Глава 6

Всемирный компьютер

Если бы вам довелось оказаться на улице Хейт-стрит в Сан-Франциско в течение «Лета любви» 1967 года, у вас был бы шанс повстречаться с контркультурным бардом Ричардом Бротиганом, читающим экстатическую оду компьютеризированному будущему. В этом году Бротиган непродолжительное время состоял в качестве поэта при Калифорнийском технологическом институте. Вероятно, это и вдохновило его на создание стихотворения, которое содержит 25 строк и описывает «кибернетической луг», где люди и компьютеры «живут вместе во взаимно программируемой гармонии». Произведение заканчивалось описанием «кибернетической экологии»:

В том же году математики и специалисты в области компьютерных наук, связанные с Агентством передовых исследовательских проектов (ARPA) при Министерстве обороны США, встретились в Мичиганском университете, чтобы приступить к планированию создания сети передачи данных, которая, как говорилось в докладе агентства, «должна была использоваться для обмена сообщениями между любыми двумя компьютерами». Предполагалось, что дефицитные и дорогие вычислительные мощности смогут работать более эффективно. Проект подразумевал два направления: создание «“подсети” из телефонных цепей и коммутационных узлов, чья надежность, характеристики задержки, мощности и стоимости облегчат совместное использование ресурсов сетью компьютеров», и разработка «протоколов и процедур в рамках операционных систем каждого из подключенных к сети компьютеров для того, чтобы эти компьютеры с помощью новой подсети получили доступ к общим ресурсам». На встрече в Мичигане была заложена основа для ARPANET – спонсируемой правительством компьютерной сети, которая со временем превратилась в современный интернет и, далее, в сеть коммунальных вычислений. «Кибернетическая экология» Бротигана оказалась детищем все того же военно-промышленного комплекса.

Однако энтузиазм последователей Бротигана – техноутопических мечтателей, которые формировали восприятие обществом компьютерных систем с конца 1960-х годов до наших дней, – не угас. По мере того как компьютеры объединялись в систему, многие писатели и мыслители приходили к мысли о возникновении более совершенного мира. В объединении компьютеров они видели модель объединения людей в электронные сообщества, не ограниченные социальными и политическими условностями. Технологический рай манил. Как писал Фред Тернер в своей книге «От контркультуры к киберкультуре» (From Counterculture to Cyberculture, 2008), самые заядлые мечтатели, как и Бротиган, ассоциировались с контркультурой 1960-х годов или с движением нью-эйдж 1970-х годов. В «виртуальной реальности», созданной объединенными в сеть компьютерами, они видели основу общественной и личной трансцендентности. Это был новый мир, где можно было создать гармоничную общественную культуру и достичь более высокого уровня сознания, к которому они стремились.

Стюарт Бранд, основатель и главный редактор библии хиппи «Каталог всей Земли» (The Whole Earth Catalog), озвучил основную идею нового техноутопизма в статье 1972 года, опубликованной в журнале Rolling Stone. Он описал, как потрепанная группа хакеров подорвала военную миссию ARPANET через сеть для обмена шутками и игры в «Космические войны». «Готовы мы или нет, компьютеры идут к людям», – объявил Бранд, назвав это «хорошей новостью, вероятно, лучшей с момента появления психоделиков». Статья была на удивление пророческой, поскольку Бранд предвидел преобразование компьютеров в персональные устройства для коммуникации (и даже развитие онлайн-торговли музыкой). По его мнению, людям предстояло использовать свои компьютеры для выхода из-под контроля общественных «планировщиков» и стать «компьютерными бродягами», свободными от правил и процедур. «Когда компьютеры станут доступными для всех, – писал он, – все мы станем более способными как личности и как кооператоры».

Перенесемся на два десятилетия вперед, в 1990 год. Идеалистически настроенный молодой программист по имени Тим Бернерс-Ли, работавший в ЦЕРН – большой европейской физической лаборатории, расположенной на границе между Швейцарией и Францией, пишет коды, которые станут основой интернета. У него есть ви́дение огромной, ничем не ограниченной «сети знаний» – Всемирной паутины, которая «приблизит работу общества к работе наших умов». По мере осознания последствий изобретения Бернерса-Ли утопическая риторика «кибернетической экологии» становилась все более восторженной, повторяя экстравагантные прогнозы, звучавшие в первые дни электрификации. В сборнике эссе под названием «Киберпространство: первые шаги» (Cyberspace: First Steps) профессор Техасского университета Майкл Бенедикт пишет о «Небесном городе», возникающем из компьютерной сети. Киберпространство «создает возможность для коллективного восстановления и мира», – считает Николь Стенгер, автор другого эссе. «Все мы станем ангелами в вечности!» Автор текстов песен группы Grateful Dead Джон Перри Барлоу назвал создание Всемирной паутины «самым преобразующим технологическим событием после покорения огня». Он назвал ее «новым домом Разума».

Однако Всемирная паутина оказалась далеко не тем, что задумывал Бернерс-Ли и ожидали другие. Создав универсальную среду, где можно не только отображать текст, но и показывать изображения и обрабатывать транзакции, Всемирная паутина превратила интернет из интеллектуального дома собраний в коммерческое предприятие. В течение непродолжительного времени после того, как Бернерс-Ли представил свое изобретение, интернет был в значительной степени свободен от коммерческой деятельности. В конце 1993 года в домене. com было зарегистрировано менее 5 % от общего количества сайтов. Однако по мере того как коммерческий потенциал новой среды становился очевидным, компании бросились осваивать ее, и коммерческие сайты вскоре стали доминировать в сети. К концу 1995 года половина всех сайтов имела адреса в домене. com, а к середине 1996 года на коммерческие сайты приходилось около 70 % от их общего числа. Спустя три десятилетия после «Лета любви» молодые люди снова начали стекаться в Сан-Франциско, но на этот раз не для того, чтобы послушать белый стих или «капнуть кислоты». Они приезжали, чтобы делать деньги. Всемирная паутина оказалась не новым домом Разума, а новым домом Бизнеса.

Интернет всегда был противоречивым явлением – и с точки зрения принципа работы, и с точки зрения его использования и восприятия. Это инструмент бюрократического контроля и личного освобождения, проводник общественных идеалов и корпоративных прибылей. Эти и другие технические, экономические и социальные проблемы становятся все более выраженными по мере того, как интернет превращается во Всемирную компьютерную сеть и множатся способы его применения в качестве технологии общего назначения. Решение этих проблем определит, как в ближайшие годы и десятилетия будут проявлять себя последствия создания Сети.

Эти последствия представляют собой предмет дальнейшего нашего исследования. Хотя невозможно заранее предвидеть все перипетии компьютеризированного будущего, прошлое и настоящее содержат важные подсказки. Коммунальные вычисления стали новой и разрушительной, однако не беспрецедентной силой. Еще до создания первого электронного компьютера вычислительные машины снижали стоимость математических вычислений, хранения информации и обеспечения связи. Благодаря предоставлению коммунальных услуг эти затраты снизятся в большей степени, во многих случаях до нуля, однако при этом будут расти преимущества и усугубляться недостатки, связанные с автоматизацией процесса обработки информации. Если электроэнергетические компании завершили то, что начал паровой двигатель, компании коммунальных вычислений обещают завершить то, что начал перфокарточный табулятор Германа Холлерита.

До сих пор темой этой книги было предложение, то есть поставка, вычислительных услуг людям и компаниям, которые их используют. Теперь акцент будет смещен в сторону спроса, то есть самих пользователей и того, как их поведение меняется по мере приспособления к услугам, поставляемым через компьютерную сеть, и к результатам экономических, политических и социальных изменений. Однако прежде чем мы сможем прогнозировать последствия для пользователей, в первую очередь необходимо понять, чем вычисления отличаются от электричества, поскольку различия между этими двумя технологиями значимы не меньше, чем их сходства.

Имея дело с электрической сетью, мы всегда точно знаем, где необходимо поставить розетку. Она должна находиться между точкой, где генерируется ток, и точкой, где он применяется. Генерирующим компаниям отводятся только две четко разграниченные роли: они производят электроэнергию и доставляют ее. Способы генерации энергии разнообразны: от гигантских плотин гидроэлектростанций или ядерных станций до небольших заводов, сжигающих уголь или нефть, или еще меньших когенерационных установок или ветряных электростанций. Однако все они, по сути, занимаются одним и тем же: преобразуют механическую энергию в электричество. Применение электроэнергии отдается на усмотрение потребителей коммунальных услуг. Поскольку электроэнергия потребляется физическими приборами, ее применение не может быть доставлено через сеть от удаленных источников. Пылесосом, который работает на электростанции, нельзя почистить ковры в вашем доме. Четкая граница между генерирующей электроэнергию инфраструктурой и ее применением в виде электрической розетки делает модель коммунального обслуживания относительно простой, когда речь идет об электроэнергии. Сложности, связанные с электричеством, заключаются в его приложениях, а эти приложения лежат вне сферы деятельности коммунальной компании.

С вычислениями дела обстоят иначе. Поскольку вычисления производятся с помощью программного обеспечения, они могут поставляться по сети в качестве коммунальной услуги. В отличие от пылесоса программное обеспечение использует одновременно большое количество людей. Оно не обязательно должно работать в каком-то определенном месте или предназначаться только для одного пользователя. Таким образом, вычислительные приложения, в отличие от электрических приборов, могут достичь эффекта масштаба. Цены на бытовую технику, конечно, снизились благодаря массовому производству, однако, поскольку они представляют собой физические устройства, существует предел, дешевле которого они стоить не могут. Это ограничивает спектр применения электрического тока. Когда приложения не имеют физической формы, когда они могут поставляться в виде цифровых услуг по сети, эти ограничения исчезают.

Кроме того, вычислительный процесс носит гораздо более модульный характер, нежели генерация электроэнергии. Мало того что приложения могут поставляться различными компаниями – даже основные процессы хранения, обработки и передачи данных можно разбить на услуги, поставляемые разными компаниями, находящимися в разных местах. Модульность снижает вероятность того, что новые коммунальные компании превратятся в монополии, и дает нам как пользователям практически неограниченный набор вариантов. Например, мы можем определить один сервис для хранения наших данных, другой – для обеспечения их безопасности, третий – чтобы пропускать наши данные через микропроцессор, и многие другие – чтобы использовать данные для решения конкретных задач. Общественная сеть коммунальных вычислений – это не просто канал передачи, как электрическая сеть. Это еще и средство создания полезных услуг путем интеграции разнообразных вычислительных процессов.

Еще в 1990-х годах компания Sun Microsystems придумала маркетинговый слоган «Сеть – это компьютер». Он был броским, но ничего не значил для большинства людей в то время. Сеть не была компьютером, компьютером был ПК на нашем столе. Сегодня слоган компании Sun обретает смысл. Он описывает то, чем вычисления стали или становятся для нас. Сеть, то есть интернет, превращается в буквальном смысле в наш компьютер. Различные компоненты, которые раньше были изолированы в закрытом корпусе ПК: жесткий диск для хранения информации, микрочип для ее обработки, приложения для манипулирования данными, – теперь могут быть рассредоточены по всему миру, интегрированы через интернет и совместно использованы всеми. Всемирная паутина действительно превратилась во Всемирный компьютер.

Эрик Шмидт, который работал в компании Sun, когда она придумала свой пророческий слоган, предложил другое название Всемирного компьютера. Он назвал его «компьютером в облаке». Он имел в виду, что сегодня вычисления не имеют конкретной формы. Они существуют в постоянно меняющемся интернет-«облаке», состоящем из данных, программного обеспечения и устройств. Наш персональный компьютер, не говоря уже о BlackBerry, мобильном телефоне, игровой консоли и других сетевых гаджетах, – это просто еще одна молекула облака, еще один узел огромной вычислительной сети. Как и обещал сервис Napster, наши ПК слились со всеми остальными устройствами в интернете. Это позволяет каждому пользователю Всемирного компьютера гибко подстроить его под свои потребности. Мы можем варьировать сочетание компонентов, поставляемых коммунальными компаниями, и локально, в соответствии с задачей, которую нам нужно решить в данный момент.

Иными словами, Всемирный компьютер, как и любой другой электронный компьютер, можно запрограммировать. Любой человек может написать для него инструкцию так же, как любой программист создает программное обеспечение для управления работой компьютера. С точки зрения пользователя, программируемость – самый важный, самый революционный аспект коммунальных вычислений, который делает Всемирный компьютер персональным (на самом деле даже более персональным, чем когда-либо был ПК).

Чтобы оценить возможности программирования, обратите внимание на онлайн-игру Second Life. Разработанная компанией Linden Lab, игра представляет собой генерируемый компьютером трехмерный мир. Он населен оцифрованными альтер эго игроков, которые принимают форму компьютерных личностей, или «аватаров». Несмотря на некоторое сходство с другими многопользовательскими онлайн-играми, вроде World of Warcraft, игра Second Life довольно необычная. Там нет ни правил, ни победителей, ни проигравших. С помощью своих аватаров игроки просто становятся гражданами, или, как они обычно называют себя, «жителями» виртуального общества. В этом обществе они могут делать все что угодно и когда угодно. Они прогуливаются по тротуарам, ездят по улицам или летают по воздуху. Они общаются с друзьями или заводят разговоры с незнакомыми людьми. Они могут купить землю и построить дом. Они ходят по магазинам, покупают одежду и другие товары. Они могут брать уроки или участвовать в бизнес-конференциях. Они могут танцевать в ночных клубах и даже заниматься после этого сексом.

Игра Second Life – пример коммунальных услуг, поставляемых через интернет и используемых одновременно многими людьми. Она значительно отличается от привычных компьютерных игр, которые необходимо устанавливать отдельно на жестком диске каждого игрока. Однако Second Life – это также комбинация многих других коммунальных услуг. «Компьютер», на котором работает Second Life, не существует в каком-то определенном месте. Он собирается «на лету» из различных единиц хранения и обработки данных, существующих в глобальном облаке вычислений. Когда вы присоединяетесь к серверу Second Life, ваш браузер загружает небольшую программу. Хотя вы инициируете загрузку с помощью домашней страницы Second Life, программа фактически доставляется на ваш компьютер с накопителей, управляемых сервисом Amazon Web Services. Домашняя страница игры Second Life, жесткие диски Amazon и браузер, работающий на вашем ПК, действуют согласованно, осуществляя загрузку. Происходящий за кулисами сложный процесс обмена данными происходит незаметно для вас.

После установки небольшая программа хранит информацию о внешнем виде и местонахождении вашего аватара. Программа постоянно «общается» через интернет с основным программным обеспечением, используемым компанией Linden Lab для создания своего онлайн-мира. Это ПО работает на сотнях серверов, размещенных в двух центрах обработки данных – в Сан-Франциско и в Далласе, которые принадлежат не Linden Lab, а хостинговым компаниям. Каждый сервер содержит четыре виртуальных компьютера, каждый из которых контролирует в игре Second Life участок земли площадью 16 акров. Реальные и виртуальные компьютеры работают совместно, чтобы создать огромный мир для пользователей, играющих в эту игру. Кроме того, другие компании и отдельные люди могут написать программное обеспечение, чтобы добавить в игру новые функции. Житель может, например, создать виртуальное ожерелье, которое затем продаст другим персонажам. А может создать рекламный ролик, который будет работать на его домашнем ПК и проецироваться на стену магазина, который он строит для продажи ожерелий. Компания Linden Lab запрограммировала Всемирный компьютер на объединение множества всех этих частей программного и аппаратного обеспечения в единую игру под названием Second Life.

Если вам нужен пример из сферы бизнеса, обратите внимание, как компания Salesforce.com предоставляет свой сервис управления счетами. Как и в случае с игрой Second Life, основное программное обеспечение работает на большом количестве серверных компьютеров, расположенных в различных центрах обработки данных. Клиенты Salesforce пользуются браузером, работающим на ПК или мобильном телефоне, чтобы через интернет подключиться к программе управления счетами. Браузер, по сути, становится частью приложения Salesforce и выступает в качестве пользовательского интерфейса.

И это только начало. Компания Salesforce позволяет интегрировать со своим сервисом программное обеспечение многих других компаний. Популярный картографический сервис компании Google, Google Maps, может быть объединен с программой Salesforce для генерации дорожных карт с указанием местоположения существующих и потенциальных клиентов. Сервис интернет-телефонии Skype также подключается к приложению, чтобы торговые агенты могли звонить клиентам, не покидая браузера. Эти так называемые гибридные веб-приложения создаются на основе различных сервисов автоматически и незаметно для пользователя. Различные части программного обеспечения объединяются в одно приложение в браузере пользователя, несмотря на то что программы принадлежат разным компаниям и работают на компьютерах, расположенных в разных местах.

ЦЕРН, где возникла Всемирная паутина, использует Всемирный компьютер особенно творческим образом. В 2007 году лаборатория завершила строительство крупнейшего научного инструмента на земле – ускорителя частиц под названием Большой адронный коллайдер. В процессе создания машины ученые столкнулись с дилеммой. Они знали, что результатом работы коллайдера окажется огромное количество данных, которые необходимо будет проанализировать, – около 15 петабайт в год. (Петабайт равен одному миллиону гигабайт.) Таким образом, за 15 лет ожидаемой работы коллайдера должны будут храниться и обрабатываться около 225 петабайт данных, что потребует около 100 000 компьютеров. Будучи академической организацией, финансируемой правительством, ЦЕРН просто не мог позволить себе купить и обслуживать столько машин или даже арендовать необходимую вычислительную мощность у поставщика коммунальных услуг.

Однако ученые осознали возможности Всемирного компьютера. Совсем не обязательно было приобретать новые компьютеры. Вместо этого они могли одолжить вычислительную мощность и емкость ПК и серверов у других научно-исследовательских учреждений и даже частных лиц. И тогда тысячи компьютеров, связанных друг с другом через интернет, стали бы обрабатывать данные ЦЕРН как один суперкомпьютер. То, что известно под названием «Сеть ЦЕРН», «выходит далеко за рамки простого обмена данными между компьютерами, – говорит представитель института, – и направлено на превращение глобальной сети компьютеров в единый огромный вычислительный ресурс». Сеть ЦЕРН представляет собой модель, разительно отличающуюся от той, что используется большинством пионеров коммунальных вычислений. Она не подразумевает сбора большого количества аппаратного обеспечения в центре обработки данных. Вместо этого работают машины, разбросанные по всему миру. С другими компаниями коммунального обслуживания ее объединяет централизация управления. У ЦЕРН есть сложное программное обеспечение для координации работы тысяч машин. Как и компании Linden Lab и Salesforce.com, ЦЕРН программирует Всемирный компьютер так, чтобы он работал наиболее эффективным способом.

По мере увеличения мощности Всемирный компьютер продолжит вытеснять частные системы в качестве предпочтительной вычислительной платформы. Компании начнут с большей гибкостью настраивать вычислительные сервисы для решения собственных задач по обработке информации. Получив возможность легко подстраивать Всемирный компьютер под свои нужды, они больше не будут ограничены пределами собственных центров обработки данных или диктатом нескольких крупных ИТ-компаний.

В эпоху коммунальных вычислений благодаря модульности в распоряжении компаний окажется большой выбор. Некоторые задачи они продолжат выполнять, полагаясь на вычислительные ресурсы собственных центров обработки данных и ИТ-отделов, а другие их потребности станут удовлетворять внешние поставщики услуг. С развитием компаний коммунального обслуживания появится возможность осуществлять тонкую настройку набора услуг. В отличие от эпохи электроэнергетических компаний потребители не столкнутся с дилеммой «все-или-ничего». Для более мелких компаний существуют мощные экономические стимулы для быстрого перехода на использование модели коммунального обслуживания, а вот большинству крупных необходимо будет тщательно сбалансировать свои прежние инвестиции в собственные мощности и выгоды, предоставляемые коммунальными компаниями. В течение нескольких лет они могут частично полагаться на собственное аппаратное и программное обеспечение и приобретать дополнительные услуги через Сеть. Одна из ключевых задач для корпоративных ИТ-отделов, по сути, – принять правильные решения о том, что сохранить и от чего избавиться.

В долгосрочной перспективе ИТ-отделы вряд ли сохранятся, по крайней мере в привычной форме. Им мало что останется делать после того, как основная часть бизнес-вычислений переместится из частных центров обработки данных в «облако». Подразделения компаний и даже отдельные сотрудники смогут контролировать процесс обработки информации напрямую без помощи легионов технических специалистов.

Самое интересное заключается в том, что произойдет дома. Возможность программировать Всемирный компьютер существует не только у корпораций и других крупных организаций. Она доступна любому, кто имеет компьютер, подключенный к интернету. Наши дома, как и наши рабочие места, становятся частью вычислительного облака. Каждый из нас теперь имеет в своем распоряжении суперкомпьютер с практически неограниченным ресурсом.

Многие люди уже программируют Всемирный компьютер, часто не осознавая этого. Вот простой пример. Представьте себе некоего человека, которого я буду называть Джефф, поклонника исторических автомобилей марки Mustang. У него самого есть две такие машины, и он помогал реставрировать многие другие. Несколько лет назад Джефф решил поделиться своим увлечением с людьми, создав сайт. Он зарегистрировал доменное имя, установил сервер в свободной комнате в своем доме, подключился к местному интернет-провайдеру и купил дорогую программу для веб-разработки под названием Dreamweaver. Дизайн его сайта был разработан в стиле минимализма: текст, несколько фотографий, пара таблиц и ссылки на другие подобные сайты, однако Джеффу потребовалось много времени, чтобы заставить сайт нормально работать и хорошо выглядеть. Поскольку изменение или добавление контента – непростое дело, Джефф редко обновлял свои страницы. Стоит ли удивляться, что сайт привлек лишь несколько посетителей. В конце концов ему все это надоело, и автор отказался от своего творения.

А недавно Джефф решил попробовать еще раз. Только на этот раз вместо того, чтобы создавать традиционный сайт, он начал вести блог. Запустить его было несложно. Через браузер на своем ПК он зарегистрировался на блог-платформе WordPress. Его блог был автоматически создан на одном из серверов WordPress, для него был выделен отдельный вебадрес. Джефф создает записи в блоге прямо в окне браузера с помощью программного обеспечения WordPress, которое работает на компьютерах, принадлежащих компании Automattic, предоставляющей сервис WordPress. Каждый раз, когда по завершении создания записи Джефф нажимает кнопку «Опубликовать» в своем браузере, программа сохраняет эту запись на компьютерах WordPress, форматирует ее согласно инструкции Джеффа и публикует ее в блоге.

Но Джефф решил не ограничиваться текстом. Он снял на свой смартфон короткое видео о ралли «мустангов» и решил дать возможность читателям своего блога посмотреть его. Он переписал видео на свой ПК и опять же с помощью своего браузера загрузил копию на видеохостинг YouTube. Сервис YouTube перевел файл в формат, доступный для просмотра на любом компьютере, и предоставил Джеффу простой код для вставки этого видео в блог. Несмотря на то что видео хранится на компьютерах YouTube, оно воспроизводится в окне блога Джеффа.

Джефф также сделал несколько фотографий старинных «мустангов» своей цифровой камерой. Решив поделиться и ими, он загрузил их копии на сервис обмена фотографиями Flickr. Однако он заметил, что на экране искажены цвета. Для того чтобы это исправить, он перешел на другой сайт под названием Phixr и запустил программное обеспечение для редактирования фотографий в режиме онлайн. Его фотографии были автоматически перенесены из сервиса Flickr, и он использовал инструменты Phixr, чтобы усилить насыщенность цвета и сделать некоторые другие корректировки. Он сохранил изменения, отправив обработанные фотографии обратно на сервис Flickr, который предоставил Джеффу простой код, позволяющий добавить в свой блог фоторамку. В эту фоторамку сервис Flickr каждые несколько секунд посылает новое изображение. Так же как видео на YouTube, фотографии хранятся на компьютерах Flickr, хотя и отображаются на страницах блога Джеффа. Джефф заметил, что многие другие люди загружают фотографии старых «мустангов» на сайт Flickr, поэтому он настроил этот сервис так, чтобы некоторые из этих изображений появлялись в его блоге.

Однако это еще не все. Будучи поклонником рок-музыки шестидесятых, Джефф решил дать своим читателям возможность узнать, какую музыку он слушал в последнее время. Он зарегистрировался на сервисе Last.fm, который отслеживает музыкальные композиции, воспроизводимые на ПК пользователей, и создал на их основе индивидуальное онлайн-радио. Джефф поручил сервису Last.fm сохранять список из десяти наиболее часто воспроизводимых композиций и отображать его в рамке, или «виджете», в боковой колонке своего блога. Сервис Last.fm обновляет этот список каждый раз, когда компьютер Джеффа проигрывает новую песню.

А потом Джефф захотел, чтобы его читатели знали, кто еще читает его блог. Он создал учетную запись на сервисе MyBlogLog, который отслеживает посетителей блога и перечисляет их имена и даже фотографии в другом виджете. Наконец, он решил дать своим читателям возможность подписаться на обновления блога. Так он зарегистрировался на сервисе Feedburner, который предоставил кнопку «Подписаться» для его блога. Используя технологию синдикации под названием RSS, сервис Feedburner уведомляет подписчиков каждый раз, когда Джефф публикует новую статью, а также сообщает Джеффу количество подписавшихся читателей.

Работа Джеффа, занявшая всего несколько часов, показывает, как просто можно объединить данные и услуги различных поставщиков в единую веб-страницу. Ему не нужно было устанавливать какое-либо программное обеспечение или хранить данные на своем ПК – только оригинальные видео– и фотофайлы, и то лишь временно. Различные программы и данные находятся в системах коммунальных компаний. С помощью простых инструментов он запрограммировал все эти находящиеся в разных местах машины для создания мультимедийного контента для своих читателей. А еще более примечательно то, что Джеффу не пришлось платить за программное обеспечение, хранение данных, вычислительные мощности или пропускную способность канала, по которому передавалась информация. Все это было для него бесплатно.

Более того, Джеффу даже удалось заработать немного денег на своем блоге, зарегистрировавшись на сервисе AdSense компании Google, который автоматически помещает рекламный текст на его страницах, предлагая объявления, отвечающие интересам любителей «мустангов». Каждый раз, когда читатель щелкает по объявлению, компания Google делится с Джеффом доходом от рекламы. Находясь на сайте Google, Джефф также создал бесплатную учетную запись на сервисе Google Analytics, который отслеживает статистику посещений и представляет ему подробные отчеты о том, кто посещает его блог, какие страницы они просматривают и сколько времени проводят на каждой странице. Джефф пользуется огромными центрами обработки данных и чрезвычайно сложными алгоритмами Google, опять же не платя за это.

