак признания факта размывания грани между потребителем и продавцом в интернете в 2007 году журнал Advertising Age назвал «потребителя» рекламным агентством года.

Однако интернет не просто маркетинговый канал, но и маркетинговая лаборатория, предоставляющая компаниям бесценную информацию о мотивах и поведении покупателей. Компании уже давно умело управляют предложением во многом благодаря достижениям в области информационных технологий, но они сталкивались с проблемами, когда дело доходило до осуществления контроля над спросом – над тем, что, где и когда покупают люди. Они были не в состоянии непосредственно влиять на потребителей так, как влияли на сотрудников и поставщиков. Реклама и продвижение всегда отличались удручающей неточностью. Как удачно выразился магазинный магнат Джон Уонамейкер более ста лет назад, «половина денег, которые я плачу за рекламу, тратится впустую. Беда в том, что я не знаю, какая именно».

Всемирный компьютер начинает менять эту ситуацию. Он обещает усилить контроль компаний над потреблением, обеспечив маркетологов данными, необходимыми для точной персонализации предложения и оценки его результатов. Он оптимизирует и процесс коммуникации, и процесс измерения. В 2006 году в интервью журналу Economist Ришад Тобаккоуала, топ-менеджер международного рекламного агентства Publicis, подвел итог изменений в красочной и впечатляющей метафоре. Он сравнил традиционную рекламу со сбрасыванием бомб на города: компания не может знать, на кого они упадут. Однако с помощью интернет-объявлений, сказал он, компании могут «сделать много копий, а затем заставить людей наколоть себя на них».

Время от времени в ответ на общественные или государственные жалобы ведущие поисковые системы и другие интернет-компании с большой помпой объявляют о новых «правилах, гарантирующих защиту частной жизни». Однако эти меры обычно не более чем показуха. Летом 2007 года компания Google объявила о намерении удалить поисковую историю пользователей по истечении двух лет, но только в том случае, если в течение этого периода человек не будет пользоваться поисковым сервисом и посещать другие сайты Google, что маловероятно, учитывая доминирующее положение компании в интернете. Примерно в то же время корпорация Microsoft выпустила пресс-релиз, который сообщал об «анонимизации» поисковой истории по истечении 18 месяцев. Как показывает пример Тельмы Арнольд, анонимизация мало что меняет, поскольку существуют сложные методы интеллектуального анализа данных. На самом деле в то время, когда Microsoft делала свое заявление, в корпорации команда китайских исследователей занялась разработкой аналитического программного обеспечения для извлечения демографической информации из анонимных онлайн-данных. Команда уже разработала алгоритм, позволяющий с большой точностью определять возраст и пол интернет-пользователя на основании посещаемых им сайтов, и продолжает работать над алгоритмом определения таких характеристик, как род занятий, образование и местоположение. В своем отчете исследователи написали, что «информация о посещениях может быть использована для определения неизвестных демографических признаков пользователя».

Способность компаний собирать и анализировать данные об отдельных клиентах развивается в то же время, когда психологи и экономисты делают успехи в новой дисциплине, называемой нейромаркетингом.

Результаты сканирования мозга помогают нейромаркетологам определить психологические триггеры, отвечающие за то, что́ мы покупаем. В эпохальной статье 2007 года «Нейронные предикторы» (Neural Predictors of Purchases), опубликованной в журнале Neuron, группа ученых из Массачусетского технологического института, Стэнфордского университета и Университета Карнеги – Меллон сообщила о том, что они с помощью аппаратов магнитно-резонансной томографии исследовали активность мозга покупателей в момент, когда те оценивали продукты и их цены на экранах компьютеров. Выявляя активные участки мозга на разных этапах процесса покупки, исследователи смогли предсказать, купит этот человек продукт или нет. После дальнейшего анализа они пришли к выводу, что «возможность предсказать покупку на основании мозговой активности можно распространить и на другие покупательские сценарии». Журнал Forbes назвал это исследование важной вехой в бизнесе, позволяющей «впервые понять, что делает мозг в процессе принятия решения о покупке». Мы вступаем в новую эру торговли, в которой компании будут гораздо сильнее влиять на наш выбор, чем когда-либо прежде, даже без нашего ведома.

Как это часто бывало в истории информационных технологий, многие из инструментов контроля, применяемых компаниями в интернете, основаны на военных разработках. После терактов 11 сентября 2001 года Министерство обороны, Министерство внутренней безопасности и другие государственные учреждения США начали вкладывать миллионы, если не миллиарды, долларов в разработку технологий интеллектуального анализа данных, которые позволяют извлечь ценную информацию из Сети. Помимо функции выявления террористов, многие из этих технологий будут применяться в коммерческой сфере. Правительство финансирует исследование Аризонского университета, направленное на разработку программного обеспечения, которое дает возможность идентифицировать авторов текстовых сообщений в интернете на основании анализа их выбора слов и синтаксиса. Хотя цель исследования – «применение методов идентификации авторства к сообщениям на экстремистских форумах на английском и арабском языках», это программное обеспечение может помочь маркетологам в профилировании клиентов или отслеживании связей между анонимными отзывами о товарах.

Все перечисленное не означает, что компьютер превратится исключительно в инструмент контроля. Он всегда будет иметь двойственную природу, предоставляя новые возможности как отдельным людям, так и учреждениям. Новые достижения в области информационных технологий и в дальнейшем будут приводить к ослаблению централизованного контроля, однако за каждым нарушением почти наверняка последует восстановление контроля за счет юридических или технических средств. Мы наблюдаем этот процесс и сегодня на примере последователей сервиса Napster – мощных децентрализованных сетей для обмена фильмами, программным обеспечением и другими крупными файлами. Будучи в течение длительного времени прибежищем либертарианцев, пиратов и активистов движения против интеллектуальной собственности, в последние годы эти сети столкнулись с рядом судебных процессов и полицейских рейдов. Теперь они начинают превращаться в средства массовой информации. В 2006 году компания BitTorrent, разработчик самой популярной из пиринговых систем, заключила сделки с несколькими голливудскими студиями, согласившись распространять их фильмы и телевизионные шоу в форматах, предотвращающих возможность нелегального копирования. Затем она превратила свою домашнюю страницу в интернет-магазин, обязала пользователей зарегистрировать учетную запись и подписаться под длинным списком «правил и условий использования», а также взяла новое название: BitTorrent Entertainment Network.

История свидетельствует, что самые мощные инструменты для обработки и передачи информации будут переданы не в руки рядовых граждан, а в ве́дение компаний и правительств. Именно их интерес, заключающийся в контроле, в конечном итоге определит развитие и использование Всемирного компьютера.

«Каждый человек на жизненном пути заполняет немалое число анкет, и в каждой анкете – известное число вопросов, – писал в своем романе “Раковый корпус” Александр Солженицын. – Ответ одного человека на один вопрос одной анкеты – это уже ниточка, навсегда протянувшаяся от человека в местный центр анкетного хозяйства. От каждого человека протянуты таким образом сотни ниточек, а всего их сходятся многие миллионы, и если б ниточки эти стали видимы, то все небо оказалось бы в паутине… Из этого постоянного ощущения незримых ниточек естественно рождается у людей и уважение к тем лицам, кто эти ниточки вытягивает…»

По мере движения по нашей цифровой жизни исходящие от нас ниточки множатся гораздо быстрее, чем мог себе представить Солженицын в 1960 году в Советском Союзе. Почти все, что мы делаем в интернете, хранится где-то во Всемирном компьютере. Каждый раз, когда мы читаем текст страницы, нажимаем на ссылку или просматриваем видео, помещаем что-то в корзину интернет-магазина или производим поиск, отправляем электронную почту или общаемся с помощью программ обмена мгновенными сообщениями, мы заполняем «анкету». Однако в отличие от обывателя из романа Солженицына мы зачастую не знаем о ниточках, которые тянутся от нас, а также о тех, кто за них дергает. И даже если бы мы знали о том, что за нами наблюдают, то нас бы это не заботило. В конце концов, мы тоже извлекаем выгоду из персонализации, которую интернет делает возможной: она превращает нас в более совершенных потребителей и сотрудников. Мы принимаем больший контроль в обмен на большее удобство. Паучья паутина сделана по мерке, и мы неплохо себя чувствуем внутри нее.

 

Глава 11

iБог

Летом 2004 года основатели Google Ларри Пейдж и Сергей Брин практически саботировали собственную компанию. Они дали большое интервью журналу Playboy, которое было опубликовано в начале августа, всего за несколько дней до запланированного дебюта компании Google на фондовой бирже NASDAQ. Появление интервью взволновало Уолл-стрит, поскольку оно, как казалось, нарушило запрет Комиссии по ценным бумагам и биржам (КЦББ) на несанкционированное раскрытие информации во время «тихого периода» перед IPO (первая публичная продажа акций). Инвесторы опасались, что КЦББ заставит компанию отменить свое размещение акций. Однако после того как Google поспешно распространила пересмотренный вариант проспекта, включающего весь текст интервью журналу Playboy в качестве приложения, Комиссия одобрила продажу акций, и 19 августа Google стала публичной компанией.

В последующей суете затерялось само интервью, в котором излагались мысли и мотивы пары блестящих молодых математиков, собиравшихся вступить в ряды самых богатых и влиятельных бизнесменов мира. Ближе к концу интервью Пейдж и Брин озвучили свои глубочайшие амбиции. Они были заинтересованы не только в совершенствовании своей поисковой системы. На самом деле они надеялись соединить свою технологию с человеческим мозгом. «Вам нужен доступ к как можно большему объему информации, чтобы вы могли выбрать наиболее актуальную и правильную, – объяснил Брин. – Решение заключается не в ограничении информации, которую вы получаете. В конечном итоге вы захотите, чтобы знания всего мира подключались непосредственно к вашему сознанию».

Интервьюер опешил. «Это то, чего мы должны ожидать?» – спросил он.

«Я надеюсь на это, – сказал Брин. – По крайней мере, на нечто подобное. Мы, вероятно, не будем пользоваться компьютером для поиска информации».

Интервьюер задал уточняющий вопрос: «Ваша цель – подключение наших умов к источнику мировых знаний?»

«Приблизиться к этому, насколько это возможно, – ответил Брин. – Чем умнее будет поисковая система, тем лучше. К чему это приведет? Кто знает? Однако можно себе представить, что достижение будет сравнимо с переходом от библиотечных полок к поисковой сессии Google, когда вместо сегодняшних поисковых систем вся информация мира станет всего лишь одной из наших мыслей».

Не в первый раз Брин и Пейдж говорили о своем желании поработать над человеческим мозгом, и он не станет последним. Создание искусственного интеллекта, который превосходит или даже замещает разум, – это тема, к которой они возвращаются снова и снова. «Каждый раз, когда я говорю о будущем Google с Ларри Пейджем, – сообщает Стив Джарветсон, известный венчурный инвестор из Кремниевой долины, – он утверждает, что поисковая система станет искусственным интеллектом». Отвечая на вопросы после презентации в своей альма-матер в Стэнфордском университете, в мае 2002 года Пейдж заявил, что Google выполнит свою миссию только тогда, когда ее поисковая система станет завершенной с точки зрения AI. «Вы ведь знаете, ребята, что это значит? – спросил он у студенческой аудитории. – Это означает искусственный интеллект».

Несколько месяцев спустя на другой презентации в Стэнфордском университете Пейдж подтвердил свою цель: «В конечном итоге поисковая система должна стать такой же умной, как и люди, или еще умнее… Для нас работа над технологией поиска – это работа над созданием искусственного интеллекта». Примерно в то же время в интервью передаче NewsHour в эфире общественного телевидения Брин пояснил, что поисковая система будет напоминать говорящий суперкомпьютер ЭАЛ из фильма «Космическая одиссея 2001 года». «Надеюсь, – сказал Брин, – она не будет подвержена ошибкам, как ЭАЛ, который уничтожил экипаж корабля. Но это то, к чему мы стремимся, и я думаю, что мы уже преодолели часть пути».

В июле 2003 года, выступая на технологической конференции, Брин и Пейдж более подробно рассказали о своем стремлении сделать нас умнее с помощью искусственного интеллекта. По словам одного из присутствовавших, Брин предположил, что «беспроводные устройства для мозга» могут быть использованы для автоматизации доставки информации. Эту идею Пейдж развил в феврале 2004 года в интервью информационному агентству Reuters: «Представьте, что возможности вашего мозга расширяются с помощью Google. Например, вы думаете о чем-то, а ваш мобильный телефон шепчет ответ вам на ухо».

Брин рассказал о прогрессе Google в отношении своей конечной цели в интервью журналисту Newsweek Стивену Леви. «Я думаю, что мы довольно далеко продвинулись [в сфере интернет-поиска] за десять лет, – сказал он. – В то же время куда идти дальше? Конечно, если вся информация мира подключена к вашему или к искусственному мозгу, который умнее, чем ваш, вам было бы лучше. Для этого нужно сделать еще очень многое». Дэвид Вайз приводит аналогичное замечание Брина в своей книге 2005 года «Google. Прорыв в духе времени» (The Google Story). «Почему бы не усовершенствовать мозг? – задается вопросом Брин. – Возможно, в будущем мы сможем подключать небольшую версию Google прямо к собственному мозгу».

На конференции в Лондоне в мае 2006 года Ларри Пейдж снова говорил о целях компании Google, связанных с искусственным интеллектом. «Мы хотим создать поисковую систему, которая понимает все на свете». Спустя год, в феврале 2007-го, он сказал группе ученых о том, что в Google работает команда специалистов, которые «действительно пытаются создать искусственный интеллект». И их цель, по его словам, «не так далека от достижения, как думают люди».

Принимая трансцендентное воззрение на информационные технологии, рассматривая их как способ преодоления физических ограничений человеческого мозга, Брин и Пейдж озвучивают давнее желание математиков и программистов, посвятивших себя созданию искусственного интеллекта. Это желание, как отмечает Дэвид Ноубл в своей книге «Религия технологии» (The Religion of Technology, 1997), возникло еще в XVII веке, когда французский философ Рене Декарт утверждал, что «тело – всегда помеха для разума и мышления». Декарт видел в математике модель «чистого разума». Идеалы Декарта прослеживаются в работах таких математиков, как Джордж Буль, Альфред Норт Уайтхед и Алан Тьюринг, чьи прорывы в сфере алгебраической логики подготовили почву для современного бинарного компьютера.

В своей книге 1979 года «Машины, которые думают» (Machines Who Think) Памела Маккордак написала, что искусственный интеллект обещает обеспечить «расширение тех человеческих возможностей, которые мы ценим больше всего». Она привела цитату профессора Массачусетского технологического института Эдварда Фредкина:

«…искусственный интеллект – следующий шаг в эволюции». Дэнни Хиллис, чьи новаторские работы в области параллельных вычислений проложили путь для систем Google, утверждал в интервью 1992 года, что искусственный интеллект может помочь исправить психические недостатки человека, «ошибки, оставшиеся со времен, когда мы еще были животными», и привести к созданию существ, которые будут «лучше, чем мы». В статье 2006 года «Возрождение человечности» (Reinventing Humanity) известный изобретатель и писатель Рэй Курцвейл предсказал, что искусственный интеллект «значительно превзойдет биологический к середине 2040-х годов», результатом чего станет «мир, где нет различия между биологическим и механическим или между физической и виртуальной реальностью».

