Когда я обдумывал тайное погребение своей жены, раздался стук в дверь.

Я не собирался отзываться на него... Но я знал, что, если не открою, люди из труповозов выломают дверь, ворвутся в своих белых защитных костюмах и заберут Шелли, прежде чем я успею улизнуть вместе с ней.

- Кто там?

- Это я, - раздался шепот. – Это Билл.

Билл Хермс жил в другом конце коридора. Нормальный мужик. Старый железнодорожник, вдовец. Мы часто приглашали его к себе на ужин. Шелли всегда заботилась о нем, угощала домашним печеньем и пирожными. Хороший старик.

Я вздохнул.

- Чего вам надо?

- Рик... Мне нужно поговорить с тобой.

Я приоткрыл дверь.

- В чем дело, Билл?

Он сглотнул.

- Рик, я пришел поговорить насчет Шелли. Уже несколько недель ее никто не видел. Люди начинают болтать всякое.

- Да пошли они.

- Сынок... труповозы едут.

- У меня нет ничего для них.

Билл вытер носовым платком слезящиеся глаза.

- Я и не говорил, что у тебя что-то есть для них. Надеюсь, что нет. Но... но я подслушал разговор двух парней внизу. Они говорят, что Шелли в списке. В том гребаном списке. Знаешь, что это значит?

Это значит, что кто-то настучал на нас. Сообщил в управление здравоохранения, что Шелли при смерти. Возможно, кто-то из больницы. Лучевая болезнь вкупе с холерой... это лишь вопрос времени. Чистильщики придут забрать ее. Либо, как минимум, потребуют доказательств, что она еще дышит.

Грузовики приближались.

- Спасибо, Билл, - сказал я, закрывая дверь.

Пора уходить.

Взяв Шелли на руки, я убедился, что в коридоре никого нет, и тихонько спустился по черной лестнице вниз. Оказавшись в переулке, обошел здание и двинулся через находящееся позади него небольшое поле. Меня всего трясло, и прошибало потом. Я чувствовал себя осужденным, перелезшим через тюремный забор. Шелли почти ничего не весила. Я мог бы пробежать с ней многие мили. Я почти уже пересек поле, как кто-то закричал:

- Вон! Вон он!

И я побежал.

Люди с фонариками вышли на поле. Я бросился в небольшие заросли, порвав саван Шелли о шипы ежевики. Я пробивался вперед, царапая себе руки и лицо. Я упал лишь раз, тут же вскочил на ноги и продолжил бег. Выбравшись из зарослей, я увидел, что со всех сторон стягиваются люди в белых костюмах, а на улицу выезжают грузовики с прожекторами.

Я был в ловушке.

Я метался из стороны в сторону, но тщетно. Грузовики приближались, а люди с фонариками уже пересекали заросли. Они были повсюду. Бежать было некуда. Картина была сюрреалистичная и совершенно неправдоподобная. Эти преследующие меня люди. Фонарики. Грузовики. Смрад смерти из канав. Вялый туман, ползущий с реки. Звезды над головой, скрытые грязным пятном черного дыма, подымающегося из ям за городом, в которых сжигали трупы.

Я сделал отчаянный рывок в сторону улицы, и один грузовик едва не сбил меня. Раздались предупредительные выстрелы, вокруг засвистели пули. Прожекторы нашли меня, и я замер как вкопанный на мокром тротуаре, ослепленный их светом.

Рядом остановился грузовик и четверо человек в защитных, некогда белых костюмах схватили меня. Я дрался, царапался и кричал. От них пахло трупной слизью. Потом удар приклада в висок сбил меня с ног. На какое-то время я отключился, потом снова вскочил и стал пробиваться через скопление людей. Удары сыпались со всех сторон, я тоже яростно колотил направо и налево, расталкивая преследователей в стороны. Добравшись до задней части грузовика, я увидел на горе гниющих трупов Шелли. Саван был порван, и одна белая как мел рука свесилась наружу. Я чувствовал запах тлена и слышал гудение мясных мух. Некоторые из трупов были зеленого цвета и кишели червями.

Шелли. Боже милостивый! Шелли.

Люди схватили меня, но я словно спятил. Стал отбиваться от них руками и ногами.

Они отступили, видимо, боясь порвать в драке свои грязные костюмы. Я принялся взбираться на груду мертвечины, и никто не стал меня преследовать. Я обливался потом и кровью, в висках словно стучал барабан, голова кишела кричащими тенями. Это было безумие, полное безумие, но я просто не мог оставить там Шелли. С теми другими мертвецами. А в кузове самосвала их были десятки. Это была огромная, шевелящаяся масса, кишащая ползающими и извивающимися тварями. Я карабкался, а мои руки проваливались в пористые животы, выпуская наружу желтые облака удушливого трупного газа. Обезумев от горя, я полз через это зловонное море гнили. Мои пальцы протыкали размякшие лица, царапали черепа, пытаясь нащупать точку опоры.

До савана Шелли оставались считанные дюймы... как вдруг я сорвался вниз.

Невыносимые тошнота и отвращение лишили меня остатков сил. Я скользил по груде трупов вниз, по лицу ползали гудящие мухи, тухлое мясо забилось под ногти.

- Готов уже спуститься, сынок? - спросил один из мужчин.

Когда я сполз с кузова, они швырнули меня на тротуар и стали выбивать из меня дерьмо, пока я не потерял сознание. Когда пару часов спустя я очнулся, то обнаружил, что лежу в траве, там, где меня бросили. Какая-то собака слизывала у меня с пальцев грязь. Дыхание вырывалось из меня белыми холодными облачками. Лик луны над головой был запятнан черным дымом, стелящимся из незатухающих трупных ям.

Вот к чему все пришло.

Боже, благослови Америку.