Инструменты программирования Всемирного компьютера находятся на ранней стадии развития. Хотя Джеффу было нетрудно создать свой блог, ему пришлось посещать различные сайты и вручную копировать коды. В будущем инструменты программирования станут проще в эксплуатации и еще более мощными – так всегда происходит с программным обеспечением. Компания Yahoo дала нам понять, что нас ожидает, когда в 2007 году представила свой сервис для программирования Pipes, который позволяет любому пользователю создать собственный веб-сервис путем объединения и фильтрации содержимого различных онлайновых баз данных прямо в окне браузера. Как и в случае с программным обеспечением 3Tera для построения компьютерных систем, все это делается с помощью перетаскивания значков. Джефф, например, мог бы использовать Pipes для создания сервиса, который бы отслеживал упоминания о «мустангах» в его любимых источниках информации: газетах, журналах, блогах, статьях в Wikipedia. Каждое утро этот сервис публиковал бы свежий список заголовков в блоге Джеффа, включая ссылки на полные тексты статей.

В первые десятилетия ХХ века по мере усложнения перфокарточных табуляторов и других вычислительных машин математики и бизнесмены начали осознавать, что, как сказал один историк, «информация представляет собой товар, который может быть обработан на машине». Сейчас это очевидно, а в то время казалось революционным. Такое понимание способствовало росту и направляло движение всей компьютерной отрасли, в особенности сферы программного обеспечения, а сейчас оно видоизменяет многие другие отрасли и влияет на бо́льшую часть мировой экономики. По мере снижения стоимости вычислительных мощностей и пропускной способности все экономичнее становится трансформировать больше и больше физических объектов в чисто цифровые товары, обрабатывать их с помощью компьютеров, передавать их и торговать ими через Сеть.

Это явление хорошо прослеживается на примере блога Джеффа, сочетающего в себе различные элементы: текст, фотографии, видео, программы, музыку, рекламу, которые традиционно имели физическую форму. Однако это только верхушка айсберга. Многие другие продукты – от денег и билетов на самолет до газет, чертежей, поздравительных открыток и трехмерных моделей – расстаются со своим физическим воплощением и превращаются в чистую информацию. То, что происходит с товарами, касается и пространства. Многие из повседневных взаимодействий, которые раньше совершались в определенном месте вроде отделений банков, офисов, школ, магазинов, библиотек, театров, даже детских площадок, теперь могут осуществляться более эффективно в виртуальном пространстве.

Слияние мира реальных вещей и пространства с миром моделируемых вещей и пространства будет только ускоряться по мере увеличения мощности Всемирного компьютера и количества устройств, подключенных к нему. Совместные предприятия технологических компаний и автопроизводителей (так, компания Google объединилась с компанией Volkswagen, а Microsoft работает с компанией Ford) обещают превратить машины в то, что один репортер назвал «высокотехнологичными компьютерами на колесах». Информация и рекламные объявления станут поступать из интернета прямо на дисплеи, расположенные на приборной панели. Мобильные телефоны превращаются в мощные портативные компьютеры, среди которых наибольший интерес вызвал многоцелевой смартфон iPhone компании Apple. Интернет-услуги начинают предоставляться в самолетах, поездах и кораблях. Сообщается об успехах в области «всеобъемлющих вычислений» – использовании микроскопических, объединенных в сети датчиков для мониторинга состояния зданий и других физических объектов. Финансируемый правительством Центр исследований в области встроенных сенсорных сетей (Center for Embedded Networked Sensing) уже оснастил свою штаб-квартиру в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе миниатюрными камерами и микрофонами, подключенными к компьютерам по беспроводной связи, и развертывает подобные системы на других тестовых площадках по всему миру. Центр утверждает, что его разработки «привели к появлению нескольких новых классов сенсорных систем, которые могут быть быстро распространены в окружающей среде, чтобы наблюдать за явлениями с беспрецедентным уровнем детализации».

Очень скоро Всемирный компьютер будет знать, где мы находимся и что мы делаем почти в каждый момент времени. Мы будем одновременно существовать в двух мирах – реальном и компьютерном. Программируя Всемирный компьютер, мы будем программировать свою жизнь. Second Life – только игра, однако то, что мы можем отделить себя от наших тел и существовать в виде аватаров в цифровом мире, – это больше чем развлечение. Это метафора нашего будущего.

Кризис доткомов, который уничтожил множество компаний в 2000 и 2001 годах, поубавил оптимизма относительно интернета, однако ненадолго. За последние несколько лет, за которые резко увеличились вычислительные мощности Сети, в сознании пользователей укоренилась мысль о том, что мы вступили в новую эпоху интернета, Веб 2.0, мы увидели новый всплеск утопизма. В статье «Всемирная паутина – это мы» (We Are the Web), которая появилась в журнале Wired в 2005 году, Кевин Келли, давний соратник Стюарта Брэнда, обрисовал будущее в ярких трансцендентных красках, утверждая, что видит во Всемирном компьютере семена общего сверхчеловеческого разума. Интернет, писал он, превращается в «мегакомпьютер», «гигантскую машину», которая «расширит не только возможности наших физических тел и ощущений, но и нашего сознания». Эта машина станет «совместным интерфейсом нашей цивилизации, ощущающим и осознающим устройством, превосходящим своей мощью любые предыдущие изобретения». Вторя Джону Перри Барлоу, он пишет, что эта машина предоставит «новый разум старым видам». В конце концов, «мы будем жить внутри этой штуки».

Келли прав по крайней мере в одном. Мы движемся к тому, чтобы жить внутри Всемирного компьютера. Он становится местом по умолчанию для многих наших коммерческих и личных взаимодействий, хранения и обмена информацией во всех ее формах, предпочтительным способом развлечения, информирования и самовыражения. Количество часов, которые мы проводим онлайн каждую неделю, неуклонно растет с каждым годом, а после замены телефонной линии на широкополосное подключение наша зависимость от Всемирной паутины значительно возросла. Все большее число пользователей воспринимают виртуальный мир таким же реальным, как и физический. По данным исследования, проведенного в 2007 году Центром цифрового будущего при Анненбергской школе коммуникаций и журналистики, почти половина людей, состоящих в онлайн-сообществах, сказали, что они «ощущают принадлежность к виртуальному сообществу так же сильно, как и к реальному». Директор центра Джеффри Коул описал интернет как «всеобъемлющий инструмент, который американцы используют, чтобы прикоснуться к миру».

Однако, размышляя о том, к какому миру прикоснемся, мы должны помнить о предостережении Келли и других техноутопистов. Хотя, как мы видели на примере электрификации, оптимизм – естественная реакция на возникновение мощной и таинственной новой технологии, он может помешать нам увидеть потенциальные проблемы. «Простая вера в прогресс, – пишет Норберт Винер, один из великих теоретиков в области обработки информации, – это не убеждение, свойственное силе, а молчаливое согласие и, следовательно, признак слабости». Как мы увидим далее, есть основания верить, что наш кибернетический луг может оказаться далеко не новым Эдемом.

 

Глава 7

От многих – к нескольким

Это был странный момент в истории современного бизнеса. Обычно, когда одна компания поглощает другую, сделка объявляется на тщательно спланированном мероприятии. Репортеры собираются в театре или в большом зале отеля, где руководители двух компаний стоят на подиуме вместе. Они общими словами говорят о сказочных перспективах новой компании, рекламируя финансовую и организационную «синергию», которую обеспечит объединение, и подчеркивают, что сделку следует рассматривать как «слияние равных» компаний с богатой и выдающейся историей и культурой. Там нет места спонтанности. Слова, как правило, так же взаимозаменяемы, как галстуки СЕО.

Однако, когда 9 октября 2006 года компания Google приобрела молодой сервис YouTube, традиция была нарушена. Через несколько часов после завершения сделки на YouTube появился двухминутный ролик с участием основателей компании Чада Херли и Стива Чена. Сделанное на тротуаре с помощью ручного камкордера, это любительское видео было типичным для данного сайта. Первые несколько секунд клипа только что разбогатевшему дуэту, который, казалось, сутками обходился без сна и месяцами – без солнца, удавалось держать эйфорию под контролем, пока они подыскивали нужные слова, чтобы объяснить сообществу продажу компании «YouTube».

«Привет, YouTube, – начал Херли. – Это Чад и Стив. Мы просто хотим поблагодарить вас. У нас отличные новости. Нас купила компания Google».

«Да, спасибо, – вмешался Чен, нервно наклоняясь к камере. – Спасибо всем, кто вносил свой вклад в сообщество YouTube. Мы бы никогда не достигли таких успехов без помощи этого сообщества».

Изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица, Херли продолжил: «Мы по-прежнему будем стараться создать для вас самый лучший сервис, самые инновационные инструменты и технологии, чтобы вы могли хорошо проводить время на нашем сайте».

Однако через минуту притворная серьезность сменилась легкомысленным дешевым фарсом.

«Это здорово, – сказал Херли, расплываясь в широкой улыбке. – Два короля объединились, и теперь мы сможем обеспечить вам еще более высокое качество обслуживания».

Чен расхохотался при упоминании о «двух королях» и вышел из кадра.

«Два короля», – повторил Херли, хватая своего компаньона за плечи.

«Убери от меня руки, король», – сказал Чен, все еще смеясь.

В тщетной попытке успокоить основателей оператор выкрикнул вопрос: «Что это значит для сообщества пользователей?»

«Два короля объединились, – ответил Херли. – Король поиска и король видео объединились. Мы сделаем это по-своему». Чен скрючился от смеха, и Херли закончил съемку, проведя пальцем по горлу. «Мы не можем этого сделать, – сказал он. – Снято».

Это видео стало хитом YouTube, оказавшись на верхних строчках списка самых часто просматриваемых клипов сайта. За месяц оно собрало два миллиона просмотров и вдохновило пользователей YouTube на создание множества пародий. Однако, несмотря на то что легкомысленность объявления Херли и Чена была замечательной сама по себе, за ней крылось более серьезное изменение. В росте популярности YouTube просматривается микрокосм странного нового мира интернет-бизнеса. Успех компании показывает, как изменяется экономика сферы вычислений, а также то, как эти изменения влияют на торговлю, рынок труда и даже распределение богатства.

Чад Херли и Стив Чен со своим другом Явадом Каремом после вечеринки в начале 2005 года решили создать простой в использовании сервис для обмена видео. Название YouTube было выбрано во время мозгового штурма в День святого Валентина. За несколько месяцев в гараже дома в Кремниевой долине, который ранее купил Херли, они разработали и написали код для сайта. После успешного тестирования сервиса в мае 2005 года, которое сводилось к трансляции видео играющей с веревочкой кошки Чена, они получили финансирование в размере 3,5 миллиона долларов от компании венчурного капитала, достаточное для покрытия скромных начальных затрат. В декабре сайт YouTube был запущен официально и быстро привлек людей, которые искали простой и бесплатный сервис для хранения, обмена и просмотра короткого домашнее видео, не говоря уже о тысячах незаконно скопированных, защищенных авторским правом фильмов, телепередач и музыкальных клипов. Всего десять месяцев спустя Херли и Чен продали свой сайт компании Google за ошеломляющую сумму: 1650 миллионов долларов, в результате чего каждый из основателей получил около трети миллиарда.

На момент продажи у YouTube было всего 60 сотрудников. Они работали над пиццерией в городе Сан-Матео, ютясь в небольшом офисе, обставленном столами и стульями от Ikea, с резиновым цыпленком, подвешенным на металлических стропилах. Серверы компании располагались в центрах обработки данных, управляемых хостинговой компанией. Несмотря на немногочисленный штат и отсутствие формальной организации, сотрудники компании были в состоянии управлять одним из самых популярных и самых быстрорастущих сайтов в интернете. Ежедневно люди по всему миру просматривали более 100 миллионов клипов YouTube и загружали на сайт около 65 000 новых видео. Эти показатели росли в геометрической прогрессии, что объясняет готовность Google потратить столько денег на покупку молодой компании. При цене продажи в 1,65 миллиарда долларов рыночная стоимость каждого сотрудника YouTube составляла 27,5 миллиона. Сравните это с традиционным и баснословно прибыльным разработчиком программного обеспечения Microsoft, где работает 70 000 сотрудников, рыночная стоимость каждого из которых оценивается в 4 миллиона долларов. Или с традиционной медийной компанией Walt Disney с ее 133 000 сотрудников, каждый из которых оценивается примерно в полмиллиона долларов.

Доступная и дешевая вычислительная мощность, емкость и пропускная способность позволили YouTube очень быстро создать чрезвычайно крупный бизнес с очень небольшим количеством сотрудников. И пример YouTube далеко не уникален. Многие новые компании используют сеть коммунальных вычислений для создания растущих компаний почти без сотрудников. За год до того, как компания Google купила YouTube, другой интернет-гигант, eBay, приобрел компанию интернет-телефонии Skype за 2,1 миллиарда долларов. Основанная двумя годами ранее двумя скандинавскими предпринимателями, компания Skype обслуживала 53 миллиона пользователей, что более чем в два раза превышает количество клиентов, которых обслуживает почтенная компания British Telecom, и каждый день к сервису подключались 150 000 новых абонентов. По мнению Morgan Stanley, сервис компании, «вероятно, самая быстроразвивающаяся услуга в истории». Тем не менее в компании Skype работали всего 200 человек, что примерно на 90 000 меньше, чем количество сотрудников компании British Telecom в одной только Великобритании. Обозреватель деловой газеты в Эстонии, где находится крупнейший офис Skype, отметил, что, исходя из цены продажи компании, «один сотрудник Skype стоит больше, чем деревообрабатывающая компания Viisnurk, а стоимость 1,5 сотрудников Skype равна стоимости кондитерской фабрики Kalev».

Еще один пример – сайт объявлений Craigslist. Он был создан в 1995 году разработчиком программного обеспечения по имени Крейг Ньюмарк в качестве онлайн-доски объявлений, где люди могли размещать информацию о предстоящих мероприятиях в окрестностях Сан-Франциско. После того как в 1999 году Ньюмарк основал компанию, сайт завоевал огромную популярность. К концу 2006 года на сайте существовали доски объявлений более чем для 300 городов по всему миру, каждая из которых включала множество объявлений о продаже, работе, а также личные объявления и уведомления о событиях и других местных мероприятиях. Каждый месяц более 10 миллионов посетителей просматривали 5 миллиардов страниц сайта, что сделало Craigslist одним из самых популярных ресурсов Всемирной паутины. А вся работа выполнялась 22 сотрудниками.

Вероятно, самый примечательный – онлайн-сервис знакомств PlentyOfFish. Созданный в Канаде в 2003 году, сайт пережил взрывной рост. К концу 2006 года около 300 000 пользователей заходили на сайт каждый день и просматривали около 600 миллионов страниц в месяц. Сервис PlentyOfFish стал крупнейшим сайтом знакомств в Канаде и одним из десяти крупнейших в Соединенных Штатах и Великобритании. А сколько же сотрудников заняты в этой процветающей компании? Один – основатель сервиса Маркус Фринд. Он самостоятельно разработал и написал весь код для сайта и использует автоматизированную службу AdSense компании Google для размещений на нем рекламы, что приносит 28-летнему предпринимателю 10 000 долларов в день. Полностью компьютеризированный сайт работает сам по себе. В сообщении на своем блоге в июне 2006 года Фринд написал: «Меня поражает то, что моя компания, состоящая из одного человека, в состоянии конкурировать с компаниями, в которых работает… более трехсот штатных сотрудников. Я чувствую, что опередил время, и, когда я смотрю на эти компании, мне сложно представить, что через несколько лет они еще будут существовать».

Такие компании, как YouTube, Skype, Craigslist и PlentyOfFish, смогли вырасти так быстро и с таким небольшим штатом, потому что их бизнес почти полностью состоит из программного кода. Их продукция виртуальна, она находится в компьютерных базах данных или передается через интернет в виде строк цифр. Стоимость создания новой копии продукта и его распространения среди новых клиентов в любой точке мира практически равна нулю, поэтому компании могут расширяться, не нанимая дополнительных сотрудников. Используя интернет как канал продаж, они могут уйти от больших капитальных вложений, характерных для традиционных компаний. Компании YouTube не нужно создавать студии или телебашни. Компании Skype не приходится протягивать километры проводов между телефонными столбами. Компания Craigslist не нуждается в покупке печатных машин, чернил и бумаги. Компании PlentyOfFish не нужно открывать офисы. Несмотря на небольшую плату за потребляемую пропускную способность, они, по сути, бесплатно пользуются тем, за что заплатили другие во время бума доткомов.

Все эти компании демонстрируют необычный экономический феномен, который экономисты называют «возрастающей отдачей от масштаба». Это означает, что чем больше продуктов они продают, тем прибыльнее становятся. Эта динамика значительно отличается от той, что царит в индустриальном мире, характеризующемся уменьшающейся отдачей от масштаба. По мере того как производитель физических товаров увеличивает производство, ему рано или поздно приходится платить больше за сырье, комплектующие, расходные материалы, недвижимость и рабочую силу, необходимые для производства и продажи продукции. Он может компенсировать эти более высокие затраты благодаря экономии от масштаба, при которой уходит меньшее количество ресурсов для производства дополнительной единицы продукции. Однако в конечном итоге более высокие затраты подавят эффект масштаба, и прибыли компании начнут сокращаться. Закон убывающей доходности, по сути, определяет пределы для размера компании или, по крайней мере, для размера ее прибыли.

До недавнего времени большинство информационных товаров также характеризовались убывающей доходностью, поскольку распространялись в физической форме. Слова печатались на бумаге, движущиеся изображения фиксировались на пленке, программный код записывался на дисках. Однако поскольку интернет освобождает информационные товары от их физической формы, превращая их в совершенно нематериальные строки из нулей и единиц, он также освобождает их от закона убывающей доходности. Цифровой товар может воспроизводиться бесконечно практически без затрат. Его производителю не нужно увеличивать закупки сырья по мере расширения бизнеса. Более того, благодаря явлению, которое называется «сетевым эффектом», цифровые товары часто становятся все более ценными по мере роста количества их пользователей. Каждый новый клиент, регистрирующийся в Skype, размещающий объявление на Craigslist или создающий профиль на PlentyOfFish, увеличивает ценность этого сервиса для всех остальных его пользователей. Прибыли продолжают расти по мере роста объемов продаж и увеличения количества пользователей – без ограничений.

Уникальность экономики ведения бизнеса с помощью компьютерной сети в сочетании с глобальным охватом позволяет интернет-компаниям использовать бизнес-стратегии, которые были немыслимы еще несколько лет назад: они могут отдавать свои продукты бесплатно. Сервис YouTube не требует от своих пользователей плату за хранение или просмотр видео: он зарабатывает деньги за счет рекламы и спонсорства. Сайт PlentyOfFish также получает доходы от рекламы, позволяя людям создавать и просматривать профили бесплатно. Сервис Skype дает своим пользователям возможность бесплатно звонить другим абонентам через интернет, а при совершении звонков через традиционные телефонные линии берет всего несколько центов за минуту. Сервис Craigslist Ньюмарка, кажется, даже не заинтересован в том, чтобы зарабатывать большие деньги: лишь несколько типов объявлений платные (те, что касаются коммерческой недвижимости и вакансий).

Новая экономика ведения бизнеса в интернете – благо для потребителей. То, что раньше было дорогим – от международных телефонных звонков и досок объявлений до передачи видео, – стало бесплатным. Однако у роботизированной эффективности, глобальных масштабов и возрастающей отдачи, которыми располагают новые интернет-компании, есть оборотная сторона. Каждая из этих компаний конкурирует с традиционными компаниями, которые уже давно работают и платят достойную заработную плату многим людям. YouTube борется за зрителей с телевизионными станциями и кинотеатрами. Skype отбирает абонентов у телефонных компаний. Многие из объявлений, которые размещаются на Craigslist, могли бы появиться в местных газетах. Десятки национальных и местных агентств знакомств борются за клиентов таких сайтов, как PlentyOfFish. Учитывая экономические преимущества онлайновых компаний, которые будут расти с развитием сферы коммунальных вычислений, продолжат снижаться затраты на обработку данных и связь. Традиционным компаниям не останется другого выбора, кроме как переделать собственный бизнес в духе времени, уволив при этом миллионы сотрудников.

Мы уже наблюдаем уменьшение численности профессиональной рабочей силы в некоторых отраслях. Потеряв читателей и доходы от рекламы, газеты были вынуждены уволить журналистов и других специалистов. Исследование, проведенное Американским обществом редакторов газет, показало, что в период между 2001 и 2005 годами количество сотрудников редакции американских газет сократилось на 4 %, что соответствует потере 1000 журналистов, 1000 редакторов и 300 фотографов и художников. «Web 2.0 и интернет стали бедствием для моей профессии, – говорит Филип Дауди, журналист газеты Seattle Weekly. – Газеты умирают. Талантливые люди вынуждены заниматься связями с общественностью».

В начале 2007 года Министерство труда США опубликовало статистические данные, касающиеся издательского и вещательного бизнеса. Численность рабочих мест в этой индустрии сократилась на 150 000, то есть на 13 % за шесть лет, начиная с 2001 года. В эти годы многие медиакомпании, а также их клиенты и рекламодатели осуществляли переход из физической среды в интернет. Тем не менее согласно докладу количество рабочих мест в сфере интернет-вещания не увеличилось – более того, в течение этого периода фактически сократилось на 29 %: с 51 500 до 36 600. «Интернет – это волна будущего, – комментирует Флойд Норрис, экономический обозреватель газеты New York Times. – Только не пытайтесь найти там работу».

Предсказание Маркуса Фринда о том, что многие традиционные компании будут не в силах конкурировать с чрезвычайно эффективным интернет-бизнесом, вполне правдоподобно. В результате ожидается исчезновение многих секторов экономики по мере того, как компьютеры и программное обеспечение в крупных масштабах будут вытеснять рабочую силу. Любой сотрудник компании, продукт или услуга которого может распространяться в цифровом виде, рискует остаться без работы, а количество компаний, которые соответствуют этой категории, растет с каждым годом.

Разумеется, в замещении рабочих компьютерами нет ничего нового, и это, по идее, нужно приветствовать как признак здоровой экономики. В конце концов, компьютеры позволяют компаниям повысить производительность труда. Компьютеризация, как немногим раньше электрификация, просто продолжает многовековую тенденцию замены рабочих машинами. Ученые Дэвид Аутор, Фрэнк Леви и Ричард Мурнейн объясняют в статье в ежеквартальном журнале по экономике Quarterly Journal of Economics: «Замена ручного труда машинным была двигателем технологических изменений на протяжении всей промышленной революции. Увеличивая возможности решения повторяющихся задач машинами, компьютеризация продолжает и, возможно, ускоряет эту долгосрочную тенденцию». Однако авторы также указывают, что компьютеризация приводит к «качественному расширению спектра задач, которые могут решать машины. Поскольку компьютеры выполняют символьную обработку при хранении, извлечении и осуществлении действий над данными, они подкрепляют или вытесняют познавательную способность человека в процессе решения большого числа задач, которые исторически не поддавались механизации». Компьютеризация расширяет сферу замены рабочих машинами от мира «синих воротничков» до мира «белых воротничков».

В то время как индустриализация в целом и электрификация в частности способствовали созданию множества новых офисных рабочих мест, повышая при этом эффективность заводов, компьютеризация не создает многочисленный новый класс рабочих мест взамен тех, которые она уничтожает. Как пишут Аутор, Леви и Мурнейн, компьютеризация «знаменует собой важный поворот. Предыдущие поколения высоких технологий резко увеличили спрос на сотрудников, занимающихся рутинной обработкой информации, о чем свидетельствует быстрое увеличение количества клерков в XIX веке. Как и эти технологии, компьютеризация увеличивает потребность в решении задач, связанных с обработкой информации. Однако в отличие от [своих] предшественников она позволяет автоматизировать их решение». Компьютеризация создает новую работу, однако эта работа может выполняться машинами. Необходимость в людях отсутствует.

Это не означает, что компьютеры способны взять на себя всю работу, традиционно выполняемую офисными сотрудниками. Ученые отмечают: «Решение задач, требующее гибкости, творческого подхода, обобщения и сложных коммуникаций, которые мы называем нестандартными когнитивными задачами, (пока) не поддается компьютеризации». Это «пока» тем не менее должно привести нас в замешательство. Поскольку с момента написания статьи мощность и полезность объединенных в сеть компьютеров значительно выросли, мы видим не только расширение возможностей программного обеспечения, но и расцвет нового явления, которое способствует дальнейшему сокращению спроса на сотрудников. Обычно называемое «общественным производством», это явление видоизменяет экономику средств массовой информации, индустрии развлечений и программного обеспечения. Как результат многие из тех «нестандартных когнитивных задач», которые требуют «гибкости, творческого подхода, обобщения и сложных коммуникаций», решаются бесплатно не объединенными в сеть компьютерами, а объединенными в сеть людьми.

Приглядитесь к YouTube. Этот сервис не платит ни цента за сотни тысяч видео, которые транслирует. Все производственные затраты ложатся на плечи пользователей сервиса. Они и режиссеры, и продюсеры, и сценаристы, и актеры. Загружая свою работу на сайт YouTube, они в действительности жертвуют свой труд компании. Такие пожертвования, называемые «пользовательским контентом», стали обычным явлением в интернете, они предоставляют материал для многих компаний Всемирной паутины. Миллионы людей бесплатно делятся своими мыслями через блоги и комментарии в блогах, которые часто собирают корпорациии. Люди, которые вносят свой вклад в проекты с открытым программным кодом, также жертвуют свой труд, хотя результаты их работы часто коммерциализируются такими компаниями, как IBM, Red Hat и Oracle. Популярная онлайн-энциклопедия Wikipedia пишется и редактируется волонтерами. Сервис Yelp опирается на обзоры ресторанов, магазинов и других местных достопримечательностей, предоставляемые его пользователями. Информационное агентство Reuters использует фото и видео, предоставленные любителями, лишь некоторые из которых получают небольшую плату. Сайты социальных сетей вроде MySpace и Facebook и сайты знакомств вроде PlentyOfFish, по существу, состоят из творческих неоплачиваемых вкладов их пользователей. Подобно средневековой сельскохозяйственной практике под названием «издольщина», владельцы сайтов предоставляют цифровую недвижимость и инструменты, позволяют своим пользователям делать всю работу, а затем извлекают из их труда экономическую выгоду.