Большинство из нас беспокоит желание объединить компьютеры и людей, стереть или размыть границы между человеком и машиной. Дело не только в том, что мы обнаруживаем в энтузиазме защитников искусственного интеллекта тревожные признаки мизантропии (Хиллис называет человеческое тело «ходящей обезьяной», а Марвин Мински, бывший директор программы искусственного интеллекта Массачусетского технологического института, считает человеческий мозг «кровавым месивом из органической материи»), но и в том, что чувствуем угрозу нашей целостности как свободомыслящих индивидуумов. Даже Билл Гейтс полагает, что эта концепция вызывает тревогу. В своей речи 2005 года в Сингапуре он говорил о возможности подключения человеческого тела и мозга непосредственно к компьютерам. Он рассказал аудитории, как один из его коллег по Microsoft всегда говорит ему: «Я готов, подключите меня». Однако Гейтс заявил, что его беспокоит эта идея: «Я не чувствую себя так же. Я счастлив, что компьютер там, а я здесь».

В дополнение к тому, что нас тревожит перспектива превращения в улучшенных с помощью компьютеров киборгов, мы, как правило, скептически относимся к этой мысли. Это кажется преувеличением, даже смехотворной идеей, как нечто из области особенно причудливой научной фантастики. Здесь, однако, мы расходимся с Гейтсом. В том же выступлении он дал понять, что считает соединение компьютеров и людей неизбежным, что в обозримом будущем мы будем дополнены цифровыми процессорами и программным обеспечением. «У нас будут такие возможности», – заявил он. Факты свидетельствуют о том, что Microsoft, как и Google, стремится стать пионером в создании коммерческих человеко-машинных интерфейсов. В 2004 году компания получила патент на «метод и устройство для передачи энергии и данных с использованием человеческого тела». При подаче заявки корпорация Microsoft рассказала, что развивает технологию, которая превратит кожу в новый вид электрического проводника, или «шины» для подключения «сети устройств к одному телу». Microsoft также отметила, что «эта сеть может быть расширена путем подключения нескольких тел через физический контакт, например рукопожатие. Когда два или более тела находятся в физическом контакте, связанные тела образуют одну большую шину, через которую могут быть переданы энергетические и/или коммуникационные сигналы».

Патент Microsoft – лишь один из результатов многочисленных корпоративных и академических научно-исследовательских программ, направленных на объединение компьютеров и людей и, в частности, на более полное включение человеческого существа в вычислительную сеть интернета. В 2006 году Управление науки и инноваций при правительстве Великобритании рассмотрело наиболее перспективные из этих инициатив. Было подтверждено, что нашим телам суждено стать шинами для передачи данных и это приведет к развитию «сферы вычислений на человеческой платформе». Исследователи также написали о быстром прогрессе в области объединения реального и виртуального миров. Новые «сенсорные дисплеи», пишут они, обещают сделать вычисления «повсеместными», которые будут окружать нас данными и программным обеспечением повсюду: «В случае повсеместных вычислений физическое расположение данных и вычислительных мощностей не очевидно для пользователя. Скорее, информация предоставляется пользователю прозрачным образом и с учетом контекста». Через десять лет нам даже не придется использовать клавиши и кнопки мыши, чтобы сказать компьютеру, что́ мы от него хотим. Появятся «новые способы взаимодействия с компьютером, при которых системы выполняют задачи проактивно от имени пользователей в зависимости от мгновенных требований времени и места».

Исследователи прогнозируют, что мечта основателей Google о прямой связи между мозгом и интернетом станет реальностью к 2020 году. Именно тогда мы, вероятно, увидим «первый физический нейронный интерфейс», обеспечивающий «прямую связь между мозгом и нервной системой человека, или животного и компьютером, или компьютерной сетью». В этот момент мы сможем «взаимодействовать непосредственно с компьютерами с помощью мысли». Такие нейронные интерфейсы обещают стать благословением для многих людей, страдающих тяжелыми формами заболеваний. Они могут помочь слепым видеть, а парализованным – двигаться. Однако их применение выходит далеко за рамки медицины, как отмечают исследователи. Станет возможным «осуществление внешнего контроля над человеческим поведением с помощью цифровых средств массовой информации». Мы тоже станем программируемыми.

Интернет не просто объединяет устройства обработки информации. Он объединяет людей. Он соединяет нас друг с другом и связывает нас с машинами. Наш разум – такая же неотъемлемая часть Всемирного компьютера, как и интеллект, заключенный в программном коде или микрочипах. Когда мы выходим в интернет, то становимся узлами этой сети. Это не просто метафора. Это отражение гиперссылочной структуры, которая с самого начала определяла Всемирную паутину. Интернет и все подключенные к нему устройства не просто пассивная машина, которая реагирует на наши команды. Это думающая машина, пусть пока и в зачаточном состоянии, которая активно собирает и анализирует наши мысли и желания по мере того, как мы выражаем их, выбирая, что нам делать, куда идти, с кем говорить, что публиковать, что скачивать, по каким ссылкам переходить, а какие игнорировать. Собирая миллиарды битов информации, Всемирная паутина формирует то, что писатель Джон Бэттелл называет «базой данных человеческих намерений». Чем больше времени мы проводим в интернете и чем больше задач решаем с его помощью, тем обширнее становится эта база данных. В будущем поиск новых возможностей подключения людей и машин к этой базе данных, вероятно, станет основной задачей.

2 ноября 2005 года мы получили представление о том, что ждет Всемирный компьютер. Компания Amazon.com начала тестирование нового сервиса под странным названием «Механический турок» (Mechanical Turk). Это название, как оказалось, было заимствовано у печально известного шахматного «автоматона», созданного в 1770 году венгерским бароном по имени Вольфганг фон Кемпелен. Деревянная машина, похожая на турецкого колдуна, сидящего перед большим ящиком, казалось, играла в шахматы автоматически, используя сложную систему зубчатых колес и рычагов для перемещения фигур. На своем дебюте во дворце Шенбрунн в Вене «Механический турок» быстро расправился со своим первым противником, графом Кобенцлем, к радости собравшихся придворных. Новости об удивительном умном роботе быстро распространились, и фон Кемпелен взял «турка» в турне по Европе, где тот победил ряд известных игроков, включая Наполеона Бонапарта и Бенджамина Франклина. Однако спустя несколько лет после смерти фон Кемпелена была выявлена мистификация. Внутри большого ящика прятался гроссмейстер, который посредством системы магнитов отслеживал ходы оппонентов и делал собственные. Игрок имитировал работу искусственного интеллекта.

«Механический турок» компании Amazon делает нечто подобное. Он «прячет» людей внутри программного обеспечения, используя их для выполнения задач, решение которых пока дается компьютерам с трудом. Допустим, программист пишет приложение, которое включает в качестве одного из шагов определение зданий на цифровых фотографиях. Эта работа ставит в тупик современные компьютеры, но легко выполняется людьми. Сервис «Механический турок» дает программисту возможность написать несколько простых строк кода, чтобы задействовать необходимые интеллектуальные мощности. В назначенной точке исполнения программы запрос на выполнение «человеческой задачи» автоматически размещается на сайте сервиса «Механический турок», где люди соревнуются в выполнении этой задачи за плату, установленную программистом.

Как объясняет на своем сайте компания Amazon, сервис «Механический турок» переворачивает с ног на голову обычные отношения между компьютерами и людьми: «Когда мы думаем о взаимодействии между человеком и компьютером, то обычно предполагаем, что человек ставит задачу, а компьютер решает ее и выдает результаты. Что если бы этот процесс был “перевернут” и компьютерная программа могла попросить человека выполнить задачу и предоставить результаты?» Именно это и делает «Механический турок». Этот сервис превращает действия и суждения людей в функции программы. При этом получается, что не машина работает на нас, а мы работаем на машину.

Мы неосознанно играем аналогичную роль, прибегая к поисковой системе Google. В основе этой системы находится алгоритм ссылочного ранжирования PageRank, который Брин и Пейдж создали, будучи аспирантами Стэнфордского университета, в 1990 году. Они считали, что каждый раз, когда человек переходит по ссылке с одного сайта на другой, он выражает суждение. Таким способом он заявляет, что считает другой сайт важным. Кроме того, они осознали, что каждая ссылка во Всемирной паутине содержит небольшую часть человеческого интеллекта, а все ссылки вместе взятые обладают интеллектом, который значительно превышает разум отдельного человека. Поисковая система Google отслеживает ссылку за ссылкой для определения важности всех веб-страниц. Чем больше ссылок ведет на сайт, тем больше его ценность. Как говорит Джон Маркофф, программное обеспечение Google «систематически использует человеческие знания и суждения о том, что имеет значение». Каждый раз, когда мы пишем ссылку или щелкаем по ней, мы делимся частью своего интеллекта с системой Google. Мы делаем машину немного умнее, а Брина, Пейджа и акционеров компании Google – немного богаче.

Примеры сервиса «Механический турок» и поисковой системы Google показывают, как человеческий разум сливается с искусственным разумом Всемирного компьютера. В обоих случаях люди подчиняются машинам. В случае «Механического турка» мы становимся частью программы, выполняя небольшую функцию, не осознавая общей цели – так же, как чернорабочие – винтики длинных сборочных линий. В случае с поисковой системой Google наш вклад осуществляется бессознательно. Брин и Пейдж запрограммировали свою машину так, чтобы она собирала крошки интеллекта, оставляемые нами в интернете в процессе повседневной деятельности.

По мере роста вычислительного облака и развития сферы повсеместных вычислений мы будем вкладывать в это облако все больше своих интеллектуальных мощностей. Спутники глобального позиционирования и крошечные радиопередатчики дают возможность отслеживать наши движения в реальном мире так же точно, как сегодня отслеживает наши передвижения по ссылкам виртуального мира. С увеличением количества коммерческих и социальных операций, совершаемых через интернет, многие другие виды данных будут собираться, храниться, анализироваться и становиться доступными для программного обеспечения. Всемирный компьютер станет гораздо умнее. Другими словами, передача наших интеллектуальных мощностей машине произойдет вне зависимости от того, позволим мы внедрить в наши черепа чипы и розетки или нет.

Ученые в области компьютерных наук сейчас занимаются созданием нового языка для интернета, который обещает сделать его гораздо более сложным средством для выражения и обмена интеллектуальными мощностями. Создавая веб-страницы, сегодня программисты располагают ограниченными возможностями использования кодов или тегов для описания текста, изображений и другого контента. Традиционный язык разметки гипертекста, или HTML, концентрируется на простых командах форматирования, например на создании инструкции для браузера, чтобы он выделил строку текста курсивом или поместил ее в центр страницы. Новый язык позволит программистам пойти гораздо дальше. Они смогут использовать теги для описания значения таких объектов, как слова и изображения, а также связи между различными объектами. Так, например, имя человека будет нести в себе информацию о его адресе, профессии, предпочтениях и отношениях с другими людьми, а название продукта – содержать теги, описывающие его цену, наличие, производителя, а также совместимость с другими продуктами.

Этот новый язык, как считают инженеры по программному обеспечению, сделает возможной гораздо более умную «беседу» между компьютерами в интернете. Он превратит Всемирную паутину информации во Всемирную паутину смысла – так называемую семантическую паутину. Разработчик языка HTML Тим Бернерс-Ли – инициатор развития альтернативного языка. В 2006 году в своей речи перед участниками Международной конференции World Wide Web в Шотландии он сказал, что «Всемирной паутине еще только предстоит пережить революцию» и что «через двадцать лет мы оглянемся назад и скажем, что это был только период ее зарождения». Он предвидит день, когда «механизмы торговли, бюрократии и нашей повседневной жизни будут находиться в ведении машин, общающихся с машинами».

В Центре имени Тьюринга Вашингтонского университета, являющемся ведущей лабораторией искусственного интеллекта, исследователи уже создали программное обеспечение, которое может на самом базовом уровне «читать» предложения на веб-страницах и извлекать из них смысл, не требуя от программистов никаких тегов. Эта программа под названием TextRunner сканирует предложения и определяет отношения между словами или фразами. Например, читая предложение «Торо написал “Уолден”, покинув свой домик в лесу», программа TextRunner понимает, что глагол «написал» описывает отношение между словами «Торо» и «Уолден». По мере сканирования большого количества страниц, содержащих сотни или тысячи подобных конструкций, программа может предположить, что Торо – это писатель, а «Уолден» – книга. Поскольку программа TextRunner читает с невероятной скоростью – при проведении одного из тестов она извлекла миллиард текстовых отношений из 90 миллионов веб-страниц, – она учится очень быстро. Разработчики программы рассматривают ее в качестве перспективного прототипа программы «машинного чтения», которое они определяют как «автоматическое, неконтролируемое понимание текста» компьютерами.

Ученые также обучают машины видеть. Компания Google работает с исследователями из Калифорнийского университета в Сан-Диего над усовершенствованием системы обучения компьютеров интерпретации фотографий и других изображений. Данная система сочетает текстовые теги, описывающие содержимое изображения, с его статистическим анализом. Сначала компьютер учится распознавать объект, например дерево, «просматривая» множество изображений, содержащих объекты, отмеченные людьми как «дерево». Компьютер учится устанавливать связь между тегом и результатом математического анализа форм, присутствующих в изображениях. В сущности, он учится определять дерево вне зависимости от его положения на изображении. Используя сначала человеческий интеллект, компьютер может в дальнейшем интерпретировать изображение самостоятельно, устанавливая собственные теги со все возрастающей точностью. В конце концов, он научится так хорошо «видеть», что сможет обойтись без учителей. Он начнет думать сам за себя.

В 1945 году физик из Принстонского университета Джон фон Нейман набросал первый проект создания электронного компьютера, который может хранить в своей памяти инструкции по работе с ним. Его план лег в основу всех современных цифровых компьютеров. Революционная машина фон Неймана сразу же нашла применение у военных для проектирования ядерных бомб и другого оружия, однако ученый с самого начала понимал, что создал технологию общего назначения, способы использования которой невозможно предсказать полностью. «Я уверен, что это устройство, а точнее, виды устройств, первым представителем которых оно является, настолько новы, что многие из их применений станут очевидны только после того, как будут введены в эксплуатацию», – писал он 24 октября 1945 года Льюису Штраусу, будущему председателю Комиссии по атомной энергии. «Наиболее важные сферы применения, по определению, те, которые мы не осознаём в настоящее время, поскольку они далеки от нашей нынешней сферы».

Сегодня мы находимся на аналогичном этапе развития Всемирного компьютера. Мы построили его и начинаем его программировать, но мы далеки от осознания всех способов его использования. Однако мы можем ожидать, что, в отличие от машины фон Неймана, Всемирный компьютер не просто будет следовать нашим инструкциям. Он будет учиться у нас и в конце концов начнет писать собственные инструкции.

