Ромеро стоял в дальнем конце тюремного двора и наблюдал за кострами и поднимающимся в небо дымом от горящих зданий.

Зеки всё ещё были возбуждены, но сейчас большинство были ещё и пьяны и обкурены и подбадривали друг друга разговорами о свободе и братской любви.

Ромеро весь день слушал их разговоры и безумные планы.

Но в отличие от остальных он не был настолько наивен, чтобы в них верить.

Рано или поздно люди потеряют самообладание, и трупов будет не счесть.

Либо зеки перебьют своих же, либо полиция пойдёт на штурм и позаботится о бунтующих.

Одно из двух.

Но Ромеро переживал только из-за Палмквиста.

— Я нашёл его, — задыхаясь, произнёс Аквинтес, подбежав к Ромеро из другого конца двора и отводя его в сторону от группки курящих зеков.

— Я нашёл мальчонку.

— Где?

— Он был в карцере, — ответил Аквинтес. — Там его нашли зеки и избили обрезками труб, а когда не смогли привести в чувство, отволокли в санчасть.

— Ему хреново, брат, — продолжал Аквинтес. — Может, он пока и не умер, но это уже не за горами. Он в коме или типа того. Надо видеть ту больничку. Там везде тела. Чёрные привели туда парочку охранников, чтобы те перевязывали раненых.

Ромеро вздохнул. Значит, малец ещё жив. Только вот хорошо это или плохо?

Он затушил сигарету.

— Это очень плохо, ДжоДжо. То существо внутри Денни… его брат… оно и так уже разозлилось за то, что мальчишку избили, а тут ещё и это…

— И там темно, — добавил Аквинтес. — Как в заднице.

У Ромеро вдоль позвоночника пробежал холодок.

— Я туда схожу.

— Это плохая идея, — пробормотал Аквинтес.

Когда Ромеро шёл по двору, направляясь к зданию администрации, где находился лазарет, он слышал снаружи копов.

Звук был похож на скрежет по стене. Наверно, они собирались взбираться на нее.

— Я всё равно туда пойду.

Аквинтес хлопнул его по плечу.

— Эх, Ромеро. Ты просто настоящий латиноамериканский Джеймс Кэгни. Огромное сердце, а яйца и ещё вдвое больше. Ладно, друг мой, я иду с тобой.

Но ни один из них понятия не имел, навстречу чему они направляются.