Неоплачиваемый труд не ограничивается творческими работами. Популярные сайты фильтрации новостей, например Digg и Reddit, сортируют сюжеты на основании голосования миллионов пользователей, что снимает необходимость в редакторах. Фотографии, загруженные на сайт Flickr, сортируются на основе меток, или «тегов», присвоенных им пользователями сайта. Del.icio.us предлагает аналогичный сервис для тегирования веб-страниц, а Freebase дает возможность присваивать метки всевозможным видам информации. Большая часть вычислительных мощностей, необходимых для работы сети Skype, «заимствуется» у микропроцессоров, находящихся внутри компьютеров пользователей, что значительно сокращает количество компьютеров, которые необходимо приобрести компании Skype. Даже поисковые сервисы, предоставляемые такими компаниями, как Google и Yahoo, по сути, существуют благодаря создателям и посетителям сайтов. Поисковым компаниям не нужно нанимать аналитиков и библиотекарей, которые традиционно классифицировали и фильтровали информацию для удобства других людей. Все больше и больше компаний находят возможности использования неоплачиваемого труда. От них не отстает и полиция. В 2006 году техасские маршалы установили веб-камеры вдоль границы с Мексикой и начали транслировать потоковое видео через интернет. Люди по всему миру теперь могут следить за нелегальными иммигрантами и предупреждать полицию о любой подозрительной деятельности путем нажатия кнопки.

Почему же люди делают все это бесплатно? Мотивы самые разные. В некоторых случаях, как, например, при создании поисковых систем, люди вносят свой вклад, даже не подозревая об этом. Такие компании, как Google, просто отслеживают повседневное поведение людей в интернете и вычленяют из этих моделей ценную информацию. Никто не возражает против этого, поскольку продукт, то есть результаты поиска, полезен для них. В других случаях пользователи руководствуются собственными интересами. Создание страницы на MySpace или Facebook социально выгодно для многих молодых людей, поскольку помогает им оставаться на связи со старыми друзьями и знакомиться с новыми. Добавление тегов к фотографиям на сайте Flickr или к веб-страницам на сервисе Del.icio.us помогает отслеживать интересующие пользователя слова и изображения. Эти сервисы – своего рода личная файловая система для онлайн-контента. Некоторые сайты делятся с пользователями, делающими свой вклад, частью доходов от рекламы, хотя эти суммы, как правило, мизерны. В отдельных случаях пожертвования дают некоторый статус. Такие сайты, как Digg, Yelp и даже Wikipedia, имеют иерархию участников, и чем больше вы вносите, тем выше в этой иерархии поднимаетесь.

Люди делают свой вклад в развитие этих сайтов по той же причине, по которой они занимаются хобби, общественной деятельностью или благотворительностью: им это нравится. Это дает им удовлетворение. Людям нравится создавать вещи, показывать свои творения другим, говорить о себе и своей семье и быть частью совместных проектов. Так же и в интернете. Даже самые ранние интернет-сообщества и сайты широко использовали неоплачиваемый труд. В 1990-х годах тысячи пользователей сервиса America Online бесплатно работали на эту компанию, например, модераторами чатов, что было определено журналом Wired как «потогонное киберпроизводство». В начале своей деятельности сайт Amazon.com был обязан своей популярностью рецензиям, оставляемым одними его пользователями, а также рейтингам этих рецензий, создаваемым другими. Загрузка видео, написание блогов, отладка программного обеспечения с открытым исходным кодом, редактирование статей Wikipedia – всего лишь новые виды хобби или благотворительной деятельности, которыми люди всегда занимались в свободное от оплачиваемой работы время.

Что изменилось, так это масштаб и сложность вклада и, что не менее важно, способность компаний превращать неоплачиваемый труд в ценные продукты и услуги. Доступные и недорогие вычислительные мощности и возможности передачи данных в сочетании со все более продвинутым программным обеспечением позволяют людям делиться творческими работами и другими информационными товарами такими способами, которых прежде не было, а также необычайно эффективно превращать тысячи или даже миллионы разрозненных вкладов в коммерческие товары. В своей книге «Богатство сетей» (The Wealth of Networks, 2007) профессор Йельского университета Йохай Бенклер связывает недавний взрыв в общественном производстве с тремя технологическими достижениями. «Во-первых, физические механизмы, необходимые для участия в информационном и культурном производстве, почти повсеместно распространены среди населения стран с развитой экономикой, – пишет он. – Во-вторых, в информационной экономике, в отличие от физической, сырьем являются [бесплатные] общественные блага: существующая информация, знания и культура». Наконец, интернет предоставляет платформу для распределенного, модульного производства, которое «позволяет многим людям, руководствующимся разнообразными мотивами, действовать совместно, создавая новую полезную информацию, знания и культурные ценности».

В ближайшие годы все эти три фактора станут еще более актуальными. Всемирный компьютер будет и дальше расширять возможности производства и доступа к информации, а также создавать условия для объединения вкладов пользователей в полезные продукты и услуги. Бенклер видит своего рода народную революцию, при которой средства производства и распространения информационных товаров, которые раньше находились под контролем крупных компаний, переходят в руки масс. Он считает, что «сетевая информационная экономика» отмечает «значительную точку перегиба для современных обществ», которая обещает привести к «базовым преобразованиям в том, как мы воспринимаем мир вокруг нас». Изменяя «способ создания и обмена информацией, знаниями и культурой, – пишет он, – мы можем сделать ХXI век таким, который предлагает индивидуумам бо́льшую автономию, политическим сообществам – бо́льшую демократию, а обществу – больше возможностей для культурного самопознания и межличностного общения».

Другие писатели и ученые высказали аналогичные аргументы. Они предвидят возникновение новой и освобождающей экономики, «экономики дарения», которая основана не на продаже и существует вне и даже в оппозиции к рыночной экономике. Хотя термин «экономика дарения» появился по крайней мере четверть века назад в книге Льюиса Хайда 1983 года «Дар: фантазия и эротическая жизнь собственности» (The Gift: Imagination and the Erotic Life of Property), его востребованность говорит о том, насколько далеко не оплачиваемый труд и его результаты распространились в интернете. Часто говорят, что экономика дарения порождает более богатую и равноправную культуру и в то же время отнимает богатство и власть у корпораций и правительств, которые монополизировали распространение творческих произведений и других информационных товаров». В 1998 году Ричард Барбрук из Вестминстерского университета в Лондоне выразил эту точку зрения в своем эссе «Высокотехнологичная экономика дарения» (The Hi-Tech Gift Economy). Вот что он написал о пользователях интернета: «Не ограниченные физическими расстояниями, они сотрудничают друг с другом без вмешательства денег или политики. Не заботясь об авторских правах, они отдают и получают информацию, не думая о компенсации. В отсутствие государства и рынков сетевые сообщества формируются с помощью взаимных обязательств, принимаемых участниками благодаря дарению времени и идей».

В этих утверждениях есть доля истины. Компьютеры и интернет предоставили людям новые мощные инструменты для самовыражения, распространения своих работ среди широкой аудитории, а также для совместного производства различных информационных товаров. Однако эти утверждения характеризуются некоторой наивностью или, по крайней мере, близорукостью. Утопическая риторика игнорирует тот факт, что рыночная экономика быстро поглощает экономику дарения. «Подаренные время и идеи» становятся сырьем для создания товаров. Будь то крупная компания вроде News Corporation Руперта Мердока, которой принадлежит MySpace, или компания, состоящая из одного человека, вроде Plenty OfFish Маркуса Фринда, компании рассматривают интернетдарителей в качестве глобального бесплатного трудового ресурса.

Когда в 2005 году интернет-гигант Yahoo приобрел сервис Flickr за 35 миллионов долларов, компания Yahoo признала, что основным мотивом этой покупки стала возможность использования результатов неоплачиваемого труда пользователей сервиса. Исполнительный директор Yahoo Брэдли Горовиц сказал журналу Newsweek: «В компании Flickr насчитывается менее десяти штатных сотрудников, но миллионы ее пользователей генерируют контент, миллионы его организуют, десятки тысяч распространяют через интернет, и тысячи людей создают этот сервис совершенно бесплатно. Это очень ловкий трюк. Если бы мы смогли сделать то же самое с Yahoo, получить такой же эффект с нашей полумиллиардной пользовательской базой, мы могли бы сказать, что чего-то достигли».

По мере продолжения коммерциализации пользовательского контента вполне вероятно, что общественное производство будет угрозой не крупным корпорациям, а отдельным специалистам: журналистам, редакторам, фотографам, исследователям, аналитикам, библиотекарям и другим сотрудникам информационной сферы, которых заменят, как выразился Горовиц, «люди, не получающие зарплату». Сион Туиг, выдающийся британский фотожурналист, указывает на «избыток бесплатных или дешевых изображений в интернете», утверждая: «Интернетэкономика опустошила мой сектор». Зачем платить профессионалу за то, что любитель готов сделать бесплатно?

Конечно, волонтеры существовали всегда, однако сегодня неоплачиваемый труд может заменить наемных сотрудников в бо́льших масштабах, чем это практиковалось раньше. Компании даже придумали для этого явления модное название: «краудсорсинг». Предоставляя массам средства производства, но забирая у этих масс право собственности на продукты их совместной работы, Всемирный компьютер обеспечивает невероятно эффективный механизм для концентрации экономической ценности труда очень многих в руках очень небольшого количества людей. Чад Херли и Стив Чен имели все основания щедро благодарить «сообщество YouTube», объявив о покупке сервиса компанией Google. Именно участники этого сообщества, которые жертвовали свое время и творчество, сделали двух основателей чрезвычайно богатыми молодыми людьми.

Создание электрической сети ускорило концентрацию богатства в руках крупных компаний. Эта тенденция прогрессировала, пусть и в более медленном темпе, с начала промышленной революции. Однако по мере того как крупные компании расширялись и выводили на рынок новые категории товаров, им приходилось нанимать огромное количество квалифицированных и неквалифицированных рабочих и, следуя примеру Генри Форда, платить им хорошую зарплату. Так электрификация заставила компании распределять свое растущее богатство среди своих сотрудников. Как мы уже видели, это сыграло решающую роль в создании процветающего среднего класса и более равноправного американского общества.

Появление универсальной вычислительной сети предвещает иной вид экономической перестройки. Вместо того чтобы концентрировать богатство в руках небольшого числа компаний, она может привести к сосредоточению богатства в руках небольшого числа людей, уничтожив средний класс и увеличив разрыв между имущими и неимущими. И это будет означать не рождение новой тенденции, а ускорение развития существующей.

С начала 1980-х годов, когда инвестиции компаний в компьютеры начали стремительно расти, распределение доходов американцев все более искажалось. Доходы богатых людей резко возрастали, а заработная плата большинства оставалась на прежнем уровне. В обширном исследовании данных Налогового управления США экономисты Томас Пикетти и Эммануэль Саез обнаружили, что доля общего дохода, полученного 10 % самых богатых домашних хозяйств, оставалась стабильной на уровне около 32 % с конца Второй мировой войны до 1980 года. Затем эта доля начала расти, достигнув 34 % в 1985 году, 39 % – в 1990 году, 41 % – в 1995 году и 43 % – в 2000 году. В 2004 году после краткого снижения в результате падения фондового рынка на фоне кризиса доткомов этот показатель вернулся к 43 %.

Еще более драматичным стало увеличение концентрации доходов богатейших среди богатых. Доля общего дохода, получаемого 1 % самых богатых американцев, сократилась с 11 до 8 % в период с конца 1940-х до конца 1970-х годов. Однако в 1980 году тенденция изменилась. К 2004 году на 1 % самых богатых приходилось 16 % общего дохода. На самой вершине лестницы концентрация доходов впечатляет еще более. Доля дохода, получаемого 0,1 % богатейших американских семей, выросла более чем в три раза в период с 1980 по 2004 год: с 2 до 7 %. Когда исследователи обновили свои статистические данные в конце 2006 года, они обнаружили продолжение тенденции, отметив, что предварительные данные о налогах «говорят о том, что в 2005 году доходы богатейших людей продолжали расти».

Недавно ученые Гарвардского университета и Федеральной резервной системы изучили размеры заработной платы трех самых высокооплачиваемых руководителей крупнейших американских корпораций и сравнили их со средним уровнем заработной платы. Зарплата руководителей оставалась достаточно стабильной в период с конца Второй мировой войны до конца 1970-х годов, однако в последние годы резко выросла. По данным 1970 года, руководитель высшего звена зарабатывал в 25 раз больше, чем средний американский сотрудник. К 2004 году руководитель получал в 104 раза больше, а 10 % самых высокооплачиваемых руководителей – по крайней мере в 350 раз больше, чем средний сотрудник. Экономист Аджай Капур, главный стратег Citigroup по рынкам акций, утверждает, что Соединенные Штаты наряду с Канадой и Великобританией стали «плутономией», где «экономический рост порождается и в значительной степени потребляется небольшим количеством самых богатых людей».

Экономисты продолжают спорить о причинах растущего неравенства американских доходов. Для этого существуют множество факторов, включая развитие международной торговли, рост корпоративных прибылей, изменение налоговых ставок, уменьшение власти профсоюзов, а также изменение общественных норм. Однако совершенно очевидно, что компьютеризация сыграла решающую роль в произошедшем сдвиге, в частности в сдерживании роста доходов основной массы американцев. Выдающийся экономист Колумбийского университета Джагдиш Бхагвати утверждает, что компьютеризация – основная причина двадцатилетней стагнации уровня заработной платы представителей среднего класса. «Сборочные линии работают и сегодня, но уже без рабочих, – пишет он. – Они управляются компьютерами и высококвалифицированными инженерами». Традиционно появление новой трудосберегающей технологии привело бы лишь к временному снижению уровня заработной платы, а затем увеличение производительности труда снова бы повысило его. Однако, как утверждает Бхагвати, это не относится к информационным технологиям. Прежние технологии вызывали «дискретные изменения» вроде парового двигателя, а прорывы в области компьютерных технологий не дают людям передышки. Замещение рабочих «происходит непрерывно, – говорит он. – Давление на уровень заработной платы не ослабевает».

В своей речи в феврале 2007 года председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке подтвердил мнение Бхагвати о том, что информационные технологии стали основной причиной перекоса в распределении доходов. Он утверждал, что «влияние глобализации на неравенство было умеренным и почти наверняка менее важным, чем последствия технологических изменений». По мере того как программное обеспечение автоматизирует решение все более сложных задач, растет количество людей, которые рискуют потерять работу (это могут подтвердить газетные репортеры и редакторы). Данный эффект усиливается тем, что компании могут выводить работу за пределы национальных границ. Поскольку каждый человек, подключенный к интернету, имеет равный доступ к Всемирному компьютеру, местоположение сотрудника имеет намного меньшее значение, чем раньше. Любая работа, которая может быть сделана на компьютере, независимо от уровня специализации стала «портативной». Даже анализ рентгенограмм американских пациентов сегодня выполняется врачами в Индии и других странах. Международная конкуренция за рабочие места снижает уровень зарплат в таких странах, как Соединенные Штаты, по мере того как мировой рынок труда стремится к равновесию. Таким образом, компьютеризация приводит многих американских наемных сотрудников в замешательство: с одной стороны, она уменьшает спрос на их труд, а с другой – увеличивает количество сотрудников, готовых и способных выполнять их работу.

Определилась естественная тенденция и естественное желание воспринимать интернет в качестве выравнивающей силы, которая создает более справедливое, демократическое общество, где экономические возможности и выгоды доступны многим, а не сосредоточены в руках небольшого количества людей. То, что Всемирный компьютер дает людям возможность свободно распространять продукты своего труда и идеи без ограничений физического мира, кажется подтверждением этого предположения. Однако реальность может оказаться совсем иной. В своей книге 2006 года под названием «Длинный хвост» (The Long Tail) Крис Андерсон пишет о том, что «миллионы простых людей [теперь] имеют инструменты и образцы для подражания, чтобы стать производителями-любителями. Некоторые из них имеют талант и ви́дение. Поскольку средства производства распространились так широко, талантливые люди, даже если их совсем немного, становятся силой, с которой нельзя не считаться». Это не признак экономического равенства, как может показаться на первый взгляд. Это понимание мира, в котором все больше и больше богатства, производимого рынками, скорее всего, будет направляться в руки «небольшой части» особенно талантливых людей.

Как мы видели на примере электрификации, взаимодействие технологических и экономических сил редко производит результаты, которых мы ожидаем поначалу. Есть люди, которые по-прежнему убеждены, что компьютеризация, набирая обороты, приведет к сокращению разрыва в уровне благосостояния, который до этого расширила. Эта модель была характерна для технологических революций прошлого. Однако если мы примем во внимание экономические силы, которые освобождает Всемирный компьютер: возрастающую отдачу от масштаба, замену квалифицированных и неквалифицированных рабочих программным обеспечением, мировую торговлю результатами умственного труда, а также способности компаний извлекать экономическую выгоду из труда добровольцев, – то увидим перспективу, весьма далекую от утопической. Темп сокращения численности среднего класса может ускориться по мере расширения пропасти между относительно небольшой группой чрезвычайно богатых людей – цифровой элитой – и очень большой группой людей, столкнувшихся с уменьшением доходов. В экономике YouTube каждый волен играть, однако лишь немногие будут пожинать плоды.

 

Глава 8

Великое разделение

Электрификация ускорила развитие массовой культуры Америки, предоставив людям общий набор переживаний через популярные телевизионные шоу, радиопрограммы, песни, фильмы, книги и журналы, газетные статьи и даже рекламу. Она открыла новые общенациональные каналы для вещательных СМИ и породила большие новостные и развлекательные конгломераты, которые могли позволить себе инвестиции, необходимые для создания и распространения творческих продуктов. Преимущества, созданные эффектом масштаба и географическим охватом, которыми пользовались такие компании, как Ford и General Electric, имели такое же значение для медиакомпаний вроде CBS, RCA, Metro-Goldwyn-Mayer и Time. Поскольку затраты на производство массовой информации были обременительны, компании стремились распространить небольшой набор продуктов среди как можно большей аудитории. Во многих случаях им не оставалось ничего, кроме как ограничить производство. Эфир мог справиться только с ограниченным количеством теле– и радиопрограмм, магазины могли вместить только ограниченное число книг и записей, а кинотеатры могли показывать лишь ограниченное количество фильмов.

Национальная массовая культура и ощущение единства, которое она привила пестрому населению, разбросанному по огромной земле, не была выражением основного качества американского характера. Это был побочный продукт взаимодействия экономических и технологических сил, прокатившихся по стране в начале ХХ века. Интернет, который становится не просто универсальным компьютером, но и универсальной средой, освобождает совершенно иные силы, которые обещают еще раз изменить культуру Америки.

Основные ограничения предложения творческих продуктов – высокая стоимость и узкие каналы распределения – исчезают. Поскольку наиболее распространенные культурные товары состоят из слов, изображений или звуков, которые могут быть выражены в цифровой форме, они становятся такими же дешевыми в воспроизводстве и распространении, как и любой другой информационный продукт. Многие из них также становится легче создать благодаря программному обеспечению и возможности хранения, которые предоставляет Всемирный компьютер, и такими недорогими инструментами производства, как видеокамеры, микрофоны, цифровые камеры и сканеры. Задачи, решение которых когда-то требовало много денег и обучения – от проявки пленки и редактирования видео до графического дизайна и микширования звука, – теперь могут быть решены любителями. Распространение блогов, подкастов, видеоклипов и MP3 свидетельствует о возникновении новой экономики создания культуры. И все новые цифровые продукты, созданы ли они профессионалами или любителями, могут найти свое место на интернет-рынке. Виртуальные полки интернета вместят всё.

Переход от дефицита к изобилию в средствах массовой информации означает, что, когда дело доходит до выбора того, что читать, смотреть и слушать, у нас гораздо больше вариантов, чем было у наших родителей или бабушек и дедушек. Мы можем потакать своим личным вкусам как никогда раньше, создавать и окружать себя собственной персональной культурой. «Когда-то нашу культуру определила самая популярная еда, – объясняет Крис Андерсон. – Теперь нашу культуру определяют миллионы ниш». Широта выбора захватывает и часто кажется освобождающим фактором, поскольку предоставляет альтернативу продуктам средств массовой информации (часто бессодержательным). Возможность выбора обещает, как говорит Андерсон, освободить нас от «тирании наименьшего общего знаменателя» и создать вместо этого «мир бесконечного разнообразия».

Однако хотя снижение издержек на производство и распределение действительно предоставляет нам все больше вариантов, было бы ошибкой предположить, что этот процесс будет протекать без жертв. Больше вариантов не обязательно означает появление лучших вариантов.

Создание многих культурных товаров остается дорогим или требует кропотливой работы талантливых специалистов, поэтому следует проанализировать, как на них повлияет изменение экономики средств массовой информации. Найдут ли эти товары достаточно большую платежеспособную аудиторию, чтобы оправдать свое существование, или они будут вытеснены с рынка из-за распространения бесплатных, легкодоступных продуктов? Хотя интернет теоретически может вместить почти бесконечное разнообразие информационных товаров, это не значит, что рынок будет в состоянии поддержать их все. Некоторые из самых лучших творческих работ рискуют не пережить переход к изобильному сетевому базару.

Тенденции, порожденные новой экономикой производства и потребления, проявляются сегодня во многих сферах – от музыкального до кинобизнеса. Однако нигде и никогда они так четко не обнаруживали себя и не вызывали такую тревогу, как в газетном бизнесе. Будучи длительное время оплотом культуры, печатная журналистика переживает мучительные преобразования, и ее будущее находится под сомнением. За последние два десятилетия количество американцев, читающих газеты, резко сократилось. После достижения в 1984 году максимального значения в 63 миллиона экземпляров ежедневный тираж американских газет неуклонно снижался со скоростью около 1 % в год вплоть до 2004 года, когда он достиг значения 55 миллионов. С тех пор темп снижения ускорился. Тираж сократился более чем на 2 % в 2005 году и примерно на 3 % – в 2006-м. Многие из крупнейших газет в стране пострадали особенно сильно. Всего за шесть месяцев в период с апреля по сентябрь 2006 года ежедневный тираж газеты Miami Herald упал на 8,8 %; Los Angeles Times – на 8 %; Boston Globe – на 6,7 %; New York Times – на 3,5 %, а тираж газеты Washington Post – на 3,3 %. В 1964 году 81 % взрослых американцев ежедневно читали газеты. В 2006 году – только 50 %. Самый резкий спад наблюдается среди молодых людей. В 2006 году только 36 % людей в возрасте от 18 до 24 лет сообщили о том, что ежедневно читают газеты. Для сравнения: в 1970 году это значение составляло 73 %.

Уменьшение количества читателей газет обусловлено множеством причин. Однако один из самых важных факторов, который привел к ускорению тенденции в последнее время, – доступность новостей благодаря интернету. По мере распространения широкополосного соединения количество взрослых американцев, которые каждый день читают новости в интернете, резко выросло с 19 миллионов в марте 2000 года до 44 миллионов к декабрю 2005 года, по данным проекта Pew Internet & American Life Project. Переход к онлайн-источникам новостей особенно заметен среди молодых американцев. К концу 2005 года Всемирная паутина стала ежедневным источником новостей для 46 % взрослых, не достигших 36 лет, которые имели широкополосное подключение, в то же время только 28 % из них сообщили, что читают местные газеты.

Потеря читателей означает потерю доходов от рекламы. Поскольку люди проводят все больше времени в Сети, рекламодатели перенаправляют все больше своих расходов в интернет, и эта тенденция, вероятнее всего, ускорится в ближайшие годы. Согласно исследованию Citibank, с 2004 по 2007 год газеты потеряли приблизительно 890 миллионов долларов в доходах от рекламы. Рубричная реклама, длительное время бывшая для газет прибыльной нишей, понесла особенно большие потери, поскольку компании и домовладельцы перешли к использованию таких сайтов, как Craigslist, eBay и Autotrader для продажи автомобилей и других бывших в употреблении товаров, а также для сдачи в аренду своих квартир и домов. В 2006 году рекламные доходы американских сайтов впервые превысили рекламные доходы газет.

Газетные компании, естественно, следуют в интернет за своими читателями и рекламодателями. Они расширяют свои сайты и переносят на них все больше своего контента. После стольких лет разделения печатных и веб-изданий, в течение которых они тратили бо́льшую часть своих ресурсов на печатные издания, компании начали объединять операции, уделяя все больше времени онлайн-изданиям. В течение 2006–2007 годов газеты New York Times, Washington Post и Wall Street Journal объявили о планах сместить акцент на свои сайты. «Практически для каждой газеты, – говорит один из аналитиков, – интернет остается единственной областью роста». Статистика подтверждает это заявление. Только в 2006 году посещаемость сайтов газет выросла на 22 %.

Однако природа газеты и как информационной среды, и как бизнеса меняется, когда она теряет свою физическую форму и перемещается в интернет. Она читается и зарабатывает деньги иначе. Печатная газета заключает в себе широкий круг тем: местные истории, национальные и международные новости, аналитику, редакционные статьи и колонки, фотографии, результаты спортивных соревнований, котировки акций, программу телепередач, карикатуры, а также рубричную рекламу. Все это собрано в единый продукт. Люди подписываются на него или покупают его в киоске, а рекламодатели платят за возможность привлечь их внимание в то время, когда они пролистывают страницы. Цель издателя заключается в том, чтобы сделать этот продукт как можно более привлекательным для широкого круга читателей и рекламодателей. Значение имеет газета в целом, и как единый продукт она стоит больше, чем сумма ее частей.

Когда газета перемещается в интернет, единый продукт распадается на части. Читатели не пролистывают страницы с новостями, рекламой и другим содержимым. Они переходят непосредственно к интересующей их истории, часто игнорируя все остальное. Во многих случаях они вообще проходят мимо «первой страницы», попадая прямо на нужный сюжет с помощью поисковых систем, программ для чтения RSS или таких агрегаторов новостей, как Google News, Digg и Daylife. Читатели могут даже не знать, на сайт какой газеты они попали. Для издателя целостность газеты становится менее важной. Действительный вес приобретают отдельные составляющие. Каждая история превращается в отдельный продукт на рынке. Он живет или умирает сам по себе в зависимости от своей экономической ценности.