Джордж Дайсон – историк, изучающий развитие технологии, сын известного физика из Принстонского университета Фримена Дайсона – был приглашен в штаб-квартиру компании Google в городе Маунтин-Вью, Калифорния, в октябре 2005 года, чтобы выступить на вечеринке по случаю 60-й годовщины изобретения фон Неймана. «Несмотря на причудливую мебель и другие игрушки, – вспоминал Дайсон о своем визите, – мне казалось, что я находился в соборе XIV века, но только не в XIV веке, а в XII, во время его построения. Тут и там каждый был занят резьбой по камню, а невидимый архитектор сводил все в единое целое. Настроение было игривое, и все же в воздухе ощущалось благоговение». После своей речи Дайсон разговорился с инженером Google о неоднозначном плане компании по сканированию содержимого библиотек мира в ее базу данных. «Мы не сканируем эти книги для того, чтобы их читали люди, – сказал ему инженер. – Мы сканируем их для искусственного интеллекта».

Это посещение вдохновило Дайсона на написание эссе для онлайнжурнала Edge, где он утверждает, что мы достигли поворотной точки в истории вычислительных технологий. Сегодняшний компьютер – компьютер фон Неймана – в качестве памяти использует физическую матрицу. Каждый бит данных хранится в определенном месте этой матрицы, обладает уникальным адресом, а программное обеспечение состоит из набора инструкций для нахождения битов данных по указанным адресам и произведения над ними каких-либо действий. Этот процесс, по Дайсону, «можно представить как «СДЕЛАЙ ТО-ТО с тем, что находится ЗДЕСЬ, и помести результат СЮДА». Все зависит не только от точных инструкций, но и от точного определения параметров ЗДЕСЬ, ТАМ и КОГДА.

Как мы знаем сегодня и как предвидел фон Нейман в 1945 году, эта машина может быть запрограммирована на решение невероятного множества задач. Однако у нее есть фундаментальное ограничение: она делает только то, что ей прикажут. Она полностью зависит от указаний программиста и, следовательно, выполняет только те задачи, которые представляет себе программист и для выполнения которых он напишет инструкции. Как утверждает Дайсон, «компьютеры все лучше и лучше справляются с поиском ответов, но только на те вопросы, которые могут задать программисты».

Это принципиально отличается от того, как обрабатывают информацию такие живые системы, как наш мозг. В процессе жизни разум посвящает бо́льшую часть времени и энергии поиску ответов на незаданные вопросы или, по крайней мере, на вопросы, заданные не в конкретных терминах. «В реальном мире, – объясняет Дайсон, – чаще всего найти ответ проще, чем сформулировать вопрос. Нарисовать нечто похожее на кошку, например, гораздо проще, чем описать то, что, собственно, делает нечто похожим на кошку. Ребенок рисует каракули, и в конце концов у него получается что-то напоминающее кошку. Решение находит проблему, а не наоборот». Умными нас делает то, что наш разум постоянно снабжает нас ответами, не зная вопроса. Он находит смысл, а не выполняет вычисления.

Для того чтобы машина могла продемонстрировать или, по крайней мере, имитировать такой процесс, она не должна быть ограничена набором однозначных инструкций для выполнения действий над жестко ограниченным набором данных. Она должна быть освобождена от своей фиксированной памяти. Должна избавиться от своей «машинности» и начать действовать подобно биологической системе. Именно это и становится возможным по мере того, как сам интернет превращается в компьютер. Внезапно вместо конечного набора данных, точно организованных в матрице, у нас появляется избыток данных, циркулирующих в безграничном облаке. У нас есть, если заимствовать метафору, «первичный бульон» информации, которая жаждет обрести смысл. Для этого нам нужно программное обеспечение, которое действует скорее как придающий смысл мозг, нежели как вычислительная машина фон Неймана, – программное обеспечение с инструкциями, которые, как пишет Дайсон, «просто говорят “СДЕЛАЙ ТО-ТО с первой попавшейся копией ТОГО-ТО”».

Мы наблюдаем зарождение нового вида программного обеспечения на примере поисковой системы Google и других программ, предназначенных для извлечения информации из Всемирной паутины. Инженеры компании Google признают, что, как выразился Дайсон, «вне зависимости от того, из чего состоит сеть – из нейронов, компьютеров, слов или идей, – она содержит решения проблем, которые не обязательно должны быть четко определены». Алгоритмы поисковой системы компании уже очень успешно находят в интернете ответы на вопросы, которые мы задаем, даже когда мы формулируем их неоднозначно. Мы не всегда точно знаем, что мы ищем, когда мы производим поиск в системе Google, и все-таки мы часто это находим. Если Всемирный компьютер представляет собой новый тип компьютера, то поисковая система Google – это новый вид программного обеспечения, которое будет на нем работать.

Эрик Шмидт заявил, что конечный продукт компании, то, что он «всегда хотел создать», не будет ждать, чтобы ответить на его запрос, но будет «говорить мне, что́ я должен напечатать». Другими словами, он будет давать ответ, не зная вопроса. Продуктом станет искусственный интеллект. Цитируя Сергея Брина, это может быть «искусственный мозг, который умнее, чем ваш».

А что же будет с нашим мозгом? Повлияет ли на процесс нашего мышления то, что мы все в большей степени полагаемся на огромное хранилище информации в интернете в качестве расширения или даже замены нашей памяти? Изменит ли это наше самовосприятие и отношение к миру? Если все более умной будет Всемирная паутина, станет ли умнее каждый из нас в отдельности или нет?

При описании будущего Всемирного компьютера – «машины», как его называет Кевин Келли, он пишет: «Больше всего нас удивит наша зависимость от того, что́ эта машина знает о нас и о том, что́ мы хотим знать. Нам уже легче найти в Google что-либо во второй или третий раз вместо того, чтобы запомнить самим. Чем больше мы учим этот мегакомпьютер, тем больше ответственности он будет иметь за наши знания. Он станет нашей памятью. Затем он станет нашей личностью. В 2015 году многие люди, оторвавшись от машины, будут чувствовать, будто им сделали лоботомию». Келли приветствует такую перспективу. Он считает, что объединение наших умов и личностей в единый разум будет означать выполнение нашего предназначения. Человечество, говорит он, сегодня является свидетелем нового начинания, когда «нити разума, когда-то болезненно изолированные, начинают объединяться».

Другие менее оптимистично оценивают наши перспективы. В начале 2005 года драматург Ричард Форман поставил свою сюрреалистическую драму «Боги дробят мою голову» (The Gods Are Pounding My Head) на сцене церкви Святого Марка на Манхэттене. Это была мрачная постановка, в которой два уставших лесоруба бредут по пустоши, усыпанной обломками культуры – по «миру толщиной с бумажный лист», как назвал его один из героев, – и бормочут бессвязные фразы. В заметке для аудитории Форман рассказал, что вдохновило его на создание этой пьесы. «Я разделяю традиции западной культуры, – писал он, – идеалом которой (моим идеалом) была сложная, плотная и “похожая на собор” структура высокообразованной и ясно выражающейся личности – мужчины или женщины, несущих внутри себя построенный своими руками уникальный вариант всего наследия Запада». Однако он опасался, что эта традиция исчезает, что она стирается по мере того, как мы придаем миру смысл не с помощью нашей памяти, а с помощью баз данных интернета: «Я вижу в каждом из нас (включая себя) замену сложной внутренней плотности новым видом личности, развивающейся под давлением переизбытка информации и технологии “мгновенного доступа”. По мере того как мы избавляемся от нашего “внутреннего запаса культурного наследия”, – заключил Форман, – мы, кажется, становимся “людьми-блинами”, обладающими неглубокими знаниями о многом и получающими доступ к огромной информационной сети нажатием кнопки».

Пройдут годы, прежде чем появятся какие-либо значительные исследования влияния широкого распространения интернета на нашу память и мыслительные процессы. Однако любой, кто проводит много времени в интернете, вероятно, хоть немного согласится с Форманом. Сам термин «веб-серфинг» прекрасно отражает поверхностность наших отношений с информацией, которую мы находим в таких больших количествах в интернете. Английский биолог Дж. Янг в своих Ритовских лекциях 1950 года, собранных в книге «Сомнение и уверенность в науке» (Doubt and Certainty in Science), красноречиво описал, как способы нашего восприятия, идеи и язык меняются, когда мы начинаем использовать новый инструмент. Наши технологии, пояснил он, создают нас так же, как мы создаем их. Это было верно в отношении инструментов для обработки материи и энергии, и это особенно верно в отношении инструментов для обработки информации, от карты и часов до компьютера.

Среда – это не просто сообщение. Среда – это разум. Он формирует то, что мы видим и как мы видим это. Печатная страница, главная информационная среда последних 500 лет, формировала наше мышление, как выразился Нил Постман, через «акцент на логику, последовательность, историю, экспозицию, объективность, отрешенность и дисциплину». Наша новая универсальная среда – интернет – делает акцент на немедленный доступ, одновременность, случайность, субъективность, одноразовость и, прежде всего, на скорость. Сеть не стимулирует нас остановиться и глубоко задуматься о чем-либо, построить в нашей памяти «плотное хранилище» знаний, которое так лелеет Форман. Вспомним слова Келли: нам проще «найти в Google что-либо во второй или третий раз вместо того, чтобы запомнить самим». Интернет побуждает нас скользить по гладкой поверхности данных, переходя от ссылки к ссылке.

И это именно то поведение, которое интернет как коммерческая система призван поощрять. Мы нейроны Всемирной паутины, и чем больше ссылок мы нажимаем, чем больше страниц просматриваем, чем больше операций совершаем, тем умнее становится Всемирная паутина, тем большую экономическую выгоду извлекает и тем больше прибыли получает. Мы чувствуем себя в интернете «людьми-блинами», потому что именно эту роль нам положено играть. Всемирный компьютер и те, кто его программирует, мало заинтересованы в нашей, выражаясь словами Формана, «глубоко развитой личности». Они хотят, чтобы мы выступали в качестве гиперэффективных процессоров данных, винтиков интеллектуальной машины, работу и цели которой мы не в силах осознать. Самым революционным следствием увеличения мощности, масштаба и полезности интернета может стать не то, что компьютеры начнут думать как мы, а то, что мы начнем думать как компьютеры. Наше сознание истончится, станет более плоским, по мере того как мы нажимаем ссылку за ссылкой и наш разум учится «ДЕЛАТЬ ТО-ТО с тем, что находится ЗДЕСЬ, и помещать результат СЮДА». Искусственным интеллектом, который мы создаем, может оказаться наш собственный.

Сто лет назад руководители коммунальных компаний и инженеры-электрики, которые присоединились к обществу «Джовиан», считали себя архитекторами нового, более совершенного мира. Для них Бог был «Великим электриком», оживляющим Вселенную с помощью невидимого, но всемогущего духа. Делая свою работу, они также делали и Его работу. Его проекты были их проектами. «Идея электричества, – заявляли члены этого общества, – заключается в объединении всего мира в одно братство».

Многие ученые в области компьютерных наук и инженеры по программному обеспечению, занимающиеся созданием великой компьютерной сети XXI века, разделяют подобное ощущение важности и полезности своей работы. Изменилась лишь метафора. Бог уже не «Великий электрик». Он стал «Великим программистом». Вселенная больше не излучение таинственного духа. Теперь это логический результат работы компьютера. «Как только Вселенная возникла, она начала производить вычисления, – пишет профессор Массачусетского технологического института Сет Ллойд в своей книге 2006 года “Программируя Вселенную”. – Жизнь, язык, человек, общество, культура – все это обязано своим существованием внутренней способности материи и энергии обрабатывать информацию». «Все живые существа на определенном уровне являются машинами, обрабатывающими информацию, – утверждает Чарльз Сейф в другой книге 2006 года под похожим названием “Декодирование Вселенной” (Decoding the Universe). – В некотором смысле Вселенная в целом ведет себя как гигантское устройство, обрабатывающее информацию, то есть компьютер».

Наше прошлое и наша судьба заключены в программном коде. И теперь, когда все компьютеры в мире соединены друг с другом в единую машину, у нас наконец появилась возможность или, по крайней мере, искушение усовершенствовать этот код.

 

Эпилог

Пламя и нить накала

Одно из величайших и одновременно одно из самых скромных изобретений человека – это фитиль. Мы не знаем, кто первым понял много тысяч лет назад, что огонь может быть изолирован на кончике скрученного куска ткани, который благодаря силам капиллярного поднятия постоянно подпитывается воском или маслом, но это открытие, как пишет Вольфганг Шивельбуш в книге «Ночь, лишенная очарования» (Disenchanted Night), «было таким же революционным в сфере развития искусственного освещения, как и колесо в истории транспорта». Фитиль приручил огонь, позволив использовать его гораздо более точно и эффективно, чем это было возможно с деревянным факелом или пучком веток. При этом фитиль помог приручить и нас. Трудно себе представить, чтобы цивилизация развилась до сегодняшнего уровня при свете факелов.

Фитиль оказался на удивление выносливым творением. Он оставался доминирующей технологией освещения вплоть до XIX века, когда был заменен сначала газовым фонарем, а затем лампой Эдисона с нитью накаливания. Более чистые, безопасные и даже более эффективные, чем пламя, лампы накаливания быстро распространились по домам и офисам всего мира. Однако наряду с многочисленными практическими преимуществами электрический свет внес неожиданные изменения в образ жизни людей. Камин, свечи и керосиновая лампа всегда были центрами домохозяйств. Огонь был, как выразился Шивельбуш, «душой дома». По вечерам семьи собирались в главной комнате, привлеченные мерцанием пламени, чтобы поговорить о событиях дня или иным способом провести время вместе. Электрическое освещение вместе с системой центрального отопления привело к исчезновению этой давней традиции. По вечерам члены семьи стали проводить больше времени в разных комнатах, учась, читая или работая в одиночку. У каждого человека появилось больше возможностей уединиться и большее ощущение автономии, а сплоченность семьи ослабла.

Холодному и устойчивому электрическому свету не хватало очарования пламени. Он не был ни завораживающим, ни успокаивающим, но строго функциональным. Свет превратился в промышленный товар. Немец, который вел дневник в 1944 году и был вынужден использовать свечи вместо лампочки во время ночных налетов, был поражен разницей. «В “более слабом” свете свечи, – писал он, – мы заметили, что объекты гораздо более выражены, этот свет придал им большую “реальность”. Это качество теряется в электрическом свете: объекты (на первый взгляд) проявляются гораздо более четко, но в действительности становятся более плоскими. Электрическое освещение придает слишком много яркости, и, следовательно, вещи теряют свои очертания, вещество, короче говоря, свою суть».

Нас по-прежнему привлекает пламя на конце фитиля. Мы зажигаем свечи для создания романтического или успокаивающего настроения, чтобы отметить особое событие. Мы покупаем декоративные лампы в виде подсвечников с лампочками, стилизованными под пламя. Однако мы никогда не узнаем, каково это, когда огонь – единственный источник света. Количество людей, которые помнят времена до появления лампы Эдисона, сократилось до нескольких человек, и когда они уйдут, то заберут с собой память об этом мире, существовавшем до появления электричества. То же самое произойдет к концу этого века с памятью о мире, который существовал до распространения компьютеров и интернета. Мы – те люди, которые унесут эти воспоминания с собой.

