По мнению Аристотеля, основная функция мозга заключается в том, чтобы не дать телу переохладиться. В своём трактате «О частях животных», посвящённом вопросам анатомии и физиологии, он писал о материи мозга как о соединении земли и воды, «умеряющем теплоту и кипение в сердце». Кровь поднимается вверх из «огненной» зоны тела до тех пор, пока не достигает головы, где мозг снижает её температуру до «умеренной». Затем охладившаяся кровь растекается по всему остальному телу. По мнению Аристотеля, это процесс чем-то схож с «возникновением дождей. Когда из земли выходит влажный пар и благодаря теплу несётся вверх, то, попадая в холодный воздух над землёй, он вновь превращается в воду и в виде дождя падает на землю». Причина, по которой человек обладает «наибольшим относительно своего размера мозга», заключается в том, что «у людей места около сердца и лёгких - самые тёплые и полнокровные». Аристотелю казалось, что мозг не может быть «органом, связанным с ощущениями», как предполагали Гиппократ и другие, потому что «прикосновение к мозгу не приводит к ощущениям». По словам Аристотеля, мозг ничуть не чувствительнее «крови или экскрементов животных».
Разумеется, в наши дни легко смеяться над допущенной Аристотелем ошибкой. Но в то же время легко понять, почему великий философ так сильно оторвался от реальности. Мозг, аккуратно упакованный в черепную коробку, сам по себе не подаёт нам никаких знаков о своём присутствии. Мы чувствуем, как бьётся сердце, расширяются лёгкие или урчит желудок. Однако мозг, лишённый подвижности и не имеющий чувствительных нервных окончаний, остаётся для нас незаметным. Источник нашего сознания находится вне наших ощущений. И в древности, и в эпоху Просвещения врачи и философы были вынуждены изучать функции мозга с помощью исследования и диссекции скоплений серого вещества, которые они извлекали из черепов мертвецов или животных. И то, что они видели, в целом отражало их представления об устройстве человека или, в более широком смысле, об устройстве Вселенной. Как пишет Роберт Мартенсен в книге «Мозг обретает форму», они могли представлять увиденное, в частности структуру мозга, с помощью своих излюбленных метафизических образов и описывать физические части определённого органа так, чтобы «найти что-то похожее в собственных представлениях».
Примерно спустя две тысячи лет после Аристотеля Декарт предложил ещё одну расплывчатую метафору для объяснения того, как работает мозг. Для него мозг представлялся неким компонентом сложной гидравлической «машины», работа которой напоминала «биение фонтанов в королевских садах». Сердце закачивало кровь в мозг, в шишковидной железе которого она превращалась, с помощью давления и жара, в некий «животный дух». Далее этот «дух» мог путешествовать по «трубам» нервной системы. «Полости и поры» в составе мозга служили «отверстиями», регулировавшими поток животного духа во всём остальном теле40. Декартовское объяснение роли мозга полностью укладывалось в рамки его механической космологии, в которой, по словам Мартенсена, «все тела действовали в динамическом порядке в соответствии со своими оптическими и геометрическими свойствами» в рамках автономных систем41.
Современные микроскопы, сканеры и сенсоры позволяют нам избавляться от старинных и причудливых представлений о функционировании мозга. Однако необычная отстранённость мозга, при которой он является частью нас, в то же самое время сохраняя автономию, продолжает оказывать на нас подспудное влияние. У нас есть ощущение того, что мозг существует в некоем гордом одиночестве, и его фундаментальная работа невосприимчива к нашим повседневным капризам. И хотя мы знаем, что мозг представляет собой крайне чувствительный монитор нашего опыта, нам хочется при этом верить, что сам он находится за пределами влияния нашего опыта. Мы хотим верить, что впечатления, воспринимаемые нашим мозгом как ощущения и сохраняемые им как память, не оказывают физического влияния на его структуру. Нам кажется, что в противном случае сама наша целостность как личностей могла бы оказаться под угрозой.
Именно так чувствовал себя и я, когда начал беспокоиться о том, что Интернет может повлиять на то, как мой мозг перерабатывает информацию. Поначалу я сопротивлялся этой идее. Мне казалось смешным думать, что возня с компьютером, обычным инструментом, может оказать сколь-нибудь глубокое или продолжительное воздействие на то, что происходит у меня в голове. Но я ошибался. Неврологи обнаружили, что мозг и разум, рождаемый им, находятся в процессе постоянного движения. Это справедливо не только для отдельных представителей человечества. Это справедливо для нас как биологического вида.