Поскольку лишь немногие из газет, кроме специализированных вроде Wall Street Journal, могут брать плату за чтение своих онлайн-изданий, успех сюжета как продукта определяется доходом от рекламы, который он генерирует. Рекламодателям больше не нужно платить за место в едином продукте. Используя такие сложные сервисы для размещения объявлений, как Google AdWords или Yahoo Search Marketing, они могут нацелить свои объявления на тему конкретного сюжета или даже на конкретных читателей, которых он привлекает, и рекламодатели платят издателю только тогда, когда читатель просматривает объявление или, как бывает чаще, щелкает по нему. Более того, каждое объявление имеет свою цену в зависимости от того, насколько рекламодателем ценится факт просмотра или перехода по соответствующей ссылке. Например, фармацевтическая компания дорого заплатит за каждый клик по объявлению, рекламирующему новое лекарство, поскольку каждый новый привлеченный клиент означает увеличение объема продаж. Поскольку просмотры страниц и количество переходов по ссылкам тщательным образом отслеживаются, издатель точно знает, сколько раз было просмотрено конкретное объявление, сколько раз по нему щелкнули и какой доход будет получен за его просмотр или клик по нему.

Наиболее успешны с экономической точки зрения те статьи, которые не только интересны читательской аудитории, но и посвящены темам, привлекающим дорогостоящие рекламные объявления. А успешнее всех – те, что интересны многочисленным читателям, готовым щелкнуть по объявлениям. Например, статья о новых методах лечения депрессии была бы особенно прибыльной, так как она бы привлекла рекламодателей, готовых разместить дорогие объявления о лекарствах, а также множество читателей, заинтересованных в новых методах лечения депрессии, которые, скорее всего, щелкнули бы по объявлению, рекламирующему антидепрессанты. Статьи о пенсионных накоплениях, покупке нового автомобиля или пристройке к дому также принесли бы большую прибыль по аналогичным причинам. С другой стороны, длинная статья с расследованием дела о коррупции в правительстве или о вспышке малярии в Африке имела бы гораздо меньше шансов принести значительные доходы от рекламы. Даже если она заинтересует читателей, что само по себе было бы странно, с подобной темой вряд ли захотят ассоциироваться рекламодатели, и переходов по рекламным ссылкам не будет много. Статьи на серьезные и сложные темы, от политики и войн до международных отношений, очень плохо монетизируются.

Такие продукты жесткой журналистики, как правило, дороги в производстве. Издателю необходимо дать талантливым журналистам долгосрочный проект, результат которого непредсказуем, и платить им заработную плату на протяжении всего срока выполнения этого проекта. Кроме того, издателю, возможно, придется раскошелиться на многочисленные дорогостоящие авиарейсы и проживание в гостиницах или даже создать зарубежное бюро. Будучи частью единого печатного издания, такая статья может значительно увеличить общую ценность газеты. Она может поднять ее престиж, что сделает газету более привлекательной для подписчиков и рекламодателей. Однако в случае с онлайн-изданием жесткую журналистику становится трудно оправдать экономически. Наем внештатного автора, который напишет обзор о телевизорах высокой четкости, или, еще лучше, предоставление читателям возможности бесплатно поделиться своими отзывами сгенерирует гораздо больше прибыли.

В интервью 2005 года репортер газеты Rocky Mountain News спросил Крейга Ньюмарка, что бы тот сделал, если бы руководил изданием, теряющим доходы от рекламы из-за таких сайтов, как Craigslist. «Я бы очень быстро перевел издание в интернет, – ответил он, – и нанял бы больше журналистов-расследователей». Это отличная мысль, однако она игнорирует экономику онлайн-публикаций. Как только газета будет разделена на части, тут же проявится сложная и до сих пор по большей части незаметная система субсидирования. Рубричная реклама, например, больше не сможет гарантировать выплату зарплаты журналистам-расследователям или зарубежным корреспондентам. Каждая часть содержимого будет существовать сама по себе, требуя затрат и генерируя доходы в отрыве от всего остального. Итак, если вы издатель, теряющий читателей и деньги, что вы сделаете, переведя свой контент в интернет? Наймете больше журналистов? Специализирующихся на расследованиях? Или станете публиковать больше статей о бытовой электронике? Кажется очевидным, что по мере того, как газеты будут адаптироваться к экономике Всемирной паутины, они, вероятнее всего, будут увольнять журналистов, а не нанимать новых.

Выступая в 2006 году перед Ассоциацией интернет-издателей, руководитель веб-направления газеты New York Times Мартин Низенхольц озвучил дилемму, стоящую перед газетами сегодня. Он задал аудитории простой вопрос: «Как мы можем создавать качественный контент в мире, где рекламодатели хотят платить за клик, а потребители не хотят платить вообще?» Ответ может оказаться столь же простым: никак. По крайней мере, одна крупная газета, лондонская Times, признаёт, что уже начала обучение своих репортеров обработке сюжетов таким образом, чтобы они занимали более высокие позиции в рейтингах поисковых систем. Джим Уоррен, ответственный редактор газеты Chicago Tribune, говорит, что невозможно «игнорировать тот факт, что просмотры страниц имеют всё большее значение». Пока алгоритмы отвечают за распределение прибыли, именно они будут определять повестку дня.

Разделение контента на части касается не только газет и других печатных изданий. Это общая черта большинства интернет-СМИ. Магазин iTunes компании Apple разделил музыку, предоставив возможность покупать отдельные песни вместо альбомов. Цифровые видеомагнитофоны вроде TiVo и кабельное телевидение с оплатой за просмотр отделяют телепередачу от сети и ее места в программе. Видеосайты вроде YouTube пошли еще дальше, позволяя зрителям просматривать короткие клипы вместо целого шоу. Сайт Amazon.com объявил о планах разделить книги и продавать их постранично. Компания Google предоставляет фрагменты текстов из опубликованных работ с помощью своего противоречивого сервиса Book Search. Подкастинг разделяет радиопрограммы. Wikipedia разделяет энциклопедию. «Объединение компьютеров всего мира в единую сеть, – пишет Дэниэл Экст, – знаменует начало того, что можно назвать эрой разделения на части».

Экономисты приветствуют разделение продукции средств массовой информации на составляющие компоненты. По их мнению, так и должны работать рынки. Потребителям надо дать возможность купить именно то, что они хотят, не «тратя» деньги на то, что им не нужно. Газета Wall Street Journal положительно относится к этому изменению, говоря о том, что оно открывает новую эру, в которой нам больше не придется «платить за мусор, чтобы получить стоящую вещь». Это правда во многих случаях, однако не во всех. Творческие продукты отличаются от других потребительских товаров, и экономическая эффективность, которая приветствуется на большинстве рынков, имеет менее благотворное влияние на культуру. Следует также помнить, что интернет – очень необычная торговая площадка, где всевозможная информация, как правило, отдается бесплатно, а доход образуется косвенно (от рекламы). Если на таком рынке разделить аудиторию и рекламу, крупные инвестиции в производство определенных творческих продуктов станет намного сложнее оправдать.

Если взять в качестве примера новостной бизнес, то «мусор», который отбраковывается из нашей культуры, может содержать то, что многие из нас назвали бы «стоящей вещью». В жертву будет принесено не безвкусие, а качество. Мы рискуем обнаружить, что культура изобилия, порожденная Всемирным компьютером, на самом деле представляет собой культуру посредственности, простирающейся на много километров в ширину и только на долю сантиметра в глубину.

В 1971 году экономист Томас Шеллинг провел простой эксперимент, результат которого оказался неожиданным. Его интересовала крайняя степень сохраняющейся расовой сегрегации в стране. Он знал, что большинство американцев не расисты и не фанатики и что в целом мы не против людей, которые выглядят или думают не так, как мы. В то же время нам не совсем безразлично, где мы живем и с кем ассоциируемся. Большинство предпочитают быть окружены людьми, похожими на себя. Никто не хочет быть единственным черным или белым человеком или единственным либералом или консерватором в округе. Шеллинг задался вопросом, могут ли эти незначительные предубеждения в долгосрочной перспективе повлиять на качественный состав народонаселения.

Шеллинг нарисовал на листе бумаги сетку из квадратов, напоминающую шахматную доску. Каждый квадрат представлял собой участок с домом. Затем он случайным образом отметил некоторые квадраты черными и белыми маркерами. Каждый маркер соответствовал черной или белой семье. Было сделано допущение, что каждая семья хочет жить в смешанном в расовом отношении районе, и вначале его сетка отражала именно это предположение: белые и черные семьи были распределены по сетке произвольным образом. Это было полностью интегрированное сообщество. Затем он предположил, что каждая семья предпочла бы иметь нескольких ближайших соседей своей расы. Если количество соседей того же цвета становилось менее 50 %, семья переезжала в новый дом.

На основании одного этого простого правила Шеллинг начал перемещать маркеры по сетке. Если у черного маркера было более 50 % соседей белого цвета или у белого маркера было более 50 % соседей черного цвета, Шеллинг перемещал маркер на ближайший незанятый квадрат. Он продолжал перемещать маркеры до тех пор, пока не осталось ни одного, имеющего более 50 % соседей другого цвета. В этот момент, к удивлению Шеллинга, сетка была полностью сегрегирована. Все белые маркеры оказались в одной области, а все черные маркеры – в другой. Скромное естественное желание иметь соседями по крайней мере нескольких человек с определенными отличительными чертами произвело значительный эффект, поскольку повлияло на принятие многих решений, которые привели к резкому разделению населения. «В некоторых случаях, – объяснил Шеллинг, – небольшие стимулы, почти незаметные различия могут привести к полярным результатам».

Это было глубокое умозаключение, много лет спустя отмеченное Шведской королевской академией наук. В 2005 году Шеллинг был награжден Нобелевской премией по экономике. Марк Бьюкенен в своей книге «Нексус» (Nexus, 2003) удачно подвел итог этого эксперимента: «Социальные реалии создаются не только желаниями людей, но и под действием слепых и более или менее механических сил, в данном случае сил, из-за которых небольшие и, казалось бы, безвредные личные предпочтения могут привести к драматическим и тревожным последствиям».

Предполагалось, что интернет будет способствовать возникновению более широкой и разнообразной культуры и лучшему взаимопониманию, а также уменьшать политическую и социальную напряженность. На первый взгляд, эти ожидания кажутся вполне разумными. В конце концов, интернет стирает физические границы, разделяющие нас, позволяет свободно обмениваться информацией, а также предоставляет площадку, где каждый может высказать свою точку зрения. Этот оптимизм был, вероятно, лучше всего выражен Николасом Негропонте, главой Медиалаборатории Массачусетского технологического института, в его бестселлере 1995 года «Цифровое бытие» (Being Digital). «В то время как политики борются с багажом истории, в цифровой среде возникает новое поколение, свободное от многих старых предрассудков, – пишет он. – Цифровые технологии могут стать естественной силой, гармонизирующей мир».

Однако незамысловатый эксперимент Шеллинга ставит эту точку зрения под сомнение. Процесс поляризации не просто повлияет на виртуальные сообщества таким же образом, как и на жилые районы, – он произойдет много быстрее. В реальном мире с его ипотечными кредитами, школами и рабочими местами механические силы сегрегации действуют медленно. Существует ограничение скорости, с которой мы можем «смотать удочки» и переехать в новый дом. Интернет-сообщества не имеют этих ограничений. Принять решение, определяющее сообщество, так же просто, как перейти по ссылке. Каждый раз, когда мы подписываемся на обновление блога, добавляем друга в социальной сети, классифицируем электронное письмо как спам или даже выбираем сайт на странице результатов поиска, мы принимаем решение, которое в небольшой степени определяет, с кем мы ассоциируемся и на какую информацию обращаем внимание. Учитывая существование предрассудка, пусть даже небольшого, который заключается в желании ассоциироваться с подобными нам людьми – с теми, кто разделяет, скажем, наши политические или культурные предпочтения, мы, как и гипотетические семьи Шеллинга, можем оказаться в еще более поляризованных и однородных сообществах. Переходя по ссылкам, мы можем создать раздробленное общество.

Поляризация значительно усиливается благодаря персонализации распространенных в интернете алгоритмов и фильтров, которые часто работают без нашего разрешения и даже без нашего ведома. Каждый раз, когда мы покупаем книгу на сайте Amazon, берем напрокат фильмы на сервисе Netflix или читаем новость на ресурсе Reddit, сайт сохраняет информацию о нашем выборе в личном профиле, чтобы в будущем рекомендовать подобные продукты или сюжеты. В краткосрочной перспективе это может обратить наше внимание на продукты, которые иначе мы бы проигнорировали. Однако в долгосрочной перспективе это приведет к сужению спектра информации, которую мы воспринимаем.

Будучи доминирующей поисковой системой, Google оказывает огромное влияние на людей, которые ведут поиск информации в интернете, и особенно агрессивно она подходит к персонализации контента. В 2005 году Google приступила к тестированию сервиса персонализированного поиска, который «выдает результаты на основе ваших прошлых поисковых запросов, а также результатов поиска и заголовков новостей, по которым вы щелкали ранее». В 2007 году компания сделала персонализированный поиск вариантом по умолчанию для любой учетной записи Google. Три основных конкурента компании – Yahoo, Microsoft и Ask – также создали персонализированные поисковые инструменты. Ученые Google даже разработали систему «аудиодактилоскопии», которая может использовать микрофон компьютера для мониторинга «окружающего звука» в вашей комнате и для дальнейшей персонализации. Если у вас в комнате работает телевизор, то система может определить просматриваемую программу, записав образец звукового сигнала и сравнив его с базой данных Google. Затем компания предложит вам сюжеты и рекламные объявления, относящиеся к вашим любимым шоу.

Компания Google заявила, что ее цель – хранение «стопроцентной информации о пользователе» в своих базах данных, что позволит добиться, по ее словам, «прозрачной персонализации». При этом Google сможет автоматически выбирать, какую информацию вам показать, а какую нет, не дожидаясь, пока вы об этом попросите. Компания заявляет, что люди «не должны говорить нам, на какие [новостные] каналы они хотят подписаться. Мы должны быть в состоянии определить это косвенным образом».

Компания Google, которой управляют математики и инженеры, кажется, не задумывается о возможных социальных издержках, связанных с «прозрачной персонализацией». Ее интерес, как говорит СЕО, заключается в «использовании технологии для решения проблем, которые не могли быть решены раньше», и персонализация – лишь одна из этих проблем. Конечно, Google и ее конкуренты не навязывают нам персонализацию против нашей воли. Они просто отвечают на наши запросы. Мы приветствуем инструменты и алгоритмы персонализации, потому что они позволяют нам получить именно то, что мы хотим, когда мы этого хотим, и без лишней суеты. Отфильтровывая «мусор» и предоставляя нам только «стоящие вещи», они позволяют нам объединить несвязанные фрагменты информации в новые единые продукты, созданные специально для аудитории, состоящей из одного человека. Они делают дикий неоднородный интернет однородным. По мере того как инструменты и алгоритмы становятся более изощренными, а наши интернет-профили более подробными, работа интернета будет все больше напоминать работу невероятно чувствительного механизма обратной связи, который постоянно в усиленном виде возвращает нам информацию, отвечающую нашим предпочтениям.

В статье «Глобальная деревня или Кибербалканы?» (Global Village or Cyber-Balkans?), которая появилась в 2005 году в журнале Management Science, Эрик Бринджолфссон из Массачусетского технологического института и Маршалл ван Алстин из Бостонского университета описали результаты построения математической модели, которую они создали, чтобы определить, как влияет выбор индивидуумов на состав онлайн-сообществ. «Хотя общепринятое мнение подчеркивает интегрирующий эффект [интернет-] технологии, – пишут они, представляя результаты своего исследования, – мы критически относимся к утверждению о том, что “глобальная деревня” – результат усиления взаимодействия».

Они отмечают, что, поскольку существуют пределы для объема информации, которую мы можем обработать, и для количества людей, с которыми можем общаться (то есть мы обладаем «ограниченной рациональностью», если прибегнуть к академической терминологии), мы, естественно, склонны использовать фильтры для идей, которым подвержены, и людей, с которыми связаны. Чем более тонко могут быть настроены эти фильтры, тем с большей точностью мы сможем структурировать свои сообщества. Работа Шеллинга показывает, что этот процесс порождает однородность в реальном мире, а модель Бринджолфссона и ван Алстина подтверждает, что в виртуальном мире последствия могут быть еще более экстремальными. «Наш анализ, – пишут они, – предполагает, что автоматические поисковые инструменты и фильтры, которые направляют взаимодействие между людьми на основе их мнений, репутации, прошлых высказываний или личных характеристик, не обязательно производят благотворный эффект». Сформированные такими инструментами интернет-сообщества могут в конечном итоге оказаться менее разнообразными, чем общины, созданные на основе физической приближенности. Разнообразие в физическом мире «может уступить место виртуальной однородности по мере того, как специализированные сообщества будут формироваться независимо от географических границ».

Они подчеркивают, что такая «балканизация» не единственно возможный результат фильтрации. Теоретически «предпочтение получения более широких знаний или даже случайной информации также может иметь место». Однако в реальности нашу небольшую склонность предпочитать подобие чрезвычайно трудно, а то и вообще невозможно искоренить. Это часть человеческой природы. Поэтому неудивительно, что модель Бринджолфссона и ван Алстина показывает, вторя выводам Шеллинга, что «при прочих равных условиях в большинстве случаев уменьшение интеграции будет обусловливаться тем, что предпочтительные взаимодействия более сконцентрированы, чем существующие». Иными словами, если у нас есть даже небольшая склонность к предпочтению подобных нам взглядов и людей, то мы будем создавать все более поляризованные интернет-сообщества.

Подтверждение этого вывода мы видим уже сегодня, особенно на примере так называемой блогосферы. Политические блоги разделились на два четко определенных и полярных лагеря: либералов и консерваторов. В 2005 году два исследователя – Лада Адамик из лаборатории Hewlett-Packard Labs и Натали Гланс из Infoseek Applied Research – опубликовали результаты обширного исследования политических блогов под названием «Разделенные блогом» (Divided They Blog). Они изучали модели взаимосвязей сорока самых популярных политических блогов в течение двух месяцев 2004 года перед президентскими выборами в США, а также в течение этого периода анализировали однодневную деятельность более тысячи политических блогов. Исследователи обнаружили резкое и «безошибочное» разделение между консервативными и либеральными лагерями. «На самом деле, – пишут они, – 91 % ссылок, возникающих в сообществе консерваторов или либералов, не вели за пределы этого сообщества». Кроме того, две эти группы «имели различные списки предпочтительных новостных источников, людей и обсуждаемых тем», которые пересекались лишь изредка.

Исследование политической блогосферы, проведенное Мэтью Хиндманом, политологом из Университета штата Аризона, выявило подобную поляризацию. Вместо изучения ссылок в блогах Хиндман рассмотрел фактический трафик между ними. Он обнаружил, что подавляющее большинство читателей имели тенденцию оставаться в рамках либо либеральной, либо консервативной сферы. Либералы прислушивались почти исключительно к другим либералам, а консерваторы – к другим консерваторам. «Лишь немногие сайты, – сообщает он, – делят трафик с теми, кто находится на противоположном конце политического спектра», и небольшое взаимодействие между сторонами заключается в том, что Хиндман называет «навешиванием ярлыков». Согласно его выводу, «для теории демократии здесь мало хороших новостей».

Летом 2005 года группа исследователей отобрала 63 жителя штата Колорадо, чтобы обсудить три спорных вопроса: однополые браки, политику, направленную на устранение последствий дискриминации, и глобальное потепление. Около половины участников были консерваторами из города Колорадо-Спрингс, в то время как другую половину составляли либералы, живущие в городе Боулдер. После того как участники заполнили опросные листы о своих личных взглядах по трем темам, они были разделены на десять групп: пять консервативных и пять либеральных. Затем каждая группа в течение некоторого времени обсуждала вопросы с целью достижения консенсуса по каждому из них. После обсуждения участники снова заполнили опросные листы.

Результаты исследования поражали. В каждом случае обсуждение среди единомышленников привело к тому, что исследователи назвали «идеологическим усилением». Взгляды людей обострились и упрочились:

«Во-первых, группы из города Боулдер стали придерживаться еще более либеральных взглядов по всем трем вопросам; группы из Колорадо-Спрингс – еще более консервативных. Таким образом, обсуждение способствовало усилению экстремизма. Во-вторых, в каждой группе наблюдалось увеличение консенсуса и снижение разнообразия во взглядах участников… В-третьих, в результате обсуждений резко усилились различия взглядов либерально настроенных жителей города Боулдер и консервативных жителей Колорадо-Спрингс. До начала обсуждения отмечались значительные совпадения взглядов людей из двух разных городов. После обсуждения количество этих совпадений существенно уменьшилось».

Исследование выявило особенность человеческой природы и групповой динамики, которую уже давно отметили психологи: чем больше люди обмениваются информацией с другими людьми, которые имеют похожее мировоззрение, тем более экстремальными становятся их собственные взгляды. Один из организаторов колорадского эксперимента, профессор Чикагского университета Кэсс Санстейн в своей книге «Инфотопия» (Infotopia) объясняет: «Когда объединяются единомышленники, это часто приводит к усилению их предубеждений и распространению ложных представлений». Они «в конечном итоге принимают более экстремальную позицию, чем до начала обсуждения». Это явление, о котором сообщает Санстейн, зафиксированное «в сотнях исследований, проведенных более чем в десяти странах», может в худшем случае «заложить основу экстремизма и даже фанатизма и терроризма».

Учитывая то, как легко в интернете можно найти единомышленников, и нашу врожденную склонность к образованию однородных групп, полагаем, что «идеологическое усиление», вероятно, станет очень распространенным явлением во Всемирной паутине. Здесь тоже, как указали в своей статье Бринджолфссон и ван Алстин, фильтрация и технологии персонализации, вероятно, приведут к усилению эффекта. «Люди, имеющие возможность отсеивать материал, который не соответствует их существующим предпочтениям, могут образовывать виртуальные группы, ограждающие себя от противоположных точек зрения и укрепляющие собственные предубеждения», – пишут они. «Потворство этим предпочитаемым точкам зрения может привести к усилению и укоренению уже существующих предубеждений… Этот эффект не просто стремление участников соответствовать среднему показателю группы, но радикализация, при которой этот средний показатель смещается к крайностям».

Само обилие доступной в интернете информации может служить не для уменьшения экстремизма, а для его дальнейшего усиления. Как показывает исследование, проведенное в штате Колорадо, всякий раз, когда люди находят дополнительную информацию, подтверждающую их представления, они все более убеждаются в том, что их взгляды верны, а также в том, что люди, придерживающиеся иных мнений, ошибаются. По мере усиления уверенности их взгляды, как правило, становятся более радикальными. Они становятся одержимыми.

Интернет углубляет не только разделение людей, придерживающихся различных точек зрения, но и сами эти различия. Как предполагают Бринджолфссон и ван Алстин, в долгосрочной перспективе это может угрожать духу компромисса и практике нахождения консенсуса, которые лежат в основе демократического общества. «Интернет-пользователи могут искать взаимодействия с единомышленниками, которые имеют схожие ценности и, таким образом, становятся менее склонными доверять принятие важных решений людям, ценности которых отличаются от их собственных», – заключают они. Они подчеркивают, что еще слишком рано делать предположения о том, к чему именно приведет взаимодействие всех этих сил, но при этом предупреждают, что «балканизация и потеря разделяемого всеми опыта и ценностей может отрицательно повлиять на структуру демократического общества».

Интернет превращает все, от сбора новостей до создания сообщества, в серию небольших операций, выраженных главным образом в переходах по ссылкам, которые сами по себе чрезвычайно просты, но невероятно сложны в совокупности. Каждый из нас может перейти по ссылкам сотни или даже тысячи раз за день, осознанно или нет, и каждый из этих переходов формирует нашу личность и создает наши сообщества. Чем больше времени мы проводим в интернете и чем больше задач решаем с его помощью, тем в большей мере наши совокупные переходы по ссылкам будут определять нашу экономику, культуру и общество.

Мы все еще не можем до конца осознать то, к чему придем. Однако абсолютно ясно, что две самые дорогие надежды интернет-оптимистов: на то, что Всемирная паутина создаст более разнообразную культуру, и на то, что она будет способствовать достижению большей гармонии и понимания, – следует воспринимать скептически. Культурное обнищание и социальная фрагментация также кажутся вероятными результатами.

 

Глава 9

Борьба с Сетью

В конце 2006 года британские войска, дислоцированные в Басре (Ирак), подверглись точному минометному обстрелу со стороны боевиков. Во время этой атаки один солдат был убит, еще несколько получили ранения. В течение второй недели нового года британская армия провела серию захватов домов и укрытий предполагаемых повстанцев в надежде на прекращение обстрелов. В некоторых зданиях они с удивлением обнаружили распечатки страниц из картографического сервиса Google Earth. На этих распечатках позиции британцев были показаны достаточно подробно, чтобы определить отдельные палатки и даже уборные. На одной распечатке оказалась фотография штаба Стаффордширского полка численностью в 1000 человек, а на обороте – координаты лагеря. Офицеры военной разведки пришли к выводу, что повстанцы с помощью этих изображений вели координацию огня.

Это открытие подтвердило давнее предположение экспертов о том, что террористы и боевики получают ценную информацию в Google Earth и других картографических онлайн-инструментах. В сочетании с данными глобального позиционирования из распространенных GPS-устройств эти изображения могут быть использованы для высокоточного наведения. Они обеспечивают простую, но эффективную альтернативу высокотехнологичным системам современных армий. В интервью 2005 года Брайан Коллинз, вице-президент Британского компьютерного общества, сказал, что «такие сайты, как Google Earth, дают этим людям возможность несколько уравнять шансы. Если вы сумеете определить цель на изображении, то это даст вам очень точные координаты, и террорист будет точно знать, куда нацелить ракету. Если у вас есть GPS, то вы точно знаете, где находитесь, и можете просто сидеть за компьютером, смотреть на эти спутниковые фотографии высокого разрешения и будете знать, откуда и куда направить ракету».

Солдаты, подвергшиеся минометным обстрелам, были возмущены известием о том, как действовали их противники. Они сказали корреспонденту газеты Daily Telegraph, что могут подать в суд на компанию Google, если будут ранены в будущих атаках. Один солдат пожаловался, что противники «теперь точно знают, где мы едим, спим и ходим в туалет».

Гнев солдат понятен, но неуместен. Сервис Google Earth посещают миллионы людей с благими намерениями. Агенты по недвижимости используют его для указания местоположения домов. Учителя – для проведения уроков географии. Телекорреспонденты – для иллюстрации новостных сюжетов. То, что предлагает этот сервис, ничем не отличается от того, что предлагают сотни других интернет-сервисов: он собирает общедоступную информацию – в данном случае фотографии, сделанные с самолетов и спутников, – и представляет ее в удобной форме. Сервис Google, как признаёт представитель компании, может быть применен «и в хороших, и в плохих целях», как и любой другой инструмент. Технологии находятся за пределами морали, и изобретения часто употребляются не так, как задумывали их создатели. В первые годы электрификации устройства для забоя скота электрическим током, разработанные для мясоперерабатывающей промышленности, полиция и шпионские агентства начали применять в качестве орудия пыток допрашиваемых людей. Призывать изобретателей к ответу за неправильное использование их изобретений – все равно что предъявлять обвинение самому прогрессу.