Все технологические изменения являются сменой поколений. В полной мере последствия появления новой технологии проявятся только тогда, когда те, кто вырос с ней, станут взрослыми людьми и начнут теснить своих «устаревших» родителей. По мере исчезновения старшего поколения исчезают знания о том, что было потеряно в результате появления новой технологии, и остается только понимание того, что было получено. Так прогресс заметает следы, постоянно освежая иллюзию, что мы находимся именно там, где и должны быть.

 

Пролог. Дверь в Бостоне

«ИТ не имеет значения» (IT Doesn’t Matter): обзор отзывов на статью приводится в книге Николаса Карра «Блеск и нищета информационных технологий. Почему ИТ не являются конкурентным преимуществом». Издательство «Секрет фирмы», 2005. (Nicholas G. Carr, Does IT Matter? Information Technology and the Corrosion of Competitive Advantage (Boston: Harvard Business School Press, 2004), 177–180.)

 

Глава 1. Колесо Бердена

Генри Берден был гениальным изобретателем: см. «Доклад об исследовании области между реками Мохок и Гудзон» Роберта Вогела (ред.) (Robert M. Vogel, Report of the Mohawk – Hudson Area Survey (Washington DC: Smithsonian Institution, 1973), 73–95); книгу Луиса Хантера «История промышленной энергетики в Соединенных Штатах», том 1, «Водная энергия в век паровых двигателей» (Louis C. Hunter, A History of Industrial Power in the United States, vol. 1, Waterpower in the Century of the Steam Engine (Charlottesville: University Press of Virginia, 1979), 569–574), а также статью Пола Юзелдинга «Генри Берден и проблема англо-американского технологического трансфера в XIX веке» (Paul J. Uselding, “Henry Burden and the Question of Anglo-American Technological Transfer in the Nineteenth Century,” Journal of Economic History 30 (June 1970)), 312–337.

…между электричеством и вычислениями можно обнаружить глубинные сходства: сходство между электричеством и вычислениями не раз отмечалось в прошлом. В своем эссе 1964 года Мартин Гринбергер писал: «Вычислительная машина – чрезвычайно полезное устройство. Ее применение, как и применение электроэнергии, обладает свойством универсальности. Электричество может использоваться на разнообразных рабочих местах… Символьные вычисления также могут применяться для решения широкого спектра задач». Развивая эту аналогию, Гринбергер предвидел возникновение сферы коммунальных вычислений: «Если не принимать в расчет непредвиденные препятствия, то к 2000 году интерактивные компьютерные сервисы, предоставляемые на коммерческой основе компаниями коммунального обслуживания, могут стать столь же обычным явлением, каким сегодня стала телефонная связь». В статье 1990 года о производительности труда в промышленности Пол Дэвид отметил «параллель между современным компьютером и другой машиной общего назначения, которой отводится важная роль в том, что иногда называют «второй промышленной революцией», а именно электрической динамо-машиной… Компьютер и динамо-машина – своеобразные узловые элементы физически распределенных (трансмиссионных) сетей… В обоих случаях можно проследить путь постепенных технических усовершенствований, длительный процесс расширения сферы применения и слияния с другими технологическими новшествами, которые являются взаимозависимыми частями динамического процесса, в результате которого технология общего назначения завоевывает широкую область применения». Мартин Гринбергер, «Компьютеры будущего» в книге Зенона Пилишина (ред.) «Перспективы компьютерной революции» (Martin Greenberger, “The Computers of Tomorrow,” in Zenon W. Pylyshyn, ed., Perspectives on the Computer Revolution (Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1970)), 390–397; статья Пола Дэвида «Компьютер и динамо-машина: современный парадокс продуктивности в исторической перспективе» (Paul A. David, “The Computer and the Dynamo: A Historical Perspective on the Modern Productivity Paradox,” American Economic Review 80 (May 1990)), 355–361.

Технологии общего назначения: термин был введен в 1989 году в работе Тимоти Бреснахана и Мануэля Трахтенберга, позже опубликованной под названием «Технологии общего назначения: “двигатели прогресса”?» (Timothy F. Bresnahan, Manuel Trajtenberg “General Purpose Technologies: ‘Engines of Growth’?”, Journal of Econometrics 65 (1995), 83–108). См. также книгу Элханана Хелпмана (ред.) «Технологии общего назначения и экономический рост» (Elhanan Helpman, ed., General Purpose Technologies and Economic Growth (Cambridge MA: MIT Press, 1998)).

26 миллионов человек: «Количество пользователей сервиса Napster резко сокращается, однако новые альтернативные файлообменные сервисы завоевывают популярность, по сообщениям Jupiter Media Metrix», пресс-релиз компании ComScore Networks от 20 июля 2001 г. (“Global Napster Usage Plummets, But New File-Sharing Alternatives Gaining Ground, Reports Jupiter Media Metrix,” ComScore Networks press release, July 20, 2001).

«Западное общество, – писал он, – приняло…»: Льюис Мамфорд, «Миф о машине», том 2, «Пентагон власти» (Lewis Mumford, The Myth of the Machine, vol. 2, The Pentagon of Power (New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1970)), 185–186.

 

Глава 2. Изобретатель и его секретарь

«Почему бы не передавать энергию»: цитата из книги Нила Болдуина «Эдисон: изобретение столетия» (Neil Baldwin, Edison: Inventing the Century (New York: Hyperion, 1995)), 104.

«Не только лампы должны давать свет»: цитата из книги Томаса Хьюза «Энергетические сети: электрификация в западном обществе, 1880–1930» (Thomas P. Hughes, Networks of Power: Electrification in Western Society, 1880–1930 (Baltimore: Johns Hopkins, 1983)), 22. Комментарий Хьюза: «Почему Эдисон так много времени уделял работе над системами? Если изобретатель создавал только один компонент, то он зависел от других в плане изобретения или поставки остальных компонентов. Изобретатель компонента не мог обладать контролем над инновацией, которого жаждал Эдисон. Эдисон черпал идеи для своих изобретений в несоответствии одних компонентов, выявляющихся благодаря усовершенствованию других. Дисбаланс между взаимодействующими компонентами указывал на необходимость в дополнительных изобретениях» (21–22).

«воплощение чистоты»: Вольфганг Шивельбуш, «Ночь, лишенная очарования: индустриализация освещения в XIX веке» (Wolfgang Schivelbusch, Disenchanted Night: The Industrialization of Light in the Nineteenth Century (Berkeley: University of California Press, 1995)), 51.

«варварством и расточительством»: цитата из книги Нила Болдуина «Эдисон».

«Как свеча и керосиновая лампа»: цитата из книги Вольфганга Шивельбуша «Ночь, лишенная очарования» (Disenchanted Night).

«небольшой шар солнечного света»: из статьи Маршалла Фокса в газете New York Herald; цитата из книги Нила Болдуина «Эдисон».

«в мгновение ока»: цитата из книги Нила Болдуина «Эдисон».

«своеобразную организацию»: Форрест Макдональд, «Инсулл» (Forrest McDonald, Insull (Chicago: University of Chicago Press, 1962)), 6–8.

«Однажды вечером я ехал»: Сэмюэл Инсулл, «Компании коммунального обслуживания в современном мире» (Public Utilities in Modern Life (Chicago, 1924)), 185–186.

«С этого момента»: Макдональд, «Инсулл», 22.

«было настолько неправдоподобно»: там же, 54.

«На протяжении многих тысячелетий»: Луис Хантер и Линвуд Брайант, «История промышленной энергетики в Соединенных Штатах, 1780–1930», том 3, «Передача мощности» (Louis C. Hunter, Lynwood Bryant, A History of Industrial Power in the United States, 1780–1930, vol. 3, The Transmission of Power (Cambridge MA: MIT Press, 1991)), 3.

«бессчетное количество людей и животных»: там же, с. 5.

тысячи таких мельниц: Луис Хантер, «История промышленной энергетики в Соединенных Штатах, 1780–1930», том 1, «Водная энергия в век паровых двигателей» (Louis C. Hunter, A History of Industrial Power in the United States, 1780–1930, vol. 1, Waterpower in the Century of the Steam Engine (Charlottesville: University Press of Virginia, 1979)), 2.

«представлял удивительное зрелище»: Луис Хантер и Линвуд Брайант, «История промышленной энергетики в Соединенных Штатах», 1780–1930, том 3, с. 120.

«менее 5 % энергии»: там же, с. 210.

«никто сегодня при планировании строительства нового завода не будет рассматривать»: там же, с. 231.

«В первые годы»: там же, с. 242.

«50 000 частных электростанций»: Эми Фридлендер, «Электроэнергия и свет: электричество в энергетической инфраструктуре США, 1870–1940» (Amy Friedlander, Power and Light: Electricity in the US Energy Infrastructure, 1870–1940 (Reston: Corporation for National Research Initiatives, 1996)), 51.

«Кеммлер вестингован» (Kemmler Westinghoused): Ричард Моран, «Странная история электрического стула», газета Boston Globe, 5 августа 1990 года (Richard Moran, “The Strange Origins of the Electric Chair,” Boston Globe, August 5, 1990).

«Возможность возглавить этот крупный энергетический бизнес»: Сэмюэл Инсулл, «Мемуары Сэмюэла Инсулла» (Samuel Insull, The Memoirs of Samuel Insull (Polo IL: Transportation Trails, 1992)), 79.

«К 1911 году станция на Фиск-стрит»: Хьюз, «Энергетические сети», 211.

«гением балансировки нагрузки»: в своей речи 16 ноября 1916 года Инсулл очень подробно описал сложную систему оптимизации снабжения клиентов вплоть до уровня отдельных домов. См. Инсулл, «Компании коммунального обслуживания», с. 69–107.

«историческим вкладом в развитие управленческой мысли»: Хьюз, «Энергетические сети», с. 217.

«несмотря на то что в Чикаго по-прежнему много автономных электростанций»: цитаты из статей в журналах Electrical World и Engineer and Electrical Review and Western Electrician; там же, с. 223.

«выросли с 10 киловатт-часов»: Инсулл, «Компании коммунального обслуживания», с. 70.

«доля компаний коммунального обслуживания в общем объеме производства электроэнергии в США»: Р. Б. Дюбофф, «Электроэнергия в американской промышленности, 1889–1958» (R. B. DuBoff, Electric Power in American Manufacturing, 1889–1958 (New York: Arno Press, 1979)), 40.

 

Глава 3. Цифровая система передачи мощности

Машины Холлерита: описание табулятора приводится в статье Ф. Х. Уайнса «Перепись населения 1900 года» в журнале National Geographic за январь 1900 года (F. H. Wines, “The Census of 1900,” National Geographic, January 1900). В то время Уайнс был заместителем директора Бюро переписи населения.

«Обработка информации, записанной на картах»: Пол Церуззи «История современных вычислительных технологий» (Paul E. Ceruzzi, A History of Modern Computing (Cambridge MA: MIT Press, 2003)), 16.

«назвал глупостью»: там же, с. 14.

«Идея автоматизированного производства»: Родди Осборн, статья «GE и UNIVAC: использование высокопроизводительного компьютера» в журнале Harvard Business Review, июль – август 1954 года (Roddy F. Osborn, “GE and UNIVAC: Harnessing the High-Speed Computer,” Harvard Business Review, July – August 1954).

«бронирование 40 000 и продажу 20 000 билетов»: Мартин Кемпбел-Келли, «От бронирования авиарейсов до компьютерных игр серии Sonic the Hedgehog: история индустрии программного обеспечения» (Martin Campbell-Kelly, From Airline Reservations to Sonic the Hedgehog: A History of the Software Industry (Cambridge MA: MIT Press, 2003)), 41–45.

«бюджета капитальных вложений»: Министерство торговли США, «Зарождающаяся цифровая экономика», апрель 1998 года (US Department of Commerce, The Emerging Digital Economy, April 1998), 6 и A1–7.

«Расходы на программное обеспечение»: Кемпбел-Келли, «От бронирования авиарейсов», 14–15.

«мировые расходы на информационные технологии»: Джон Гэнтц, «40 лет ИТ-отрасли: взгляд в прошлое, взгляд в будущее» (John Gantz, “40 Years of IT: Looking Back, Looking Ahead,” IDC white paper, 2004).

«аренда типового компьютера IBM»: Церуззи, «История современных вычислительных технологий», с. 74.

«священнослужителями среди технических специалистов»: там же, с. 77.

«уровням использования вычислительных мощностей»: Артур Андрзежак, Мартин Арлитт и Джерри Ролиа, «Экономия ресурсов за счет использования модели коммунальных вычислений», 27 ноября 2002 года (Artur Andrzejak, Martin Arlitt, and Jerry Rolia, “Bounding the Resource Savings of Utility Computing Models,” Hewlett – Packard Laboratories Working Paper HPL–2002–339, November 27, 2002).

«так же нерационально используются системы хранения данных»: Кэрол Хилдебрэнд, «Почему белки лучше справляются с хранением, чем вы», журнал Darwin, апрель 2003 года; Стивен Фоскетт, «Как на самом деле обстоят дела с использованием ресурсов систем хранения данных», журнал Storage, апрель 2002 года (Carol Hildebrand, “Why Squirrels Manage Storage Better than You Do,” Darwin, April 2003; Stephen Foskett, “Real-World Storage Utilization,” Storage, April 2002).

«Тратить цикл центрального процессора»: Брайан Хейз, «Компьютер и генератор», журнал American Scientist, том 89 (сентябрь – октябрь 2001 года) (Brian Hayes, “The Computer and the Dynamo,” American Scien-tist 89 (September – October 2001)), 390–394.

«может потреблять в 100 раз больше энергии»: Гэри Шамшойан и др., «Высокие технологии означают высокую эффективность: бизнес-кейс по управлению энергетическими ресурсами в сфере высоких технологий», 20 декабря 2005 года (Gary Shamshoian et al., “High-Tech Means High-Efficiency: The Business Case for Energy Management in High-Tech Industries,” Ernest Orlando Lawrence Berkeley National Laboratory white paper, December 20, 2005).

«в течение ближайших нескольких лет»: Луис Андре Баррозу, «Цена эффективности», журнал ACM Queue, том 3 (сентябрь 2005 года) (Luiz André Barroso, “The Price of Performance,” ACM Queue 3 (September 2005)), 48–53.

«процесс обработки данных однажды может превратиться»: цитата из книги Дэвида Уорша «Знания и богатство народов» (Quoted in David Warsh, Knowledge and the Wealth of Nations (New York: Norton, 2006)), 351.

«обмотать земной шар более 11 тысяч раз»: Ольга Хариф, «Оптоволоконное “пресыщение” в новом свете», 31 августа 2001 года (Olga Kharif, “The Fiber-Optic ‘Glut’—in a New Light,” Business Week Online, August 31, 2001, ).

«когда передача данных станет такой же быстрой»: цитата из статьи Джорджа Гилдера «Информационные заводы», журнал Wired, октябрь 2006 года (George Gilder, “The Information Factories,” Wired, October 2006).

 

Глава 4. Прощайте, мистер Гейтс

«Мы находимся на пороге следующего кардинального изменения»: Билл Гейтс, «Программное обеспечение как интернет-услуга», меморандум Microsoft от 30 октября 2005 года (Bill Gates, “Internet Software Services,” Microsoft memorandum, October 30, 2005).

«Центры обработки данных компании Google»: см. статью Кэти Грей «Власти города заключили сделку с Google с целью создания рабочих мест», газета The Dalles Chronicle, 16 февраля 2005 года (Kathy Grey, “Port Deal with Google to Create Jobs,” The Dalles Chronicle, February 16, 2005).

«массивными инвестициями»: Адам Лашински, «Запланированный хаос», журнал Fortune, 2 октября 2006 года (Adam Lashinsky, “Chaos by Design,” Fortune, October 2, 2006).

«атомную электростанцию информационной эпохи»: Джон Маркофф и Сол Хэнселл, «Не такое уж и секретное оружие Google», газета International Herald Tribune, 13 июня 2006 года (John Markoff and Saul Hansell, “Google’s Not-So-Very-Secret Weapon,” International Herald Tribune, June 13, 2006).

«место, где можно остановиться, чтобы заправиться и перекусить гамбургером»: Лора Оппенхеймер, «Приезжие находят Даллес быстрее, чем через поисковую систему», газета Oregonian, 20 августа 2006 года (Laura Oppenheimer, “Faster Than They Can Google It, Newcomers Find The Dalles,” Oregonian, August 20, 2006).

«самым большим компьютером в мире»: Маркофф и Хэнселл, «Не такое уж и секретное оружие Google».

«десятки миллиардов циклов [микропроцессора]»: Луис Андре Баррозу, Джеффри Дин и Урс Хельцле, «Веб-поиск планетарного масштаба: кластерная архитектура Google», журнал IEEE Micro, том 23 (март – апрель 2003 года) (Luiz André Barroso, Jeffrey Dean, and Urs Hölzle, “Web Search for a Planet: The Google Cluster Architecture,” IEEE Micro 23 (March – April 2003)), 22–28.

«Один из аналитиков считает»: Сол Хэнсел и Джон Маркофф, «Поисковая система, превращающаяся в изобретателя», газета New York Times, 3 июля 2006 года (Saul Hansell and John Markoff, “A Search Engine That’s Becoming an Inventor,” New York Times, July 3, 2006).

«самого большого болтуна»: Эрик Шонфельд, «Самый большой болтун в Кремниевой долине», журнал Business 2.0, сентябрь 2003 года (Erick Schonfeld, “The Biggest Mouth in Silicon Valley,” Business 2.0, September 2003).

«быстрорастущая компания из Сан-Франциско Salesforce.com»: из интервью с Марком Бениоффом, проведенного автором 1 ноября 2006 года.

«Исследование, проведенное консалтинговой компанией McKinsey & Company»: из интервью с Кишором Канакамедала и Абхиджитом Дубей из компании McKinsey, проведенного автором 22 ноября 2006 года.

«Исследовательская компания Gartner, специализирующаяся на рынках информационных технологий, сообщает»: Роберт Десисто, Бен Принг, Бенуа Леро и Фрэнсис Карамузис, «Модель “ПО как услуга” бросает вызов локально установленному программному обеспечению», отчет о результатах исследования, проведенного компанией Gartner, от 26 сентября 2006 года (Robert P. Desisto, Ben Pring, Benoit J. Lheureux, and Frances Karamouzis, “SaaS Delivery Challenges On-Premise Software,” Gartner research report, September 26, 2006).

«одна из лидирующих позиций в сфере коммунальных вычислений принадлежит гиганту электронной коммерции Amazon.com»: из интервью с Адамом Селипски, вице-президентом Amazon Web Services, проведенного автором, 17 октября 2006 года.

«компании SmugMug удалось»: Amazon Web Services, «История успеха: SmugMug» (“Success Story: SmugMug,” ).

«Это как будто инженеры Amazon»: Amazon Web Services, «История успеха: YouOS» (“Success Story: YouOS,” ).

«Иногда мы используем менее 10 % мощности»: Уэйд Роуш, «Серверы в аренду», сайт журнала Technology Review, 28 сентября 2006 года (Wade Roush, “Servers for Hire,” Technology Review Web site, September 28, 2006, ).

«в создании целого виртуального центра обработки данных»: из интервью с Брайаном Доерром, проведенного автором 29 июля 2006 года.

«Среда снова изменилась»: Рэй Оззи, «Разрушение, вызванное распространением интернет-услуг», меморандум Microsoft, 28 октября 2005 года (Ray Ozzie, “The Internet Services Disruption,” Microsoft memorandum, October 28, 2005).

«Затраты будут ошеломляющими»: Дэвид Киркпатрик, «Деньги Microsoft против Google», CNNMoney.com, 5 мая 2006 года (David Kirkpatrick, “Microsoft’s Cash Versus Google,” CNNMoney.com, May 5, 2006, ).

 

Глава 5. Белый город

«Колумбовская выставка»: см. Рейд Бэджер, «Великая американская ярмарка» (Reid Badger, The Great American Fair (Chicago: Nelson Hall, 1979)) и Джули Роуз, «Всемирная Колумбовская выставка: идея, опыт, последствия», 1 августа 1996 года (Julie K. Rose, “The World’s Columbian Exposition: Idea, Experience, Aftermath,” August 1, 1996, ).

«Сияющие огни»: цитата из главы Кэролин Марвин «Ослепляя большинство: Представление электрического света в качестве средства коммуникации» в книге Джозефа Корна (ред.) «Воображая завтрашний день: история, технология и будущее Америки» (Carolyn Marvin, “Dazzling the Multitude: Imagining the Electric Light as a Communications Medium,” in Joseph J. Corn, ed., Imagining Tomorrow: History, Technology, and the American Future (Cambridge MA: MIT Press, 1986)), 204–205.

«Люди подолгу простаивали»: Генри Адамс, «Воспитание Генри Адамса: биография» (Henry Adams, The Education of Henry Adams: A Biography (Boston: Houghton Mifflin, 1918)), 342–343.

«Утопические обещания, навеянные электричеством»: цитаты из книги Дэвида Ная «Электрификация Америки: общественное значение новой технологии» (David E. Nye, Electrifying America: Social Meanings of a New Technology (Cambridge MA: MIT Press, 1990)), 149–150; а также из главы Говарда Сегала «Техноутописты» в книге Джозефа Корна (ред.) «Воображая завтрашний день» (Howard P. Segal, “The Technological Utopians,” in Corn, ed., Imagining Tomorrow, 127–128).

«Компания General Electric особенно искусно играла»: см. Най, «Электрификация Америки», с. 265–270.

«огромная индустрия просто растаяла»: Гэвин Вейтман, «Торговля замерзшей водой» (Gavin Weightman, The Frozen-Water Trade (New York: Hyperion, 2003)), 244.

«на предположении о том, что электроэнергия»: Дэвид Най, «Потребление мощности: социальная история американской энергетики» (David E. Nye, Consuming Power: A Social History of American Energies (Cambridge MA: MIT Press, 1998)), 141.

«Новая система генерации электроэнергии»: там же, с. 143–144.

«великой трансформацией американской системы образования»: Клаудиа Голдин, «Равноправие и продолжение учебы во время великой трансформации американской системы образования», журнал Journal of Political Economy, том 107 (декабрь 1999 года) (Claudia Goldin, “Egalitarianism and the Returns to Education During the Great Transformation of American Education,” Journal of Political Economy 107 (December 1999)), S65–S94.

«Вот наша поэзия»: Эзра Паунд, «Моя Родина», журнал The New Age, том 11 (19 сентября 1912 года) (Ezra Pound, “Patria Mia,” The New Age 11 (September 19, 1912)), 491–492.

«Электричество привело к появлению»: Дэвид Най, «Потребление мощности», с. 157, 164.

«проведенная в 1925 году перепись населения города Манси»: Рут Шварц Коуэн, «Больше работы для матери» (Ruth Schwartz Cowan, More Work for Mother (New York: Basic Books, 1983)), 173.

«в домашних инженеров»: комментарии Эдисона в журнале Good Housekeeping за октябрь 1912 года. Цитата из книги Шейлы Ротман «Подходящее место для женщины» (Sheila M. Rothman, Woman’s Proper Place (New York: Basic Books, 1978)), 18.

«На фотографии того времени»: напечатана в книге Ная «Электрификация Америки», с. 264.

«облегчающие труд изобретения облегчили жизнь»: Коуэн, «Больше работы для матери», с. 178.

«Проведенные исследования подтвердили»: там же, с. 159, 178, 199.

«исследование, опубликованное в 2006 году»: Валери Рэми и Невилл Фрэнсис, «Век работы и развлечений», отчет Национального бюро экономических исследований, май 2006 года (Valerie A. Ramey and Neville Francis, “A Century of Work and Leisure,” National Bureau of Economic Research Working Paper No. 12264, May 2006).

«пролетаризацией»: Коуэн, «Больше работы для матери», с. 180.

«приведение дома в соответствие»: Най, «Электрификация Америки», с. 252–253.

«Внедрение новых технологий»: там же, с. 280–281.

к обществу «Джовиан»: там же, с. 161.

 

Глава 6. Всемирный компьютер

Джон Калкин: Джон Калкин (иезуит), «Руководство для учителя по изучению работ Маршалла Маклюэна», журнал Saturday Review, 18 марта 1967 года (John M. Culkin, SJ, “A Schoolman’s Guide to Marshall McLuhan,” Saturday Review, March 18, 1967). Здесь Калкин перефразирует Маклюэна.

«кибернетической луг»: стихотворение Бротигана «Все живем под опекой любящих машин» (All Watched Over by Machines of Loving Grace) было впервые опубликовано в одноименном сборнике, выпущенном в 1967 году компанией Communication Company. 1500 экземпляров было роздано бесплатно. Стихотворение перепечатано в сборнике «Ловля форели в Америке, Пилюля от аварии на шахте в Спрингхилл, В арбузном сахаре» (Richard Brautigan’s Trout Fishing in America, The Pill Versus the Springhill Mine Disaster, and In Watermelon Sugar (New York: Mariner Books, 1989)).

«должна была использоваться для обмена сообщениями»: Агентство по перспективным исследовательским проектам, Бюро по методам обработки информации, «Отчет о завершении создания сети ARPANET», 4 января 1978 года (Defense Advanced Research Projects Agency, Information Processing Techniques Office, “ARPANET Completion Report,” January 4, 1978, II–7, II–8, and III–14).

«Как писал Фред Тернер»: Фред Тернер, «От контркультуры к киберкультуре: Стюарт Брэнд, Всемирная сеть и развитие цифрового утопизма» (Fred Turner, From Counterculture to Cyberculture: Stewart Brand, the Whole Earth Network, and the Rise of Digital Utopianism (Chicago: University of Chicago, 2006). Объясняя положительное отношение хиппи к компьютерам, Тернер пишет: «Для поколения, выросшего в мире, осажденном огромными армиями и находящемся под угрозой ядерной катастрофы, кибернетическое понимание мира как единого, взаимосвязанного информационного узора было очень утешительным. Невидимую игру информации многие воспринимали как возможность достижения всемирной гармонии» (5).

«Готовы мы или нет»: Стюарт Брэнд, «Космические войны: фанатическая жизнь и символическая смерть среди компьютерных охламонов», журнал Rolling Stone, 7 декабря 1972 года (Stewart Brand, “Spacewar: Fanatic Life and Symbolic Death Among the Computer Bums,” Rolling Stone, December 7, 1972).

«сети знаний»: Тим Бернерс-Ли, «Плетение Паутины: задумка и судьба World Wide Web, рассказанные ее изобретателем» (Tim Berners-Lee, Weaving the Web: The Original Design and Ultimate Destiny of the World Wide Web by Its Inventor (New York: Harper-Collins, 1999), 2, 162).

«о Небесном городе»: Майкл Бенедикт, раздел «Введение» в книге Майкла Бенедикта (ред.) «Киберпространство: первые шаги» Michael Benedikt, “Introduction,” in Benedikt, ed., Cyberspace: First Steps (Cambridge MA: MIT Press, 1991), 14–16.

«Киберпространство создает возможность»: Николь Стенгер, «Разум – это вытекающая радуга» (Nicole Stenger, “Mind Is a Leaking Rainbow”) в книге Бенедикта (ред.) «Киберпространство», с. 49–58.

«самым преобразующим технологическим событием»: Джон Перри Барлоу и др., «Что мы делаем в интернете?», журнал Harper’s, август 1995 года (John Perry Barlow et al., “What Are We Doing On-Line?” Harper’s, August 1995).

«новым домом Разума»: Джон Перри Барлоу, «Декларация независимости киберпространства» (John Perry Barlow, “A Declaration of the Independence of Cyberspace,” February 8, 1996, ).

«коммерческие сайты вскоре стали доминировать»: Мэттью Грэй, «Интернет-статистика: рост и использование Всемирной паутины и интернета», 1996 (Matthew Gray, “Internet Statistics: Growth and Usage of the Web and the Internet,” 1996, ).

«новые коммунальные компании превратятся в монополии»: несмотря на то что модульная природа информационных технологий (устройств?) способствует возникновению многочисленных и разнообразных поставщиков, другие силы, действующие в зарождающейся индустрии коммунальных вычислений, например необходимость в крупных капиталовложениях для построения центров обработки данных и достижения эффекта масштаба при предоставлении онлайнуслуг, могут привести к возникновению монополий. Предвидя возможные последствия, в июле 2007 года Конгресс США начал расследование, цель которого – оценка возможности компании Google уничтожить конкуренцию.

«выходит далеко за рамки»: ЦЕРН, «Что такое Сеть?» (CERN, “What Is the Grid?”). Подобные сети, состоящие из домашних компьютеров и даже игровых консолей PlayStation, используются для достижения других благородных целей. Например, программа Стэнфордского университета Folding@Home задействует неиспользуемые ресурсы более 50 000 ПК и консолей для моделирования белковых молекул, которые могут вызывать заболевания. Вдохновленная успехом этой программы, компания Sony рассматривает возможность создания сети PlayStation для предоставления коммерческих вычислительных сервисов фармацевтическим компаниям и другим клиентам.

«информация представляет собой товар»: Джеймс Бенигер, «Революция контроля: технологические и экономические основы информационного общества» (James R. Beniger, The Control Revolution: Technological and Economic Origins of the Information Society (Cambridge MA: Harvard University Press, 1986)), 408.

«высокотехнологичными компьютерами на колесах»: Бобби Джонсон, «Microsoft представила автомобильную компьютерную систему», газета Guardian Unlimited, 8 января 2007 года (Bobbie Johnson, “Microsoft Unveils Sync In-Car Computer System,” Guardian Unlimited, January 8, 2007, ).

«привели к появлению нескольких новых классов»: Центр по работе с внедренными чувствительными элементами, Годовой отчет о проделанной работе от 1 мая 2006 года (Center for Embedded Networked Sensing, Annual Progress Report, May 1, 2006, 5).