Это, конечно, слабое утешение, если вы попали под минометный огонь. Затруднительное положение британских солдат подчеркивает важный факт, который станет более очевидным в ближайшие годы:

Всемирным компьютером часто распоряжаются в злонамеренных целях. Будучи технологией широкого спектра применения, он дает плохим людям доступ к тому же бесконечно разнообразному набору приложений, что и хорошим. Компьютерные сети в целом и Всемирная паутина в частности всегда страдали от мошенников, преступников и вандалов, которые проявили большие способности, находя и используя уязвимые места в программном обеспечении, базах данных и протоколах связи. Масштаб хаоса, который они способны создать, только увеличивается по мере снижения стоимости вычислительных мощностей и пропускной способности, а также по мере того, как обмен данными и кодами становится все более распространенным явлением. Сами качества, которые делают Всемирный компьютер таким полезным для многих людей – его универсальность и открытость, – делают его еще и опасным.

Для террористов интернет стал настоящей находкой. Кроме того, что он предоставляет легкий доступ к картам, фотографиям, описаниям оружия и другой ценной тактической информации, он служит универсальной сетью связи, средством наблюдения, каналом пропаганды, а также инструментом вербовки, доступным практически в любой точке мира. Исследователи проекта Аризонского университета Dark Web Portal, посвященного наблюдению за деятельностью террористических организаций в интернете, смогли обнаружить более 325 террористических сайтов в 2006 году. Они содержали 275 гигабайт данных, в том числе 706 видеофайлов (70 из них содержали сцены обезглавливания, а 22 – сцены с атаками смертников), а также аудиосообщения и изображения целей нападения от зданий и транспортных средств до прохожих. Сеть предоставляет готовую военную инфраструктуру, идеально подходящую для потребностей многочисленных тайных группировок.

Военные США прекрасно осознают эту угрозу. В октябре 2003 года Министерство обороны и Объединенный комитет начальников штабов подготовили секретный доклад под названием «Дорожная карта информационных операций», в котором одним из основных направлений деятельности было указано следующее: «Мы должны бороться с Сетью». Бывший в то время министром обороны Соединенных Штатов Дональд Рамсфельд написал в предисловии о том, что эта «Дорожная карта» «обеспечивает план превращения информационных операций в основную военную компетенцию. [Она] – еще один пример стремления министерства к преобразованию нашего военного потенциала, чтобы встретить новые угрозы и не упустить новые возможности, предоставляемые инновациями и быстро развивающимися информационными технологиями».

Этот доклад, который правительство опубликовало в средствах массовой информации в существенно отредактированном виде в 2005 году, представляет собой увлекательное и тревожащее чтение. Он описывает, как американские военные «наращивают информационные мощности» с целью «достижения доминирующей позиции в информационной сфере». Компьютерные сети «становятся оперативным центром тяжести и уязвимы уже сейчас, а в будущем их уязвимость только увеличится». Вооруженные силы должны «быть полностью подготовлены к обеспечению критической боевой функциональности» через интернет. В частности, правительству следует начать предпринимать согласованные шаги по разработке национальной политики «использования киберпространства для нападения», включая проведение правовой экспертизы, чтобы «определить, какой уровень данных или работа с операционной системой представляет собой нападение» и «какие действия могут быть оправданы в целях самообороны».

Интернет – это поле боя, не похожее ни на какое другое. Его границы и ландшафт постоянно меняются, новые виды сложного оружия могут быть созданы и использованы на нем программистами-любителями с помощью дешевых ПК. Коммерческое и социальное применение интернета переплетается с военным. Интернет нейтрализует многие преимущества, которыми традиционно обладали крупные армии с передовым вооружением. «Сети развиваются быстрее, чем наша способность их защитить, – признают авторы “Дорожной карты”. – Изощренность атак растет». В одном особенно показательном абзаце они описывают, как Сеть усложняет проведение таких психологических операций, как распространение пропаганды: «Информация, предназначенная для зарубежной аудитории, все чаще потребляется нашей внутренней аудиторией». На интернет-поле боя ни информация, ни дезинформация не остаются на одном месте. Там нет такого понятия, как локальное сражение.

Существование такого документа, как «Дорожная карта информационных операций», не вызывает удивления. Есть все основания полагать, что в будущем информационные сети так или иначе станут местами боевых действий и что при разработке стратегии национальной обороны необходимо принимать эту возможность во внимание. Тем не менее весьма странно читать о том, как военные планировщики спокойно излагают сценарий Судного дня, в котором американские вооруженные силы «нарушают работу или уничтожают глобальные коммуникационные системы, сенсорные системы и вооружение, работающие в электромагнитном спектре». Если интернет предоставит преимущества врагам Америки, то единственным выходом может оказаться уничтожение самого поля боя.

Однако высокотехнологичная война – это далеко не единственная угроза для интернета. Существует множество других, от криминальных и политических до технических. Учитывая центральную роль для мировой экономики, Сеть – на удивление небезопасная инфраструктура.

В своей речи, произнесенной в 2004 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе (Швейцария), Билл Гейтс объявил войну одной из старейших и наиболее трудноразрешимых проблем интернета – спаму. Он заверил собравшихся представителей бизнеса и политических деятелей, что «проблема спама будет решена» к 2006 году. В течение некоторого времени казалось, что его обещание может сбыться. Сложные новые фильтры значительно уменьшили поток спама, существенно увеличив расходы спамеров, что поставило под угрозу их бизнес. Однако спамеры нанесли ответный удар. Они использовали мощность Всемирного компьютера, чтобы запустить новую волну мошеннических писем, на фоне которой прошлые рассылки спама показались детской забавой. Вместо решения проблемы спам-трафик достиг новых высот. К концу 2006 года примерно 94 % всех сообщений, отправленных через интернет, представляли собой спам по сравнению с 38 % в то время, когда Гейтс сделал свое предсказание. Одна из компаний, отслеживающих рассылки спама, сообщила, что в день отправляется около 85 миллиардов спам-сообщений. Несмотря на то что большинство из них были отфильтрованы, количество достигших своей цели было достаточным, чтобы сделать бизнес спамеров более прибыльным, чем когда-либо.

Как же спамерам удалось достичь успеха, несмотря на совместные усилия представителей вычислительной и коммуникационной отрасли? Дело в том, что они, как и любой из нас, способны программировать Всемирный компьютер для решения своих задач. Их самым мощным оружием стал ботнет (сокращение от слов robot (робот) и network (сеть)). Ботнет – это злобный двойник Сети ЦЕРН. Это обширная сеть частных компьютеров, которые могут управляться централизованно, только контроль в этом случае принадлежит не научно-исследовательской лаборатории, а преступной группировке. Ботнет создается путем распространения вируса через интернет. Когда вирус находит свой путь к ПК через вложения электронной почты или загруженный файл, он устанавливает небольшой фрагмент кода, который позволяет манипулировать машиной с удаленного компьютера. Ботнет может включать в себя тысячи или даже миллионы «компьютеров-зомби», которые действуют совместно, как единая система, и без ведома их владельцев.

Спамер благодаря ботнету одновременно отправляет миллионы и даже миллиарды сообщений, а поскольку это происходит через почтовые программы рядовых пользователей, спамы часто минуют спам-фильтры. Пропускная способность владельцев ПК помогает ботнетам резко сократить затраты спамеров. По сути, предельная стоимость отправки сообщения падает до нуля, что делает экономически возможной отправку неограниченного количества спама. Считается, что сегодня от 10 до 25 % всех компьютеров в интернете заражены ботнет-вирусами и что на зомби-сети приходится не менее 80 % от общего объема спама.

Однако вместо рассылки нежелательных писем ботнеты могут быть использованы в целях значительно более мрачных. Ботнет-вирус может, например, обыскивать жесткий диск компьютера и отслеживать нажатия клавиш, собирая личную информацию и отправляя ее через интернет своему хозяину. Степень криминальной угрозы стала ясна в 2006 году, когда экспертом компьютерной безопасности был перехвачен большой файл, созданный ботнетом. Файл содержал персональные финансовые данные, включая номера кредитных карт и пароли от банковских и брокерских счетов, которые были собраны почти с 800 зараженных компьютеров в течение месяца. Заявив о том, что ежедневно ботнет-вирусами заражается четверть миллиона ПК, один из представителей компании, занимающейся обеспечением информационной безопасности, сказал газете New York Times: «Мы проигрываем эту войну».

Помимо целей извлечения прибыли с помощью ботнетов можно разрушать интернет. Хозяин ботнета поручает своей армии компьютеров-зомби завалить коммерческий или правительственный сайт информационными запросами, то есть совершить на него атаку типа «отказ в обслуживании», или DDoS-атаку. Будучи не в состоянии справиться со всплеском трафика, сервер сайта выходит из строя, иногда нарушая работу всего центра обработки данных или даже крупной подсети. Во второй половине дня 2 мая 2006 года американская компания Six Apart стала жертвой крупномасштабной DDoS-атаки особенно агрессивного ботнета. В течение нескольких минут серверы компании вышли из строя, в результате чего блоги 10 миллионов пользователей исчезли из интернета. Эта атака, как вскоре выяснила компания Six Apart, была направлена не на саму компанию, а на одного из ее пользователей – израильскую компанию Blue Security. Она предоставляла сервис для борьбы со спамом, что делало ее врагом сетевых преступников. Нападение ботнета продолжалось несколько дней, нанося ущерб многим другим компаниям и сайтам, до тех пор пока 17 мая компания Blue Security не сдалась. «Мы не можем брать на себя ответственность за разгорающуюся кибервойну, продолжая свою деятельность», – сообщила компания в своем заявлении. В тот же день она закрыла свой бизнес, а ее СЕО скрылся.

Такие нападения производятся как в коммерческих, так и в политических целях. Весной 2007 года один или несколько ботнетов начали серию скоординированных атак на правительственные сайты Эстонии, сделав некоторые из них недоступными и замедлив работу других. Хотя источник нападения так и не выявили, похоже, что оно было совершено в ответ на решение Эстонии убрать советский военный мемориал из центра столицы Эстонии – города Таллина. Продолжавшаяся более двух недель атака включала примерно 130 отдельных DDoS-атак, некоторые из них длились более 10 часов. Должностные лица НАТО и США, опасаясь, что нападение может послужить сценарием для будущих политических атак, отправили в Эстонию специалистов по кибервойнам, чтобы проанализировать произошедшее.

Как раз перед эстонской атакой Билл Гейтс снова выступал на Всемирном экономическом форуме. Он не упомянул ни о спаме, ни о ботнетах, ни о радужном прогнозе, который озвучил тремя годами ранее. Однако эта тема всплыла в ходе группового обсуждения с участием Винтона Серфа – компьютерного специалиста, ранее работавшего в Министерстве обороны, который сыграл ключевую роль в разработке интернета и в тот момент был главным интернет-проповедником в компании Google. Предупредив, что более 100 миллионов компьютеров могут быть заражены, Серф назвал распространение ботнетов «пандемией». Другой участник дискуссии, технический писатель Джон Маркофф, согласился с ним. «Дела обстоят очень плохо, – сказал он аудитории. – Весь интернет находится в опасности».

Очевидно, что интернет не только поле боя, но и чрезвычайно заманчивая цель. Его стратегическое значение выходит далеко за рамки его потенциальной роли в военных действиях. Сеть быстро становится доминирующей коммерческой инфраструктурой для отдельных стран и всего мира, которая соединяет глобальные цепочки поставок, обрабатывает множество транзакций, предоставляет огромные возможности для маркетинга и рекламы и служит хранилищем деловых и финансовых данных. Для современной информационной экономики компьютерная сеть – нечто вроде железнодорожной системы, сети автомобильных дорог, линий электропередач и телефонной системой «в одном флаконе». И, как ясно дает понять «Дорожная карта» Министерства обороны, она плохо защищена. Если дистанционно управляемый ботнет в течение нескольких дней подряд может держать в заложниках группу компаний и в конечном итоге вывести одну из них из бизнеса, то нетрудно представить себе, на что способна согласованная атака враждебного государства, преступного синдиката или террористической организации. Журнал Wired сообщает, что «примерно 20 стран обладают программами для совершения компьютерных атак» и что «один ботнет, недавно обнаруженный компанией Arbor Networks, управлялся через каналы чата под названием «Джихад» и «Аллах Акбар».

В письме к президенту Бушу от 2005 года члены Консультативного комитета по информационным технологиям высказали прямое предупреждение: «ИТ-инфраструктура очень уязвима перед лицом преднамеренной атаки, которая может привести к потенциально катастрофическим последствиям. Таким образом, это главная мишень для кибертерроризма и других преступных деяний». В последующем выступлении перед Конгрессом один из членов комитета, ученый и предприниматель Том Лейтон, высказал эту точку зрения еще более четко: «Сегодня практически каждый сектор национальной инфраструктуры, включая коммуникации, коммунальное снабжение, финансы, транспорт, защиту правопорядка и оборону, критически зависит от сетевых ИТ-систем, а эти системы практически не защищены от кибератак. Все элементы инфраструктуры страны находятся в опасности, если ИТ-системы не защищены, а на сегодняшний день так оно и есть».

Фанатики-террористы и преступники – не единственная угроза для Всемирного компьютера. Существуют более прозаичные риски от сбоя в подаче электроэнергии в случае стихийных бедствий до технологических нарушений. 6 декабря 2006 года группа руководителей ведущих технологических компаний, в том числе IBM, Google, Silicon Graphics, Cisco и Hewlett-Packard, заседали в конференц-зале в Кремниевой долине в течение четырех часов на встрече с представителями Министерства энергетики США. На этой встрече обсуждалась проблема растущего спроса на электроэнергию со стороны центров обработки данных и вполне реальная возможность того, что энергетическая система страны не сможет подстроиться под него. Развитие новой национальной инфраструктуры угрожало сокрушить старую. «Я думаю, что мы стоим на пороге потенциального энергетического кризиса для ИТ-сектора, – сказал руководитель компании Silicon Graphics. – К этому все идет». Представитель Google заявил, что если не внести изменения в систему поставки электроэнергии, то в ближайшие 5–10 лет ее нехватка даст о себе знать.

Эндрю Карснер, помощник министра энергетики, согласился с этим. Назвав компьютерные системы «абсолютным Джаггернаутом» в потреблении энергии, он сказал, что промышленность и правительство разделяют «моральные обязательства» по обеспечению энергетической безопасности страны. «Что произойдет с производительностью страны, если сервис Google отключится на 72 часа?» – спросил он собравшихся руководителей.

Карснер и не подозревал о том, что всего пару недель спустя, 26 декабря, его кошмарный сценарий будет разыгран, пусть в результате стихийного бедствия, а не отключения электричества. Сильное землетрясение у берегов Тайваня привело к разрыву магистральных кабелей связи, соединяющих Восточную Азию с остальным миром. Миллионы людей оказались отрезанными от интернета, а такие крупные бизнес-центры, как Гонконг, Сеул, Тайбэй и Сингапур, с трудом поддерживали работу своих финансовых рынков и других коммерческих сервисов. Работа аэропорта Гонконга, основного транспортного узла всего континента, была парализована в связи с отказом главной компьютерной системы. Интернет не работал должным образом в течение многих недель. «Ничего подобного я раньше не испытывал, – сказал руководитель одной из китайских компаний. – Мы стали слишком зависимыми от этих оптических волокон – достаточно повредить некоторые из них, и все рушится».

Интернет всегда имел недостатки и сталкивался с угрозами. Его неминуемая гибель предсказывалась многими экспертами на протяжении многих лет, но до сих пор он оказывался чрезвычайно устойчивым. Как сказал Серф в Давосе, «удивительно, но Сеть до сих пор работает». Его и других ученых и военных стратегов, которые разрабатывали основную структуру интернета, следует поблагодарить за его надежность. Физическая сеть, а также протоколы передачи данных были созданы чрезвычайно гибкими. Трафик может быть легко перенаправлен в обход «узких мест» или других проблемных точек.

Однако глупо было бы игнорировать предсказания цифрового кризиса, особенно с учетом того, что поставлено на карту. Если Всемирный компьютер выйдет из строя, то он, как следует из слов Карснера, заберет с собой бо́льшую часть экономики. И хотя в прошлом устройство интернета хорошо ему служило, в нем начали появляться трещины. Некоторые из ведущих экспертов в области компьютерных сетей опасаются, что срок полезной службы интернета в его текущем виде, скорее всего, подходит к концу. Он может не справиться с проблемами, вызванными ростом трафика, задачами безопасности и многолетним применением разнообразных патчей. В 2005 году в статье в журнале Technology Review под названием «Интернет сломался» (The Internet Is Broken) были приведены слова профессора Массачусетского технологического института Дэвида Кларка, который в 1980-х годах работал главным архитектором протоколов для интернета: «Мы, вероятно, находимся в точке, в которой полезность интернета прекращает увеличиваться и, возможно, даже начинает уменьшаться». Ученый из Принстонского университета Ларри Петерсон согласился с ним, назвав сегодняшний интернет «все более сложной и хрупкой системой». Отметив, что недавно встречался с правительственными чиновниками в Вашингтоне, он добавил с осторожностью, свойственной ученым: «Некоторые из этих проблем считаются потенциально весьма серьезными».

Интернет отличается от любой коммерческой или социальной инфраструктуры, с которой мы когда-либо сталкивались. В отличие от железных и автомобильных дорог, электрических и телефонных сетей, интернет не представляет собой статичную физическую систему, построенную в границах страны и, следовательно, находящуюся под непосредственным контролем со стороны правительства. Многие из его наиболее важных компонентов: базы данных, программный код и компьютерные процессоры – легко могут быть перемещены, часто за счет нескольких щелчков кнопкой мыши. Многие крупные американские корпорации, в том числе General Electric, American Express, Verizon, IBM и General Motors, уже перевели бо́льшую часть своих вычислительных операций в такие страны, как Индия и Китай, отдав некоторые критически важные активы и процессы под контроль иностранных компаний и сотрудников. Международные перемещения информационных технологий становятся все более частым явлением. Отраслевой журнал CIO Update в 2006 году сообщил о том, что «небольшие компании начинают выводить ИТ-инфраструктуру в офшоры (по одному приложению за раз), а крупные транснациональные компании выводят в офшоры целые центры обработки данных».

По мере того как вычисления все более уподобляются коммунальной услуге, корпорации и даже правительства передают не только управление, но и владение своими вычислительными мощностями. Многие из этих активов будут естественным образом перемещаться туда, где их поддержание и управление будут осуществляться с минимальными затратами. Нетрудно представить, что бо́льшая часть коммерческой инфраструктуры может в конечном итоге оказаться разбросанной по всему миру и находиться под иностранной юрисдикцией. Это ставит новые и трудные вопросы, касающиеся национальной безопасности и даже национального суверенитета. Неужели страны спокойно относятся к идее отказа от прямого контроля над машинами и программным обеспечением, от которых зависит их экономика? Неужели они доверяют иностранным правительствам, а ведь некоторые из них нестабильны или вообще недружелюбны, защиту конфиденциальных данных о деятельности своих компаний и жизни своих граждан?

Политики только сейчас начинают задаваться этими вопросами. Например, в июне 2007 года Министерство обороны Франции запретило использование BlackBerry высшими должностными лицами правительства. Сообщения, отправляемые с этих популярных устройств, обычно проходят через серверы в Соединенных Штатах и Великобритании, и офицеры французской разведки опасались, что тайные правительственные и экономические сообщения могли быть легко перехвачены Агентством национальной безопасности США и другими зарубежными группами. «Риск перехвата реален», – сказал один из министров разведки газете Le Monde.

Американские законодатели приходят к осознанию военных, преступных и технических угроз, связанных с интернетом, однако они по-прежнему, кажется, не обращают внимания на вопросы политического контроля. И это вполне объяснимо. С одной стороны, лишь немногие выборные должностные лица четко понимают, как работает интернет. С другой стороны, большинство компонентов новой цифровой инфраструктуры были созданы и остаются в руках тысяч частных компаний и университетов. Они находятся вне поля зрения государственных чиновников и законодателей. До недавнего времени интернет даже не был похож на национальную инфраструктуру – он казался всего лишь множеством компьютерных систем, размещенных в основном в частных центрах обработки данных и соединенных с помощью кабелей, зарытых в землю.

Наконец, такие требующие регулирования аспекты интернета, как разработка стандартов и выбор протоколов, фактически оставались под американским контролем. Интернет берет свое начало в военных и академических учреждениях США. Большинство крупных вычислительных и сетевых компаний от IBM и Microsoft до Cisco и Google имеют здесь свои штаб-квартиры, и в главных надзорных органах, как правило, доминируют американские интересы. Влиятельная корпорация Internet Corporation for Assigned Names and Numbers (ICANN), которая осуществляет надзор за распределением доменных имен и адресов – ценной сетевой «недвижимости», – уже давно работает под эгидой Министерства торговли США, несмотря на свой статус международной организации. И бо́льшая часть из 13 «корневых серверов» – компьютеров, которые управляют маршрутизацией всего трафика, – остается в руках американских государственных учреждений и корпораций. Поскольку интернет всегда считался «американским», американцы и их законодатели не задумывались над его работой и контролем над ней.

Тем не менее появились признаки того, что американская гегемония не останется неоспоримой. Такие авторитарные страны, как Китай, Саудовская Аравия и Иран, которым никогда не нравилась открытость интернета, стали более агрессивно требовать предоставить отдельным государствам больше контроля над Сетью. Другие страны также призывают внести изменения в структуру управления, иногда утверждая, что власть Америки над назначением адресов и имен сайтов, а также над маршрутизацией трафика представляет собой форму «неоколониализма». Бразилия, негодующая по поводу отсутствия контроля над порнографией в интернете, грозится отделить собственный региональный интернет, если текущая ситуация не изменится. В сентябре 2005 года движение ренегатов получило новый импульс, когда Европейский союз удивил США, выступив за предоставление большей степени международного контроля над Сетью и призвав к «созданию механизма арбитража и разрешения споров на основе международного права». Обсуждения на Всемирном саммите по вопросам информационного общества, проведенном под эгидой ООН в Тунисе в ноябре 2005 года, характеризовались растущей напряженностью. Не достигнув никакого конкретного соглашения, делегаты сделали расплывчатое заявление, подчеркнув, что «любой подход к управлению интернетом должен быть открытым и гибким и содействовать созданию благоприятной среды для инноваций, конкуренции и инвестиций».

По мере роста значения интернета как общей глобальной инфраструктуры решения по поводу управления им, а также его структуры и протоколов будут иметь все больший вес. Новая компьютерная сеть может охватить весь мир, однако, будучи доминирующей средой для торговли, коммуникаций и даже культуры, она имеет большое национальное и региональное значение. Появляются очень разные взгляды на то, как должна работать Сеть, которые отражают экономические, политические и социальные интересы различных стран и регионов. Вскоре правительствам придется выбирать, как написали Джек Голдсмит и Тим Ву в книге «Кто управляет интернетом?» (Who Controls the Internet? 2006), среди многих систем управления «от относительно свободной и открытой модели Соединенных Штатов до китайской модели политического контроля». Технические стандарты, изначально создававшиеся для обеспечения единства, станут новыми темами идеологических дискуссий и геополитической борьбы. Результатом, как утверждают Голдсмит и Ву, станет «технологическая версия холодной войны, в которой каждая сторона станет продвигать собственное ви́дение будущего интернета».

Находимся ли мы на грани Холодной войны 2.0 или нет, ближайшее время будет сложным. Государствам и гражданам придется справляться с многообразными последствиями появления универсальной компьютерной сети. Как показала Карлота Перес, ученый из Венесуэлы, правительства, как правило, очень медленно реагируют на технологические революции. Даже сейчас, когда предприниматели и финансисты, не говоря о преступниках, спешат воспользоваться коммерческими и политическими потрясениями, политики, судьи и чиновники остаются в прошлом, проводя старую политику и опираясь на устаревшие нормативно-правовые схемы. Эта инерция усиливает социальную и экономическую неопределенность. В худшем случае это длится десятилетиями и выливается, как говорит Перес, «в человеческие страдания».

 

Глава 10

Паучья сеть

Кто такой 4417749?

Таким вопросом задались Майкл Барбаро и Том Зеллер-младший, два журналиста газеты New York Times, 7 августа 2006 года. В конце июля компания AOL опубликовала на своем сайте отчет, в котором содержались ключевые слова, введенные в ее поисковую систему 657 000 пользователями за три месяца того же года. Эта компания, часть медиаконгломерата Time Warner, полагала, что действует в интересах общества, публикуя журналы поиска. Она сочла информацию ценной для академических и корпоративных исследователей, которые изучали поведение веб-серферов или пытались изобрести новые поисковые алгоритмы. Чтобы защитить частную жизнь пользователей, AOL сделала данные «анонимными», заменив имена людей цифрами и удалив другие идентификационные данные. Как сказал профессор компьютерных наук из Стэнфордского университета, «данные AOL – огромный ресурс для проведения исследований».

Однако нашлись те, кто задавался вопросом, действительно ли данные были анонимными. Можно ли установить личность пользователя на основании его истории поиска? Барбаро и Зеллер вместе со своим редактором Дэвидом Галлахером решили это выяснить. Они внимательно изучили набор ключевых слов, введенных пользователем AOL, известным как «4417749». Поисковые запросы представляли собой смесь от «качелей» и «одиночных танцев в Атланте» до «собаки, которая мочится на все» и «школьных принадлежностей для иракских детей». То, что сформировали журналисты, они назвали «каталогом намерений, любопытства, тревоги и повседневных вопросов». В этом каталоге было достаточно подсказок, позволивших Барбаро, Зеллеру и Галлахеру выяснить имя, адрес и номер телефона пользователя. По утверждению Галлахера, поиск занял всего лишь «пару часов». Пользователем под номером 4417749 оказалась Тельма Арнольд, 62-летняя вдова, которая проживала в городе Лилбурн, Джорджия. 9 августа Арнольд проснулась и обнаружила свое имя и фотографию на первой странице национального издания New York Times.