«гигантскую машину»: Кевин Келли, «Всемирная паутина – это мы», журнал Wired, август 2005 года (Kevin Kelly, “We Are the Web,” Wired, August 2005).

«ощущают принадлежность к виртуальному сообществу так же сильно»: Центр цифрового будущего, «Виртуальный мир так же важен для интернет-пользователей, как и реальный?», пресс-релиз Анненбергской школы коммуникаций и журналистики, 29 ноября 2006 года (Center for the Digital Future, “Online World as Important to Internet Users as Real World?” USC – Annenberg School for Communication press release, November 29, 2006).

«Простая вера в прогресс»: Норберт Винер, «Человеческое использование человеческих существ» (Norbert Wiener, The Human Use of Human Beings (New York: Doubleday Anchor, 1954)), 47.

 

Глава 7. От многих – к нескольким

«Привет, YouTube»: видео с Чадом Херли и Стивом Ченом можно просмотреть по ссылке: .

«вероятно, самая быстроразвивающаяся услуга в истории»: Мэри Микер и Дэвид Джозеф, «Состояние интернета, часть 3: мировая информация организуется и монетизируется», выступление на саммите Web 2.0 в Сан-Франциско 8 ноября 2006 года (Mary Meeker and David Joseph, “The State of the Internet, Part 3: The World’s Information Is Getting Organized & Monetized,” presentation at Web 2.0 Summit, San Francisco, November 8, 2006).

«один сотрудник Skype»: Аллан Мартинсон, газета Äripäev, 14 сентября 2005 года, статья переведена и опубликована на сайте Skype 19 сентября 2005 года .

«Меня поражает то»: Маркус Фринд, «Будущее – за небольшими компаниями и Google Adsense», блог Paradigm Shift, 7 июня 2006 года (Markus Frind, “Small Companies & Google Adsense Is the Future,” Paradigm Shift blog, June 7, 2006, ).

«Численность рабочих мест в этой индустрии»: пресс-релиз Американского общества редакторов газет от 12 апреля 2005 года (“News Staffs Shrinking While Minority Presence Grows,” American Society of Newspaper Editors press release, April 12, 2005).

«Web 2.0 и интернет»: Филип Дауди, «Любовь в американском стиле: Web 2.0 и нарциссизм», блог Furious Seasons, 27 декабря 2006 года (Philip Dawdy, “Love American Style: Web 2.0 and Narcissism,” Furious Seasons blog, December 27, 2006, ).

«Интернет – это волна будущего»: Флойд Норрис, «Нужна зарплата? Не ищите ее в интернете», газета New York Times, 10 февраля 2007 года (Floyd Norris, “Looking for a Paycheck? Don’t Look to the Internet,” New York Times, February 10, 2007).

«Замена ручного труда машинным»: Дэвид Аутор, Фрэнк Леви и Ричард Мурнейн, «Квалификационные требования последних технологических изменений: эмпирические исследования», журнал Quarterly Journal of Economics, том 118, ноябрь 2003 года (David H. Autor, Frank Levy, and Richard J. Murnane, “The Skill Content of Recent Technological Change: An Empirical Exploration,” Quarterly Journal of Economics 118 (November 2003)), 1279–1333.

«потогонное киберпроизводство»: Лиза Маргонелли, «На потогонном киберпроизводстве AOL», журнал Wired, октябрь 1999 года (Lisa Margonelli, “Inside AOL’s Cyber-Sweatshop,” Wired, October 1999).

«Во-первых, физические механизмы»: Йохай Бенклер, «Богатство сетей: как общественное производство трансформирует рынки и свободу» (Yochai Benkler, The Wealth of Networks: How Social Production Transforms Markets and Freedom (New Haven: Yale University Press, 2006)), 105–106.

«сетевая информационная экономика»: там же, с. 468–473.

«Не ограниченные физическими расстояниями»: Ричард Барбрук, «Высокотехнологичная экономика дарения», журнал First Monday, том 3, № 12 (1998) (Richard Barbrook, “The Hi-Tech Gift Economy,” First Monday 3, no. 12 (1998), ). См. также Барбрук «Давать – значит получать», журнал Digital Creativity, том 14 (июнь 2003 года) (Barbrook, “Giving Is Receiving,” Digital Creativity 14 (June 2003)), 91–94.

«менее десяти штатных сотрудников»: Стивен Леви и Брэд Стоун, «Новая мудрость Всемирной паутины», журнал Newsweek, 3 апреля 2006 года (Steven Levy and Brad Stone, “The New Wisdom of the Web,” Newsweek, April 3, 2006).

«избыток бесплатных или дешевых изображений»: Сион Туиг, «Как лобби движения против интеллектуальной собственности обогащает крупные компании», журнал Register, 29 декабря 2006 года (Sion Touhig, “How the Anti-Copyright Lobby Makes Big Business Richer,” Register, December 29, 2006, ).

«распределение доходов американцев все более искажалось»: Томас Пикетти и Эммануэль Саез, «Неравенство доходов в США, 1913–2002», отчет об исследовании, ноябрь 2004 года (Thomas Piketty and Emmanuel Saez, “Income Inequality in the United States, 1913–2002,” working paper, November 2004), и сопроводительная таблица Excel . См. также Ян Дью-Беккер и Роберт Гордон, «Куда делся рост производительности? Динамика инфляции и распределение доходов», Национальное бюро экономических исследований, отчет об исследовании № 11842, декабрь 2005 года (Ian Dew-Becker and Robert J. Gordon, “Where Did the Productivity Growth Go? Inflation Dynamics and the Distribution of Income,” National Bureau of Economic Research Working Paper No. 11842, December 2005).

«размеры заработной платы»: Карола Фридман и Рэйвен Сакс, «Исторические тенденции уровня зарплат руководителей, 1936–2003», Школа управления Слоуна при Массачусетском технологическом институте, отчет об исследовании, 15 ноября 2005 года (Carola Frydman and Raven E. Saks, “Historical Trends in Executive Compensation, 1936–2003,” MIT Sloan School of Management working paper, November 15, 2005).

«стали плутономией»: Аджай Капур, Найалл Маклауд и Нарендра Сингх, «Плутономия: покупка предметов роскоши, объяснение глобального дисбаланса», отраслевой доклад Citigroup, 16 октября 2005 года (Ajay Kapur, Niall Macleod, and Narendra Singh, “Plutonomy: Buying Luxury, Explaining Global Imbalances,” Citigroup industry note, October 16, 2005).

«Сборочные линии работают и сегодня»: Джагдиш Бхагвати, «Уровень зарплат понижает не глобализация, а технология», газета Financial Times, 4 января 2007 года (Jagdish Bhagwati, “Technology, Not Globalization, Is Driving Down Wages,” Financial Times, January 4, 2007).

«Влияние глобализации на неравенство»: Бен Бернанке, «Уровень и распределение экономического благосостояния», речь на встрече с членами торговой палаты города Омаха, город Омаха, Небраска, 6 февраля 2007 года (Ben S. Bernanke, “The Level and Distribution of Economic Well-Being,” speech before the Greater Omaha Chamber of Commerce, Omaha, Nebraska, February 6, 2007).

«миллионы простых людей»: Крис Андерсон. Длинный хвост. Эффективная модель бизнеса в интернете. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2012 (Chris Anderson, The Long Tail: Why the Future of Business Is Selling Less of More (New York: Hyperion, 2006)), 65.

 

Глава 8. Великое разделение

«Когда-то нашу культуру определила»: Крис Андерсон, «Туда больше никто не ходит – там слишком много народу», блог The Long Tail, 10 декабря 2006 года (Chris Anderson, “Nobody Goes There Anymore – It’s Too Crowded,” The Long Tail blog, December 10, 2006, ).

«тирании наименьшего общего знаменателя»: Крис Андерсон, «Длинный хвост», 16, 159.

«Уменьшение количества читателей газет»: Джулия Энгуин и Джозеф Хэллинан, «Тиражи газет продолжают сокращаться, заставляя руководство принимать непопулярные решения», газета Wall Street Journal, 2 мая 2005 года (Julia Angwin and Joseph T. Hallinan, “Newspaper Circulation Continues Decline, Forcing Tough Decisions,” Wall Street Journal, May 2, 2005); Ассоциация издателей газет Америки, «Газеты в цифрах» (Newspaper Association of America, “Newspapers By the Numbers,” ); «Ведущие газеты демонстрируют серьезное уменьшение тиражей», журнал Editor & Publisher, 30 октября 2006 года (“Big Metros Show Severe Decline in Latest Circ Result,” Editor & Publisher, October 30, 2006); Ассоциация издателей газет Америки, «Статистика читательской аудитории» (Newspaper Association of America, “Readership Statistics,” ).

«читают новости в интернете»: Джон Хорриган, «Новости онлайн: для многих пользователей с широкополосным доступом интернет – основной источник новостей», отчет по проекту Pew Internet & American Life Project, 22 марта 2006 года (John B. Horrigan, “Online News: For Many Broadband Users, the Internet Is a Primary News Source,” Pew Internet & American Life Project report, March 22, 2006).

«потерю доходов от рекламы»: Дэвид Хэллерман, «Расходы на интернет-рекламу в США: пик или плато?», аналитический отчет компании eMarketer, октябрь 2006 года (David Hallerman, “U.S. Online Ad Spending: Peak or Plateau?” eMarketer analyst report, October 2006).

«Рубричная реклама, длительное время»: Кэтрин Холахан, «Wall Street Journal освещает новый путь для газет», журнал BusinessWeek, 3 января 2007 года (Catherine Holahan, “Journal Blazes Newspapers’ New Trail,” BusinessWeek, January 3, 2007).

«Практически для каждой газеты»: там же.

«посещаемость сайтов газет выросла»: «Читательская аудитория онлайн-газет рекордно выросла в четвертом квартале», журнал Editor & Publisher, 7 февраля 2007 года (“Newspaper Online Readership Jumped in Q4, Setting Records,” Editor & Publisher, February 7, 2007).

«Я бы очень быстро перевел издание в интернет»: Джефф Смит, «Газетам не следует бояться Craigslist», газета Rocky Mountain News, 6 марта 2006 года (Jeff Smith, “Newspapers Needn’t Fear Craigslist,” Rocky Mountain News, March 6, 2006).

«Как мы можем создавать качественный контент»: Мартин Низенхольц, комментарии на конференции Ассоциации интернет-издателей, Лондон, 2 марта 2006 года (Martin Nisenholtz, comments at the Online Publishers Association Conference, London, March 2, 2006).

«Times признаёт, что уже начала обучение своих репортеров»:

Аарон Патрик, «Найдите в Google следующее: газеты Великобритании соперничают друг с другом за покупку ключевых слов», газета Wall Street Journal, 12 января 2007 года (Aaron O. Patrick, “Google This: U.K. Papers Vie to Buy Search Terms,” Wall Street Journal, January 12, 2007).

«невозможно игнорировать тот факт»: Дэвид Карр, «Круглосуточная работа сотрудников газет», газета New York Times, 15 января 2007 года (David Carr, “24-Hour Newspaper People,” New York Times, January 15, 2007).

«Объединение компьютеров всего мира»: Дэниэл Экст, «Отдельная плата за каждое удовольствие», газета New York Times, 11 декабря 2005 года (Daniel Akst, “Unbundles of Joy,” New York Times, December 11, 2005).

«платить за мусор»: Уильям Балкли, «Интернет позволяет потребителям сократить бесполезные траты», газета Wall Street Journal, 29 ноября 2006 года (William M. Bulkeley, “The Internet Allows Consumers to Trim Wasteful Purchases,” Wall Street Journal, November 29, 2006).

«Томас Шеллинг провел простой эксперимент»: Томас Шеллинг, «Динамические модели сегрегации», журнал Journal of Mathematical Sociology, том 1 (1971) (Thomas C. Schelling, “Dynamic Models of Segregation,” Journal of Mathematical Sociology 1 (1971)), 143–186.

«Социальные реалии создаются»: Марк Бьюкенен, «Нексус: маленькие миры и прорывная наука о сетях» (Mark Buchanan, Nexus: Small Worlds and the Groundbreaking Science of Networks (New York: Norton, 2002)), 186.

«В то время как политики борются»: Николас Негропонте, «Цифровое бытие» (Nicholas Negroponte, Being Digital (New York: Vintage, 1996)), 230.

«выдает результаты»: сайт компании Google, .

«аудиодактилоскопии»: Майкл Финк, Мишель Ковел и Шумит Балуджа, «Социальное и интерактивное телевидение, основанное на распознавании окружающего звука», доклад представлен на конференции Euro ITV в мае 2006 года в Афинах, Греция (Michael Fink, Michele Covell, and Shumeet Baluja, “Social– and Interactive-Television Applications Based on Real-Time Ambient-Audio Identification,” Euro ITV Conference, Athens, Greece, May 2006).

«хранение “стопроцентной информации о пользователе”»: Эрик Шмидт, презентация и заметки к презентации на мероприятии Google Analyst Day 2006, 2 марта 2006 года (Eric Schmidt, presentation and presentation notes for Google Analyst Day 2006, March 2, 2006).

«Глобальная деревня или Кибербалканы?»: Маршалл ван Алстин и Эрик Бринджолфссон, «Глобальная деревня или Кибербалканы? Моделирование и измерение степени интеграции электронных сообществ», журнал Management Science, том 51, июнь 2005 года (Marshall Van Alstyne and Erik Brynjolfsson, “Global Village or Cyber-Balkans? Modeling and Measuring the Integration of Electronic Communities,” Management Science 51 (June 2005)), 851–868.

«Разделенные блогом»: Лада Адамик и Натали Гланс, «Политическая блогосфера и выборы президента США 2004 года: разделенные блогом», доклад представлен на Третьем международном практическом семинаре, посвященном протоколу Link Discovery в Чикаго, 21 августа 2005 года (Lada Adamic and Natalie Glance, “The Political Blogosphere and the 2004 U.S. Election: Divided They Blog,” Third International Workshop on Link Discovery, Chicago, August 21, 2005).

«Лишь немногие сайты»: Мэтью Хиндман, презентация на конференции Анненбергской школы коммуникаций в Филадельфии, 9 июня 2006 года (Matthew Hindman, presentation at Annenberg School for Communication Hyperlinked Society Conference, Philadelphia, June 9, 2006).

«исследователи назвали “идеологическим усилением”»: Дэвид Шкаде, Кэсс Санстейн и Рэйд Хэсти, «Что на самом деле произошло в день обсуждения?», доклад Объединенного центра нормативных исследований Американского института предпринимательства и Брукингского института, июль 2006 года (David Schkade, Cass R. Sunstein, and Reid Hastie, “What Really Happened on Deliberation Day?” AEI – Brookings Joint Center for Regulatory Studies Working Paper 06–19, July 2006).

«Когда объединяются единомышленники»: Кэсс Санстейн, «Инфотопия: сколько умов необходимо для создания знания» (Cass R. Sunstein, Infotopia: How Many Minds Produce Knowledge (New York: Oxford University Press, 2006)), 58, 92–93.

«Люди, имеющие возможность»: ван Алстин и Бринджолфссон, «Глобальная деревня или Кибербалканы?».

 

Глава 9. Борьба с Сетью

«такие сайты, как Google Earth»: Джаспер Коппинг, «Повстанцы используют Google Earth», газета Daily Telegraph, 17 декабря 2005 года (Jasper Copping, “Insurgents ‘Using Google Earth,’” Daily Telegraph, December 17, 2005).

«теперь точно знают»: Томас Хардинг, «Террористы используют карты Google для нападения на британские войска», газета Daily Telegraph, 13 января 2007 года (Thomas Harding, “Terrorists ‘use Google maps to hit UK troops,’” Daily Telegraph, January 13, 2007).

«и в хороших, и в плохих целях»: там же.

«устройства для забоя скота электрическим током»: см. Дариус Реджали, «Электричество: мировая история технологии пыток», сайт Рид-колледжа (Darius Rejali, “Electricity: The Global History of a Torture Technology,” Reed College Web site, ).

«Исследователи проекта Аризонского университета Dark Web Portal»: Фрэнк Бюрес, «Глобальный джихад в интернете», журнал Wired, декабрь 2006 года (Frank Bures, “Global Jihad Online,” Wired, December 2006).

«Дорожная карта информационных операций»: доклад Министерства обороны, 30 октября 2003 года (US Department of Defense report, October 30, 2003).

«проблема спама будет решена»: Тодд Бишоп, «Предсказание Гейтса относительно спама не сбудется?», газета Seattle Post-Intelligencer, 23 января 2006 года (Todd Bishop, “Is Gates’ Prediction on Spam a Bust?” Seattle Post-Intelligencer, January 23, 2006).

«спам-трафик достиг новых высот»: Грегг Кейзер, «На спам приходятся рекордные 94 % электронных писем», журнал Information Week, 10 января 2007 года (Gregg Keizer, “Spam Sets Record, Accounts for 94 % of E-mail,” Information Week, January 10, 2007); «Объем спама продолжает увеличиваться», сайт CNET, 1 сентября 2004 года (“Spam Volume Keeps Rising,” CNET, September 1, 2004, ); Грегг Кейзер, «Объем спама вырос на 35 % в ноябре», журнал Information Week, 21 декбаря 2006 года (Gregg Keizer, “Spam Volume Jumps 35 % in November,” Information Week, December 21, 2006).

«Мы проигрываем эту войну»: Джон Маркофф, «Эксперты считают атаки зомби-компьютеров растущей угрозой», газета New York Times, 7 января 2007 года (John Markoff, “Attack of the Zombie Computers Is a Growing Threat, Experts Say,” New York Times, January 7, 2007).

«израильскую компанию Blue Security»: Скотт Беринато, «Атака роботов», журнал Wired, ноябрь 2006 года (Scott Berinato, “Attack of the Bots,” Wired, November 2006).

«атак на правительственные сайты Эстонии»: «Кибервосстание», журнал Economist, 10 мая 2007 года (“A Cyber-riot,” Economist, May 10, 2007); Хосе Назарио, «DDoS-атаки в Эстонии», сайт Arbor Networks, 17 мая 2007 года (Jose Nazario, “Estonian DDoS Attacks – A Summary So Far,” Arbor Networks Web site, May 17, 2007, ).

«Серф назвал распространение ботнетов пандемией»: Тим Уэбер, «Преступники могут заполонить Всемирную паутину», канал новостей BBC News, 25 января 2007 года (Tim Weber, “Criminals May Overwhelm the Web,” BBC News, January 25, 2007, ).

«примерно 20 стран»: Беринато, «Атака роботов».

«ИТ-инфраструктура очень уязвима»: Комитет по надзору в сфере информационных технологий при президенте США, «Кибербезопасность: кризис приоритезации», февраль 2005 года (President’s Information Technology Advisory Committee, “Cyber Security: A Crisis of Prioritization,” February 2005).

«Сегодня практически каждый сектор»: свидетельство доктора Ф. Томсона Лейтона в Комитете по науке Палаты представителей США, 12 мая 2005 года (Testimony of Dr. F. Thomson Leighton before the Committee on Science of the US House of Representatives, Thursday, May 12, 2005).

«в конференц-зале в Кремниевой долине»: Сара Джейн Триббл, «Технологические компании опасаются дефицита электроэнергии», газета Mercury News, 6 декабря 2006 года (Sarah Jane Tribble, “Tech Firms Worried About Energy Shortages”, Mercury News, December 6, 2006); Дэвид Нидл, «Обязаны ли крупные компании быть энергоэффективными?», сайт Server Watch, 8 декабря 2006 года (David Needle, “Is There a Moral Obligation to Be Energy Efficient?” Server Watch, December 8, 2006).

«Ничего подобного я раньше не испытывал»: агентство Associated Press, «Перебои с доступом в интернет, вызванные землетрясением, могут свидетельствовать о хрупкости Сети», газета Los Angeles Times, 29 декабря 2006 года (Associated Press, “Quake Outage May Be Sign of Fragile Network,” Los Angeles Times, December 29, 2006).

«Сеть до сих пор работает»: Уэбер, «Преступники могут заполонить Всемирную паутину».

«Мы, вероятно, находимся в точке»: Дэвид Тэлбот, «Интернет сломался», журнал Technology Review, декабрь 2005-го – январь 2006 года (David Talbot, “The Internet Is Broken,” Technology Review, December 2005 – January 2006).

«небольшие компании начинают»: Стивен Крейк и Джон Мерриман, «Переводите центры обработки данных в офшоры? Тогда вам следует подумать об этом», отраслевой журнал CIO Update, 5 октября 2006 года (Stephen Craike and John Merryman, “Offshoring Datacenters? You Might Want to Think About That,” CIO Update, October 5, 2006).

«Министерство обороны Франции запретило использование BlackBerry»: Молли Мур, «Памятка для французских чиновников: остерегайтесь BlackBerry», газета Washington Post, 21 июня 2007 года (Molly Moore, “Memo to French Officials: Beware the BlackBerry,” Washington Post, June 21, 2007).

«ценной сетевой “недвижимости”»: более полно система управления интернетом и ее соотношение с технической структурой Сети обсуждается в книге Милтона Мюллера «Управление корнем» (Milton L. Mueller, Ruling the Root (Cambridge MA: MIT Press, 2002)). Отмечая, что с начала 1990-х годов Сеть служила «точкой отсчета для общественного утопического дискурса», Мюллер говорит, что сегодня «мир начинает сжиматься вокруг киберпространства». Он утверждает, что «в эволюции технических систем существует жизненный цикл. Системы, которые создают новые ресурсы и новые арены для экономической и социальной деятельности, могут избежать установления институциональных режимов и обеспечить моменты выводящей из равновесия свободы и социальных инноваций. Однако в конце концов система находит новую точку равновесия. Поддержание абсолютной свободы требует слишком больших затрат» (265–267).

«созданию механизма арбитража»: Европейский союз, «Предложение по внесению дополнений в пункт 5 документа председателя подкомиссии по управлению интернетом, “Последующие меры и возможные механизмы”», документ WSIS – II/PC–3/DT/21-E, 30 сентября 2005 года (European Union, “Proposal for Addition to Chair’s Paper Sub-Com A Internet Governance on Paragraph 5, ‘Follow-up and Possible Arrangements,’” Document WSIS – II/PC–3/DT/21-E, September 30, 2005).

«любой подход к управлению интернетом»: Всемирный саммит по вопросам информационного общества, «Тунисская программа для информационного общества», документ WSIS–05/TUNIS/DOC/6 (Rev. 1) – E, 18 ноября 2005 года (World Summit on the Information Society, “Tunis Agenda for the Information Society,” Document WSIS–05/TUNIS/DOC/6(Rev. 1) – E, November 18, 2005).

«от относительно свободной и открытой модели Соединенных Штатов»: Джек Голдсмит и Тим Ву, «Кто контролирует интернет? Иллюзия безграничного мира» (Jack Goldsmith and Timothy Wu, Who Controls the Internet? Illusions of a Borderless World (New York: Oxford University Press, 2006)), 184.

«в человеческие страдания»: Карлота Перес, глава «Технологические революции, изменение парадигмы и общественных институтов» в книге Эрика Рейнерта (ред.) «Глобализация, экономическое развитие и неравенство: Альтернативная точка зрения» (Carlota Perez, “Technological Revolutions, Paradigm Shifts, and Socio-Institutional Change,” in Erik Reinert, ed., Globalization, Economic Development and Inequality: An Alternative Perspective (Cheltenham: Edward Elgar, 2004)), 241. См. также Карлота Перес. Технологические революции и финансовый капитал. – М.: Дело, 2011 (Technological Revolutions and Financial Capital (Cheltenham: Edward Elgar, 2002)).

 

Глава 10. Паучья сеть

«Пользователем под номером 4417749 оказалась Тельма Арнольд»: Майкл Барбаро и Том Зеллер младший, «Настоящая личность пользователя AOL № 4417749», газета New York Times, 9 августа 2006 года (Michael Barbaro and Tom Zeller Jr., “A Face Is Exposed for AOL Searcher No. 4417749,” New York Times, August 9, 2006).

«AOL опубликовала на своем сайте отчет»: Кэти Хэфнер, «Исследователи жаждут использовать журналы AOL, но не решаются», газета New York Times, 23 августа 2006 года (Katie Hafner, “Researchers Yearn to Use AOL Logs, But They Hesitate,” New York Times, August 23, 2006).

«пара часов»: Дэвид Галлахер, электронное письмо автору от 16 января 2007 года.

«поиски пользователя AOL»: Деклан Маккалах, «Компания AOL заглянула в частную жизнь пользователей», сайт CNET, 7 августа 2006 года (Declan McCullagh, “AOL’s Disturbing Glimpse into Users’ Lives,” CNET, August 7, 2006, ).

«списков пожеланий, размещаемых клиентами сайта Amazon.com»: Том Оуад, «Интеллектуальный анализ данных 101: поиск людей, ведущих подрывную деятельность с помощью списков пожеланий Amazon», сайт Apple Fritter, 4 января 2006 года (Tom Owad, “Data Mining 101: Finding Subversives with Amazon Wishlists,” Apple Fritter Web site, January 4, 2006, ); электронное письмо Оуада автору, январь 2007 года.

«пять ученых из Миннесотского университета представили документ»: Дэн Фрэнковски и др. представили документ под названием «Вы являетесь тем, что говорите: угрозы конфиденциальности, связанные с публичными высказываниями», конференция SIGIR 2006, Сиэттл, 6–11 августа 2006 года (Dan Frankowski et al., “You Are What You Say: Privacy Risks of Public Mentions,” SIGIR ’06, Seattle, August 6–11, 2006).

«У вас больше нет частной жизни»: Полли Спренгер, «Компания Sun о частной жизни: “Забудьте о ней”», сайт Wired News, 26 января 1999 года (Polly Sprenger, “Sun on Privacy: ‘Get Over It,’” Wired News, January 26, 1999, ).

«“провидцы”, работавшие над изданием»: редакторы, «Подведение итогов: интернет-освобождение», интернет-журнал Cato Unbound, 26 января 2006 года (Editors, “Wrapping Up: Internet Liberation,” Cato Unbound, January 26, 2006, ).

«Интернет производит данные»: Клэй Ширки, «Эндрю Кин: спасение технологии от луддитов», блог Many-to-Many, 9 июля 2007 года (Clay Shirky, ”Andrew Keen: Rescuing ‘Luddite’ from the Luddites,” Many-to-Many, July 9, 2007, ).

«Всемирная паутина – это мир»: Дэвид Вайнбергер, «Неплотно соединенные маленькие части» (David Weinberger, Small Pieces Loosely Joined (New York: Perseus, 2002)), 25.

«Производитель уже не может полностью охватить рынок»: цитата из книги Бенигера «Революция контроля», с. 11.

«бюрократическое управление не подходило даже близко»: там же, с. 14.

«Микропроцессорные и компьютерные технологии»: там же, с. vii.

«Дж. К. Р. Ликлайдер в своей фундаментальной работе»:

Дж. К. Р. Ликлайдер, «Симбиоз компьютера и человека», журнал IRE Transactions on Human Factors in Electronics, март 1960 года (J. C. R. Licklider, “Man – Computer Symbiosis,” IRE Transactions on Human Factors in Electronics, March 1960), с. 4–11.

«обработка информации и ее потоки»: Бенигер, «Революция контроля», с. 433–434.

«как “библейскую чуму”»: Церуззи, «История современных вычислительных технологий», c. 293.

«Локальные сети убрали»: там же, с. 295.

«враги бюрократии»: Александр Гэллоуэй, «Протокол: существование контроля после децентрализации» (Alexander R. Galloway, Protocol: How Control Exists After Decentralization (Cambridge MA: MIT Press, 2004), 29.

«Правительства индустриального мира»: Барлоу, «Декларация независимости киберпространства».

«нового управленческого аппарата»: Гэллоуэй, «Протокол», с. 3.

«В начале 2000 года француз Марк Нобель»: Голдсмит и Ву, «Кто контролирует интернет?», с. 1–10.

«Создание и управление сетевой культурой»: Мюр Дики, «Президент Китая призывает партийных чиновников “очистить” интернет», газета Financial Times, 26 января 2007 года (Mure Dickie, “China’s President Urges Party Officials to ‘Purify’ Internet,” Financial Times, January 26, 2007).

«199 программ интеллектуального анализа данных»: Эллен Накашима и Алек Клейн, «Интеллектуальный анализ данных при свете дня», газета Washington Post, 11 января 2007 года (Ellen Nakashima and Alec Klein, “Daylight Sought for Data Mining,” Washington Post, January 11, 2007); Майкл Сниффен, «Эксперты считают, что технологии интеллектуального анализа данных развиваются быстрее, чем система федерального контроля», газета Modesto Bee, 12 января 2007 года (Michael J. Sniffen, “Expert Says Data-Mining Outstrips Federal Control,” Modesto Bee, January 12, 2007).

«Агентство национальной безопасности провело широкомасштабную операцию по анализу данных»: Эрик Лихтблау и Джеймс Райзен, «Должностные лица сообщают о том, что шпионское агентство обнаружило целую сокровищницу данных», газета New York Times, 24 декабря 2005 года (Eric Lichtblau and James Risen, “Spy Agency Mined Vast Data Trove, Officials Report,” New York Times, December 24, 2005); Райан Сингел, «Стукач выходит из кабинета в АНБ», сайт Wired News, 7 апреля 2006 года (Ryan Singel, “Whistle-Blower Outs NSA Spy Room,” Wired News, April 7, 2006, ).

«Устройство BlackBerry стало настоящим символом усиления»: Кэтрин Росмэн, «Сироты BlackBerry», газета Wall Street Journal, 8 декабря 2006 года (Katherine Rosman, “BlackBerry Orphans,” Wall Street Journal, December 8, 2006).

«модели для управления людьми»: Стивен Бейкер, «Математика изменит ваш мир», журнал BusinessWeek, 23 января 2006 года (Stephen Baker, “Math Will Rock Your World,” BusinessWeek, January 23, 2006).