Она была потрясена, узнав, что ее поиск отслеживался компанией AOL и каждое ключевое слово тщательно связывалось с ее учетной записью. «Боже мой, это вся моя личная жизнь, – сказала она журналистам. – Я и понятия не имела, что кто-то наблюдает за мной». Однако, каким бы неловким Арнольд ни считала свое разоблачение, она легко могла успокоить себя. Ее поисковые запросы были весьма безобидными. Другие пользователи выдали о себе гораздо более интимные подробности. Пользователь под номером 11574916 интересовался «кокаином в моче» и «флоридскими законами, касающимися вождения в состоянии алкогольного опьянения». Пользователь 1515830 интересовался, «как сказать своей семье, что вы стали жертвой инцеста» и «можно ли усыновить ребенка после попытки самоубийства». Пользователь 59920 хотел узнать, «как выглядит шея после удушения» и «какую веревку следует использовать, чтобы связать кого-нибудь по рукам и ногам». Наряду с обыденными запросами встречались откровенные странности и извращения.

Большинство из нас, как и Тельма Арнольд, полагают, что в интернете мы действуем анонимно. Однако мы используем интернет не только как торговый центр и библиотеку, но и как личный дневник и даже исповедальню. Посещая сайты и осуществляя поиск, мы рассказываем не только о своей работе, хобби, семье, политических взглядах и здоровье, но и о секретах, фантазиях, навязчивых идеях, грешках, а в самых крайних случаях – о преступлениях. Однако наше ощущение анонимности в значительной мере иллюзорно. Подробная информация обо всем, что мы делаем в интернете, регулярно собирается, хранится в корпоративных или правительственных базах данных и связывается с нашей реальной личностью либо напрямую через наши имена пользователей, номера кредитных карт, а также IP-адреса, автоматически назначаемые нашим компьютерам, либо опосредованно через нашу историю поиска и посещений. Известная карикатура 1993 года в журнале New Yorker имела следующую подпись: «В интернете никто не знает, что вы собака». На самом деле известно не только то, что вы собака, но также и ваша порода, возраст, место проживания и любимая еда.

Чтобы связать конфиденциальную информацию с именами людей, совсем не нужна команда журналистов New York Times, изучающих журналы поиска и телефонные книги. Также не требуется ни случайного, ни преднамеренного разглашения сведений. По мере распространения баз данных и усложнения аналитических технологий становится все проще использовать Всемирный компьютер для добывания личной информации. За несколько месяцев до того, как компания AOL опубликовала свои журналы поиска, писатель Том Оуад показал, насколько просто стало извлечь личные данные из интернета. Оуад, который поддерживает сайт для пользователей компьютеров Macintosh, написал простой фрагмент программного кода, так называемый скрипт, для скачивания списков пожеланий, размещаемых клиентами сайта Amazon.com. Миллионы людей составляют такие списки на сайте интернет-магазина для перечисления продуктов, которые они планируют приобрести в будущем или желают получить в качестве подарка. Эти списки может просмотреть любой, и обычно они содержат имя владельца списка, а также город и штат, в котором он проживает.

Имея два пятилетних ПК и стандартное домашнее интернет-соединение, Оуад смог загрузить более четверти миллиона списков пожеланий за один день. «Теперь у меня есть информация о читательских предпочтениях 260 000 граждан США», – написал он позднее на своем сайте. В каждом списке был закодирован уникальный идентификационный номер клиента Amazon, что позволило Оуаду легко рассортировать списки по пользователям. В получившейся базе данных он произвел поиск по названиям книг и другим ключевым словам, в частности, по ряду спорных или политически значимых книг и авторов от «Бойни номер пять» Курта Воннегута до Корана, от правых воззрений Раша Лимбо до левых взглядов его коллеги Майкла Мура. Зная имена и местонахождение владельцев списков, он через сервис для поиска людей Yahoo People Search определил адреса и телефоны многих из них. Затем с помощью Google Maps нанес на карту их адреса. В итоге получилась карта Соединенных Штатов, отображающая точное местоположение людей, интересующихся конкретными книгами и идеями. Он разместил на своем сайте карту с указанием адресов клиентов Amazon, которые выразили заинтересованность в книге «1984» Джорджа Оруэлла. А мог так же легко опубликовать карту, показывающую, где живут люди, которых интересуют книги о выращивании марихуаны или о том, как отдать ребенка на усыновление. «Раньше считалось, – заключает Оуад, – что для наблюдения за человеком или группой людей вы должны получить ордер. Сегодня становится все проще отслеживать идеи, которые затем можно соединить с конкретными людьми».

Оуад потратил изрядное количество времени на организацию и проведение своего эксперимента. Ему пришлось написать собственный код для загрузки данных и вручную произвести поиск по базе данных. Однако то, что Оуад сделал вручную, можно более эффективно выполнить автоматически, используя алгоритмы интеллектуального анализа данных, которые позволяют извлекать информацию одновременно из многих различных сайтов. Одна из основных характеристик компьютерной сети – взаимосвязь разнообразных хранилищ информации. «Открытость» баз данных представляет собой основной источник мощи Всемирного компьютера. Однако это также позволяет легко обнаружить скрытые взаимосвязи между отдельными фрагментами данных. Проанализировав эти отношения, можно обнаружить на удивление обширный кладезь конфиденциальной информации о веб-пользователях.

В 2006 году на конференции ученых в области компьютерных наук, состоявшейся в Сиэтле на той же неделе, когда в прессе появилась информация о личности Тельмы Арнольд, пять ученых из Миннесотского университета представили документ под названием «Вы есть то, что вы говорите: угрозы конфиденциальности, связанные с публичными высказываниями» (You Are What You Say: Privacy Risks of Public Mentions). Они описали, как можно использовать программы для объединения онлайновых баз данных. Находя пересекающиеся данные, эти программы создают подробные личные профили людей, даже когда те предоставляют информацию анонимно. Такое программное обеспечение базируется на простом и очевидном принципе: люди, как правило, выражают свои интересы и мнения на разных сайтах в интернете. Они могут, например, купить альбом в музыкальном магазине iTunes, включить этот альбом в свой плейлист на сервисе Last.fm, оценить его на сайте Rate Your Music и упомянуть о нем в комментарии в музыкальном блоге. Или же отредактировать статью в энциклопедии Wikipedia, посвященную их любимому актеру, написать рецензию на его новую биографию на сайте Amazon, стать его «другом» в социальной сети MySpace и отметить его фотографии на сервисе Flickr. Сложные алгоритмы определяют такие соответствия и используют их для очень точного определения конкретных личностей, как это сделали исследователи из Миннесоты. Проанализировав всего две базы данных: одну с сайта, содержащего рейтинги фильмов, и вторую из форума, посвященного обсуждению фильмов, – они обнаружили, что их алгоритм смог успешно идентифицировать 60 % из тех, кто упомянул восемь или более фильмов.

«В современном богатом данными сетевом мире, – объясняют они в своей статье, – люди рассказывают в интернете о многих аспектах своей жизни. Обычно эти аспекты рассредоточены: вы можете писать вольные рецензии на фильмы в своем блоге под псевдонимом и в то же время участвовать в обсуждениях на форуме или сайте, посвященном медицинской этике, под своим реальным именем. И все-таки эти отдельные личности могут быть связаны» с помощью алгоритмов интеллектуального анализа данных. Такой автоматизированный процесс идентификации, утверждают они, «создает для пользователей серьезные угрозы конфиденциальности». Даже если люди нигде не проявляют свои настоящие личности, их имена, как правило, легко выяснить, если они выдают очень небольшое количество идентифицирующих характеристик. Авторы отмечают, что имя и адрес подавляющего большинства американцев могут быть определены, если известны лишь их почтовый индекс, день рождения и пол – три фрагмента информации, которые люди регулярно предоставляют при регистрации на сайте.

«У вас больше нет частной жизни, – заметил еще в 1999 году Скотт Макнили, бывший исполнительный директор компании Sun Microsystems. – Смиритесь с этим». Бытует мысль о том, что за удобство интернета приходится платить потерей конфиденциальности, и в этом есть доля правды. Однако мало кто из нас осознаёт, в какой степени мы раскрываем подробности нашей личности и жизни, равно как и то, что эти детали могут быть извлечены из журналов поиска или других баз данных и связаны с нами. И, несмотря на наше отношение к потере конфиденциальности, это далеко не единственная и даже не самая внушительная угроза современного интернета. Математики и программисты продолжают совершенствовать алгоритмы анализа данных и находят новые способы предсказания реакций людей на информацию или другие стимулы, предоставляемые онлайн. Они учатся не только определять нашу личность, но и манипулировать нами, и их открытия в настоящее время применяются на практике компаниями и правительствами, не говоря уже о мошенниках.

Вполне естественно воспринимать интернет как технологию эмансипации. Он дает нам беспрецедентную свободу самовыражения, обмена идеями и увлечениями, поиска и общения с родственными душами и нахождения информации практически на любую тему, которую только можно себе представить. Для многих людей выход в интернет представляет собой переход к новому, радикально иному виду демократического государства, освобожденного от физических и социальных ограничений, которыми характеризуется реальный мир. То, что Всемирная паутина «расширяет возможности» каждого человека, признают даже те, кто сожалеет о ее коммерциализации или осуждает грубость большей части ее содержимого. В начале 2006 года редакторы интернет-журнала Cato Unbound Института Катона опубликовали специальный выпуск о состоянии Сети. Они сообщили, что «провидцы», работавшие над изданием, казалось, были «единодушны во мнении, что интернет в будущем сохранит за собой роль освободительной силы». В июле 2007 года в своем эссе ученый Клэй Ширки написал: «Интернет производит данные, но его продукт – свобода, много-много свободы». Дэвид Вайнбергер в своей книге «Неплотно соединенные маленькие части» (Small Pieces Loosely Joined, 2002) простыми словами подытожил миф об освободительной силе интернета: «Всемирная паутина – это мир, который мы создали друг для друга».

Это волнующая мысль, но, как и большинство мифов, в лучшем случае полуправда, а в худшем – фантазия. Компьютерные системы в целом и интернет в частности отдают огромную власть в руки отдельных людей, но еще бо́льшую власть они дают компаниям, правительствам и другим учреждениям, чей бизнес заключается в контроле над людьми. Компьютерные системы по своей сути не технологии эмансипации, а технологии управления. Они разработаны как инструменты мониторинга и воздействия на поведение человека для контроля над тем, что и как делают люди. Чем больше времени мы проводим в интернете, заполняя базы данных подробной информацией о нашей жизни и желаниях, тем проще программному обеспечению обнаруживать и использовать модели нашего поведения. Люди или организации смогут понять, чего мы хотим, что нами движет и как мы реагируем на различные стимулы. Клише, которое в этом случае может оказаться правдой, поможет им узнать о нас больше, чем мы знаем о самих себе.

Да, Всемирный компьютер дает нам новые возможности и инструменты для самовыражения и самореализации, но он также дает другим людям беспрецедентную способность влиять на то, как мы думаем и что мы делаем, чтобы направить наше внимание и действия на достижение их целей. В конечном итоге последствия применения технологии для общества и отдельных людей будут в значительной степени определяться тем, как разрешится конфликт двумя сторонами ее природы – освобождением и контролем.

Все живые системы от амеб до государств поддерживают себя за счет переработки вещества, энергии и информации. Они берут материалы из окружающей среды, используют энергию для превращения этих материалов в различные полезные вещества и избавляются от отходов. Это непрерывное превращение сырья в продукт контролируется путем сбора информации, ее интерпретации и манипуляции ею. Процесс контроля также имеет два направления. Он включает в себя измерение – сравнение текущего и требуемого состояний системы и двустороннюю связь – передачу инструкций и сбор сведений о результатах. Обработка информации для целей управления может привести к выбросу гормона в кровь, увеличению производственных мощностей завода или к запуску ракеты с военного корабля, однако в любой живой системе она работает одним и тем же образом.

Когда Герман Холлерит в 1880 году создал свой перфокарточный табулятор, им руководило не просто врожденное любопытство инженера и изобретателя. Он реагировал на дисбаланс между технологиями переработки материи и энергии, с одной стороны, и технологиями переработки информации – с другой. Он пытался преодолеть то, что Джеймс Бенигер в книге «Революция контроля» назвал «кризисом контроля», который угрожал подорвать стабильность рынков и остановить экономический и технологический прогресс.

На протяжении первых двух веков промышленной революции процессы обработки материи и энергии развивались намного быстрее, чем процессы обработки информации. Паровой двигатель, используемый для питания кораблей, поездов и промышленных машин, позволил заводам, транспортным компаниям, розничным торговцам и другим предприятиям значительно увеличить масштабы своей деятельности и рынков по сравнению с тем временем, когда производство и распределение были ограничены применением физической силы. Владельцам бизнеса, которые ранее были в состоянии наблюдать за всеми операциями и управлять ими напрямую, теперь приходилось полагаться на информацию из различных источников для управления компаниями. Однако они осознали необходимость в средствах быстрого сбора и анализа информации для принятия своевременных решений. Процессы измерения и коммуникаций начали разрушаться, ослабляя возможности управления и противодействуя дальнейшему росту бизнеса. Как отметил социолог Эмиль Дюркгейм в 1893 году, «производитель уже не может полностью охватить рынок, даже мысленно. Он уже не в состоянии увидеть пределы, поскольку он, можно сказать, не имеет пределов. Соответственно, производство становится необузданным и нерегулируемым». Государственные чиновники оказались в подобном затруднительном положении, не имея возможности для сбора и анализа информации, необходимой для регулирования торговли. Процессы обработки материалов и энергии прогрессировали так быстро, что в буквальном смысле выходили из-под контроля.

Во второй половине XIX века технологические достижения в области обработки информации помогли администраторам и в бизнесе, и в правительстве вновь обрести контроль над торговлей и обществом, навести порядок и обеспечить условия для возникновения еще более крупных организаций. Создание телеграфной системы, начатое Сэмюэлем Морзе в 1845 году, позволило мгновенно передавать информацию на большие расстояния. Благодаря формированию часовых поясов в 1883 году были созданы более точные расписания движения поездов, увеличена скорость перевозок и снижено количество несчастных случаев. Однако наиболее важной из новых технологий управления стала бюрократия – организация людей в иерархические системы обработки информации. Бюрократии существовали столько же, сколько сама цивилизация, но, как пишет Бенигер, «бюрократическое управление не подходило даже близко к своему современному виду до конца промышленной революции». Подобно тому как разделение труда на заводах обеспечило более эффективную обработку материи, разделение труда в правительственных и корпоративных офисах позволило более эффективно обрабатывать информацию.

Однако бюрократы сами по себе не могли справиться с потоком данных, которые нужно было обработать: это выходило далеко за рамки возможностей даже большой группы людей. Так же как их коллегам в заводских цехах, сотрудникам, занятым переработкой информации, требовались новые инструменты для выполнения своей работы. В конце века эта потребность явно обнаружилась в Бюро переписи населения США. В 1870-х годах федеральное правительство, которое испытывало трудности в управлении страной и быстро растущей и усложняющейся экономикой, потребовало от Бюро значительно расширить сферу сбора данных, особенно в области бизнеса и транспорта. В рамках переписи 1870 года собиралась информация, касающаяся лишь пяти аспектов. Перепись 1880 года затрагивала 215. Однако новая перепись обернулась для правительства катастрофой. Несмотря на большое количество нанятых профессиональных менеджеров и клерков, объем данных не позволял их обработать. В 1887 году агентство оказалось в неудобном положении, поскольку ему пришлось начать подготовку к проведению следующей переписи, хотя результаты последней еще не были полностью обработаны. Именно в этих условиях Холлерит, работавший в 1880 году в Бюро переписи населения, срочно приступил к созданию своей машины для обработки информации. Он правильно рассудил, что она окажется неоценимой не только для Бюро, но и для крупных компаний во всем мире.

Появление табулятора Холлерита было знаковым событием в новой революции – необходимой и неизбежной «революции контроля», как ее назвал Бенигер, которая следовала за промышленной революцией. Революция контроля позволила технологиям обработки информации догнать технологии переработки материи и энергии и привести живую систему обратно к равновесию. Всю историю автоматизированной обработки данных от перфокарточной системы Холлерита и ЭВМ до современной компьютерной сети проще всего представить как один из этапов продолжающегося процесса установления и поддержания контроля. «Микропроцессорные и компьютерные технологии, вопреки распространенному мнению, вовсе не новые силы, которые совсем недавно были спущены на неподготовленное общество, – пишет Бенигер. – Они представляют собой лишь самые последние этапы продолжающейся революции контроля».

Таким образом, не следует удивляться тому, что бо́льшую часть основных достижений в области вычислительной техники и сетей со времен Холлерита до сегодняшнего дня стимулировало не желание освободить массы, а необходимость в усилении контроля со стороны коммерческих и правительственных бюрократов, часто связанных с военными операциями и национальной обороной. Действительно, сама структура бюрократии находит отражение в функциях компьютера. Компьютер собирает информацию с помощью устройств ввода, записывает информацию в виде файлов в своей памяти, налагает формальные правила и процедуры на своих пользователей через свои программы и выдает информацию с помощью устройств вывода. Это инструмент для передачи инструкций, сбора обратной связи о том, как эти инструкции выполняются, а также для измерения прогресса в достижении некоторой заданной цели. При использовании компьютера человек становится частью механизма контроля. Он превращается в компонент того, что пионер интернета Дж. Ликлайдер в своей фундаментальной работе 1960 года «Симбиоз компьютера и человека» (Man-Computer Symbiosis) описывает как систему, объединяющую человека и машину в единый программируемый блок.

Кроме того что компьютерные системы сыграли важную роль, помогая компаниям и правительствам восстановить централизованный контроль над рабочими и гражданами после промышленной революции, как инструменты расширения возможностей индивидуумов они способствовали формированию современного общества, особенно в последние годы. Передавая власть от организаций отдельным людям, машины для обработки информации могут или ослабить контроль, или укрепить его. Однако такие ослабления, как правило, не длительные. Организации доказали свою способность восстанавливать контроль, разрабатывая все более мощные информационные технологии. Как объясняет Бенигер, «обработка информации и ее потоки требуют управления, поэтому информационные технологии продолжают применяться на все более высоких уровнях контроля».

Появление персональных компьютеров в 1980-х годах создало внезапную и неожиданную угрозу для системы централизованной власти, положив начало новому, пусть и гораздо менее масштабному кризису контроля. Используемые контркультурными хакерами и любителями, ПК с самого начала были пропитаны либертарианской идеологией. Как компания Apple Computer показала в своем незабываемом рекламном ролике «1984», персональный компьютер должен был стать оружием против централизованного контроля, инструментом для уничтожения гегемонии корпоративных мейнфреймов и их главного производителя – компании IBM. Офисные сотрудники начали покупать компьютеры на собственные деньги, приносить их в офисы и устанавливать на своих рабочих столах. Полностью обходя корпоративные системы, сотрудники, владеющие ПК, захватили контроль над данными и программами, которые они использовали. Они получили свободу, но зато ослабили способность бюрократии контролировать и направлять их работу. По словам компьютерного историка Пола Церуззи, руководители компаний и работающие на них ИТ-менеджеры воспринимали наводнение рабочих мест персональными компьютерами как «библейскую чуму».

Потеря контроля оказалась недолгой. Клиент-серверная система, которая объединила в сеть прежде автономные компьютеры и связала их с центральным хранилищем корпоративной информации и программного обеспечения, стала средством, позволившим бюрократам восстановить контроль над информацией и ее обработкой. Клиент-серверные системы вместе с увеличивающимися в размерах и мощности ИТ-подразделениями позволили компаниям ограничить доступ к данным и к программному обеспечению. По иронии судьбы после объединения в сетевую корпоративную систему ПК на самом деле дали администрации возможность контролировать, структурировать и направлять работу сотрудников более жестко, чем когда-либо. «Локальные сети убрали слово “персональный” из персональных компьютеров, – объясняет Церуззи. – Пользователи ПК смирились с этим. Люди, которые хорошо разбирались в компьютерах, сопротивлялись изменению, однако большинство офисных сотрудников вряд ли даже заметили, как сильно это отходило от идеи, лежащей в основе изобретения персонального компьютера. Легкость, с которой состоялся этот переход, говорит о том, что те, кто по-настоящему верил в автономные персональные компьютеры, вероятно, были наивны».

Популяризация интернета через Всемирную паутину и браузер привела к аналогичному кризису управления. Несмотря на то что интернет был создан по инициативе Министерства обороны – образца централизованной власти, он, как это ни парадоксально, представлял собой рассредоточенную, плохо организованную сеть. Поскольку основной целью ставилось создать как можно более надежную систему, способную выдержать выход из строя любой из его частей, структуру интернета сделали децентрализованной. Каждый компьютер, или узел, должен был работать автономно, а связь между компьютерами не должна была контролироваться каким-либо центром. «Внутренние протоколы Сети, – пишет профессор Нью-Йоркского университета Александр Гэллоуэй, – это враги бюрократии, жесткой иерархии и централизации». Если корпоративную компьютерную сеть можно уподобить железной дороге с ее четким расписанием и контролем движения, то интернет больше похож на систему скоростных автомагистралей с их свободным и неконтролируемым движением.

На работе и дома люди могли использовать Сеть в обход центров управления, будь то корпоративные бюрократии, государственные учреждения, империи розничной торговли или медиаконгломераты. Кажущаяся неконтролируемой и неуправляемой Всемирная паутина воспринималась как новый рубеж, пустыня, в которой мы как автономные агенты имели возможность перестроить общество по-своему. «Правительства индустриального мира, – провозгласил Джон Перри Барлоу в своем манифесте 1996 года под названием “Декларация независимости киберпространства”, – вам нет места среди нас. У вас нет власти там, где собираемся мы». Однако, как и в случае с приходом ПК, правительствам и корпорациям не потребовалось много времени, чтобы восстановить и даже укрепить свое господство.

Ошибка Барлоу и многих других заключалась в предположении о том, что децентрализованная структура Сети будет неподвластна социальному и политическому контролю. Они превратили техническую характеристику в метафору личной свободы. Однако, как объясняет Гэллоуэй, подключение ранее неконтролируемых компьютеров к Сети, регулируемой строгими протоколами, фактически привело к созданию «нового управленческого аппарата». На самом деле, пишет он, «основополагающим принципом Сети является контроль, а не свобода – контроль существовал с самого начала». По мере превращения разрозненных страниц Всемирной паутины в единые и программируемые базы данных Всемирного компьютера становится возможным возникновение новой, гораздо более мощной системы управления. Программирование, в конце концов, есть не что иное, как метод контроля. Несмотря на то что интернет с технической точки зрения по-прежнему не имеет центра, контроль теперь может осуществляться в любом месте с помощью программного кода. Отличие от физического мира в том, что все труднее становится обнаружить акт контроля и тех, кто его осуществляет.

В начале 2000 года француз Марк Нобель подал в суд на компанию Yahoo за продажу вещей с нацистской символикой через его онлайн-аукцион.

Распространение таких товаров уже давно считается незаконным во Франции, и Нобель не видел причин, почему закон не должен распространяться на интернет-продавцов. «Существует наивная идея, что интернет меняет все, – сказал один из адвокатов Нобеля при подаче иска в суд Парижа. – Он меняет не все. Он не меняет законов во Франции». Однако основатель компании Yahoo Джерри Янг, посчитавший этот иск глупым и бесполезным нападением на наднациональную интернет-империю, решил, что наивностью страдали именно Нобель и его адвокаты. «Верховный суд Франции хочет вынести судебное решение в области, над которой он не имеет никакого контроля, – сказал он. – Требовать от нас фильтровать доступ к нашим сайтам очень наивно».

Тем не менее иску был дан ход, и Нобель выиграл. 20 ноября 2000 года французский судья решил, что компания Yahoo нарушила закон, и обязал ее приложить «все усилия», чтобы удалить все товары с нацистской символикой со всех веб-страниц, которые могут быть просмотрены во Франции. Он отметил, что Yahoo, несмотря на свои начальные утверждения, уже использует программное обеспечение для определения местоположения посетителей своих сайтов для того, чтобы предоставлять им актуальные рекламные объявления. Если она могла контролировать рекламу, рассуждал он, то она могла контролировать и другой контент, показываемый посетителям.

Строптивая компания Yahoo объявила, что она будет игнорировать решение, утверждая, что французские суды не имеют власти в этой области. Это не произвело впечатления на судью. Если компания не выполнит его приказ к 1 февраля 2001 года, сказал он, французские активы Yahoo будут подлежать конфискации, а ее управляющие – подвергнуты аресту при въезде в Европу. После этого Yahoo отступила. Публичной компании, ведущей дела по всему миру, не оставалось ничего, кроме как сдаться. 2 января она объявила о запрете реализации продукции, «ассоциирующейся с группами, которые поощряют ненависть и насилие» через все свои сайты.

Год спустя, летом 2002-го, Джерри Янг мало что смог сказать, по крайней мере публично, когда Yahoo подписала соглашение с китайским правительством, требующее от компании активно контролировать и подвергать цензуре содержимое своих сайтов в Китае. Янг и другие руководители Yahoo также остались безмолвными в 2005 году, когда компания подчинилась требованию китайских властей и раскрыла личность гражданина Китая, который через электронную почту Yahoo отправлял сообщения о годовщине резни на площади Тяньаньмэнь в организацию, находящуюся в Соединенных Штатах. Журналист по имени Ши Тао был немедленно арестован и заключен в тюрьму. «История компании Yahoo, – пишут Джек Голдсмит и Тим Ву, – иллюстрирует преобразование интернета из технологии, которая не подчиняется территориальным законам, в технологию, которая упрощает их исполнение».

Мало того что правительства начинают раздел онлайн-мира в соответствии со старыми геополитическими границами – авторитарные режимы начинают понимать, что интернет не представляет такой большой угрозы их власти, как они опасались поначалу. Хотя Сеть дает людям новые средства для поиска информации и высказывания своих мнений, она также обеспечивает бюрократов новым мощным инструментом для цензуры, выявления диссидентов и распространения пропаганды. В такой стране, как Китай, любой, кто предполагает, что он действует в интернете анонимно, подвергает себя опасности, весьма далекой от смущения. В своей речи в 2007 году президент Китая Ху Цзиньтао вдохновенно говорил о том, какие возможности предоставляет интернет для укрепления влияния коммунистической партии на сознание граждан страны. «Создание и управление сетевой культурой, – сказал он группе высокопоставленных партийных чиновников, – поможет расширить фронт пропаганды и идеологической работы, а также усилить и ускорить внедрение социалистической идеи».

Демократические правительства также начали использовать базы данных и контролировать интернет-трафик в целях наблюдения за своими гражданами. В 2004 году федеральные агентства в Соединенных Штатах проводили или планировали проведение 199 программ интеллектуального анализа данных, согласно результатам опроса, проведенного аудиторами конгресса. В конце 2005-го – начале 2006 года в сообщениях для прессы говорилось, что таинственное Агентство национальной безопасности провело широкомасштабную операцию по анализу данных, направленную на выявление террористов. По мере того как оцифровываются и направляются через интернет телефонные и другие разговоры, а также развивается система глобального позиционирования, способность правительств наблюдать за словами и передвижениями граждан будет только усиливаться.

Руководство компаний также обнаружило, что интернет не только не ослабляет контроль над сотрудниками – он усиливает его. Корпоративное влияние на жизнь и мысли сотрудников раньше ограничивалось пространственными и временны́ми рамками. Вне стен офисов компании и в нерабочее время люди были в значительной степени свободны от внимания своих начальников. Однако одно из последствий разрушения границ, к которому привело возникновение интернета, – это то, что рабочее место и рабочий день теперь заполняют все пространство и все время. Сегодня доступ к корпоративным программам и данным может быть получен в любой точке мира через интернет, а поток электронной почты и мгновенных сообщений не прекращается ни на минуту. Во многих компаниях де-факто существует предположение, что сотрудники всегда на работе, будь они в офисе, дома или даже в отпуске.

Устройство BlackBerry стало настоящим символом усиления корпоративного контроля над жизнью людей. Подключенный с помощью беспроводного соединения к корпоративным серверам, этот популярный гаджет представляет собой невидимую нить, связывающую сотрудников со своими рабочими местами. Сегодня для многих работников интеллектуального труда отключение BlackBerry – это последнее, что они делают перед сном, а включение – первое, что они делают после пробуждения. В 2006 году газета Wall Street Journal в выпуске под названием «Сироты BlackBerry» (BlackBerry Orphans) рассказала историю о типичном зависимом от BlackBerry руководителе, чьи маленькие дети потребовали, чтобы она не проверяла свою электронную почту дома по вечерам. «Чтобы обойти их требования, – сообщает газета, – мать прячет гаджет в ванной комнате, куда часто заходит до, во время и после ужина». Женщина смущенно сообщает газете, что ее дети думают, что у нее «маленький мочевой пузырь».

Эта история столь же забавна, сколько остра, и она подчеркивает разительную перемену в отношениях между работодателями и сотрудниками, которой способствовало развитие Сети. Она также иллюстрирует еще одну сделку сотрудников с компьютерными технологиями. Многие люди чувствуют подлинное могущество, когда через свои устройства BlackBerry или иным способом удаленно подключаются к корпоративной сети. Они приветствуют эту технологию, поскольку она «дает им свободу» работать, когда и где они хотят, что повышает продуктивность их труда. Цена, которую они платят, – это потеря независимости, поскольку их работодатели получают больший контроль над их временем, их деятельностью и даже их мыслями. «Даже если я дома, – сообщает газете другой пользователь BlackBerry, – я не обязательно нахожусь там».

Пользуясь инструментами сбора и анализа данных, которые предоставляет Всемирный компьютер, работодатели смогут еще больше расширить свое влияние. Некоторые компании уже начали создавать математические модели своей рабочей силы, уменьшая каждого сотрудника до набора цифр, который может быть «оптимизирован» с помощью компьютерных алгоритмов. Компания IBM, которая в последние годы разработала сложные программные продукты для моделирования работы промышленной цепочки поставок, в настоящее время создает подобные модели для управления людьми. Группа, состоящая из сорока экспертов в области статистики и анализа данных, работает над «переориентированием программ моделирования цепочек поставок на 50 000 консультантов, работающих в отделах обслуживания клиентов компании IBM, – сообщает журнал BusinessWeek. – Это означает, что вместо моделирования машин, печей и графиков работы они создают модели своих коллег». Команда собирает информацию о сотрудниках из многочисленных корпоративных баз данных IBM, а также подумывает о включении данных из сообщений рабочей электронной почты, онлайн-календарей и звонков. Компания собирается использовать эту модель для того, чтобы автоматически назначать консультантов для реализации проектов и направлять их работу так, чтобы достичь оптимальной эффективности.

Компания Google тоже запустила эксперимент, связанный с математическим моделированием для управления персоналом. Летом 2006 года Google попросила своих сотрудников заполнить пространную онлайнанкету, ответив на 300 вопросов, начиная от языков программирования, которые они знают, и заканчивая домашними животными, которых они имеют, и журналами, которые читают. Затем компания обработала ответы с помощью компьютера, сравнив их с различными навыками и достижениями сотрудников, чтобы создать алгоритмы, которые могут предсказать их производительность. В 2007 году она начала применять эти алгоритмы для оценки соискателей, которым теперь также приходилось заполнять длинную интернет-анкету. Компании все шире будут вводить техники моделирования по мере их развития. «Это математическое моделирование человечества обещает стать одним из самых великих начинаний XXI века, – заключает журнал BusinessWeek. – И требуется совсем немного воображения, чтобы увидеть, к чему это может привести. Менеджеры будут использовать инструменты не только для наблюдения за работой сотрудников, но и для отслеживания их движений и повышения производительности их труда».

Наиболее далеко идущие планы корпоративного применения Всемирного компьютера как технологии управления касаются не оптимизации нашей работы в качестве наемных сотрудников, а оптимизации нашего потребительского поведения. Несмотря на сопротивление пионеров интернета, потребительство давно заменило либертарианство как господствующая идеология в онлайн-мире. Ограничения на коммерческое использование Сети были сняты в 1991 году в результате создания Всемирной паутины. В 1993 году появился первый рекламный баннер адвокатской компании Кремниевой долины, а годом позже – первая спам-кампания. В 1995 году компания Netscape добавила в свой браузер Navigator функцию поддержки «куки», которые позволяют компаниям определять и отслеживать посетителей своих сайтов. К 1996 году началась золотая лихорадка доткомов. В последние годы значение Всемирной паутины как канала продаж и продвижения еще более возросло. Благодаря консультантам в области интернет-маркетинга крупные и небольшие компании увеличили эффективность сбора информации о клиентах, анализе их поведения и предложении интересующей их продукции и рекламных объявлений.

Растущая изощренность интернет-маркетинга наиболее ярко проявляется в рекламе. Вместо рассылки обычных баннеров реклама в интернете теперь тесно связана с результатами поиска или другими явными показателями человеческих желаний и особенностей личностей. Сами поисковые системы стали ведущими распространителями объявлений, поскольку преобладающие инструменты для веб-навигации и корпоративного продвижения слились в единый чрезвычайно прибыльный сервис. Компания Google сначала сопротивлялась привязке рекламы к результатам поиска: ее основатели утверждали, что «поисковые системы, получающие доходы от рекламы, будут продвигать интересы рекламодателей, а не потребителей». Однако сегодня компания делает миллиарды долларов благодаря именно этой практике. Поисковая оптимизация – наука использования передовых статистических методов для увеличения вероятности того, что человек посетит сайт или щелкнет по объявлению, – стала важной корпоративной функцией, которую поддерживают Google и другие поисковые системы, предоставляя компаниям информацию о том, как они ранжируют сайты и размещают объявления.

Пожалуй, самое примечательное проявление торжества потребительства в интернете – это то, что популярные онлайн-сообщества вроде MySpace побуждают своих участников становиться друзьями корпораций и их продукции. В 2006 году, например, более 85 000 человек «подружились» с автомобилем Toyota Yaris, с радостью позволив запутать себя в рекламной кампании недавно выпущенной машины. «MySpace можно рассматривать как одну огромную платформу для “персонального продакт-плейсмента”», – пишет Уэйд Роуш в статье в журнале Technology Review. Он утверждает, что «огромное количество поддельных “друзей” вкупе с изобилием готовых песен, видеоклипов и других маркетинговых материалов, которые могут быть непосредственно встроены в [пользовательские] профили, заставляет участников сообщества определять себя и свои отношения почти исключительно в терминах медиа и потребления». В знак признания факта размывания грани между потребителем и продавцом в интернете в 2007 году журнал Advertising Age назвал «потребителя» рекламным агентством года.

Однако интернет не просто маркетинговый канал, но и маркетинговая лаборатория, предоставляющая компаниям бесценную информацию о мотивах и поведении покупателей. Компании уже давно умело управляют предложением во многом благодаря достижениям в области информационных технологий, но они сталкивались с проблемами, когда дело доходило до осуществления контроля над спросом – над тем, что, где и когда покупают люди. Они были не в состоянии непосредственно влиять на потребителей так, как влияли на сотрудников и поставщиков. Реклама и продвижение всегда отличались удручающей неточностью. Как удачно выразился магазинный магнат Джон Уонамейкер более ста лет назад, «половина денег, которые я плачу за рекламу, тратится впустую. Беда в том, что я не знаю, какая именно».

Всемирный компьютер начинает менять эту ситуацию. Он обещает усилить контроль компаний над потреблением, обеспечив маркетологов данными, необходимыми для точной персонализации предложения и оценки его результатов. Он оптимизирует и процесс коммуникации, и процесс измерения. В 2006 году в интервью журналу Economist Ришад Тобаккоуала, топ-менеджер международного рекламного агентства Publicis, подвел итог изменений в красочной и впечатляющей метафоре. Он сравнил традиционную рекламу со сбрасыванием бомб на города: компания не может знать, на кого они упадут. Однако с помощью интернет-объявлений, сказал он, компании могут «сделать много копий, а затем заставить людей наколоть себя на них».

Время от времени в ответ на общественные или государственные жалобы ведущие поисковые системы и другие интернет-компании с большой помпой объявляют о новых «правилах, гарантирующих защиту частной жизни». Однако эти меры обычно не более чем показуха. Летом 2007 года компания Google объявила о намерении удалить поисковую историю пользователей по истечении двух лет, но только в том случае, если в течение этого периода человек не будет пользоваться поисковым сервисом и посещать другие сайты Google, что маловероятно, учитывая доминирующее положение компании в интернете. Примерно в то же время корпорация Microsoft выпустила пресс-релиз, который сообщал об «анонимизации» поисковой истории по истечении 18 месяцев. Как показывает пример Тельмы Арнольд, анонимизация мало что меняет, поскольку существуют сложные методы интеллектуального анализа данных. На самом деле в то время, когда Microsoft делала свое заявление, в корпорации команда китайских исследователей занялась разработкой аналитического программного обеспечения для извлечения демографической информации из анонимных онлайн-данных. Команда уже разработала алгоритм, позволяющий с большой точностью определять возраст и пол интернет-пользователя на основании посещаемых им сайтов, и продолжает работать над алгоритмом определения таких характеристик, как род занятий, образование и местоположение. В своем отчете исследователи написали, что «информация о посещениях может быть использована для определения неизвестных демографических признаков пользователя».

Способность компаний собирать и анализировать данные об отдельных клиентах развивается в то же время, когда психологи и экономисты делают успехи в новой дисциплине, называемой нейромаркетингом.

Результаты сканирования мозга помогают нейромаркетологам определить психологические триггеры, отвечающие за то, что́ мы покупаем. В эпохальной статье 2007 года «Нейронные предикторы» (Neural Predictors of Purchases), опубликованной в журнале Neuron, группа ученых из Массачусетского технологического института, Стэнфордского университета и Университета Карнеги – Меллон сообщила о том, что они с помощью аппаратов магнитно-резонансной томографии исследовали активность мозга покупателей в момент, когда те оценивали продукты и их цены на экранах компьютеров. Выявляя активные участки мозга на разных этапах процесса покупки, исследователи смогли предсказать, купит этот человек продукт или нет. После дальнейшего анализа они пришли к выводу, что «возможность предсказать покупку на основании мозговой активности можно распространить и на другие покупательские сценарии». Журнал Forbes назвал это исследование важной вехой в бизнесе, позволяющей «впервые понять, что делает мозг в процессе принятия решения о покупке». Мы вступаем в новую эру торговли, в которой компании будут гораздо сильнее влиять на наш выбор, чем когда-либо прежде, даже без нашего ведома.

Как это часто бывало в истории информационных технологий, многие из инструментов контроля, применяемых компаниями в интернете, основаны на военных разработках. После терактов 11 сентября 2001 года Министерство обороны, Министерство внутренней безопасности и другие государственные учреждения США начали вкладывать миллионы, если не миллиарды, долларов в разработку технологий интеллектуального анализа данных, которые позволяют извлечь ценную информацию из Сети. Помимо функции выявления террористов, многие из этих технологий будут применяться в коммерческой сфере. Правительство финансирует исследование Аризонского университета, направленное на разработку программного обеспечения, которое дает возможность идентифицировать авторов текстовых сообщений в интернете на основании анализа их выбора слов и синтаксиса. Хотя цель исследования – «применение методов идентификации авторства к сообщениям на экстремистских форумах на английском и арабском языках», это программное обеспечение может помочь маркетологам в профилировании клиентов или отслеживании связей между анонимными отзывами о товарах.

Все перечисленное не означает, что компьютер превратится исключительно в инструмент контроля. Он всегда будет иметь двойственную природу, предоставляя новые возможности как отдельным людям, так и учреждениям. Новые достижения в области информационных технологий и в дальнейшем будут приводить к ослаблению централизованного контроля, однако за каждым нарушением почти наверняка последует восстановление контроля за счет юридических или технических средств. Мы наблюдаем этот процесс и сегодня на примере последователей сервиса Napster – мощных децентрализованных сетей для обмена фильмами, программным обеспечением и другими крупными файлами. Будучи в течение длительного времени прибежищем либертарианцев, пиратов и активистов движения против интеллектуальной собственности, в последние годы эти сети столкнулись с рядом судебных процессов и полицейских рейдов. Теперь они начинают превращаться в средства массовой информации. В 2006 году компания BitTorrent, разработчик самой популярной из пиринговых систем, заключила сделки с несколькими голливудскими студиями, согласившись распространять их фильмы и телевизионные шоу в форматах, предотвращающих возможность нелегального копирования. Затем она превратила свою домашнюю страницу в интернет-магазин, обязала пользователей зарегистрировать учетную запись и подписаться под длинным списком «правил и условий использования», а также взяла новое название: BitTorrent Entertainment Network.

История свидетельствует, что самые мощные инструменты для обработки и передачи информации будут переданы не в руки рядовых граждан, а в ве́дение компаний и правительств. Именно их интерес, заключающийся в контроле, в конечном итоге определит развитие и использование Всемирного компьютера.

«Каждый человек на жизненном пути заполняет немалое число анкет, и в каждой анкете – известное число вопросов, – писал в своем романе “Раковый корпус” Александр Солженицын. – Ответ одного человека на один вопрос одной анкеты – это уже ниточка, навсегда протянувшаяся от человека в местный центр анкетного хозяйства. От каждого человека протянуты таким образом сотни ниточек, а всего их сходятся многие миллионы, и если б ниточки эти стали видимы, то все небо оказалось бы в паутине… Из этого постоянного ощущения незримых ниточек естественно рождается у людей и уважение к тем лицам, кто эти ниточки вытягивает…»

По мере движения по нашей цифровой жизни исходящие от нас ниточки множатся гораздо быстрее, чем мог себе представить Солженицын в 1960 году в Советском Союзе. Почти все, что мы делаем в интернете, хранится где-то во Всемирном компьютере. Каждый раз, когда мы читаем текст страницы, нажимаем на ссылку или просматриваем видео, помещаем что-то в корзину интернет-магазина или производим поиск, отправляем электронную почту или общаемся с помощью программ обмена мгновенными сообщениями, мы заполняем «анкету». Однако в отличие от обывателя из романа Солженицына мы зачастую не знаем о ниточках, которые тянутся от нас, а также о тех, кто за них дергает. И даже если бы мы знали о том, что за нами наблюдают, то нас бы это не заботило. В конце концов, мы тоже извлекаем выгоду из персонализации, которую интернет делает возможной: она превращает нас в более совершенных потребителей и сотрудников. Мы принимаем больший контроль в обмен на большее удобство. Паучья паутина сделана по мерке, и мы неплохо себя чувствуем внутри нее.

 

Глава 11

iБог

Летом 2004 года основатели Google Ларри Пейдж и Сергей Брин практически саботировали собственную компанию. Они дали большое интервью журналу Playboy, которое было опубликовано в начале августа, всего за несколько дней до запланированного дебюта компании Google на фондовой бирже NASDAQ. Появление интервью взволновало Уолл-стрит, поскольку оно, как казалось, нарушило запрет Комиссии по ценным бумагам и биржам (КЦББ) на несанкционированное раскрытие информации во время «тихого периода» перед IPO (первая публичная продажа акций). Инвесторы опасались, что КЦББ заставит компанию отменить свое размещение акций. Однако после того как Google поспешно распространила пересмотренный вариант проспекта, включающего весь текст интервью журналу Playboy в качестве приложения, Комиссия одобрила продажу акций, и 19 августа Google стала публичной компанией.

В последующей суете затерялось само интервью, в котором излагались мысли и мотивы пары блестящих молодых математиков, собиравшихся вступить в ряды самых богатых и влиятельных бизнесменов мира. Ближе к концу интервью Пейдж и Брин озвучили свои глубочайшие амбиции. Они были заинтересованы не только в совершенствовании своей поисковой системы. На самом деле они надеялись соединить свою технологию с человеческим мозгом. «Вам нужен доступ к как можно большему объему информации, чтобы вы могли выбрать наиболее актуальную и правильную, – объяснил Брин. – Решение заключается не в ограничении информации, которую вы получаете. В конечном итоге вы захотите, чтобы знания всего мира подключались непосредственно к вашему сознанию».

Интервьюер опешил. «Это то, чего мы должны ожидать?» – спросил он.

«Я надеюсь на это, – сказал Брин. – По крайней мере, на нечто подобное. Мы, вероятно, не будем пользоваться компьютером для поиска информации».

Интервьюер задал уточняющий вопрос: «Ваша цель – подключение наших умов к источнику мировых знаний?»

«Приблизиться к этому, насколько это возможно, – ответил Брин. – Чем умнее будет поисковая система, тем лучше. К чему это приведет? Кто знает? Однако можно себе представить, что достижение будет сравнимо с переходом от библиотечных полок к поисковой сессии Google, когда вместо сегодняшних поисковых систем вся информация мира станет всего лишь одной из наших мыслей».

Не в первый раз Брин и Пейдж говорили о своем желании поработать над человеческим мозгом, и он не станет последним. Создание искусственного интеллекта, который превосходит или даже замещает разум, – это тема, к которой они возвращаются снова и снова. «Каждый раз, когда я говорю о будущем Google с Ларри Пейджем, – сообщает Стив Джарветсон, известный венчурный инвестор из Кремниевой долины, – он утверждает, что поисковая система станет искусственным интеллектом». Отвечая на вопросы после презентации в своей альма-матер в Стэнфордском университете, в мае 2002 года Пейдж заявил, что Google выполнит свою миссию только тогда, когда ее поисковая система станет завершенной с точки зрения AI. «Вы ведь знаете, ребята, что это значит? – спросил он у студенческой аудитории. – Это означает искусственный интеллект».

Несколько месяцев спустя на другой презентации в Стэнфордском университете Пейдж подтвердил свою цель: «В конечном итоге поисковая система должна стать такой же умной, как и люди, или еще умнее… Для нас работа над технологией поиска – это работа над созданием искусственного интеллекта». Примерно в то же время в интервью передаче NewsHour в эфире общественного телевидения Брин пояснил, что поисковая система будет напоминать говорящий суперкомпьютер ЭАЛ из фильма «Космическая одиссея 2001 года». «Надеюсь, – сказал Брин, – она не будет подвержена ошибкам, как ЭАЛ, который уничтожил экипаж корабля. Но это то, к чему мы стремимся, и я думаю, что мы уже преодолели часть пути».

В июле 2003 года, выступая на технологической конференции, Брин и Пейдж более подробно рассказали о своем стремлении сделать нас умнее с помощью искусственного интеллекта. По словам одного из присутствовавших, Брин предположил, что «беспроводные устройства для мозга» могут быть использованы для автоматизации доставки информации. Эту идею Пейдж развил в феврале 2004 года в интервью информационному агентству Reuters: «Представьте, что возможности вашего мозга расширяются с помощью Google. Например, вы думаете о чем-то, а ваш мобильный телефон шепчет ответ вам на ухо».

Брин рассказал о прогрессе Google в отношении своей конечной цели в интервью журналисту Newsweek Стивену Леви. «Я думаю, что мы довольно далеко продвинулись [в сфере интернет-поиска] за десять лет, – сказал он. – В то же время куда идти дальше? Конечно, если вся информация мира подключена к вашему или к искусственному мозгу, который умнее, чем ваш, вам было бы лучше. Для этого нужно сделать еще очень многое». Дэвид Вайз приводит аналогичное замечание Брина в своей книге 2005 года «Google. Прорыв в духе времени» (The Google Story). «Почему бы не усовершенствовать мозг? – задается вопросом Брин. – Возможно, в будущем мы сможем подключать небольшую версию Google прямо к собственному мозгу».

На конференции в Лондоне в мае 2006 года Ларри Пейдж снова говорил о целях компании Google, связанных с искусственным интеллектом. «Мы хотим создать поисковую систему, которая понимает все на свете». Спустя год, в феврале 2007-го, он сказал группе ученых о том, что в Google работает команда специалистов, которые «действительно пытаются создать искусственный интеллект». И их цель, по его словам, «не так далека от достижения, как думают люди».

Принимая трансцендентное воззрение на информационные технологии, рассматривая их как способ преодоления физических ограничений человеческого мозга, Брин и Пейдж озвучивают давнее желание математиков и программистов, посвятивших себя созданию искусственного интеллекта. Это желание, как отмечает Дэвид Ноубл в своей книге «Религия технологии» (The Religion of Technology, 1997), возникло еще в XVII веке, когда французский философ Рене Декарт утверждал, что «тело – всегда помеха для разума и мышления». Декарт видел в математике модель «чистого разума». Идеалы Декарта прослеживаются в работах таких математиков, как Джордж Буль, Альфред Норт Уайтхед и Алан Тьюринг, чьи прорывы в сфере алгебраической логики подготовили почву для современного бинарного компьютера.

В своей книге 1979 года «Машины, которые думают» (Machines Who Think) Памела Маккордак написала, что искусственный интеллект обещает обеспечить «расширение тех человеческих возможностей, которые мы ценим больше всего». Она привела цитату профессора Массачусетского технологического института Эдварда Фредкина:

«…искусственный интеллект – следующий шаг в эволюции». Дэнни Хиллис, чьи новаторские работы в области параллельных вычислений проложили путь для систем Google, утверждал в интервью 1992 года, что искусственный интеллект может помочь исправить психические недостатки человека, «ошибки, оставшиеся со времен, когда мы еще были животными», и привести к созданию существ, которые будут «лучше, чем мы». В статье 2006 года «Возрождение человечности» (Reinventing Humanity) известный изобретатель и писатель Рэй Курцвейл предсказал, что искусственный интеллект «значительно превзойдет биологический к середине 2040-х годов», результатом чего станет «мир, где нет различия между биологическим и механическим или между физической и виртуальной реальностью».

Большинство из нас беспокоит желание объединить компьютеры и людей, стереть или размыть границы между человеком и машиной. Дело не только в том, что мы обнаруживаем в энтузиазме защитников искусственного интеллекта тревожные признаки мизантропии (Хиллис называет человеческое тело «ходящей обезьяной», а Марвин Мински, бывший директор программы искусственного интеллекта Массачусетского технологического института, считает человеческий мозг «кровавым месивом из органической материи»), но и в том, что чувствуем угрозу нашей целостности как свободомыслящих индивидуумов. Даже Билл Гейтс полагает, что эта концепция вызывает тревогу. В своей речи 2005 года в Сингапуре он говорил о возможности подключения человеческого тела и мозга непосредственно к компьютерам. Он рассказал аудитории, как один из его коллег по Microsoft всегда говорит ему: «Я готов, подключите меня». Однако Гейтс заявил, что его беспокоит эта идея: «Я не чувствую себя так же. Я счастлив, что компьютер там, а я здесь».

В дополнение к тому, что нас тревожит перспектива превращения в улучшенных с помощью компьютеров киборгов, мы, как правило, скептически относимся к этой мысли. Это кажется преувеличением, даже смехотворной идеей, как нечто из области особенно причудливой научной фантастики. Здесь, однако, мы расходимся с Гейтсом. В том же выступлении он дал понять, что считает соединение компьютеров и людей неизбежным, что в обозримом будущем мы будем дополнены цифровыми процессорами и программным обеспечением. «У нас будут такие возможности», – заявил он. Факты свидетельствуют о том, что Microsoft, как и Google, стремится стать пионером в создании коммерческих человеко-машинных интерфейсов. В 2004 году компания получила патент на «метод и устройство для передачи энергии и данных с использованием человеческого тела». При подаче заявки корпорация Microsoft рассказала, что развивает технологию, которая превратит кожу в новый вид электрического проводника, или «шины» для подключения «сети устройств к одному телу». Microsoft также отметила, что «эта сеть может быть расширена путем подключения нескольких тел через физический контакт, например рукопожатие. Когда два или более тела находятся в физическом контакте, связанные тела образуют одну большую шину, через которую могут быть переданы энергетические и/или коммуникационные сигналы».

Патент Microsoft – лишь один из результатов многочисленных корпоративных и академических научно-исследовательских программ, направленных на объединение компьютеров и людей и, в частности, на более полное включение человеческого существа в вычислительную сеть интернета. В 2006 году Управление науки и инноваций при правительстве Великобритании рассмотрело наиболее перспективные из этих инициатив. Было подтверждено, что нашим телам суждено стать шинами для передачи данных и это приведет к развитию «сферы вычислений на человеческой платформе». Исследователи также написали о быстром прогрессе в области объединения реального и виртуального миров. Новые «сенсорные дисплеи», пишут они, обещают сделать вычисления «повсеместными», которые будут окружать нас данными и программным обеспечением повсюду: «В случае повсеместных вычислений физическое расположение данных и вычислительных мощностей не очевидно для пользователя. Скорее, информация предоставляется пользователю прозрачным образом и с учетом контекста». Через десять лет нам даже не придется использовать клавиши и кнопки мыши, чтобы сказать компьютеру, что́ мы от него хотим. Появятся «новые способы взаимодействия с компьютером, при которых системы выполняют задачи проактивно от имени пользователей в зависимости от мгновенных требований времени и места».