«Компания Google тоже запустила эксперимент, связанный с математическим моделированием»: Сол Хэнселл, «Google заполняет вакансии с помощью алгоритма», газета New York Times, 3 января 2007 года (Saul Hansell, “Google Answer to Filling Jobs Is an Algorithm,” New York Times, January 3, 2007).

«поисковые системы, получающие доходы от рекламы»: Сергей Брин и Ларри Пейдж, «Анатомия крупномасштабной гипертекстовой поисковой системы», научный доклад Стэнфордского университета, 1998 год (Sergey Brin and Larry Page, “The Anatomy of a Large-Scale Hypertextual Web Search Engine,” Stanford University working paper, 1998).

«MySpace можно рассматривать»: Уэйд Роуш, «Притворщики», журнал Technology Review, ноябрь – декабрь 2006 года (Wade Roush, “Fakesters,” Technology Review, November – December 2006).

«сделать много копий»: «Идеальная маркетинговая машина», журнал Economist, 6 июля 2006 года (“The Ultimate Marketing Machine,” Economist, July 6, 2006).

«информация о посещениях может быть использована»: Цзянь Ху и др., «Демографическое прогнозирование на основе пользовательской истории просмотров», доклад представлен на Международной конференции World Wide Web в городе Банф в провинции Альберта (Канада), 12 мая 2007 года (Jian Hu et al., “Demographic Prediction Based on User’s Browsing Behavior,” International World Wide Web Conference, Banff, Alberta, May 12, 2007).

«возможность предсказать покупку на основании мозговой активности»: Брайан Кнутсон и др., «Нейронные предикторы», журнал Neuron, том 53, январь 2007 года (Brian Knutson et al., “Neural Predictors of Purchases,” Neuron 53 (January 2007)), 147–157.

«впервые понять, что делает мозг»: Элизабет Ивс, «Так выглядит ваш мозг, когда вы совершаете покупки», журнал Forbes, 5 января 2007 года (Elisabeth Eaves, “This Is Your Brain on Shopping,” Forbes, January 5, 2007).

«применение методов идентификации авторства»: Ахмед Аббаси и Синьчжун Чен, «Применение методов идентификации авторства к сообщениям на экстремистских веб-форумах», журнал IEEE Intelligent Systems, том 20, сентябрь – октябрь 2005 года (Ahmed Abbasi and Hsinchun Chen, “Applying Authorship Analysis to Extremist-Group Web Forum Messages,” IEEE Intelligent Systems 20 (September – October 2005)), 67–75.

«Каждый человек на жизненном пути»: Александр Солженицын. Раковый корпус. М.: ПрозаиК, 2009.

 

Глава 11. iБог

«интервью журналу Playboy»: Дэвид Шефф, «Ребята из Google», журнал Playboy, сентябрь 2004 года (David Sheff, “Google Guys,” Playboy, September 2004).

«Каждый раз, когда я говорю»: Стив Джарветсон, «Спасибо за память» (комментарии), блог The J Curve, 9 января 2005 года (Steve Jurvetson, “Thanks for the Memory” (comments), The J Curve blog, January 9, 2005, ).

«система станет завершенной с точки зрения AI»: Ларри Пейдж, презентация в Стэнфордском университете, 1 мая 2002 года, . Термин AI-complete используется учеными для обозначения (пока еще гипотетического) применения искусственного интеллекта, который ничем не отличается от человеческого интеллекта.

«В конечном итоге поисковая система»: Рейчел Хэнли, «От гугол к Google», газета Stanford Daily, 12 февраля 2003 года (Rachael Hanley, “From Googol to Google,” Stanford Daily, February 12, 2003).

«она не будет подвержена ошибкам, как ЭАЛ»: Спенсер Майклс, «Поисковая система, которая могла бы», передача «Час новостей с Джимом Лерером», 29 ноября 2002 года (Spencer Michaels, “The Search Engine that Could,” NewsHour with Jim Lehrer, November 29, 2002).

«беспроводные устройства для мозга»: Крис Галкер, 15 июля 2003 года, .

«Представьте, что возможности вашего мозга»: агентство Reuters, «Сооснователя Google раздражают спекуляции на тему IPO», сайт CNET, 27 февраля 2004 года (Reuters, “Google Co-founder Bugged by IPO Speculation,” CNET, February 27, 2004, ).

«Я думаю, что мы довольно далеко продвинулись»: Стивен Леви, «Все внимание приковано к компании Google», журнал Newsweek, 29 марта 2004 года (Steven Levy, “All Eyes on Google,” Newsweek, March 29, 2004).

«Почему бы не усовершенствовать мозг?»: Дэвид Вайз. Google. Прорыв в духе времени. М.: Эксмо, 2007 (David Vise, The Google Story (New York: Delacorte, 2005)), 292.

«Мы хотим создать поисковую систему»: Ричард Рей, «Пользователям Google пообещали искусственный интеллект», газета Guardian, 23 мая 2006 года (Richard Wray, “Google Users Promised Artificial Intelligence,” Guardian, May 23, 2006).

«действительно пытаются создать искусственный интеллект»: Ларри Пейдж, выступление перед ежегодным собранием Американской ассоциации содействия развитию науки, Сан-Франциско, 16 февраля 2007 года (Larry Page, American Association for the Advancement of Science, San Francisco, February 16, 2007). Видео можно просмотреть по адресу .

«Идеалы Декарта»: Дэвид Ноубл, «Религия технологии: божественная природа человека и дух изобретательства» (David F. Noble, The Religion of Technology: The Divinity of Man and the Spirit of Invention (New York: Knopf, 1997)), 143–171.

«расширение тех человеческих возможностей»: Памела Маккордак, «Машины, которые думают» (Pamela McCorduck, Machines Who Think, 2nd ed. (Wellesley: A. K. Peters, 2004)), 135.

«искусственный интеллект – следующий шаг»: там же, с. 401.

«ошибки, оставшиеся со времен»: Стивен Леви, «Кошмар искусственной жизни», журнал Whole Earth Review, осень 1992 года (Steven Levy, “A – Life Nightmare,” Whole Earth Review, Fall 1992).

«значительно превзойдет биологический»: Рэй Курцвейл, «Возрождение человечности», журнал Futurist, март – апрель 2006 года (Ray Kurzweil, “Reinventing Humanity,” Futurist, March – April 2006). См. также: Курцвейл, «Сингулярность уже близко: когда люди преодолеют пределы биологии» (The Singularity Is Near: When Humans Transcend Biology (New York: Viking, 2005)).

«Хиллис называет человеческое тело “ходящей обезьяной”»: Леви, «Кошмар искусственной жизни».

«считает человеческий мозг “кровавым месивом”»: Кристофер Лэш, «Чип дураков», журнал New Republic, 13 и 20 августа 1984 года (Quoted by Christopher Lasch, “Chip of Fools,” New Republic, August 13 and 20, 1984).

«всегда говорит мне»: Роэн Салливан, «Гейтс говорит, что технология однажды позволит создать компьютерные имплантаты, но сам он не собирается их использовать», журнал Technology Review, 16 августа 2005 года (Rohan Sullivan, “Gates Says Technology Will One Day Allow Computer Implants – But Hardwiring’s Not for Him,” Technology Review, August 16, 2005, ).

«Патент Microsoft»: патент США № 6754472 (United States Patent No. 6,754,472).

«Управление науки и инноваций при правительстве Великобритании»: Институт будущего человечества, «Delta Scan: будущее науки и технологии, 2005–2055», сайт Стэнфордского университета, 2006 год (Institute for the Future, “Delta Scan: The Future of Science and Technology, 2005–2055,” Stanford University Web site, 2006, ).

«базой данных человеческих намерений»: Джон Бэттелл. Поиск. Как компания Google и ее конкуренты переписали законы бизнеса и изменили нашу культуру. М.: Добрая книга, 2006 (John Battelle, The Search: How Google and Its Rivals Rewrote the Rules of Business and Transformed Our Culture (New York: Portfolio, 2005)), 1–17.

«Это название, как оказалось, было заимствовано у печально известного шахматного “автоматона”»: описание оригинального шахматного автомата можно найти в книге Тома Стэндэйджа «Турок: жизнь и времена знаменитого шахматного автомата XVIII века» (Tom Standage, The Turk: The Life and Times of the Famous Eighteenth-Century Chess-Playing Machine (New York: Walker Books, 2002)). Описание сервиса Amazon можно найти по адресу . См. также Николас Карр, «Компания Amazon патентует кибернетический инструмент для слияния разумов», блог Rough Type, 4 апреля 2007 года (Nicholas Carr, “Amazon Patents Cybernetic Mind-Meld,” Rough Type blog, April 4, 2007, ).

«алгоритм ссылочного ранжирования PageRank»: Брин и Пейдж, «Анатомия поисковой системы».

«систематически использует человеческие знания»: Джон Маркофф, «Предприниматели видят Всемирую паутину, управляемую здравым смыслом», газета New York Times, 12 ноября 2006 года (John Markoff, “Entrepreneurs See a Web Guided by Common Sense,” New York Times, November 12, 2006).

«Всемирной паутине еще только предстоит»: Виктория Шэннон, «Более революционная версия Всемирной паутины», газета International Herald Tribune, 24 мая 2006 года (Victoria Shannon, “A ‘More Revolutionary’ Web,” International Herald Tribune, May 24, 2006).

«механизмы торговли, бюрократии и нашей повседневной жизни»: Бернерс-Ли, «Плетение Паутины», с. 158.

«программа под названием TextRunner»: см. Орен Этциони, Мишель Банко и Майкл Кафарелла, «Машинное чтение», научный доклад Американской ассоциации искусственного интеллекта, 2006 год (See Oren Etzioni, Michele Banko, and Michael J. Cafarella, “Machine Reading,” American Association for Artificial Intelligence working paper, 2006).

«обучают машины видеть»: Густаво Карнейро и др., «Направляемое изучение семантических классов для аннотирования и поиска изображений», журнал IEEE Transactions on Pattern Analysis and Machine Intelligence, том 29, март 2007 года (Gustavo Carneiro et al., “Supervised Learning of Semantic Classes for Image Annotation and Retrieval,” IEEE Transactions on Pattern Analysis and Machine Intelligence 29 (March 2007)), 394–410.

«Революционная машина фон Неймана»: Джон фон Нейман описал свой проект «очень высокоскоростной автоматической цифровой вычислительной системы» 30 июня 1945 года в отчете для Артиллерийского департамента армии США под названием «Первый проект доклада о EDVAC». (Идея дизайна возникла в ходе обсуждений с Дж. Преспером Эккертом и Джоном Мочли.) В этом отчете фон Нейман провел аналогию между вакуумными трубками, которые должны были служить в качестве основных элементов процессора его машины, и «нейронами животных».

«Наиболее важными сферами применения»: цитата из статьи Джорджа Дайсона «Собор Тьюринга», журнал Edge, 24 октября 2005 года (Quoted in George Dyson, “Turing’s Cathedral,” Edge, October 24, 2005, ).

«Несмотря на причудливую мебель»: Дайсон, «Собор Тьюринга». Статью Дайсона лучше читать после прочтения его книги «Дарвин среди машин» (Darwin Among the Machines (Cambridge: Perseus, 1997)).

«поиску ответов на незаданные вопросы»: В своей работе 1960 года «Симбиоз компьютера и человека» (Man – Computer Symbiosis) Дж. К. Р. Ликлайдер сделал аналогичное замечание относительно ограничений традиционных компьютеров: «Современные компьютеры в первую очередь предназначены для решения сформулированных проблем или для обработки данных в соответствии с заданными процедурами. Направление вычислений может быть обусловлено результатами, полученными в процессе вычисления, однако все варианты должны быть предусмотрены заранее. (При возникновении непредвиденных ситуаций весь процесс останавливается до внесения изменений в программу.) Необходимость в предопределении не всегда большой недостаток. Считается, что программирование вычислительных машин заставляет думать ясно и дисциплинирует мыслительный процесс. Если пользователь может обдумать свою задачу заранее, то необходимости в симбиотических ассоциациях с вычислительной машиной не возникает. Однако многие проблемы очень трудно продумать заранее. Их было бы гораздо легче и быстрее решить интуитивным методом проб и ошибок, используя компьютер, выявляющий недостатки в рассуждениях или неожиданные варианты решения. Некоторые проблемы просто не могут быть сформулированы без помощи вычислительных машин. [Французский математик Анри] Пуанкаре предвидел разочарование многих пользователей компьютера, когда сказал: “Вопрос заключается не в том, какой ответ, а в том, какой вопрос”. Одна из основных целей создания симбиоза компьютера и человека – эффективное использование вычислительной машины для формулирования технических проблем».

«всегда хотел создать»: Эрик Шмидт, презентация на мероприятии Google Press Day, 10 мая 2006 года (Eric Schmidt, presentation at Google Press Day, May 10, 2006).

«Больше всего нас удивит наша зависимость»: Кевин Келли, «Всемирная паутина – это мы».

«Я разделяю традиции западной культуры»: Ричард Форман, «Люди-блины, или “Боги дробят мою голову”», журнал Edge, 8 марта 2005 года (Richard Foreman, “The Pancake People, or, ‘The Gods Are Pounding My Head,’” Edge, March 8, 2005, ).

«Наши технологии, пояснил он, создают нас»: Янг описывает среди прочего сильное влияние, оказанное изобретением часов на наше восприятие мира: «В нашей цивилизации акцент на равномерном потоке времени развивался главным образом благодаря изобретению хороших часов. Эта концепция была важной частью нового взгляда на материальный мир, который человек создал в XVII веке. Кроме того, природные явления сравнивались с часами. Считалось, что небеса и человеческое тело функционируют как часы. На самом деле использование этой модели в значительной степени ответственно за глубоко укорененную в нас практику говорить о “работе” той или иной системы». Дж. З. Янг, «Сомнение и уверенность в науке: размышления биолога о мозге» (Doubt and Certainty in Science: A Biologist’s Reflections on the Brain (London: Oxford University Press, 1951)), 103.

«акцент на логику»: Нил Постман, «Технополия: культура сдалась технологии» (Neil Postman, Technopoly: The Surrender of Culture to Technology (New York: Vintage, 1993)), 16.

«Идея электричества»: Най, «Электрификация Америки», с. 161.

«Для них Бог был “Великим электриком”»: перед тем как Бог превратился в Великого программиста или Великого электрика, он был Великим часовщиком. Эта метафора часто использовалась такими мыслителями эпохи Просвещения, как Уильям Палей и Вольтер.

«Как только Вселенная возникла»: Сет Ллойд, «Программируя Вселенную: ученый по квантовым компьютерам берется за космос» (Seth Lloyd, Programming the Universe: A Quantum Computer Scientist Takes on the Cosmos (New York: Knopf, 2006)), 3.

«Все живые существа на определенном уровне являются машинами»: Чарльз Сейф, «Декодирование Вселенной» (Charles Seife, Decoding the Universe (New York: Viking, 2006)), 262–264.

 

Эпилог. Пламя и нить накала

«было таким же революционным»: Шивельбуш, «Ночь, лишенная очарования», 6.

«Огонь был, как выразился Шивельбуш, “душой дома”»: там же, с. 28.

«В “более слабом” свете свечи»: там же, с. 178.