Исследователи прогнозируют, что мечта основателей Google о прямой связи между мозгом и интернетом станет реальностью к 2020 году. Именно тогда мы, вероятно, увидим «первый физический нейронный интерфейс», обеспечивающий «прямую связь между мозгом и нервной системой человека, или животного и компьютером, или компьютерной сетью». В этот момент мы сможем «взаимодействовать непосредственно с компьютерами с помощью мысли». Такие нейронные интерфейсы обещают стать благословением для многих людей, страдающих тяжелыми формами заболеваний. Они могут помочь слепым видеть, а парализованным – двигаться. Однако их применение выходит далеко за рамки медицины, как отмечают исследователи. Станет возможным «осуществление внешнего контроля над человеческим поведением с помощью цифровых средств массовой информации». Мы тоже станем программируемыми.

Интернет не просто объединяет устройства обработки информации. Он объединяет людей. Он соединяет нас друг с другом и связывает нас с машинами. Наш разум – такая же неотъемлемая часть Всемирного компьютера, как и интеллект, заключенный в программном коде или микрочипах. Когда мы выходим в интернет, то становимся узлами этой сети. Это не просто метафора. Это отражение гиперссылочной структуры, которая с самого начала определяла Всемирную паутину. Интернет и все подключенные к нему устройства не просто пассивная машина, которая реагирует на наши команды. Это думающая машина, пусть пока и в зачаточном состоянии, которая активно собирает и анализирует наши мысли и желания по мере того, как мы выражаем их, выбирая, что нам делать, куда идти, с кем говорить, что публиковать, что скачивать, по каким ссылкам переходить, а какие игнорировать. Собирая миллиарды битов информации, Всемирная паутина формирует то, что писатель Джон Бэттелл называет «базой данных человеческих намерений». Чем больше времени мы проводим в интернете и чем больше задач решаем с его помощью, тем обширнее становится эта база данных. В будущем поиск новых возможностей подключения людей и машин к этой базе данных, вероятно, станет основной задачей.

2 ноября 2005 года мы получили представление о том, что ждет Всемирный компьютер. Компания Amazon.com начала тестирование нового сервиса под странным названием «Механический турок» (Mechanical Turk). Это название, как оказалось, было заимствовано у печально известного шахматного «автоматона», созданного в 1770 году венгерским бароном по имени Вольфганг фон Кемпелен. Деревянная машина, похожая на турецкого колдуна, сидящего перед большим ящиком, казалось, играла в шахматы автоматически, используя сложную систему зубчатых колес и рычагов для перемещения фигур. На своем дебюте во дворце Шенбрунн в Вене «Механический турок» быстро расправился со своим первым противником, графом Кобенцлем, к радости собравшихся придворных. Новости об удивительном умном роботе быстро распространились, и фон Кемпелен взял «турка» в турне по Европе, где тот победил ряд известных игроков, включая Наполеона Бонапарта и Бенджамина Франклина. Однако спустя несколько лет после смерти фон Кемпелена была выявлена мистификация. Внутри большого ящика прятался гроссмейстер, который посредством системы магнитов отслеживал ходы оппонентов и делал собственные. Игрок имитировал работу искусственного интеллекта.

«Механический турок» компании Amazon делает нечто подобное. Он «прячет» людей внутри программного обеспечения, используя их для выполнения задач, решение которых пока дается компьютерам с трудом. Допустим, программист пишет приложение, которое включает в качестве одного из шагов определение зданий на цифровых фотографиях. Эта работа ставит в тупик современные компьютеры, но легко выполняется людьми. Сервис «Механический турок» дает программисту возможность написать несколько простых строк кода, чтобы задействовать необходимые интеллектуальные мощности. В назначенной точке исполнения программы запрос на выполнение «человеческой задачи» автоматически размещается на сайте сервиса «Механический турок», где люди соревнуются в выполнении этой задачи за плату, установленную программистом.

Как объясняет на своем сайте компания Amazon, сервис «Механический турок» переворачивает с ног на голову обычные отношения между компьютерами и людьми: «Когда мы думаем о взаимодействии между человеком и компьютером, то обычно предполагаем, что человек ставит задачу, а компьютер решает ее и выдает результаты. Что если бы этот процесс был “перевернут” и компьютерная программа могла попросить человека выполнить задачу и предоставить результаты?» Именно это и делает «Механический турок». Этот сервис превращает действия и суждения людей в функции программы. При этом получается, что не машина работает на нас, а мы работаем на машину.

Мы неосознанно играем аналогичную роль, прибегая к поисковой системе Google. В основе этой системы находится алгоритм ссылочного ранжирования PageRank, который Брин и Пейдж создали, будучи аспирантами Стэнфордского университета, в 1990 году. Они считали, что каждый раз, когда человек переходит по ссылке с одного сайта на другой, он выражает суждение. Таким способом он заявляет, что считает другой сайт важным. Кроме того, они осознали, что каждая ссылка во Всемирной паутине содержит небольшую часть человеческого интеллекта, а все ссылки вместе взятые обладают интеллектом, который значительно превышает разум отдельного человека. Поисковая система Google отслеживает ссылку за ссылкой для определения важности всех веб-страниц. Чем больше ссылок ведет на сайт, тем больше его ценность. Как говорит Джон Маркофф, программное обеспечение Google «систематически использует человеческие знания и суждения о том, что имеет значение». Каждый раз, когда мы пишем ссылку или щелкаем по ней, мы делимся частью своего интеллекта с системой Google. Мы делаем машину немного умнее, а Брина, Пейджа и акционеров компании Google – немного богаче.

Примеры сервиса «Механический турок» и поисковой системы Google показывают, как человеческий разум сливается с искусственным разумом Всемирного компьютера. В обоих случаях люди подчиняются машинам. В случае «Механического турка» мы становимся частью программы, выполняя небольшую функцию, не осознавая общей цели – так же, как чернорабочие – винтики длинных сборочных линий. В случае с поисковой системой Google наш вклад осуществляется бессознательно. Брин и Пейдж запрограммировали свою машину так, чтобы она собирала крошки интеллекта, оставляемые нами в интернете в процессе повседневной деятельности.

По мере роста вычислительного облака и развития сферы повсеместных вычислений мы будем вкладывать в это облако все больше своих интеллектуальных мощностей. Спутники глобального позиционирования и крошечные радиопередатчики дают возможность отслеживать наши движения в реальном мире так же точно, как сегодня отслеживает наши передвижения по ссылкам виртуального мира. С увеличением количества коммерческих и социальных операций, совершаемых через интернет, многие другие виды данных будут собираться, храниться, анализироваться и становиться доступными для программного обеспечения. Всемирный компьютер станет гораздо умнее. Другими словами, передача наших интеллектуальных мощностей машине произойдет вне зависимости от того, позволим мы внедрить в наши черепа чипы и розетки или нет.

Ученые в области компьютерных наук сейчас занимаются созданием нового языка для интернета, который обещает сделать его гораздо более сложным средством для выражения и обмена интеллектуальными мощностями. Создавая веб-страницы, сегодня программисты располагают ограниченными возможностями использования кодов или тегов для описания текста, изображений и другого контента. Традиционный язык разметки гипертекста, или HTML, концентрируется на простых командах форматирования, например на создании инструкции для браузера, чтобы он выделил строку текста курсивом или поместил ее в центр страницы. Новый язык позволит программистам пойти гораздо дальше. Они смогут использовать теги для описания значения таких объектов, как слова и изображения, а также связи между различными объектами. Так, например, имя человека будет нести в себе информацию о его адресе, профессии, предпочтениях и отношениях с другими людьми, а название продукта – содержать теги, описывающие его цену, наличие, производителя, а также совместимость с другими продуктами.

Этот новый язык, как считают инженеры по программному обеспечению, сделает возможной гораздо более умную «беседу» между компьютерами в интернете. Он превратит Всемирную паутину информации во Всемирную паутину смысла – так называемую семантическую паутину. Разработчик языка HTML Тим Бернерс-Ли – инициатор развития альтернативного языка. В 2006 году в своей речи перед участниками Международной конференции World Wide Web в Шотландии он сказал, что «Всемирной паутине еще только предстоит пережить революцию» и что «через двадцать лет мы оглянемся назад и скажем, что это был только период ее зарождения». Он предвидит день, когда «механизмы торговли, бюрократии и нашей повседневной жизни будут находиться в ведении машин, общающихся с машинами».

В Центре имени Тьюринга Вашингтонского университета, являющемся ведущей лабораторией искусственного интеллекта, исследователи уже создали программное обеспечение, которое может на самом базовом уровне «читать» предложения на веб-страницах и извлекать из них смысл, не требуя от программистов никаких тегов. Эта программа под названием TextRunner сканирует предложения и определяет отношения между словами или фразами. Например, читая предложение «Торо написал “Уолден”, покинув свой домик в лесу», программа TextRunner понимает, что глагол «написал» описывает отношение между словами «Торо» и «Уолден». По мере сканирования большого количества страниц, содержащих сотни или тысячи подобных конструкций, программа может предположить, что Торо – это писатель, а «Уолден» – книга. Поскольку программа TextRunner читает с невероятной скоростью – при проведении одного из тестов она извлекла миллиард текстовых отношений из 90 миллионов веб-страниц, – она учится очень быстро. Разработчики программы рассматривают ее в качестве перспективного прототипа программы «машинного чтения», которое они определяют как «автоматическое, неконтролируемое понимание текста» компьютерами.

Ученые также обучают машины видеть. Компания Google работает с исследователями из Калифорнийского университета в Сан-Диего над усовершенствованием системы обучения компьютеров интерпретации фотографий и других изображений. Данная система сочетает текстовые теги, описывающие содержимое изображения, с его статистическим анализом. Сначала компьютер учится распознавать объект, например дерево, «просматривая» множество изображений, содержащих объекты, отмеченные людьми как «дерево». Компьютер учится устанавливать связь между тегом и результатом математического анализа форм, присутствующих в изображениях. В сущности, он учится определять дерево вне зависимости от его положения на изображении. Используя сначала человеческий интеллект, компьютер может в дальнейшем интерпретировать изображение самостоятельно, устанавливая собственные теги со все возрастающей точностью. В конце концов, он научится так хорошо «видеть», что сможет обойтись без учителей. Он начнет думать сам за себя.

В 1945 году физик из Принстонского университета Джон фон Нейман набросал первый проект создания электронного компьютера, который может хранить в своей памяти инструкции по работе с ним. Его план лег в основу всех современных цифровых компьютеров. Революционная машина фон Неймана сразу же нашла применение у военных для проектирования ядерных бомб и другого оружия, однако ученый с самого начала понимал, что создал технологию общего назначения, способы использования которой невозможно предсказать полностью. «Я уверен, что это устройство, а точнее, виды устройств, первым представителем которых оно является, настолько новы, что многие из их применений станут очевидны только после того, как будут введены в эксплуатацию», – писал он 24 октября 1945 года Льюису Штраусу, будущему председателю Комиссии по атомной энергии. «Наиболее важные сферы применения, по определению, те, которые мы не осознаём в настоящее время, поскольку они далеки от нашей нынешней сферы».

Сегодня мы находимся на аналогичном этапе развития Всемирного компьютера. Мы построили его и начинаем его программировать, но мы далеки от осознания всех способов его использования. Однако мы можем ожидать, что, в отличие от машины фон Неймана, Всемирный компьютер не просто будет следовать нашим инструкциям. Он будет учиться у нас и в конце концов начнет писать собственные инструкции.

Джордж Дайсон – историк, изучающий развитие технологии, сын известного физика из Принстонского университета Фримена Дайсона – был приглашен в штаб-квартиру компании Google в городе Маунтин-Вью, Калифорния, в октябре 2005 года, чтобы выступить на вечеринке по случаю 60-й годовщины изобретения фон Неймана. «Несмотря на причудливую мебель и другие игрушки, – вспоминал Дайсон о своем визите, – мне казалось, что я находился в соборе XIV века, но только не в XIV веке, а в XII, во время его построения. Тут и там каждый был занят резьбой по камню, а невидимый архитектор сводил все в единое целое. Настроение было игривое, и все же в воздухе ощущалось благоговение». После своей речи Дайсон разговорился с инженером Google о неоднозначном плане компании по сканированию содержимого библиотек мира в ее базу данных. «Мы не сканируем эти книги для того, чтобы их читали люди, – сказал ему инженер. – Мы сканируем их для искусственного интеллекта».

Это посещение вдохновило Дайсона на написание эссе для онлайнжурнала Edge, где он утверждает, что мы достигли поворотной точки в истории вычислительных технологий. Сегодняшний компьютер – компьютер фон Неймана – в качестве памяти использует физическую матрицу. Каждый бит данных хранится в определенном месте этой матрицы, обладает уникальным адресом, а программное обеспечение состоит из набора инструкций для нахождения битов данных по указанным адресам и произведения над ними каких-либо действий. Этот процесс, по Дайсону, «можно представить как «СДЕЛАЙ ТО-ТО с тем, что находится ЗДЕСЬ, и помести результат СЮДА». Все зависит не только от точных инструкций, но и от точного определения параметров ЗДЕСЬ, ТАМ и КОГДА.

Как мы знаем сегодня и как предвидел фон Нейман в 1945 году, эта машина может быть запрограммирована на решение невероятного множества задач. Однако у нее есть фундаментальное ограничение: она делает только то, что ей прикажут. Она полностью зависит от указаний программиста и, следовательно, выполняет только те задачи, которые представляет себе программист и для выполнения которых он напишет инструкции. Как утверждает Дайсон, «компьютеры все лучше и лучше справляются с поиском ответов, но только на те вопросы, которые могут задать программисты».

Это принципиально отличается от того, как обрабатывают информацию такие живые системы, как наш мозг. В процессе жизни разум посвящает бо́льшую часть времени и энергии поиску ответов на незаданные вопросы или, по крайней мере, на вопросы, заданные не в конкретных терминах. «В реальном мире, – объясняет Дайсон, – чаще всего найти ответ проще, чем сформулировать вопрос. Нарисовать нечто похожее на кошку, например, гораздо проще, чем описать то, что, собственно, делает нечто похожим на кошку. Ребенок рисует каракули, и в конце концов у него получается что-то напоминающее кошку. Решение находит проблему, а не наоборот». Умными нас делает то, что наш разум постоянно снабжает нас ответами, не зная вопроса. Он находит смысл, а не выполняет вычисления.

Для того чтобы машина могла продемонстрировать или, по крайней мере, имитировать такой процесс, она не должна быть ограничена набором однозначных инструкций для выполнения действий над жестко ограниченным набором данных. Она должна быть освобождена от своей фиксированной памяти. Должна избавиться от своей «машинности» и начать действовать подобно биологической системе. Именно это и становится возможным по мере того, как сам интернет превращается в компьютер. Внезапно вместо конечного набора данных, точно организованных в матрице, у нас появляется избыток данных, циркулирующих в безграничном облаке. У нас есть, если заимствовать метафору, «первичный бульон» информации, которая жаждет обрести смысл. Для этого нам нужно программное обеспечение, которое действует скорее как придающий смысл мозг, нежели как вычислительная машина фон Неймана, – программное обеспечение с инструкциями, которые, как пишет Дайсон, «просто говорят “СДЕЛАЙ ТО-ТО с первой попавшейся копией ТОГО-ТО”».

Мы наблюдаем зарождение нового вида программного обеспечения на примере поисковой системы Google и других программ, предназначенных для извлечения информации из Всемирной паутины. Инженеры компании Google признают, что, как выразился Дайсон, «вне зависимости от того, из чего состоит сеть – из нейронов, компьютеров, слов или идей, – она содержит решения проблем, которые не обязательно должны быть четко определены». Алгоритмы поисковой системы компании уже очень успешно находят в интернете ответы на вопросы, которые мы задаем, даже когда мы формулируем их неоднозначно. Мы не всегда точно знаем, что мы ищем, когда мы производим поиск в системе Google, и все-таки мы часто это находим. Если Всемирный компьютер представляет собой новый тип компьютера, то поисковая система Google – это новый вид программного обеспечения, которое будет на нем работать.

Эрик Шмидт заявил, что конечный продукт компании, то, что он «всегда хотел создать», не будет ждать, чтобы ответить на его запрос, но будет «говорить мне, что́ я должен напечатать». Другими словами, он будет давать ответ, не зная вопроса. Продуктом станет искусственный интеллект. Цитируя Сергея Брина, это может быть «искусственный мозг, который умнее, чем ваш».

А что же будет с нашим мозгом? Повлияет ли на процесс нашего мышления то, что мы все в большей степени полагаемся на огромное хранилище информации в интернете в качестве расширения или даже замены нашей памяти? Изменит ли это наше самовосприятие и отношение к миру? Если все более умной будет Всемирная паутина, станет ли умнее каждый из нас в отдельности или нет?

При описании будущего Всемирного компьютера – «машины», как его называет Кевин Келли, он пишет: «Больше всего нас удивит наша зависимость от того, что́ эта машина знает о нас и о том, что́ мы хотим знать. Нам уже легче найти в Google что-либо во второй или третий раз вместо того, чтобы запомнить самим. Чем больше мы учим этот мегакомпьютер, тем больше ответственности он будет иметь за наши знания. Он станет нашей памятью. Затем он станет нашей личностью. В 2015 году многие люди, оторвавшись от машины, будут чувствовать, будто им сделали лоботомию». Келли приветствует такую перспективу. Он считает, что объединение наших умов и личностей в единый разум будет означать выполнение нашего предназначения. Человечество, говорит он, сегодня является свидетелем нового начинания, когда «нити разума, когда-то болезненно изолированные, начинают объединяться».

Другие менее оптимистично оценивают наши перспективы. В начале 2005 года драматург Ричард Форман поставил свою сюрреалистическую драму «Боги дробят мою голову» (The Gods Are Pounding My Head) на сцене церкви Святого Марка на Манхэттене. Это была мрачная постановка, в которой два уставших лесоруба бредут по пустоши, усыпанной обломками культуры – по «миру толщиной с бумажный лист», как назвал его один из героев, – и бормочут бессвязные фразы. В заметке для аудитории Форман рассказал, что вдохновило его на создание этой пьесы. «Я разделяю традиции западной культуры, – писал он, – идеалом которой (моим идеалом) была сложная, плотная и “похожая на собор” структура высокообразованной и ясно выражающейся личности – мужчины или женщины, несущих внутри себя построенный своими руками уникальный вариант всего наследия Запада». Однако он опасался, что эта традиция исчезает, что она стирается по мере того, как мы придаем миру смысл не с помощью нашей памяти, а с помощью баз данных интернета: «Я вижу в каждом из нас (включая себя) замену сложной внутренней плотности новым видом личности, развивающейся под давлением переизбытка информации и технологии “мгновенного доступа”. По мере того как мы избавляемся от нашего “внутреннего запаса культурного наследия”, – заключил Форман, – мы, кажется, становимся “людьми-блинами”, обладающими неглубокими знаниями о многом и получающими доступ к огромной информационной сети нажатием кнопки».

Пройдут годы, прежде чем появятся какие-либо значительные исследования влияния широкого распространения интернета на нашу память и мыслительные процессы. Однако любой, кто проводит много времени в интернете, вероятно, хоть немного согласится с Форманом. Сам термин «веб-серфинг» прекрасно отражает поверхностность наших отношений с информацией, которую мы находим в таких больших количествах в интернете. Английский биолог Дж. Янг в своих Ритовских лекциях 1950 года, собранных в книге «Сомнение и уверенность в науке» (Doubt and Certainty in Science), красноречиво описал, как способы нашего восприятия, идеи и язык меняются, когда мы начинаем использовать новый инструмент. Наши технологии, пояснил он, создают нас так же, как мы создаем их. Это было верно в отношении инструментов для обработки материи и энергии, и это особенно верно в отношении инструментов для обработки информации, от карты и часов до компьютера.

Среда – это не просто сообщение. Среда – это разум. Он формирует то, что мы видим и как мы видим это. Печатная страница, главная информационная среда последних 500 лет, формировала наше мышление, как выразился Нил Постман, через «акцент на логику, последовательность, историю, экспозицию, объективность, отрешенность и дисциплину». Наша новая универсальная среда – интернет – делает акцент на немедленный доступ, одновременность, случайность, субъективность, одноразовость и, прежде всего, на скорость. Сеть не стимулирует нас остановиться и глубоко задуматься о чем-либо, построить в нашей памяти «плотное хранилище» знаний, которое так лелеет Форман. Вспомним слова Келли: нам проще «найти в Google что-либо во второй или третий раз вместо того, чтобы запомнить самим». Интернет побуждает нас скользить по гладкой поверхности данных, переходя от ссылки к ссылке.

И это именно то поведение, которое интернет как коммерческая система призван поощрять. Мы нейроны Всемирной паутины, и чем больше ссылок мы нажимаем, чем больше страниц просматриваем, чем больше операций совершаем, тем умнее становится Всемирная паутина, тем большую экономическую выгоду извлекает и тем больше прибыли получает. Мы чувствуем себя в интернете «людьми-блинами», потому что именно эту роль нам положено играть. Всемирный компьютер и те, кто его программирует, мало заинтересованы в нашей, выражаясь словами Формана, «глубоко развитой личности». Они хотят, чтобы мы выступали в качестве гиперэффективных процессоров данных, винтиков интеллектуальной машины, работу и цели которой мы не в силах осознать. Самым революционным следствием увеличения мощности, масштаба и полезности интернета может стать не то, что компьютеры начнут думать как мы, а то, что мы начнем думать как компьютеры. Наше сознание истончится, станет более плоским, по мере того как мы нажимаем ссылку за ссылкой и наш разум учится «ДЕЛАТЬ ТО-ТО с тем, что находится ЗДЕСЬ, и помещать результат СЮДА». Искусственным интеллектом, который мы создаем, может оказаться наш собственный.

Сто лет назад руководители коммунальных компаний и инженеры-электрики, которые присоединились к обществу «Джовиан», считали себя архитекторами нового, более совершенного мира. Для них Бог был «Великим электриком», оживляющим Вселенную с помощью невидимого, но всемогущего духа. Делая свою работу, они также делали и Его работу. Его проекты были их проектами. «Идея электричества, – заявляли члены этого общества, – заключается в объединении всего мира в одно братство».

Многие ученые в области компьютерных наук и инженеры по программному обеспечению, занимающиеся созданием великой компьютерной сети XXI века, разделяют подобное ощущение важности и полезности своей работы. Изменилась лишь метафора. Бог уже не «Великий электрик». Он стал «Великим программистом». Вселенная больше не излучение таинственного духа. Теперь это логический результат работы компьютера. «Как только Вселенная возникла, она начала производить вычисления, – пишет профессор Массачусетского технологического института Сет Ллойд в своей книге 2006 года “Программируя Вселенную”. – Жизнь, язык, человек, общество, культура – все это обязано своим существованием внутренней способности материи и энергии обрабатывать информацию». «Все живые существа на определенном уровне являются машинами, обрабатывающими информацию, – утверждает Чарльз Сейф в другой книге 2006 года под похожим названием “Декодирование Вселенной” (Decoding the Universe). – В некотором смысле Вселенная в целом ведет себя как гигантское устройство, обрабатывающее информацию, то есть компьютер».

Наше прошлое и наша судьба заключены в программном коде. И теперь, когда все компьютеры в мире соединены друг с другом в единую машину, у нас наконец появилась возможность или, по крайней мере, искушение усовершенствовать этот код.

 

Эпилог

Пламя и нить накала

Одно из величайших и одновременно одно из самых скромных изобретений человека – это фитиль. Мы не знаем, кто первым понял много тысяч лет назад, что огонь может быть изолирован на кончике скрученного куска ткани, который благодаря силам капиллярного поднятия постоянно подпитывается воском или маслом, но это открытие, как пишет Вольфганг Шивельбуш в книге «Ночь, лишенная очарования» (Disenchanted Night), «было таким же революционным в сфере развития искусственного освещения, как и колесо в истории транспорта». Фитиль приручил огонь, позволив использовать его гораздо более точно и эффективно, чем это было возможно с деревянным факелом или пучком веток. При этом фитиль помог приручить и нас. Трудно себе представить, чтобы цивилизация развилась до сегодняшнего уровня при свете факелов.

Фитиль оказался на удивление выносливым творением. Он оставался доминирующей технологией освещения вплоть до XIX века, когда был заменен сначала газовым фонарем, а затем лампой Эдисона с нитью накаливания. Более чистые, безопасные и даже более эффективные, чем пламя, лампы накаливания быстро распространились по домам и офисам всего мира. Однако наряду с многочисленными практическими преимуществами электрический свет внес неожиданные изменения в образ жизни людей. Камин, свечи и керосиновая лампа всегда были центрами домохозяйств. Огонь был, как выразился Шивельбуш, «душой дома». По вечерам семьи собирались в главной комнате, привлеченные мерцанием пламени, чтобы поговорить о событиях дня или иным способом провести время вместе. Электрическое освещение вместе с системой центрального отопления привело к исчезновению этой давней традиции. По вечерам члены семьи стали проводить больше времени в разных комнатах, учась, читая или работая в одиночку. У каждого человека появилось больше возможностей уединиться и большее ощущение автономии, а сплоченность семьи ослабла.

Холодному и устойчивому электрическому свету не хватало очарования пламени. Он не был ни завораживающим, ни успокаивающим, но строго функциональным. Свет превратился в промышленный товар. Немец, который вел дневник в 1944 году и был вынужден использовать свечи вместо лампочки во время ночных налетов, был поражен разницей. «В “более слабом” свете свечи, – писал он, – мы заметили, что объекты гораздо более выражены, этот свет придал им большую “реальность”. Это качество теряется в электрическом свете: объекты (на первый взгляд) проявляются гораздо более четко, но в действительности становятся более плоскими. Электрическое освещение придает слишком много яркости, и, следовательно, вещи теряют свои очертания, вещество, короче говоря, свою суть».

Нас по-прежнему привлекает пламя на конце фитиля. Мы зажигаем свечи для создания романтического или успокаивающего настроения, чтобы отметить особое событие. Мы покупаем декоративные лампы в виде подсвечников с лампочками, стилизованными под пламя. Однако мы никогда не узнаем, каково это, когда огонь – единственный источник света. Количество людей, которые помнят времена до появления лампы Эдисона, сократилось до нескольких человек, и когда они уйдут, то заберут с собой память об этом мире, существовавшем до появления электричества. То же самое произойдет к концу этого века с памятью о мире, который существовал до распространения компьютеров и интернета. Мы – те люди, которые унесут эти воспоминания с собой.

Все технологические изменения являются сменой поколений. В полной мере последствия появления новой технологии проявятся только тогда, когда те, кто вырос с ней, станут взрослыми людьми и начнут теснить своих «устаревших» родителей. По мере исчезновения старшего поколения исчезают знания о том, что было потеряно в результате появления новой технологии, и остается только понимание того, что было получено. Так прогресс заметает следы, постоянно освежая иллюзию, что мы находимся именно там, где и должны быть.